Текст книги "Тьма на рассвете. Возникновение криминального государства в России"

Автор книги: Дэвид Саттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Расследование началось с Березовского, на которого в январе 1999 года пало подозрение в присвоении денежных средств, принадлежавших Аэрофлоту. Но задолго до начала этого расследования генеральный прокурор Юрий Скуратов занимался расследованием возможных выплат Бородину швейцарской фирмой «Мабетекс» в связи со строительными и восстановительными работами в Кремле – делом, к которому оказались причастны дочери Ельцина.

Осенью 1997 года Карле дель Понте, генеральному прокурору Швейцарии, были предоставлены полицейские отчеты о том, что представители российской организованной преступности контролируют более 300 швейцарских фирм и что швейцарский бизнесмен албанского происхождения Беджет Пакколи, стоявший во главе «Мабетекса», снабжал неизвестно как приобретенными средствами Ельцина и его дочерей. В сентябре 1998 года эти документы были направлены Скуратову.

22 января 1999 года был произведен обыск в офисе «Мабетекса» в Лугано и были обнаружены записи с указанными в них выплатами на общую сумму 600 000 долл. по кредитным картам дочерей Ельцина. Также оказалось, что Пакколи выплачивал денежные суммы Бородину и что бывший помощник президента «Мабетекса» Виктор Столповских получил от Пакколи комиссионные в размере около 8 млн долл., которые он, очевидно, поделил между большим числом российских должностных лиц.

Вооружившись сообщением дель Понте о результатах расследования, Скуратов продолжил следствие по делу, связанному с «Мабетексом», а также более интенсивно занялся изучением деятельности Березовского. 2 и 4 февраля до зубов вооруженные агенты Федеральной службы безопасности ворвались в офисы Аэрофлота и частного охранного предприятия «Атолл», также связанного с Березовским. Теперь становилось ясно, что предпринимаются серьезные усилия для раскрытия коррупции и что ниточки тянутся к «семье» Ельцина. Примерно в это же время скрытой видеокамерой сняли Скуратова, занимавшегося сексом с двумя проститутками в сауне, принадлежащей солнцевской криминальной группировке. Дьяченко показала видеозапись своему отцу, и Николай Бордюжа, глава Совета Безопасности РФ, вызвал Скуратова и попросил его подать в отставку. Скуратов формально согласился, но решил подождать голосования в Совете Федерации, который, согласно конституции, должен одобрить отставку Генерального прокурора. 17 февраля Совет Федерации отказался голосовать за смещение Скуратова. После этого Скуратов приказал своим сотрудникам продолжать расследование дела Березовского.

После того, как Совет Федерации отказался уволить Скуратова, представители «семьи» Ельцина тайно предлагали ему выступить в качестве обвинителя Березовского и прекратить расследование, связанное с «Мабетексом». Скуратов отказался. В марте он получил от швейцарской стороны более подробные отчеты о «Мабетексе». Руководитель расследования Георгий Чуглазов заявил, что 90 % содержания отчетов были правдой, а Скуратов прокомментировал это так, что утверждение дель Понте о взятке в 10 млн долл. высокопоставленным российским чиновникам «выглядит вполне реальной суммой, которую, впрочем, нужно еще доказать»[54]54
  Reddaway P., Glinski D. The Tragedy of Russia’s Reforms. – P. 606.


[Закрыть].

17 мая в Совете Федерации вновь было проведено голосование по поводу снятия Скуратова и вновь он остался на своем посту. Через несколько дней по государственному телевизионному каналу РТР во время передачи новостей была показана видеозапись, сделанная в сауне солнцевской группировки. После этого Ельцин назначил Владимира Путина, малоизвестного руководителя ФСБ, вместо Бордюжи на должность главы Совета Безопасности (при этом он оставался главой ФСБ). Под руководством Путина против Скуратова было открыто уголовное дело. Его сексуальные развлечения, заснятые на видео, интерпретировались как взятка натурой в обмен на оказанные услуги. На этом основании Ельцин снял с поста Скуратова и назначил временно исполняющего обязанности прокурора. Ордер на арест Березовского был немедленно аннулирован. Накануне третьего голосования по поводу Скуратова в Совете Федерации Ельцин попытался оказать давление на сенаторов, обещая им перераспределить власть во многих регионах. Но сенаторы на закрытом заседании выслушали доклад Скуратова о коррупции среди высокопоставленных лиц и проголосовали в поддержку его 79-ю голосами против 61-го. Для «семейства» Ельцина теперь самой жизненно важной задачей стало назначение постоянно действующего прокурора, который покончил бы с расследованием «Мабетекса».

В то же самое время Ельцину, поведение которого вызывало негодование населения, выразили вотум недоверия. Ему предъявили обвинения по пяти пунктам: что он незаконно развалил Советский Союз в декабре 1991 года; что он действовал вопреки конституции, распустив Верховный Совет в октябре 1993 года; что он нарушил конституцию, развязав войну в Чечне в декабре 1994 года; что он ослабил российские вооруженные силы и совершал акты, ведущие к геноциду русского народа.

