Текст книги "Последнее Евангелие"

Автор книги: Дэвид Гиббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Она?! Андрасте?

Джек молчал, потом заговорил взволнованно, но очень тихо:

– Никому не удавалось найти место ее последней битвы. Римский историк Тацит сообщает, что в том сражении погибло сорок тысяч бриттов, но она выжила, умчалась куда-то и отравилась. Дион Кассий пишет, что оставшиеся в живых последователи Андрасте устроили ей пышные похороны. Неизвестно только где. Ученые веками ломали головы, в каком месте под Лондоном скрывается ее могила. Почему бы ей не здесь оказаться? Сам подумай. По-поему, идеальный выбор. Город, опустев, вернулся в то состояние, в котором пребывал до появления римлян. Снова стал священной рощей великой богине Андрасте.

– Ты не ответил на мой вопрос! – возмутился Костас.

– Все сходиться, – пробормотал Джек. – Ей было чуть больше десяти лет, когда Клавдий – в ту пору римский император – прибыл в Британию в 43 году вместе со своей победоносной армией. Она должна была предстать перед ним, когда ее племя подчинилось римлянам. Принцесса наверняка присягнула на верность императору, а вместе с этим, может быть, и выказала свое пренебрежение…

– Речь о королеве-воительнице Боудикке? – уточнил Костас.

– Да. Королеве, верховной жрице, которая каким-то образом была связана с сивиллами, – прошептал Джек. – Зачем-то Сивилла приказала Клавдию, уже в старости, посетить Боудикку, найти ее могилу…

– Джек, ты ошибся. Здесь есть римские артефакты, – прервал его рассуждения Костас. – Похоже, наша дамочка была одержима гладиаторами.

Костас подошел к подножию деревянной платформы и показал рукой вниз. Джек подбежал к нему и замер как вкопанный при виде пяти шлемов, выложенных в ряд чуть ниже платформы и обращенных лицом к скелету.

– Невероятно! – воскликнул Джек. – Но это не гладиаторские шлемы. Они принадлежали римским легионерам, судя по всему, военачальникам. Центурионам или командирам когорт. Судя по всему, повидали они немало… – Джек хотел было осторожно перевернуть лежавший под ногами шлем с глубокой вмятиной спереди, но тот оказался невероятно тяжелым и словно приклеился к деревянному брусу. Джек дернул сильнее. Шлем перевернулся. О Боже! От неожиданности Джек отскочил в сторону. – Черт возьми!

Он наклонился к другим шлемам. Из каждого злобно глядел пустыми глазницами белый череп. Некоторые были разбиты. Видимо, головы отделили от тел и положили в гробницу в качестве военных трофеев.

– Наверное, их собрали с поля битвы или, что более вероятно, это головы казненных военнопленных – высокопоставленных римских офицеров, – прошептал Джек, пытаясь привести мысли в порядок.

Последнее сражение королевы-воительницы. Он вспомнил слова Тацита и Диона Кассия. «Живые трофеи воины привезли вместе с ней, чтобы принести в жертву в самом священном месте и передать их в вечное подчинение королеве».

И вдруг Джек увидел огромные, бесформенные тени, медленно, с трудом выползающие из темноты гробницы, будто скульптурные кони афинского Парфенона. Только эти были настоящими! С почерневшей кожей, с развевающимися на оголенных черепах гривами, оскаленными зубами, они навсегда замерли в предсмертной агонии, когда им перерезали горло перед телом королевы. Ужасающая картина! Страшнее человеческих черепов в римских шлемах. Джек вновь почувствовал, что теряет землю под ногами. Ни он, ни Костас не принадлежали этому месту.

– Пора уходить, – шепнул Костас, не сводя глаз с похоронной колесницы. – Мне кажется, я уже слышу тот ужасный крик. Из бабушкиного рассказа. Может, здесь на самом деле живут привидения!

Отогнав наваждение, Джек заявил:

– Мы еще не отыскали то, за чем пришли. Здесь должно быть что-то еще!

Он опять подошел к похоронной колеснице и начал вновь осматривать скелет, щит и оружие. Костас достал компас и направил его на дроги.

– Ого, они расположены строго на север! Стрелка указывает к арене амфитеатра.

