Текст книги "Блиц (ЛП)"
Автор книги: Девни Перри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 8
Дженнсин
– Маверик Хьюстон поздоровался со мной сегодня в коридоре. – Меган, младшекурсница, которая играла на позиции либеро (прим. ред.: либеро – специальный игрок в составе команды, выполняющий только защитные функции), прижала руку к сердцу.
Маверик Хьюстон. Игрок футбольной команды, в которого она была влюблена в течение нескольких недель. Каждый раз, когда он хотя бы мельком смотрел в ее сторону, мы все слышали об этом в раздевалке после тренировки.
Я расчесывала мокрые волосы, не обращая внимания на охи и ахи других девушек. Ну, почти всех девушек.
Каждый раз, когда Стиви слышала имя Маверик, ее губы кривились в усмешке.
Там была история? Она явно не была фанаткой Маверика. Почему?
Я не спрашивала. Это было не мое дело. Вместо этого я положила расческу обратно в шкафчик и потянулась за свитером.
На левом рукаве было небольшое пятно от травы. Я получила его в прошлые выходные, когда забрела во двор Торена, чтобы подышать, подумать и полюбоваться на звезды.
Я имела в виду то, что сказала ему о его лужайке и виде с нее. Его двор был лучше моего. В его доме было темно, и я не ожидала увидеть его в субботу. Но я также заметила вспышку его фар перед тем, как он заехал в гараж, и какая-то часть меня была достаточно любопытна, чтобы подождать.
Для того, чтобы посмотреть, найдет ли он меня в темноте.
Чтобы посмотреть, приведет ли он домой женщину после выигранного футбольного матча.
В конце концов, в его постели окажется другая женщина. Если у него ее еще не было. Может быть, когда он уйдет, я тоже смогу отпустить его.
Но, как и это пятно от травы, я не была готова стереть его. Еще нет.
– Ребята, вы слышали о Раше Рэмзи? – спросила Меган, понизив голос. Она всегда так увлекалась сплетнями.
Другие девушки придвинулись поближе к тому месту, где она стояла, все еще завернутая в полотенце после душа.
Я осталась на своей стороне раздевалки, потому что она говорила достаточно громко, чтобы слышали все, даже я.
– Я слышала, что от него забеременела девушка, – сказала она.
– Кто? – У Лиз отвисла челюсть. – Его девушка?
– Нет, они расстались, – ответила Меган. – Я не знаю, кто эта девушка, но на днях они поссорились в коридоре, и теперь все говорят о том, что она беременна. Я думаю, это была случайная связь и… упс.
Раздевалка наполнилась болтовней, все обсуждали Раша, квотербека футбольной команды. Так получилось, что он жил с Мавериком, возможно, поэтому Меган была так одержима ими обоими.
Я прошла в ванную и подошла к ряду зеркал у туалетного столика, затем взяла фен, чтобы заглушить сплетни, и принялась причесываться.
Никто не отвлекся от обсуждений.
Да и мне было не интересно.
Существовали негласные правила, когда дело касалось сплетен о других спортсменах. Слухи могли распространяться среди наших команд, но не среди посторонних. Чужаки никогда не допускались в наш круг. Обычных людей, не занимающихся спортом, не приглашали на вечеринки или мероприятия. Они никогда не были посвящены в дела спортсменов. Мы держались особняком и никогда не сплетничали с людьми вне спортивной программы.
Но в этих стенах, в этих раздевалках? Все было честно. А когда в тебе видели конкурента, твои товарищи по команде могли быть безжалостными.
Этот урок я усвоила на собственном горьком опыте.
Я больше не собиралась повторять те же ошибки.
Когда мои волосы высохли, я схватила рюкзак, лежавший рядом со шкафчиком, и, не попрощавшись с командой, вышла из комнаты, не обращая внимания на то, что голоса перешли на шепот, прежде чем я исчезла.
Девочки могли говорить обо мне все, что хотели. Худшее, что они могли сказать, это то, что я была стервой или снобом.
Я сомневалась, что они будут слишком суровы, учитывая, что в этом сезоне мы были непобедимы, а мой процент попадания в цель собирался установить рекорд. Я отыграла шесть игр, ни разу не покидая волейбольную площадку, и нам еще предстояло встретиться с командой, которая могла бы меня заблокировать.
