Текст книги "Двенадцатое заклятие"

Автор книги: Дэвид Лисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

24

Последовали короткие представления. Позже Люси с трудом вспомнит, кто что сказал. Ей пожимал руку принц-регент – человек, который однажды станет английским королем, человек, который и теперь обладал всей полнотой власти. Слева от него стоял не менее знаменитый человек, пресловутый Джордж Браммелл, по прозвищу Красавчик, близкий друг принца и законодатель моды в Лондоне. Благодаря Браммеллу мужчины теперь носили не бриджи, а брюки, приталенные камзолы и изысканно повязанные шейные платки. Говорили, что мужчины толпами приходили к нему домой каждый день только для того, чтобы посмотреть, как он одевается. По слухам, процесс этот длился часами. Люси читала в журнале, что только перчатки Браммеллу шили три разных портных.

И наконец, Байрон, одетый, как и другие три джентльмена, в темно-желтые брюки, белую сорочку и темный пиджак. В отличие от остальных платка на шее у него не было, сорочка была расстегнута и обнажала грудь. Без сомнения, он был самым красивым мужчиной в зале, и, казалось, все дамы смотрели только на него. Люси удивило, что он смотрел исключительно на нее. Его взгляд был таким пристальным, что Люси смутилась. Все вокруг, должно быть, заметили, как он на нее смотрит. Люси вдруг бросило в жар, и у нее закружилась голова.

На минуту ей показалось, что Байрон обнимет ее и поцелует при всех. Если он это попытается сделать, сможет ли она остановить его? Захочет ли?

Ей не представилось возможности узнать это, так как, отослав жестом премьер-министра, принц-регент обогнул Байрона и подошел к Люси.

– Мне казалось, я знаю всех достойных внимания девушек в Лондоне, – сказал принц, обращаясь к ней. – Как вышло, что мы не встречались с вами раньше?

Люси сделала книксен и, запинаясь, представилась. Еще несколько дней назад она была узницей в Ноттингеме, жертвой дядиной скупости и жестокости миссис Квинс. И вот она здесь, беседует с самим принцем-регентом.

– Ваше величество слишком добры, – сказала Люси.

– Слишком пьяны, полагаю, – сказал мистер Браммелл, подходя ближе и рассматривая Люси, будто она была картиной на выставке. – Хорошенькая, на мой взгляд, но и только. Не понимаю, чем она тебя привлекла.

Люси чувствовала себя так, будто ее ударили по лицу. Она уже познала жестокость светской жизни в Лондоне – колкости, замечания в сторону, шушуканье за веерами. Люси не сомневалась, что светские львицы перемывают ей косточки на безопасном расстоянии, но она и представить не могла, что кто-то станет говорить с ней в такой манере, глядя в лицо.

Повисла пауза. Может быть, прошло не больше секунды или двух, но для Люси время остановилось, пока она пыталась придумать, как отреагировать на оскорбление. Никак не реагировать и выставить себя кротким, беззубым созданием? Ей хотелось этого. Больше всего на свете ей хотелось повернуться и уйти, но она подумала, что впереди ее ждет немало испытаний, – и она должна научиться проявлять мужество, когда этого требуют обстоятельства, а не когда она заранее к ним подготовилась.

– Принц может говорить со мной каким желает тоном, мой долг подданной ему подчиняться, – сказала Люси. – Но вы – грубиян, сэр.

Браммелл попятился, зажав рот ладонью и изображая ужас:

– Она как индийская кобра. Приятно смотреть, но укус смертельный.

– Заткнись, Джордж, – сказал Байрон.

–  Mon dieu! – вскрикнул Браммелл. – Ваше величество, этот выскочка только что обратился к вам по имени и велел замолчать. Полагаю, его следует заковать в цепи и увести.

Принц рассмеялся и подмигнул Люси:

– Когда разговаривают трое мужчин и все трое носят имя Джордж, всегда возникает путаница.

– Путаница заканчивается, – заметил Байрон, – когда у двоих есть титул, а третий простолюдин.