Слушание дела об импичменте готовилось в течение многих месяцев. 12 мая, за день до начала разбирательства, Ельцин уволил Примакова и его правительство и назначил временно исполняющим обязанности премьер-министра министра внутренних дел Сергея Степашина. Примаков стал самым популярным политическим деятелем в России, и Ельцин все меньше и меньше переносил независимость его суждений. В то же самое время быстрота, с которой Ельцин уволил Примакова, стала сигналом для депутатов, что в случае импичмента он может запретить коммунистическую партию и силой разогнать парламент.

Сориентировавшись в обстановке, «семья» Ельцина старалась сорвать компанию импичмента.

15 мая 1999 года

Один из депутатов фракции российских регионов в Государственной думе занимался подготовкой вотума по объявлению импичмента президенту Ельцину, когда в дверь его офиса постучали, и в комнату вошел незнакомый человек, представившийся как «доброжелатель, который хочет предложить очень выгодную сделку».

Незнакомец сказал:

– Вы можете получить большие деньги, берите, не церемоньтесь, и в то же время вы поможете нам.

Однако он не уточнил, кого он имел в виду под словом «нам».

Из пяти обвинений, выдвинутых против Ельцина, только одно – развязывание войны в Чечне – имело шанс набрать две трети голосов, необходимых для импичмента. Поэтому депутат не удивился, когда незнакомец объяснил ему, что более всего он заинтересован в том, чтобы его собеседник не поддерживал пункт обвинения, касающийся Чечни.,

– Можете голосовать за импичмент, – заявил незнакомец. – Только не голосуйте за пункт, касающийся Чечни. Можете сказать, что вы поддерживаете импичмент, но не можете заставить себя одобрить обвинение относительно Чечни, потому что не считаете, что за развязывание войны ответствен президент.

Затем последовала многозначительная пауза, после чего незнакомец сказал:

– Я могу предложить вам 30 000 долларов.

Депутат встал и произнес:

– Простите, но я боюсь, что вы ошиблись дверью.

Примерно в то же время другой депутат от фракции российских регионов принимал аналогичного посетителя, который предлагал ему 30 000 долл. за то, чтобы тот не голосовал за импичмент. Депутат не принял 30 000 долл., но проявил заинтересованность к сделке. Однако он настаивал на том, что проголосует по крайней мере за один пункт обвинения против Ельцина. Посетитель спросил, за какой именно. Депутат ответил, что проголосует за обвинение Ельцина в том, что он незаконно разрушил Советский Союз.

Посетитель улыбнулся: «Мы уважаем ваш выбор». Они сошлись на сумме 52 000 долл.

Пока Ксения Колбакова, корреспондент ИТАР-ТАСС, ожидала результатов голосования по поводу импичмента, эти и другие истории о попытках подкупа депутатов переходили из уст в уста среди журналистов, которые толпились в коридоре, за дверьми пресс-центра и поддерживали постоянную связь с депутатами и их служебным персоналом.

Хотя Колбакова и раньше предполагала, что Ельцину будут предъявлены обвинения по крайней мере по одному из пяти пунктов, теперь у нее появились сомнения. Очевидно, кто-то хорошо поработал, чтобы подкупить депутатов с целью оставить Ельцина. Зная депутатов по своей работе в качестве парламентского корреспондента, она мало верила в то, что они смогут устоять.

Твердая уверенность в действенности взяток, которые только и могут сохранить Ельцину президентский пост, казалась тем более поразительной, что на карту были поставлены очень серьезные проблемы, ведь эти обвинения затрагивали всю историю России периода реформ.

Первый день слушания дела начался с речи Вадима Филимонова, председателя комиссии Думы по импичменту, который внушительно и уверенно приводил факты за отстранение Ельцина от руководства.

Он говорил, что Ельцин не имел права вопреки Конституции Российской Федерации распускать Советский Союз и что, заключив Беловежское соглашение, он нанес «колоссальный ущерб» безопасности и обороноспособности Российской Федерации. Упразднив российский Верховный Совет в 1993 году, продолжал Филимонов, Ельцин захватил власть, которая по закону принадлежала Верховному Совету, и его действия привели к смерти большого числа невинных людей. Война в Чечне была незаконной, так как Конституция не давала президенту права в одностороннем порядке принимать решения об использовании силы внутри страны, и действия Ельцина привели к огромным финансовым потерям и смерти десятков тысяч людей.

В отношении четвертого пункта обвинения против Ельцина Филимонов заявил, что его действия привели к ослаблению российских вооруженных сил, и комиссия признала, что кризис российских вооруженных сил явился результатом «преднамеренного поведения президента и его небрежного отношения к своим обязанностям». В отношении пятого обвинения, что Ельцин проводил акты, «ведущие к геноциду русского народа», Филимонов сказал, что, даже в соответствии с официальными данными, потери населения в России с 1992 по 1998 год составили 4,2 миллиона человек. «Ельцин сознательно шел на ухудшение условий жизни россиян, что обернулось неизбежным ростом смертности среди населения и падением рождаемости. Все предложения об изменении политического курса неизменно отвергались».

Филимонов заявил, что специальная комиссия по импичменту пришла к заключению, что все пункты обвинения являются справедливыми. В заключение Филимонов сказал: «Кровь убитых и инвалидов, слезы умирающих, униженных и оскорбленных стучат в наши сердца!»

