Текст книги "Рисуко (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Кудлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

6

Чай и сладости

Утром нас всех разбудил грохот. Казалось, это гром звучит вдали. Но Миэко и Кунико были уже на ногах до того, как я села и протерла глаза.

– Что это? – спросила я у Эми, что протирала глаза рядом со мной. – Сейчас ведь холодно для грома и молний? И на землетрясение не похоже…

Эми покачала головой и нахмурилась. Мы прислушивались, пока одевались. Моя одежда все еще немного сырой и слабо пахла горелым рисом и затхлостью.

Тишину сотряс еще один грохот. Я спала недалеко от кухни, я видела тусклый свет за дверью.

Мы начали сворачивать матрасы. Я хотела снова спросить, что это за шум, но тут раздался новый звук, объяснивший все. Резкий и высокий. Выстрел. И он раздался неподалеку.

Ноги похолодели, я выронила матрас.

Сражения дошли до нас.

Кунико появилась у входной двери, ее лицо было, как обычно, каменным. Она рявкнула на младшего Братишку:

– Охраняй задние врата, – а старшему сказала. – Идем со мной охранять леди, – они с Миэко переглянулись. И это означало: горничная и четверо детей будут обороняться сами.

Я заметила взгляд Эми, я разделяла панику, давящую из меня воздух. Даже Тоуми была бледной и потрясенной.

Еще несколько выстрелов, и низкий рокот – пушка.

Миэко повернулась к нам, она была в тонком одеянии и, казалось, собиралась позировать для рисунка, а не ожидала сражения.

– Аимару, уведи девочек на кухню. Я буду охранять дверь. Там вы должны быть в безопасности.

Мы поспешили к дверям.

– Аимару! – окликнула Миэко, ее голос выдавал больше эмоций, чем то было раньше. – Они – твоя ответственность, понимаешь?

Он резко, словно солдат, поклонился и повел нас на кухню.

Вдали раздался очередной рокот, он звучал дольше и выше, чем пушка. К нам мчались кони.

Аимару схватил изогнутый нож и полки у кастрюль, которые мы начистили в прошлую ночь. Край ножа был изломанным, но острие казалось убийственным. Он проверил оружие двум взмахами, а потом посмотрел на нас. И я поняла, что он напуган не меньше нас.

– Тут есть маленькая кладовая. Поместитесь втроем?

Я хотела возразить, но он перебил меня с внезапным нетерпением:

– Вас учили сражаться? – мы стояли и молчали. – Сможете сразиться с взрослым солдатом? – мы опустили плечи. Он открыл дверь и втолкнул нас внутрь.

– А он знает, как сражаться? – пробормотала Тоуми. Ее плечо прижалось к моему носу. Я не могла дышать.

Кладовая была крошечной. Полки были пустыми, и только паутина покачивалась над нами.

Эми прокряхтела и отвернула голову от волос Тоуми.

– Я была здесь, когда леди Чийомэ подобрала его на горе Хиэй. Его тренировали как воина-монаха.

Тоуми выглядела так, что могла укусить Эми, но громкий вопль со двора отвлек ее.

– Кто это?

Ответом был вопль:

– Убирайтесь отсюда! – и голос был похож на Кунико.

– Похоже, звук идет от главных врат, – прошептала я. Я слышала, как громко ржали наши лошади. А потом был взрыв звука: крики, звон стали о сталь, треск, от которого содрогнулась вся гостиница.

Я слышала, как кричал на заднем дворе Братишка:

– Подходите! Отличный день для смерти! – ответом было несколько злых голосов.

Из гостиницы сбежать не вышло бы.

И теперь я паниковала, оказавшись в тесной ловушке. Если бы я могла забраться на крышу, я бы прыгнула на соседнее здание… Я в отчаянии подняла голову.

Вверху сквозь соломенную крышу пробивался серебряный свет полумесяца. Я не успела опомниться, как оттолкнулась от плеча Тоуми к хрупким полкам.

– Эй! – рявкнула Тоуми.

