Текст книги "Splinter cell : operation Barracuda"

Автор книги: Дэвид Майклз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

беспорядки от которых мог страдать "Магазин". Это черта характера имела важное значение

для руководства. Его коллеги – Прокофьев, Антипов и Герцог – осознавали трудности с

которыми "Магазин" столкнулся в прошлом году и во многих случаях выражали отчаянье и

фатализм перед лицом неопределенного будущего. Но только не Здрок. Он продолжал

толкать свою команду к новым возможностям и к новым партнерским отношениям для того, чтобы сделать "Магазин" известным. Здрок знал, что его коллеги воспринимают его как

своенравного и лишенного чувства юмора надсмотрщика, но это было воздействие того, что

"Магазин" продолжал жить.

Как только показалось, что организация снова встала на ноги на Дальнем Востоке и достигла

прогресса в становлении влиятельной силы в продаже оружия на черном рынке, как

"Магазин" перенес еще один удар. Было ясно, что "Удачливые Драконы" больше не были их

союзниками. Американские АНБ, ЦРУ и ФБР разнюхивали в азиатских штаб-квартирах

"Магазина", не говоря уже о вмешательстве Интерпола, полиции Гонконга, Коммунистических

Китайцев, ГРУ, МИ-6, и бесчисленного множества других разведывательных и

правоохранительных органов со всего мира.

Короче говоря, "Магазин" был снова в бегах.

Здрок свернул свою деятельность на пике и исчез прежде, чем власти пришли за ним.

Антикварный магазин на "Кэт Стрит" сейчас был местом преступления и совершенно

недоступен. "Триада", защищавшая его, отвернулась.

Благодетель был единственным другом, к которому сбежал Здрок.

Здрок взял стакан с бурбоном, протянутый Благодетелем и поблагодарил за гостеприимство.

– Не переживай, Андрей, – сказал Благодетель. – Ты бывал в куда более худших передрягах.

Как все затихнет мы уедем из Гонконга.

– Направится в Китай – все равно, что попасть из огня да в полымя.

– Это очень хорошее английское выражение, Андрей. Твой английский стал лучше.

– Но мой китайский – говно. Я даже не знаю как выругаться на китайском.

– Ты быстро учишься, мой друг.

Здрок смотрел на своего союзника и изучал его. Это были невероятные взаимоотношения.

Кто бы мог подумать, что "Магазин" помогает человек, которые тесно связан с врагами

организации?

– Ты слышал что-нибуть новости от полиции? – спросил он.

Благодетель покачал головой.

– Не больше, чем я рассказал тебе вчера вечером. Они знают, что антикварный магазин был

прикрытием для "Магазина". Скорее всего, они сейчас разрывают ваши компьютеры на части, вынюхивая объекты на "Новых Территориях". Они ищут тебя, но не найдут. А поскольку г-н

Херцог благополучно улетел, то это уменьшит вероятность преследования. Когда он

прибудет в Америку?

– Завтра.

– В наших интересах надеяться, что он достанет систему наведения у парня из "Триады" и

привезет в Китай в целости и сохранности.

– Давай проясним, – сказал Здрок. – Если Херцог не сделает этого, то "Магазин" умрет

навсегда. Возможно мне стоит отправиться в Сибирь, найти подходящий айсберг, сесть на

него, и замерзнуть насмерть.

Он сделал глоток бурбона, а затем спросил:

– А что ваш друг в Вашингтоне обо всем этом думает?

Благодетель предупредительно взглянул на Здрока:

– Не втягивай в это моего приятеля из Вашингтона. Достаточно сказать, что наш союзник в

полностью осознает ситуацию и внимательно за ней следит. Если понадобится помощь, то

наш друг предоставит ее.

Здрок часто задавался вопросом – кем на самом деле являлся связной Благодетеля в

американском правительстве. У этого человека были влиятельные связи. Именно из-за этого

"друга" Майку Ву удалось стать Майком Чаном и устроиться на работу в АНБ.

– Есть новости от Путника? – спросил Благодетель.

– Нет. Я полагаю он обнаружил Фишера и составляет план по стиранию человека с лица

земли.

– Путник – лучший в своем деле. Он добьется успеха.

Здрок стоял с выпивкой в руке и смотрел из окна отеля Благодетеля, пятаясь любоваться

горизонтом Гонконга.

