Текст книги "Рисуко (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Кудлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

18

Полет

– Если тихо пойдешь со мной, Рисуко-чан, – сказала Фуюдори почти беззвучно, разбудив меня, хотя мне ничего и не снилось, – я покажу тебе что-то важное, – она отодвинула мое одеяло, не дав мне выбора.

Зевая и дрожа, я накинула зимний плащ и сандалии. Фуюдори прижала пальцы к моим губам, поглядывая на Эми и Тоуми, что все еще спали.

Когда Фуюдори будила нас, казалось, что она делала это посреди ночи. Но мы вышли из относительного тепла нашего домика, и на небе не оказалось и намека на зимний рассвет. Снегопад кончился, небо прояснилось. Над нами сияли звезды, что не уступали в размере снежинкам.

Я шла за Фуюдори по нетронутому снегу, укрывшему двор. Темная и безлунная ночь делала снег сероватым и тусклым.

Фуюдори подтолкнула меня к главному залу, но я проснулась по пути, а теперь замерла, впившись пятками в землю.

– Что происходит? – спросила я.

Старшая девушка моргнула, редкое раздражение пробилось через ее маску спокойствия.

– Чийомэ-сама и Масугу-сан спорят… насчет тебя, – как можно тише сказала она. – Я думала, ты захочешь послушать, это тебе же выгодно. Но если не хочешь…

– Нет, – я тряхнула головой. – Я… хочу знать.

Ее лицо озарила привычная пустая улыбка, я пошла за ней. Странно, но мы пошли не к основному ходу и не к кухне. Мы направились к стене зала, где не было двери, к стене, что выходила в сторону кладовой. Мои ноги промокли и теперь мерзли, пока мы шли.

Мы оказались у северной стены, в десяти шагах от огромного дерева, по которому мне хотелось забраться с самого приезда. Стена здания была гладкой, кроме выступающих щепок старых досок и одинокого окна под крышей. Мерцающий свет показывал, что окно открыто.

Я ощутила ухом дыхание Фуюдори. Щекотало. Очень тихо она прошептала:

– Это комната Чийомэ-сама. Я услышала их крики до того, как они ворвались сюда. И кричали твое имя.

Я разбирала тихое ворчание, но не слова.

– И мы полезем туда, чтобы смотреть в окно Чийомэ-сама? – прошипела я, ее рука зажала мой рот.

– Не мы, Рисуко-чан. Я так лазать не умею. И вряд ли кто умеет. Мне говорили, что у тебя это отлично выходит. И кому-то нужно остаться здесь, – ее рука все еще закрывала мне рот. Она оказалась напротив меня. Хотя ее белые волосы сияли в свете звезд, глаза казались черными, как уголь, а твердая линия подбородка показывала ее решимость. – Это для твоего блага, Рисуко-чан. Нам нужно знать, есть ли у тебя проблемы. Иначе это отразится на мне. Прошу.

Я решилась. Я хотела узнать, о чем говорят леди Чийомэ и лейтенант. И хотелось залезть повыше, но если меня поймают…

В глазах Фуюдори была мольба.

Я кивнула.

Она расслабилась.

– Спасибо, Рисуко. Ты не пожалеешь. Я спрячусь за этой сосной.

– Тсуга, – зевнула я.

Она нахмурилась, глядя на ветки, пока не поняла, что короткая хвоя отличалась от длинных серебряных иголок сосны.

– Да. Тсуга. Если кто-то придет, я ухну, как сова, – она тихо изобразила, было почти похоже.

Я кивнула и прижалась ногой к коре дерева.

– Нет, – прошептала Фуюдори, схватив меня за плечо. – Не дерево. Оно слишком далеко, ты не услышишь.

Мы посмотрели на ледяную стену. Я сглотнула.

– Ох, – вздохнула Фуюдори добрым и жестоким голосом, – наверное, это слишком сложно…

Она не договорила, а я полезла по стене. Зря я, наверное, наслаждалась чем-то таким опасным, что могло еще и разозлить госпожу. Но пальцы впивались в ледяные балки, и этого хватало, чтобы у меня перехватывало дыхание. Я добралась до первой горизонтальной балки и оглянулась вниз, отметив на лице Фуюдори идеальное потрясение. Я позволила себе улыбку и полезла дальше.