Браммелл изящно коснулся пальцами своей груди:

– Я? Да я изысканнее всех.

Принц снова рассмеялся и повернулся к Люси:

– Он шут, но меня забавляет. Простите, если он задел вас своим неуместным поведением. Как мне его наказать?

Люси посмотрела на Браммелла долгим критическим взглядом. Она подумала, что перед ней грустная картина. Будто она видит кристалл, красивый и дорогой, но такой хрупкий, что пройдет время, и он разобьется.

– Думаю, – сказала она, – он сам себя накажет в свое время.

Повисла неловкая пауза. Потом Байрон сказал Браммеллу:

– Если эта леди говорит вам подобные вещи, надо быть глупцом, чтобы не придавать этому значения. – А затем обратился к Люси: – Пора потанцевать.

Люси не успела возразить или даже сообразить, хочет ли она возразить, как оказалась вместе с Байроном на танцевальной площадке, затерявшись в вихре кружащихся пар в дорогой одежде, источающих аромат еще более дорогих духов. Музыки почти не было слышно, хотя оркестр играл великолепно. Его заглушал гул голосов. Каждая пара разговаривала приглушенными и многозначительными голосами, и Люси гадала, кто из окружающих назначал тайное любовное свидание. Все? А она? Нет, она не собиралась этого делать, но, несмотря на ужасные вещи, которые Байрон говорил и делал, ей было приятно находиться в его обществе, быть рядом с ним. Она поняла, что его красота действовала как магия.

– Вы не представляете, Люси, как я скучал по вас, – сказал он низким шепотом, почти прорычал. – Думал о вас каждую минуту.

Люси промолчала. Одна ее половинка находила его отвратительным, отталкивающим, омерзительным. Однако другая вовсе так не считала.

– Надеюсь, вы на меня больше не сердитесь? Вы же не ревнуете меня к той девушке в Ньюстеде? Ведь вы меня отвергли.

Люси смогла только покачать головой. Его слова поразили ее. Неужели он решил, что она стала считать, как и он, его стиль жизни естественным. Но, с другой стороны, всего несколько недель назад заклятия, амулеты, магия – все это казалось немыслимым, а сейчас стало совершенно естественным. Так и Байрону его распутная жизнь должна казаться нормальной. А если это так, если он просто так живет, значит ли, что он порочен? Если он не видит ничего плохого в том, что делает, и никто не осуждает его поступки, значит ли, что он дурной человек? Или он просто не такой, как все?

– Вы ведь знаете, что бедная девушка вас любит, – сказала Люси. – Для нее это не просто увлечение. Это любовь всей жизни.

– Люси, вы даже не догадываетесь, сколько женщин меня любят, – сказал он без всякой гордости. Даже устало.

– Не обязательно этим пользоваться.

– Почему «пользоваться»? Разве они не такие же человеческие существа, как и я, и не имеют права делать выбор? Бедная глухая Софи, как вы ее называете, совсем не ребенок. Если она лишена слуха, это не означает, что она лишена и разума. Она умная молодая женщина, которая знает, как устроено общество, как оно осуждает тех, кто отвергает с презрением его банальные правила, но она сделала свой выбор с открытыми глазами. Я сделал свой выбор, и вы не имеете права меня осуждать. На самом деле вы оскорбляете Софи тем, что думаете, будто знаете ее жизнь лучше, чем она сама.

Люси покачала головой, отказываясь верить, но его слова ее развеселили.

– Лорд Байрон, вы и вправду необычный человек. Вы можете доказать, что верх – это низ, и, боюсь, я долго буду в это верить.

Он засмеялся:

– Если Люси Деррик считает меня необычным, значит это правда. Скажите, что вы делаете в Лондоне в обществе этих ужасных людей? Одно дело ваш дядюшка, родственников не выбирают. Но этот Гилли – худший из карьеристов, а его дочь похожа на хитрую стерву.

– Пока воздержусь от комментариев по поводу оскорблений в адрес моих друзей. Я с ними, потому что это единственный способ попасть в Лондон и обрести свободу. Во всяком случае, я так думала. Мне необходимо в Кент.

