Текст книги "Тьма на рассвете. Возникновение криминального государства в России"

Автор книги: Дэвид Саттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Вскоре один из милиционеров отвел Карачеву к начальнику отделения, который прочитал ей лекцию о необходимости носить с собой паспорт, а затем извинился перед ней. Она провела в «обезьяннике» всего сорок минут, но потом рассказывала друзьям, что этого было достаточно, чтобы получить представление о действиях милиции[93]93
  Карачева Е. За что забрал, начальник?! Отпусти! // Новое русское слово, 2000. 12 января. (Перепечатано из «Криминальной хроники»).


[Закрыть]. Она подписала бумагу, что не имеет претензий и была освобождена.

Атмосфера насилия, создаваемая бездеятельностью милиции, пропитывает все российской общество, подрывая саму основу законов. В России принято считать, что законов просто не существует, и если речь идет о преступлениях или запугивании, люди рассчитывают только на себя.

В уязвимости простых граждан можно убедиться на многих конкретных примерах.

В холодный зимний день в конце 1998 года Светлана Лебедева вернулась домой в свою московскую квартиру после длительного пребывания в больнице и увидела, что вокруг снуют рабочие и мебели нет. Ее драгоценности, обувь и одежда тоже исчезли.

Когда Светлана спросила своего мужа Бориса, что случилось, он ответил, что перевез некоторые вещи из квартиры, пока там шел ремонт. Однако вскоре он подал на развод, и Светлана, инвалид, лишенный трудоспособности, обнаружила, что с ее счета в банке, к которому Борис имел доступ, были сняты все деньги.

Соседи сообщили Светлане, что у Бориса есть любовница и что мебель, одежду и драгоценности она, вероятно, сможет найти в квартире той женщины. Они даже подсказали ей адрес. В своем иске на развод Борис поднял вопрос о разделе имущества, которое в дальнейшем может быть приобретено. Это означало, что решение вопроса будет отложено на неопределенный срок. Пенсия Светланы составляла 500 рублей, и она оставалась без средств к существованию.

Светлана не знала, куда обратиться. Подруга посоветовала ей пойти в юридическую консультацию Московской Хельсинкской группы, и она обратилась туда. Сотрудница этого центра Анна Гусарева, студентка юридического института, помогла Светлане написать ходатайство с просьбой о назначении алиментов и о немедленном разделе имущества. Вместе с Анной она пошла в 75-е отделение милиции на Кутузовском проспекте и подала заявление о краже. В нем указывался адрес любовницы Бориса и говорилось, что именно там милиция сможет найти пропавшие вещи.

Дежурный прочитал его, повертел в руках и, наконец, сказал: «Я не имею права принять это заявление. Вам нужно отнести его в Управление внутренних дел. Это всего лишь в 15–20 минутах ходьбы отсюда».

Когда Светлана и Анна выразили свое удивление, он сказал:

– Конечно, я мог бы принять ваше заявление, но понимаете, если я возьму его, я должен буду послать его по почте. Дойдет оно через неделю, а потом пролежит там еще две недели, пока не попадет в руки следователя. Вы понимаете, сколько времени вы потеряете? Если вы сделаете это сами, вы сэкономите три недели.

Анна чувствовала, что что-то здесь не так, но, поблагодарив дежурного, отправилась со Светланой по указанному адресу.

Там дежурный прочитал заявление. По его лицу было видно, что он борется с собой. Наконец он сказал:

– Вы написали заявление не на то имя.

– Я могу изменить имя, – сказала Анна.

– Нет, нет, дело не в этом. Это официальный документ. Вы полностью перепишите его и принесите завтра.

У Анны не было желания приходить на следующий день, потому что это была суббота, но она переписала заявление и пришла со своим мужем, но уже без Светланы, так как та была больна. На этот раз дежурный взял заявление и исчез на 45 минут. Вернувшись, он сказал:

– Вы не имеете права подавать такое заявление. Где жертва грабежа? Именно она должна подавать такое заявление.