– А вдруг римляне специально построили амфитеатр на священном месте? Они ведь знали, что здесь роща Андрасте, – так же тихо проговорил Костас. – Может, таким образом Рим решил продемонстрировать власть над местными жителями после восстания?

– Может. А местные жители решили, что роща – идеальное место для сохранения запретного культа. Прямо под носом врага!

– Ты обратил внимание на колесную ось? – спросил Костас. – Она проходит вдоль лопаток скелета. А жердь, направленная на север, идет вдоль тела. Получается крест…

Джек почти не слушал его, продолжая рассуждать вслух:

– В похоронных колесницах железного века поперечная ось обычно размещалась под ногами. Ну конечно! – Джек чуть не подпрыгнул от радости. – Как мы сразу не догадались?! Он положил его прямо посередине щита!

– Кто? Кого?

Джек протянул руку к металлическому цилиндру на щите.

– Тот, кто был здесь до нас. – Потом вдруг замер и резко отдернул руку.

– Ты меня удивляешь! – воскликнул Костас. – Вряд ли найдется еще один археолог, который боится брать артефакты с могил!

– Я не могу нарушить ее покой.

– Согласен. И я не хочу, чтобы эта дамочка восстала из мертвых! Здесь и спрятаться-то негде и некуда бежать. – Костас замолчал. – Но если ты утверждаешь, что изначально цилиндр не принадлежал могиле, я готов рискнуть. – С этими словами Костас схватил цилиндр и тут же передал его Джеку. – Вот и все. Проклятие снято.

Джек взял цилиндр и, осторожно поворачивая его в руках, рассмотрел со всех сторон. С крышки свободно свисала цепочка. Цилиндр был сделан из листовой бронзы, плотно сжатой на стыке. Один конец закрыт бронзовым диском, а по кругу – красная эмаль. Замысловатая гравировка покрывала всю поверхность. Джек пригляделся. Волк! Мифическое существо будто бы обвивало цилиндр, чуть ли не касаясь мордой хвоста.

– Британская работа. Однозначно. Подобные бронзовые цилиндры находили в йоркширских могилах, где похоронены древние воины. А волк – еще один символ иценов, племени Боудикки, наряду с конем.

– Крышка цела? – спросил Костас.

– Бронза сильно окислилась, – ответил Джек, рассматривая цилиндр с другого конца. – Эта сторона закрыта не так, как основание. Стык замазан смолой, потрескавшейся от времени. – Джек аккуратно надавил пальцем на корочку вздутого нароста и резко отдернул руку, когда она отпала. – Слава Богу, наши лаборанты не видят, что я делаю! – Он наклонил цилиндр так, чтобы и ему, и Костасу было хорошо видно поверхность крышки. По краю остались следы красной эмали от такого же украшения, как на основании. Казалось, что эмаль довольно грубо соскребли, и на бронзе красовалась еще одна гравировка. Правда, довольно угловатая, по сравнению с витиеватым изображением волка, словно кто-то второпях создал этот узор… Джек вдруг замер от удивления.

«Это же имя!»

– Ура! – воскликнул Костас.

Крупными неровными буквами по кругу было написано одно слово, а под ним второе, как на монете.

CLAVDIVS DEDIT

– «Клавдий дал это», – перевел Джек. – Клавдий действительно побывал здесь! Он положил цилиндр на могилу Боудикки! – С почтением Джек поднял цилиндр вверх, переводя взгляд с имени на крышку, даже боясь предположить, что может оказаться внутри.

– Откуда у Клавдия мог взяться британский бронзовый цилиндр? – спросил Костас.

– Возможно, он приобрел его во время первого посещения Британии, – предположил Джек. – Или Боудикка сама ему подарила, а Клавдий позже воспользовался этим цилиндром, чтобы спрятать самый драгоценный для него манускрипт. Тот, который мы ищем. Британский цилиндр не так привлекал внимание, как каменные египетские сосуды из его библиотеки в Геркулануме.

– Такой бронзовый цилиндр мог бы войти в небольшой каменный сосуд наподобие тех, которые мы нашли в Риме, – прошептал Костас. – Здесь много подобного валяется.