– Мурасаки, – прошипела Эми, – спускайся!

– Я просто хочу посмотреть, – отозвалась я, чувствуя укол вины за то, что оставляю их. – Я сразу вернусь.

Я чувствовала, как в щели задувает холодный ветер, как шелестит крыша, чувствовала запах тысячи блюд, приготовленных на кухне. Я двинулась вверх, расширяя брешь между соломой и стеной.

Протиснувшись в дымоход, я услышала голос Аимару:

– Что ты делаешь?

– Ах, хочу посмотреть.

– Спускайся!

– Да, я… – я не хотела бросать его или Эми, это было нечестно. Но я не могла сидеть на месте. Я извивалась, поднимаясь по дымоходу.

Подняв голову, я увидела обгоревшую солому, закрывавшую дымоход от дождя. Как и все в гостинице, она была затхлой. Столбики были в саже, казалось, порыв ветра может сдуть крышу, как пепел от угасшего костра.

Но небо было голубым, серебряно-голубым, и я ощущала далекий запах моря, хотя основной была вонь дыма. Я поднималась и была так опьянена облегчением возможного побега, что чуть не упустила другой запах, от которого встали дыбом волоски на руках.

Порох. И близко.

Я выглянула из дыры в крыше, меня оглушила буря звуков. Выстрелы. Звон стали. Крики.

Я огляделась, пытаясь найти другую крышу, чтобы прыгнуть на нее. Но я видела только облака пыли, серебряные вспышки. Я пыталась найти кого-то из наших, но дымоход был далеко от двора. Я слышала младшего из Братишек, воющего, как разъяренный медведь, но я не могла видеть его из-за края крыши. Куда мне идти?

Вдруг мне в лицо полетела солома. Я не понимала, почему, ведь ветра не было, крышу не могло так сдуть.

Я не слышала выстрел, пока пуля не врезалась в покрытую сажей балку на расстоянии ладони от моего уха. Балка сломалась, крыша заскрипела, начала падать.

Я рухнула обратно в кладовую, я видела облегчение и тревогу на круглом лице Аимару.

– Ну? – прорычала Тоуми.

– Я… не смогла ничего увидеть, – прошептала я, пытаясь не дрожать.

Теперь шум был в коридоре. Старший Братишка сражался, наверное, как демон, чтобы защитить Чийомэ-сама.

Я с ужасом подумала о бедной Миэко, что осталась одна в столовой. Почему она не пошла на кухню с нами или не вышла с Кунико? Она жертвовала ради нас, делала это с тихим достоинством женщины-самурая, и отец всегда надеялся, что мы с сестрой станем такими. Я уже хотела позвать Миэко, чтобы она пряталась с нами, но услышала, как в столовую вошли двое мужчин.

Сквозь тонкую стенку за собой я услышала:

– Эй, Джуро, смотри, что мы нашли!

– Милашка из группы на перекрестке, что мы видели вчера. Эй, милашка. Поцелуешь солдата? – голос был похожим на того самурая, что остановил нас прошлым вечером.

Я услышала Миэко, а она говорила вежливо, как и всегда, несмотря на ситуацию:

– Прошу, господа, уходите. Я не хочу навредить вам.

Навредить?

Солдаты мрачно рассмеялись, мы услышали, как отбросили столы. Один отлетел в стену, к которой прижималась моя спина. Я чувствовала, как мы с Тоуми и Эми пытались подавить вскрики из-за Миэко, и было тесно, мы прижались друг к другу.

Из столовой донесся высокий визг, а потом вздох. И два стука, а потом стало тихо.

Всюду бушевало сражение. Вопли, крики, звон металла – было слишком много звуков, чтобы я поняла происходящее.

Новый звук ревел, как огромная волна, обрушивающаяся на берег, но вместо того, чтобы исчезнуть, звук несся к нам со стороны выстрела пушки.

Сотни бегущих лошадей.