Анна ответила, что Светлана больна и она подает заявление по ее просьбе.

– Я вчера провела у вас целый час, и дежурный пообещал принять заявление, – сказала она.

Дежурный попросил ее подождать минуту и пошел наверх. По его поведению было ясно, что он не хочет разбираться с данной ситуацией. Пока она ждала, милиционеры кричали на задержанных, многие из которых были настоящими бродягами и стояли за металлическим заграждением. Наконец милиционер вернулся вместе со следователем.

– Вы понимаете, сегодня суббота, – сказал он. – Здесь сейчас никого нет. Приходите в понедельник.

– Если вы не хотите принять мое заявление, прошу вас объяснить в письменной форме, что вы его не принимаете, и изложить причины.

– Я не могу дать вам такое объяснение.

– Тогда примите мое заявление.

Следователь пришел в бешенство.

– В чем дело? – заорал он. – Разве вы не видите, что мы очень заняты?

– Вы ведете себя слишком агрессивно, – заметила Анна.

– А как я должен себя с вами вести?

– Вы должны вести себя прилично. Вы не имеете права кричать на законопослушных граждан.

– Хорошо, – наконец ответил следователь. – Мы отведем вас к начальнику.

Анна поднялась наверх, в кабинет к начальнику милиции. Он спросил Анну, когда произошло ограбление. Анна ответила, что это написано в первой строке заявления. Он спросил у нее, где сама жертва ограбления, и Анна повторила, что Светлана больна.

– Потерпевшая должна прийти сама и принести свой паспорт.

– Светлана Лебедева доверила мне вести это дело, и я изложила события так, как она их мне описала.

– Вам нужно подписать это заявление в том, что ваши показания правдивы, – сказал начальник отделения.

– Хорошо, – ответила Анна. – Я подпишу заявление о том, что мои показания правдивы.

Теперь у начальника милиции не было пути к отступлению.

– Ваша доверенность напечатана на компьютере, – после некоторого колебания заявил он, – а ваше поведение вызывает сомнения, что вы действительно имеете отношение к этому делу. Тем не менее мы рассмотрим ваше заявление.

Через четыре часа Анна почувствовала, что наконец дело сдвинулось с мертвой точки. Тогда она обратила внимание начальника на адрес, где, по мнению Светланы, находились украденные вещи.

Начальник отделения милиции сказал, что милиционеры пойдут вместе с Анной к Светлане чтобы поговорить с ней. И группа в составе Анны, ее мужа, двух милиционеров и следователя пошла к Светлане домой. Светлана подтвердила факты, изложенные в заявлении, и сказала, что попросила Анну помочь ей.

– Теперь вы понимаете, что я являюсь представителем этой женщины? – сказала Анна. – Теперь вы возьмете заявление?

– Нет, – ответил следователь. – Вы описываете случившееся очень кратко. Вам нужно все переписать более подробно. Опишите инцидент во всех подробностях и принесите заявление в понедельник.

У Анны больше не было сил спорить. Кроме того, она боялась, что ее муж выйдет из себя, и поэтому они ушли.

В понедельник Анна отнесла написанное Светланой заявление, в котором очень подробно описала случившееся, в районов отделение МВД, и его, наконец, приняли. Через неделю Анна позвонила в отделение милиции и спросила, кто ведет это дело. Ее посылали от одного чиновника к другому. В течение недели Анна звонила больше двадцати раз по поводу этого дела, но так и не получила вразумительного ответа. Затем она дважды писала заявления в районное отделение МВД, и снова безрезультатно.

Наконец Анна написала заявление в Управление МВД Москвы и прокурору Дорогомиловского района. Она не получила ответа из московского управления, но им со Светланой пришел ответ от прокурора. Он пригласил их к себе и сообщил, что изучил материалы этого дела и что приказал органам милиции заняться расследованием кражи имущества Светланы и доложить о результатах к 28 июня.