Последняя часть была самой сложно. Держаться можно было только за балки, что шли к окошку. Мне нужно было цепляться изо всех сил руками и ногами, поднимаясь медленно. Дерево было холодным, я боялась поскользнуться, щепки царапали щеку и живот. Этот раз был самым сложным. Мышцы ног и рук, плеч и бедер болели и дрожали от напряжения.

Я уже думала, что сила треснет, как ветка, но тут мой лоб обо что-то ударился.

Выступ окна. Получилось.

Обхватив пальцами одной руки, а потом и другой выступ, чтобы пальцы не было видно снаружи, я держалась руками, позволяя ногам немного отдохнуть.

Сердце успокоилось, я перевела дыхание и услышала низкий голос лейтенанта Масугу.

– Уверяю вас, леди, это была не она.

Голос леди Чийомэ был холоднее обычного.

– Рискуете честью из-за крохи? Той, чья честь не сравнится с вашей?

Тишина, мое сердце снова забилось быстро, ведь она оскорбляла мою семью.

А тихий голос Масугу-сана прозвучал резко, как крик сокола:

– Это не Мурасаки. Она спасла наши жизни.

– Хмм, – она цокнула языком. – Пока вы думаете, что это проделки духов, кто-то пролезает в вашу комнату, Масугу.

Он фыркнул.

– Думаю, духам мои бумаги не нужны. Братишки сказали, что врагов в округе видно не было.

– Может, да. Может, нет. Но я не хочу, чтобы привязанность к девочке ослепила вас.

Масугу пробормотал что-то, что я не услышала.

Мои плечи дрожали из-за усилий удержаться на месте, но я не могла двигаться. Мне нужно было знать, в чем меня подозревали. Внизу я увидела Фуюдори у ствола дерева, ее белые волосы напоминали снег, сияли, и она еще сильнее, чем раньше, напоминала призрака.

– В любом случае, Чийомэ-сама, – сказал Масугу-сан, – это не найдено. Оно надежно спрятано в дымоход.

– Хорошо, – проворчала леди Чийомэ. – Планы лорда Такеды нельзя отдавать, лейтенант. Не забудьте. Мой юный друг, вам ведь еще нужно побыть среди леди, да?

– Да, госпожа, – ответил Масугу, но без особой радости.

– Возвращайтесь в комнату, Масугу, дайте старушке поспать.

– Да, госпожа, – сказал он, и я услышала его ровные шаги по ступенькам.

Я не успела спуститься, как услышала голос Чийомэ-сама:

– Заходи, Рисуко. Ты простудишься, если будешь так висеть на окне.

19

В паутине

Мои дрожащие руки застыли, словно заледенели. Опустив голову, я увидела, что Фуюдори исчезла. Я одна попала в ловушку.

– Поспеши, Рисуко-чан, – сказала леди Чийомэ тихим пронзающим голосом. – Не хочу звать Ки Сана охотиться на тебя. Он тебя сбросит, и все будет только хуже.

Руки задрожали, спина болела от усилий и холода. Я втянула себя в окно комнаты Чийомэ-сама.

Она была меньше, чем я ожидала. Почти все место занимала большая черная кровать, похожая на огромный паланкин, вычурный, как и Чийомэ сама, у входа туда были кресло и стол. Оставшееся место занимали татами, посреди которых был маленький столик, за которым она и сидела, скрестив ноги. На столе было много разноцветных вещиц.

– Доброе утро, белочка, – сказала, фыркнув, леди Чийомэ. – Мило, что ты решила присоединиться. И таким необычным путем. Даже Миэко не сделала бы так во время обучения без помощи. Я впечатлена.

Я рухнула на колени, потрясенно глядя на татами.

– Спасибо, Чийомэ-сама.

– Хмм, тебе ведь не помогали? Никто?

Я подумала о Фуюдори, что уговорила меня подняться и исчезла.

– Никто, – сказала я.

Она коснулась пальцем носа и сказала:

– Да, – сказала она. – Впечатляет, – расправив плечи, она посмотрела на меня. – Что ты услышала, Рисуко?

– Н-ничего, госпожа, – пролепетала я.

– Не ври мне. Ты была у окна до того, как ушел Масугу.

Я знала, но не могла не смотреть на старушку.

– Как…?

Она зловеще улыбнулась.

– Девочкам любопытство не к лицу. Скажи, Рисуко, что ты слышала?

Желудок сжался, но мне словно придал сил Ки Сан.

– Я…

Она ждала, не мигая.