– Если так, то это означает только одно – кто-то побывал здесь после Клавдия и открыл сосуд.

– А мы-то собирается его открывать? – спросил Костас.

Джек тяжело вздохнул:

– Ну, вообще-то условия далеко не лабораторные.

– Где-то я уже это слышал!

Джек оглянулся на густую глинистую жижу, из которой они вынырнули, чтобы попасть в гробницу. Поверхность коричневой воды слегка дрожала в свете фонарей.

– По-моему, изолирующий слой на крышке изрядно повредился со временем. Боюсь, если взять цилиндр с собой, вода может разрушить то, что внутри. А рисковать и возвращаться сюда с водонепроницаемым контейнером не хочется. Бомба может взорваться!

– В любую секунду, – добавил Костас, гладя на вертикальный стабилизатор бомбы, поднимающийся над поверхностью воды. – Ладно, давай откроем!

Джек лишь кивнул в ответ и положил ладонь на крышку. Потом закрыл глаза и одними губами прошептал молитву. Все, к чему они стремились так долго, теперь зависело от этого мгновения. Джек открыл глаза и повернул крышку. Она легко поддалась. Слишком уж легко! Джек поднес фонарик к цилиндру и заглянул внутрь.

Пусто!

Глава 17

Ранним утром следующего дня Джек сидел в нефе лондонского собора Святого Павла под огромным куполом напротив высокого алтаря. Кафедральный собор открылся всего несколько минут назад, и народу пока не было. Все равно Джек выбрал ряд вдали от центрального прохода, чтобы никто не подслушивал. Он взглянул на часы. Костас должен прийти через пять минут. Договорились на девять. А Джереми обещал появится сразу же после возвращения из Оксфорда.

Джек с Костасом ночевали в институтской квартире с видом на Темзу. Джек часто останавливался в ней в перерывах между проектами, когда нужно было покопаться в лондонских библиотеках или музеях. После эйфории от обнаружения древней гробницы, а потом и цилиндра, правда, пустого, не осталось сил на разговоры и даже на то, чтобы в полной мере ощутить разочарование. Откинувшись назад, Джек потянулся и закрыл глаза. Он чувствовал себя опустошенным после вчерашнего необыкновенного приключения. Даже чашка утреннего кофе не привела в норму. Похоже, рухнул весь план. Непонятно, куда двигаться дальше. Может быть, стоит оглянуться назад, на то, что уже обнаружено, и успокоиться? Вдруг найденные артефакты всего лишь предметы прошлого, а не подсказки к чему-то большему?

Джек открыл глаза и замер, наслаждаясь великолепием свода над головой, так похожего на свод ватиканского собора Святого Петра и на свод римского Пантеона, построенного почти на пятьсот лет раньше. И все же Джеку казалось, будто он смотрит не на копию и даже не на продолжение шедевров, а на уникальное, гениальное творение архитектора сэра Кристофера Рена. Внутренний свод располагался ниже яйцеобразного внешнего. Благодаря такой конструкции снаружи собор выглядел выше, но это нисколько не портило его красоты. Джек прищурился. Как всегда, в лучших творениях человека внешний вид на самом деле не соответствовал тому, чем казался на первый взгляд.

– Доброе утро, Джек! – крикнул Костас, пробираясь по ряду от центрального прохода.

Археолог озадаченно посмотрел на друга. Тот надел одну из рыбацких фуфаек Джека, которые хранились в квартире ММУ. Фуфайка оказалась узкой в плечах и на два размера длиннее. Костас закатал рукава, оголив накачанные руки. Он был бледен. Кожа вокруг носа покраснела. Глаза слезились.

– Только не надо ничего говорить! – с ходу заявил Костас, плюхнувшись рядом с Джеком. Выглядел он неважно. – В аптеке от насморка ничего не нашлось! Что-то я совсем расклеился. – Костас шмыгнул носом, роясь в карманах в поисках платка. – Не представляю, как вы дышите таким влажным воздухом! И холодно ведь. Жуть! – Он громко чихнул и застонал.

– Полагаю, расчистка в Сити идет полным ходом, – сказал Джек.