Теперь Анна решила найти милиционера, который получил приказ от прокурора. После многочисленных телефонных звонков она напала на его след и пошла в отделение милиции, где он работал. Но когда она спросила его, что он предпринимает по поводу дела Светланы, он посмотрел на нее бессмысленным взглядом.

– Прокурор потребовал дать ответ к 28 июня, – сказала Анна.

– К 28 июня? – повторил он. – К чему такая спешка?

Наступило и прошло 28 июня. Уезжая из Москвы на лето, Анна тешила себя призрачной надеждой и намеревалась осенью возобновить поиски правосудия.

Щелково, Московская область

25 января 1998 года в 17.00 Татьяна Тетерина, 25-летняя мать-одиночка, вышла из квартиры своей тети Анны Царяповой, пообещав вернуться через час. Час прошел, но она не вернулась. По прошествии нескольких часов о ней по-прежнему не было ни слуху ни духу. Примерно в 23.30 какой-то мужчина, гуляя с собакой, обнаружил Танино тело под деревом. Ее голова распухла, очевидно, в результате удара тупым предметом. Прохожий вызвал милицию, и тело Тани отвезли в ближайший морг. У Тани не было документов, и милиция не смогла опознать ее.

Однако на следующее утро Анна позвонила в милицию и рассказала, что ее племянница исчезла. Факт обнаружения тела молодой женщины прошлой ночью фигурировал в утреннем отчете о происшествиях. Тем не менее, когда Анна попросила помочь найти племянницу, дежурный милиционер ответил: «Если через три дня она не появится, придите и напишите заявление».

Анну охватила паника, но она приготовилась ждать три дня, после чего написать официальное заявление. Ей не приходило в голову потребовать, чтобы милиция начала поиски немедленно. Вместо этого она начала искать Таню сама.

Танины родители, Михаил и Галина Романовы, почти все время были дома, потому что Галина нянчила Танину 4-летнюю дочку Дашу, а Михаилу только недавно сделали операцию по поводу рака. Анна начала звонить Таниным знакомым.

Вскоре Анна дозвонилась до Таниной знакомой, которая видела ее прошлым вечером. Она рассказала, что они с Таней болтали около часа на Парковой улице, в 10 минутах ходьбы от ее дома. Около семи Таня сказала, что пойдет к тете. Именно тогда та женщина видела Таню в последний раз.

Анна звонила Таниным друзьям и заходила к тем, у кого не было телефонов, но никто из них не имел представления о том, что с ней могло случиться.

Дома Галина упала на колени перед иконой и молилась: «Боже, – причитала она, – все в Твоих руках!» Даша, поняв из разговоров взрослых, что ее мать исчезла, сначала ничего не говорила, а потом вдруг расплакалась и сказала: «Я больше никогда не увижу свою красивую маму».

Анна ходила взад-вперед от своей квартиры к квартире Таниных родителей, которые жили в соседнем дворе, и пыталась представить себе, что могло случиться с ее племянницей. У Тани была депрессия после развода, иногда вела себя странно и однажды потеряла сознание на вечеринке. Для Анны было непостижимо, что она могла исчезнуть больше чем на 24 часа, если только не несчастный случай.

На следующий день Галина повела Дашу на прогулку. Несколько раз они видели женщин, которые издали напоминали им Таню. Даша подбегала к женщинам и каждый раз возвращалась со словами: «Это не мама».

Утром 29 января Анна пошла в отделение милиции и написала заявление об исчезновении племянницы. К удивлению Анны, дежурный спросил у нее, во что Таня была одета, а затем ушел, чтобы проверить некоторые записи. Вернувшись, он сказал: «Поедемте в морг». Анну отвезли в морг в соседний город Фрязино, где ей показали тело, найденное в Щелково. Это была Таня.

«Галя! – кричала она истерическим голосом по телефону через несколько минут. – Нашу Таню убили». В течение трех дней, пока семья Тани находилась в отчаянии, ее тело лежало в морге всего в нескольких километрах от дома.