Мне было насрать на сплетни. Я была здесь, чтобы играть. Не ради них. Не ради тренера Куинн.
Ради себя.
В этом году я играла ради себя.
Когда я шла по коридору полевого дома, у меня в кармане завибрировал телефон. Учитывая, как мало людей мне теперь звонили и какой сегодня был день, я знала, кто это, еще до того, как ответила.
– Привет, мам.
– Ты получила мое сообщение?
Вот тебе и привет.
– Да.
– Но ты мне не перезвонила. – Вероятно, она нахмурилась. – Дженнсин, я пытаюсь спасти твою карьеру.
Подождите. Она звонила, чтобы поговорить о моей карьере? Сегодня?
– Ч-что?
– Ты меня слышала? Я сказала, что пытаюсь спасти твою карьеру.
Карьеру, которую было не спасти. Из-за этого разговора я проигнорировала ее последнее сообщение, а также три ее последние смс.
– Я была занята учебой и тренировками, мам.
– Ты можешь выделить на это десять минут из своего плотного графика, – отрезала она. – Я только что разговаривала с Майком Симмонсом.
Я так резко остановилась, что мои теннисные туфли заскрипели по бетонному полу.
Майк Симмонс был одним из самых элитных спортивных агентов в стране.
Если бы я хотела когда-нибудь попасть в национальную команду по волейболу, если бы я хотела попасть на Олимпийские игры, Майк был бы тем, кто мог бы помочь мне добиться этого.
– Он предложил тебе стать его клиентом, – сказала мама.
Мое сердце билось слишком быстро, чтобы ответить. Только это не было похоже на учащенное сердцебиение от счастья. Это было больше похоже на страх.
Разве это не было моей мечтой? Год назад этот звонок заставил бы меня улыбнуться от уха до уха. Но сейчас? Я не чувствовала своего лица.
– Он считает, что переезд в Монтану был бы хорошим решением. – Мама тихо усмехнулась, как будто сомневалась в оценке Майка. Президент Международного олимпийского комитета мог бы сказать ей, что я сделала правильный выбор в пользу «Диких кошек», а она все равно не поверила бы.
– Майк считает, что ты сможешь продемонстрировать свой талант в «Штате Сокровищ», – сказала она. – Твои показатели будут выше всяких похвал. И хотя в этом году у тебя не будет большой конкуренции, риск получить травму меньше.
У Майка Симмонса сложилось мнение обо мне. Майк Симмонс предложил мне стать его клиентом. Майк Симмонс считал, что я приняла правильное решение.
Это казалось нереальным.
Мама продолжала говорить, но я не могла перестать повторять его имя.
Майк Симмонс. Майк Симмонс. Майк Симмонс.
– Он хотел бы в ближайшее время созвониться с тобой, чтобы обсудить дальнейшие шаги. Как мы и планировали, тебе нужно будет некоторое время поиграть на международной арене. Он надеется получить для тебя предложение в Италии. Это позволит тебе сделать лучший шаг в долгосрочной перспективе, когда ты вернешься в Штаты.
Италия. Еще одно слово, еще одна возможность, которая должна была заставить меня прыгать от радости.
Таков был план, верно? Играть в колледже. Переехать в Европу и, играя профессионально в течение нескольких лет, заработать денег. Вернуться домой и присоединиться к национальной команде. Поехать на Олимпийские игры. Выиграть золотую медаль.
Прямо как мама.
– Дженнсин, ты здесь?
– Я здесь, – мой голос был хриплым. – Прости. Это… – Хорошие новости? Плохие новости? – Есть о чем подумать.
– А о чем тут думать? Это мечта.
Раньше это было мечтой. Но была ли она моей? Нет. Не совсем. Это была мечта, только не моя.
– Я договорюсь о звонке с Майком, – сказала мама.
– Нет, – выпалила я, затем закрыла глаза, съежившись, когда мамино разочарование просочилось в трубку.
– Нет? – вскипела она.
– Пока нет.
Между нами повисло молчание, такое же напряженное, как в тот день, когда я позвонила ей и сообщила, что переезжаю в Монтану.
