Текст книги "Двенадцатое заклятие"

Автор книги: Дэвид Лисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

– Мисс Деррик, ваш отец считает, что вы должны позаботиться о своем наследстве.

Люси почувствовала, как напряглось все ее тело. Она ничего не сказала Блейкам об этом обстоятельстве. Она знала, что когда-нибудь ей придется этим заняться, но сейчас ее ждали более неотложные дела. В любом случае Мэри сказала, что дело безнадежно.

Даже если по каким-то неясным причинам Мэри солгала, разве наследство могло быть самым важным в эту минуту? Почему отец хотел, чтобы она о нем позаботилась? Может быть, уличив мистера Баклза в подлоге, Люси могла быстрее нарушить планы леди Харриет? Люси сомневалась, что леди Харриет можно одолеть при помощи юридических законов. Ей ничего не оставалось, как ждать и надеяться, что что-то прояснится.

* * *

Мистер Блейк был так очарован Люси, что захотел показать ей свои работы, и на следующее утро, когда ярко светило солнце, повел ее вниз, в свою мастерскую. Она брала в руки его потрясающие книги – «Песни невинности и опыта», «Бракосочетание рая и ада», «Мильтон». Люси никогда раньше не видела ничего подобного. Книги представляли собой бурный водоворот сплетения рисунка и слова. Даже текст был выгравирован. Буква и изображение переплетались, пока не становились единым целым, и трудно было сказать, где начиналось одно и заканчивалось другое. То, что она видела, было слитным и изящным, хаотичным и сводящим с ума.

Тем не менее, каким бы красивым и сверхъестественным ни было его искусство, не оно поразило Люси больше всего. Когда Люси смотрела на гравюры мистера Блейка, у нее возникло чувство, будто невидимая рука поставила последний фрагмент мозаики на место. Она испытывала восторг, страх и острое любопытство.

– Пришло время кое-что показать вам, мистер Блейк, – сказала она.

Люси поднялась наверх и достала свои страницы из «Немой книги». Спустилась в мастерскую и без всяких церемоний разложила их на столе перед мистером Блейком. Она просто хотела знать его мнение.

Блейк стал внимательно их изучать, пробежал пальцами по изображениям, стараясь не упустить ни одной детали. Одну страницу переложил, другую рассматривал на свет. Третью понюхал.

– Поразительно, – сказал он наконец.

– Похоже на ваши собственные работы, – сказала ему Люси.

Он кивнул:

– Это правда. Я вам больше скажу, это и есть мои работы.

Люси села, не зная, как отнестись к его словам. Мэри сказала, что гравюры были сделаны в семнадцатом веке, и Люси в этом никогда не сомневалась. Какой смысл было лгать? Кроме того, и мистер Моррисон говорил то же самое. Неужели их обоих ввели в заблуждение? Люси решила, что Мэри скорее солгала, чем ошиблась, несмотря на то что и она была способна на ошибку.

– Вы знакомы с алхимией? – спросила Люси мистера Блейка.

Он покачал головой:

– Знаю только то, что каждому известно.

– Вы когда-нибудь искали философский камень, секрет бессмертия?

Он улыбнулся:

– Я уже владею секретом обретения бессмертия, мисс Деррик. Это Иисус Христос. Другого средства мне не надо.

Люси закрыла глаза. Выходит, что, если страницы не были частью мистической книги, а представляли собой искусные гравюры любезного, но душевнобольного ремесленника, все, что она сделала, было напрасным. Люси не могла в это поверить. Страницы были настоящими. Они излучали мощь, и энергию, и магнетическую силу. Люси чувствовала, что эти страницы по сути своей были магическими,что бы это ни означало. Они были как бы наполовину погружены в тот невидимый загадочный мир, который, по его словам, был так хорошо ему знаком.

Она обернулась к нему:

– Когда вы их сделали, сэр?

Он продолжал изучать их с огромным интересом:

– Я их не делал.

– Но вы сказали, что они ваши.