Похороны Тани состоялись через неделю после убийства. Никто не удивился, что милиция проигнорировала первоначальное заявление Анны, хотя в этом районе было найдено тело женщины, ставшей жертвой убийства. «Мы привыкли к тому, что если находят тело человека без документов, милиция даже не пытается искать его родственников, – сказала Настя Перфильева, подруга Тани. – Когда человек исчезает, приходится искать его в морге, потому что никто больше не разыскивает жертв преступления»[94]94
  Перфильева говорила, исходя из непосредственного опыта. Когда ее свекровь, с которой случился инфаркт на улице, не вернулась домой после работы, она и ее муж начали звонить в московские морги. Настя наконец опознала тело свекрови в морге, находящемся в цокольном этаже одной из московских больниц. Больше всего ее ужаснули не ряды обнаженных тел, лежащих на столах, которым никто не пытался придать приличный вид для опознания, а то, что в некоторых случаях служители морга помещали два тела на один стол.


[Закрыть].

Их также не удивило то, что милиция не имела намерения проводить расследование этого преступления.

После опознания тела Тани милиционеры допросили Анну, Таниных родителей и ее друзей. Но допросы велись формально, и никого не допрашивали дважды. Родственник Анны, работавший в Министерстве внутренних дел в Москве, несколько раз звонил в Щелковскую милицию и каждый раз говорил с каким-нибудь чиновником, который рассказывал ему о той работе, которая проводилась в связи с этим случаем. Но у него создалось впечатление, что если бы не его звонки, милиция не предпринимала бы никаких усилий в расследовании этого убийства.

Это преступление трудно было раскрыть. Не было явных мотивов преступления и явных улик. Милиционер сказал Анне, что, возможно, Таню убил наркоман, к которому она обратилась за сигаретой. Наполовину выкуренная сигарета была обнаружена около ее тела.

Во время поминок на 40-й день после Таниной смерти Анна поняла, что убийца Тани, возможно, так никогда и не будет найден. Только одно ее успокаивало – что его в конце концов найдут в связи с совершением другого преступления.

Одинцовский район, Московская область

В половине девятого вечера 13 января 2000 года Татьяна Зелинская шла с железнодорожной станции, расположенной у деревни Юдино, перешла пешеходный мост и направилась к своему дому, расположенному неподалеку.

Был тихий вечер, и окружающий лес стоял, укутанный снегом. Таня свернула на Красную улицу, хорошо освещенную и оживленную, по обеим сторонам которой стояли деревянные дома. Другие люди, также сошедшие с поезда, шли неподалеку от нее, и она уже вдали видела свой дом. Внезапно она почувствовала острую боль в спине. Татьяна обернулась и увидела мужчину лет двадцати в куртке большого размера, который держал что-то на уровне своего живота. Он выстрелил еще два раза и попал ей в живот. Из ран хлынула кровь. Она сделала шаг и упала.

В 1994 года Таня вышла замуж за Владислава Беззубова, а в сентябре 1997 года развелась с ним. В это время Беззубов, по уши в долгах в результате серии неудачных коммерческих авантюр, потребовал, чтобы Таня отписала ему часть их общего имущества. Беззубов продолжал жить в квартире вместе с Таней и ее сестрой Ниной и дочерями обеих женщин и стал угрожать им. Однажды, когда Тани не было дома, Нина и Беззубов поспорили, и Беззубов жестоко избил Нину. После избиения сестры Таня пошла в Юдинское отделение милиции и написала заявление. Беззубова арестовали, продержали три дня и отпустили.

В ноябре 1998 года Беззубов съехал с квартиры, но изводил сестер телефонными звонками, иногда просто дышал в трубку, а иногда угрожал Татьяне. «За двести или триста долларов я могу организовать твое убийство. Никто не хватится тебя, и всем будет все равно». Но, несмотря на оказываемое давление, Таня отказывалась отписать ему часть имущества. Вместо этого она старалась ускорить слушание дела в суде, которое, по настоянию Беззубова, постоянно откладывали.