Все наши важные разговоры велись по телефону. Так было проще.
Мама не знала, как остановиться. Она не знала, как оставить все как есть. Она не знала, как проиграть спор.
Именно по этой причине мой отец бросил ее, когда мне было семь лет, и с тех пор я его почти не видела.
Разговаривать с ней лично было невыносимо. Поэтому я научилась приберегать тяжелые слова для телефонного разговора, потому что могла нажать кнопку, чтобы отключить ее.
– Ты упустишь свой шанс, – сказала она. – Я потянула за многие ниточки, чтобы добраться до Майка.
Ниточки. Она всегда дергала за ниточки. Она не забывала напоминать мне об этом каждый раз. Только я не просила ее об этом. Она делала это сама.
– Я подумаю об этом, мам.
– Хорошо.
Я ждала, давая ей возможность сказать что-нибудь еще. С каждой секундой мое сердце сжималось.
Мама звонила не для того, чтобы поздороваться. Она звонила, не потому что скучала по мне. Она позвонила мне сегодня не для того, чтобы поздравить с днем рождения.
Она позвонила по поводу волейбола.
Всякое желание разговаривать с ней или Майком Симмонсом у меня пропало. Пуф. И все.
Мечта? Я не хотела ее. Только не тогда, когда ей приходилось дергать за ниточки. Только не тогда, когда это зависело от нее самой.
Я так устала быть маминой марионеткой и протеже.
За те месяцы, что я прожила в Монтане, мама ни разу не спросила, нравится ли мне здесь. Она не спросила, нравятся ли мне мои занятия и завела ли я новых друзей.
Когда же я перестану удивляться тому факту, что вся ее вселенная вращается вокруг волейбола и ничего больше?
Маме было все равно, что я поступила в Стэнфорд по собственному желанию после окончания школы. Она просто разозлилась, что я не поехала в ее альма-матер в Небраске. Ее не волновало, почему я отказалась от степени в Стэнфорде, в пользу УШС. Она не спросила, как я приспосабливаюсь к новой команде или новому дому.
Она даже не вспомнила о моем дне рождения.
На глаза навернулись слезы. Когда я перестала быть просто ее дочерью?
– Мне нужно идти. – Прежде чем она успела меня остановить, я повесила трубку. Затем я промокнула уголки глаз и проглотила жжение в горле.
Это был просто еще один день. Двадцатидвухлетие не было таким уж грандиозным событием. Мне не нужны были подарки или вечеринки. Я отпраздную его в одиночестве, съев пинту своего любимого мороженого.
Чья-то рука коснулась моего плеча, выводя меня из задумчивости.
Стиви стояла рядом со мной с легкой улыбкой.
– Прости. Мне показалось, ты слышала, как я подошла.
– О, эм, извини. Я разговаривала с мамой.
– Все в порядке?
– Да, все отлично, – соврала я. – Увидимся дома?
– Конечно. – Она кивнула, отступая назад. Затем она повернулась и направилась к выходу, ведущему на парковку, а я продолжила свой путь по коридору, дыша сквозь боль в груди.
Мой телефон снова зазвонил, на этот раз пришло сообщение от мамы.
Ты повесила трубку, прежде чем я успела поздравить тебя с днем рождения.
Я усмехнулась. Ну, по крайней мере, она не забыла. Это уже что-то, верно? Может быть, это научит ее в первую очередь начинать с важного.
Не то чтобы мама считала, что есть что-то более важное, чем волейбол.
Я скинула рюкзак с плеча и сунула телефон в карман, чтобы не чувствовать, как он звонит. Затем направилась к двери на лестничную клетку.
Учебный центр на втором этаже предназначался для спортсменов. Здесь было тише, чем в главной библиотеке кампуса, и, если спортсмену требовался репетитор, эти встречи проводились не публично, чтобы другие студенты не могли их увидеть.
Это также позволяло тренерам определять необходимое время для занятий, хотя тренер Куинн не соблюдала ни одно из этих правил для нашей команды. Из-за меня ей и не нужно было бы этого делать.
В Стэнфорде я училась на отлично. В УСШ я тоже училась на отлично.
