Текст книги "Тьма на рассвете. Возникновение криминального государства в России"

Автор книги: Дэвид Саттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Пациент лежал на кушетке. Он сказал, что вечером его рука перестала двигаться, а потом отнялась вся сторона тела. В этот момент его жена решила вызвать «скорую помощь».

Новикова и санитарка подняли больного с кушетки и положили на одеяло, расстеленное на полу. На одеяле они вынесли его из квартиры в коридор, потом спустили по лестнице и, выйдя на улицу, положили в машину «скорой помощи» и повезли в больницу. Промедление могло стоить рыбаку жизни. Но у этой истории был более счастливый конец, чем обычно: вскоре Новикова узнала, что пациент поправился. С сокращением бюджета городская служба «Скорой помощи» организовала свою работу по режиму военного времени, выезжая по вызову только в критических случаях[123]123
  Диспетчеры советовали звонившим либо идти в больницу самим, либо ехать в центральное отделение «Скорой помощи». Также работники «Скорой помощи» давали медицинские советы по телефону и просили позвонить еще раз, если в дальнейшем возникнут проблемы. Во многих случаях они с большой точностью диагностировали заболевание и давали советы, но в других случаях состояние больного сильно ухудшалось, и он умирал, прежде чем успевал позвонить вторично.


[Закрыть].

Ощущалась острая нехватка лекарств. Врачи, работающие на машинах «скорой помощи», выезжали по вызовам, не имея с собой почти никаких препаратов. Одна машина выехала с базы с двумя ампулами болеутоляющего средства, ампулой физиологического раствора и менее чем с 30 граммами спирта. Не было сердечных препаратов и препаратов, облегчающих дыхание, также не было ничего для снижения давления. Болеутоляющее берегли для самых серьезных случаев и из осторожности не давали даже при сильных болях, например при камнях в почках. Водители «скорой помощи», приезжая по срочным вызовам, часто просили родственников больного купить необходимые лекарства в ближайшей аптеке, хотя лекарства были тем не по карману. У бригады кардиологического отделения был один дефибриллятор, но его батарейки сели, и их необходимо было заменить. Но напряжения в сети хватало только на один разряд, а пациенту с остановкой сердца требуется три или четыре[124]124
  Врачи, работавшие в центральном отделении «Скорой помощи», месяцами не получали зарплату и в условиях нарастающего кризиса были так же ранимы, как и их пациенты. Александр Кердяшкин, врач-педиатр с тремя детьми, кормил их только хлебом, кашей и чаем. Он жил километрах 30 от Владивостока и вскоре стал ездить на работу на электричке «зайцем», не платя за проезд. Когда его останавливал контролер, он говорил: «Я врач „скорой помощи“. Я четыре месяца не получаю зарплату». Обычно контролер на это отвечал: «Мне все равно, кто вы. Если вы не оплатите проезд, мы вызовем милицию и вас отведут в отделение».
  Александр Семенов, пожилой врач «скорой помощи», впал в глубокую депрессию и покончил с собой. Незадолго до самоубийства он сказал одной из коллег: «Я не могу жить в таких условиях. Я прихожу к внукам и не могу им ничего купить, даже немного конфет или яблоко». Вскоре после этого разговора Семенов забрал из банка свои сбережения и разделил их между двумя взрослыми детьми, после чего купил черный костюм, в котором его нужно было похоронить, и аккуратно разложил его на столе. После этого он снял всю одежду, поставил под себя ведро для мочи и кала, после чего повесился.


[Закрыть].

Врачи также сталкивались с постоянным ростом числа тяжелых заболеваний. «Ситуация приводит к сильному стрессу и ранней смертности, – вспоминала однажды вечером, сидя в приемной, Тамара Ситкина, кардиолог на „скорой помощи“. – Социально-психологический климат в стране изменился, и люди не могут привыкнуть к новому образу жизни. Количество самоубийств среди пожилых людей возросло. Раньше самоубийства были очень редким явлением. Владивосток был очень патриотичным городом, и людям, которые сражались на войне и защищали социализм, трудно принять мысль о том, что сейчас они должны строить капитализм. Они помнят энтузиазм, партию, комсомол, послевоенную перестройку… и теперь, когда им говорят, что все это не нужно, оказывается, что они прожили свою жизнь впустую, и они не пытаются выжить. Не случайно в старину говорили, что все болезни от нервов».

Врачи жили в страхе, что любая ошибка может привести к смерти. Однажды ночью в дежурство Людмилы Якутовой кардиологическая бригада использовала дефибриллятор для лечения 80-летней женщины. Следующий вызов поступил из семьи 59-летнего мужчины, который только что перенес второй инфаркт. Когда бригада приехала в его квартиру, аппарат не смог выдать разряд. Отчаянно пытаясь спасти жизнь пациенту, врачи положили его на носилки, на ходу делая массаж грудной клетки. В машине «скорой помощи» они продолжали массаж, Якутова связалась с больницей, и врачи уже ждали их, когда приехали «скорая». Его отнесли в палату, продолжая на ходу делать массаж сердца, но во время подготовки к электрической стимуляции сердца он умер. Якутову неотступно преследовала мысль, что если бы дефибриллятор в машине «скорой помощи» работал, жизнь этого мужчины можно было бы спасти.