В июле 1999 года в 8 часов утра Нина вышла из дома в Юдино, чтобы успеть на поезд и встретиться с Таней в Москве. Когда она подошла к станции, на нее напали двое мужчин в кожаных куртках. Один из них избил ее металлической трубой, в результате чего она потеряла сознание. Ее нашли лежащую на рельсах, перенесли на платформу, а затем отвезли в Одинцовскую больницу. Через несколько дней Беззубов позвонил Тане и сказал: «Ты получила первое предупреждение. Если не отреагируешь, последует продолжение».

Таня снова пошла в отделение милиции в Юдино и заявила, что ее бывший муж позвонил ей и признался в нападении на Нину. Милиция, однако, отказалась предпринять действия против Беззубова, заявив, что эта ссора – дело семейное и его нужно решать в семейном кругу, без вмешательства властей.

29 октября Нина, перенесшая перелом черепа, челюсти, а также сотрясение мозга, решила вернуться на работу, но по дороге на нее снова напали, на этот раз молодой человек в лыжной маске. Он избил ее железным прутом и сбросил на железнодорожные пути, по которым через несколько минут должен был пройти поезд. Мужчина, выгуливавший собаку, увидел залитую кровью Нину, лежащую на рельсах, и оттащил ее в безопасное место. Вскоре после этого нападения Беззубов снова позвонил Тане и сказал: «Видишь, что случилось с твоей сестрой? Следующий раз будет еще хуже – мы убьем ее».

Теперь Таня пришла в ярость. Она снова пошла в Юдинское отделение милиции и написала заявление, в котором рассказала о звонке Беззубова и его признании в нападении на Нину. Милиция приняла заявление, но бездействовала. Тогда она сама пошла в отделение милиции и спросила, почему Беззубова не арестовывают. Ей ответили, что они не начинали расследование, потому что имели «лишь ее словесные показания».

Теперь Таня намеревалась защищать себя по-другому. Одна из подруг рассказала ей об организации по борьбе за права человека, которая давала юридические советы и оказывала материальную помощь семьям бывших заключенных, и Таня обратилась туда за помощью.

Председатель этой организации Владимир Сингаевский выслушал Танину историю, и по его просьбе Сергей Шашурин, депутат Государственной думы, написал письмо в Юдинское отделение милиции и спросил, почему не заведено уголовное дело в связи с нападением на Нину. Начальник Юдинской милиции Александр Черных написал в ответ, что милиция не будет открывать уголовного дела, поскольку Беззубов, о котором идет речь в Танином заявлении, отсутствовал в городе в момент совершения нападения. Но ведь в своих заявлениях в милицию ни Таня, ни Нина не утверждали, что Беззубов сам совершал нападение на Нину. Они лишь писали, что он организовывал эти нападения и угрожал после этого женщинам.

Таня продолжала обычную жизнь, но жила в вечном страхе. Беззубов же усилил свои оскорбления и угрозы по телефону, звонил ей в любое время суток, насмехаясь над ней и неоднократно угрожая расправиться с Ниной, которая до сих пор находилась в больнице.

Наконец Сингаевский направил двух членов своей организации предупредить Беззубова, что они занимаются расследованием этого дела, и приказать ему перестать изводить Таню. 13 января в Таню стреляли, когда она возвращалась домой. Вокруг Тани собралась толпа. Вызвали «скорую помощь», и ее отвезли в одинцовскую больницу. Доктора заявили, что ее жизнь вне опасности, а следователь из Юдинского отделения милиции взял у нее заявление, пока она лежала на больничной койке. Несмотря на стрельбу и непрекращающиеся угрозы Беззубова, милиция по-прежнему отказывалась заводить на него уголовное дело.

Теперь Таня решила сконцентрировать все свои усилия на получении официального решения на раздел имущества, надеясь, что после решения этой проблемы больше не будет причин терроризировать ее. Слушание дела было назначено на 3 февраля 2000 года.

Во время слушания Таня в присутствии одного из членов организации Сингаевского сказала судье, что ее жизнь находится в опасности и решение о разделе имущества должно быть принято немедленно. Однако судья отложил слушание дела до апреля, принимая во внимание, что Беззубов сообщил суду о своей болезни.