Я глубоко вдохнула:

– Вы говорили с Масугу-саном обо мне. Можно ли мне доверять. О том, что я сделала… что-то. Не понимаю, о чем это. Он говорил что-то о духах?

Она фыркнула.

– И ты решила сыграть в духа-лиса, Рисуко-чан?

Я растерянно моргнула.

– Заходила, как кицунэ, в комнату Масугу-сана? Кто-то играл там.

– Нет, Чийомэ-сама! – потрясенно вскрикнула я. – Нет!

Мы сидели и смотрели друг на друга, сердце грозило взорваться в груди. Наконец, старушка кивнула и сказала:

– Может, нет. Может, нет, – она покрутила пальцами одну из цветных вещиц на столе, это оказались камешка разных размеров, выкрашенные в яркие цвета и расставленные на бумаге, испещренной линиями и каллиграфией. Наверху было написано Страна восходящего солнца. Ухмылка вернулась. – Знаешь, что это, белочка?

Я хотела покачать головой, линии вдруг обрели форму, и я узнала их.

– Это карта. Японии?

Она хлопнула в ладоши, радуясь.

– Ах, молодец. Твой отец не потратил твое детство зря. Можешь найти нас на карте?

Хмурясь от концентрации, я смотрела на карту. Я нашла родную провинцию Чистоты на востоке. Много красных камней было севернее, слева, а на юге – много синих, и один большой зеленый камень по центру, где был мой дом. Я коснулась камешков, а потом последовала по синей ленте реки к Сосновому берегу, темная линия показывала дорогу Восточного моря, по которой мы шли, и это было всего недели назад? Казалось, это было в другой жизни.

Отслеживая наш путь по провинциям, среди моря красных камней больших и маленьких, к горам, я нашла южный край провинции Темного письма. Там было больше красных камней, это напоминало гарнизон в рисовых полях. А еще была крохотная отметка полной луны. Камешки там напоминали острые пики, такими булавками мама иногда пользовалась, когда чинила нашу одежду. Края булавок были красно-белыми.

– Вот, – указала я.

– Отлично, моя исследовательница. А что здесь? – она коснулась пальцам большого скопления возле Императорского города.

Цветные камешки были расставлены на карте кучками, и больше всего было белых, красных и синих, другие цвета попадались редко. Красно-белые булавки попадались порой недалеко от камней.

Камни не были городами, они были нарисованы на карте, как и их названия. Они могли означать рис или золото, но было странно тогда видеть много камней на острове Хонсю, главном острове нашего народа, ведь я знала, что еду и богатство добывают в других частях страны.

Зная, что леди Чийомэ не нравится, когда я высовываю язык, я стиснула зубы и продолжила изучать карту.

– Это…? – я не хотела казаться глупой. – Это армии, Чийомэ-сама?

Удивление появилось на ее лице, я ощутила облегчение.

– Почему ты так решила, белочка?

– Ну, – сказала я, – это похоже на разноцветную игру в го, в нее Ото-сан играл с старым Ичихиро в замке, – глядя на нее, я спросила. – Это игра?

Старушка хрипло рассмеялась.

– Да! Это сложная и смертельная игра, – она коснулась зеленого камешка, где стоял наш дом. – Видишь зеленую метку?

Я кивнула.

– Знакомо выглядит?

Я моргнула. Большой зеленый камень окружали маленькие синие и красные.

– Мой рисунок. То, что я увидела у лорда Имагавы и солдата.

– Именно. Грядет большой бой, хотя Масугу и его друзья принесли ее к нам раньше, чем я ожидала. Зеленый камень – оставшиеся силы Имагавы, значительная армия, но это тень той силы, что была у них.

– Красные… это силы Такеды? – поняла я.

– Точно, – сказала старушка, хотя похвала в тоне была слабой. Она указала на север на нашу маленькую армию и сказала. – Этот камень – гарнизон, в котором служат всадники Масугу, защищают наши территории от сил Уэсуги, – желтые камни стояли чуть дальше на северо-запад.

Она указала на красные и желтые отметки вокруг гарнизона и тихо сказала:

– А там остров Междуречья.

Ее рука указала на юго-восток, на провинции ниже провинции Чистоты. Синие камни стояли в том регионе.

– Это силы Матсудаиры, они были верны Имагаве, но высокомерие старого клана отвратило их. Теперь они слабо сотрудничают с лордом Такедой и нынешним сёгуном, лордом Одой. Это его армии, – она указала на моря белых камней в центре карты. – Как думаешь, чего хотят все эти армии?

