Текст книги "Корм вампира (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)

Глава 16

****

– … Ага. Прадед, значит, на «Рейх». – Начал загибать пальцы я, проверяя, правильно ли понял рассказ Курта. – Дед на «Штази», отец на «Бундесвер», а ты – пай-мальчик, в этакой-то семье. И мамы нигде не фигурируют, словно Ваше баронское высочество изволили клонироваться.

Ужин делал я, так что получилось как всегда – много. С запасом – на завтрак и полдник, если два этих кабана не лопнут прямо сейчас, очищая тарелки. Понятно, что с морепродуктов так не разнесет, как от сладкого и мучного, тем не менее, массивные туши сумоистов были мне вполне реальным предупреждением и напоминанием, что до формы мне еще очень долго двигаться и "НМЖ" Фаины Раневской, для меня, очень важные три буквы.

"Заливную рыбу", Бен раскритиковал еще в самый первый раз, едва ли не дословно воспроизведя неуничтожимое: "Ну и гадость, эта ваша заливная рыба!" Пришлось искать варианты приготовления иных блюд, импровизировать и чесать свой верхний отросток со всех сторон, вспоминая все, что прочел давным-давно в волшебной книге "Кулинария для ПТУ" и не менее волшебном талмуде, под названием "Домоводство", изданном еще в 1958 году.

А сидящий напротив меня нехороший человек, то есть оборотень, отчаянно врал о прадеде, деде и отце, вызывая здоровое раздражение и злость.

– Курт… – Бен, не смотря на свой врожденный армейский "тормоз", а может быть и благодаря армии, вранье распознавал за километр, удивляя меня несказанно. Меня учили, а этот морпех… Прирожденный полиграф, с ушками. – Как говорила моя матушка: "Лучше не ври, если память плохая"!

– Или вали все на память, авось проканает! – Не замедлил я продолжить хорошо знакомую мне по кабинетным будням, аксиому. – Давай, "вашество"… По новой, сочиняй.

Курт отложил в кусок лепешки, которым елозил по тарелке, в надежде выскрести еще хоть что из ее блестящего нутра.

– Колись, серый, "Туле" или "Аненербе"? – Я отодвинул от стола свой монструозный табурет и теперь ждал ответа.

Барон, услышав, что я его обозвал, дернул щекой, вздохнул и сдался.

– К этим… "Обществам", я отношения не имел. – Гордо сказал оборотень, сдуваясь под напором нашего обстрела глазами. – Хотя и звали, не скрою. Только… И те кто звал, и те кто согласился – давно кормят червей, кто в земле фатерлянда, а кто и в ЮАР, так и не вернув знамя рейха на многострадальную родину. А кого-то нашли евреи, и даже пыли их не осталось – так платят за страх, распуская на молекулы. – Курт, сбросил личину барона и превратился в человека, прожившего не одну сотню лет. Изворотливого, умного и очень одинокого – все его попытки создать семью оканчивались трагедией, уносящей жизни любимых. – Я родился в 1648 году…

Открыв рот и затаив дыхание, мы с Беном внимали свидетелю целых пяти столетий человечества, живому, не впавшему в маразм. Пусть и на нем отыгралось Его Величество Время, заставив подзабыть многие мелочи, а кое-что начать трактовать совсем иначе, чем было на самом деле, тем не менее, этот чистопородный барон, с восхитительной простотой сейчас сидел и рассказывал нам о себе.

– … Младшие никогда и нигде не появляются меньше чем вдвоем, не перекидываются в людей, если не намерены уничтожить всех, кто стал свидетелем. Жалости не имеют и от запаха человеческой крови, страха, безнаказанности, разум теряют вовсе. – Курт замер, вновь переживая свое пленение. – Обложили меня уже в Пиренеях, когда до Испании было всего ничего – перевал и одна река. Подвела самоуверенность – перекинулся человеком и отправился ночевать в гостиницу, собираясь уйти, едва стемнеет и… Пришел в себя уже в клетке – горячий чай оказался с "лекарством". От гор до сюда, добирались большим караваном, собирая по пути еще найденных и отловленных сородичей. Всего сорок один человек. Оборотень…

Барон дотянулся до чайника, делая громкий глоток.