Зал был почти пуст, если не считать двух девушек, сидевших за столиком в углу. Я бросила рюкзак на маленький столик, у которого было всего два стула, и выскользнула в коридор, чтобы наполнить бутылку водой.
– Привет, Дженнсин. – Милли Каннингем, одна из помощниц спортивного директора, прошла по коридору, опередив меня, к питьевому фонтанчику.
– Здравствуйте, мисс Каннингем.
– Милли, – поправила она, откручивая крышку со своей бутылки. – Готова к завтрашней игре?
– Более чем.
Милли заглянула на тренировку несколько недель назад, чтобы представиться. Она руководила большинством программ в департаменте, включая волейбол. С шелковистыми каштановыми волосами и красивыми карими глазами она была великолепна. Я не очень хорошо ее знала – я пробыла здесь недостаточно долго, чтобы хорошо узнать ее или кого-либо еще, – но она показалась мне доброй и искренней. Похоже, она тоже любила свою работу.
Возможно, я могла бы сделать карьеру в спортивном департаменте университета, как Милли. Я не рассматривала возможность стать помощником, но добавила это в свой список возможностей.
– Как дела с учебой? – спросила она, закончив наполнять свою бутылку.
– Пока все хорошо. Мне нравятся мои занятия, и это прекрасный кампус.
Мишн был расположен в долине рядом с горами Мишн. Каждое утро я стояла у окна своей спальни и позволяла себе смотреть на вершины вдали, восхищаясь их красотой. Фотографии на веб-сайте «Штата Сокровищ» не отдавали должного пейзажу.
– Я рада, что тебе здесь нравится, – сказала Милли, отодвигаясь в сторону, чтобы я могла занять ее место у фонтана. – Если тебе что-нибудь понадобится, моя дверь открыта. Увидимся завтра вечером на игре. Удачи.
– Спасибо. – Я помахала ей свободной рукой, когда она повернулась и пошла прочь, сворачивая за угол, который должен был привести ее в кабинет.
Но прежде чем я закончила, прежде чем она ушла слишком далеко, знакомый низкий голос остановил ее.
– Привет, Милли, – сказал Торен.
У меня перехватило дыхание. Я не видела его с прошлой субботы, и сегодня, в свой день рождения, я хотела хоть мельком увидеть это красивое лицо. Один взгляд, и все. Подарок самой себе.
– Привет, – сказала Милли. – Что случилось?
– Ничего. Только что закончил тренировку и собирался съесть бургер. Подумал, не хочешь ли ты присоединиться ко мне. Может, мы могли бы поговорить.
Поговорить. Это прозвучало серьезно. О чем поговорить?
Подождите. Что-то происходило между Тореном и Милли?
Моя бутылка с водой была полна, но я даже не попыталась закрыть крышку. Вместо этого я стояла, как вкопанная, напрягая слух, как ребенок, который не может удержаться от того, чтобы не послушать разговор, предназначенный не для нее.
– О чем поговорить? – спросила она его.
– О субботе.
Что произошло в субботу? В прошлую субботу?
Он же не хотел поговорить с ней обо мне, верно? Он бы не рассказал ей о нас. Нет. Ни за что. Должно быть, что-то случилось. До или после того, как он сидел со мной на своей лужайке?
– Не думаю, что я готова к разговору, – сказала она.
– Вполне справедливо. Но я все равно возьму ужин. Бургеры или пиццу?
Она что-то промурлыкала.
– В прошлый раз мы ели бургеры. Давай пиццу.
Прошлый раз. Это было свидание? Еще одно свидание? У меня внутри все сжалось.
Именно этого я и ожидала. В конце концов, он найдет кого-нибудь другого. От этого боль не стала меньше.
Я сбросила оцепенение и отошла на шаг от питьевого фонтанчика, медленно пятясь, пока их голоса не стихли. Затем проскользнула в кабинет, у меня кружилась голова, когда я опустилась за стол и, не мигая, уставилась на его деревянную поверхность.
Торен и Милли.
Они подходили друг другу как пара. Они должны были быть примерно одного возраста. Оба увлекались спортом. Она была такой же красивой, как и он. Их дети, вероятно, будут потрясающими, с темными волосами и красивыми глазами.
