Текст книги "Рисуко (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Кудлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Я начала плакать, не буду отрицать. Я хотела бросить чехол, но тогда она убьет меня и заберет его.

– Что в этом письме? – прорычала я. – Зачем ты хочешь убить всех нас из-за него?

– Не знаю, – отозвалась она, борясь с ветвями, что едва удерживали ее вес, что был значительно больше моего. – Я знаю лишь, что задание Масугу – доставить письмо, и если лорд Такеда ради этого рискует племянником, то оно стоит того, чтобы всех вас убить, – она была под моими ногами, когда она попыталась шагнуть выше, ветка под ее ногой сломалась, и она прижалась к тонкому стволу, чтобы не упасть на замерзшую землю.

Мы замерли на пару дыханий, держась за дерево.

– Отдай письмо, – рявкнула она.

Я дрожала, но покачала головой.

– Н-нет.

– Не играй со мной! – прокричала она и тряхнула ствол. Я была выше и раскачивалась сильнее нее, и Фуюдори вдруг улыбнулась. – Хочешь полетать, Рисуко? – спросила она и начала качать дерево. Нас бросало в стороны, и я едва держалась за ветви под собой.

Вскоре дерево стряхнет меня, и я улечу во тьму, или верхушка сломается. Фуюдори может улететь со мной. Но я погибну в любом случае.

Я хотела быть смелой, как отец, принять смерть как этап пути, но как? Я была юной и испуганной.

– СТОЙ! – завопила я. – Прошу, прошу, прошу хватит!

– Хорошо, – Фуюдори задыхалась. Она остановилась, и вершина медленно вернулась в нормальное положение. – Рисуко, отдай письмо.

Я дрожала, цепляясь за верхушку, заставляя себя отказаться ради чести семьи, людей Полной Луны и друзей.

Рука вытянулась к беловолосому демону, чудовищу, чье лицо сияло, когда она потянулась за письмом. Фуюдори стояла на цыпочках, рука едва держалась за тонкую ветку, другая тянулась к трофею.

Я знала, что, забрав письмо, она убьет меня, но не могла остановиться.

Ее пальцы впились в чехол и потянули.

Мои пальцы не отпускали.

Почему? Наверное, от холода. Или паники. Или злости. Или из чистого безумия. И хотя Фуюдори была сильной, развитой, она не могла отобрать у меня письмо.

– ОТПУСТИ! – потребовала она.

Миг я боролась, мы сцепились в смертельной игре. Мышцы Фуюдори напряглись, лицо искривилось и уже не было милым.

– ОТПУСТИ!

– Хорошо, – сказала я и послушалась.

На миг на лице Фуюдори вспыхнул триумф, она держала чехол. И тут же выражение сменилось отчаянием, ведь она потеряла равновесие, тонкая ветвь под ее правой ногой треснула, и она полетела прочь от ствола с огромными глазами и раскрытым ртом. Она падала во тьму, мимо веток тсуги, которую перепутала с сосной, громко ломая ветки на пути, пока не ударилась о твердую землю со стуком, что напоминал стук упавшего перезрелого персика.

Цветы на земле…

Не было цветов на вершине огромной старой тсуги, за которую я цеплялась. Холод впивался в мои пальцы, а ужас – в мой живот.

Снежинки парили вокруг меня, появляясь из ниоткуда, падая в пустоту. Тишина. Подходящий звук для снега.

И внизу ждала смерть.

Не цветы.

Солдаты погибали быстро…

Месяцами после этого ночи мне не давал покоя сон – вид огромных глаз Фуюдори, ее беззвучный крик, ее белые волосы, разлетающиеся при падении с дерева во тьму.

* * *

Я медленно спускалась с верхушки дерева. Пальцы дрожали, руки и ноги гудели от напряжения. Я плакала, из носа текло, слезы впитывались в мою тонкую накидку, от этого было еще холоднее, если это было возможно.

Я не хотела спускаться. Не хотела видеть, что стало с Фуюдори. Часть меня боялась увидеть ее изломанное тело, другая часть представляла, что там будет девятихвостый лис, смеющийся надо мной, готовый наказать меня за попытку перехитрить.

Но когда я добралась до последней ветки дерева, меня ждало другое зрелище.