– Найти книгу, которую вы с Моррисоном пытались стащить из моей библиотеки?

– Можно спросить, что произошло между вами? Почему вы его ненавидите?

– Я ни к кому не испытываю ненависти, – ответил Байрон, – но считаю его несносным педантом, и он постоянно критикует то, как я живу.

– И это достаточная причина, чтобы испытывать такую неприязнь к нему?

– Неприязнь к такому, как он, – уже само по себе удовольствие. А теперь моя очередь задать вопрос. Почему вы с ним? Почему проникли в мой дом? Зачем искали книгу в моей библиотеке? По всей видимости, это важная вещь для вас и для него.

Люси хотелось ему довериться. Он был так потрясающе красив и удивительно, по-своему, откровенен. Больше всего в нем ее оскорбляла его прямота, но если посмотреть на это иначе, то ничего оскорбительного в ней не было.

– Лорд Байрон, могу только сказать, что для меня это очень важно, но если я скажу больше, то вы мне не поверите и только усилите мои страдания. Скажу также, что мистер Моррисон мне не друг. Возможно, я ввела его в заблуждение относительно своих чувств, но он этого заслуживает.

Байрон улыбнулся, услышав такое признание:

– Я думал, нельзя испытывать к вам б ольшую симпатию. Теперь понимаю, что можно. Использовать Моррисона для своих целей. Я могу вам помочь?

Люси глубоко вздохнула:

– Мне нужно попасть в поместье леди Харриет, а я не знаю, как это сделать. Мне некого просить о помощи. Пожалуй, кроме вас. Могу я у вас спросить, как найти экипаж, который доставил бы меня в Кент быстрее всего и самым коротким путем?

Танец закончился, и Байрон повел ее с танцевальной площадки в противоположный конец зала от мистера Гилли и его дочери, которые выгибали шеи, следя за Люси. Люси и Байрон встали у стены, сплошь увешанной картинами. Байрон улыбнулся ей.

– Знаете, что я сделаю, – сказал он, – сам отвезу вас в Кент.

Люси обуяли страх и возбуждение. Путешествие наедине с Байроном! Конечно, предосудительно, но не более чем если бы она отправилась в Кент одна.

– Вы так добры, – сказала Люси. – Не знаю, следует ли мне принимать ваше щедрое предложение.

– Ой, Люси, ваша девственность не пострадает. Я не стану вновь говорить о своих чувствах. Нет нужды беспокоиться, что я буду пытаться навязать вам то, чего вы не хотите. Вы сами убедились, что у меня нет необходимости прибегать к жестокости, дабы обрести утешение.

Люси так залилась краской, что ей показалось, она вот-вот потеряет сознание. Ни один мужчина никогда так с ней не говорил, но в этом было что-то успокаивающее. С Байроном не надо было притворяться и играть в кошки-мышки. Он говорил то, что хотел сказать, и выражал то, что чувствовал. Возможно, это делало его самым безопасным компаньоном из всех.

– Вы не должны никому говорить об этом. Возможно, я поступаю глупо, доверяясь вам, но никто не поверит в то, что такая поездка невинна. Я не могу рисковать своей репутацией.

– Конечно, я никому ничего не скажу. Вам придется как-то объяснить свою отлучку хозяевам. Но это ваше дело. Я могу только доставить вас туда, куда вы хотите, и обещаю соблюдать все меры предосторожности.

– Тогда я с благодарностью принимаю ваше предложение, – сказала Люси, которая уже думала, как скрыть путешествие от Норы и ее родителей.

Также она думала о том, что совсем скоро останется с Байроном наедине. Не будет никого, кто бы за ней следил, докучал или препятствовал. Это приводило ее в восторг и в то же время пугало.

Как раз в этот момент к ней подошла Нора, а следом и ее родители. Они слегка запыхались. Миссис Гилли поправила платье, словно поиски Люси ее утомили. Тем не менее теперь, когда Люси нашлась, они предпочли вести себя так, будто ничего особенного не произошло.

