Текст книги "Корм вампира (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 51 страниц)

Глава 30

****

«Полигон», на взгляд Бена, полигоном не был. Он был поляной в лесу, обнесенной метрами «колючки», с расставленными постами, «секретами», капонирами для боевых машин, парой бункеров, оборудованных всякой техникой и – только.

Обычная поляна, мотаться к которой приходилось два раза в сутки – в восемь утра и в восемь вечера, привозя и увозя тяжелый металлический кейс, с неведомым содержимым.

Олег хихикал над такой "секретностью" и издевался над своим соседом по этажу, называя его "клерком" или "мулом", в зависимости от собственного настроения, а всю "секретную работу", иначе чем "фигней", не называл и в самом хорошем настроении.

А в самом хорошем настроении толстяк теперь находился крайне редко: после памятного совещания, на котором он откровенно вздремнул, разозлив всех, без исключения, его признали "секретоносителем" и заперли в городе.

Заниматься "фигней", "секретоноситель" отказался сразу и наотрез, наговорив кучу гадостей и, хлопнув за собой дверью так, что посыпалась со стен и потолка, штукатурка.

Правитель Траннуика предложил его пристрелить, причем, на полном серьезе.

Быть может, так бы и произошло, если бы Олега смогли найти специально отправленные по его душу "секретчики". Вот только – толстяк находился на полном взводе и сам мог пристрелить любого. Или, еще быстрее – придушить собственными руками.

Русского нашли в кабинете руководителя химической группы, пьяного вдробаган, вместе со всей химической группой – на третьи сутки.

В отличии от химиков, Олег мог связно отвечать на заданные вопросы, а две девушки-лаборантки серьезно поцарапали "секретчиков" своими коротко подстриженными, крепкими ногтями, когда те начали звенеть "браслетами".

Устроив пьяную драку, химики воспользовались своими базовыми знаниями, привели себя в вид, более подобающий виду хомо сапиенс и "секретчики" "познали Дзен" через облачка белые, черные, серебристые и карминно-фиолетовые.

По запаху, точнее – на запах, собрались представители всего математического братства, биохимического и фармацевтического.

Так по лабораториям начал победно шествовать восточный кальян…

А Олег стал работать на химиков, не имея к химии ни малейшего отношения!

Бен даже начал завидовать, как девушки с "химическим складом ума" отутюживали и "облизывали" своего лаборанта, каждое утро, по очереди, встречали в фойе гостиницы, подхватывали под локоток и уводили на работу.

Вродек, вхожий во все лабы, на правах "охраны от всего", на любопытство Бена завистливо махал рукой и сопел в две дырочки, лишь раз оговорившись: "умеют же некоторые устраиваться!"

– … Ты зачем привел ко мне этого жирного ублюдка?! – Талль бесился, бесился от всего происходящего вокруг, от не понимания происходящего, от странных слухов, от жутких предупреждений, от недомоганий Анна-Марины, нашедшей себе новый объект приложения эмоций, и от "нового объекта", который на девушку смотрел со вздохом, как на маленькое дитя, вызывая у той то слезы, то злобу. – Чтобы он спал, пуская слюни, в кресле? Похрапывал на обсуждении не самых простых проблем? Или тебе хотелось меня позлить? Милтон?

– Стареешь, Эрнест. – Милтон достал из бокового кармана серебряный портсигар. – Курить будешь?

– Точно – позлить! Сам помнишь – двадцать лет, как бросил! – Правитель тяжело вздохнул и протянул руку, принимая портсигар и открывая его. – Боже, какой аромат!

Достав сигарету, Эрнест поднес ее к носу, принюхиваясь и закрыв глаза от предвкушения.

Щелкнула зажигалка.

– Чума ХХ века… – Талль с наслаждением выпустил почти бесцветную струйку дыма к потолку. – Страшнее ядерной бомбы, опаснее женской красоты…

– Не повторяй благоглупостей! – Одернул Правителя, Милтон. – Единственной чумой, что была, есть и будет на нашей прекрасной планетке является само человечество. А Олег… Помнишь профессора Барнаша?

– Это тот, который вечно путал правое и левое? С симпатичной женой и очень красивой дочкой? – Талль горячо закивал головой. – Забудешь такого!