– Ты представляешь себе, что сделает генерал Тан, если не получит систему наведения?

– Да.

Здрок повернулся к приятелю и сказал:

– Он раздавит нас. Он предупредит китайские власти о нашем присутствии и мы будем

обречены. Не только я. Ты тоже, знаешь ли.

– Я в курсе этого. Многое поставлено на эту сделку, Андрей.

– Генерал уже недоволен, что система запаздывает. Он должен был заполучить ее еще

несколько дней назад. МРНПА построены и готовы к использованию.

Здрок отвернулся к окну:

– Не могу дождаться увидеть их в действии. Грозное оружие. Если "Операция Барракуда"

когда-либо и стартует, то застанет мир врасплох. Когда обнаружится, что "Магазин"

посредничал в соглашении их создания, мы вернемся на вершину игры. Да, много поставлено

на сделку. Это еще мягко сказано.

В другой части Гонконга, Джон Минг проснулся в своей просторной спальне в предчувствии

тревоги. Он не боялся закона. Его дом – укрепленный особняк к югу от границы между

Коулуном и "Новыми Территориями", был, пожалуй, самым безопасным особняком в колонии.

Окруженный электрифицированным забором и круглосуточно охранялся четырьмя

вооруженными охранниками, поэтому безопасность не беспокоила Чо Куна. Он был одним из

самых влиятельных людей в Гонконге. Был вне досягаемости для закона. Его уважали

политики и судьи. Фактически, он мог отдавать им приказы.

То, что беспокоило Минга было что-то более личным, более политическим и

националистическим. Тайваню угрожал Коммунистический Китай. Минг, как преданный лидер

"Триады", жестко противостоял китайскому правительству и социологической философии.

Коммунистическая идеология была ненавистна для него и для всех других "Триад" на земле.

"Триады" имели давни?шнюю традицию национализма и выражения свободы. В древности,

"Триады" были тайными обществами сформированными, чтобы добиться смены режима в

китайском правительстве. Сегодня "Триады" все еще верили в Китай, управляемый

императором, ибо только в капиталистическом государстве может существовать преступная

группировка, наподобии "Триады".

Джон Минг знал генерала Тана. Генерал Тан был похож на политиков пропагандирующих

войну, которые были распространены в вооруженных силах Соединенных Штатов в эти дни.

Тан был фанатиком. Он смотрел свысока на тайваньское население и считал, что они

уступают китайским коммунистам на материке, хотя они были одного происхождения. Тот

факт, что Тайвань сумел остаться независимым от Китая в течение многих лет раздражал

его, и он в открытую выступал о том, что должно быть сделано по этому поводу. Генерал Тан

был готов выполнить свои угрозы.

Чо Кун имел личные причины против генерала Тана. Мать Джона Минга была родом из

Тайваня и жила в доме престарелых в Тайбэе. Она находилась в здравом уме, несмотря на

физическую слабость. Минг часто разговаривал с ней, и обещал, что в один прекрасный день

он перенесет свой «бизнес» на Тайвань, до того как она умрет. Он знал, что это

маловероятно, но по крайней мере он думал, что создает эту иллюзию ради нее, чтобы она

верила, что он рядом. Он хотел, чтобы возможность навещать свою мать была чаще, прежде

чем она уйдет из жизни.

Таким образом, крайне важно не позволить генералу Тану напасть на Тайвань. "Операция

Барракуда", как называли ее Тан и "Магазин", была бы надежной и смертоносной, с ее

помощью Китай смог бы завоевать Тайвань без вмешательства со стороны Запада. Минг

чувствовал себя ужасно из-за того, что сыграл важную роль, содействуя достижению текущей

обстановки. Когда он узнал, что "Магазин" продает чертежи и описания "Операции

Барракуды" генералу Тану, у него чуть не случился сердечный приступ. Как мог "Магазин"

предать их, после того, как много сделал Минг, чтобы помочь организации восстановить себя

в Гонконге? Минг проклинал Андрея Здрока и пообещал разрушить "Магазин".

Минг был вынужден закрыть "ГироТехникс", фирму "Триады" по технологическому развитию в

Соединенных Штатах. Это был предупредительный удар, выполненный, чтобы остановить

продажу последней части разработки профессора Джейсена генералу Тану. Система

наведения МРНПА была самой важной составляющей, и "Удачливые Драконы" чуть было не

отдали ее в руки смертельному врагу "Триады"!