У меня внутри все сжалось так сильно, что заболел бок.
Почему я не могла перестать хотеть его? Все было бы проще, если бы он был просто парнем, который жил по соседству и который работал в этом здании. Если бы он был просто еще одним тренером.
Я закрыла глаза и вдохнула через нос, задерживая воздух в легких, пока не стало больно. Затем я выдохнула и расстегнула молнию на рюкзаке, доставая учебник по курсу «Основы предпринимательского права».
Я как раз открывала страницу, когда дверь распахнулась, и внутрь, шаркая, вошли два футболиста, оба в мешковатых серых спортивных штанах и темно-синих толстовках «Диких котов» с капюшоном. Один из них вздернул подбородок в молчаливом приветствии, а другой указал на столик неподалеку.
Дверь почти закрылась, но затем снова распахнулась, когда Торен вошел внутрь.
Его пристальный взгляд встретился с моим, и на мгновение он улыбнулся, его глаза сощурились. Но эта слабая улыбка тут же исчезла, замаскированная вежливым кивком, прежде чем он обратил свое внимание на футболистов.
Торен подошел к их столику, положил руки на спинку свободного стула и заговорил с ними обоими тихим голосом.
Этим летом, в тот день, когда я пришла к нему домой, узнав, что он тренер, он сказал мне, что обязательно позвонил бы. Тогда я поверила ему.
Но было ли это правдой? Или он сказал это просто так? Наверное, я была просто той женщиной, которую он трахнул после вечеринки в честь Четвертого июля и забыл о ней на следующий день.
Это нужно было прекратить. Сейчас. До того, как я снова все испортила.
Когда Торен закончил, он вышел из комнаты, даже не взглянув в мою сторону. Ему нужно было идти на ужин. Пицца с Милли.
А я просто хотела домой. Так что я собрала свой рюкзак и вышла из полевого дома, остановившись у ближайшего продуктового магазина, чтобы купить себе кекс.
Я съела его в одиночестве в машине. Когда я доедала последний кусочек, на мой телефон пришло сообщение.
с днем рождения, джи
У меня задрожал подбородок, но я не позволила себе заплакать. Не из-за этого. Не из-за того, что последний человек в мире, которого я хотела услышать сегодня, был единственным, кто поздравил меня с днем рождения. Мамино язвительное сообщение не в счет.
Мои пальцы порхали по экрану, пока я набирала свой ответ.
иди нахуй
Вечеринка
Торен
Как только Дженнсин вошла в подвал, ее прелестный ротик расплылся в улыбке.
– А-а. Вот и рай холостяка, который я так долго искала.
Я усмехнулся, когда она обошла открытую площадку, осматривая все – от барной стойки у дальней стены до телевизора, установленного напротив бильярдного стола.
Когда кончики ее пальцев скользнули по зеленому фетру, мой член дернулся, отчаянно желая этого прикосновения к моей коже. Черт, она была великолепна. Она больше парила, чем ходила, время от времени приподнимаясь на носочки, словно сила тяжести была недостаточно сильной. И эти ноги. Длинные. Подтянутые. Гладкие. Я хотел, чтобы они были обернуты вокруг моих бедер.
– Я никогда раньше не играла в бильярд, – сказала она, подходя к стойке с киями.
– Я покажу тебе. – Это был не вопрос. Не приглашение. Она не уйдет, пока нет. Нет, если я смогу задержать ее уход. Поэтому я взял кий и кусочек синего мела, затем треугольник, чтобы расставить шары. Когда я сделал удар, ее взгляд был прикован к моей заднице.
Да, черт возьми.
Шары зазвенели, разлетаясь в разные стороны, и, хотя четвертый шар попал в лузу, я передал кий Дженнсин, чтобы она попробовала.
– У меня вряд ли получится, – сказала она.
– Это требует практики.
Она наметила план удара длиной в целую милю. Ее глаза сузились от сосредоточенности. Она сморщила носик. Отвела кий назад, держа его слишком долго, а затем ударила им вперед, совершенно не задев шар.
– Говорила же тебе, – фыркнула она, ее щеки порозовели, когда она рассмеялась над собой.