– Ага, сейчас убираю барьеры. Ликвидационная группа провела раскопки через мощеную дорожку во дворе Гилдхолла, вытащили бомбу, а ночью ее вывезли за город для контролируемого взрыва. Так громыхнуло! Круто! Я, кстати, проследил, чтобы ребята зашли с востока и ничего не повредили в гробнице.

– А я только что разговаривал с друзьями из лондонской археологической службы, – сказал Джек, поигрывая мобильным телефоном. – представляешь, какой шанс у них появился! Нужно только закрыть место защитной пленкой, чтобы поддерживать в гробнице атмосферные условия, иначе все содержимое разрушится. Привлечены лучшие специалисты. На проведение полномасштабных раскопок уйдут месяцы, но дело того стоит. Думаю, гробницу оставят на месте, а музей возведут под землей. Вход сделают из амфитеатра.

– Да, им не хотелось бы тревожить ее… – Костас шмыгнул носом.

– Тебя что, пропустили на место работ ликвидационной группы?! – удивился Джек.

– Начальник группы водолазов оказался моим давним приятелем. Сапер инженерных войск и преподаватель школы аквалангистов при министерстве обороны. Познакомились дав года назад, когда я проходил курс «Обезвреживание взрывчатых орудий и мин». Я сказал ему, что второй взрыватель бомбы слишком проржавел, чтобы вскрыть его сразу же. Надо вначале нейтрализовать его химикатами. Правда, мне не разрешили помочь. Сам знаешь, все эти условности, правила техники безопасности. – Костас громко чихнул. – Беда с этой страной! Законы слишком строги.

– А ты бы хотел, чтобы все события происходили в Италии, да?

Глаза Костаса заблестели.

– Кстати говоря, когда мы вернемся к кораблю святого Павла? Неделька-другая на Средиземном море спасла бы меня! Может, и простуда прошла бы…

– «Сиквест II» все еще на том же месте. Самолет «эмбраер» в полной боевой готовности, – ответил Джек. – Я недавно разговаривал с Морисом по поводу освещения в прессе сенсационной археологической находки – древнейшей библиотеке в Геркулануме. Пока Джереми не раздобыл для нас ничего новенького, я даже и не знаю, что могло бы вывести нас на след Клавдия. Хотя стоит ли расстраиваться? Мы уже внесли значительный вклад в историю благодаря удивительным открытиям в Риме и здесь, в Лондоне. Возможно, местонахождение манускрипта так и останется одной из величайших тайн всех времен и народов. – Джек, тяжело вздохнув, вновь поднял взгляд к своду. – Не в моем духе. Но тупик так тупик. Ничего не поделаешь!

Костас кивнул на ноутбук на коленях Джека.

– Просматривал фотографии геркуланумской библиотеки, сделанные Марией? – спросил Костас, ткнув мокрым платком в экран с пиктограммами. Джек выжидающе посмотрел на друга. – Ой, не люблю я это выражение лица!

– Да, сижу вот, выбираю фото для журналистов, и вдруг как будто осенило! – сказал Джек. – Папирус, который я нашел в Геркулануме на столе под чистыми листами, «Historia Britannorum. Narcissus Fecit». – Джек щелкнул курсором по пиктограмме, и на экране появилась страница древнего документа. – Слава Богу, Мария сделала много фотографий!

Костас громко высморкался.

– Я так и знал, ты что-нибудь откопаешь!

– Вначале эта страница ускользнула от моего внимания. Я думал, что это скорее всего трактат о военной стратегии. Что еще мог написать Клавдий, кабинетный военачальник, чтобы доказать, что сведущ в военном деле и достоин отца с братом? Ну, возможно, добавил еще что-нибудь о подготовке к вторжению в Британию, о планировании военных действий вместе с командующим легиона. Но потом я мысленно вернулся в ту комнату в Геркулануме. Нам теперь известно, что перед извержением Везувия Плиний Старший часто навещал его. Плиний см военный историк, опытный вояка – но он консультировался с Клавдием, бывал у него, и что действительно захватило его в последние годы, так это «Естественная история», над которой он усердно трудился, пытаясь собрать воедино разрозненные факты.

– Например, об Иудее, как на этой странице? Ты имеешь в виду заметки на полях? – спросил Костас.