– А, мисс Деррик, – сказал мистер Гилли. – Так вот вы где! Я и не предполагал, что вы так стремительно исчезнете с незнакомцем. – Он смолк, лицо его было напряженным. Он смотрел на Байрона, сощурившись.

Байрон поклонился мистеру Гилли.

– Незнакомцем меня назвать трудно, сэр, – сказал Байрон. – Мы с мисс Деррик близкие соседи в Ноттингеме, так же как и с вами. И поскольку мы с вами знакомы, трудно предположить, будто я не знаком с родственниками этой леди.

– Понимаю, – сказал мистер Гилли. – Я как-то об этом не подумал. В любом случае, мисс Деррик, мы переполошились, когда вы исчезли так неожиданно, не сказав ни слова.

Люси сделала книксен:

– Здесь столько народу! Нас разделила толпа.

Чувствуя, что снова заливается краской, Люси отвернулась. Она отлучилась всего на несколько минут, а они уже решили, что она сделала что-то предосудительное. Что они тогда подумают, если она исчезнет, возможно, на несколько дней, да еще с Байроном? Но она все обставит таким образом, что никто ни о чем не узнает.

25

В ближайшие два дня Байрон ехать не мог. Люси не хотелось ждать так долго, но без его помощи ей пришлось бы ждать еще дольше, и она не жаловалась. Она решила использовать это время с толком. По правде сказать, чем больше она об этом думала, тем больше понимала, что ей необходимы эти два дня, дабы подготовиться. Она спросила у Байрона, есть ли в Лондоне магазин, специализирующийся на книгах по оккультным наукам. Книг у нее было предостаточно, но она надеялась купить ингредиенты, которые могла использовать во время посещения поместья леди Харриет. Она усердно пришивала к платью потайные карманы и штудировала книги, заучивая наизусть заклятия и пытаясь предугадать возможные проблемы и пути их решения.

Гарантии, что она найдет то, что ей нужно, не было. Хозяин любого такого магазина может оказаться шарлатаном или циником, который торгует книгами и безделушками, в которые сам не верит и относится к покупателям как к недоумкам. В любом случае Люси ничего не теряла.

Ей оставалось решить, как улизнуть из дому незаметно, но, проведя пару часов над книгами, она обнаружила, что проблема решается легко. Когда Нора с матерью собрались на чай к одной светской даме – очередной богатой леди, симпатизирующей тори, которая будет делать вид, что вовсе не проявляет снисходительности, проводя битый час и обмениваясь формальностями с малознакомыми дамами, к которым не испытывает ничего, кроме презрения, – Люси сослалась на головную боль и сказала, что хочет остаться дома. Она не знала, сколько времени займет ее вылазка и вернется ли она домой до прихода Норы, поэтому решила скрыть свое отсутствие с помощью заклятия. Люси велела миссис Эмет остаться. В случае если все планы нарушатся, миссис Эмет должна будет придумать какую-нибудь историю, которая объяснит отсутствие Люси. Затем она велела лакею нанять экипаж и отправилась в нем на Стрэнд. Недалеко от оживленной центральной улицы, на Бридж-стрит, она нашла магазин, о котором говорил Байрон. Здание было старинное и респектабельное, содержалось в порядке. Войдя внутрь, Люси увидела, что магазин был похож на любой другой книжный магазин в Лондоне, а она повидала их немало.

Пожилой джентльмен с добрым лицом, в белоснежном фартуке, улыбнулся, когда она вошла:

– Могу я вам чем-то помочь?

– Надеюсь, – сказала Люси. – Что у вас есть для проникновения в чужой дом?

* * *

Когда с делом было покончено, хозяин магазина энергично упаковал ее покупки и пожелал доброго дня. Открыв входную дверь, к своему удивлению, Люси столкнулась лицом к лицу со Спенсером Персивалем. Он стоял, протянув руку и собираясь постучать. На приятном лице отобразилось изумление, и он попятился.

– Мисс Деррик, – сказал он.

– Мистер Персиваль, – отозвалась Люси. На всякий случай она сделала книксен, так как не знала, как следует вести себя в присутствии премьер-министра.

