Текст книги "Дон Кавелли и мертвый кардинал"

Автор книги: Дэвид Конти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

VI

В ту ночь он спал мало, беспокойно ворочаясь с боку на бок.

Издалека донесся бой церковных часов – три часа ночи. Кавелли босиком вышел на кухню, повернул кран, подождал, пока из древней трубы потечет вода, наполнил стакан и выпил. Из открытого окна открывался вид на сад, который казался голубоватым в ночном лунном свете и выглядел почти сюрреалистично. Ему не давала покоя смерть Фонтана. Его не просто терзало ощущение утраты: хоть он и не мог ничего изменить, но, по крайней мере, хотел найти для случившегося какое-то разумное объяснение. Впрочем, возможно ли это объяснить? Конечно, кардинал раз или два заговаривал о том, что когда-нибудь посетит Святую землю, чтобы своими глазами увидеть места, где жил и проповедовал Иисус, но он всегда был человеком рассудительным. Это же совершенное безумие – приехать в незнакомую пустынную местность в одиночку и без воды. Все это совершенно на него не похоже. И для чего он надел в пустыне кардинальскую мантию? Мысли ходили по кругу, и Кавелли не мог ни за что зацепиться.

В половине шестого он не выдержал: сварил себе на старой газовой плите двойной эспрессо, натянул несколько поношенный спортивный костюм и вышел из дома. До ворот Святой Анны он дошел в обычном темпе. Говорят, что в последний раз в Ватикане бегом передвигались в 1809 году, когда церковное государство захватил Наполеон. Это, конечно, некоторое преувеличение, но именно что некоторое. Кавелли поприветствовал дежурного алебардиста швейцарской гвардии, который, с трудом подавив зевок, приветливо поздоровался в ответ.

Едва миновав ворота, он перешел на бег, стараясь, по совету своего спортивного врача, держать плечи расслабленными. В прошлом году он вынужден был к нему обратиться по поводу болей в спине. Со временем боли постепенно прекратились. Возможно потому, что он стал два раза в неделю заниматься рукопашным боем ринген[17]17
  Ринген относится к традиционным европейским боевым искусствам, включающим как рукопашный бой, так и техники, используемые в фехтовании.


[Закрыть] в маленьком подвальном клубе. Кавелли с удивлением открыл для себя этот требующий полной отдачи вид спорта, почти всегда превосходящий другие боевые искусства на турнирах по смешанным единоборствам. Впрочем, занятия ли послужили причиной исцеления или что другое – теперь было уже не понять.

Он пробежал с внешней стороны колоннад Бернини, мимо площади Святого Петра, куда в этот ранний час еще не пускали посетителей, по Виа делла Кончилиационе к Тибру, где привычно увеличил темп. Летом эта часть Рима казалась просто восхитительной. Уже рассвело, но улицы оставались тихими и пустынными.

Он продолжил свой бег мимо замка Святого Ангела, свернул налево, следуя изгибу реки и, наконец, перебрался по мосту Регины Маргариты к Пьяцца дель Пололо. Дальше Кавелли пересек площадь, поднялся по лестнице в парк Вилла Боргезе и двинулся к расположенному в низине ипподрому на Пьяцца ди Сиена. Здесь он сделал круг, максимально ускорившись, прежде чем отправиться в обратный путь неспешной трусцой. Обычно утренняя пробежка освобождала голову от дурных мыслей, но не сегодня…

VII

Дом Дуга Рирдена с видом на реку Потомак был, возможно, не самым большим и, конечно, не самым красивым особняком в Джорджтауне, но, вероятно, самым безопасным, что в наше время немаловажно. В шикарном жилом районе Вашингтона проживало много высокопоставленных членов правительства, которые уже в силу своей профессии нуждались в первоклассной защите. Дуг Рирден, однако, не работал на правительство. Теперь не работал.

Несколько десятилетий назад он организовал маленькую охранную компанию. Благодаря образовавшимся связям фирма быстро поднялась до самых высоких позиций в Мэриленде, что позволило ее основателю жить более роскошно, чем он когда-либо смел надеяться. Теперь его опыт в сфере безопасности пошел на пользу ему самому.

Каждое утро ровно в семь Рирден завтракал, облаченный в костюм с галстуком. То, что компанией уже почти шесть лет управлял его зять, а сам он теперь уже не так часто выходил из дома, не давало ему повода распускаться. Semper paratus![18]18
  Всегда готов! (лат.).