– Порт Сантандер до сих пор снится мне в кошмарах. Я был в нем в 19, в 2019, году. Первоклассный порт, пусть и насыщенный запахом рыбы, потных тел работающих там людей, выхлопными газами тяжелых тягачей, развозящих контейнеры, прибывшие морем, по широким дорогам европейских автобанов. Теперь там – маленький филиал приморского ада. Первое, что встретило нас – висящее тело, на стреле крана. Потом еще и еще одно. Не было ни одного портового крана, без такого украшения. На некоторых висело до десятка, покачиваясь на свежем ветру и отравляя воздух. Нас загрузили на борт сухогруза, просто перевернув клетки и открыв дверцы. Падение с высоты в десяток метров болезненно, но не смертельно. Еще трижды открывались створки, сбрасывая нам еще и еще отловленных. Уже когда сухогруз отвалил от причала, сверху посыпались два десятка Младших… Совсем юных щенков. – Курт уже здорово устал, на своей исповеди, но останавливать его или давать ему передышку мы и сами не могли. Слишком много и сразу, свалилось на нас.

Вот и еще один "фактик" – "Хозяева" избавляются от Младших – лег в мою копилку странностей, подпирая кипящую "крышу".

– Капитан, дважды в день скидывал нам еду, устраивая лотерею среди экипажа, кому на голову свалится протухшая туша и погребет под собой, своими останками. И ругался, что в самый последний момент ему подсунули Младших – каким-то образом, эти бедолаги влияли на электронику, выводя ее из строя.

– Точно – Младшие, а не их Хозяева? – Подался вперед Бен, со скоростью охотничьего пса.

– Хм. В Праге, Буде и Пеште, на улицах горит яркий электрический свет и ходит себе спокойно, электротранспорт. – Курт пожал плечами. – Везде, где Младших держат в отдалении – проблем с электроникой нет. Берлин, Франкфурт – освещены частично.

– А Россия? – Закинул удочку я, приготовившись выслушать в ответ, что угодно.

– Не был. – Равнодушно отмахнулся Курт. – А врать не приучен. Слышал, что Сибирия так и стоит не тронутой – холодно и нет дорог.

– Сибирь… – Поправил я, начиная понимать, что, кажется, у меня есть план. И есть место, в котором я хочу оказаться. – Бен! Тебе еще со своими… Знакомыми… Надо пообщаться!

Переводя взгляд от стола, уставленного не съеденными вкусняшками, на окно, за которым снова лился дождь, старший лейтенант пыхтел, скрипел зубами, но собираться начал.

Дождавшись, когда за Арканом закроется дверь, я принялся мыть посуду, составляя ее сушилку и обдумывая новые "открытия".

– Олег. – Барон замер за столом, так и не отойдя от своего собственного рассказа. – В России я действительно не был. А вот Азия, теперь, чистое и пустое место, хоть заново заселяй. "Хозяев" не заинтересовала только Монголия – слишком мало населения, слишком суровы условия.

– Лучше ответь мне на другой вопрос! – Перебил я не в меру вежливого, барона. – Можно попасть на радар?

– С земли и воды – нет. – Инженер и в шкуре оборотня – инженер. – Открыть переходный отсек – нет массы, а влезть в "канализацию" – не имеет смысла. Стена-отсечка стоит на месте и никуда не денется, пока ее не откроют.

– Как часто привозят "пополнение"? – Последняя тарелка уже угнездилась в свободной выемке сушилки и я вытирал руки о то, что еще недавно было шторами. И воду, соответственно, впитывало плохо.

– Раз в восемь, девять месяцев. – Курт расслабился, видя, что прямо сейчас на штурм я не побегу и его, за собой, не потащу. – Еще не скоро…

Странно, а еще недавно просто требовал, чтобы мы уничтожили всех, сожгли и стерли с лица острова.

Пригрелся, собака серая, обленился…

– А с воздуха?