Он не сдержал улыбки:

– Вижу, мои предостережения на вас не подействовали.

– Я просто на книги смотрела, – ответила Люси, изо всех сил стараясь не походить на ребенка, которого застали за кражей конфет. – Это теперь считается преступлением?

– Ваши преступления меня не касаются, – ответил он. – Но в наши дела не вмешивайтесь. Ваш приход сюда никак не связан с событиями, о которых мы с вами недавно говорили. Так?

– Конечно не связан, – не задумываясь, солгала Люси. Она никогда не колебалась, когда требовалось солгать, и делала это легко, в особенности если приходилось обманывать мужчину, который находил ее хорошенькой.

Он внимательно посмотрел на нее, ища признаки притворства, но Люси показалось, что это был лишь повод, потому что на самом деле ему нравилось на нее смотреть. Люси была далека от того, чтобы недооценивать свою внешность, но она знала, когда нравится мужчине, и не видела причины не использовать это преимущество, чтобы сбить мистера Персиваля с толку.

– Орден не потерпит вмешательства, – сказал он ей. – Надеюсь увидеть вас в следующий раз в менее подозрительном месте.

– Я тоже на это надеюсь, – сказала Люси. Уходя, она была почти уверена, что неплохо вышла из трудного положения.

* * *

Вернувшись в дом мистера Гилли, Люси вручила свою накидку и шляпку слуге, пошла в свою комнату оставить покупки и затем спустилась в гостиную, где миссис Гилли с Норой играли в карты. Люси села поблизости, спиной к камину, и раскрыла роман, оказавшийся под рукой. Мать и дочь поздоровались с ней, но ни одна не спросила, где Люси была или как она провела день. Заклятие подействовало как нельзя лучше.

Однако его действие не бесконечно. Оно продлится не долее двух закатов, а это означало, что с минуты, когда она завтра сядет в экипаж Байрона, доберется до поместья леди Харриет в Кенте – расстояние не менее пятидесяти миль, – найдет там то, что ищет, оставшись незамеченной, и вернется в Лондон, не должно пройти более двух суток. Ей казалось, это возможно при условии, что все пойдет гладко, но вероятность того, что могут возникнуть какие угодно непредвиденные обстоятельства, была огромна, в особенности учитывая протяженность пути, страшную спешку и такие сопряженные с риском предприятия, как проникновение в дом богатой и влиятельной леди, причем все это в компании пользующегося дурной славой распутника.

Люси собрала все, что могло понадобиться, если придется накладывать заклятия. Большую часть принадлежностей она сложила в небольшой саквояж, но некоторые поместила в потайной карман, который нашила на платье, приготовленное в дорогу. Этими принадлежностями она собиралась воспользоваться в случае крайней необходимости и не хотела, чтобы кто-то догадался об их существовании.

Миссис Эмет заявила, что останется на случай, если придется объяснять отсутствие Люси. Добрая женщина прослезилась, узнав, что разлучается с Люси на два дня, но сказала, что поехать с ней не может, хотя отказалась объяснить почему. Люси хотелось бы использовать ее как защиту от Байрона, но миссис Эмет была неумолима.

* * *

Байрон заехал за ней перед самым рассветом. Несмотря на ранний час, он выглядел на удивление бодрым и одет был безупречно. Люси была полна опасений и страха, что он сделает что-нибудь предосудительное, как только она сядет в экипаж, но он только улыбался и время от времени украдкой бросал на нее взгляды в слабом свете. В остальном его поведение было абсолютно безукоризненным. Прошел час, и Люси успокоилась и чувствовала себя менее напряженно, как если бы находилась под присмотром дуэньи.

Какое-то время они ехали молча. Потом Люси объяснила, что у нее мало времени. Байрон улыбнулся и уверил, что доставит ее обратно, когда она скажет. Возможно, он верил в свое обещание, но Люси поняла, что, если это у него не получится, особо он огорчаться не станет. Возможно, он решил, что только выиграет, если она не вернется вовремя. Как только станет известно, что она сбежала на двое суток с негодяем, ей ничего не останется, как принять его непристойное предложение. Люси будет начеку.