[Закрыть] Все еще. Он налил в чашку дымящийся кофе из серебряного кофейника в стиле ар-деко, сделал маленький глоток и потянулся за утренней газетой, но в следующее мгновение вдруг сердито бросил ее на полированный стол из красного дерева.

– Проклятая мексиканская дрянь! Это же просто черт знает что такое!!!

Нет! Не надо так! Он постарался успокоиться. Марселла трудолюбива, честна и, самое главное, богобоязненна. По этой причине он нанял ее более двадцати лет назад и едва ли когда-то серьезно пожалел об этом. Но все, что касается газет, просто не лезет в ее мексиканскую голову. Почему она не может понять, что газета газете рознь и что между ними существуют серьезные различия? Уже не в первый раз она приносит ему не «Вашингтон таймс», а эту коммунистическую подтирку, которая называет себя «Вашингтон пост»!

«Вашингтонская ПРАВДА» – вот такое название ей подходит куда больше, подумал Рирден с презрением. У этого отвратительного пропагандистского печатного издания нет никакой другой цели, кроме как изо дня в день втаптывать Америку в дерьмо. Конечно, Америка не идеальна, но какое государство в принципе можно назвать идеальным? Вот зачем всегда распространять информацию, порочащую родную страну, а не писать в первую очередь о ее успехах и достижениях?! Началось все еще с Уотергейта. Этому подонку Бобу Вудворду понадобилось вытащить все грязное белье на суд общественности и тем самым в конечном итоге закончить президентство Никсона. После этого никто больше не вспоминал о его многочисленных заслугах, а только о скандалах. В конце концов ему пришлось освободить кресло для неудачника Джеральда Форда – человека, который, как говорили, не мог одновременно ходить и жевать жвачку. Несомненные изменения к лучшему! Спасибо тебе, Боб!

Боб Вудворд занимал одну из первых строк в списке людей, которых Рирден презирал от всей души, а это был весьма длинный список. Вудворд! Ко всему прочему, этот парень еще и жил всего через две улицы от него. Когда Рирден изредка видел его вдали, он сразу же переходил на другую сторону дороги. Голливуд еще и фильм снять об этом предателе ухитрился! С Робертом Редфордом в роли Вудворда. Редфорд! Еще один друг коммунистов. С какой стати все эти люди ополчились против Америки – самой великой страны в мире?

God’s own country![19]19
  Божья земля (англ.).


[Закрыть] Смелые и набожные переселенцы создали свою страну буквально из ничего, и они же сделали ее самым могущественным государством всех времен. Даже сейчас Америка все еще самая сильная держава в мире, хотя вот уже несколько десятилетий она не переставая катится по наклонной, и это невозможно не замечать. Страна трещит по всем швам. В первую очередь это происходит из-за стремительного упадка христианских ценностей. Нынче христианство перешло к политике глухой обороны, и теперь многие едва ли не стыдятся публично заявить о своей религиозности.

Рирден знал наверняка, что исчезновение девиза: «In God we trust»[20]20
  «На Бога уповаем» (англ.) – официальный девиз США.


[Закрыть] с купюр и монет – всего лишь вопрос времени. Он искренне надеялся, что не доживет до этого. Все шансы на это у него были – доктор Купер в лучшем случае давал ему еще три месяца жизни. Около одного миллиона четырехсот тысяч сигарет «Мальборо», которые он выкурил за последние шестьдесят два года, не прошли бесследно для его легких, и теперь ему предъявили счет. Ну даже если и так! Он достойно прожил жизнь и оставил в ней след, которым можно гордиться. Он сделал для своей страны больше, чем любой другой человек из всех известных ему, исключая двоих. И теперь, даже если конец уже близок, его совесть чиста. Рирден закурил сигарету и кончиками пальцев потянулся к газете «Вашингтон пост».

VIII

Вернувшись в квартиру, Кавелли принял теплый душ. Повезло, надо заметить: в это время суток горячую воду редко подавали в здешние старые здания. Помывшись, он побрился и сварил себе еще один эспрессо. Затем он поспешно переоделся в костюм и снова вышел за пределы Ватикана, чтобы, вопреки обыкновению, купить свежие газеты.

Прошло уже три года с тех пор, как он вообще перестал их читать. Дело в том, что содержание газет, по сути, можно разделить на три части. Одна часть его огорчала, другая – злила, а третья – не интересовала. Конечно, иногда попадалось что-то, что не вписывалось ни в одну из этих трех категорий, но это случалось слишком редко для того, чтобы менять свои привычки.