Из-за таких случаев врачи опасались быть откровенными с родственниками пациентов. Во многих случаях, когда пациент умирал после того, как его привозили в больницу, лечение, назначенное ему до поступления в больницу, не обсуждалось.

В открытом письме Наздратенко Светлана Орлова, депутат Государственной думы от Приморья, заявила, что в 1997 году доходы края, состоящие из дохода от налогов и финансовой поддержки со стороны федерального правительства, составили 7,2 трлн рублей, но 3 трлн рублей, которые должны были пойти на зарплату и социальные нужды, в том числе на детские субсидии, не были выплачены вовремя или полностью, хотя по закону эти платежи должны выплачиваться без задержек при поступлении необходимых средств.

Во многих регионах России доля недетализируемых по пунктам расходов в бюджете составляла 3 %. В некоторых районах она достигала 10 %. В Приморье в 1994 году «другие расходы» составляли 40 % бюджета, а к 1997 году эта цифра достигла 58 %.

Несмотря на такие случаи, Наздратенко не только не предъявляли обвинений, но даже выдвинули его кандидатуру на пост заместителя премьер-министра[125]125
  Одним из секретов чрезвычайного успеха Наздратенко в получении поддержки от центральных властей, даже после свержения Коржакова, было «интенсивное воздействие» на них. Приморские чиновники постоянно обхаживали членов правительства в Москве, непрерывно просили субсидии, кредиты, налоговые льготы, а также политическую протекцию, многие из которых предоставлялись в обмен на взятки.


[Закрыть].

В этих обстоятельствах Черепков был фактически бессилен. Тем не менее он представлял собой угрозу, которую Наздратенко не мог игнорировать. Наздратенко контролировал средства административной власти в Приморье, но рано или поздно ему пришлось бы повторно баллотироваться. Если каким-то образом на выборах победит Черепков, у Наздратенко замаячит перспектива угодить в тюрьму, а то и хуже.

Существовала реальная возможность того, что на выборах на пост губернатора победит Черепков. Надвигались новые выборы мэра Владивостока, и если Черепкова вновь изберут мэром, в 1999 году он будет в более выгодном положении и сможет бросить вызов Наздратенко. Поэтому, с точки зрения Наздратенко, Черепкова необходимо было обезвредить.

После нескольких отсрочек день выборов мэра назначили на 17 сентября 1998 года. В августе сотрудник ФСБ сообщил Сергею Маркелову, начальнику избирательного штаба Черепкова, что готовится попытка исключить Черепкова из числа кандидатов с помощью законных средств, но если это не получится, планируется его убийство. Зная все это, Черепков зарегистрировался кандидатом, а потом исчез, переехав в заброшенный дом на птицеферме в Надеждинске, деревне примерно в 50 километрах от Владивостока.

Исчезновение Черепкова из города означало, что он не мог принимать личного участия в избирательной кампании, но верил, что если останется жив, то победит на выборах с огромным преимуществом. Однако это не входило в планы Наздратенко. Вечером накануне голосования предвыборная комиссия края, которая находилась под контролем Наздратенко, исключила Черепкова из числа кандидатов на основании того, что он установил плакаты с надписью «От города и мэра» на различных городских объектах, и таким образом обвинили его в предвыборной агитации.

На следующее утро избирателям выдали бюллетени, на которых имя Черепкова было вычеркнуто. В результате поднялся бунт. Многие люди просто отказывались голосовать. Другие разрывали свои бюллетени бросали их в лицо наблюдателям. Несколько чиновников подверглись нападению, и чтобы их защитить, пришлось вызвать милицию. Вскоре по всему Владивостоку на зданиях было написано «Голосуйте против всех». Подсчет голосов показал, что из 370 000 избирателей, пришедших на избирательные участки, большинство либо отказались голосовать, либо сдали испорченные бюллетени. Из 142 000 избирателей, опустивших действительные бюллетени, большинство, 76 000, проголосовало против всех кандидатов, что сделало выборы недействительными.

Поскольку результаты выборов были признаны недействительными, Черепков сохранил за собой пост мэра, но в начале декабря союзники Наздратенко в Администрации Президента подготовили указ за подписью Ельцина о смещении Черепкова на основании того, что срок, на который его избирали, закончился. В действительности в Конституции оговорено, что мэр должен оставаться на своем посту до выборов преемника. Но Ельцин подписал этот указ, и Наздратенко назначил исполняющим обязанности мэра Юрия Копылова, которого Черепков ранее уволил с поста заместителя мэра. Кандидатура Копылова получила один процент голосов на выборах 27-го сентября.