В апреле 4 комнаты, которые находились в совместном владении Тани и Беззубова, были поделены между ними. Но женщину продолжали изводить по телефону. Анонимные «доброжелатели» советовали Тане «поберечь свое здоровье». Беззубов также звонил, но, услышав его голос, она вешала трубку.

В июне подожгли машину, принадлежавшую одному из друзей Тани, который согласился пожить вместе с ней и Ниной, чтобы защитить их. Перепуганная Таня опять пошла в милицию. Дежурный офицер отвел ее к Черных, который сказал ей, что милиция уже сыта по горло этим «домашним скандалом». Когда Таня заявила ему, что в нее уже стреляли и теперь она боится, что ее убьют, Черных предложил: «Почему бы вам не использовать против него те же методы, которые он использует против вас?»

Таня вернулась домой и поняла, что в том кошмаре, в котором она жила, совет Черных, возможно, был правильным. Ей оставалось либо нанять бандитов, которые уничтожили бы Беззубова, либо продать имущество и переехать туда, где Беззубов не сможет ее найти. Танины родители жили на Украине и могли подыскать Тане и ее сестре жилье. Однажды октябрьским утром Таня позвонила мне и попросила моего совета. Беззубов вместе с незнакомым мужчиной преследовали ее и угрожали после слушания дела в суде, который отклонил апелляцию Беззубова по поводу решения о разделе имущества. Я сказал Тане, что, принимая во внимание ее беззащитность, самое лучшее для нее и для Нины – как можно скорее уехать на Украину.

8. Организованная преступность

С волками жить – по-волчьи выть.

Русская пословица

Самара, 10 февраля 1999 года

Вскоре после 17.00 в центральном офисе самарского управления милиции несколько работников на третьем этаже почувствовали запах дыма. Сначала они подумали, что он доносится из мусорных контейнеров во дворе. Но когда запах усилился, они вышли из своих кабинетов в коридор. К тому времени пылала стена, коридор был заполнен дымом и огонь распространился по всему зданию.

Когда приехали первые пожарные, третий и четвертый этажи и главная лестница, единственная возможная дорога к спасению, были охвачены пожаром; все заполнилось острым, резким запахом.

Толпа на улице в ужасе смотрела, как тяжелый черный дым валил из окон здания. Люди столпились у окон, крича и моля о помощи. Чтобы не сгореть заживо, они висели на карнизах, иногда по три человека сразу, а когда силы кончались, старались прыгнуть в сугроб, но всякий раз разбивались на мостовой.

Пожарные пытались эвакуировать двух женщин с выступа на четвертом этаже, но их лестница доходила только до третьего этажа. Пожарный, сумевших подняться выше, оказался всего в полуметре от окна. Когда он протянул руку, одна из женщин потеряла сознание от дыма, упала на землю и разбилась. Вторая прыгнула, и ее поймали.

Вскоре красное пламя поднялось метров на пять над крышей здания. Боеприпасы и мониторы взрывались. Огонь расплавил оружие, металлические сейфы, трескались окна соседних жилых зданий, и тысячи бумаг вихрем кружились в раскаленном воздухе и поднимались в вечернее небо.

Пожарные несколько часов пытались справиться с бушевавшим пламенем. В пять часов утра здание рухнуло. После ликвидации последних очагов пожара спасатели начали разыскивать в дымящихся обломках останки людей. По первоначальным данным насчитывалось 57 погибших и 20 пропавших без вести, которые тоже считались погибшими. Пожар уничтожил все документы Самарского управления Министерства внутренних дел, в том числе все, что касалось расследования деятельности преступных группировок города Тольятти.

В Тольятти находится Волжский автомобильный завод (Автоваз), и этот город стал столицей преступного мира самарского региона. На заводе, основанном в 1960-е годы, работает 110 000 человек, и с его сборочного конвейера, протянувшегося на километры, каждые 22 секунды сходит новая машина.