– Конечно мои. Мне эта техника знакома. Хорошо знакома, мисс Деррик. Знаете, когда я ее узнал? После того как умер мой брат Боб, я впал в глубочайшую скорбь. Из всех своих братьев его я любил больше всех. Боялся, что не увижу его, пока не покину мир смертных. Был в таком смятении, что даже не пошел на похороны. Вы, должно быть, считаете меня бесчувственным.

Люси вспомнила, как переживала похороны отца и сестры.

– Вовсе так не считаю.

– Мне было невыносимо, что я должен буду скорбеть на виду у всех, что мое горе должно подчиняться сценарию и быть публичным, как пьеса, которую разыгрывают на сцене, только чувства были не придуманные, а настоящие. И я остался дома. Потом, буквально через несколько дней, Боб пришел ко мне. У меня не ладилась работа, я никак не мог придумать технику, чтобы соединить текст и изображение, как мне хотелось. Боб сказал, как это сделать. Он изобрел технику, которой я сейчас пользуюсь. Я не знал, что делать, появился Боб, объяснил мне все, и вот теперь я знаю, как это делается.

Люси улыбнулась:

– Самое буквальное объяснение того, как приходит вдохновение, какое мне доводилось слышать.

Блейк посмотрел на нее, словно видел впервые.

– Мистер Блейк, – сказала она, – я совсем запуталась. Вы говорите, что это ваши гравюры, и при этом говорите, что их не делали.

– Я и сам запутался. – Казалось, такое положение его забавляло. – Я не делал этих гравюр, но они мои, ошибки быть не может. У меня нет последователей, которые бы работали в такой же технике, а даже если бы и были, никому не удалось бы скопировать мою манеру так, чтобы я не заметил подделки.

– Мне говорили, – сказала Люси, стараясь не выдать волнения, – что эти гравюры были созданы в семнадцатом веке в Ла-Рошели.

Блейк снова внимательно изучил страницы:

– Ничего не вижу в них французского, но бумага определенно старая. Нет никаких признаков, по которым можно было бы сказать, что они не были созданы в это время, в этом месте.

– Мистер Блейк, но вам не может быть более двухсот лет.

– Благодарю вас.

– Как же тогда вы их сделали?

– Не знаю. Могу только предположить, что когда-нибудь в будущем либо я, либо мои работы окажутся во Франции семнадцатого века.

– Это бессмыслица.

– Совсем нет, – возразил он. – Мы знаем, где были изготовлены эти гравюры, и знаем, что я их автор. Это не бессмыслица. Это очевидность. Вы говорите, это бессмыслица, потому что с точки зрения разума я не мог оказаться во Франции в семнадцатом веке, но опять-таки это разум Локка, Бэкона и Ньютона. Разум Сатаны и ада. Нельзя подвергать сомнению собственное представление о мире, потому что ваш разум говорит, что ваше представление о мире неверно.

Люси встала и выглянула в окно мастерской. Было облачно, но не пасмурно. Она еще не выходила за порог дома и вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха в этом тесном и душном помещении. Она повернулась к мистеру Блейку, чтобы объявить, что хочет прогуляться, но увидела, что он внимательно рассматривает одну гравюру.

– Скажите, – обратился он к ней, – кто такой мистер Баклз?

* * *

Все эти дни Люси мечтала о встрече с Байроном, но не решалась нанести ему визит. Теперь у нее не было выбора – ей нужна была его помощь. Отец Люси ясно дал ей понять через Боба, что она должна отправиться в Харрингтон, в дом, где она родилась и провела детство, так как страницы были там. Он также предупредил, что ей нельзя ехать одной. Ей был необходим эскорт, а миссис Эмет на эту роль не подходила. Требовался мужчина, который был бы способен ее защитить, а это мог быть только Байрон.

Больше обратиться было не к кому, поэтому Люси отправилась к Байрону домой, чтобы просить его доставить ее в Кент, на этот раз в дом мистера Баклза. Мистер Блейк утверждал, что именно там она сможет найти недостающие страницы книги.