Смещение Черепкова с поста мэра ознаменовало начало нового противоборства. 11 декабря Черепков, узнав о том, что он уволен по приказу Ельцина, объявил, что не собирается покидать свой кабинет. Толпы его сторонников собрались в мэрии, заполнив все девять этажей здания и площадь вокруг него.

14 декабря администрация края приказала милиции, вооруженной автоматами, окружить мэрию, заблокировав входы. Электричество и телефоны были отключены, власти края запретили последние независимые газеты – «Приморье» и «Арсеньевские Вести», и отключили радиостанцию «Форпост Россия».

Внутри здания мэрии Черепков при свете свечи, пользуясь двумя телефонными линиями, которые все еще работали, и сотовым телефоном, организовывал снабжение осажденного города топливом, электричеством, транспортом, водой и теплом.

Вечером 14 декабря по площади поползли слухи, что милиция готова штурмовать здание. Но в 9 часов вечера три депутата Государственной думы – Тельман Гдлян, сторонник Черепкова; Светлана Горячева, коммунистка, и Олег Финко от ЛДПР, подъехали к зданию мэрии и вышли к людям, немного разрядив атмосферу.

Депутаты вели переговоры с властями края до тех пор, пока 17 декабря те не объявили перемирие и не отозвали милицию. После этого Наздратенко подписал соглашение, в котором обещал не применять силу для смещения Черепкова во время новых выборов, и многие защитники мэрии покинули здание, оставив дежурить лишь небольшую группу пенсионеров. 23 декабря Черепков уехал в Москву, чтобы добиться аннулирования президентского указа.

Но вечером 27 декабря, пока городские власти работали в своих учреждениях, милиция ворвалась в здание мэрии, выламывая двери в кабинеты, забирая все деньги, документы и оборудование и выгоняя заместителей Черепкова. После этого в мэрию доставили Копылова и назначили его мэром, ликвидировав таким образом последнюю политическую оппозицию в Приморье.

У Наздратенко теперь оставалась только одна проблема. Новые выборы мэра были назначены на 17 января, и было ясно, что если они произойдут, Черепков победит на них. Но 11 января суд Ленинского района, который подчинялся администрации края, отменил выборы на основании того, что Владивостоку сначала надо выбрать городскую Думу[126]126
  До января 2001 г. было предпринято 16 попыток выборов в городскую думу, и в каждом случае избирательная комиссия края находила причины для признания выборов недействительными, ссылаясь на отсутствие кворума или на нарушения правил выборов. Если бы существовала городская дума, это увеличило бы авторитет Черепкова, который смог бы опираться в своих действиях на законы, а не на административные решения. Без думы Черепков правил сам.


[Закрыть].

В интервью ИТАР-ТАСС Копылов выразил удовлетворение результатами выборов. Проведение выборов представило бы серьезную опасность, сказал он. «Что, если выберут еще одного сумасшедшего? И он скажет: „У меня есть четыре года, и я могу делать все, что хочу“».

11. Красноярск

Когда караван поворачивает назад, последний верблюд становится первым.

Русская пословица

22 апреля 2000 года

Многочисленные репортеры и операторы толкались в зале прибытия аэропорта Шереметьево-2 в ожидании Анатолия Быкова, бывшего председателя совета директоров Красноярского алюминиевого завода (КрАЗ), который возвращался в Россию из Венгрии, где его обвинили в причастности к совершению убийства.

Внезапно из служебного входа появились трое омоновцев в черных масках, толкая перед собой человека с мешком на голове. «Быков!» – закричали репортеры. «Расступись!» – приказал один из омоновцев.

Солдаты и задержанный торопливо миновали кордон ожидающих журналистов и с грохотом врезались в толстую стеклянную дверь, которая не открылась автоматически, возможно, из-за неисправности контролирующего фотоэлемента. Солдаты раздвинули двери, вышли на тротуар, сели в ожидавшую машину и под завывание сирен понеслись по направлению к Москве.

Вскоре корреспондент газеты «Коммерсантъ» Дмитрий Павлов взял интервью у генерала Александра Лебедя, губернатора Красноярского края.

– Александр Иванович, разрешите поздравить вас с победой.

– Я буду расценивать это как победу, когда суд расставит все точки над «i», и станет ясно, что представляет собой господин Быков.

– Быков до сих пор пользуется влиянием в Красноярском регионе?

– Он правил краем в течение семи лет, и теперь требуется время, чтобы эта система распалась.

– Вам знакома личность Татаренкова? Насколько это важная фигура в деле Быкова?

– Это одна из наиболее важных фигур в деле против него. Быков использовал Татаренкова, чтобы убрать своих врагов. Татаренков скоро будет возвращен в Россию.

– Правда ли, что Быков «заказал» вас?

– Я слышал об этом, но меня это не касается.

– Можно ли сказать, что империя Быкова была построена на крови?

– Пусть это признает суд. Быков нужен мне живым. Его должны охранять, даже потакать ему. Давайте не будем делать из него мертвого героя, патриота, у которого были далеко идущие планы, которые он не смог осуществить.