Вслед за Филимоновым выступил Виктор Илюхин, главный обвинитель по делу Ельцина, и председатель Комитета безопасности Думы. Он подчеркнул, что правление Ельцина носило авторитарный характер, и поэтому именно на Ельцина ложится ответственность за трагедию России. «Страна находится в состоянии упадка, и… это само по себе делает невозможным дальнейшее пребывание Ельциным на его посту. Мы надеемся, что его отстранение будет началом процесса возрождения страны. Наше настоящее решение данного вопроса станет серьезным предупреждением настоящим и будущим правителям России».

На обвинения против Ельцина откликнулся Александр Котенков, представитель президента в Государственной думе. Ельцин не отвечает за развал Советского Союза, сказал он, потому что во время заключения Беловежского соглашения Советский Союз уже не существовал в своей первоначальной форме. В нем оставалось только семь республик из пятнадцати, и поэтому «России не от чего было отделяться». Роспуск Верховного Совета был оправдан, сказал Котенков, потому что управление президента обладало большей законностью в глазах народа, чем Верховный Совет, и Верховный Совет препятствовал любым попыткам ограничения его монополии на власть.

В отношении третьего пункта обвинения, ответственности за развязывание войны в Чечне, Котенков сказал, что указы Ельцина не предусматривали прямых военных действий. Средства, использованные при выполнении указов Ельцина по разоружению чеченских боевиков, выбирала сама армия. Котенков также заявил, что Ельцин пытался спасти армию от кризиса и не был ответствен за «геноцид русского народа», за то, что население России уменьшалось с каждым годом, начиная с 1960 года.

Затем каждый из говоривших ответил на вопросы зала, большей частью заново утверждая свои позиции.

Тем временем толпы демонстрантов около Думы кричали: «Ельцина под суд!» Журналисты в пресс-центре наблюдали за происходящим у экранов телевизоров и, временами, засыпали.

На второй день слушания дела были выступления с мест. Владимир Жириновский, лидер Либерально-демократической партии, защищал Ельцина. «Как Горбачев обманывал нас, – сказал он, – коммунисты теперь хотят сделать то же самое. Вы хотите свалить вину за все на одного человека… В 1917 также нашли одного человека, виновного во всем, – царя. И он согласился с этим, даже отрекся от престола. А что с ним после этого стало?»

Ольга Беклемищева, депутат из Нижнего Новгорода, заявила, что во время расследования октябрьских событий 1993 года было установлено, что «Скорой помощи» в Москве запрещалось оказывать помощь защитникам Белого дома. «Врачам приходилось нарушать свой профессиональный долг. Только врачи-добровольцы из Академии им. Сеченова помогали раненым. Трое из них были убиты… Я буду голосовать за импичмент».

После того, как еще несколько ораторов высказали свои соображения по различным пунктам обвинения, слово было предоставлено Виктору Бенедиктову, врачу, приглашенному коммунистами. Он принес с собой резолюцию недавнего конгресса российских врачей, в которой говорилось об ужасном демографическом положении в России. «Сокращение численности населения продолжается на фоне ухудшения здоровья всех возрастных групп населения, – сказал он. – Есть все причины предполагать, что население страны в XXI веке сократится до такой степени, что сохранение численности населения и его воспроизводство станут невозможными».

На третий день Геннадий Зюганов, лидер коммунистов, сказал, что 98 % населения России были единодушны: «Долой Ельцина!» Владимир Рыжков, лидер фракции «Наш дом – Россия», заявил, что его партия будет голосовать против импичмента, туманно пояснив, что «справедливость требует движения к истине». Еще некоторые ораторы со стороны оппозиции повторяли аргументы Илюхина, а затем заседание было приостановлено для голосования и подсчета голосов. Когда дебаты близились к завершению, Сергей Зверев, заместитель главы Администрации Президента, хорошо знавший депутатов, начал рассказывать журналистам, что он уверен в том, что импичмент не пройдет. Глеб Черкасов, корреспондент «Москоу ньюс», разговаривал с помощниками депутатов, которые отказались от взяток. Ему рассказали, что в пятницу 14 мая лоббисты предлагали 30 000 долл. депутатам, чтобы они голосовали против импичмента, но цену пришлось поднять. Ксения Колбакова была встревожена внешним видом лоббистов, которые, казалось, только что вышли из тюрьмы. Многие из них толпились в буфете на первом этаже, беспрестанно курили и пили пиво, создавая полукриминальную атмосферу.

Когда слушание дела было приостановлено из-за перерыва на обед, парламентские служащие начали печатать избирательные бюллетени по каждому из пяти пунктов обвинения, и депутаты были отпущены до 15 часов. Зюганов сказал репортерам, что обвинение относительно Чечни наберет 300 голосов, необходимых для импичмента, а обвинение по поводу Беловежского соглашения может также получить необходимые две трети голосов. Однако его оптимизм был напускным по нескольким причинам. Во-первых, имелись сообщения о том, что многие депутаты не взяли свои бюллетени. В то же время депутаты и члены аппарата Думы рассказывали журналистам, что стоимость взяток постоянно возрастала. Лоббисты приходили к колеблющимся депутатам и предлагали заплатить им от 50 000 до 70 000 долл.