– А зажариться? – Вопросом на вопрос, ответил его высочество, для наглядности постучав себе по лбу, а затем – по деревянной столешнице.

Звук, кстати, на мой слух – очень музыкальный, слух – был совершенно одинаковым.

– Курт… Если уже сейчас, на момент твоего побега, радар лишился десятка рабов…

– Полковник называл нас "Белки"… – Аристократ, мать его за ногу, вечно норовит дать красивое название обычному явлению!

– Десятка рабов, – упрямо гнул свою линию я, – то совершенно не факт, что уже не сделан заказ на новую партию – радар должен крутиться, передавая данные.

– Меня больше интересует, для чего этот радар нужен! – В сердцах хлопнул ладонью по столу, Курт. – Они что, кого-то ждут?

– …! – Я тихонько сполз на пол, моля все звезды, чтобы оборотень оказался еще большим параноиком, чем я сам. Если сказанное им верно – нас ждет еще один сюрприз. И снова – весьма неприятный, болезненный и, может быть, последний в нашей, человеческой, истории.

Оборотень мог оказаться смертельно прав, не догадавшись просто продолжить свою собственную, мысль. Если они кого-то ждут, значит, не просто так их корабли возникли у наших берегов! А что, если их кто-то турнул, с насиженного места?

От великого ума, озвучил свои идеи австрияку и получил на выходе "окаменевшего" оборотня, судорожно силящегося стряхнуть с себя "очарование" моих слов.

"Н-да. Бен-то уже привык к моей паранойе… А тут, чувствую я, второй параноик добавился!" – Видя, что оборотню грозит "взрыв мозга", поставил перед ним чайник с кипятком и варенье, что передал мне мастер Сибатси. Оно, конечно, для похудания, но с чаем – пойдет…

У меня в кабинете, на дне сейфа, всегда ныкалось три предмета, раздражая начальство своим присутствием. Три банки варенья – малина, смородина и яблочное повидло. Причем последнее, почему-то, заканчивалось быстрее всего. Фекла Антоновна, исправно снабжавшая меня своими заготовками, которые успевала сделать неизвестно когда, ибо выходных у нас словно бы и не было, вечно качала головой, обзывая меня "сладкоежкой", делая при этом упор, что все истинные садисты были именно сладкоежками. Не скажу, правда, это или только повод снять корону с молодого специалиста, но Федоров, читая мои "заготовки", пыхтел и морщил нос, обещая сделать именно так, как написано. А потом, по возвращении, хлопал меня по плечу и предупреждал, что награда за мою голову возросла.

На самом деле, флотские – это большие дети, любящие порядок, чистоту и ненормативную лексику – больше своей жизни. Только у нас, в три слова можно объяснить все и при этом вопросов больше ни у кого не возникнет. Даже у полицейских. Даже у таможенников из соседнего государства, плохо знающих русский язык.

А еще мы любим его, огромного, иногда страшного, рассерженно воющего ветрами и распускающего верхушки волн на пенные брызги, поднимающего девятый вал и кладущего корабль на борт, напоминая капитану и его старпому, что не любит ленивых и трусливых, злопамятных и чванливых.

Океан.

Достав карандаш и лист бумаги, принялся рисовать радар так, как я его видел изо дня в день, пробегая мимо или разглядывая сверху, забираясь для этого на дерево.

Рисунок получался из рук вон плохо и барон, видя мои мучения, отобрал принадлежности и начал рисовать сам, ориентируясь на мои слова.

Через полчаса, мы снова чесали затылки, разглядывая рисунок.

Сооружение, что мы считали радаром, оказалось радаром каким-то странным. Вертящиеся "уши" были на месте. А вот остальное… По словам австрияка, мои "рассмотрешечки" со стороны, давно должны были меня прикончить, а я ничего – бегаю… Только волосы лезут нещадно, так это у меня с самого начала и кивать на радар – кивалка отвалится.