Поскольку ее репутация была испорчена и она не хотела давать нового повода для сплетен, если переступит порог дома Байрона одна, мистер Блейк согласился ее сопровождать. У дома Байрона они увидели группу молодых дам, которые пришли в надежде привлечь внимание барона. Был теплый весенний день, солнечный и погожий. Дул приятный прохладный ветерок. Трудно выбрать лучший день для дежурства у дома мужчины, подумала Люси, хотя не понимала, зачем они это делают. У всех девушек в руках было по одинаковому томику.

Люси подошла к одной из них. У девушки были крупные черты лица и землистая кожа, но глаза сверкали и были полны надежды.

– Мне бы только его увидеть, – сказала она Люси. – Только бы увидеть. Его произведение так меня взволновало! Если я его увижу и нам удастся поговорить, уверена, он меня полюбит.

– А из-за чего вся эта суматоха? – спросила удивленная Люси.

– Как, вы не знаете? – Девушка была так же обескуражена, как Люси поражена ее пылкостью. – Вы не читали? – Она протянула книгу.

Люси взяла книгу, прочла заглавие и обнаружила, что это только что вышедшая в свет поэма «Паломничество Чайльд-Гарольда».

– Он говорил мне, что это выдающееся произведение. Вижу, вы тоже так считаете.

– Он вам говорил, – повторила девушка. – Вы знакомы с лордом Байроном?

– Я хорошо его знаю, – многозначительно сказала Люси.

– И он вас примет? – спросила девушка.

– Полагаю, примет, – ответила Люси.

– Проведете меня внутрь?

Люси снисходительно улыбнулась:

– Я не имею права приглашать незнакомых людей в его дом.

– Вы злая, не хотите им делиться, – сказала девушка.

– А вы бы стали делиться?

– Думаю, нет.

Люси протиснулась к двери и позвонила. Через минуту дверь открыл усталый слуга.

– Скажите, пожалуйста, лорду Байрону, что с ним хочет поговорить мисс Люси Деррик. В отличие от этих девушек мы с ним знакомы.

Слуга посмотрел на нее скептически, но согласился передать просьбу. Он вернулся и пригласил Люси и мистера Блейка войти в дом. Почти час они просидели в гостиной, прежде чем туда наконец вошел лорд Байрон, в халате, с растрепанными волосами. В руке он небрежно вертел бокал с вином. Он сделал шаг вперед, и Люси заметила, что движения его скованны, как у пьяного, который изо всех сил пытается скрыть свое опьянение.

– О, мисс Деррик. Пришли навестить, да еще привели старого ремесленника. Благоразумно.

Люси охватило чувство стыда. Выражение лица у мистера Блейка не изменилось, но она сожалела, что привела его в дом, где его намеренно оскорбляют. Байрон, конечно, жил по своим законам и никому не подчинялся, но до этого он никогда не был с ней груб без всякой причины.

Люси сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Возможно, ей все это только показалось. Возможно, он не был так жестокосерден, как она вообразила, или то, что она приняла за грубость, было лишь следствием опьянения.

– Мистер Блейк любезно согласился меня сопровождать. У меня к вам просьба, лорд Байрон.

– Вот как? – сказал он и начал ходить взад-вперед по комнате. – Знаете, после нашей последней встречи вышла в свет первая часть моей поэмы. У дам она пользуется большой популярностью.

– Я это заметила, – сказала Люси. Внутри у нее закипал гнев. У него не было причины так с ней разговаривать. Тем более после всего, что он тогда ей сказал. Это было непростительно.

– У меня наверху две или три, у дверей ждет еще вереница. Некоторые очень хорошенькие, другие так себе. Тут надо выбирать тщательно.

От возмущения у Люси запылали щеки. Иногда ей хотелось верить, что Байрон был более благороден, чем на самом деле. Временами она даже грезила о том, что он исправится и попросит ее руки. Она прекрасно понимала, что подобные мысли не больше чем плод ее фантазии, но так похожи на реальность, что она не могла отказать себе в удовольствии предаваться им. Но даже если она и обманывала сама себя, то всегда отдавала отчет в том, кем Байрон был на самом деле. Тем не менее в этот раз его поведение было непростительным.

– Хочу узнать, чем объясняется ваш тон. На вас снова наложили заклятие, которое заставляет вас вести подобным образом?