Коммунисты и фракция «Яблоко» приняли решение голосовать в пользу импичмента по вопросу Чечни. Партия российских регионов также склонялась к импичменту, но ее членам сказали, что они свободны голосовать по своему усмотрению. Лоббисты сосредоточили свои усилия на покупке голосов членов этой фракции.

Колбакова заметила, что лидеры коммунистической партии начали устраивать встречи за закрытыми дверьми, и когда они выходили оттуда, то казались мрачными и неразговорчивыми, что резко контрастировало с их прежним оптимистичным настроением. Наконец в комнату для журналистов Думы вошел Александр Кравец, идеологический секретарь партии, заняв свое место у микрофона на сцене за столом. Толпа репортеров затихла и подалась вперед, когда он заговорил. «Депутатов подкупают, – сказал он. – Начальная цена равнялась 30 000 долларов. Если депутат согласится проголосовать против всех пунктов обвинения, то получит гораздо больше».

Подсчет голосов продолжался, но после заявления Кравца все напряжение спало. Больше никто уже не ждал, что Ельцину объявят импичмент.

В 17.30 комиссия по подсчету голосов объявила, что за обвинение в отношении Чечни в пользу импичмента проголосовали 283 депутата. Это было подавляющее большинство, но не хватало еще 17 голосов для необходимых двух третей. По другим пунктам подсчет обвинений получил еще меньше голосов.

После того как были оглашены все цифры, коммунисты казались ошеломленными. Филимонову было трудно говорить. Зюганов сообщил репортерам: «Все были подкуплены». Он обещал на следующий день начать расследование.

После того, как импичмент потерпел поражение, Степашин предпринял попытку организовать прокремлевскую партию, способную потеснить процветающее движение «Отечество – вся Россия», организованное Юрием Лужковым, мэром Москвы, который поддерживал на высоком посту Примакова. 23 августа Лужков пообещал, что если Примаков, самый популярный политический деятель страны, будет баллотироваться на пост президента, он поддержит его.

По мере того как экономическое положение в России постоянно ухудшалось, рейтинг Ельцина упал до 2 %, и тем, кто был тесно связан с его режимом, стало ясно, что их положение и благосостояние находятся под угрозой.

Закон о приватизации, принятый в 1992 году, содержал лишь общие принципы и не был предназначен для применения к конкретным актам приватизации. Эти акты проводились на основании президентских указов. Все крупные нефтяные компании и финансовые промышленные круги были созданы в соответствии с его указами, равно как и некоммерческий телевизионный канал ОРТ. Продажа промышленных предприятий в ходе программы «Ссуды за акции» также производилась в соответствии с указами. Но то, что создавалось по указу, можно было указом и отменить, и с выбором нового президента было наиболее вероятно, что многие результаты приватизации будут уничтожены росчерком пера.

В то же самое время расследования по делу Березовского и «Мабетекса» показали, что в случае победы на выборах оппозиции Ельцина те, кто незаконно накопили состояние в годы его правления, – и это, в сущности, была совершенно новая элита, включая членов семьи Ельцина – рисковали потерять не только свою собственность, но и свою свободу и даже жизнь. По этой причине примыкавшие к Ельцину были полны решимости удержать его на посту или любой ценой закрепить президентское кресло за выбранным им преемником.

Вначале надеялись, что Степашин одержит победу над Примаковым. Но скоро стало ясно, что он плохо подходит для этой роли. Похоже, у него не было энтузиазма нападать на Примакова и Лужкова изнутри, и было известно, что он отвергнул планы введения чрезвычайного положения и отмены президентских выборов из боязни начала гражданской войны.

Согласно статье, опубликованной 22 июля в «Московской правде», основанной на секретных документах, один из планов, обсуждавшихся в Кремле, состоял в создании беспорядков в Москве путем организации террористических актов, похищения детей и войны между соперничающими криминальными кланами[55]55
  Reddaway P., Glinski D. The Tragedy of Russia’s Reforms. – P. 611. Утечка информации о планировании операции «Буря в Москве» свидетельствовала не только о том, что российское руководство планировало террористические акты. 6 июня 1999 года, за три месяца до взрывов зданий на улице Гурьянова и на Каширском шоссе, шведский журналист Ян Бломгрен писал в газете «Svenska Dagbladet», что кремлевское руководство и его сообщники готовили серию «террористических актов» в Москве, вину за которые можно будет свалить на чеченцев. Константин Боровой, независимый депутат Думы, сказал, что один сотрудник российской военной разведки предупредил его о готовящейся серии террористических актов.


[Закрыть]. Этот план, известный среди посвященных как «Ураган в Москве», никогда не был осуществлен, но разразился гораздо более сильный кризис, изменивший ход истории и против всех ожиданий спасший режим Ельцина.

5 августа 1999 года исламисты под предводительством двух командиров – Шамиля Басаева и Хаттаба, предположительно гражданина Саудовской Аравии, вторглись из Чечни в западный Дагестан с целью начать антироссийское восстание. 9 августа Степашин был освобожден от должности, и его место занял Владимир Путин[56]56
  После того как ранее не известный Путин стал премьер-министром во время предварительных выборов, его рейтинг был такой же, как у Ельцина. Из тех, кто голосовал за него, 2 % сказали, что голосовали бы за Путина как за президента.