– Значит, все-таки, забыл… – Милтон захлопнул портсигар. – Барнаш первый, кто при появлении "эльфов", не побоялся выйти на экран и начать бить во все колокола. Только помню я его не поэтому, просто к слову пришлось… Барнаш считал, что человечество живо до тех пор, пока в нем встречаются люди-катализаторы. А профессор с красивой дочкой – Патковски, который тебя завалил на четвертом курсе, а потом преспокойно выбил твоему папеньке зуб, невзирая на всю его охрану, когда тот примчался разбираться, кто это посмел его "сыночку" при всех назвать "ленивым слабаком"…

Талль, пришедший было в приподнятое настроение, с тяжелым вздохом затушил сигарету в кружке с кофе.

– Считаешь, что Олег – "катализатор"?

– И Олег, и Бен, и Вродек. – Милтон задумчиво открыл портсигар, а затем защелкнул его и спрятал в нагрудный карман халата. – А теперь вот и твоя Анна-Марина и Франц… Олег не просто катализатор, Эрнесто… Он катализатор, необходимый для появления катализаторов. Стоило ему отойти от Бена – тот пошел в раздрай. Стоило русскому вернуться…

– Ты для этого и притащил его? Проверить эту свою теорию? – Талль чуть наклонился вперед, ожидая ответа.

– Не-а. – Нэйл Милтон снова достал портсигар и, подумав, переложил в боковой карман. – Это не я его притащил. Кайта.

– У нее тоже – "теория"?

– У нее – ненависть, Эрнест. Обычная, женская ненависть. До дрожи. Та самая ненависть, от которой до любви – один шаг. Она шаг сделала, только не в ту сторону. И теперь зависла в пустоте.

– Она ангел. Ей не привыкать… – Талль чуть дернул плечом, обозначая свое отношение к душевным метаниям. – Взирала же до этого свысока?

– Она БЫЛА ангел. И единственный, кто относился к ней, как к ангелу – Бен. А Олег… Олег одним движением ноги продемонстрировал ей, что прошлое осталось в прошлом.

Милтон легко встал со своего места, прошел через кабинет и замер у окна, вглядываясь в мерцающий вечерними огнями, город. Иногда он чуть поворачивался и скользил глазами по кабинету, сравнивая его богатую отделку и огни, чуть колышущиеся и мигающие, за окном.

Покой и тишина, разливались по кабинету, наполняя его, как банку наполняет вода, набираемая из-под крана. Сухо щелкнула поворачиваемая ручка, и окно распахнулось, впуская в тишину и покой легкий гул города. Отсутствие автомобилей, легкий морозец разогнали жителей по квартирам, оставляя на улочках не чувствующие холода влюбленные парочки, да полицейские патрули, поеживающиеся от стылого ветерка.

Милтон вновь достал портсигар, вынул из него "чуму ХХ века" и по-простецки уселся на подоконник, подкуривая сигарету. Старательно делая затяжку за затяжкой, профессор выдыхал дым в открытое окно, улыбаясь краешком губ. Синий дымок вырывался из окна, поднимался вверх и таял, пропадая из глаз.

– Пора и нам оставить прошлое – прошлому. Тебе пора найти, наконец, в себе силы и начать доверять своим помощникам. Мне – перестать видеть в каждом открытии – прямую угрозу человечеству. Пора нам просто начать жить, позволяя себе маленькие глупости и мечты. Вот я, например, давно мечтаю сделать вот это!

Профессор Нэйл Милтон взял окурок и щелчком отправил его за окно, прямо на тротуар и молниеносно захлопнул окно.

– Знаешь… Нэйл… Я понимаю, что хочется, чтобы мечты сбывались… Но, нафига из моего окна?!…

… Порталы работали! Работали красиво, открываясь в неизведанный мир, наполненный тайнами и секретами. Мир, в котором трава была синяя, облака – красными, а воду пить не рекомендовалось даже после пятичасового кипячения. Зверье игнорировало пришельцев, отказываясь умирать после выстрела в упор, демонстрировало весьма специфичные вкусы в еде, вчера пожирая все движущееся, а сегодня исключительно растительное. Драгоценные шерстинки и капельки зеленой крови, передаваемые в лаборатории, также меняли свои свойства в неизвестной зависимости, приводя лаборантов в бешенство, химиков – в трепет, физиков и математиков – в ужас.