Он рассмеялся, театрально запрокинув голову:

– Что вы наделали? Я просил вас прийти ко мне. Умолял, а вы не пришли. Думаете, я умоляю других? Вы отвергли меня, когда я вас желал, потому что Люси Деррик, великой Люси Деррик, навестить такого простого смертного, как лорд Байрон, было неудобно. Я спас вам жизнь. Я принял на себя предназначенные вам удары, но на вас это впечатления не произвело. Пришли бы хотя бы из чувства благодарности. Нет, вы были слишком заняты своими богами, духами и чудовищами. Вам было не до меня.

– Вы должны понимать, с какими сложностями сталкивается девушка в моем положении.

– Черт побери это ваше положение! – вскрикнул он и швырнул бокал в стену.

Бокал разбился вдребезги, а вино пролилось, как кровь. Байрон подбежал к камину и в безудержном гневе смахнул безделушки с каминной полки. Осколки рассыпались по полу.

– Черт васпобери! Думаете, девушек, которые стоят в очереди у моего дома, беспокоит их репутация? Нет, но только Люси Деррик остается равнодушной к моей любви.

Люси была настолько поражена, что потеряла дар речи. Неужели он и вправду так думал? Неужели не понимал, что ею движет? Каким эгоцентричным ребенком надо быть, чтобы осуждать ее. Какой стыд, что подобная драма разыгрывалась на глазах у мистера Блейка. Люси отважилась взглянуть на него, но мистер Блейк только улыбался с отсутствующим видом.

– Я была лучшего мнения о вас, лорд Байрон, – тихо сказала она.

– Ого! Я вас разочаровал, не так ли? Скажите, что вас привело ко мне сегодня? Хотели меня видеть, хотели провести со мной время, о чем я вас умолял? А может, хотите, чтобы я вас куда-нибудь отвез, был компаньоном в вашем очередном приключении?

– Именно об этом я и пришла вас просить, – сказала Люси неуверенно.

– Так вот зачем вы пожаловали, – сказал он. – Вам мало того, что я для вас сделал, так ничего и не получив взамен? Ничего!

– Лорд Байрон… – начала Люси.

Он перебил ее.

– Ничего! – снова выкрикнул он. – Я для вас сделал все, а вы только играли моими чувствами. Эти женщины, что приходят к моему дому, они ничего не просят взамен. Не понимаю, почему, вместо того чтобы наслаждаться их обществом, я сношу ваше.

Лицо Люси стало очень серьезным.

– Потому что вы сказали, что я вам небезразлична. Потому что джентльмен должен помогать леди, если он к ней неравнодушен, ничего не требуя взамен.

– Для вас это удобно, бьюсь об заклад.

Люси обернулась к мистеру Блейку:

– Довольно, пойдемте, сэр.

Мистер Блейк поднялся на ноги и улыбнулся Байрону. Улыбка была ледяной.

Они покинули дом. Люси была в гневе. Неужели она ошиблась в Байроне? Неужели она приняла его красоту за великодушие? Она не знала. Единственное, что она знала, союзников у нее, кроме мистера Блейка, в Лондоне больше не было.

31

Мистер Блейк был удивительным человеком. Отрицать это было невозможно. Он видел и понимал то, чего не видели и не понимали обычные люди, но он был пожилым и эксцентричным и, как казалось Люси, непредсказуемым. Она бы не осмелилась попросить человека его возраста сопровождать ее в столь опасном путешествии, тем более что не была уверена, что может на него положиться. Одним словом, она не знала, как поступить. Мистер Блейк сказал, что отец Люси велел ей искать страницы «Немой книги» в Харрингтоне, ее родном доме, но ехать туда одна она не должна. Денег на дорогу у нее не было, а просить помощи у мистера Блейка, бедного человека, Люси не могла.