– Вы можете гарантировать, что Быкова не убьют в тюрьме?

– Зачем я буду давать такие гарантии? Я сделаю все возможное, чтобы предотвратить это.

С арестом Анатолия Быкова его карьера, достигнув пика благосостояния и власти, вернулась в исходную точку – он снова был беден и его опять обвинили в уголовщине. Пользуясь преступными методами, он захватил в свои руки большую часть российской алюминиевой промышленности, но в 1999 году началась расплата за его преступления после того, как он потерял то, что гарантировало его неуязвимость – молчаливую поддержку политических властей.

Карьера Быкова разворачивалась в Красноярске, промышленном центре на реке Енисей в Сибири, в городе с высокими трубами, из которых валит ржавый дым, приземистыми бревенчатыми избами и растянувшимися на километры кварталы с типовой застройкой.

Алюминиевые заводы в Красноярске, Братске, Саянске, Новокузнецке в советское время поставляли все необходимое советским вооруженным силам. Однако в 1992 году, с развалом экономики бывшего Советского Союза, русские алюминиевые заводы вышли из строя и были заброшены. Традиционными поставщиками алюминиевой руды были Казахстан и Украина, теперь независимые страны, и заводы по производству алюминия были не в состоянии импортировать сырье по мировым рыночным ценам и платить таможенные пошлины.

В этой ситуации Дэвид Рубен, председатель Trans-World Metals Ltd., Лондонской компании по торговле металлами, которая покупала алюминий у Советского Союза с конца 1970-х, выдвинул идею «взимания пошлин». Рубен понял, что если он будет снабжать российские заводы алюминием, то сможет получить готовый металл по низким ценам и продавать его по рыночным ценам, платя заводам лишь за обработку сырья.

Для того чтобы предпринимать в России какие-либо шаги, Реубену нужен был местный партнер. Он нанял братьев Черных (Льва и Михаила), торговцев металлами, которые были связаны с Олегом Сосковцом, председателем комитета по металлургии. Братья Черные также были друзьями Шамиля Тарпищева, тренера Ельцина по теннису, имели связи с Антоном Малевским (Антон), главарем измайловской криминальной группировки. Позже круг их контактов расширился, и в него вошли Александр Коржаков, телохранитель Ельцина и глава президентской службы безопасности[127]127
  Михаил Черный познакомился с Тарпищевым, работая в спортивном комитете Узбекистана. Черные познакомились с Сосковцом, когда он был советским министром тяжелой металлургии, так как они работали в торговой компании, привозившей кокс на сталелитейные заводы и получавшей взамен прокат для продажи за рубежом. Впоследствии Сосковец стал ведать металлургической промышленностью России. Позже Тарпищев познакомил Черного с Коржаковым, и Тарпищев и братья Черные имели связи с Малевским (Антон) и Алимжаном Тохтахуновым (Тайванчик).
  О взаимоотношениях между Черными, Тарпищевым, Коржаковым, Малевским и Тохтахуновым было рассказано в записанном на пленку разговоре Бориса Федорова, председателя национального спортивного фонда, и трех других людей, обозначенных только как «журналист», «женщина» и «бизнесмен». Федоров, ранее близкий помощник Тарпищева, стал жертвой покушения 19 июня 1996 г. Запись на пленке передали в «Новую газету», и часть выдержек из этого разговора были напечатаны в газете от 8 июля 1996 г. Ниже приведены выдержки изпубликации.
  Федоров: Там был некто Тайванчик…
  Бизнесмен: Он – один из наиболее опасных преступных лидеров в России.
  Федоров: [Тарпищев] свел его с Черным. Затем появилась измайловская [преступная] группировка. Тайванчик был в какой-то мере связан с ними. Они получили исключительные сообщения о Шамиле. Там говорилось…
  Женщина: У вас есть возможность встретиться с Коржаковым?
  Федоров: Я звоню ему каждый день, но что я могу ему сказать? И потом, честно говоря, я боюсь. Я ведь не знаю, какие у них [Коржакова и Тарпищева] отношения…
  Бизнесмен: Невозможно, чтобы нормальный человек, имеющий в своем распоряжении все эти спецслужбы и огромное количество осведомителей, не знал… что Шам [Тарпищев] крадет огромные суммы денег.
  Федоров: Крадет!
  Бизнесмен:…Коржаков в этой ситуации похож на бандита, совсем как Шамиль.
  Подробнее о карьере Черных см.: Мухин А. Коррупция и группы влияния. М.: Служба политической информации и консультации «Центр», 1999. Т. 1. – С. 61–72; Мухин А. Российская организованная преступность. М.: Служба политической информации и консультации «Центр», 1998. – С. 91–93. Опубликованный текст записи беседы см.: Минкина А. Фавориты // Новая газета. 1996. 8 июля.


[Закрыть].