– Точно! По-видимому, Плинию так нравилось общество Клавдия благодаря разговорам о Британии. Но не в плане военной кампании, а именно из-за того, что император мог рассказать о естествознании, географии, населении, о чем-то необычном, уникальном. Я прямо вижу, как Плиний уговаривал Клавдия. Вот они сидят вместе в той самой комнате. Плиний неустанно задает вопросы, уводящие в сторону от военного триумфа и стратегии к разным мелочам, которые удивили императора во время путешествия в Британию. А старый хитрец Нарцисс тщательно записывает каждое слово Клавдия. Император все прекрасно помнил, он ведь бывал в Британии не один раз, а дважды. Второй раз он приехал туда тайно в старости, специально чтобы посетить гробницу незадолго до извержения. Завоевание Британии – величайшее достижение Клавдия. По-моему, вполне логично, что он с удовольствием рассказывал Плинию все, что знал о стране, играя в старого военачальника, с гордостью вспоминающего о своих доблестях во имя Рима и чести императорской семьи.

– И что дальше? – спросил Костас, громко чихнув.

– Я прочитал весь текст, сохранившийся на этой странице со стола. «История Британии» Клавдия. Здесь своего рода предисловие, вводная глава, обозначающая, что к чему. – Джек показал на ровный почерк на экране. – Написано на простом латинском и очень четко. За что Нарциссу отдельное спасибо. Речь идет о религии и ритуалах. Как раз то, чем увлекался Плиний.

– Как раз то, что нужно нам! – гнусаво добавил Костас. – Помнишь вчерашний разговор о железном веке, Боудикке и Андрасте? Далеко не все там ясно и понятно, полно белых пятен.

Джек кивнул:

– Начало страницы особенно удивило меня. Это конец описания огромного каменного круга, увиденного Клавдием.

– Каменный круг? Стоунхендж, что ли?

– Император утверждает, что камни было поставлены бриттами в честь племени гигантов, которые пришли с востока в поисках убежища от наводнения, – продолжал Джек. – Каждый камень олицетворяет короля-жреца и королеву-жрицу, которые впоследствии правили островом.

– Великое переселение! – воскликнул Костас. Жрецы Атлантиды. Похоже, Клавдий даром времени не терял!

– Гиганты принесли с собой богиню-матерь, которую позже стали почитать и в Британии, – перевел Джек. – Потомками этих королей-жрецов и королев-жриц стали друиды. Ptaesidium posthac inpositum victis excisisque luci saevis superstitionibus sacri: nam cruore captive adolere aras et hominum fibris consulere deos fas haberant, – прочитал по-латыни Джек, а затем перевел: – Те, кто считал своей священной обязанностью покрывать алтари кровью жертв. Я собственнолично видел их в каменном круге, месте, которое они именуют druidaeque circum – кругом друидов.

– В последнее время мы слишком часто сталкиваемся с приношением в жертву людей! То тольтеки, то карфагеняне. А теперь еще и древние бритты! – пробурчал Костас.

– Первые собиратели древностей, современники сэра Кристофера Рена, действительно считали Стоунхендж кругом друидов. И, получается, были совершенно правы! – сказал Джек. – Невероятно! Вот решающий аргумент. Послушай! «Из благородных семей бриттов выбирали верховную жрицу. Я встречался с одной избранницей, девочкой, которую все называли Андрасте. На самом деле ее имя Боудикка – принцесса племени иценов. Девочку привели ко мне как рабыню. Но я освободил ее. Так велела Сивилла. Кумская Сивилла сказала мне, что верховная жрица друидов и есть тринадцатая сивилла, пророчица всех племен Британии».

– Подожди-ка, – прервал Джека Костас.

– Это все. Конец страницы.

– Ты сказал, что Боудикка – наша Боудикка, королева-воительница – была верховной жрицей?! Она еще и главный друид?!

– Это не я сказал, а Клавдий.

– И к тому же одна из сивилл?..

– Похоже на то. По-моему, Клавдий не мог ошибаться. Нам ведь доподлинно известно, что он часто наведывался в пещеру Кумской Сивиллы.

– Еще бы! Сивилла снабжала его наркотой!