Ото-сан рассказывал мне однажды – только раз – как видел нападение армии Такеда на остров Междуречья. Он сказал, что грохот их копыт был самым красивым и ужасным звуком, выше них были лишь звуки рождения нас с сестрой.

Звуки борьбы вокруг нас превратились в паникующие вопли, топот ног. Криков стало еще больше, а потом стук копыт прекратился.

Несколько долгих моментов стояла тишина, а потом Эми вскрикнула, когда дверь кладовой распахнулась, нас ослепил яркий свет. И мы – Эми, Тоуми и я – застыли, готовые бежать или отбиваться, если нужно.

Аимару стоял на пороге, лицо его было напряженным, как и наши.

– Доброе утро, – сказал он. Сзади показался Братишка, и он был мрачнее, чем обычно. Его лысая голова была с кровоточащим порезом.

– Тшш! – приказал он. – Мы не знаем, кто эти всадники, – он посмотрел на нас. – Где Миэко-сан?

Мы испуганно вдохнули – в облегчении мы забыли о бедной Миэко. Мы вырвались в столовую, чтобы помочь ей.

Миэко сидела на коленях, ее волосы свисали вокруг милого грустного лица. Она вытирала длинный тонкий меч платком цвета ржавчины. Перед ней лежали двое солдат в броне с гербом лорда Имагавы. Тот, что поменьше, был тем самураем, что приказал нам уйти с дороги. Оба были мертвы, их лица – искажены от шока.

Отмыв меч, Миэко спрятала его в маленькие плоские ножны. Левой рукой она собрала волосы в пучок, а правой спрятала ножны в складках одежды.

Она делала все четко, словно выполняла ритуал жрицы, готовящей богам подношения в виде чая и сладостей.

7

Ветер

Миэко встала и спокойно поклонилась нам.

Из-за занавески в конце зала мы услышали стон. Аимару бросился туда с кривым ножом в руке. С криком он отдернул занавеску, а там оказались старые хозяева гостиницы, скорчившиеся на полу комнатки.

После мига потрясенной тишины Аимару поклонился им.

– Прошу прощения, – сказал он, словно ошибся дверью.

Старики едва понимали, что он там был.

Мы вышли в коридор. Еще два солдата Имагавы лежали замертво, старший Братишка стоял над ними. Мы с Эми побежали к входной двери, чтобы посмотреть. Кто нас спас, но леди Чийомэ крикнула:

– Стойте, дурочки! Мы не знаем, кто эти всадники!

Мы пристыжено вернулись, обойдя гору мертвых солдат у лестницы.

Братишки шагали с мечами наготове. Дверь висела на одной петле, на стену коридора падал солнечный свет. Младший Братишка с окровавленной головой выглянул за дверь.

– Все хорошо! – крикнул он. – Это армия Такеды.

Я была поражена: нашими спасителями оказалась сила, что была кошмаром во время работы воином моего отца, и врагом его второго покровителя, когда он работал писцом. Во что я ввязалась?

Леди Чийомэ подгоняла нас, и мы пошли к выходу. Я была перепугана. Отец говорил, что кавалерия Такеды была ветром, бурей, что сметала все на своем пути. Тоуми прижалась к моей спине, или это я застыла на месте.

Когда мы все собрались, старший Братишка потянулся к двери, но она сорвалась с петли со скрипом и рухнула на пол.

Я издала вопль, но резко захлопнула рот, зубы клацнули.

В теплом свете нас встретила ужасная сцена нового утра. Перед конюшней три солдата Имагавы лежали на земли в крови. Среди них неподвижно лежала Кунико, ее окровавленная глефа была зажата в руке. В ее груди торчал меч. Миэко и Братишки побежали к ней.

Леди Чийомэ тихо выругалась.

На входе в гостиницу четверо всадников блестели на черных жеребцах. На спине каждого был красный герб со знаком из четырех бриллиантов. Такеда.

Первый самурай, с рогами на шлеме, спрыгнул с коня и решительно пошел к нам.

Аимару поднял нож, но Чийомэ-сама накричала на него:

– Опусти это, мальчик. Ты поранишься.