[Закрыть]. 22 августа боевики отошли назад в Чечню без тяжелых потерь.

Это вторжение вызвало в России и возмущение, и подозрение, что это провокация, направленная на то, чтобы подготовить народ к новой войне в Чечне. Подразделение внутренних войск, охранявшие границу, были отозваны незадолго до вторжения чеченцев, поэтому боевики под предводительством Басаева и Хаттаба беспрепятственно вошли в Дагестан. В течение двух недель, пока они вели борьбу с местной милицией, Российская армия не делала попыток атаковать их. Затем они ушли из Дагестана на 72 КамАЗах, и им никто не помешал. В своих комментариях по поводу вторжения Виталий Третьяков, редактор «Независимой газеты», правами на которую владел Березовский, утверждал, что чеченцы были завлечены в Дагестан в ходе операции, организованной российскими разведывательными службами[57]57
  В начале сентября в прессе появились сообщения, что Березовский, Александр Волошин (в то время глава Администрации Президента), Антон Суриков (бывший сотрудник Главного разведывательного управления – ГРУ) и Басаев встретились во Франции в июне или июле и разрабатывали план вторжения в Дагестан. 13–14 сентября газета «Московский комсомолец» напечатала фрагменты стенограммы беседы между человеком с голосом, похожим на голос Березовского, и человека, чей голос напоминал голос Мовлади Удугова, неофициального представителя радикальной чеченской оппозиции, в которую входили Басаев и Хаттаб. Во время этой беседы ее участники, обращаясь дружески друг к другу, обсуждали передачу денег от человека, похожего на Березовского, боевикам. Павел Гусев, главный редактор «Московского комсомольца», сообщил, что, по его утверждению, сотрудник ФСБ, записавший на пленку эту беседу, позже был уничтожен «по приказу тех, чьи голоса он записал».
  По-видимому, эти публикации побудили Третьякова, главного редактора самой известной газеты, принадлежавшей Березовскому, предложить какую-то версию событий, которая, если и не оправдывала его шефа, то, по крайней мере, давала понять, что он был не единственным, кто участвовал в организации вторжения в Дагестан. Третьяков писал: «Совершенно очевидно, что чеченцев завлекли в Дагестан… чтобы оправдать восстановление федеральной власти в республике и начало военных действий против террористов, окопавшихся в Чечне. Ясно, что это была операция, подготовленная российскими спецслужбами… более того, она была санкционирована самыми высокопоставленными кругами.
  В свете всего этого вот мое собственное личное предположение: в худшем случае Березовским воспользовались, не посвятив его в деятельность российских спецслужб, или, что наиболее вероятно, он действовал заодно с ними… Моя гипотеза гораздо более похожа на правду, чем мнение, что Березовский сам все устроил, которое предполагает его абсолютное влияние на обе воюющие стороны одновременно» (Третьяков В. // Независимая газета. 1999. 12 октября.).


[Закрыть].

Александр Жилин, видный военный журналист, рассказывал, что он разговаривал с высокопоставленными офицерами генерального штаба, Министерства обороны и Министерства внутренних дел, и все согласились, что вторжение было подготовкой другой, предвыборной чеченской войны. «В этой связи, – писал он, – все мои собеседники без исключения отмечали немаловажную деталь: ФСБ и Совет Безопасности возглавлял глава правительства Владимир Путин[58]58
  Reddaway P., Glinski D. The Tragedy of Russia’s Reforms. – P. 614.


[Закрыть]». Несмотря на подозрение, что это была провокация, вторжение в Дагестан переключило внимание страны на Северный Кавказ. В конце августа федеральные войска начали наземные и воздушные атаки на дагестанские села, находившиеся под контролем ваххабитов, будто бы пытаясь в какой-то степени отомстить им за более раннее вторжение. 31 августа мощный взрыв прогремел в подземном торговом центре в Манеже рядом с Кремлем, при этом один человек был убит и 30 ранены[59]59
  Это был не первый террористический акт в России, случившийся именно в преддверии выборов. В июне 1996 года, в канун первых президентских выборов, была взорвана бомба в московском метро, в результате чего четыре человека погибли и еще 12 были ранены; еще два взрыва прогремели в троллейбусах, при этом пострадало 38 человек. Эти события, создав ощущение нестабильности, сработали в пользу кандидатуры Ельцина. В случае 31 августа 1999 года тайная группировка, выступающая против общества потребления, под названием Союз революционных писателей, оставила на месте происшествия листовки, в которых объясняла его причины. В листовках, в частности, говорилось: «Гамбургер, не съеденный до конца мертвым потребителем, это революционный гамбургер». В прошлом бессодержательные заявления об ответственности ранее неизвестных или малоизвестных группировок в какой-то степени свидетельствовали о том, что стороны, несущие ответственность за теракты на самом деле работают в разведывательных спецслужбах.