– Есть в этом что-то необычное… То, о чем люди всегда догадывались, но не могли доказать, – прошептал Джек, переставляя ноутбук на скамью рядом с собой. – Давай отмотаем пленку назад. Начнем с самого начала. Итак, Клавдий получает документ от жителя Галилеи, назареянина.

– Мы же понимаем, о ком идет речь, Джек!

– Неужели?! В то время на берегу Галилейского моря было полным-полно потенциальных мессий. Иоанн Креститель, например. Давай не будем торопиться в выводами.

– Хорошо, прошу вас, продолжайте, глубокоуважаемый «адвокат дьявола».

– Не будем приплетать сюда еще и дьявола. У нас и так достаточно неприятностей. – Джек выдержал многозначительную паузу. – Стариком Клавдий совершает тайную поездку в Британию, а именно в Лондон. У него с собой манускрипт. По всей видимости, везет он его в металлическом контейнере, полученном во время первого посещения Британии, возможно, от принцессы племени иценов.

Джек нежно погладил сумку. Костас посмотрел вначале на сумку, потом с укором на Джека и сказал без намека на шутку:

– Это называется мародерством. И по-моему, у тебя оно входит в привычку.

– Всего лишь мера предосторожности. А если бы взорвалась бомба? У нас должно было остаться доказательство того, что мы видели гробницу.

– Не надо ничего объяснять, Джек.

– Ладно, проехали. Итак, Клавдий прячет клад. Но, как и требуют правила игры, оставляет подсказку. Я бы даже сказал: серию подсказок. Некоторые, кстати, сделаны его другом Плинием.

– По-моему, Клавдий рассчитывал от души повеселиться над нами! – заявил, шмыгая носом, Костас.

– Ага, он был просто помешан на загадках. Всю жизнь советовался с Сивиллой. А там все эти бесконечные пророчества на дубовых листьях. Предсказательница из него веревки вила. Естественно, Клавдий превратился в криптолога, заядлого кроссвордиста! Ди и как же спрятать клад и не оставить карты или подсказки? – продолжал Джек. – Когда прячешь что-то, всегда стараешься выбрать какое-нибудь оригинальное местечко, но такое, чтобы ищущий потом смог все же отыскать его. Если оставить подсказки, создается ощущение, что можешь контролировать процесс поиска, что о тебе всегда будут помнить.

– Значит, Клавдий приезжает в Британию, находит могилу Боудикки. Что дальше? – спросил Костас. – Закон гласит: «Прятать нужно в самых неожиданных местах». А-а-апчхи! Слово Мессии в мертвых руках языческой жрицы. Логично!

– Это одна из нитей нашей истории, – согласился Джек. – Клавдий и мотивы, движущие им. Но есть и другая нить, от которой я в полном восторге! Женщины.

– Катя, Мария, Элизабет? Ох, Джек, осторожнее. Как бы эти нити не опутали тебя!

– Я говорю о женщинах из прошлого. Далекого прошлого…

– Богиня-мать?

– Если культ, о котором пишет Клавдий, существовал со времен неолита, есть все основания полагать, что в то время был актуален культ богини-матери, – сказал Джек. – Magna Mater – Великая Мать, Веста в древнегреческом и римском пантеонах, чей храм мы обнаружили в Риме. Встречается она и среди кельтских богов. Но по-моему, важнее заострить внимание не на самих богах, а на первых приверженцах религии – жрицах и предсказательницах.

– На сивиллах? – уточнил Костас.

– Похоже, все начинает складываться в целостную картину, – прошептал Джек. – Сколько веков до нас пытались донести эту истину! Пророчества Сивиллы у Вергилия, «Судный день». Только сейчас мы обнаружили дополнительный компонент, который сделал историю правдоподобной, осуществил перевес в сторону реальности…

– Продолжай, я слушаю.

– Все дело в зарождении христианства. – Джек почувствовал, как его затрясло от волнения, от осознания того, куда ведут его мысли. – Точнее, в роли женщин.

– О чем ты?

– Что первое пришло тебе на ум, когда я это сказал? Ну… Самая первая мысль?

– Дева Мария.