Сейчас его гнев был направлен на двух братьев из "Триады" в Лос-Анджелесе. Один из них

был арестован и скорее всего о нем никогда не услышат. Без сомнений он стучит властям и

раскрывает все о своих отношениях с "Удачливыми Драконами". Другой брат где-то

скрывается в Лос-Анджелесе с системой наведения на руках. Минг отдал приказ, чтобы

оставшиеся "Удачливые Драконы" в южной Калифорнии нашли Эдди Ву и вернули устройство

прежде, чем предатель сможет продать его непосредственно "Магазину". Конечно, к

настоящему времени Здрок послал своего лучшего человека в Калифорнию, чтобы забрать

устройство. Если люди Минга не смогут остановить обмен, то Мингу не останется другого

выбора, кроме как начать думать о сборе небольшой армии преданных людей "Триады" и

пойти на генерала Тана до начала нападения на Тайвань.

По иронии судьбы, именно благодаря "Магазину" и их поставкам оружия "Триаде", вполне

возможно, что "Удачливые Драконы" пойдут на китайскую армию. Минг знал, что его люди

были жестокими и преданными бойцами. Они сделают все, что он скажет. Он был Чо Кун.

Прошлой ночью прошел обряд посвящения в одной из многочисленных лож "Триады"

разбросанных по всей колонии. Три новобранца поклялись на крови защищать принципы

"Удачливых Драконов". Они не были похожи на своих американских коллег в Чайнатауне в

Калифорнии.

Американское общество извратило братьев Ву, которые не долго думая, предали "Триаду".

Родные китайские "Удачливые Драконы" никогда этого не сделают.

Что бы Чо Кун не приказал им сделать, они выложатся изо всех сил. Если это будет означать

битву насмерть, значит так тому и быть.

ГЛАВА 28

В то время, как я веду машину в отель, Ламберт разговаривает со мной через имплантанты.

– Сэм?

– Да?

– У нас есть информация о предстоящих рейсах "Американских Авиалиний" из Гонконга в

Лос-Анджелес. Первый прибывает прилетает сегодня приблизительно в три часа. Есть другой

в пять. У нас есть список пассажиров, но пока ничто не предвещает беды.

– Любой может использовать псевдоним, – ответил я. – Что насчет камер безопасности в

пунктах отправления?

– У нас их пока что нет. Там замешано много волокиты, чтобы добыть эти вещи быстро. Мы

должны заполучить их до того, как прибудут рейсы. Я хочу, чтобы ты был в аэропорту и

встретил первый рейс. Если не повезет, ожидай следующий.

– Сделаю, полковник.

Он дает мне информацию о самолете и рейсе.

– Теперь можешь поехать немного отдохнуть.

– Я хочу прислать тебе гильзу. Умираю, как хочу знать, что за тварь в меня стреляла.

– Положи ее в конверт, подпиши "Фрэнсис Коэн" и оставь в приемной своего отеля. Она

придет сегодня утром и заберет, прежде, чем мы отправимся в Вашингтон.

– Вы отправляетесь сегодня?

– Ага, нам нужно вернуться. Майк Ву надежно скрыт и нам не нужно нянчится с тобой.

– Надеюсь, что нет.

Солнце только начало всходить, когда я приехал в "Софитель". Я оставляю "Мурано" на

парковке, захожу в вестибюль, и прошу у консьержа канцелярские принадлежности. Я бросаю

гильзу в конверт, написав на нем имя Коэн, запечатываю его, и отдаю его симпатичная

девушке за стойкой регистрации.

Потом я поднимаюсь наверх в номер и тохи вхожу. Кровать пуста и незастелена, но я слышу

женский голос поющий в ванной.

– Катя?

Дверь открывается и вот она, обнаженная, как в день своего рождения и настолько

прекрасная, что невозможно описать.

– Черт, сама Афродита! – успел я сказать.

– И не говори...Аполлон? – говорит она, указавыя на меня с притворным удивлением. – Марс?

Зевс?

– Выбери кого-нибудь и я им буду.

Она неторопливо подходит ко мне и помогает мне снять униформу. Она замечает пулевое

отверстие в рюкзаке и наморщила лоб.