[Закрыть]. Это событие всколыхнуло политическую атмосферу, но надо было накалить напряженность до качественно нового уровня, чтобы возбудить народ до нужного состояния и заставить его поддержать вторую чеченскую войну. Это и произошло в результате событий, случившихся в последующие несколько дней.

События разворачивались будто бы по определенному плану.

4 сентября в 21.40 в городе Буйнакске в Дагестане взорвалась машина, начиненная взрывчаткой, разрушив пятиэтажное жилое здание, где жили семьи российских военнослужащих. В результате взрыва погибло 62 человека и около 100 были ранены.

9 сентября, вскоре после полуночи, взрыв разрушил все девять этажей центральной части здания на улице Гурьянова, 19, в районе Печатники в Москве. Несколько тел было отброшено на соседние улицы. Огонь бушевал несколько часов под окутанными удушливым дымом развалинами. К концу первого дня число погибших достигло 98 человек[60]60
  В конце концов, многие останки так и не были найдены.
  «Я похоронила мою дорогую дочку Юленьку, – рассказывала Татьяна Горбилева. (Юлия Чернова жила в квартире 141 взорванного дома по улице Гурьянова.) – Ей было всего 28 лет. Во время взрыва также погибли мой зять Андрей и внук Темочка, но их останки до сих пор не опознаны, хотя я лично обошла все морги. Если бы вы знали, какие ужасы я там видела. Нам удалось опознать Юленьку только по ее густым волосам… Нашему Темочке через несколько дней исполнилось бы четыре года. Я поклялась на могиле дочери, что разыщу Темочку и похороню его рядом с ней, хотя бы это будет лишь его часть».
  В семье Боровских-Рыхлецких, живших в квартире 123 на улице Гурьянова, погибли бабушка, двое детей, мать и отец. Их родственникам не удалось опознать тела ни одного из них.
  Всего в результате взрыва дома на улице Гурьянова погибло 17 человек; Волкова Л., Ресина Т. Доченька, я принесу тебе Темочку… // Московский комсомолец, 1999. 19 октября.


[Закрыть].

Российские официальные службы тут же обвинили во взрывах на улице Гурьянова и в Буйнакске чеченских террористов, стремившихся «отомстить» за свое «поражение» в Дагестане. Представитель ФСБ заявил, что взрывчатое вещество, использованное в обоих взрывах, – это смесь гексогена и динамита. Выражаясь словами Ельцина, террористы «объявили войну россиянам».

Теперь жители Москвы начали опасаться, что их взорвут во время сна. Ельцин приказал Лужкову осмотреть все 30 000 домов Москвы на предмет поиска взрывчатки, а жители Москвы организовали круглосуточные дежурства во дворах домов. Милиция приняла тысячи звонков от жителей столицы, в которых сообщалось о подозрительных фактах.

13 сентября мощный взрыв превратил девятиэтажное панельное жилое здание в Москве на Каширском шоссе, 6, в окутанные дымом развалины. Взрыв произошел в 5.00, и, проснувшись, москвичи увидели на телевизионных экранах, как рабочие аварийной службы лихорадочно пробираются через завалы. Один из спасателей спросил: «Как можно сказать, сколько людей погибло, если мы находим только их фрагменты?» Число погибших во время взрыва на Каширском шоссе вскоре достигло 118 человек.

16 сентября, когда еще не успели похоронить все жертвы первых взрывов, новый взрыв обрушил фасад девятиэтажного жилого дома в южной части российского города Волгодонска, при этом погибло по крайней мере 17 человек и получили ранения 69. Психологический шок, произведенный этим взрывом, который, как и взрыв на Каширском шоссе, произошел в 5.00, был настолько велик, что после этого сотни людей не желали спать в своих домах и настаивали на том, чтобы провести ночь на улице[61]61
  Высокопоставленным чиновникам сообщили о готовящемся взрыве в Волгодонске за несколько дней до него. 13 сентября Геннадий Селезнев, выступая на встрече в Совете Думы, получил записку из аппарата Думы, которую он зачитал присутствующим. В послании говорилось о происшедшем взрыве в Волгодонске. Лидер либерально-демократической партии Владимир Жириновский сказал, что после этого заявления присутствующие стали ждать сообщения о взрыве по телевидению. Однако взрыв произошел только через три дня, 16 сентября. 17 сентября Жириновский напомнил Селезневу о его заявлении 13 сентября и спросил, почему тот не предупредил власти. Селезнев рассказал корреспонденту газеты «Новые известия» в марте 2002 года, что он посчитал, что речь шла о взрыве, устроенном преступными бандами 15 сентября, и в котором не было жертв. Факт о последнем взрыве был подтвержден местной волгодонской прессой, но в объяснении Селезнева остается несколько невыясненных моментов. Если взрыв в Волгодонске, о котором шла речь в записке, переданной Селезневу, был частью мелкого преступного конфликта, почему было необходимо срочно сообщить спикеру Думы и – согласно информации, находящейся в руках Сергея Юшенкова, члена независимой комиссии для расследования взрывов 1999 года, – Путину? Было ли лишь совпадением, что Селезнев и Путин были информированы о взрыве в одном и том же городе, где произошел сильный взрыв на следующий день? Почему Селезнев, тесно связанный с Путиным, не упомянул об «обычном» взрыве в сентябре 1999 года, когда впервые подняли вопрос о его осведомленности заранее? И, наконец, если в записке, которую читал Селезнев, речь шла о незначительном преступном столкновении в Волгодонске, почему Селезневу сообщили об этом за два дня?