Вечером после ужина, состоящего из жареной курицы с пастернаком, который она съела без аппетита, они с мистером Блейком сели у камина. Миссис Блейк легла спать. Люси сидела напротив гравера, боком к огню. В дальнем конце комнаты миссис Эмет сидела, свесив голову, и громко храпела. Люси смотрела на пламя, а мистер Блейк пересказывал ей причудливые мифы, которые легли в основу многих его книг. Истории, которые он рассказывал, были похожи на сказки, полные аллегорий. В них странным образом переплетались имена мифических и классических героев, некоторые были даже из Библии. Люси не запомнила имена и сражения, но истории посвящались темам, которые занимали мистера Блейка: борьба человеческого духа против гнета жестоких и противоестественных законов и обычаев, борьба божественной правды с сатанинским разумом. Пусть детали ускользали от ее внимания, Люси завораживало воодушевление в голосе мистера Блейка. Она восхищалась и немного завидовала тому, что он так взволнован собственными сочинениями.

Люси почувствовала, что ее клонит ко сну. Объяснялось это не тем, что мистер Блейк был плохим рассказчиком, скорее его присутствие действовало на Люси успокаивающе, к тому же в удобном кресле у огня было тепло и уютно. Она не спала, а дремала, и слова мистера Блейка приобретали иное, неожиданное значение. Она грезила наяву.

Мистер Блейк замолчал, и Люси тотчас проснулась. В комнате, в пустом до этого кресле, напротив Люси и мистера Блейка, в стороне от камина сидел кто-то еще. Люси замигала, не веря своим глазам. Этим человеком был сам Лудд. До этого она не видела его так близко и так ясно. Комната была хорошо освещена, и он не исчезал из поля зрения, как было, когда она встречалась с ним раньше. Но все равно он не присутствовал здесь полностью. Он не был прозрачным или иллюзорным, как, многие думают, должен выглядеть призрак. Скорее, смотреть на него было подобно тому, как смотреть на огонь. Смотреть долго было трудно – если смотреть прямо, от напряжения мутнело в глазах, и она обнаружила, что лучше всего смотреть уголками глаз.

У мистера Блейка таких трудностей, похоже, не возникало. Люси видела, что он смотрел на пришельца прямо и мигал от изумления.

Миссис Эмет проснулась и тоже смотрела на него во все глаза.

– Гляньте, – сказала она, будто перед ней была собака, которая показывала ловкий трюк. – Надо же.

– Все зависит от вас, – сказал Лудд, обращаясь к Люси.

– Вы думаете, что я этого не знаю? – ответила она и сама удивилась, сколько горечи было в ее голосе.

– Надеюсь, знаете, – сказал Лудд странно глухим голосом. – Надеюсь, вы понимаете, что случится, если вы проиграете. Этого нельзя допустить.

– Мы с вами поддерживаем разные силы, – сказала Люси. – Вы повинны в смерти мистера Персиваля. Вы намеревались обречь на смерть сотни людей, вызвав бунт и неповиновение.

– Мы считали это необходимым, – сказал Лудд. – Нам не удалось поднять восстание. Теперь ваша роль становится еще более значимой.

– Что будет, если мисс Деррик не встанет на вашу сторону? – спросил мистер Блейк.

– Смерть, – сказал Лудд. – Кровь. Машины. Порабощение. Конец всему, что вы любите. Конец всему, что сдерживает леди Харриет и ей подобных. Конец Англии, как мы ее себе представляем.

– Должен быть еще один путь, – сказала Люси. – При котором машины и магия могут сосуществовать. – Только сказав это вслух, Люси поняла, как сильно в это верит. – Это мой путь – мира и компромисса. Третий путь.

– Не может быть никакого мира, пока леди Харриет жива, – сказал Лудд. – Чтобы воцарился мир, вы должны ее уничтожить, но если пойти на компромисс, то как можно ее уничтожить?

– Что вы тогда предлагаете? – спросила Люси.

Но ответа она не получила – кресло было пусто.

Люси вскочила на ноги и прошлась по комнате, словно надеялась, что Лудд где-то прячется, хотя это было глупо.

– Черт их возьми! – выругалась она, не скрывая досады. Через мгновение она сказала: – Простите меня, мистер Блейк.

– Не извиняйтесь, – ответил он как всегда добродушно.