Ну, а после того, как Курт изобразил виденные им помещения я и вовсе повис в ступоре, опознав те самые странные "ячейки Джо", о которых рассказывалось столько, что поверить было невозможно. У нас целый технический отдел корпел над этими ячейками и еще парой проектов, только ничего не рассказывая нам и ходя с блестящими глазами и полудебильными улыбками.

Ну, а судя по интернет-описаниям, побочным действием "ячеек" могло оказаться что угодно, от апатии, до неукротимого, хм, полового влечения. И тогда Бен, с его ночными гостьями, жертва этих самых ячеек!

– Жесть. – Не выдержал я, подводя итог вечера. – Не жизнь – каша.

– Только соленая и перловая… – Скривился барон, и я с ним согласился: ненавижу перловую кашу!

Таская ложками варенье прямо из банки, как маленькие дети, мы сидели друг напротив друга, решая странную задачу, решения которой просто не виделось, в свете всех фактов. Оставалась надежда, что полковник вымрет раньше, чем отправит требование о помощи или замене "крутильных белок". Или еще на какое, чудо.

– Полковник дважды обещал отпустить на охоту, особо старательных. – Курт облизал ложку, любуясь отблесками свеч, горящих на столе. – Обманул, собака!

– Ага. – Словно сомнамбула, кивнул я. – Собака, значит, обещал… Ага-ага. А как он хотел вас отпустить на охоту, случайно не сообщал? Пропустить через "крышу" или, все-же, где-то есть проход?

Громкое бурчание моего живота прервало нашу, очень конструктивную, беседу.

Ничего не поделаешь – масса сказывается. Да, плюс у бывшего владельца был откровенно слабый живот: одно нажатие и сиди себе, спокойно…

Разведя руками, покинул гостиную, надеясь на уединение.

Ага. Наивный.

Варенье для "похудения", в том количестве, что мы оприходовали на две морды, "похудило" нас очень сильно.

Бен смеялся и принюхивался, обзывался на нас и тыкал пальцами, грозясь все рассказать мастеру Сибатси.

Вот, гарантирую, если быстро оправлюсь, остатки варенья скормлю Бену!

Дав себе зарок, вновь скрылся за дверями богоугодного заведения.

Так и ночь промелькнула, незаметно за хлопотами и перемещениями.

Морпех отлично выспался и теперь старательно наворачивал завтрак, похихикивая над нашими, с оборотнем, красными от недосыпа, глазами.

Теперь я просто обязан скормить ему это варенье!

– Полковник идет на поправку. – Бен перешел к делу сразу, становясь предельно серьезным. – Уже завтра он вполне сможет наведаться к нам в гости и разнести здесь все, ко всем матерям, богам и редким видам животных. С берегом связи пока не было, но будет либо сегодня вечером, либо – завтра с утра. Тьяма предупредила, что отец безмерно зол и досталось им обеим…

– Не хрен "налево" ходить! – Скривился я, изучая так и вылазящие волосы: не смотря на все попытки шевелюру спасти, умные волосы покидали дурную голову. Придется бриться на лысо… – Валить надо было, сразу. За рога и мордой к спине!

– Задним умом… – Морпех почесал бровь. – Ну, не могу я так, Олег, не могу!

– Тогда будем бегать. – Я тоже начал заводиться. – Есть варианты, куда бежать будем? К Алексу? В заброшенные города? Или в деревню, в глушь? Бен?

– Будем бегать… – Пожал плечами морпех, признавая свое поражение еще до сражения. – Завтра, сперва тебя вывезу, а потом вернусь за Куртом.

Не давая мне возразить, Аркан встал со своего места и скрылся в собственной спальне, плотно закрыв за собой дверь.

Молча.

Неприятно отдавать свой собственный, обжитой дом, на разруху и ветшание. И запасы, натасканные с упорством "белкохомяка", оставлять жаль. Не думаю, что полковник, обнаружив наш отъезд, не выместит свою злобу на ни в чем не повинном доме. Скорее – спалит, чтобы и духу его не было!

Выбравшись на крыльцо, устроился на свернутой шкуре и уставился вдаль, любуясь, может быть последними, красками синего неба, белыми тучами и деревьями, в зеленой испарине, стряхивающими с себя влагу.