Леди Чийомэ стояла, опираясь на Ки Сана, чья голова была перемотана. Я не могла сказать, кто из них кого держал. Братишки двигались скованно, чего я за ними не замечала, они накрывали белой простыней тело. Тело Фуюдори.

Там стояла, шатаясь, Эми с Аимару, держащимся за голову, а еще Тоуми, Сестры-редиски, Сачи и все остальные. Даже Масугу был там, и его, конечно, поддерживала Миэко. Но он стоял неровно, укутанный в несколько накидок.

Наверное, я вскрикнула, потому что все тут же посмотрели на меня. Я хотела спрятаться, я чувствовала, что мое поражение, трусость и позор были очевидными для всех. Мои слезы полились сильнее.

Чийомэ-сама подошла к стволу и прищурилась.

– Что ж, – прохрипела она, – думаю, я не прогадала, купив тебя. Служи мне с честью.

Она опустилась с усилием на колени и поклонилась. Низко. Коснулась седыми волосами земли.

Я потрясенно смотрела на остальных. Хохлатка повредила госпоже разум?

Они тоже были удивлены, но один за другим, или вместе, как в случае с Миэко и Масугу, они следовали ее примеру.

Последними остались Тоуми и Эми. Тоуми фыркнула и оскалилась, но посмотрела на простыню на Фуюдори, а потом на меня. Она кивнула и тоже опустилась на колени. Не низко, как остальные, но это, как и поклон леди Чийомэ, впечатлило меня сильнее всего.

Эми улыбнулась. Улыбнулась! И беззвучно сказала мне: «Мы слышали» и «Спасибо».

И затем она тоже поклонилась у подножия тсуги, а снег тихо падал на землю.

Эпилог:

На земле

Все обитатели Полной Луны пошли на ночлег, хохлатка все еще действовала в их крови.

Мы отвернулись от накрытого тела Фуюдори. Некоторые шли в большой зал. Некоторые – в общежития.

Никто не шел в Убежище.

Я не могла идти с остальными. Я дрожала от осознания случившегося сильнее, чем от холода зимней ночи. Я не могла думать о сне вообще.

Я тряслась весь путь в купальни, где всегда было тепло и приятно, несмотря на тяжелую работу нас с Эми и Тоуми. И там не было воспоминаний о Фуюдори-кицунэ. Фуюдори-куноичи. Фуюдори-убийце.

Когда я ушла от повалившего сильнее снега в маленькое здание, я расслабилась в тепле, а потом заметила, что тут уже были двое – Эми и Аимару. Ее лицо было мрачным, как и всегда. Его лицо было пепельным, и синяк от удара казался черным в свете свечей. Но он улыбался.

– Мы подумали, что ты придешь сюда.

Я смотрела на них.

– Нужно вычистить купальню, – сказала Эми, словно это было важнее всего. В чем-то так и было.

Мы втроем начали оттирать две кадки для купания, чтобы потом наполнить их. Эми и Аимару работали в холодной части, а я – в теплой, и я перестала дрожать.

Когда мы начали наполнять купальни ведрами снега, я даже вспотела. Мы оставили хворост на утро и сели у стен, приятно уставшие.

Я смотрела на них. Они старались не смотреть ни на меня, ни друг на друга.

– Сколько вы услышали? – спросила я.

– Не много, – пожал плечами Аимару.

Эми склонила голову.

– Достаточно. Мы слышали, что она говорила тебе отдать какое-то письмо, – она вздохнула. – Так это она! Она пыталась найти это в комнате Масугу!

– И в конюшне, – добавил, кивая, Аимару.

– Да, – я вытерла пот с глаз. – Но она не знала, что с Масугу сделает мак, а в этот раз спутала хохлатку с сушеным маком.

Эми рассмеялась.

– Повезло нам!

– Да.

– И… – Аимару заерзал. – Что было в письме, что она искала?

– Не знаю, – пробормотала я, стараясь об этом не думать. – О! Я же…! – я вытащила теперь ровную рисовую бумагу из-под накидки, куда спрятала ее, когда была на крыше Убежища. Мы уставили на нее.

– Нам нужно… – начал Аимару.

– …вернуть это лейтенанту, – закончила Эми.

Мы дальше смотрели на бумагу.

– Не похоже на письмо, – сказала я.

Они кивнули.

– Может, – медленно начала Эми, – нам стоит проверить. Чтобы убедиться, что это именно оно.