Всего на лесной полянке одномоментно открывалось три пары порталов – входные арки и выходные арки. Входные подсвечивались зеленым, выходные – красным, чтобы никто не перепутал. И все было бы замечательно, если бы не одно "но". Расстояние между "зеленым" и "красным" никак не хотело становиться более 30 метров.

Повышали напряжение, увеличивали частоты, нагревали и встряхивали – 30 метров и ни сантиметра больше!

Зато блукать по "перевалочному миру" можно было без ограничений.

За три недели плачущие биологи и химики выклянчили себе право гулять по неведомой планете и собирать образцы, снимать на видео и трогать руками все, что разрешали сопровождающие их лица.

Многое трогать "сопровождающие" не разрешали, норовя стукнуть по рукам прикладами автоматов, ремнем, сорванным прутом, в конце-концов. Научники жаловались, но Милтон оставался неумолим – раз получили по рукам – значит, тянули их туда, "куда не следоваттт"!

Пухли гербарии, пухли головы, пухли папки с расчетами и отчетами, подрастала новая питательная смесь, обещая прорыв в фармакологии и фармации, но вот расстояние так и оставалось равным тридцати метрам.

Отчаявшись, Милтон в три перехода перевез часть оборудования на полянку в 30 километрах от "полигона" и активировал его.

Открылись шикарные порталы, на еще не виданной планете, похожей на Землю во времена динозавров, вместе со всеми этими жуткими шкурно-костистыми монстрами, но… Снова на тридцать метров!

Кэтрин носилась между лабораторией, открытыми порталами, приятелями-математиками, описывающими ее открытие длинными и очень стройными колоннами формул, физиками, сгибающимися напополам, при виде этих стройных колонн и биологами, требующими больше доступа во вновь открытые миры.

Плакала по ночам в подушку, и худела от злости.

Где-то там, внутри ее светлой головушки, имелся ответ. Только не было ответа на вопрос, как его оттуда добыть!

Бен, видя ее метания по лагерю, качал головой и ругался с Милтоном и Кайтой, настаивая на том, что все эти портальные эволюции – одна большая ошибка!

Конечно, сложно поверить морпеху, привыкшему решать вопросы с позиции силы.

Ни ангел, ни профессор, как-то ни на секунду не задавались вопросом, откуда у "безграмотного и железобетонного служаки", такая уверенность в собственной правоте.

Ругался Бен, ругался Милтон, ругалась Кэтрин.

Ругались все, не сдвигая проблему ни на миллиметр.

Олег "ежевечерне" выслушивая ругань напарника, лишь хитро улыбался и советовал напоить всех крепко-спиртным, плотненько упаковать в теплые одеяльца для долгого сна и не плодить сущностей, а иначе они расплодятся и будет совсем плохо видно, что же происходит на самом деле.

Аркан сперва обижался, но вот теперь уже и сам подумывал о таком способе "вправления мозгов". Впрочем, отдельным поводом для обиды был сам Олег, появлявшийся теперь в номере отнюдь не каждый день. Девушки "химички" все так же забирали своего лаборанта по утрам, отглаживали ему одежду и ругали за все на свете, начиная от небрежно завязанных шнурков и заканчивая трехдневной небритостью.

Все непонятное – либо пугает, либо – раздражает.

Происходящее с Олегом, Бена раздражало.

Сошел снег, проклюнулась первая зеленая травка, налились на ветках деревьев, почки. Мир вновь готовился предстать пред человеком во всей своей красе, радуя глаз и веселя сердце.

Весна стучалась в двери и окна капелями оттепелей, забиралась теплым ветерком в форточки и вот теперь, совсем скоро, зеленая листва станет очередным прекрасным сюжетом, услаждающим человеческую душу.

Новый шаг в новое время…

… У Франца давно чесалось в одном месте, просто свербелось, требовало внимания и… Но… Младший поправил кобуру с пистолетом и… Вновь опустил голову, стараясь не встречаться с Вродеком, глазами.