[Закрыть].

После взрыва на телевизионных экранах появился Путин и заявил, что террористов нужно «мочить в сортире»[62]62
  Путин употребил выражение «Мочите их в сортирах». В октябре, когда было предложено, чтобы Россия провела переговоры с повстанцами, Путин заявил, что это бандиты, и если кто-нибудь попытается сделать это, то может получить «контрольный выстрел» в голову.
  В течение нескольких месяцев после взрывов Путин невозмутимо и хладнокровно отвечал на самые разнообразные вопросы, за исключением вопросов о Чечне. Когда поднимали тему Чечни, он неизменно выходил из себя. Этот факт наряду с использованием им воровского жаргона заставляет некоторых предположить, что по каким-то причинам его задевает критика в адрес второй чеченской войны не только в политическом смысле, но и лично.


[Закрыть].

Так в результате взрывов были созданы психологические предпосылки для второй чеченской войны.

Россияне всегда характеризуют нападение Гитлера на Советский Союз как «вероломное», и именно гнев, вызванный этим нападением, помог мобилизовать Советский Союз в первые дни Великой Отечественной войны. Теперь взрывы сыграли такую же роль. С точки зрения большинства россиян чеченцы несли с собой войну, и им надо было отомстить, пусть даже это означало, что нужно идти на войну.

Но почти с самого начала были и сомнения, действительно ли взрывы – дело рук чеченских террористов. И Аслан Масхадов, чеченский лидер, и Басаев отрицали тот факт, что чеченцы имеют какое-то отношение к этим взрывам[63]63
  Масхадов обвинил российские секретные службы в проведении взрывов жилых зданий с целью отвлечь внимание от коррупционных скандалов в Кремле, и выразил свое соболезнование жертвам. Басаев и Хаттаб отрицали участие чеченцев во всех трех взрывах и сказали, что они всегда отвечают за свои «военные акты», и если бы они захотели взорвать здания в Москве, выбрали бы военный гарнизон или Кремль, потому что они осуждают слепые нападения на мирных жителей, которых они избегали даже во время первой чеченской войны; Shihab S. Attentats: La piste vite oubliee des services russes // Le Monde. 2000. 12 janv.


[Закрыть]. Однако еще сильнее, чем эти заявления, беспокоили обстоятельства самих взрывов, которые делали все более невероятными утверждения, что их устроили чеченские террористы. Во-первых, всем четырем взрывам был свойствен один и тот же почерк, судя по характеру разрушений, по тому, как рушились бетонные панели, и по размеру взрывов. В каждом случае в качестве взрывчатки применялся гексоген, и все четыре бомбы были подложены так, чтобы взрыв произошел ночью, чтобы вызвать наибольшее число жертв.

Во-вторых, чтобы без помощи специалистов совершить то, в чем их обвиняли, чеченским террористам понадобилось бы в течение двух недель в городах, значительно удаленных друг от друга, организовать девять взрывов (четыре, которые произошли, и пять, которые, по утверждению российских властей, им удалось предотвратить). Для этого пришлось бы действовать с молниеносной быстротой. Так, в здании на Каширском шоссе милиция проверила подвалы всего за три часа до взрыва.

В-третьих, чеченцам понадобилось бы также проникнуть на совершенно секретные российские военные заводы. Следователи сообщили, что каждая бомба содержала от 200 до 300 килограмм гексогена, который производился в России только на одном-единственном заводе в Пермской области, охраняемом ФСБ. Распределение продукции ведется там по строгому учету. Несмотря на это, предполагаемые чеченские террористы якобы могли получить этот гексоген и осуществить его транспортировку по всей России.

И, наконец, чеченским террористам пришлось бы продемонстрировать техническую виртуозность. В Москве взрыв бомбы на улице Гурьянова вызвал обвал лестничных пролетов. На Каширском шоссе восьмиэтажное кирпичное здание было превращено в груду камней. В Волгодонске взрывом убито 17 человек, и от него пострадало 37 зданий вокруг. Чтобы добиться таких результатов, нужно тщательно определить и подготовить взрывчатые вещества. В Москве взрывчатка была подложена таким образом, чтобы разрушить наиболее уязвимые и важные структурные элементы, так, чтобы все здания рассыпались, как карточные домики. Такие тщательные расчеты под силу лишь опытным специалистам, а единственным источником таких специалистов в России являются спецназ, военная разведка (ГРУ) и ФСБ[64]64
  Satter D. Anatomy of a Massacre // Washington Times. 1999. Oct. 29.


[Закрыть].

Другим интригующим аспектом взрывов жилых зданий был расчет времени. Взрывы объяснялись как ответ на исламское вторжение в Дагестан под предводительством чеченцев в начале месяца (которое многие считали провокацией со стороны России). Тщательное расследование взрывов жилых зданий, однако, показало, что для организации их потребовалось бы от четырех до четырех с половиной месяцев. При построении модели указанных событий видно, что конспирация строго соблюдалась на всех этапах подготовки взрывов: при разработке целей нападения, посещении этих целей, внесении корректив, определении оптимальной смеси взрывчатых веществ, отдаче приказов об их подготовке, проведении точных расчетов на основании состава взрывчатки, найме в аренду площадей в намеченных зданиях и транспортировке туда взрывчатых веществ.