– Я в полном отчаянье! – воскликнула Люси, чувствуя себя обиженным ребенком. Несправедливость всего этого доводила ее до бешенства. – Почему они никогда ничего не говорят прямо? Почему они не могут мне сказать, что именно я должна сделать? Почему они всегда выражаются туманно и неясно? Я от этого с ума схожу.

Мистер Блейк улыбнулся:

– С ними надо набраться терпения, Люси. Наш мир для них так же труден для понимания, как их мир для нас. Он не хотел вас рассердить. Наоборот, старался изо всех сил изъясняться ясно, но вы были для него так же расплывчаты и уклончивы, как он для вас.

Это замечание изумило Люси, но в то же время успокоило. По крайней мере, Лудд не играл с ней как с игрушкой.

– Мне необходимо в Харрингтон. Я должна попасть в дом мистера Баклза и забрать у него то, что у него есть, что бы это ни было.

– Да, – сказал Блейк.

– Конечно, – согласилась с ним миссис Эмет. – Ваш отец не хотел, чтобы вы отправлялись туда одна, но почему бы не попросить его брата составить вам компанию?

Люси с удивлением посмотрела на миссис Эмет:

– У него не было брата. Дядя Лоуэлл никогда не пойдет на такую жертву ради меня, к тому же он не кровный родственник, а муж сестры моей матери.

– Не о нем речь, – сказала миссис Эмет. – Не кровный брат, а брат по обществу розенкрейцеров.

Люси смотрела на нее в изумлении, ничего не понимая. Ей казалось, что пол у нее под ногами заходил ходуном.

– Что вы хотите сказать, миссис Эмет? Мой отец был розенкрейцером? Был членом того же ордена, что и мистер Моррисон?

– Ну да, – ответила миссис Эмет. – Разве вы ничего не знали? Они обожали друг друга. Отец относился к мистеру Моррисону как к сыну.

У Люси подкосились ноги, и она опустилась в кресло. После всего, что случилось, после всего, что она повидала, эта новость поразила ее как ничто другое. Словно все, что она знала о собственной жизни, оказалось ложью.

* * *

Мистер Блейк вызвался сопровождать Люси к мистеру Моррисону. Чувствуя мрачное настроение Люси, он всю дорогу сидел в экипаже, молча сложив руки на коленях и сочувственно улыбаясь. Люси желала побыть одна и сожалела, что ей необходим эскорт. Ей не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем ее смущения и унижения, которые, она не сомневалась, ей придется пережить. Но ничего сделать было нельзя. Она не имела права ставить гордыню выше долга.

Люси не бывала раньше в доме мистера Моррисона в Лондоне и даже не видела его, но он был человеком со средствами, а узнать адрес богатого человека не составило труда. Они с мистером Блейком стояли перед домом в два часа пополудни и надеялись, что им повезет и они застанут хозяина дома. Что бы Люси ни суждено перенести, ничего ужаснее того, как вел себя с ней Байрон, быть уже не может. Она подозревала, что Байрон набросился на нее из-за того, что всего лишь чувствовал разочарование. Люси поняла, что он был ребенком, который уверен, что его желания должны удовлетворяться тотчас и что он имеет право выражать свои чувства, как того пожелает. Если она и фантазировала, будто испытывала к нему какие-то чувства, то сейчас они казались ей глупостью и она ощущала лишь пустоту. Какая она была глупая. Ей стало это совершенно понятно. Возможно, она и раньше это знала, но теперь корила себя.

Люси так волновалась, что, пока их с мистером Блейком вели в гостиную, она не могла унять дрожь. Женщина средних лет безразличным тоном сообщила, что мистер Моррисон занят, но выйдет к ним, как только освободится. Конечно же, он заставит Люси ждать дольше, чем необходимо. Он захочет наказать ее, показать, что она не может им распоряжаться, возможно, захочет оттянуть неприятный разговор.

Служанка проводила их в приятную комнату, где им предстояло ждать. Комната хорошо освещалась дневным светом, и там были два книжных шкафа, на полках которых стояли невинные романы, сборники поэзии – в основном прошлого столетия – и книги по истории. На стенах висели портреты незнакомых джентльменов, пейзаж с мальчиком, который вел коня через реку, корабль, направляющийся к какому-то, видимо средиземноморскому, порту. Мебель удобная, но простая. Одним словом, обстановка говорила о том, что мистер Моррисон был человеком приземленных вкусов и полностью лишенным фантазии.