Позавтракали, называется.

Оборотень сидит как на иголках, опасаясь, что если Аркан улетит со мной, то не вернется за ним. И знает, что если останусь я – возвращаться будет не за кем. Грохнет меня полковник, при поддержке своего "бабьего эскадрона смерти". И без поддержки – тоже грохнет.

Может, не стоило ему о рогах говорить?

Блин, ну вот что я за человек, а? Вроде проблемы выживания, а у меня улыбка во весь рот, едва я вспомню лицо рогатого полковника!

Легко сбежав по ступенькам крыльца, сладко потянулся и побежал по своей привычной дорожке, начиная день с полезного и необходимого – пробежки.

Пусть мокро, грязно и скользко, тело надо приводить в порядок!

Если прищурить глаза и проявить хоть малость фантазии, можно представить себе, что бежишь ты не по грязной тропинке, проложенной по периметру острова, а по мокрому асфальту родного города, как обычно раскопанного городскими службами. И звуки океана – автолюбители, спешащие на работу в другой конец города и рычащие своими моторами на светофорах. И берег океана – вовсе не берег океана, а обычная набережная, заросшая диким лесом и кустами, из которых доносятся очень разные звуки, похожие и на крик чаек, и кряканье местных уток, прижившихся и не боящихся людей.

Серая тень, мелькнувшая в кустах и неосторожно стряхнувшая с них потоки капель, тоже вполне может оказаться обычной собакой, спущенной с поводка ленивым хозяином.

– А вот рычать на меня не надо! – Привычно отфутболил я серую морду, зарядив с левой ноги. – И не такие "рычалки" лишились!

Самое печальное заключалось в том, что все эти оборотни-шмоборотни, для меня совершенно на одно лицо. Только размерами отличаются…

Вырвавшись из своих фантазий, присмотрелся к кустам, развернулся и припустил, что было сил обратно, на берег океана.

Сучий полковник пришел в себя намного раньше и выпустил "белок" на охоту!

Одна уже получила и теперь потрясенно приняла человеческий облик, со свернутой набок, челюстью.

Еще три весело гнались за мной, считая, что в любой момент смогут своротить меня с выбранного пути.

Ага!

Тощие, слишком!

Волчик, решивший заступить мне дорогу к берегу, так и остался лежать в грязи, поскуливая и перебирая передними лапами – кувырок в стиле "а волчья шкура вместо подстилки", отрабатываемый мной уже месяц, оказался очень эффективен. А позвоночник волка совсем не рассчитан на две сотни кг, на него падающих сверху.

Так что, хруст волчьего хребта был мне наградой, а там и до берега всего метров двадцать, которые я и пролетел, словно на крыльях.

Мелькнули тела веселых бутылконосов, сделавших вокруг меня круг почета и почему-то устремившихся в открытый океан.

Предатели!

Проводив взглядом их спинные гребни, помахал рукой скопившимся на берегу серым сущностям, лег на спину и подставил лицо горячему солнцу, вытапливая жир через все поры на лице.

Пару минут ничего не происходило, а потом, нашелся самый смелый…

Не доплыл, остановленный тяжелой пулей, отправленной морпехом с камня, левее стаи.

Бутылконосы тут же пожаловали, пытаясь спасти тонущую собачку…

Млин! Да они ее – жрали!

Жрали, распуская на куски и оставляя на воде расширяющиеся кровавые пятна.

И вообще, по-моему, это и не дельфины, вроде…

Вот убей память, не вспомню, у кого хвосты вертикально, а у кого – горизонтально?!

Подкрепившись, "непонятные рыбки" направились в мою сторону, видимо, попробовать на зуб. Но, вот странность – развернулись и снова уплыли от берега прочь, очищая мне дорогу.

Пока я отвлекался на "заливную рыбу", обстановка на берегу тоже изменилась: белый песок пачкали реки крови, вытекающие из двух животных, а остальные осторожно ходили кругом гордо стоящего в человеческом виде, Курта-Вильгельма-Эрика фон Гелленау, барона Лютов, старательно принюхиваясь и не делая попыток на него броситься.