Самурай Такеда опустился на колени перед леди Чийомэ и низко поклонился.

– Чийомэ-сама, – сказал он с уважением, – большая честь видеть вас снова. Нас послали найти вас. Я не ожидал, что это будет так просто.

Женщина была польщена его уважением.

– Просто, лейтенант Масугу. Мне говорили, что армия Такеда оставит провинцию Чистоты отрядам лорда Матсудаиры, – она выгнула бровь. – А он, видимо, нападает с другой стороны.

Самурай снял шлем, открыв потное лицо с острыми чертами и морщинами. Он осмотрел всех нас.

– Имагава понял, видимо, что попал в челюсти, и теперь борется, – он указал на мертвых воинов. – Они напали на наш лагерь прошлой ночью. Мы отбились, и они побежали сюда, решив нажиться на своих деревнях, а не защищать провинцию.

Леди Чийомэ посмотрела на трупы с отвращением.

– Бандиты, – сказала она, и было ясно по ее тону, что в ее случае это ужасное оскорбление.

Она посмотрела в сторону конюшни. Миэко сидела, и голова Кунико была на ее коленях. Она не плакала, но ее лицо было белым. Братишка, что был крупнее, тряс головой, а леди Чийомэ издала звук, похожий и на фырканье, и на вздох.

Глядя туда, лейтенант Масугу раскрыл и закрыл рот.

– Бедняжка… Мне жаль, – он повернулся к Чийомэ. – Она… умерла с честью.

– Да.

Что Кунико там делала? Что делала с этой длинной глефой в руках? Сражалась. И погибла.

Масугу растерянно скривился и осмотрел нас – Аимару, Эми, Тоуми и меня, стоявших там в одежде для сна.

– Кто это? – спросил он с любопытством. – Новые жрицы храма?

– Конечно, Масугу, – сказала Чийомэ-сама. – Богов нужно почитать и в такие времена.

Я моргнула. Жрицы?

Чийомэ-сама хитро сказала:

– Лейтенант Масугу, позвольте представить вам юных дев-самураев: Таругу Тоуми, Ханичи Эми и Кано Мурасаки, – было неловко слышать свой статус и имя. Я вежливо, но скованно поклонилась. Остальные сделали то же самое.

– Кано?.. – Масугу смотрел на нас так, словно пытался вспомнить, где еще нас видел. А потом вскинул брови и присвистнул. – Вот так компания! – он указал на Аимару. – А он кто? Оживший наследник Го-Дайго?

Леди Чийомэ сдержанно улыбнулась.

– Нет, лишь мальчик, – она посмотрела на Миэко, что баюкала Кунико на своих коленях, пока Братишки стояли рядом, как статуи. – Но он пригодится.

Самурай Такеды почесал макушку и осмотрел нас.

– Чийомэ-сама, – сказал он. – Мы пришли с Горы, чтобы отвести вас и ваш, эм, груз в Мочизуки. Соблаговолите ли вы вывести вас из зоны сражений?

Леди Чийомэ окинула окрестности взглядом, скользнула им по гостинице, что выглядела еще хуже, чем вчера, по нам, не готовым к пути.

– Мы уйдем, как только я переоденусь и соберу вещи, – заявила она. И пошла в свою комнату. Миэко безмолвно шла за ней, а мы принялись готовиться к пути.

* * *

Как можно быстрее мы вернулись во двор. Отряд лейтенанта Масугу прошел туда, напоминая океан черных жеребцов. Все были с красным знаменем Такеды на спинах. Кони выдыхали пар в свете утреннего солнца.

Трупы солдат Имагавы собрали в углу двора.

Перед ними на деревянной платформе было тело Кунико, завернутое в грязную белую ткань.

Это было странно. Я едва ее знала, она мне даже не нравилась. Но я скорбела из-за ее смерти.