В 1992 году Рубен устроил братьев Черных в фирму «Trans-CIS Commodities», расположенную в Монте-Карло, которую объединили с несколькими другими компаниями братьев Черных, чтобы образовать Trans-World Group (TWG). В августе и сентябре 1992 года при поддержке Сосковца, братья Черные заключили многообещающие контракты с десятью самыми большими алюминиевыми заводами страны, включая Красноярский. Черные обеспечили заводам большой денежный оборот и импортировали сырье, и в ответ на это правительство освобождало их от таможенных пошлин и налога на добавленную стоимость. Цена алюминия на Лондонском рынке равнялась примерно 1500 долларов, (в три раза больше его стоимости при изготовлении), поэтому планируемая прибыль была огромной. Но чтобы получить алюминий, братья Черные должны были раздобыть десятки миллионов долларов, чтобы покрыть первые затраты. Они получили их, переведя деньги из Центрального банка РФ.

В начале 1990-х годов российские коммерческие банки не осуществляли переводы. Это делалось только в Центральном банке РФ. Банк плательщика переводил деньги в отделение Центрального банка РФ в своем городе, и отделение давало распоряжение филиалу в городе получателя перевести деньги на счет плательщика. Однако мошенники узнавали цифры и шифры банковских документов и передавали их по телеграфу в отделения банков, давая распоряжение перевести нужную им сумму денег. Отделение банка в городе получателя должно было подтвердить своим коллегам в городе плательщика, что обещанная сумма получена, но в случае с поддельными распоряжениями ответы приходили от самих мошенников. В результате отделения банков прекратили использовать телеграф для переводов, когда не было внесено равноценного залога. Затем переводы быстро обналичивали или проводили через несколько коммерческих банков, делая таким образом законными.

Согласно данным доклада следственного комитета Министерства внутренних дел, с 1992 по 1994 год братья Черные, пользуясь такими методами, украли семь миллиардов рублей, получая деньги со счетов в коммерческих банках. Таким образом, они заложили основу для взятия под контроль российского алюминия[128]128
  Операции с поддельными извещениями (авизо) находятся в ряду наиболее мрачных дел, связанных с экономическими мошенничествами, в российской истории. Согласно данным, приведенным Сергеем Глушенковым, старшим следователем Министерства внутренних дел, ограбление Центрального банка России не произошло бы без попустительства высокопоставленных чиновников самого Центрального банка. Без такой помощи мошенники не смогли бы узнать шифры и коды, необходимые для допуска в систему внутренней коммуникации банка. В то же время в начале 1990-х гг. банковские переводы совершались медленно, а поддельные авизо стоимостью в миллионы рублей обрабатывались очень быстро.
  Наиболее интересной стороной скандала с поддельными авизо было его возможное влияние на начало первой чеченской войны. Одним из тех, кто поощрял военные операции в Чечне, был Сосковец, спонсор братьев Черных, который приобрел свое состояние при помощи поддельных авизо. Эта война, в свою очередь, началась в тот момент, когда московские следователи начали выяснять происхождения поддельных авизо. Они обнаружили, что часть денег, украденных в Сибири, была послана в Грозный. После начала войны российское правительство теоретически должно было заинтересоваться получением документальных подтверждений преступной деятельности чеченцев. Но первым шагом российских вооруженных сил в Грозном была бомбежка национального банка и Министерства финансов, что позволило ликвидировать все следы скандала. (Андреев М. Грязные: За что Черные любят цветные металлы? // Собеседник. 1997. Июль; Тарасов А. Великая сибирская алюминиевая война продолжается // Известия. 1995. 27 января).


[Закрыть].

Используя прибыль с пошлин, TWG приобрела достаточно акций российских алюминиевых заводов, чтобы обеспечить себе контроль над ними. Несмотря на то, что доля акций TWG равнялась 20 %, КрАЗу понадобилось много времени, чтобы доказать свои права. Местные бандиты, подкупавшие служащих на складах и в цехах, похищали алюминий, предназначенный для TWG, и продавали его конкурентам. Именно поэтому братья Черные заключили союз с Быковым.

Быков, работавший в колледже в Назарове, близ Красноярска, учителем физкультуры, отличался силой воли, решительностью и энергией. В конце 1980-х он сформировал банду из некурящих и непьющих спортсменов, чтобы вымогать деньги у владельцев первых частных предприятий. В то же время в Красноярске Быков сотрудничал с боссами преступных банд, Владимиром Липяговым (Ляпа) и Юрием Толмачевым (Толмач), а также познакомился с Владимиром Татаренковым (Татарин), ветераном преступного мира, под контролем которого находился Саянский алюминиевый завод в Саяногорске.

Вскоре группировка Быкова стала собирать дань с большого количества предприятий в Назарове и Красноярске. Однако поворотный момент в карьере Быкова наступил в декабре 1992 года, когда он успешно защитил коммерческого директора КрАЗа Юрия Колпакова во время потасовки в одном из красноярских ресторанов. После окончания драки Быков заверил Колпакова, что он с тем же успехом обеспечит ему безопасность на территории завода, с каким защищал Колпакова лично. Колпаков познакомил Быкова с Черным, который заключил с Быковым соглашение на защиту интересов TWG и охраны завода.