Мы кивнули, хотя я знала, и они явно знали, что другого листа бумаги в чехле не было.

Я развернула бумагу на полу. Эми придерживала один край, а я – другой. Лист был небольшим.

– Это не письмо, – сказал Аимару.

Да. Это был рисунок. Несколько загогулин черного, квадраты разных цветов – синий, красный и белый. Бумага промокла, но чернила не растеклись. Синие и красные квадраты, казалось, указывают стрелами на белые. В нижнем углу был красный герб – три листа имбиря, похожие на лопаты. И я подумала…

Мы вглядывались в бумагу.

– Похоже на… – сказал Аимару, прикусив губу.

Я вспомнила комнату леди Чийомэ, когда забралась на стену. И я смотрела на…

Эми хмыкнула.

– Это карта.

Да, это была карта. Конечно! Как только Эми сказала это, я поняла, что это похоже на карту, что я увидела у лорда Имагавы в утро, когда встретила леди Чийомэ.

– Но карта чего?

– Провинций вокруг столицы, – раздался голос сзади.

Я развернулась, прижав карту к груди.

Тоуми была опухшей от нехватки сна.

– Карта сражений, думаю.

– Я… – начала я, но не знала, что сказать.

– Мы нашли ее, – сказала Эми. – В снегу. Я показала Мурасаки, потому что мы не знали, что это.

Тоуми пожала плечами.

Я встала, так сделали и Аимару с Эми. Я прижимала бумагу к груди.

– Я…

Темные глаза Тоуми не смотрели на меня.

– Ки Сан заставил остальных чистить кухню, что они ненавидят. Я должна помогать вас. Но вы, похоже, уже справились.

– Да, – я задержала дыхание.

– Ты посвященная, – она смотрела на мой запятнанный пояс.

– О, – мне стало холодно, несмотря на тепло. – Да.

– Эх.

– Я… – я склонилась, чтобы она посмотрела мне в глаза. – Это потому, что я узнала, что такое куноичи. Думаю, это проверка.

– Ох, – она смотрела на меня, а я выпрямилась. – И что такое куноичи?

Эми за мной прошептала:

– Убийцы. Шпионки. Телохранители.

Глаза Тоуми расширились. И я не знала, было это из-за того, что мы открыли ей, или потому что мы рассказали ей это, проявив доверие.

– Убийцы? – сказала она почти с благоговением.

– И шпионки, – вздохнула я. Не вредить… – И телохранители.

Тоуми ухмыльнулась.

– Хотелось бы увидеть тебя, как телохранителя, Мышка.

Жар прилил к моему лицу, но я ответила ей:

– А я бы тебя – шпионкой!

Она фыркнула.

Эми почти радостно пропела:

– Тогда мне придется быть убийцей.

– Думаю, это метка Матсудаира, – сказал Аимару. Мы вздрогнули. – На карте.

Я отодвинула карту от груди. Печать была в углу, где были синие квадраты. И я снова вспомнила камешки на карте Чийомэ-сама.

– Да. Думаю, что синий это… Матсудаира. Уверена, красное – это Такеда, – я махнула на белые квадраты, что были на конце чего-то, похоже на длинный большой палец, но я теперь видела четко озеро Бива возле столицы. Отец говорил, что весной там красиво. – А это, должно быть, отряды Ода-самы.

Тоуми сглотнула. Даже она это понимала.

– И Матсудаира-сама хочет, чтобы Такеда – мы – помогли ему… напасть на лорда Оду?

Лорд Ода. Он обесчестил наших отцов. Я чуть не рассказала им. Чуть не спросила, знали ли они…

– Но я думала, что Матсудаира и Ода на одной стороне, – Эми уткнулась подбородком в мое плечо, заглядывая в карту. Бой белого с алым…

– Как и Такеда, – отметил Аимару.

Мы снова посмотрели на карту.

– Если… Матсудаира-сама пытается заставить Такеда-саму напасть на Ода-саму… Может, Такеда-сама поступит благородно и предупредит Ода-саму?

– Может, – фыркнула Тоуми.

Эми издала разочарованное хмыканье, бумага дрогнула в моих пальцах.

– Тогда зачем Масугу-сан остался тут на всю зиму, а не спешит в столицу?

– Не знаю, – сказала я. Это было странно.