– Сэм?

– Не переживай об этом, – прошептал я, взяв ее за шею и притянув к себе. – Все отлично.

И поцеловал ее.

После нескольких часов страстной любови мы вновь уснули. Когда я проснулся на цифровых

часах было почти одиннадцать. Не позавтракав, я умираю с голоду. Катя шевелится рядом со

мной и должно быть, думает о том же, потому что первыми ее словами были:

– Где яйца и тост?

Я предлагаю ненадолго изучить окружающий мир, возможно, найти хорошее место для

позднего завтрака, а может быть, часок пройтись по магазинам. Я выражаю желание купить

ей что-то.

– Ты не должен мне ничего покупать.

– Я знаю, не должен. То, что я хочу делать и что должен делать – две разные вещи. Но в этом

случае – я хочу и должен. К тому же, я должен быть в аэропорту в три часа.

Ее глаза расширились и она спросила:

– Ты уезжаешь?

– Нет. Мне нужно встретить самолет. Бизнесс.

– Оу. Так ты вернешься.

– По-любому.

– Ну что ж ладно. В таком случае у нас не так много времени.

Мы принимаем душ вместе, намыливая друг друга, и не поддаваясь искушению снова

возбудиться. Она тратит десять минут прихорашиваясь в ванной. Я выталкиваю ее, чтобы

побриться и она идет вверх по лестнице в свою комнату, чтобы переодеться. Через

пятнадцать минут мы встречаемся в вестибюле. Для экономии времени мы решили пойти в

ресторан отеля – "Пивная Гиги". Здесь подают блюда французкой кухни с хорошим выбором

на завтрак и обед. Мы заказываем яйца и делим тарелку с фруктами, сыром и хлебом. Кофе

и сок вкусные и мы признаем, что это был хороший выбор.

– Мы пойдем в беверли-центр, – сказал я. – Найдем что-нибудь, что тебе нравится, что-нибудь, что женщинам нравится покупать. Обувь? Украшения? Белье?

Она бьет меня под столом:

– Белье – это то, что мужчинам нравится покупать.

– Ладно, давай купим его.

Пока мы едим, я непроизвольно остаюсь в курсе нашего окружения. Я стал слишком

подозрительным? Снайпер свободно разгуливает в городе, и никто не знает, где он

объявится в следующий раз. Если бы на самом деле я был его главной целью, то как он

узнал, что я буду на пристани? Этого не может быть. Я должен верить, что он пришел за

Эдди Ву. Возможно, он был послан "Триадой", чтобы устранить парня за предательство. Я

просто оказался на пути. Это, кажется, очень логичным объяснением того, что произошло, и

чем больше я повторяю это про себя, тем больше я в это верю. Меня обучали обнаруживать, когда я нахожусь в опасности, и сейчас внутренний радар не сигналил. Это заставляет меня

чувствовать более уверенно выходя на публику с Катей, но я не могу быть слишком

осторожным. Я просто удостоверюсь, что мы будем придерживаться помещений, избегать

выходить на улицу, и проводить время в магазинах. С нами все должно быть хорошо.

Когда мы поели, я оплачиваю счет и осматриваюсь снаружи, пока она в дамской комнате. Для

середины дня движение как всегда плотное. Вскоре Катя выходит, улыбаясь мне широкой

улыбкой и мы выходим на улицу. Когда мы заходим за угол я беру ее за руку, ждем

светофора и переходим через бульвар. Как я уже упоминал – я ненавижу торговые центры.

Невыношу их. Но по какой-то странной причине заходить в него с Катей – иные впечатления.

Внезапно, я стал нормальным американцем, которому не нужно ежедневно беспокоиться о

национальной безопасности, контрразведке и терроризме. Я мог бы стать обычным

человеком, выходящим из торгового центра с женой, детьми дома с сиделкой и в школе, и

больше ничего не могу придумать как автомобильные платежи и налоги.

Жуть.