Еще две недели назад, они поймали очередного "опечатанного", из тех, что не по своей воле, проводили его в лабораторию, разговорившись по дороге. Увы, таковы были правила – всех опечатанных приходилось вести в лабу, забалтывая зубы и не давая "опечатанному" ни малейшего повода к волнению или страху. Можно было сразу ставить укол снотворного, но быстрого действия никто не гарантировал, а это уже риск. Так и болталось вместе с Францем, еще две пары "отвлекающих внимание" – парней и девушек, прошедших спецподоготовку у психологов. "Опечатанный", как оказалось, родом из этого самого города, много и с подробностями вспоминал своих соседей, их увлечения, страхи, хобби и места работы.

И вот теперь, Франц находился в таком странном состоянии, когда вся его волчья натура дрожала от азарта, требуя проверить услышанное, а человеческая трепетала и разрывалась на две неравные части, не понимая, чего она хочет больше – потрафить волчьей сути или пойти и рассказать все Вродеку, ведя себя как человек.

– На завтра – всем отдыхать. – Вродек со скрипом встал из-за стола, поправил кобуру со своей любимой "ручной гаубицей" и сладко зевнул. – Кого увижу на улице раньше полудня – сдам на опыты и пусть с вами Олег беседы беседит…

"Служба безопасности" зашмыгала носами, пряча глаза – последняя драка, в которой Олег поучавствовал, больно отразилась на отношении к ним со стороны "руководства города"

Правитель не знал хохотать ему или топать ногами, когда секретарь, со вздохом, положил перед ним, вместо утреннего кофе, конверт с фотографиями и коротенькую записку-обзор произошедшего.

Ничего страшного, конечно… Полиции не привыкать к пренебрежительному отношению со стороны простых смертных… Но, вот три девушки, побившие патруль, а потом и вызванную к патрулю подмогу – это было как-то уж совсем слишком!

По объяснительным, Олег честно пытался урезонить всех трёх девиц, оттаскивал от парней, увещевал и грозился, но потом плюнул и просто сел на скамейку, любуясь разгромом лихих "полиционеров".

После разгрома, взял прекрасных дам в охапку и увел в неизвестном направлении.

И, так и не признался, кто же именно бил полицию, царапался и обещал все кары через "Тыбыдыщь" и "Мумбо-юмбо"!

"Младшие", в драку не попавшие, откровенно скалили зубы. Вродек не мог понять, каким образом ТРИ девушки избили семерых полицейских! Рассадили их по парам на лавочках, седьмого просто уложив к ним на колени, как самого уставшего, видимо, и исчезли в неизвестном направлении!

А Олег на все вопросы, честно пожимал плечами, разводил руками и отвечал предельно просто: "Пьяную женщину проще довести до оргазма, чем до дома"!

Кто вынес этот ответ из полицейского участка – осталось тайной, но теперь можно было услышать "сокращенную версию" даже от беседующих между собой, подруг.

Бармен "Триумфа" придумал двухцветный коктейль, который тут же получил название "Пьяная женщина" и пользовался очень большой популярностью у женской части городского населения. У мужского – тоже…

Некоторых, после него, даже смогли довести до дома, благо, что номера оказались на третьем и четвертом, этажах. Мужчины на утро выглядели помятыми, но довольными.

Женщины появлялись ближе к обеду, держась за головы и проклиная бармена.

Милтон обещал разобраться в происходящем, но в успех профессора никто не верил. Пытались провести беседу и с Олегом, но…

Слово "бесполезно", по сравнению с полученным результатом, просто кладезь важнейшей шпионской информации!

От Олега добились только двух вещей – его полного имени и фамилии.

Ну и кривой росписи, прыгающей на три строчки…

– … Кайта… Признайся, ты ведь пошутила, когда сказала, что Олег – "ходячий мертвец"? – Бен замер напротив женщины ожидая ответа. Любого ответа. Умом морпех понимал, что ни лгать, ни шутить, ангел не умеет. Да аватара-Джулия обладала недюжинным чувством юмора, но то – аватара, маска, тень ангела в живом человеке.

– Твой напарник – живой мертвец. – Упрямо и одновременно устало, подтвердила свои слова бывший ангел. – Оттого нельзя на него печать поставить, нельзя воздействовать. У него нет мозга – он разложился, превратился в слизь. Его тело – поддерживает видимость жизни – оттого и не интересуется женщинами. Он лишь имитирует чувства. Олег также чья-то аватара, как моя Джулия.