Я нахмурилась, ведь вариантов ответа было несколько, зависело от угла взгляда.

– Эм, защитить провинции?

Она отмахнулась.

– Конечно. Но, думаешь, для Японии такое море воюющих цветов на благо?

Я знала, что она хотела моего ответа, и покачала головой.

– Именно! – рявкнула она так сильно, как еще при мне не делала. – Наш народ воюет между собой сотни лет. После поражения сёгунов Камакуры все хотят объединить Японию под одним знаменем, стать сёгуном, вернуть мир на наши священные острова. Но ни у кого не хватает сил одолеть других, потому постоянно происходит перемена верности, опасности, угроз, и каждый лорд защищает интересы своего клана. Этому нужно положить конец.

– И лорд Такеда может это сделать?

Она мрачно кивнула.

– Он лучший генерал – благородный и умный, непобедимый на поле боя, без непостоянства лорда Оды и восхищений иностранными диковинками. Без лорда Имагавы лорд Такеда будет сильнейшей оставшейся силой, если не считать самого лорда Оду и его войско. Когда другие лорды объединятся под знаменем Такеды, Ода отдаст столицу нам, и Такеда Шинген будет править единой Японией, как сёгун императора.

Зачем она мне это рассказывала? Я не понимала. Наверное, это было частью проверки, чтобы узнать, понимаю ли я ее слова. Отчасти я думала, что это близко сердцу старушки. Эту тему она явно долго обдумывала.

Вдруг она шумно выдохнула. Указав изящной рукой на белые камешки, она спросила:

– Что ты знаешь об Ода-саме, юная Кано?

Я вспомнила разговор с Масугу-саном в пути в Полную Луну. Я не могла рассказать ей всего, ведь не могла смириться с тем, как мало знала, ведь не знала, можно ли было лейтенанту рассказывать мне это. Я не хотела проблем для него.

– Я… знаю, что отец служил ему, как самурай, какое-то время.

Чийомэ-сама сощурилась.

– И ты знаешь, почему твой отец ушел? Ты должна знать.

– Я… – я посмотрела в ее лицо. – Знаю, что мой отец и отцы Эми и Тоуми были отправлены в миссию, от которой они отказались. И все.

– Ты знаешь больше, чем я думала. Знаешь что-то о миссии? – я покачала, она поправила камешки вокруг столицу. Она тихо ждала, пока я едва держалась. – Спроси себя, Рисуко-чан, что твой отец ценил сильнее всего. Сильнее своей чести.

– Я… – она задавала невозможный вопрос, но я не знала, как отказать или отвернуться. – Семью, – прошептала я.

– Да, – сказала она. – Теперь подумай, что за миссию дал лорд Ода твоему отцу, что он отказался.

В моих глазах проявился ужас, и леди Чийомэ рассмеялась:

– Нет, глупышки, он не приказывал убить вас. Зачем Ода-саме это?

– Тогда?..

Кривая улыбка исказила ее белое лицо.

– Ты умная девочка, должна понять.

– Н-не представляю, Чийомэ-сама, – я смотрела на карту. – Госпожа? А что это за красно-белые булавки?

Ее улыбка стала шире.

– Надеюсь, поймешь сама, Рисуко. А теперь я устала. Оставь меня, девочка.

Я встала и нерешительно пошла к окну.

Ее сухой смех остановил меня.

– Нет, нет! По лестнице, глупышка! Если тебя поймали, бежать нужно самым простым путем, – на ее лице отражалось потрясение, хотя глаза были хмурыми. – Но окно закрой. Холодно.

Я кивнула и закрыла ставни.

– И, белочка? – пробормотала старушка, когда я пошла к лестнице. Я застыла, боясь того, что она добавит. Она задумчиво фыркнула. – Когда решишь слушать под окном, помни, что от дыхания в холод образуется пар. Хотя бы будь в стороне.

Я растерянно пролепетала:

– Да, Чийомэ-сама, – и поспешила вниз, а потом и к своему матрасу так быстро, как только позволяли онемевшие ноги.

20

Работа с душком

Я вернулась в нашу комнату, Фуюдори стояла за дверью, была бледной в тусклом свете.

– Почему ты так долго?

– Могу спросить это же. Куда ты исчезла? – парировала я, удивляясь себе.

Она тоже была потрясена моим всплеском.