Я выкинул эти мысли из головы и сосредоточил внимание на Кате. Мы идем в "Эдриэн

Виттадини" и она некоторое время рассматривает одежду. Далее мы посещаем "Банановую

Республику", и она проводит некоторое время рассматривая ... одежду. Тогда она решает

отправиться в "Маки", чтобы посмотреть еще одежду, так что я зашел в "Ниссинг" посмотреть

на ювелирные изделия. Впервые за многие годы я почувствовал себя расточительным, потому что купил ей редкое жемчужное ожерелье. Жемчужины заключены в черное, белое, серое и желтое золото. Оно выходит в кругленькую сумму, но я даже не задумывась. Она того

стоит. Я взял ожерелье завернутое в подарочную упаковку, и вдруг почувствовал странное

тепло в центре груди. Прошло много времени с тех пор, когда я испытывал подобное

ощущение, я почти забыл, каково это. Я влюбился? Это просто увлечение? И то и другое?

Да пошло все. Хорош анализировать и пусть идет своим чередом. Будь что будет. Я слишком

много лет жил не пытаясь предсказывать явления. Одно можно сказать наверняка, я

чувствую себя прекрасно, и я счастлив купить подарок для нее.

Я нашел ее, разглядывающую обувь в "Маки" и подарил коробочку. Она почти заплакала, когда открыла и увидела что внутри. Я помог одеть ожерелье, она крепко обняла меня и

поцеловала прямо посреди торгового центра. Пожилой покупатель пробормотал:

– Ааа, разве не мило?

И я подумал, что должен был смутиться, но я не смущен.

Покидая "Маки", Катя вся сияет. Подарок поразил ее, и она больше не может

сосредоточиться на шоппинге, и мы блуждаем по аллее, глядя в окна. У меня все еще есть

чуть больше часа, прежде чем я должен отправиться в аэропорт, поэтому я предлагаю

вернуться в отель. Она думает, что это чудесная идея.

Мы спускаемся на большом эскалаторе, выходящим прямо на улицу и готовимся перейти

Беверли, как вдруг я остановил ее, чтобы осмотреться.

– В чем дело?

– Просто осторожность, – говорю я. – Такова моя сущность.

– Ты действительно занимаешься опасными вещами для правительства, не так ли.

Это было заявление, а не вопрос.

– Давай не будем об этом, Катя.

Мы начали переходить бульвар и я осматривал здания впереди нас. Бассейн отеля

находится на крыше здания рядом с "Софитель" и я вижу что-то блестит на краю. Солнце

отразилось от металла и на секунду я подумал, что это снайпер. Я схватил Катю и затащил

обратно.

– Сэм! – крикнула она, когда я толкнул ее, возможно слишком сильно, под навес эскалатора. -

Какого черта?

– Я подумал...Я подумал, что увидел что-то, – сказал я. Когда я снова смотрю на крышу мое

сердце сильно колотится. Тогда я понимаю, что это лишь ребенок в очках играет с водяным

пистолетом. Я молча ругаюсь и приношу извинения.

– Ты меня напугал, – сказала она.

– Этого больше не повторится, – ответил я, но это конечно же не правда. Это всегда будет

повторятся. Внезапно, все сомнения и страхи, чтобы быть в отношениях ринулись назад ко

мне. Я подверг Катю опасности, просто из-за того, что она находилась рядом со мной. Это

скверно. Все, что я чувствовал в течение последних нескольких часов исчезло в мгновение

ока. Снова мое сердце твердеет и я боюсь того, чтобы сказать ей, что то, что мы делаем, должно прекратиться. Но, возможно, я могу отложить, пока мы не вернемся домой в

Мэриленд. Да, вот так. Не нужно портить ей ??отпуск. Не нужно срывать мой последний час с

ней. Мы скажем: "Увидимся", и тогда я подожду подходящего момента, чтобы расстаться.

Таким образом, мы оба можем вернуться к нашей личной жизни в Таусоне и горевать.

– Пошли, давай еще раз попробуем перейти улицу? – я улыбнулся и взял ее руку.

Она засмеялась и сказала:

– Говорят: "Путь к совершенству – повторенье".

Пока мы стоим на углу Беверли и Ла Сиенега в ожидании светофора, я вдруг осознаю как все

вокруг движется в замедленном темпе. Катя поворачивается ко мне и прижимается для

поцелуя. В эту же минуту трафик по Ла Сиенега движется вперед, краем глаза я замечаю

белый фургон пересекающий перекресток слишком медленно. Внутри находятся два

человека – водитель и пассажир, который, вероятно, держит винтовку, высунутую в окно.

Боже мой, это действительно винтовка!