Сначала их беседа вертелась вокруг банальных тем, будто они, как самые обыкновенные люди, совершали самое обыкновенное путешествие. Говорили о бале в клубе «Альмак», о людях, с которыми Люси познакомилась, приехав в Лондон, о том, где она побывала, и о пьесах, которых еще не видела. Байрон говорил о книге, которая вот-вот должна была выйти в свет, «Паломничество Чайльд-Гарольда», и сколько человек считает, что она должна принести ему славу. Он был оживлен, остроумен и наслаждался обществом Люси. Короче говоря, он был тем мужчиной, который так очаровал Люси, когда они впервые встретились в Ноттингеме, таким, каким бы Люси хотела, чтобы он и оставался.

– Не знаю, как отблагодарить вас за то, что помогаете мне в этом деле, – сказала Люси.

– Рад, что могу предложить помощь, – отозвался он. – Хотя бы потому, что продал леди Харриет книгу, которую с радостью бы подарил вам. Но вы не хотите мне сказать, что это за книга и почему она так важна для вас.

Люси вздохнула:

– Все сложно и неправдоподобно. Даже невзирая на то, что вы сами видели, вы сочтете меня умалишенной, если я скажу вам правду. Я бы и сама посчитала себя сумасшедшей. Вслух об этом я говорила лишь с мистером Моррисоном, и то у меня чуть сердце не разорвалось.

– Вы можете говорить с ним о том, о чем не можете говорить со мной? – В голосе Байрона слышалась скорее ирония, чем раздражение.

– Только из необходимости.

– Тогда не буду вас принуждать, – сказал он. – Но вы не должны бояться того, во что я верю. Призрак моей собаки Боцман обитает в моем поместье, в Ньюстеде, и люди принимают меня за сумасшедшего, когда я о нем говорю, но от этого он не становится менее реальным. Должен сказать, я принимаю все, что вы говорите, за истинную правду.

И это подтолкнуло ее к откровенности.

– У меня была старшая сестра, которую я очень любила. Она умерла в юности. Моя вторая сестра, Марта, назвала своего первенца в ее честь. Не представляете, что этот ребенок для меня значит, и теперь девочка исчезла, ее подменили ужасным существом. Знаю, как странно это звучит, но я его видела. Кроме меня, этого не видит никто. Книга, которую я ищу, даст мне знание, как избавиться от подменыша и вернуть Эмили матери.

Байрон долго молчал.

– Мне жаль, что такая книга принадлежала мне, а я ее упустил. Если бы я знал…

– Я только недавно об этом узнала. Вас что-то связывает с леди Харриет?

– Это старая и влиятельная семья, – сказал Байрон, – и благодаря своему титулу мне часто приходится бывать в обществе таких людей.

– Думаете, она может вам отдать то, что мы ищем, из благосклонности?

Байрон покачал головой:

– Леди Харриет ничего не делает из благосклонности, и, насколько я помню, она очень стремилась купить мою библиотеку, которую нельзя назвать богатой. Мне кажется, она знала, что у меня было. Если ей самой нужна эта книга, она никогда ее не уступит. У вас есть план, который не предполагает вежливой просьбы?

– Есть, – сказала Люси. – Проникнуть в дом и украсть книгу.

– Вот как, – протянул Байрон. – Надеюсь, в этот раз вам повезет больше, чем в моем доме.

Люси улыбнулась ему:

– В тот раз планировал мистер Моррисон. В этот раз я планирую сама и, уверяю, все пройдет намного лучше.

* * *

В тот вечер они поужинали на постоялом дворе, и кто мог знать, что они не муж и жена? Люси испытала удивительное ощущение: она была влиятельной незнакомкой. Взгляды всех женщин в зале были прикованы к Байрону. Они смотрели на него с восхищением, на нее – с завистью. Люси казалось, она узнала, хотя бы в малой доле, как бы чувствовала себя леди Байрон.