– Я… вышел лейтенант Масугу и пошел туда, где я стояла. Я издала сигнал, но пришлось спрятаться за Убежищем. Когда я вернулась, тебя не было. Я решила, что раз он ушел, то и ты вернулась, но тебя долго не было, я начала беспокоиться.

Я посмотрела в ее лицо, поняв вдруг, что она врала мне. Не во всем, но правду почему-то скрывала. Я решила отплатить тем же.

– Я добралась до вершины, но там было тихо. Я слушала, чтобы понять, что происходит, но ничего не услышала, поднялась на крышу и спустилась оттуда. По скользким стенам лазать зимой сложно.

Она прищурилась, но кивнула и сказала:

– Хорошо, что ты не упала. Спокойной ночи, Рисуко-чан.

* * *

Следующим утром Тоуми была довольна собой, глядя на Фуюдори, леди Чийомэ и Масугу-сана, отпуская комментарии в мою сторону о расплате. Она явно рассказала про меня – про разговор с лейтенантом или ночные хождения, я не знала точно. Я ждала наказания.

Но все молчали.

Шли дни, я постоянно озиралась, ожидая, что меня спросят о том, что я делала в ту ночь, хотя леди Чийомэ в тот раз не злилась.

Стало ясно, что проблем не будет. И было весело наблюдать за недовольством Тоуми.

Несколько ночей спустя, когда девочки лежали на своих матрасах и похрапывали, я разбудила Эми и рассказала о случившемся, немного упомянув наших отцов. Она моргнула, а потом, удивительно, улыбнулась.

– Фуюдори заставит тебя так делать за нее всю грязную работу, – прошептала она. – Думаю, потому Тоуми и вьется рядом, разнюхивая все, как собака.

Я кивнула.

– Но никто не спешит меня наказывать.

– Кошмар для бедной Тоуми, – усмехнулась Эми и уснула. Я смогла последовать ее примеру, хотя спала плохо.

Тоуми была в плохом настроении несколько дней.

Но мне от этого весело не было.

* * *

Однажды днем мы пришли на кухню Ки Сана, чтобы помогать с ужином, и получили новое испытание. У каждой снова был нож, что нужно было осторожно опускать ровно на разделочную доску. Там, где были обычно овощи и куски мяса, лежали три убитые курицы.

Эми скривилась, Тоуми проворчала, но я знала, как начинать. Этому мама нас научила, когда мы еще могли поймать птиц или одну из куриц Ирочи-сан, уже не годившуюся для получения яиц: и я начала ощипывать перья.

– Вот так, девчушки! – рассмеялся Ки Сан. – Яркоглазая уловила мысль! Перья вы ведь не едите?

Мы ощипывали тушки, Тоуми не прекращала ворчать и хмуриться. Эми же была так потрясена неприятной работой, что ее обычный хмурый вид пропал. Лицо ее было нейтральным, как статуя Джизо-босатсу.

Когда мы закончили выщипывать перья, что теперь валялись у наших ног, Ки Сан радостно заявил:

– Вовремя, девчушки! Теперь вы научитесь использовать нож правильно.

С усмешкой он принялся учить нас разделывать курицу.

Нас с Эми не стошнило.

А вот Тоуми стало плохо. Дважды.

Так мы – сироты самурайского рода, что еще не стали женщинами – начали становиться мясниками. Несколько дней после уроков музыки, танцев или каллиграфии мы учились резать мясо и рыбу на кусочки для порций. Сначала были курицы, потом утки и гуси, карпы. Тяжелее были свиньи, тут нам пришлось работать вместе, я следила на всякий случай за ножом Тоуми.

Работа была с душком, но вскоре вонь стала знакомой, как запах хвои, что напоминал о детстве.

* * *

Количество еды, что мы готовили для себя и других, впечатляло. Мы ели три раза досыта в день, хоть раз, а то и два в день давали мясо. Порой мы ставили свежие овощи, как дайкон или соевые бобы, которые Ки Сан бережно хранил в кладовой, а порой овощи доставляли по ледяным дорогам фермеры, выражая уважение.

Я часто заглядывала в окна замка Имагавы, чтобы знать, что, кроме праздников, они ели скромнее, чем леди Чийомэ и ее слуги, даже у самого лорда и дам был рис и очень редко – кусочки рыбы или мяса. Да, их рис выглядел лучше, чем тот, что был у нас в деревне, и я знала, что порой они покупали свиней у Нару, но вряд ли они ели мясо так часто, как обитатели Полной Луны.