Мистер Блейк изучил содержание одной из полок книжного шкафа и остановил свой выбор на томике Мильтона, с которым устроился в кресле у окна, всем видом показывая, что хочет быть незаметным.

Люси мерила шагами комнату. Она попыталась выбрать книгу, но, поскольку ни одно название не привлекло ее внимания, решила, что чтение ее вряд ли отвлечет. Прошло полчаса, и Люси услышала за дверью чьи-то шаги. Человек прошел мимо, и Люси с облегчением вздохнула. Лучше бесконечно ждать в этой комнате, чем начать разговор, ради которого она пришла. Когда спустя приблизительно час в комнату наконец вошел мистер Моррисон, он выглядел взволнованным и обеспокоенным. Волосы в беспорядке, будто растрепались на ветру. Шейный платок запачкался. Видимо, у него не было времени привести себя в порядок. Впервые после встречи на балу в Ноттингеме Люси не ощущала отвращения при взгляде на него. Возможно, из-за чувства вины, что она его использовала, возможно, из-за признания миссис Эмет, что он и ее отец оба были членами ордена Розы и Креста.

Мистер Блейк поднялся, и Люси представила мужчин друг другу.

– Мистер Блейк, – сказал мистер Моррисон, – хорошо, что вы заботитесь о мисс Деррик.

– То же могу сказать и о вас, – ответил мистер Блейк. – Хотя мало кто знает об этом, но ваше служение стране в таком деле, как…

Мистер Моррисон похлопал старого гравера по спине:

– О подобных вещах обычно не принято говорить. Точно так же, как мало кто знает о ваших талантах, хотя они привлекли внимание моего ордена. Надеюсь, вы не станете возражать, если мы время от времени будем обращаться к вам с просьбами.

– Если это послужит справедливости, – ответил мистер Блейк.

– Разумеется. Иначе я бы не просил. – Теперь он обернулся к Люси. – Объясните, чем могу служить вам, – произнес он нараспев с каменным лицом и отсутствующим взглядом.

Люси заранее не репетировала конкретные слова, но план у нее в голове был. Однако теперь, в присутствии мистера Моррисона, она растерялась. Не могла вспомнить ни логику своих доводов, ни обороты речи. Когда она произносила их про себя, они казались красноречивыми и искусными и, разумеется, убедительными. Люси поднялась, сцепила пальцы в замок и заставила себя говорить, изо всех сил стараясь не расплакаться:

– Мистер Моррисон, я не могу вас винить за то, что вы ненавидите меня. Прошу вас, выслушайте меня. Постарайтесь выслушать, позабыв на время о том, что я вам причинила.

Он покачал головой:

– Нет, мисс Деррик. Вы неправильно меня поняли. Я хотел сказать, что вы должны мне объяснить, в чем ваша нужда, а я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь.

Люси вконец растерялась и не знала, что сказать.

– Вы молоды, у вас нет ни денег, ни покровителей, – продолжал мистер Моррисон. – Вас втянули в события национальной и исторической важности помимо вашей воли. Страдает ваша сестра и ее ребенок. Мне не нравится, когда меня используют, как это сделали вы, и гнев, который захлестнул меня, когда я это обнаружил, в немалой степени объясняется чувством униженности. Тем не менее я вас не осуждаю. Вы использовали доступные вам средства. Это ваша война в той же степени, что и моя, и я восхищаюсь вашей храбростью, даже несмотря на то, что пал ее жертвой.

Люси выдержала бы, если бы его слова были жесткими, но то, что он сказал, было выше ее сил. По щекам покатились слезы, она достала платок, чтобы их утереть, но сдерживаться не стала.

Мистер Блейк тем временем вернулся в свое кресло, к своей книге. Люси и мистер Моррисон переместились в дальний конец комнаты, чтобы поговорить наедине.

– Я не ожидала встретить такое великодушие, – сказала она тихо.