Он давно уже не читал газет. Вначале он, как наркоман, испытывал ломку и жил с грызущим страхом упустить какие-то важные события, но через некоторое время все улеглось. С тех пор он стал смотреть на мир значительно спокойнее. Но сегодня решил сделать исключение. Возможно, получится узнать что-то новое об обстоятельствах смерти Фонтана. Он купил итальянскую газету «Стампа», а также «Оссерваторе Романо» – официальную газету Святого Престола, которая из первых рук получала информацию обо всем, что касалось Ватикана. А еще – «Нью-Йорк таймс», она, как и все американские СМИ, сообщала о деталях, которые опускали или воспроизводили в самой обобщенной форме большинство авторитетных европейских изданий, считающих, что их чувствительный читатель нуждается в защите.

Кавелли занял место в одном из уличных кафе и заказал трамедзино[21]21
  Итальянский треугольный сэндвич.


[Закрыть] с ветчиной. Тщательно перелистывая страницы, он просматривал все статьи об инциденте, но не нашел ничего такого, о чем бы не знал, за исключением подробной биографии кардинала, напечатанной в «Оссерваторе Романо». Газетчики излагали разные слухи, связанные с обстоятельствами смерти Фонтана, а некоторые знаменитости, которые его хорошо знали (или по крайней мере утверждали, что это так), описывали кардинала как неравнодушного и честного человека.

«Нью-Йорк таймс» утверждала, что Фонтана был самым первым вероятным претендентом на папский престол. Его смерть погрузила церковь в тяжелейший кризис со времени покушения на Иоанна Павла II. Кавелли сердито жевал свой трамедзино. «Нью-Йорк таймс» могла сколько угодно причислять себя к уважаемым во всем мире изданиям, но о том, что происходило в конклаве, она знала столько же, сколько и любой другой обыватель, который не принадлежал к собранию кардиналов: почти ничего.

IX

Дуг Рирден, стоял у окна и задумчиво смотрел на реку, покуривая сигарету. Перелистывая страницы газеты, он сначала пропустил этот заголовок, но потом все же обратил на него внимание: «Кардинал найден мертвым».

Он невольно глубоко вздохнул. Изображение кардинала Фонтана, очевидно, взяли из какого-то архива. Фотографии было лет пять, если не больше, но Рирден сразу узнал этого человека. Вглядываться в лица и навсегда запоминать их – часть его профессии. Он искренне сожалел о его смерти. Хороший человек, это сразу видно. Их встреча длилась не более десяти минут, а может, и меньше, но Рирден сразу же проникся к нему доверием. В кардинале чувствовалась святость, а своей открытостью он немного напоминал папу римского Иоанна XXIII.[22]22
  Иоанн XXIII – римский папа с 1958 по 1963 год. В условиях холодной войны проповедовал идею мира во всем мире.


[Закрыть] Великий папа, хотя Рирден больше ценил его преемника – Павла VI,[23]23
  Павел VI – римский папа с 1963 по 1978 год. Известен активной экуменистической деятельностью среди других христианских конфессий.


[Закрыть] который взял на себя неблагодарную задачу – определять направление церковной политики в чрезвычайно трудное время.

Он прикрыл глаза и прочитал молитву за умершего кардинала. Когда открыл их снова, то обратил внимание на сигарету между пальцами сложенных рук. Невольно ему вспомнилась старая шутка иезуитов.

Можно ли курить во время молитвы?

Нет! Но можно молиться во время курения.

Рирден издал короткий смешок, который тотчас перешел в яростный приступ кашля. Задыхаясь и ловя ртом воздух, он упал в кожаное кресло. Теперь приступы случались все чаще и продолжались все дольше. Очень немногие люди в курсе того, как у него обстоят дела со здоровьем. Несмотря на то что ему сейчас за семьдесят, он выглядит намного моложе своих лет и, казалось, находится в хорошей форме. Обычно он старался избегать того, чтобы кто-нибудь видел его в таком состоянии, как сейчас. Проклятый кашель! Наконец, вымотав его полностью, приступ ослабел.

Фонтана! Какая печальная новость. Однако… с другой стороны…

Рирден подумал, что пути Господни неисповедимы. Может, так будет даже лучше.

Он закурил еще одну сигарету и выпустил в воздух кольцо дыма. Интересно, сколько сигарет ему еще доведется выкурить. Хотелось бы надеяться, что много, но это, как все остальное, находилось исключительно в руках Божьих.