Выбор Быкова для охраны КрАЗа стал началом настоящей войны. Значительная часть Красноярска находилась под контролем Толмача, Ляпы, Чистяка и Синего, каждый из которых был замешан в краже алюминия с завода. Никто из них не желал делиться прибылью, полученной от алюминиевого бизнеса, с Быковым. В то же время Быков открыто встал в оппозицию местному криминальному миру. В своих речах он высказывал свою ненависть к «голубым», украшенным татуировками ворам в законе; отказывался признавать законы воровского мира, не желая оплачивать «разрыв» с Толмачом и Ляпой и выход из-под их влияния и жертвовать деньги в воровской общак.

По мере нарастания напряженности между Быковым и местными ворами Красноярска Быков вступал в союзы. Первый из них был заключен с Татаренковым, организовавшим бригаду профессиональных киллеров в Саяногорске. Киллеры Татаренкова стали оказывать давление на Быкова[129]129
  Связь Быкова с Татаренковым, имевшим длинный преступный послужной список, показывала, что его предполагаемая ненависть к профессиональным преступникам была чисто пропагандисткой. Члены его банды обычно носили кресты, заявляя о своей религиозности, и гордились своей преданностью семье. Их заверения в нравственности не мешали им организовывать заказные убийства. С 1993 по 1998 г. в Красноярском крае сорок восемь дельцов, связанных с алюминиевым бизнесом, и 27 представителей преступных группировок, пытавшихся установить контроль над продажей алюминия, стали жертвами наемных убийц. По крайней мере 28 из этих убийств приписывались Быкову. (Украинцев И. Последний антигерой боевика // Деловые люди. 2001. № 124, июль; № 125, август.


[Закрыть]. Второй союз был с Борисом Петруниным, главой МВД края, который стремился «бороться с преступлениями руками самих преступников». Цель Петрунина заключалась в том, чтобы выбрать из числа преступников одного лидера и использовать его для уничтожения других. Петрунин ценил Быкова отчасти из-за отсутствия в его группировке профессиональных воров, и в результате милиция начала помогать Быкову, предоставляя ему информацию от своей сети агентов о противостоящих ему преступных группировках.

Через восемь месяцев после начала сотрудничества с Черным Быков начал кампанию за контроль над КрАЗом. Первым нужно было устранить Чистяка, который был убит 10 августа 1993 года. За ним 22 сентября последовал Синий. Быков и братья Черные столкнулись с сопротивлением со стороны генерального директора КрАЗа Ивана Турушева, который препятствовал посягательству TWG на его права. 20 октября двое мужчин в масках неожиданно напали на Турушева у подъезда его дома и избили его железными прутьями, в результате чего он получил переломы ног и черепа. Поправившись, он подал в отставку, и при поддержке TWG генеральным директором был выбран Колпаков.

Подозревая, что Быков приложил руку к убийствам Чистяка и Синего, Ляпа «заказал» и его. Однако наемные киллеры сообщили об этом Быкову, который предложил им в два раза больше за убийство Ляпы. 23 ноября 1993 года киллеры организовали встречу с Ляпой в центре Красноярска, и когда тот выходил из своей машины, открыли по нему огонь из автоматов. Как рассказывал один из очевидцев, «пули вылетали „как воробьи на мусорную кучу“»[130]130
  Латынина Ю. Крах империи Анатолия Быкова: Хроника событий // Совершенно секретно. 2001. Май.


[Закрыть]. Ляпа скончался от выстрела в голову. Его телохранитель был ранен. Позже было установлено, что накануне вечером киллеры приходили в гости к Ляпе домой.

Все эти убийства сильно обеспокоили Толмача, последнего из прежних криминальных главарей Красноярска. Он всюду выезжал с десятком телохранителей, а подъехав к своему девятиэтажному дому, не выходил из машины до тех пор, пока телохранители не проверят всю лестницу. 12 мая 1994 года Толмач приехал домой и вышел из машины после того, как его охранники проверили лестницу. В этот момент открылось вентиляционное окно, ведущее в подвал, из него высунулся ствол автомата, и раздалась стрельба. Толмач был убит 20 пулями. Когда его охранники вбежали в подвал, они обнаружили лишь брошенное оружие.

Расправившись с Ляпой, Чистяком, Синим и Толмачом, Быков уничтожил всю старую криминальную структуру КрАЗа и приступил к строительству профессиональной службы безопасности. Одновременно он начал новую кампанию убийств, которые помогали ему захватить власть над всем регионом.

Первыми жертвами стали бизнесмены, которые платили недавно уничтоженным криминальным лидерам – Ляпе, Чистяку, Синему и Толмачу, а Быкову платить не хотели. В конце июля и в начале августа 1994 года в течение десяти дней были убиты пять известных красноярских бизнесменов. Одной из жертв явился Виктор Цимик, в прошлом второй секретарь коммунистической партии края, ставший одним из главных предпринимателей в городе. Он был убит пятью выстрелами у подъезда своего дома.