Леди Чийомэ стояла перед стариками-хозяевами гостиницы. Она передала женщине маленький тяжелый мешочек:

– Пусть будет сказана молитва для моей женщины, – она посмотрела на выбитую дверь и добавила. – Оставшееся пусть пойдет на восстановление этого места.

Старики пробормотали обещания и благодарности, поклонились до земли.

Леди Чийомэ развернулась и скользнула в паланкин. Лейтенант Масугу протянул руку Миэко, предлагая ей ехать с ним. Но она прошла, не взглянув на его жест. Подавив потрясение, Масугу повернулся и протянул руку мне.

8

Гора

Мы быстро двигались три дня, не говоря, пока солнце не скрывалось за горами. Первые два дня мы прошли большие группы солдат с меткой Такеды, они шли сражаться туда, откуда мы только ушли. На третий день мы могли быть единственными людьми в провинции Достоинства, во всей Японии. Никого вокруг не было. Деревни казались пустыми.

Каждую ночь солдаты устраивались на ночлег среди сухих рисовых полей, на их краю. Они готовили простой ужин, а Эми, Тоуми, Аимару и я помогали потом все убирать. Мужчины начинали говорить друг с другом, с Братишками. Они вежливо общались с леди Чийомэ, и даже порой шутили над Аимару и нами, девушками.

Никто не говорил с Миэко-сан, хотя лейтенант всегда знал, где она.

Путь на лошади истощал сильнее, чем я ожидала, хоть я и была лишь пассажиром.

Я удивленно обнаружила, что я, умеющая забраться на самое высокое здание или дерево без страха, чувствовала себя на лошади неуверенно. Каждый день Масугу-сан осторожно помогал мне забраться на коня, каждое утро я старалась не вырвать пучки волос из гривы бедного животного от страха. Мне казалось, что я еду верхом на землетрясении.

Радовало немного лишь то, что Тоуми ненавидела это больше меня.

К концу долгого третьего дня Масугу помог мне слезть с его коня, и я поблагодарила его, смутившись, что не могу слезть сама. Он улыбнулся и пожал плечами.

Леди Чийомэ выбралась из своего паланкина, ворча, как всегда делала.

От Братишек поднимался пар, но они не ворчали.

Солдаты устроились на ночлег на засохшем рисовом поле у ленивой реки.

Как и каждый вечер. Я посмотрела на юг, но видела там не родной дом, а туман.

Впервые я посмотрела на север. Вдали был высокий силуэт, поразивший меня: идеальный конус со снежной вершиной, как песочные горки, что мы с Усако делали, когда мама приводила нас на пляж. Как на бесконечных рисунках, что отец рисовал на краях использованной бумаги или в пыли.

Гора Фудзи.

– Гора, – восхищенно прошептала я.

– Да, – сказал позади меня Масугу. Он впервые заговорил со мной о чем-то еще, кроме просьб сидеть ровно и слезать. Мы стояли какое-то время и смотрели. Как за горой угасает солнце.

– Знаешь, что значит наше знамя – четыре бриллианта Такеды? – спросил Масугу.

Я покачала головой, глядя на гору, белая вершина стала розовой.

– Это девиз клана: «Будь быстрым, как ветер, тихим, как лес, беспощадным, как огонь, спокойным, как гора». Мои воины с копьями и подобные нам – ветер, сметающий врагов на пути. Пехота – лес, что окружает. Тяжелая артиллерия – огонь, поглощающий все преграды, что ставит нам на пути враг, – он рассказывал это как сказку на ночь.

– А гора? – спросила я.

– Гора – это сам Такеда Шинген. Как Фудзи-сан, – Масугу указал на гору, – он неподвижен, непревзойденный. Его нервы крепче любого меча, острый ум. Он может обойти любого генерала, – он говорил удивительно нежно.

Мы смотрели, как за горой вдали угасает свет, а я думала о том, как странно было проводить дни, едя перед этим незнакомцем, воином Такеды, не видя ничего, кроме его рук в перчатках. Мы не говорили. Но я впервые надеялась, что буду ехать с ним и завтра.