– Культ Девы Марии скорее всего основан на языческом почитании богини-матери, – сказал Джек. – Но если вспомнить первых последователей Христа, первых верующих, кем они были? – С этими словами он вытащил из сумки книгу в красном переплете. – Помнишь, я говорил, насколько расплывчаты первые письменные упоминания о христианстве и что до наших дней не сохранилось почти ничего, кроме Евангелия? Одно из немногих исключений – работы Плиния. Не нашего старого приятеля Плиния Старшего, а его племянника – Плиния Младшего.

– Который описал извержение Везувия? – медленно спросил Костас. – И что-то там о весталках?

– Да. О Везувии упоминается в письме историку Тациту, написанном спустя двадцать пять лет после извержения. Существует еще одно письмо Плиния Младшего, написанное незадолго до его смерти в 113 году. К тому времени он уже стал римским правителем Понта и Вифинии – территории современной Турции на черноморском побережье. Он пишет императору Траяну о деятельности христиан во вверенной ему провинции. Плиний не был большим поклонником христианства, он просто следовал официальной государственной политике. Что началось во времена Клавдия как тайный культ, еще одна малопонятная загадочная религия с Востока, через пятьдесят лет стало вызывать реальные опасения у императоров. В отличие от других значимых восточных культов, почитания Митры или Исиды, христианство приобрело политическое звучание. Именно поэтому христиане вышли в лидеры. Дальновидные римляне заметили, что церковь становится силой, ведущей к расколу, особенно когда христианство расположило к себе рабов – низший, но довольно широкий слой римского общества. После восстания Спартака римляне опасались второго подобного бунта. Их также настораживал фанатизм христиан, готовность умереть за свои убеждения. Такого не было ни в одном другом культе. И кое-что еще пугало римлян.

– Все римляне, которые ты назвал, – мужчины, – сказал Костас, вытирая нос платком. – Но до этого речь шла о роли женщин.

Кивнув, Джек открыл книгу.

– Так… Вот письмо Плиния Младшего императору Траяну. Плиний просит совета о том, как преследовать христиан, потому что никогда не делал этого прежде. Плиний называет христианство вырождающимся культом, достигшим только на данном этапе небывалого влияния. Он рассказывает Траяну, что нераскаявшихся христиан казнит, а тех, кто преподносит в жертву вино и ладан к статуе императора – бога живого, – великодушно щадит. Но потом. Только послушай. Для того чтобы узнать правду о политической деятельности христиан, Плиний приказывает прибегнуть к пыткам «duabus ancillis, quae ministrae dicebantur». Оба слова – ancillis и ministrae – означают женщин-служительниц. Ministra часто приравнивают по значению к греческому diakonos.

– Диаконисы… – задумчиво прошептал, сбившись с толку, Костас. – Жрицы?

– Вот чего или, вернее, кого боялись римляне! – воскликнул Джек. – Поэтому они так испугались бриттов и Боудикку в частности. Она поражала их воображение, будоражила фантазию и пугала. Женщинам принадлежала истинная закулисная власть Рима. Вспомни хотя бы жену императора Августа Ливию или жен-интриганок Клавдия. Но внешне вся система принадлежала мужчинам. Cursus honorum, «путь чести» – последовательность военных и политических магистратур, через которые проходила карьера древнеримских политиков сенаторского ранга. Его могли пройти только настоящие мужчины. Плиний Младший, его дядя, например. Они бы никогда не признали власть женщины! Словно образ дикой варварки, королевы-воительницы, сама идея о новом культе, при котором жрицы будут править наравне с мужчинами, пугала больше, чем рабство.

– Я всегда думал, что в христианской церкви доминируют мужчины.

– Это и есть самое необычное в письме Плиния Младшего. Всего одно слово deaconesse подразумевает, что церковь не основывалась раньше на превосходстве мужчин. Позже, вероятно, вскоре после смерти Плиния Младшего политически ориентированные лидеры среди христиан поняли, что им никогда не победить Рим, действуя напрямик. Скорее ликвидируют их самих. Поэтому было решено разрушить систему изнутри. Всего-то ничего. Нужно лишь обратить в свою веру нескольких влиятельных римлян, личные амбиции которых и политическая карьера могут быть реализованы церковью. А потом добраться до самого императора, как и случилось с Константином I Великим через двести лет после смерти Плиния. Сила римской церкви, ее политическая власть целиком опирались на мужчин. Но во время древнего христианства, до того как церковь обрела политический вес, слово Иисуса несли как мужчины, так и женщины.