Вслед за этим последовали еще десятки убийств. Среди жертв были правительственные чиновники, например Юрий Капетников, который заведовал алюминиевой отраслью в комитете по металлургии; бизнесмены Сергей Скоробогатов и Олег Губин; лидер преступного мира Мустафа Мустафин, прибывший из Москвы с целью заставить Быкова поделиться деньгами со всероссийским общаком. Не пощадили и Константина Войтенко, и Александра Наумова, строивших планы убийства Быкова, а также четырех бизнесменов из Тюмени, которых Быков по ошибке принял за наемных убийц.

Волна убийств вызвала панику в Красноярске. Киллеры не только уничтожали своих жертв при всем честном народе; они также расстреливали каждого, кто становился на их пути. Создавалось впечатление, что правоохранительные органы полностью деморализованы. После 8 часов вечера в магазинах, на улицах и автобусных остановках Красноярска не было ни души.

Его армия поделила город на зоны и вскоре начала собирать дань буквально со всех предприятий Красноярска. Быков, в свою очередь, оправдывал вымогательство и рэкетирство в своих интервью представителям прессы. Величайшая российская проблема, по его мнению, заключалась в том, что «изучая арифметику в школе, наши граждане так и не научились делить. Таков приказ свыше, идущий от Бога, надо учиться делиться и не стараться быть умнее других».

К концу 1994 года Быков передал КрАЗ под полное управление TWG, и огромный завод стал составной частью империи, производившей 40 % российского алюминия и осуществлявшей продажи на сумму от 5 до 7 млрд долл. в год. Однако Быков не собирался оставаться в подчинении у Черных. Обычно TWG в управлении своими заводами опиралась на главаря преступной группировки[131]131
  На Братском алюминиевом заводе братьев Черных представлял Владимир Тюрин (Тюрик). Согласно данным, предоставленным министром иностранных дел Александром Куликовым Государственной думе, «Тюрик вместе с группой профессиональных московских воров, используя связи с… братьями Черными, ведает доставкой алюминия на Лондонскую биржу металлов». (Тарасов А. Неприкосновенные: 2. Быков и бандиты, или Война и мир по-новорусски // Известия. 1997. 12 ноября).


[Закрыть], но фирма привыкла диктовать свои условия. В этом отношении TWG недооценила Быкова. Получив от него все, что ей было нужно, компания начала его обманывать. В результате началась «большая алюминиевая война».

Установив свои порядки на КрАЗе, Быков вместе со своим помощником Геннадием Дружининым организовал приобретение акций рабочих завода от имени TWG. Платежи за этот вид услуг поступали Быкову и Дружинину на офшорный счет, находящийся под контролем Черных. Однако, после того, как были сделаны платежи и квитанцию показали Быкову, Лев Черной снял большую сумму денег со счета, ссылаясь на ошибку в квитанции.

Быков в ответ приказал Колпакову убрать 85 % акций TWG из реестра записи акций завода[132]132
  Наличие фамилии акционера в списке реестра часто было единственным доказательством владения акциями, поскольку по российским законам именные свидетельства на акцию не существовали. Согласно регламенту, регистры акционеров компаний с более чем 1000 акционеров хранились у независимого регистратора акций. Но многие списки акционеров находились в ведении директоров заводов, которые боялись, и иногда по веским причинам, что независимые регистраторы акций могут оказаться подкупленными. В результате директор мог удалить акционера, просто вычеркнув его имя из реестра компании; в подобной ситуации заявить о своих правах можно было лишь с помощью вооруженной силы.


[Закрыть]. У TWG осталось 3 % акций КрАЗа, чего было недостаточно для руководства заводом.

В ответ на ликвидацию своих акций TWG отправила в Красноярск самолет и два джипа с вооруженной командой, чтобы захватить КрАЗ силой. В административном здании их встретили сотни людей Быкова, вооруженных автоматами, и подразделение ОМОНа. В ходе напряженного противостояния стало ясно, что вновь прибывшие не собираются стоять насмерть за TWG, в то время как охрана Быкова была готова открыть огонь. Защитники интересов TWG в конце концов снова сели в свои джипы, несколько раз объехали вокруг главного здания завода и уехали в Москву. TWG, которая всего несколько недель назад была всемогущей в КрАЗе, теперь оказалась за воротами завода.

После отступления TWG Быков получил 10 % из 17 % акций завода, полученных от TWG, и вошел в совет директоров КрАЗа. Находясь на таком посту, он установил на заводе личную диктатуру, запугивая и избивая непокорных менеджеров.

Быков также начал участвовать в благотворительных акциях. Он учредил благотворительный фонд «Вера и надежда» и через него жертвовал деньги детским домам, школам и больницам, основал сеть общественных организаций для привлечения молодежи к спорту. Он также помогал ветеранам войны и инвалидам и жертвовал деньги на строительство православной церкви, синагоги и мечети.