Видимо те, кто бросился, уже раскинули мозгами, получив тяжелые подарки, отсылаемые нашим морпехом, от всей его щедрой и хлебосольной, души.

– Олег! – Барон развернулся ко мне, сложил руки рупором и заорал в мою сторону, словно я на другой планете. – Можешь выходить! Свои!

Ответ, рвущийся из меня наружу, был матерный и, слава Звездам, молчаливый.

Стая, обступившая своего вожака, расступилась, выпуская меня на берег и вновь сомкнулась за моей спиной, беря в почетный караул.

"Фиг вам, серые! Готовить на вас и не собираюсь!" – Мстительно пообещал я самому себе, а вслух не преминул проявить вежливость, поблагодарив за спасение.

Барон не поверил.

Стая – тоже.

И правильно сделали – без их помощи я бы в воде оказался только через пару часов, смывая трудовой пот удавшейся тренировки.

Через минуту я оказался стоящим в окружении голых, изможденных людей, все-же гордо посверкивающих черными и зелеными глазами.

Всего девять человек.

И, как прикажете теперь с острова сваливать?!

Вот, вот она, жизненная аксиома: "никогда не откладывай на завтра то, что мог сделать вчера!"

Теперь точно, придется готовить!

Надеюсь, удастся припахать к этому делу морпеха…

Припахать удалось всех: Курт и Бен тут-же умчались проверять ловушки, пара волков покрепче, столкнула в воду тела "не выживших" и полезла на чердак, доставать сушеную рыбу, остальные честно растворились в тени зарослей нашего острова, пообещав вернуться с добычей.

Никогда не знал, что на нашем острове столько свиней!

Первые тушки ушли сырыми – оборотни славно подкрепились и уже не выглядели такими истощенными и побитыми. Через пару часов возник и десятый оборотень, получивший от меня по зубам, на узенькой тропинке. Оборотень, с переломанным позвоночником, увы не выжил и отправился подкармливать рыб.

Может быть, и выжил бы, но… Младших оборотни не любили, платя им сторицей за все свои беды и подобие.

– А ведь нас, теперь, чертова дюжина… – Вздохнул суеверный морпех, посчитав серые спины и животы, довольно развалившиеся у нас на веранде. – Не к добру…

– Что ни делается – все к лучшему. – Курт устало улыбнулся. – Зато теперь мы знаем, где войти в бункер!

– Многие знания – многие печали… – Бормотнул я, падая на пол и сбивая с ног, стоящих.

Бен успел сгруппироваться и откатиться в сторону, а вот Курт – нет.

Ветвистый разряд молний веером прошелся над нашими головами, наполняя воздух запахом озона.

Полковник пришел по наши души!

И ведь точно выбрал время, проработав все детали!

Офицер, тут уж ничего не поделать…

Пока мы катались, стараясь оставить между собой и полковником хоть какой-то барьер, оборотни кинулись в атаку.

Я никогда не любил запах горелой шерсти…

Да и мясо я предпочитаю жареное, а не горелое заживо.

Очередной разряд достал меня, и тело выгнуло дугой, до хруста, до рванины мышц и выверта суставов, наполняя болью каждую клеточку этого чужого мне тела и заставляя выть от безнадеги и собственного бессилия.

Еще и еще, словно полковник, увидев меня, вцепился своими электрическими плетями, мстя за мой длинный язык и наслаждаясь своей местью.

Еще удар и меня окутала тьма, такая горячая, такая добрая, такая долгожданная.

Еще удар, но уже по щеке, вытаскивая меня в свет и боль.

Запах озона разгонял легкий бриз, смешивая его с запахом смерти и соленой воды.

– Ты как? – Рядом со мной, сидел, размазывая текущую из носа кровь по лицу, Бенджамин Аркан, позывной "Стекло". – Сколько пальцев?