Тоуми сморщила острый нос.

– Может, нам лучше не знать. Лорды. Знать их дела плохо.

Аимару пробормотал:

– Монахи всегда говорят: «Знание без понимания – как суп без приправы».

– Хотя я обошлась бы без приправы в супе этим вечером, – ответила Эми.

Мы согласились с ней.

– Отнесем это Масугу, – сказала Эми. Я свернула карту, и мы пошли на улицу, включая, к моему удивлению, Тоуми, которая была серьезна.

– Не хочу, чтобы вам досталась вся слава, – сказала она.

* * *

Представьте нацию, что воюет с собой.

Это не сложно во времена, когда амбиции, жадность и страх галопом бегают от сердца к сердцу, от дома к дому, от города к городу. Великие лорды играют в свои игры, словно они двигают камни в большой игре го, но вместо разлинованной доски они играют на самой земле, а вместо камешков они ставят, захватывают и жертвуют живыми людьми.

И женщинами. И детьми.

Мы безмолвно отдали карту Миэко, что приглядывала за спящим Масугу. Змейка. Она обещала, что сохранит карту и вернет ему.

Мы не говорили, пока шли в общежитие. Нечего было говорить.

Маи и Шино спали в комнате главной посвященной. Никто не собирался позволять кому-то спать там одной.

Тоуми и Эми рухнули на матрасы и почти сразу уснули. Я вскоре последовала их примеру, слишком уставшая, чтобы думать и тревожиться.

Мне ничего не снилось этой ночью. Совсем ничего.

終

Ждите продолжения – «Яркоглазая»!

Отрывок из второй книги «Яркоглазая»:

 Я должна была взять нож, что Миэко протягивала рукоятью ко мне.

Должна была. Но не могла.

– Рисуко, – прошептала Миэко, глядя мне в глаза. Остальные в Полной Луне тоже смотрели на меня.

Я посмотрела на свинью, что боролась в путах и визжала.

Мы были возле кухни и колодца. Свинья была растянута, ее ноги – привязаны к четырем тяжелым кольям, что мы с Эми и Тоуми вбили в мерзлую землю.

Мне мешала забрать длинный тонкий нож из руки Миэко-сан не истерика свиньи. Хотя от ее воплей сжимался мой желудок, я уже разделывала свиней на кухне – куриц, зайцев, даже козла.

Но это животное было в битой броне самурая и со шлемом на голове. И я могла думать лишь…

Долгой снежной зимой Миэко и остальные куноичи использовали броню, чтобы показать нам ее слабые места, показать, что даже защищенный воин был уязвим. Мы ударяли в подмышки, между пластин кинжалами, и это не казалось реальным, ведь броня была на соломенной кукле, похожей на тех, что мы ставили в рисовых полях отгонять птиц.

Но кричащая свинья не была куклой. Она напоминала человека. Самурая. И…

Я опустила голову и покачала головой.

– Не могу, – выдохнула я.

Миэко начала что-то говорить, но покачала головой и протянула нож Эми. Та хмурилась, но взяла его.

Я побежала.

* * *

Я все бежала: мимо общежития, мимо белой внешней стены, пока не врезалась в лейтенанта Масугу. Точнее, в его коня, Иназуму.

– Идешь лазать, Мурасаки? – лейтенант вел Иназуму за поводья.

Я взглянула на него и покачала головой.

– Я не видел тебя лазающей с… Давно, – его глаза были прищурены под шлемом.

Я моргнула.

– Вы уходите, Масугу-сан? – на Иназуме были мешки припасов, и Масугу был одет во всю броню, но не в обычную, сияющую и черную с четырьмя бриллиантами Такеды на груди, а в битой и коричневой с белым кругом Мочизуки – Полной Луны.

Он был одет как та свинья.

Я уже не слышала ее визг.

Лейтенант кивнул.

– Пора.

– Вы не дождетесь возвращения леди Чийомэ?

Он покачал головой.

– Она знала, что мне нужно уйти, как только путь на востоке станет чистым. Она не удивится.

Я обхватила себя руками.

– Я… Мы будем скучать, – Миэко-сан будет скучать сильнее всех, но я не решилась сказать это.

– До столицы я доберусь за месяц, доставлю… карту, что вы вернули мне, и вернусь. Это быстро, – он улыбнулся и похлопал меня по руке. Его конь нетерпеливо ржал. – И Иназума хочет побегать.