Внешне на КрАЗе все было спокойно. TWG больше не посылала специальных самолетов в Красноярск. Но стали появлялись убийцы, которых, правда, находили и убивали люди Быкова. Их тела оставляли на скамейках в городских парках. Когда милиция заходила в гостиничные номера, где жили убийцы, она обнаруживала винтовки с оптическим прицелом и другие приспособления. В это время Быков вынужден был прятаться и никогда не сидел напротив окна или открытой двери.

Война между Быковым, КрАЗом, TWG и братьями Черными продолжалась в Москве, где Черные пользовались поддержкой Сосковца, Тарпищева и главы службы безопасности президента Коржакова, контролировавшего ФСБ. Черные были не способны справиться с Быковым в Красноярске, но КрАЗ нуждался в финансовых контактах, и тех, кто пытался работать с «бунтующим» заводом, убивали.

Первой жертвой стал Владимир Яфьясов, вице-президент Югорского банка. Его убили в собственной машине вечером во дворе в центре Москвы 10 апреля 1995 года. Милиция установила, что за несколько дней до убийства Яфьясова за ним всюду следовала красная машина «БМВ», которая была зарегистрирована на имя сотрудника компании «Trans-CIS Commodities». В этот период Яфьясов встретился с президентом Югорского банка Олегом Кантором. Во время их встречи Яфьясов сказал своему водителю Вадиму Тишаеву, что его хотят убить, и что следующая суббота будет последним днем его жизни. Случилось так, что он ошибся всего на один день.

20 июля 1995 года, через три с небольшим месяца после смерти Яфьясова, Кантор был найден убитым в прихожей своей дачи. На его теле были обнаружены десятки ранений, и в груди был оставлен нож. Его шея была перерезана от уха до уха. Телохранитель Кантора, чемпион по боксу в тяжелом весе, был найден примерно в 60 метрах от него. На его теле было обнаружено несколько ножевых и два пулевых ранения.

Дачный комплекс, где убили Кантора, был окружен оградой и охранялся круглосуточно специальным подразделением милиции, в обязанности которого входила охрана правительственных зданий. Вход в комплекс осуществлялся только через контрольно-пропускной пункт, где регистрировались все посетители и их машины. Создавалось впечатление, что убийцам Кантора помог войти на территорию комплекса кто-то очень влиятельный.

Югорский банк, занимавший одно из важнейших мест в банковской системе России, недавно лишился счетов главных своих клиентов по нефтяному бизнесу, и Кантор надеялся компенсировать это, занявшись алюминиевым бизнесом, в частности, благодаря вкладам КрАЗа и Ачинского глиноземного комбината (АГК). Это, по-видимому, и привело к его смерти. Последние несколько недель Кантор казался обеспокоенным и подавленным. Накануне смерти он неожиданно спросил свою двадцатидвухлетнюю сотрудницу Ирину П.: «Ира, вы будете приносить цветы на мою могилу?»

8 сентября 1995 года у обочины Волоколамского шоссе в 100 километрах от Москвы в груде мусора было обнаружено тело Феликса Львова с пятью пулевыми отверстиями. Львов был коммерческим директором американской компании АЮС и пытался получить контроль над 20 % акций в АГК для своей фирмы, которая получила власть от TWG как фирмы, торгующей металлом вместо КрАЗа. Таким образом предполагалось укрепить положение АЮС на российском рынке. Стремясь приобрести 20 % акций АГК, Львов, в свою очередь, рассчитывал на энергию и политические связи Яфьясова.

Последующее расследование показало, что Львов в сопровождении охраны своей компании приехал в аэропорт Шереметьево, чтобы лететь из Москвы в Алма-Ату рейсом в 23.30. Охранники ушли, а он начал проходить паспортный контроль. За 15 минут до вылета самолета, к нему подошли двое мужчин, представившись сотрудниками ФСБ предъявили свои удостоверения и попросили Львова следовать за ними. Последний раз его видели покидающим с ними аэропорт.

Все попытки удушить КрАЗ были тщетны. Завод устанавливал связи для продажи своей продукции через офшорные фирмы, и на Быкова неоднократно совершались покушения.

После того как Ельцин во время выборов 1996 года сместил Сосковца и Коржакова, TWG потеряла свою былую мощь и распалась на несколько компаний, включая «Сибирский алюминий» под руководством бывшего управляющего TWG Олега Дерипаски, который приобрел контроль над Саянским алюминиевым заводом.

Борьба Быкова с TWG сделала его героем Красноярска. Убийства, потрясшие Красноярск, были на время забыты, и образ Быкова в роли безжалостного убийцы был заменен образом молодого сибирского школьного учителя, который защищал главный завод региона от бандитов, продажных московских чиновников и гигантского конгломерата, управляемого жителями Великобритании и Израиля[133]133
  Дэвид Рубен – британский подданный, а Михаил Черный стал гражданином Израиля.


[Закрыть].