– Это я не оставил вам надежды на подобное ожидание, – сказал он. – Простите меня. Я сделаю все, чтобы вам помочь.

– Но почему? – спросила Люси. Она перестала плакать, но его слова по-прежнему звучали у нее в ушах. Ее переполняло чувство благодарности, и от этого кружилась голова. – Почему вы хотите мне помочь? Вы ведь знаете, что мы с вами по разные стороны в этом конфликте. Если я хочу спасти ребенка сестры, мне приходится стать на его сторону, сторону Лудда.

– Нет, – сказал он. – Мистер Персиваль был хорошим человеком и руководил орденом из лучших побуждений, но ошибся, заключив перемирие с леди Харриет. Мы были готовы пожертвовать слишком многим ради независимости, но теперь все изменилось. Новый глава ордена считает, что есть другой путь, компромиссный.

– Кто этот человек?

– Это я, – ответил мистер Моррисон. – Вопрос был поставлен на голосование, и меня избрали на эту должность, чего я не заслуживаю. На такую должность обычно не выдвигают таких молодых людей, как я, но у меня перед другими кандидатами было неоспоримое преимущество.

– И какое?

– Моя дружба с вами.

Люси не понимала, какое преимущество она могла собой представлять, но еще больше ее поразило, что он описал их отношения как дружбу.

– Почему я?.. – Люси не знала, как закончить вопрос.

– У вас страницы, – сказал он с легкой улыбкой. – Вы принудили меня отдать вам страницы, которые я нашел. Уж не думали ли вы, что я не раскрою вашего маленького гипнотического фокуса, хотя проделали вы его довольно ловко. Опять же я вас не осуждаю. Вы делали то, что считали правильным. Теперь мы тоже так считаем.

– Сомневаюсь, что ваш орден ставит целью спасти мою племянницу, – сказала Люси.

– Мы ставим целью, если это в наших силах, спасти любого невинного, которому причинен вред. Теперь, похоже, у нас общие интересы. Лудд и леди Харриет готовы уничтожить друг друга, мы же теперь считаем, что полная победа старого или нового невозможна. Теперь мы придерживаемся мнения, что самым лучшим для нас был бы компромисс, – это позволило бы нам осуществлять контроль над индустриализацией и позволило бы существовать магии. И мы считаем вас главной фигурой в этом новом подходе.

– Почему? – спросила Люси, которой вовсе не по душе была эта новая ноша.

Он покачал головой:

– Вам непонятно, почему именно вы играете эту роль, так? Скажу вам, с самого начала, леди Харриет, мой орден и… – здесь он замолчал, – и Мэри Крофорд, мы все понимали, что вы играете главную роль. Соответственно, я отдаю себя в ваше распоряжение.

– Каким образом? – спросила Люси, глядя на мистера Моррисона, словно он был незнакомцем в странной одежде, которого она впервые видит.

– Я готов отправиться с вами туда, куда скажете. Я подчиняюсь вашим приказаниям, мисс Деррик.

Люси смотрела на него во все глаза еще какое-то время, мигала и размышляла над тем, что он сказал.

– Тогда отправимся в Кент. Насколько мне известно, там, у мужа моей сестры мистера Баклза, есть несколько страниц.

– Тогда мы поедем туда и найдем их, – сказал он.

– Есть еще кое-что. – Люси отвернулась к окну, не в силах видеть выражение его лица, когда она скажет то, что хотела сказать. – Мой отец тоже был розенкрейцером? Если можно, расскажите мне историю моей жизни.

* * *

Мистер Моррисон сидел напротив нее, подавшись вперед и опустив руки между колен. Казалось, ее просьба поставила его в тупик. Он бросил взгляд на мистера Блейка. Старый гравер сидел с книгой на коленях и с открытым ртом. Он спал сладким сном.

Мистер Моррисон заговорил приглушенным голосом:

– Ваш отец хотел, чтобы вы ни о чем не знали. После того как все это случилось, не было удобной минуты, чтобы раскрыть секреты. Думаю, такая минута настала. Да, ваш отец был членом ордена. Он был главой ордена, когда я в него вступил. Мы с ним были очень близки. Он был для меня как отец.