X

Фонтана похоронили через два дня на самом большом кладбище Рима – Кампо Верано, недалеко от церкви Сан-Лоренцо-фуори-ле-Мура. Именно здесь по традиции хоронили всех умерших кардиналов. Рядом с ними нашли последнее пристанище и другие выдающиеся личности, от Гарибальди[24]24
  Джузеппе Гарибальди (1807–1882) – итальянский революционер и политический деятель, один из лидеров национально-освободительного движения против иноземного господства и за объединение Италии.


[Закрыть] до Серджио Леоне.[25]25
  Серджио Леоне (1929–1989) – культовый итальянский кинорежиссер.


[Закрыть] О дате и времени начала церемонии Кавелли узнал из газет, личного приглашения он так и не получил. Конечно, у него нет официальной должности в Ватикане, но в то же время ни для кого не секрет, что он дружил с покойным кардиналом. Наверное, так проявлялись мелкие административные интриги. Ясные сигналы можно посылать, даже не совершая никаких действий. С годами Кавелли научился не обращать внимания на всю эту закулисную возню. Единственное, что имело значение, это то, что он смог почтить память старого друга.

Пришедших проводить Фонтана в последний путь оказалось так много, что кладбищенская часовня не могла всех вместить, поэтому решили провести церемонию прощания прямо у могилы. Многолюдная толпа поражала воображение. Кавелли подумал, что здесь собралось явно больше четырехсот человек.

Как он понял, явились все кардиналы курии, множество кардиналов из разных уголков Европы и даже представители клира из Северной и Южной Америки и Африки. Правда, среди них не нашлось ни одного кардинала из Азии. То ли потому, что места их служения располагались слишком далеко от Рима, то ли потому, что ряд азиатских священников из стран, где христиане преследовались государством, назначались кардиналами лишь in pectore.[26]26
  В сердце (итал.).


[Закрыть] Это означало, что только они сами и папа знали, что они – кардиналы. И лишь в том случае, если политическая обстановка в стране улучшалась, имя избранника становилось известно широкой общественности. Если папа умирал раньше, то это навсегда оставалось тайной.

Кавелли пожалел, что не пришел пораньше. Теперь ему пришлось довольствоваться местом в самом дальнем углу, и до него едва долетали слова надгробной речи декана Коллегии кардиналов,[27]27
  Декан Коллегии кардиналов – глава коллегиального совещательного органа при папе римском. В обязанности Коллегии кардиналов входит в том числе избрание нового папы на конклаве.


[Закрыть] чье усталое лицо, похожее на морду сенбернара, сегодня выглядело еще печальнее, чем обычно. Но сейчас размышления Кавелли были далеки от торжественных прощальных слов.

Что произошло с Эдуардо Фонтана? Что побудило его заехать в израильскую пустыню? Он мысленно возвращался к их последним беседам. Может быть, кардинал на что-то намекал, а он не придал этому значения? Кавелли не смог припомнить ничего подобного. Однако теперь он осознал, что в последние две недели Фонтана казался необыкновенно задумчивым и погруженным в себя. Совсем недавно кардинал навестил свою сестру в Соединенных Штатах. Может быть, там что-то произошло? Во всяком случае, обратно он вернулся осунувшимся и постаревшим. Он был таким же добрым и сердечным, как всегда, но утратил свойственное ему чувство юмора и выглядел рассеянным, как будто его мысли витали где-то далеко. Кавелли не стал ни о чем расспрашивать, потому что не хотел огорчать друга, и теперь очень сожалел об этой неуместной деликатности.

Мог ли он как-то предотвратить несчастье? Кавелли печально покачал головой. Теперь уже нет никакого смысла думать об этом. Он снова попытался сосредоточиться на речи декана Коллегии кардиналов, но безуспешно – слишком далеко, ветер доносил до него лишь рваные обрывки фраз.

Внезапно толпа пришла в движение. По-видимому, речь закончилась, и теперь все стали по очереди подходить к гробу, чтобы воздать кардиналу последние почести. Кавелли обратил внимание на миниатюрную девушку, чем-то напомнившую ему юную Джеральдину Чаплин.[28]28
  Джеральдина Чаплин – дочь Чарли Чаплина.