Они оставались на постоялом дворе до половины двенадцатого, и Байрон выпил больше вина, чем, с точки зрения Люси, было благоразумно, но она посчитала неуместным давать ему Советы в подобных делах. Чем больше он пил, тем больше говорил о своей новой книге, которую расценивал как блестящую и в то же время отзывался о ней пренебрежительно, поскольку якобы сочинял ее без всяких усилий, когда выдавалась свободная минутка. Он не сомневался, что книга принесет ему всемирную славу, и был также уверен, что после этой книги весь свет его возненавидит.

Когда пришло время, они продолжили путь. Люси смотрела, как за окном проплывают темные луга и леса. Они были совсем близко от Харрингтона, где она выросла, не более шестнадцати миль. Ей все здесь было слишком хорошо знакомо, и ее охватила грусть. Но Люси пообещала, что не станет себя жалеть. Мистер Баклз ее обманул, но, вместо того чтобы жалеть о своей упущенной жизни, Люси была полна решимости стать твердой как сталь и отомстить. Она не покорялась судьбе, а наносила ответный удар, брала управление над теми, кто управлял миром. Люси нравилось само чувство власти.

Они подъехали к Моссингзу, поместью леди Харриет, но было еще слишком рано, чтобы проникать в дом, поэтому они еще час просидели в экипаже. Байрон уверил Люси, что, по слухам, леди Харриет ложится спать рано и к часу ночи наверняка и она, и челядь, и гости, если таковые есть, давно должны быть в постелях. Им нужно было попасть в библиотеку, найти книгу или разрозненные страницы из нее и исчезнуть, прежде чем они привлекут внимание. Байрон, к сожалению, сомневался, что сможет узнать книги из своей коллекции. Люси показалось странным, что поэт не интересуется книгами из своей библиотеки, но Байрон, скорее, гордился тем, что равнодушен к книгам, которые не сам сочинил.

– У меня с собой есть кое-какие инструменты, которые должны нам помочь найти ее, – сказала Люси. – И пусть я не знаю, где она, но разыскать смогу.

– У нас мало времени, чтобы обыскивать библиотеку. Чем дольше мы будем там оставаться, тем больше риск, что кто-нибудь заметит свет или услышит шум.

– Никто нас не заметит, – сказала Люси и взяла в руки свой саквояж. – Пойдемте.

Поместье было большим, и Люси чувствовала себя незащищенной и заметной, когда они пересекали обширные газоны. К счастью, не было собак. Они прошли мимо фонтанов, садов и кустарников и наконец оказались перед господским домом, массивным и величественным, построенным в строгом стиле, как строили до правления Оливера Кромвеля. Было тихо, и в темноте дом походил на одинокую гору или спящего неподвижного великана, затаившегося на случай опасности.

Они обошли здание и отыскали дверь для слуг. Двигались медленно и осторожно, опасаясь собак или каких-нибудь других неприятных неожиданностей. Все было спокойно, и они наконец оказались перед дверью, которая была заперта на засов. Люси поискала в своем саквояже и достала какой-то темный предмет. Потом извлекла трутницу, разожгла огонь и зажгла несколько свечей, прикрепленных к этому предмету.

– Вы уверены, что нам понадобится такой яркий свет? – спросил Байрон.

– Да, конечно, – ответила Люси с уверенностью, которой на самом деле не ощущала.

Вот она вламывается в дом опасной и влиятельной женщины, готовая совершить преступление, которое может повлечь заключение в тюрьму, судебное разбирательство, унижение, какого она и представить не может. Она подавила свой страх, так как у нее не было другого выбора.

Люси сосредоточилась, как когда она готовилась наложить заклятие, и только тогда перестала дрожать как осиновый лист. Она это делает ради Эмили, говорила она сама себе. Она это делает ради Марты, ради отца и ради себя самой.

При свете стало видно, что предмет напоминал мумифицированную руку. К каждому пальцу крепилось по свече, а к запястью – основание из воска, так чтобы его можно было ставить.