– Не возражаешь, если я помогу?
– Вовсе нет.
Я придвинулся ближе, стараясь не касаться ее тела, но достаточно близко, чтобы вдохнуть сладкий цитрусовый аромат и почувствовать тепло ее кожи.
В ее голубых глазах был блеск, как будто она надеялась, что я предложу свою помощь.
Что ж, я не хотел разочаровывать ее.
– Выровняй еще раз, – сказал я, понизив голос.
Как только она заняла нужную позицию, я придвинулся к ней и накрыл ее руку своей.
Одно прикосновение. И эта игра в бильярд закончилась. Мы кружили друг вокруг друга весь вечер, флиртуя и занимаясь предварительными ласками. Пора действовать.
У Дженнсин перехватило дыхание. По моей руке пробежал электрический ток, а по венам разлился жар.
На мгновение ее взгляд задержался на мне, прежде чем опуститься к моим губам.
– Торен?
– Да.
– Теперь ты должен поцеловать меня.
Отличная, блять, идея.
Глава 9
Дженнсин
Футбольный стадион наполнился шумом и энергией. Поле было ярко-зеленым под безоблачным голубым небом. Солнечный свет согревал мое лицо, и, несмотря на хаос и волнение вокруг, с каждым глотком чистого осеннего воздуха напряжение, которое я испытывала последние два дня, спадало с моих плеч.
Перерыв почти закончился, и все болельщики возвращались на свои места, готовые досмотреть игру до конца.
– Все готовы? – перекрикивая шум, прокричала тренер Куинн, проходя мимо нас, выстроившихся в линию под стойками ворот.
– Готовы, – сказала Стиви, стоявшая рядом со мной, ее волнение было ощутимым, а неизменная улыбка сияла.
– Фанаты «Диких котов», – голос диктора игры разнесся по динамикам стадиона. – Обратите свое внимание на энд-зону (прим. ред.: энд-зона – это зона подсчета очков на поле. Это область между конечной линией и линией ворот, ограниченная боковой линией. Есть две конечные зоны, каждая из которых находится на противоположной стороне поля. Со всех сторон она ограничена белой линией, обозначающей ее начальную и конечную точки, с оранжевыми квадратными пилонами, размещенными в каждом из четырех углов в качестве наглядного пособия, со специальными гостями или владельцами билетов, которые оплатили премиум-доступ), чтобы поприветствовать сегодняшних особых гостей: вашу непобедимую женскую волейбольную команду «Дикие кошки»!
Аплодисменты разносились по залу, когда мы шли к центру поля, а диктор выкрикивал наши имена. Я шла последней, и когда подошла моя очередь, я подняла руку и помахала каждой секции трибун.
– И номер восемь, внешний нападающий, Дженнсин Белл.
Мою команду в Стэнфорде чествовали по-другому. Волейбол был одним из основных видов спорта, но я никогда не обманывала себя, полагая, что он популярнее футбола. Нас никогда не представляли в перерыве. И да, возможно, это было просто позерство. Тренер Куинн хотела, чтобы люди пришли в спортзал на нашу сегодняшнюю игру, и чем больше зрителей мы сможем расположить к себе, тем больше шансов, что у нас будет звездная публика.
Но когда мы отошли к боковой линии, аплодисменты и свист не прекратились. Они казались искренними. Освежающими. Приветственными.
Эти люди болели за нас просто потому, что мы тоже были «Дикими».
Впервые с тех пор, как мы появились, моя улыбка не казалась натянутой.
Мы не задерживались на газоне. Не успело затихнуть эхо моего имени, как мы все уже бежали с поля, возвращаясь в отведенный для этого угол у штрафной зоны.
Из акустической системы лилась музыка, басы звучали ровно, заставляя болельщиков хлопать в такт ритму. Все взгляды были прикованы к туннелю, в котором исчезли футболисты во время перерыва.
Первыми вышли три игрока, их серебристые шлемы сверкали на ярком солнце. Затем за ними последовала остальная команда в ярко-синей форме, устремившись к боковой линии.