[Закрыть] Она простояла у могилы дольше, чем остальные скорбящие. Внезапно ему пришла в голову мысль, что, возможно, она знала усопшего. Может, у нее есть какое-то объяснение странному поведению Фонтана. Кавелли сомневался, стоит ли подойти и поговорить с ней. Но с чего он решил, что девушка что-то знает? Единственное, что у него оставалось, – это призрачная надежда. Скорее всего, следует просто посмеяться над собой и оставить эту затею. С другой стороны…

Дважды он почти решился подойти к ней, но в последний момент отказывался от бессмысленной и навязчивой идеи. Когда он, наконец, набрался мужества, оказалось уже слишком поздно. Он лишь заметил, как девушка повернулась и ушла, затерявшись в толпе. С большим трудом продвигаясь через море скорбящих людей, Кавелли попытался догнать ее, но в итоге лишь пару раз увидел, как она на долю секунды мелькнула в толпе и исчезла.

XI

Альберто Бонетти с трудом поднял грузное тело из кожаного кресла, стоящего перед письменным столом, и застегнул пуговицы сшитого на заказ двубортного пиджака. Он медленно подошел к вмурованному в стену сейфу и уставился на кодовый замок – диск со множеством цифр. Его холеные руки слегка дрожали, со лба скатилась капелька пота и побежала под правым стеклом старомодных роговых очков. Старинные напольные часы в античном стиле, стоявшие рядом с дверью, пробили один раз, обозначив четверть часа, и он осознал всю нелепость как ситуации, так и своего поведения. В конце концов, ведь он не похититель или взломщик. Это его собственный кабинет, его персональный сейф, и если он захочет открыть его прямо сейчас, то имеет на это полное право. Но вот то, что лежало в сейфе и не давало ему спать уже три ночи подряд, принадлежит не ему. Он получил точные инструкции, как следует этим распорядиться. Он уже тысячи раз получал точно такие же или подобные им распоряжения, и всегда за последние сорок четыре года выполнял их неукоснительно.

Но на этот раз…

На этот раз все иначе.

Бонетти сглотнул. Он нерешительно набрал нужную комбинацию цифр и открыл сейф. Внутри лежал тонкий белый конверт, запечатанный красной сургучной печатью. Вопрос в том, знает ли получатель о наличии печати? Даже если так, Бонетти может сказать, что конверт упал и печать повредилась. Доказать правду, так или иначе, невозможно. Он достал конверт и, не дыша, положил его на роскошный стол, затем осторожно сел в кожаное вращающееся кресло и осмотрел печать.

Если сделать все очень аккуратно…

По лбу снова побежала струйка пота и капнула на конверт. Бонетти вздрогнул. Нет, это безумие, невозможно даже помыслить о том, чтобы вскрыть письмо. Вот уже четыре поколения его нотариальная контора считается одной из самых надежных и престижных в Риме. Можно сказать, уже что-то вроде государственного учреждения. Его отец перевернулся бы в могиле, если бы увидел его сейчас.

Нотариус непроизвольно поправил аккуратно завязанный галстук. Любое, даже самое незначительное отступление от правил совершенно недопустимо. Даже несмотря на то, что он чуть не умирает от любопытства. Но нет – и конверт с его содержимым будет в целости и сохранности передан законному владельцу.

Баста!

Он решительно надавил на выпуклую кнопку селектора:

– Габриэлла, соедините меня с Ватиканом… С синьором Донато Кавелли.

XII

– Не по телефону, дорогой синьор, не по телефону…

Кавелли невольно улыбнулся, когда из телефонной трубки до него донесся умоляющий голос нотариуса. Он тут же представил, как его собеседник в ужасе потеет и хмурит брови.

В современной Италии существует два типа юристов. Одни – крайне неформальные люди, которые постоянно подчеркивают, насколько им чужды условности, которые они вынуждены соблюдать. Другие – чрезмерно педантичны, они знают, как превратить каждый незначительный административный акт в такую неуместно торжественную церемонию, что по сравнению с ней даже папская месса в соборе Святого Петра будет выглядеть как вечеринка хиппи.

Доктор Бонетти явно принадлежал к последним. Ни за какие деньги он не согласился бы даже намекнуть, какие обстоятельства заставили его позвонить. Его обязанность лишь донести до высокочтимого синьора Кавелли, что тому надо срочно подъехать в контору на Виа Кондотти. При личной встрече он сможет удовлетворить его любопытство. При этом он ни в коем случае не намерен скрывать, что считает скорейшее появление уважаемого синьора чрезвычайно целесообразным, а сегодняшнее время шестнадцать тридцать – необыкновенно благоприятным для встречи.

Кавелли возвел глаза к небу, но счел за лучшее вежливо согласиться.