– Ненавижу этот вопрос… – Оттолкнул я руку с тремя оттопыренными пальцами. – Особенно от незнакомца…

Судя по моим ощущениям, меня били очень долго, а потом пытались поджарить в микроволновке, на собственном жиру. А для того, чтобы я в микроволновку вошел, сгибали во всех суставах, в противоположную природной, сторону.

Думаю, килограмма два-три, с меня стопили…

А потом – вытащили и стукнули головой.

– Кто? – Я кивнул головой в сторону пустого пространства, на котором раньше стоял полковник.

– Без понятия. – Честно признался Бен. – Но, кто-то зубастый и клыкастый. И очень злой. Голову – почти – напрочь, оторвал!

– Ну… Лучше ему, чем нам. – Я попытался встать на подкашивающиеся от боли, ноги. – Пойду, посмотрю…

После первого же шага, моим глазам открылось поле битвы, покрытое черными проплешинами, кусками обгорелого мяса.

И одинокое тело, лежащее почти у моих ног, в грязи у веранды, почти лишившееся головы – полковник Бейтли.

– Посеявший ветер – пожнет бурю… – Бен встал рядом, опершись трясущимися руками на перила.

– Только ветер посеял совсем не он. – Меня трясло от злости. – Он, всего лишь, его жалкая игрушка, которую метало из стороны в сторону…

– Да ты, никак, его жалеешь?! – Удивлению Бена не было конца. – С чего бы это вдруг?

– Восхищаюсь. – Поправил я, морпеха. – Живые есть?

– Ты да я. – Аркан вздохнул. – Как заговоренные…

В ответ на его слова ветер донес до нас вой волка. Тоскливый, прощальный, выворачивающий душу, вой. Понятный и не требующий слов.

– Ну… Стой не стой… – Я развернулся и пошел в дом. – А пора с посевными работами завершать…

Не я виноват, что "калашников" так много и так часто модернизируют, улучшают, дорабатывают, меняя калибры, возвращая калибры и играясь с прикладами всех типов. Не я виноват, что "калашников", всем своим внешним видом говорит: "Я-Оружие!" Сколько бы западные оружейники не спрямляли углы, встраивали "булл-пап" – "калашников" – красив! Красив и точка. Не смогли сделать красивее автомата ни на западе, ни на востоке. Не выглядит "калашников" кровожадным, как М-16 или хищным, как "Штайер". Он – Оружие. Как все русское – функциональное, крепкое и несколько не от мира сего, ибо – красив. Просто красив.

На моем "калаше" нет "обвеса".

А пистолет – обычный "Глок" и уже даже 29-тый, отличающийся от предка только обилием пластика да иным калибром, под безгильзовый патрон.

Сейчас мне этого хватит.

Пока Бен еще не понял, пока не может меня остановить – я иду по знакомой тропинке на волчий вой.

И пусть наш барон далеко не Акела, так ведь и я – не Маугли…

Раньше это надо было сделать, надо было послушаться свою интуицию!

Тропинка завернула вправо, уводя меня от цели, от волчьего, протяжного воя, предлагающего разделить месть.

Бен этого не поймет – он родился в то время, когда месть превратилась в юридическую услугу.

Тем более он не поймет месть за врага – ему этого просто не дано, не укладывается в его простой голове, что и враг имеет право на молчание, на гнев… И на месть!

Высокий лаз, скрытый в колючих кустах, сейчас зияет черной дырой, рядом с которой меня ждет волк.

Сколько раз я пробегал мимо этого места, даже и не подозревая о существовании этого хода!

Закрываю глаза и делаю шаг во тьму, шаг – одновременно с волком-оборотнем, рядом, бок о бок. Быть может, делай мы почаще такие шаги, не было бы всей этой напасти, на наши головы?

Шаг и еще шаг, и еще – шажочек.

Ярко освещенный бункер, слепящие с темноты – экраны мониторов с непонятными мне картами и отметками.

И два женских тела, свисающих с потолка на крепких веревках, продетых в стальные прутки, на которых держаться черные жгуты кабелей, толщиной в руку.

Что же, полковник…

Ты пожал бурю, которую для тебя посеяли твои женщины…