– Он быстро учится, способен поддержать сложную беседу… – Бен начал перечислять то, что, по его мнению, делало человека если и не Человеком, то хотя бы – разумным. – Сбрасывает вес, в конце-концов!

– Хозяину не нравится вид его марионетки… – Кайта пожала плечами и принялась вертеть в руках расписную керамическую чашку с ее именем – подарок от очередного воздыхателя, коих после разрыва с Беном стало напрягающе много. – Джулия, кстати, по жизни еще та лентяйка! Не давай я ей пинков, шиш бы она выжила еще в самый первый раз.

– В любом раскладе… – Бен с удовольствием отодвинул пустую тарелку и щелкнул зажигалкой, подкуривая сигарету. – Олега спас ангел, указав крылом! Я сам видел!

– Меня ты видел! Меня! – Кайта, будь ее воля и силы, растерзала бы несносного "пенсионера", спокойно сидящего и возражающего ей! Ей! – И показывала я на другой дом!

– Так что от меня, сейчас требуется? – Аркан выпустил синий клуб дыма к потолку, исподволь любуясь женщиной. – Пристрелить его? Подойти и спросить: "Олег, а чей ты аватара"? Или: "Ох, толстячок, а ты случайно, не в курсе, что у тебя вместо мозгов – гнилая слизь?"

Кайта поморщилась – разговор, который она затеяла, преследовал совсем другие цели. Только с каждым словом в их диалоге, цели скрывались все дальше и дальше за горизонтом, виляя хвостиками и заливаясь то горючими слезами, то диким, истеричным, хохотом.

Бен отдалялся.

Точнее – уже отдалился, поставив черту под их отношениями, избавившись от ее вещей и старательно избегая встреч наедине.

– Знаешь, красавица… – Бен затушил окурок в пепельнице, со злостью растерев его по блестящему донышку. – Я уже раз едва не спился. Не подскажешь, где ты была в это время? Нет? Ну, так и не приближайся ко мне с душещипательными историями. "Личного" у нас нет, а "рабочему" – рабочее время!

Деревянный стул противно взвизгнул, отодвигаясь и "Стекло" встал из-за стола.

– Спасибо за вечер.

Кайта внимательно смотрела в спину удаляющемуся мужчине, так спокойно уходящему от нее.

Свет, и без того не самый яркий в этом углу ресторана, скатился во тьму, а когда тьма рассеялась, на стуле сидела странно дрожащая фигура, "запакованная" в элегантный вечерний костюм с торчащим из нагрудного кармашка носовым платочком, цвета запекшейся крови.

– Джаулин… – Кайта просто констатировала факт, не придавая словам ни злости, ни страха, до того она, на самом деле, устала. – Заглянул на огонек? Так вроде не приглашала…

– Считаешь себя проигравшей? – Мудрейший звучно щелкнул пальцами, подзывая официантку. – Стать из небожительницы – простой смертной, так низко никто из вашей… братии, не падал.

– Ты всего-лишь морок. Убирайся. – Женщина поправила прическу и замерла при виде подходящей официантки.

– Красного вина. Пожалуй, полусладкого…

– Есть "Ка…" – начала было перечислять марки симпатичная девушка, демонстрируя профессиональную улыбку в 32 зуба.

– На ваше усмотрение, милочка… – Джаулин взмахом руки отпустил официантку, оставляя выбор за ней. – Глупая ты. И Хозяин твой – глупец. Но вот Творец разочаровывает меня все больше и больше. Создать столь впечатляющий мир и подобрать столь ущербный штат управляющих! Да еще и позволить им разделить все на четыре части и теперь каждому копошиться в своей песочнице, время от времени воруя у соседа то ведерко, то лопаточку, а то и просто – пригоршню песка! И истошно голосить, поймав соседа на тех же самых шалостях!

– Пришел обратить этот город в прах? – Ангел сжала кулаки так, что побелели костяшки. – Или соскучился по мне?