– Боже правый, что это такое? – спросил Байрон, повысив голос больше, чем предполагали обстоятельства.

– Рука славы, – сказала Люси с таким видом, будто для такой умудренной женщины, как она, это было в порядке вещей. – Это поджаренная и замаринованная рука повешенного убийцы. Над нею произнесли магические заклинания. Если иметь при себе руку славы, взломщик может проникнуть в дом без помех и незаметно.

Даже в темноте Люси увидела на лице Байрона недоверие.

– И это помогает?

– Узнаем. – Люси толкнула дверь для слуг и обнаружила, что она открылась.

Они вошли внутрь.

* * *

В доме была кромешная темень, и их рука славы производила лихорадочный, колеблющийся свет и множество беспорядочных теней. Люси думала об удивительных поступках, которые совершила с того дня, когда Байрон постучался в дверь дома ее дяди. Это было не первое приключение, в котором она участвовала. И в чужой дом она тоже проникала не в первый раз. Разве она не должна уже привыкнуть к подобным вещам? У нее колотилось сердце и дрожали руки. Единственное, о чем она мечтала, – это чтобы все скорее закончилось и она могла бы скрыться.

– Где, как вы думаете, библиотека? – спросила Люси.

– Все эти дома построены по одному плану, – сказал Байрон. – Думаю, я знаю, куда идти.

Он потянулся, чтобы взять руку славы, но передумал, не желая дотрагиваться до нее. Он двинулся вперед в темноту, ведя Люси за собой вверх по лестнице, а затем по длинному коридору. В конце коридора они нашли несколько открытых дверей, одна из которых вела в библиотеку – огромный зал, в котором, вероятно, уместился бы дом ее дяди целиком.

Байрон закрыл дверь и, не касаясь руки славы, подвел Люси к свечам, чтобы их зажечь. Он зажигал канделябры и люстры, пока в зале не стало светло.

– Нас будет видно снаружи и из того крыла дома, – сказал он, указывая на параллельное здание, видное из окна. – Но если все спят и эта чудовищная вещь сделает свое дело, нам не о чем беспокоиться.

Люси достала из своего саквояжа небольшую лозу, которую изготовила дома, используя свежий яблочный сок, каплю собственной мочи и кошачий ус. Она что-то прошептала над лозой и взяла ее в обе руки, держа прямо.

Люси что-то почувствовала, почти незаметное, но поверила своему ощущению и направилась к стеллажу с книгами на противоположной стене, к определенной полке. Люси снимала с полки по очереди одну книгу за другой, клала на хорошо освещенный столик и пролистывала. Байрон тоже взял в руки том, но вскоре понял, что понятия не имеет, что ему надо искать, и поставил книгу назад.

Просмотрев первые две книги, Люси взяла третью и положила перед собой, не раскрывая. Сделала то же самое еще с одной книгой. Проверив еще две книги, взяла следующую, и через нее словно прошел электрический ток – мощный и живой. Словно книга ее призывала. Нет, не так. Что-то в книге ее призывало. Будто хотело, чтобы его обнаружили. У нее не было сомнений – она нашла то, что искала. Люси открыла книгу почти посредине, и там, среди других страниц, были вшиты три гравюры, выполненные в загадочном, противоречивом стиле, который она узнала как стиль «Немой книги». Плывущие мужчины, обнаженные женщины и танцующие звери. Медведь с головой мыши смешивал ртуть с солью. Бородатый старик, каким художники изображают Бога, своим божественным перстом указывал на цветок, колокольчик, который, как показалось Люси, пробивается из земли. Образы были живыми и призывными, они звали Люси, и Люси была готова их взять. У нее возникло чувство, что она нашла давно утерянную часть самой себя.

Так же как изображения на страницах, которые ей показывала Мэри, содержали информацию о жертвоприношении, эти картины хотели ей что-то сообщить. Что-то знакомое, как слово, которое вертится на языке, но вспомнить его не можешь. Но сейчас у нее не было времени, чтобы разгадывать эту загадку. Ей нельзя оставаться в доме леди Харриет дольше, чем требует необходимость.