– Спасибо, дамы. – Тренер Куинн жестом подозвала нас поближе. – Игра сегодня в семь. Будьте на поле к четырем. Если хотите остаться и досмотреть игру до конца, это место в нашем распоряжении. Обычно я бы предпочла, чтобы вы отдохнули, но раз уж мы уже здесь, решать вам.
Лиз и Стиви обменялись взглядами, и обе кивнули в молчаливом согласии остаться. Меган и группа младшекурсниц остались, когда она посмотрела на них широко раскрытыми умоляющими глазами. Без сомнения, она хотела поглазеть на Маверика Хьюстона, который стоял прямо напротив поля и разговаривал со своим тренером.
Несколько девушек ушли, ускользнув в направлении к охраняемому выходу. Но остальные из нас задержались.
Команда соперника вышла из раздевалок, опустив головы, как будто они уже потерпели поражение. Если бы я проигрывала 49:3, я бы тоже шла, опустив голову.
– Ты остаешься? – Стиви удивленно посмотрела на меня, когда я заняла место рядом с ней.
– Почему нет? – Я пожала плечами. – Мы уже здесь.
– Отлично. – Она улыбнулась еще шире и заправила прядь темных волос за ухо.
Я не то чтобы выигрывала конкурсы популярности или приз зрительских симпатий, так что ее удивление было оправданным. Обычно я бы ушла первой. Но в сторонке стоял мужчина, который привлек мое внимание с тех пор, как мы пришли на свое место.
Мужчина, о котором я думала слишком часто.
Возможно, сегодня у меня будет шанс покончить с этим увлечением раз и навсегда. Поздравит ли Милли его после сегодняшней игры? Заключит ли он ее в объятия и отпразднует ли эту победу?
Мысль о том, что я увижу его с другой женщиной, заставляла мои внутренности сжиматься, но в глубине души я понимала, что так будет лучше. Так или иначе, мне нужно было избавиться от этой одержимости Тореном Грили. Пока она не задушила меня.
Пока она не испортила мне сезон.
В эти выходные у нас были игры одна за другой, и вчерашний вечер был ужасен. Не то чтобы мы проиграли. Мы одержали уверенную победу, а я провела свою лучшую игру в этом сезоне.
Но я чувствовала, что разваливаюсь на части. Я была нервной и рассеянной. Мои мысли постоянно блуждали, и Торен не давал мне покоя.
В последний раз я чувствовала себя так на втором курсе Стэнфорда. Я была влюблена в парня с моего курса по маркетингу, и это потрясло меня до глубины души. У меня была серия почти идеальных игр, а затем худшая игра за десятилетие. За ней последовала еще одна. И еще. Три ужасные игры подряд, на которых я, казалось, не могла отличить верх от низа или лево от права.
Единственная причина, по которой я вышла из строя, заключалась в том, что я пригласила его на свидание, и он сказал мне, что, несмотря на долгие недели флирта, у него есть девушка. Мудак.
Мне нужно было, чтобы у Торена была девушка. Все, что угодно, лишь бы это увлечение прошло к чертовой матери.
Все было бы намного проще, если бы он не выглядел так хорошо. На нем были серые брюки и синяя водолазка с длинными рукавами, которые он закатал на своих мускулистых предплечьях. Уверенный в себе и владеющий собой. Наушники Торена закрывали одно ухо, а бейсболка защищала его лицо от солнца. Его защитник был на поле, и он с предельной сосредоточенностью наблюдал за ходом игры.
– Я знаю только основы футбола, – сказала Стиви, обращаясь то ли ко мне, то ли к Лиз, сидевшей по другую сторону от нее.
– Я тоже, – призналась я.
Она мягко улыбнулась мне, придвигаясь чуть ближе, словно имела дело с пугливым диким животным, которое не хотела спугнуть резкими движениями.
Я была плохой соседкой, но так было проще. Мы никогда не станем друзьями. Может быть, когда-нибудь я расскажу ей почему. А может, и нет.
В данный момент я, по крайней мере, могла бы поболтать с ней, пока мы смотрим игру.
В нескольких шагах от нее Меган шепталась с другой девушкой, и обе как бы невзначай указывали на Маверик.
Стиви тоже это заметила, и в тот момент, когда ее взгляд упал на Маверика на другом конце поля, ее губы скривились.