– Ты мне больше не интересна. А город пока еще не интересен. – Джаулин вертел головой, рассматривая зал ресторана, высокие потолки с лепниной и тяжелыми хрустальными люстрами, в которых едва теплился электрический свет, создавая иллюзию таинственной интимности. – Люди во все времена были намного интереснее. Менеджеров старшего управленческого звена, тех самых "ходячих арифмометров", что развязывали войны, щедрой рукой рассыпая человеческие жизни в ловушку своих мельничных жерновов. И, чем больше им сыпалось, тем ненасытнее становились боги…

– Зато эльфы – просто кроткие овечки, такие милые и няшные, что хочется погладить! Просто сама искренность, человеколюбие и доброта!

– Хм… И это говорит существо, больше двух тысяч лет врущее напропалую?! – Джаулин усмехнулся. – Говори вы правду – мы не смогли бы вернуться. Признай вы собственные грехи, научись вы не только "разделять и властвовать" – человеки стали бы намного чище, ведь они берут пример с вас. Брали.

– О, да! Теперь они берут пример с тех, кто намного лучше нас! – Ангел сверлила взглядом приближающуюся официантку с бутылкой вина.

– Не "берут пример"! – Джаулин рассмеялся, вот только в его смехе не было и тени радости. – Они пытаются стать нами!

Красное вино, чуть пенясь, заколыхалось в бокалах.

Мудрейший поднес хрусталь к носу и вдохнул аромат. Скривился и отставил бокал в сторону.

– Что, слишком холодное? – Кайта с удовольствием сделала глоток полусухого вина, покатала по небу и проглотила.

– Это – эрзац. Химия. Подделка под вино. – Джаулин грустно улыбнулся. – Такая же подделка, как ты – подделка под человека. Или я – эрзац бога. Или "новообращенные" – эрзац нас.

– Сейчас заплачу! – Кайта сделала еще глоток и почувствовала, как поплыл мир перед ее глазами. – Вино… Отравлено?!

– Нет. Просто эрзац редко бывает высококачественным. – Джаулин таял у нее на глазах, становясь тяжелым, черным туманом, каплями черной смолы съезжая под стол и пропадая в его тени. – А человеческое тело так несовершенно и слабо, что всегда жаждет лишь лучшего…

… Магия уходила из лесов. Магия замирала, закукливалась и сжималась в страшные вихри, разрушающие все на своем пути.

– Всего семьдесят лет! Семьдесят! – Седой эльф потрясал своим резным посохом, привлекая к себе внимание толпы. – Только семьдесят! И мир вновь станет прежним. Магия лишь переформатирует потоки, сила спрямит русла и…

Толпа, качая своими лохматыми головами, отмахивалась от уличного предсказателя и расходилась по своим делам. Старец, не пряча слез, отошел в тень златолиста и сел прямо на землю, не боясь замарать свои зеленые одежды.

"Эльфы оглохли и ослепли…" – Эльф ковырял жирную землю кончиком своего посоха, не замечая, как сердито на него оглядываются проходящие мимо, горожане. – "Миру нужен лишь миг покоя, время на очередной вдох…"

– Смеешься, старик… – Рядом уселся молодой парень, судя по одеждам – ученик местного писчего, предпочитающего больше пить на деньги, заработанные его учениками, чем учить их чему-то необходимому. – 70 лет провести без магии! Ограничить себя? Да нас даже люди засмеют!

– Не остановившись, мы истощим свой внутренний источник… – Старец начал было объяснять парню видимую часть проблемы, как вдруг вздрогнул: сидящий рядом парень не владел магией. Его сила свободно проходила сквозь его тело, рассыпаясь во все стороны щедрыми лучами тепла и скрытого ехидства, но ехидства беззлобного и дружеского, освещала стоящий рядом златолист, и тот грелся в его лучах.

– Тебе это не грозит… – Старец тяжело вздохнул, поправил свою бороду и пригорюнился, подперев голову кулаком. – Ты даже понятия не имеешь, каково это, отказывать себе в мало-мальской, бытовой магии! Даже просто комаров отогнать – становится проблемой!