Даже в советское время Тольятти притягивал к себе преступные элементы. Но с наступлением приватизации бандиты стали объединяться и создавать большие криминальные группировки.

Приватизация «Автоваза» была связана с большим количеством сложных финансовых махинаций, в которых не смогли разобраться несколько сменивших друг друга правительственных комиссий. В результате большая часть акций завода была приобретена его директорами. Вскоре для перепродажи машин было создано 380 компаний, которые покупали машины по низким ценам и продавали их с огромной выгодой для себя. Основатели этих компаний также были из числа руководителей завода. Вскоре в Тольятти стало известно, что руководство завода поделилось на «генералов» и «полковников» (как принято было называть начальство), и горожане с едва сдерживаемым возмущением смотрели, как руководство завода строит себе огромные дачи на берегах Жигулевского моря. Вскоре, однако, бандитские группировки в районе достаточно окрепли, чтобы заставить продажное руководство завода «поделиться» приобретенным богатством. Наибольшей властью пользовалась группировка Владимира Вдовина («Самец»), специалиста по боевым искусствам, который начал свою преступную деятельность с кражи запасных деталей. Одним из помощников Вдовина, а также его водителем и лучшим другом был Дмитрий Рузляев («Большой Дима»). Однако Вдовин и Рузляев рассорились, после чего Рузляев сформировал собственную банду. С Вдовиным была связана татарская группировка под предводительством Шамиля Данулова («Шумок»); отношения с Рузляевым поддерживали две чеченские банды под руководством Шамада Бисултанова и Сулеймана Ахмадова.

В 1992 году бандиты стали подлавливать автомобильных коммерсантов за воротами завода и требовать у них выплаты около 10 % от стоимости каждой машины. Дань платили без колебаний, потому что отказавшийся рисковал своей жизнью. В результате бандиты вскоре стали зарабатывать такие суммы денег, которые были невообразимы в советское время. Тольятти стал одним из самых бандитских городов России, и преступники в нем проявляли наибольшую жестокость. В 1994 году, когда враждующие банды боролись за сферы влияния, в Тольятти был убит 41 человек. Местные газеты рассказывали об убийствах так, как будто описывали спортивные события: заголовки вроде «Еще двое убитых!!!» стали обычными. Кладбище заполнялось дорогими черными надгробными памятниками, мраморными столами и стульями. По одну сторону дорожки лежали бандиты Вдовинской группировки, по другую были могилы членов Рузляевской группы.

В середине 1990-х годов банды достигли согласия о разделе продукции Автоваза. Продукция завода, выпущенная в смену А, была поделена между бандами Рузляева, Бисултанова, Ахмадова, Игоря Ильченко и Мирона Мокрова, некоторые контролировали частную службу безопасности, где работали бывшие сотрудники милиции, а также фонд поддержки правоохранительных органов «Континенталь». Включение двух последних организаций наводило на мысль, что милиция была заодно с бандитами. Машины, выпускаемые в смену Б, поделили между собой банды Вдовина, Данилова, братьев Купеевых и Крестовская группировка.

Мир, однако, продолжался недолго. Автоваз заключил контракты с дилерами на поставку 5000 автомобилей в день, хотя он мог выпускать только 2500. Разгорелись конфликты по поводу того, чьи заказы выполнять в первую очередь. Чтобы утвердить свои права, Рузляев нанял киллеров, чтобы отстреливать членов группировки Вдовина. Вдовин не остался в долгу. Пытаясь остановить кровопролитие, начальник следственного отдела управления областной прокуратуры в Самаре Радик Якутян начал расследование, но был убит.

Тем временем банды пытались найти способ проникнуть на территорию завода площадью 607,5 га, чтобы воровать запасные детали и машины прямо с конвейера. Такая возможность появилась в 1995 году, когда банды получили доступ к компьютерам Автоваза, с помощью которых обрели новое средство давления на руководство завода.