Я кивнула.

– А разве у тебя не урок? Ты не должна быть с остальными?

Мне стало не по себе, но я смотрела на него.

– Вы знали, что если вонзить острый меч под ваш шлем сзади, то кончик окажется под вашим черепом и разрежет спинной мозг?

Масугу застыл.

– Миэко-сенсей учит нас делать это. На свинье, одетой в броню.

– Это… эффективно.

– Я не могу.

– Нет, – вздохнул он. – Затем ты здесь, Мурасаки-сан. Не знаю всех причин, по которым Чийомэ-сама привела тебя в Полную Луну. Не знаю, почему здесь вы с Эми и Тоуми, но есть одно… – он сжал мое плечо. – Нужно выучить то, что вам дают Миэко и остальные.

Я взмолилась:

– Я не хочу быть убийцей.

– Нет, – он снова вздохнул. – Как и я. Но я воин Такеды. Это мой долг. Мы живем в опасное время. Если бы я не боролся, защищая провинции и наш народ, сколько людей погибло бы? – его печальная улыбка напомнила мне Миэко. – Ты – дева-самурай, Кано Мурасаки. Дочь воина. У тебя тоже есть долг.

Теперь я плакала.

– Я не с-самурай. Моя с-семья лишена чести, – Ото-сан ушел в замок Имагавы. Ушел к смерти. – Нельзя вредить.

– Но долг остался. Если я знаю хоть что-то о твоем отце – и его дочери – то не поверю, что долг заберет хоть одна сила на земле, – он снова сжал мое плечо и вытер слезы с моих щек пальцев в перчатке. – А пока что, Мурасаки, почему бы не оставить долг, ножи и самураев ненадолго? Лазай.

Я кивнула и улыбнулась ему, хотя не хотела этого.

– Спасибо, Масугу-сан. Возвращайтесь скорее.

– Как только смогу, Мурасаки-сан. Береги себя.

Лейтенант повел Иназуму к вратам, а я залезла на нижние ветки большой тсуги, что росла с восточной стороны от большого зала.

Я села на большой ветке и махала Масугу, когда он забрался на коня и поехал по дороге. И тут пришел призрак Фуюдори.

Не сам призрак. Хоть дух беловолосой девушки был в ярости, мы провели нужные ритуалы для нее. Ее тело сожгли, пепел закопали в ледяной земле за обителью. Мы оставляли в столовой миску риса и чашку сакэ. (Они были маленькими, но она и этого не заслужила.) Никто не произносил ее имени. И сорок девять дней прошло, ее дух уже ушел в другой мир.

Но, сидя на ветке и чувствуя, как ветер треплет мои волосы, я не могла не вспомнить, как сидела тут и смотрела, как она лезет ко мне. Желая убить.

Я глубоко вдохнула и постаралась не думать о ней.

Масугу-сана уже почти не было видно, он уходил за утес по дороге, что вела на запад к императорскому городу.

Я помахала снова, хотя он точно этого не видел.

На дереве было приятно. Ветер был приятным. Гора за долиной была все еще в снегу, но ниже была зеленой, живая зелень перемежалась вспышками серебра, где ручьи несли талый снег в долину.

Вершина утеса тоже была зеленой. Свежие побеги заменили мертвую траву. Белые полевые цветы усеивали долину.

Я осталась там до конца урока. Немного спокойствия.

– Ты будешь сидеть там весь день, Мышка-чан, или твой хвостик пойдет за нами на кухню делать ужин? – Тоуми выглянула из-за угла большого зала.

– Видно что-то интересное? – спросила Эми. Она тоже хмурилась, но она так делала всегда.

– Я махала на прощание лейтенанту.

– О, он ушел? – Эми нахмурилась сильнее.

Тоуми фыркнула.

– Хватит. Нам пришлось резать тупую свинью. Тебе ее разделывать.

Я побелела, а Эми сказала.

– Убивать проще. Так мы даже спасли животное.

– Знаю, – прошептала я.

– Так почему ты ее не убила, бака? – прорычала Тоуми.

– Я не смогла…

– Что? – девушки пошли ко мне.

Я закрыла глаза.

– Не могу не думать о том… чей дух живет в свинье.