Лицо Кати вдруг закрывает мне обзор. Я не могу остановить ее, и наши губы встречаются. Я

инстинктивно оттталкиваю ее, в то же время громкие выстрелы раздались в воздухе. Катя

упала, когда я ее толкнул. Я прыгаю на нее, чтобы закрыть от стрелка, затем смотрю назад, чтобы осмотреть фургон. Я только успел рассмотреть лицо стрелявшего, как машина

мгновенно пересекает перекресток и исчезает за Беверли-центром.

Теперь все обретает смысл. Стрелок – Иван Путник, наемний убийца "Магазина". Не

удивительно, что эти гильзы 7,62 мм были тем самым звоночком на пирсе.

Повернувшись к Кате, я закричал:

– Ты в порядке? Я поранил тебя?

Я поворачиваю ее лицом ко мне, и я вижу, что ее глаза открыты, но смотрят вникуда. Должно

быть, она ошеломлена падением, поэтому я слегка похлопываю ее по щеке:

– Катя, все в порядке. Они ушли.

Но она не пошевелилась. Я занервничал, переворачиваю ее и теперь вижу. Пуля попала ей

между лопатками.

С этого момента все стало размыто. Я помню как кричал от боли. Несколько прохожих вышли

из торгового центра и спросили, чем они могут помочь. Я помню как сказал им вызвать

скорую.

В таких случаях, по протоколу Третьего Эшелона я должен покинуть место как можно

быстрее. Я не должен связываться с местными правоохранительными органами, будь то в

чужой стране или у себя дома. Я натренирован просто встать и уйти, пусть другие подчищают

за мной. Я продолжал стоять на коленях с Катей и качать ее наруках. Нежно прикрываю ей

глаза, прижимая ее голову к моей груди. Грудиной я чувствую новое жемчужное ожерелье и

прижал ее так сильно, что ожерелье оставило отпечаток на моей коже.

– Сэм?

Это был голос Коэн, но я не обращал внимая.

– Сэм, тебе нужно выбираться оттуда.

Я не могу бросить Катю. Она не мертва. Она выжевет. Где чертова скорая?

На этот раз говорил Ламберт:

– Сэм! Сваливай оттуда! Это приказ!

Это приводит меня в чувства, чтобы взять запястье Кати и нащупать пульс. Его не было.

– Сэм, ты поднимешься, перейдешь улицу и зайдешь в отель, – сказал Ламберт. – Иди прямо к

себе в комнату и собери вещи. Фрэнсис будет через пять минут. Зделай это, мужик!

Я убираю вьщиеся волосы с лица Кати и нежно ее целую. Я не могу сказать ей что-либо, поэтому осторожно ложу ее тело на землю и поднимаюсь. Не обращая внимания горит ли

зеленый свет, я перехожу бульвар. Небольшая толпа собралась вокруг Кати и кто-то кричит

мне. Я вхожу в отель и направляюсь к лифту. Оказавшись в свей комнате, я ложу голову на

руки и начию ругаться. Я проклинаю всех: "Магазин", "Удачливых Драконов", АНБ, Третий

Эшелон, полковника Ламберта ...

Но больше всего себя.

ГЛАВА 29

Ошеломленный, я сижу в "Лексусе" Фрэнсис Коэн. Мы направляемся в аэропорт. Полковник

Ламберт сидит сзади.

Последние пару часов пролетели, казалось бы, без моего участия. Я помню Коэн и Ламберт

появились в отеле и забрали меня. Ламберт настоял, чтобы я надел пуленепробиваемый

жилет под штатскую одежду на случай, если стрелок рядом, так что я воспользовался

моментом, что одеть его. Я также задержался, чтобы забрать рюкзак. Не позволю, чтобы его

они заполучили. Мы оставили "Мурано" в гараже отеля, группа зачистки из АНБ позаботится о

нем. Другие правительственные чиновники разбираются с полицией и снимая с меня

какую-либо причастность к убийству Кати. Такое прикрытие правительства США хорошо

работает. У всех организаций, которые бы не назвали: ЦРУ, ФБР, АНБ есть команды по

ремонтно-восстановительным работам на местах, которые немедленно принимают меры в

сложных ситуациях, как эта.