– Не фанатка Маверика? – спросила я, тут же пожалев о своем вопросе.
Это был вопрос, который задала бы прежняя я. Дженнсин, которая училась в Стэнфорде. Девушка, которая выигрывала все конкурсы популярности и призы зрительский симпатий. Но я больше не была таким человеком, и разногласия Стиви с Мавериком меня не касались.
– Прости. Это не мое дело.
– Все в порядке. Я знаю Маверика всю свою жизнь. Его все любят. Я ненавижу его с тех пор, как нам было по десять лет, – усмехнулась она.
Я рассмеялась.
– Хорошо. Приятно это слышать.
– Это глупо. – Она дернула запястьем. – В детстве мы поссорились, и это продолжается десять лет.
– А.
Она наклонилась ближе, понизив голос, когда защита «Диких котов» в трех партиях закрыла атаку.
– Маверик прожует Меган и выплюнет. Прямо сейчас он водит ее за нос. Надеюсь, она скоро это поймет. Я пыталась поговорить с ней об этом, но…
Меган, казалось, была полна решимости оказаться в его постели.
– Было мило с твоей стороны попробовать, – сказала я.
Она пожала плечами.
– Мы товарищи по команде.
Когда-то я верила, что товарищи по команде важнее всего остального.
Ради Стиви я надеялась, что так оно и останется.
Третья четверть подходила к концу, а нападающие «Диких котов» делали все, что в их силах, чтобы не замедлить ход игры. С каждым новым владением мячом время утекало, и к четвертой четверти мы забили еще один тачдаун.
– 56:3. – Я поморщилась. – Ой.
Над головами соперников нависла угроза. На противоположной стороне поля наши игроки обменивались рукопожатиями и ударами кулаков.
Раздался свисток, когда судья показал желтую карточку и замахал руками в воздухе.
Стадион наполнился свистом.
– Что случилось? – спросила Стиви.
– Понятия не имею.
Тренер Эллис развел руками и покачал головой, услышав предупреждение.
Торен сжал челюсти так сильно, что я могла видеть это с расстояния в несколько ярдов.
– Офсайд, – зазвучал голос главного судьи из динамиков.
Изображение на большом экране переключилось с хмурого тренера Эллиса, камера скользнула по персоналу «Диких котов».
В тот момент, когда появился Торен, мое сердце екнуло.
Я застонала.
– Черт возьми.
– Что? – спросила Стиви.
– О, эм. Это был неудачный выбор, верно? – Я понятия не имела.
Футбол был для меня загадкой. В другой жизни я бы позволила Торену рассказать мне об этой игре. Я бы свернулась калачиком рядом с ним на диване и часами смотрела футбол, слушая, как он объясняет правила.
Кто-нибудь другой займет это место рядом с ним. Может быть, Милли. Милли повезло. По крайней мере, она была милой.
Оборона удерживала соперников в их отчаянной попытке забить, и когда игроки Торена побежали с поля, он похлопал их всех по плечам.
Когда Раш Рэмзи вывел команду на поле, Меган и пара других девушек склонились друг к другу, чтобы пошептаться, вероятно, о тех же сплетнях, которыми они делились в раздевалке на днях.
Если слухи о беременности были правдой, они, похоже, никак не повлияли на игру Раша. Сегодня он казался непоколебимым, и, несмотря на то, что мы разгромили другую команду, он не переставал давить. В его игре чувствовалась решимость, как будто он использовал футбол, чтобы спастись.
Я распознала эту настойчивость. Этот драйв. Раш Рэмзи и я были родственными душами.
В другой жизни, возможно, мы могли бы стать друзьями.
Тренер Эллис подошел к Торену, они оба разговаривали, склонив головы друг к другу. Торен кивнул и направился к скамейке, где отдыхали двое его игроков.
Он тоже пока не праздновал победу. Игра еще не закончилась, и, как и Раш, он тренировался в самую последнюю секунду.
Он скрестил руки на груди, и ткань рубашки натянулась на его бицепсах. Он присел на корточки, и ткань рубашки обтянула рельефные мышцы его спины и плеч. Боже, он был таким горячим. Дрожь пробежала у меня по спине, а во рту пересохло.