Когда я спросила об этом Ки Сана, он лишь фыркнул:

– Леди приказала, – сказал он. – Говорит кормить вас, как мой лорд кормил солдат перед боем. Так правильно, Улыбчивая? – он бросил кость Эми, и она поймала ее на лету. – Многим это на пользу!

Он был прав. Я была уже не такой тощей, как это было при нашей первой встрече. Хотя постоянная работа развивала мышцы, ребра уже не выпирали из груди, как ветки зимой. Даже Тоуми поправилась, и теперь не казалось, что об нее можно порезаться. Хотя я и не хотела ее трогать.

Казалось, что Эми изменилась меньше всех, она все еще хмурилась, а ее руки и ноги казались длиннее, чем могли быть. И тут поняла, что рука, поймавшая кость, сильно выглядывала из рукава накидки. Опустив взгляд, я увидела, что и штаны стали ей короткими, края едва доставали до лодыжек.

Осторожно опустив кость, Эми посмотрела на меня свысока и скривилась. Она не знала, как реагировать на свой рост. Я тоже этого не знала.

* * *

После каждого приема пищи мы уносили остатки в яму с мусором через задний ход Полной Луны. И хотя яма воняла, мне нравилось даже в холод быть рядом с лесом. Быть вне этого замкнутого мира Полной Луны.

Однажды мы с Эми шли после того, как сбросили кости рыбы в яму, обратно, и Эми замерла, сморщив носик.

– Чуешь дым?

Хмурясь, я кивнула.

– Наверное, из кухни.

Эми покачала головой.

– Ветер дует в другую сторону, – она указала на Полную Луну, дым из кухни уносило от нас. – Фермы?

– Вряд ли. Они слишком далеко. Кто-то в лесу, – мы вгляделись в чащу, обрамлявшую тропу. Дым точно исходил не из ямы за нами.

Мы переглянулись.

– Даже не знаю, – сказала Эми. – А ты можешь…? – она указала на лес, окружающий Полную Луну.

Кивнув, я сказала:

– Скажешь Ки Сану, что я, эм, «посещаю короля» или еще что-то, а я скоро вернусь.

Деревья оказались дубами, лезть по ним было сложно. Я осторожно двигалась на слабый запах дыма, но замерла, услышав тихое ржание лошади и мужской голос. А потто голос слабее, но выше. Женский. Кто?

Я не успела приблизиться, как услышала голос Ки Сана, зовущий меня. Тихо выругавшись, я вернулась к заднему ходу.

– Принесла желудей, Яркоглазая? – руки повара были скрещены, брови – вскинуты.

Я пристыжено пошла на кухню.

* * *

Дни проходили по локти в плавниках, перьях и кишках, и следующим утром мы обнаружили возле огня тушу коровы. Застонав от размеров туши, мы посмотрели на Ки Сана.

Повар, сидевший на бочке с рисовым вином, рассмеялся и указал на стол. Там лежали и блестели ножи.

Тоуми начала возражать, но Эми покачала головой.

– Без толку, – сказала она, голос совпал с мрачным лицом. Расправив плечи, она прошла к столу и подняла огромный нож.

Я нервно оглянулась на Тоуми. Она была потрясенной, как и я, но когда заметила мой взгляд, она прищурилась, схватила тесак и тонкий нож и пошла туда, где Эми уже начала отрезать мясо от туши.

Я посмотрела на Ки Сана. Он смотрел на меня, не дрогнув. Лицо его было пустым, в глазах не было привычного юмора. Сглотнув, дыша ртом, чтобы не чувствовать запах животного, я подхватила ножи и пошла помогать.

Так мы провели весь день, ведь Ки Сан сказал с усмешкой, что мы освобождены от уроков, словно это было радостью. Он делал завтрак и обед, посвистывая и напевая.

Чему бы ни учила Миэко женщин в главном зале, они смеялись, и это ухудшало настроение на кухне. Мы разделывали огромную тушу, осторожно отрезая и раскладывая куски для зажарки, очищая кости, разделяя на порции. Были у коровы съедобными и немыслимые части, мы резали их кубиками и заворачивали в листья, а Ки Сан, тем временем, резал овощи и мыл рис для ужина. Мы были в крови, запах на кухне был отвратительным, но все гордились, когда закончили эту работу.

– Молодцы! – крикнул он, мы получили порцию рисового вина с ужином, когда все поели.

Я наслаждалась ужином. Но не ела мясо. Не могла.