Начиная с момента, когда этим делом заниитересовался Лос-Анджелесский Департамент

полиции, я никогда не был в отеле "Софитель" и не знал Катю Лоенстерн. Бедная женщина

была явной жертвой случайной перестрелки.

Передав Коэн сумку с вещами и оборудованием, меня быстро провели в ее машину, и вот мы

здесь.

Коэн и Ламберт не знают, что я чувствовал к Кате, но что-то подозревают. Мы долго едем в

тишине – трафик на 405-м шоссе, как всегда, плотный в южном направлении – наконец, Ламберт заговорил первым.

– Сэм, эта женщина, была твоей девушкой?

Вначале я ничего не ответил. Я продолжал таращиться в окно и играть в умственные игры, например, считать красные машины.

– Сэм?

– Полковник?

– Эта женщина. Была твоей девушкой?

– Не совсем, – ответил я. – Она была моим инструктором по Крав Маге в Таусоне.

– Почему же ты был с ней в Лос-Анджелесе?

Я пожал плечами:

– Она оказалась в том же отеле, что и я.

Ламберт вздохнул и подождал, прежде, чем продолжить:

– Сэм, мы знаем, что ты навещал ее. Мы знаем, что она была у тебя в номере прошлой

ночью. Наша работа знать такие вещи.

– Я знаю.

– Тогда ты не должен от нас что-то скрывать.

– Почему я хочу что-то скрыть? – спросил я. – Если вы уже все знаете, тогда мне нечего

скрывать.

– Сэм, мне жаль мисс Лоенстерн. Правда. Если у нее было что-то к тебе, тогда это уже более

чем основание, почему нам нужно продолжить предстоящую работу. Мы близки к

завершению, Сэм. Мы можем выбить этих людей из бизнеса навсегда.

В настоящее время мое сердце где-то в другом месте и мне не хотелось бы гоняться за

персоналом "Магазина". То есть, я хотел бы найти Ивана Путника и засунуть его голову

туалет, спустить воду, и дать ему утонуть в собственной мерзости.

– Сэм, мы будем в аэропорту через десять минут. В данный момент ты единственный, кто

может выполнить работу. Других Splinter Cells поблизости нет; они все за рубежом. Ты знаком

с делом, знаешь замешанных людей. Я понимаю, как ты себя чувствуешь, но самое лучшее

для тебя – это ринуться обратно в бой. Это поможет отвлечь твои мысли от...

– Откуда, черт возьми, ты знаешь, что лучше для меня, полковник? – перебил я. – Ты ни черта

не знаешь, как я себя чувствую.

Ламберт привык к случавшимся между нами размолвкам. Он игнорирует мою чрезмерную

реакцию и говорит:

– Это правда, но ты должен освободиться от этого, Сэм. Возможно, тебе нужно обследование

у психиатра, как только мы закончим, а после ты можешь уйти в долгосрочный отпуск. Тогда

ты почувствуешь себя по-другому.

Мы приближаемся к выходам аэропорта. Конечно Ламберт прав. Я просто не желания забыть

Катю и притвориться, что ничего не произошло. Я буду винить в этом себя, проклятье, я хочу

винить себя. Я должен винить себя. Мне нужно время для этого.

С другой стороны, если отомстить за ее смерть является гавной целью, то я должен

продолжать. Я хочу поймать Путника и прочий сброд "Магазина" на который он работает.

Встреча самолета из Гонконга – первый шаг на пути достижения этой цели.

– Хорошо, полковник, – сказал я. – Я прошу прощения.

– Забудь, Сэм.

– Только не говори: "Забудь, Сэм, это же Чайнатаун".

Ламберт не понял, но Коэн захихикала.

Ламберт снимает мобильник как только мы разделяемся перед Международным Терминалом

Брэдли. Нас прикрывают несколько переодетых агентов ФБР. Я, полагаю, что бюро

догадалось, что я не смогу выполнить задание в одиночку.

Коэн и Ламберт отложили свою поездку в Вашингтон на другой день, чтобы убедиться, что у

меня не случится нервный срыв или еще что-то.