Вскоре руководители завода сами позволили представителям преступных группировок войти на его территорию. Они опасались, что иначе бандиты выведут из строя главный компьютер и конвейер. «Бизнесменам», поддерживающим связь с преступными элементами, выдали пропуска на завод сроком на 1 год, и они с помощью начальников среднего звена, получавших «регулярную зарплату», организовали кражу запчастей и машин, нередко пряча их прямо на территории завода. Руководители, которые пеклись об интересах завода, подвергались огромному риску. Юрий Болотов, заведующий автомагазином, был убит за то, что пытался остановить воровство деталей.

В октябре 1997 года на заводе работало уже 230 человек, связанных с преступными организациями. В тот год снова вспыхнули войны между бандами, и за 12 месяцев в Тольятти было убито около 200 человек, а потери от кражи автомобилей и запчастей исчислялись миллиардами рублей. Завод, который должен был быть высоко рентабельным благодаря малым затратам на рабочую силу и сырье, терял сотни миллионов долларов в год. Из-за потерь накапливались колоссальные налоговые задолженности. Московские правоохранительные органы предложили применить суровые меры к преступникам, но руководители Автоваза предупредили, что почти все конвейеры с автомобилями находятся в руках бандитов и отказ отгружать машины может остановить работу всего завода. Тем не менее 1 октября 1997 года Министерство внутренних дел провело операцию «Циклон» против организованной преступности Автоваза. Три тысячи оперативников МВД, прокуратуры и налоговой полиции одновременно блокировали выходы с завода и завладели компьютерными данными. На первом этапе все члены преступных банд были уволены с завода, и было изъято более 60 специальных пропусков, дающих право на вывоз машин с завода без проверки. Позже стало известно, что эти машины часто использовались для вывоза украденных деталей и запчастей. В укрытиях на территории завода милиция обнаружила 500 запертых машин без ключей и документов на них. Информация об этих машинах была стерта из памяти компьютеров.

В результате рейда выяснилось, что преступники, связанные с Автовазом, замешаны в совершении 65 убийств членов руководства компании, дилеров Автоваза и конкурентов, и что по меньшей мере 57 фирм по продаже продукции завода были созданы либо самими директорами Автоваза, либо принадлежали их близким родственникам.

На основании полученной информации было открыто около ста уголовных дел. Но все эти документы сгорели во время пожара, происшедшего в центральном здании МВД в Саратове.

Родственники Татьяны Полушкиной, 49-летнего полковника милиции, смогли опознать ее тело только по расплавленному кольцу на пальце и небольшому кулону с ониксом. Обгоревшие останки Вадима Гордеева, 38-летнего следователя РУБОПа, были опознаны по сломанному пальцу на ноге. Ирина Колесникова опознала фрагмент обуглившегося тела своей 39-летней подруги Галины Сменякиной, следователя по уголовным делам, по шрамам после недавней операции.

13 февраля состоялась церемония похорон, двадцать закрытых гробов, украшенных красными и черными лентами, стояли на поле городского стадиона. На похоронах присутствовало 70 000 человек. Медсестры в белых халатах были наготове для оказания помощи убитым горем родственникам, собравшимся вокруг гробов. Иногда они делали им успокоительные уколы.

18 февраля следователи объявили, что причиной пожара была зажженная сигарета, брошенная в корзину с бумагами. В Самаре это объяснение приняли с недоверием. Многочисленные свидетели видели, как пламя вспыхнуло одновременно в трех различных местах. Все три источника пожара находились на третьем этаже, причем по разные стороны толстой кирпичной стены, делившей здание до самой крыши пополам. В то же время необычайная скорость, с которой пожар распространился в здании (предыдущий пожар в 1980 году был успешно потушен), говорила о том, что он был тщательно спланирован. Также казалось подозрительным, что во время пожара не сработала пожарная сигнализация и что сохранившаяся часть пленки, заснятой камерой наблюдения во дворе здания, показывала лишь разгар пожара, а та часть пленки, где должно мог быть зафиксирован момент возгорания, была безнадежно испорчена.