Если бы даже эти расчеты были хотя бы приблизительно верными, планирование взрывов должно было начаться еще весной и никак не связано с возмездием за чеченское вторжение в Дагестан. Однако эти взрывы могли быть составной частью плана, в который входило чеченское вторжение в Дагестан, ответная бомбардировка ваххабитских селений якобы с целью возмездия и взрывы в Буйнакске, Москве и Волгодонске под видом ответной чеченской мести. Но подобный план мог осуществляться только должностными лицами российского правительства в сотрудничестве с ФСБ[65]65
  Тишина после взрывов // Московский комсомолец. 2000. 19 января. Также заслуживало внимания, что в июне началось сосредоточение российских войск на границе с Чечней, включая значительное количество артиллерии и самолетов, после чего в начале июля, туда прибыл батальон с многочисленными ракетными установками, который был в состоянии уничтожить огромные территории и, таким образом, подходил для вторжения, но не для преследования террористов. За этими действиями последовало постепенное сосредоточение сил вдоль линии фронта. Из всех регионов страны прибывали подразделения ОМОНа пока их численность на границе не достигла целой российской дивизии, около 7000 человек. Дивизии и полки, прибывшие после сентябрьских терактов, присоединились к уже имеющимся здесь подразделениям.


[Закрыть].

Вначале эти противоречия волновали лишь небольшую группу людей, знакомых с террористическими организациями и возможностями ФСБ. Но вечером 22 сентября, шесть дней спустя после взрывов в Волгодонске, произошел инцидент с «тренировочными учениями» в Рязани, и пойманные там «террористы» оказались офицерами ФСБ[66]66
  Начавшись 4 сентября в Буйнакске, теракты устраивались с трех– или четырехдневными интервалами, и поэтому каждый новый теракт происходил во время похорон жертв предыдущего. Тот факт, что «учения» в Рязани произошли через 6 дней после теракта в Волгодонске, был еще одним подтверждением того, что он являлся частью одной и той же серии взрывов.


[Закрыть]. Вскоре после этого в ФСБ стали утверждать, что взрывчатым веществом, использованным во время терактов в Буйнакске, Москве и Волгодонске, был не гексоген, как об этом говорилось в течение нескольких недель, а смесь порошка алюминия и аммиачной селитры, которые можно найти в любом колхозе.

У многих россиян не укладывалось в голове, что ФСБ может быть причастна к взрывам жилых зданий, но оба эти события усилили подозрения. Многие просто не могли поверить в то, что фальшивая взрывчатка была подложена в подвал жилого дома в Рязани в ходе «тренировочных учений». В то же время изменение названия взрывчатого вещества казалось попыткой опровергнуть факт обнаружения газовым анализатором гексогена в Рязани – ведь единственный завод в России, производящий гексоген, находился под охраной ФСБ. Милиция уже арестовала одного человека со следами гексана на руках, который по своим химическим свойствам напоминает гексоген.[67]67
  Через несколько часов после второго взрыва жилого дома в Москве милиция арестовала Тимура Дахкилгова, рабочего-текстильщика, ингуша по национальности, после того как у него на руках были обнаружены следы гексана – химического вещества, широко применяемого для окраски тканей. Он провел много недель в тюрьме, где его неоднократно избивали. (Saradzhyan S. After One Year, Blast Probe Still Drags on // Moscow Times. 2000. Sept. 15).


[Закрыть]

Однако эти подозрения не создали серьезных проблем для ФСБ. Утверждения ФСБ по поводу «тренировочных учений» в Рязани и изменения типа взрывчатого вещества, хотя и казались неправдоподобными, но их трудно было опровергнуть. Мешки со взрывчаткой, обнаруженные в подвале дома № 14/16 по улице Новоселов в Рязани, находились под надзором ФСБ, и к ним запрещено было приближаться посторонним лицам. И точно так же невозможно было доказать, что во время терактов использовался гексоген, потому что место катастрофы расчищалось в течение нескольких дней после взрывов, уничтоживших следы преступлений. На улице Гурьянова груду камней разобрали за три дня[68]68
  После взрывов обломки домов были сразу же убраны, несмотря на возражения МВД и Министерства по Чрезвычайным ситуациям. Поспешность, с которой ликвидировались следы преступления, особенно поразительна на фоне того, как велось следствие по терактам против зданий американских посольств в Кении и Танзании в 1998 году: подозреваемые были выявлены и в конечном итоге арестованы в результате тщательного многомесячного просеивания обломков. А ФСБ не подпускала следователей из Министерства по чрезвычайным ситуациям к местам взрывов на улице Гурьянова и на Каширском шоссе и препятствовала попыткам рабочих-спасателей позаботиться о жертвах. Российские власти отклоняли предложения о предоставлении помощи в расследовании от Соединенных Штатов и других стран Запада.


[Закрыть].