– Ты… Что? – раскрыла рот Тоуми.

– Я не могла подумать, что… там может быть… Не знаю. Фуюдори. Отец.

– О, – сказала Эми.

Тоуми издала резкий смешок.

– Невероятно! Ты убивала куриц и зайцев. Ты будешь бояться раздавить отца, когда наступишь на муравьев?

Я снова побледнела.

– Я… теперь буду!

– Бака-яро! – Тоуми издала смешок и покачала головой. – Спускайся, Мышка. Будем резать твоего папу.

– Тоуми! – прошептала Эми.

Я вдохнула, пытаясь взять себя в руки, пытаясь найти снова тихое спокойствие, и посмотрела на бело-зеленый пейзаж.

Из-за края утеса, где исчез Масугу-сан, поднималась волна тумана. Волна вертикальных линий со стальными наконечниками. Копья. Десятки. На синих флагах был мон с листьями имбиря Матсудаиры.

– Эм, девчата? – они посмотрели на меня. Теперь кровь шумела в моих ушах. – Думаю, на нас напали.

Глоссарий

-чан – ребенок

-ко – окончание женского имени или клички

-сама – миледи или милорд

-сан – сэр или мадам

-семпай – старший ученик

Бака-яро – полный идиот

Дайкон – большой белый редис

Го – китайская игра в стратегию

Хай – да

Ханьяк – корейское название целебных трав

Хирагана – фонетическое обозначение иностранных слов или для усиления (как курсив)

Ичи – один

Джизо-босатсу – буддийский святой (бодхисатва) потерянных детей, часто изображается с пустым лицом и большими рукавами, которыми он защищает детей

Катакана – используется для написания почти всех слов

Катана – длинный изогнутый меч самурая

Кандзи – китайские иероглифы, больше трех тысяч, используются в японском письме

Кимчи – корейская квашеная капуста (часто острая)

Кицунэ – зловредный дух-лис с девятью хвостами

Ку или Кью – девять

Кумихо – корейский вариант кицунэ

Куноичи – «девять в одном», особые женщины

Мико – жрицы храма, девушки, что помогают на фестивалях и церемониях синто

Мизутаки – горячее блюдо из рыбы, курицы и другого мяса

Мочизуки – «полная луна», клан покойного мужа леди Чийомэ

Могуса – полынь; из нее делают пилюли, поджигают (этот край не у кожи) как возбуждающее средство, а еще так празднуют совершеннолетие детей на фестивале Нового года

Мон – знамя благородного дома (как герб в Европе)

Мукаши, мукаши – давным-давно (традиционное начало японских сказок)

Но – из, в

Ото-сан – отец Ока-сан – мама

Рисуко – Белка (имя девушки или кличка)

Сямисен – длинный пятиструнный иструмент, похожий на гитару или банджо

Сенсей – учитель

Синто – религия Японии, где верят в множество богов или духов (ками), что живут в разных частях природы; существует вместе с буддизмом

Шакухачи – длинная флейта из бамбука

Сёгун – военачальник императора

Шою – соевый соус

Татами – соломенный настил, покрывающий пол в Японии

Тории – врата или арка, что есть в храмах синто

Вакидзаси – короткий меч самурая, используется для защиты или ритуального самоубийства (харакири)

Вихайео – (корейское) Выпьем!

Ян – (кит.) мужская сила Инь – (кит.) – женская сила

Названия мест

Я перевел почти ве названия в книге, ведь для носителей японского языка они не звучат странно! Перевод мой, порой я выбирал не прямой перевод, а красивый вариант.

По факту город Мочизуки в Нагано (раньше – Шинано, провинция Темного письма). Он недалеко от Острова Междуречья (Каванакаджима), где было несколько важных битв для эпохи гражданских войн в Японии. Я не мог не поместить туда семью Мочизуки. Но само поселение выдумано мной.

Провинция Чистоты – Тотоми

Сосновый берег – Хамаматсу-ши, провинция Тотоми

Провинция Трех Рек – Микава

Провинция Быстрой реки – Суруга

Провинция Достоинства – Кай

Провинция Темного письма – Шинано

Полная Луна – Мочизуки, провинция Шинано

Междуречье – Каванакаджима, провинция Шинано

Дорога Великого восточного моря – Токкайдо

Провинция Поднятого хвоста – Овари