* * *

Этой ночью мы ели, сидя у костра, глядя, как искры улетают к звездам. Из еды был рис и маринованный редис, но на вкус это было лучше любой еды, что я ела.

Масугу долго говорил с леди Чийомэ, оба были серьезны. Миэко слушала их внимательно, но когда Масугу взглянул на нее, она отвела взгляд.

– Миэко-сан? – спросила я, когда солдат, разносивший еду, ушел на другую сторону от костра.

– Хмм? – она смотрела на ночное небо.

– Миэко-сан, почему солдаты не говорят с тобой? – я предположила. – Это из-за Кун…?

– Не используй ее имя.

– О, конечно, – мама учила, что имя умершего нельзя называть сорок девять дней, чтобы не вернуть дух из путешествия в другую жизнь. – Прости, Миэко-сан.

Он печально улыбнулась мне.

– Не нужно извиняться, Рисуко, – она нежно погладила мою щеку, и от этого я сильнее ощутила холод ночи. – И солдаты лейтенанта Масугу не говорили со мной и до этого раза, – она поднялась и пошла в палатку леди Чийомэ.

Она исчезла в тенях. Эми пришла вместо нее.

– Не пойму, она хорошая или пугающая.

– Все сразу, – вздохнула я, Эми кивнула. Мы повернулись к огню и начали греться.

Темнота сгущалась. Мы жались друг к другу.

* * *

Шел дождь, и следующие дни я провела с грубым покрывалом на голове, чтобы остаться сухой. Гостиницы и деревни встречали нас с уважением. Я вспомнила, как в нашей деревне люди посмеивались над солдатами лорда Имагавы. Во владениях лорда Такеды его подопечные пользовались уважением и… страхом.

Шли дни, мой страх угасал, и я начала говорить с лейтенантом Масугу в пути. Мы обсуждали пейзажи, книги, стихотворения, что Ото-сан давал мне читать. Я напевала любимые песни мамы. Он рассказывал о своих кузинах, кораблях, о том, как бегал за конем отца в детстве. Но чаще мы ехали во влажной тишине.

Туманным утром мы только начали ехать, но все еще были на окраине деревни, где ночевали. Погода держала запах дыма у земли. Любопытство пересилило мой страх.

– Масугу-сан?

Он закряхтел в ответ.

– Что за… Полная луна? – я понимала, что мы не идем к самой луне, хотя казалось, что если подняться на гору, мы дотянемся до неба. – Школа?

– Ты не знаешь?

– Нет, – теперь было жаль, что я заговорила.

– О, – он ненадолго замолчал. Я слышала, как он чешет подбородок. – Да. Школа Чийомэ-сама для мико. Туда вы идете, – он прочистил горло. – Мне очень жаль. Я думал, ты знаешь.

Я покачала головой.

– Ах! – сказал Масугу и кашлянул. – Да. Мы ведем вас в школу Полной луны. Это великая миссия леди Чийомэ после смерти ее мужа. Вас будут учить как помощницу в храме… и не только этому.

Я думала над этим.

– Но зачем ей ходить по стране среди сражений и воров, чтобы найти девочек для роли мико? Разве возле ее дома не хватает девочек?

– Видимо, нет, – пробормотал Масугу.

Мико?

Полная луна… Конечно, символ Чийомэ-сама, что был у всех, как и у меня.

Я какое-то время молчала, но мысли путались, я вспоминала разговоры с леди Чийомэ и ее слугами. Мне казалось, или меня купили из-за более важной цели, чем быть помощницей в местном храме? И этот путь – прочь от дома, среди опасных мест и снега – для того, чтобы меня (и Эми с Тоуми) обучили носить красно-белое одеяние, петь и танцевать на свадьбах и фестивалях, подносить лесным богам рис и чай?

Я спросила в ту ночь у Эми и Аимару об этом. Они были удивлены, но не новостью, а моей реакцией. Словно я спросила у лейтенанта то, что должна была знать.

Мико? Это было… странно. Но если она купила меня для этого, то это не самый худший вариант.