Должен признать, я чувствую себя немного лучше, когда "работаю". В машине я был готов

убить любого, от кого смердило правительственными чиновниками, в этот список можно

включить Ламберта и Коэн. Это типично, что я буду корить себя в смерти Кати. Естественно я

делал то же самое после Риган, когда она умерла из-за гребаного рака. ЦРУ увиливали, в

тоже время говорили, что это не моя вина, но по какой-то причине я чувствовал себя лучше

обвиняя себя. Я знаю в этом мало смысла

Во всяком случае, теперь, когда я здесь, в аэропорту и нахожусь, так сказать, в гуще событий

мой разум проясняется. Я уверен, что могу сосредоточиться на предстоящей задаче и я

сказал это Ламберту, когда мы вышли из машины. Он положил руку мне на плечо и пожал его.

Один этот жест стоил больше, чем любые глупые слова сочувствия, которые он мог бы

сказать.

Фото с камер безопасности в аэропорту Гонконга были переданы мне в ОПСАТ, когда мы

вошли внутрь. Некоторое время мы рассматривали их и будь я проклят, если я кого-нибудь

узнаю.

– Возможно, будет полезно осмотреть пассажиров, когда они будут сходить с трапа самолета?

– предложил Ламберт.

Мои полномочия АНБ позволяют пройти охрану аэропорта у терминала. Рейс не опаздывает

и прибудет в считанные минуты. Я брожу в районе ворот и смотрю на ожидающих там людей.

Из-за правил безопасности в эти дни, только обилеченным пассажирам разрешено пройти к

воротам, и эти правила еще жестче в международном терминале. Так что это очень хороший

вариант, потому что люди, которых я вижу здесь ожидают посадки на следующий рейс, а не

встречают прибывающих пассажиров. Во всяком случае, азиатов в этой суматохе не видно.

На самом деле, люди присутствующие здесь, не представляют интереса.

– Сэм?

– Да? – прошептал я.

Это Коэн. Я должен незаметно нажимать имплантант на горле.

Одно дело разговаривать с кем-то по наушникам мобильного телефона в общественном

месте, другое – нажимать на адамово яблоко и с кем-то разговаривать.

– Я соединяю с агентом ФРБ Фирутой. Он здесь возглавляет группу из трех человек.

– Ладно.

Через некоторое время я слышу его голос:

– Агент Фишер?

– Это я.

– Специальный агент Гари Фирута. Нас здесь трое. У меня два человека в зоне получения

багажа. Я занял позицию за таможенным контролем возле эскалатора, связывающего

паспортный контроль с зоной выдачи багажа. Если ты заметишь кого-нибудь выходящего из

самолета стоящего нашего внимания, сообщи нам.

– Хорошо.

Я стою в конце коридора, чтобы иметь полный обзор зоны у ворот. Наконец, самолет

приземлился, и пассажиры начинают высаживаться. Так как он прилетел из Гонконга, то

вполне естественно, что большинство из них являются азиатами. Я осматриваю лица, когда

они проходят через дверь и не узнаю ни души. Затем, когда кажется, что никто не остался на

борту, появляется одинокий пожилой кавказец. Он использует трость и несет портфель. У

него седые волосы, и аккуратно подстриженные седые усы и борода. Но что-то в нем очень

знакомо. Я видел его раньше.

Я быстро делаю снимок при помощи ОПСАТа. Даже одетый в гражданскую одежду, я никогда

не снимаю ОПСАТ.

Старик медленно идет в зону ожидания, смотрит на указатели, определяя, где находится

паспортный контроль и двигается в нужном направлении. Я следую за ним на безопасном

расстоянии и информирую агента Фируту о произошедшем. В то же время мучаю мозг, пытаясь вспомнить, где я видел старика.

Очередь в паспортный контроль длинная. Я перехожу на другую сторону и жду. Старик стоит

покорно в очереди и, кажется, не вызывает опасности. Чтобы скоротать время, выбрал его

изображение на экране ОПСАТа и принялся изучать. Увеличив, я концентрируюсь на глазах

парня, его носе, его... бороде. Это борода. Оскар Герцог. Последний раз, когда я его видел, он носил такую же бороду. Он перекрасился в белый, загримировался и отлично придумал

хромать с тростью.

– Внимание, – шепчу я, нажимая имплантант. – Сейчас к паспортному столу приближается

старик с тростью. Это Оскар Герцог.

– Подожди, Сэм.

Я вижу, как чиновник из иммиграционного контроля поднимает телефон, в то же время руки

Герцога тянутся за паспортом и визой. Некоторое время агент слушает, кивает головой, и