– От комаров есть средство, – парень рассмеялся. – Смесь коры златолиста, листьев шергеды и аствалагуна, в равных пропорциях. Об этом средстве известно всем, кроме моих высокородных собратьев, свысока наблюдающих за короткоживущими и считающими, что учиться у них просто нечему! Да и магия мне подвластна. Только – магия крови…

– Ох! Упаси тебя звезды ею пользоваться! – Старик, внимательно слушавший молодого человека, отчаянно замахал руками. – На черный день такая магия. На месть посмертную. Иначе сгниешь заживо, кровь твоя откажет тебе в силе и замрет в жилах твоих, густой патокой…

– Слышал я, что не так все будет. – Спокойно возразил ученик писаря, которому надоели бесконечные издевательства и подколки более удачливых в магическом плане, коллег. – Если разбавить нашу кровь…

– Невежи…

– Другие говорят… – Нетерпеливый юноша вскинулся, но получил жестокую отповедь:

– Другие говорят, что козлов доят. Только молока того никто не видал. – Старик устало покачал головой. – Не лезть ты в это, внучек… Нет у тебя дара, так и проживешь ты…

– Скучную, серую жизнь обычного писца? Я не хочу!

– Хочешь другой жизни? – Мужчина замер, прожигая своим взглядом юнца. – Хочешь повелевать стихиями, вести за собой верных соратников, взмахом руки повергать оземь сильнейших из своих врагов?

– Почему же только своих. – Юнец смутился. – Есть враги родины и народа. Защита границ, в конце-концов!

– Ух ты… И совесть еще не потерял! – Старец рассмеялся. – Это радует. И, знаешь что… Есть у меня идейка… Давай телами махнемся, но годик-другой. Попробуешь, каково это, на самом деле, быть магом. А через год, на этом же месте разменяемся. Рискнешь?

Парень задрожал, поняв, что только что повстречал либо одного из тех сумасшедших, о которых никто и ничего не говорит, либо одного из тех мудрецов, о которых ходит столько слухов, что если всему верить, так и жить расхочется! Остается только решить для себя – соглашаться или нет. Можно ведь не в теле единородца оказаться, а, например, в теле быка или змея ездового. А можно и вовсе тела лишиться, оставшись бледной тенью, что девять дней неприкаянно бродит по земле, выглядывая из зеркал, а потом долго шатается меж людей, мечтая о тепле прикосновения и лишь на сороковой день, с рассветом, становится легким облачком, уносясь в небесные дали, где светило принимает всех одинаково, облекает в свет свой и держит лучами, освещая землю. И, чем больше светит людей, тем теплее и светлее на душе у каждой твари, тем меньше тьмы в душах и зла на сердце.

Только решить.

– Не обманешь?

Только тут старец понял, что разговаривает даже не с молодым человеком, а скорее, с пацаном, лишь выглядящим старше своих лет из-за того, что работать приучен с измальства, руками, а не магией. Да и головой своей жить уже привык: если присмотреться по-лучше, то заметно, что одежда новая, свежевычищенная; чернильница у парнишки совсем не дешевая и богато украшенная мелкими драгоценными камнями, эмалью, да и заговоры от воровства наложены не впопыхах, на рынке, а Мастером, неторопливо и вдумчиво, не за пять минут и даже не за десять, в серьезной мастерской.

– Опасаешься, стало быть… – Старик распахнул ворот своего одеяния и продемонстрировал любопытно придвинувшемуся ближе юноше, тяжелую цепь, на которой каждое звено украшал неповторимый узор из сплетенных ветвей, распустившихся цветов и молодых листьев. Вот только шипов на рисунке не было, демонстрируя, что принадлежит украшение хоть и магу могущественному, но далеко не боевому.

– Пятнадцать, шестнадцать… – Юноша считал звенья, не веря своим глазам.

– 25 звеньев. – Подсказал старик, широко улыбаясь. – Думаешь, смогу обмануть?

Блестящие глаза и быстрое мотание головы в ответ.

– Договор на год? – Мужчина протянул руку, предлагая сделку.

– Договор на год! – Согласился юноша, благоговейно сжимая руку мага.

– Тогда, повторяй за мной, только вместо моего имени – Танотилэниэлен – везде говори свое! – Предупредил эльф и дождавшись ответного, торопливого кивка, неторопливо начал читать первые строки "договора" – Я, Танотилэниэлен…

– Я, Джаэллинэлин…