– Джек, давай вернемся к разговору о сивиллах и их связи с древним христианством.

– Хорошо. – Закрыв книгу, Джек снова взглянул на свод собора и прищурился. – Несколько достоверных фактов и догадка.

– Приступай! – Костас громко чихнул.

– К концу I века до Рождества Христова с появлением Римской империи власть сивилл пошла на спад, – сказал Джек. – Для Кумской Сивиллы римляне, занявшие старые греческие поселения на берегу Неаполитанского залива – Помпеи, Геркуланум, Неаполь, стали палкой о двух концах. Выражаясь современным языком, они вроде бы обеспечили ее работой. Римляне приходили на Флегрейские поля в поисках исцеления и предсказаний или как туристы, поглазеть на огонь и вход в потусторонний мир. И в то же время многие римляне считали Сивиллу всего лишь забавной выдумкой. Относились к ней так же, как к греческим предметам искусства – статуям на Вилле папирусов, или как к липовым философам, которых держали при богатых домах ради развлечения в послеобеденное время. Судя по всему, со временем жизнь и пропитание Сивиллы стали все больше зависеть от распространения наркотиков, а не божественных пророчеств, которые люди теперь не воспринимали всерьез.

– Но поэт Вергилий, по-моему, верил ей, – не согласился с Джеком Костас. – Вспомни предсказание Сивиллы о наступлении золотого века, которое Вергилий включил в поэму.

– Сложно сказать наверняка, относился ли он к Сивилле серьезно или просто решил приукрасить произведение ее пророчеством, – сказал Джек. – Хотя вполне возможно, что в Вергилии Сивилла увидела человека, чье слово может пережить его самого, человека, которому суждено стать великим, как когда-то разглядела нечто подобное в Клавдии. Возможно, она передала Вергилию слова, которые, по ее мнению, должны были сохраниться на веки вечные, обессмерченные великим произведением. Сивиллы всегда славились особой проницательностью. Как и положено провидице, Сивилла умела на шаг опережать клиента, притворяться, что знает о нем больше, чем тот считал возможным. Скорее всего на Сивиллу работала целая группа шпионов и информаторов, благодаря которым она всегда была в курсе событий. Вспомни пещеру весталок под Палатином в самом центре Рима под землей и то, что рассказал Клавдий о британской жрице – дочери вождя. Может, сивилл, как и весталок, отбирали из богатейших семей Рима или даже из императорской семьи? Что, если в пещере под Палатином их воспитывали и обучали основному, что должна уметь сивилла, – как незаметно разговорить человека?

– Так это проще простого, если клиент под кайфом, – заявил Костас.

– Похоже, так она узнала секрет Клавдия, – прошептал Джек.

– А как это связано с христианством?

– Дошла очередь до догадки. – Джек пристально посмотрел на Костаса. – В общем, к тому времени, когда Вергилий посетил Кумы, когда на престол взошел первый император Август, сивиллы знали: их дни сочтены. Миром начал править Рим. Пантеон римских богов обступил пророчиц со всех сторон, будто храмы и дворцы великого города. Однако сивиллы не зациклились на одном только Риме, они обратили взор на Восток и увидели зарождающиеся там новые силы, способные поглотить римский мир, пока императоры сражались на собственных территориях, а затем начали завоевание древних земель, некогда принадлежавших Александру Великому. Сивиллы предвидели приход в Рим восточного культа поклонения божественному правителю, превращение императора в бога, живущего на Земле. К тому же они предсказывали кое-что еще. Сивиллы увидели это в рабах и изгоях, прятавшихся на Флегрейских полях рядом с пещерой Кумской Сивиллы, и в людях, пришедших с Востока в Неаполитанский залив после установления мира Августом. Плиний Старший, должно быть, заметил это в матросах, служивших в Мисене. Я говорю о новых религиозных идеях с Востока, о новых пророках, о Мессии. Зарождался мир, в котором сивиллы не могли больше властвовать, в котором людям не нужно было становиться рабами оракулов и жрецов, чтобы узнать слово Божье.