Текст книги "Последнее Евангелие"

Автор книги: Дэвид Гиббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

– Исходя из того, что дошло до наших дней о Клавдии, он был общительным человеком, как и Плиний, – продолжал Джек. – Клавдия могли заставить жить в уединении, но, что поделать, его не могли лишить желания общаться! Вероятно, он тайно пригласил Плиния к себе, когда узнал о его назначении в Мисене. Плиний, в свою очередь, всегда искал надежные источники информации – людей, которые могли бы помочь ему в создании «Естественной истории». Плиний Старший был практичным, прямолинейным римлянином. И Клавдий скорее всего стал тем глотком свежего воздуха, которого ему не хватало среди обожавших греческую культуру римлян-гедонистов, денег у которых было намного больше, чем мозгов. Кому еще могли понравиться сочинения слабоумного Филодема!

– И наоборот, – вставила Мария. – Наверняка Плиний для Клавдия тоже был глотком свежего воздуха!

– Клавдий восхищался Плинием Старшим, – подтвердил Джек. – Воин, ученый, необычайно трудолюбивый и порядочный человек. Плиний однажды сказал, что у него было видение. Будто бы отец Клавдия Друз попросил его описать историю германских войн. Клавдий с удовольствием бы послушал о видении из уст самого Плиния, особенно после нескольких кувшинов вина.

– Клавдий тоже был удивительно эрудированным и начитанным, – добавил Морис, показав на полки. – Видимо, произошла своеобразная встреча умов, выгодная обоим. Клавдий мог быть для Плиния уникальным источником информации о Британии, хотя я не припомню, чтобы в «Естественной истории» много написано о ней.

– По-видимому, Плиний умер, не успев закончить главу, – тихо предположил Джек. – Он обосновался здесь за год до извержения. Наверное, у него почти не было свободного времени. К тому же, не забывайте, он был очень общителен, всегда в окружении друзей и женщин. Но я уверен, Клавдия Плиний посещал часто. Он ведь стал для него потрясающим открытием и величайшим секретом. Плиний Старший точно бывал в этой комнате. Я чувствую. Возможно, они даже начали совместную работу с Клавдием. Плиний оставил императору последнюю редакцию «Естественной истории» и наверняка рассчитывал дополнить ее, осознав, какой кладезь знаний ему открылся.

– А что, если именно сюда направлялся Плиний во время извержения Везувия? – проговорил Костас. – Помнишь письмо Плиния Младшего, которое ты читал мне? Может, Плиний Старший сказал племяннику, что едет к женщине, а на самом деле хотел спасти Клавдия и его легендарную библиотеку?

– Но опоздал, – печально добавила Мария.

– Интересно, а что же случилось со стариком Клавдием, если он действительно был здесь? – спросил Костас.

– Он точно был здесь! – с жаром заверил его Джек. – Я чувствую! Запах старого вина, пролитого при рукопожатии… Запах серы, принесенный в складках одежды после посещения Кумской Сивиллы. К ней Клавдий часто приходил за советом, когда еще был императором. Запах старых галльских чернил. Он был здесь. Нутром чувствую!

Джек вплотную подошел к столу и вдруг увидел слова, незаметные под другим углом зрения. Под чистым листом папируса лежал исписанный, превосходно сохранившийся за два тысячелетия листок. Наклонившись, Джек прочитал заглавие.

HISTORIA BRITANNORVM CLAVDIVS CAESAR.

– Боже мой, – прошептал он. – Так вот что писал Клавдий. Вот почему он хотел вернуться к научной работе. «История Британии. Клавдий Цезарь». Представляете содержание?!

Джек внимательно скользил взглядом по аккуратным строчкам, затем вернулся к заглавию. Под ним было всего два слова, написанные той же рукой только мельче.

NARCISSVS FECIT.

– Ну конечно! – воскликнул Джек охрипшим от волнения голосом. – «Нарцисс записал». – Он взглянул на дверь, где в луче фонаря виднелась вытянутая рука скелета. – Так это все-таки ты, – прошептал Джек и взволнованно посмотрел на остальные. – Помните, я говорил, что Нарцисс был вольноотпущенником Клавдия? Официально занимаемая им должность – praepositus ad epistulis – секретарь-переписчик. Все сходится. Теперь мы знаем, чей это скелет. Нарцисса – писаря и секретаря Клавдия. У Плиния точно всегда был писарь. И у Клавдия должен был быть, с его-то параличом.

Джек еще раз посмотрел на папирус на столе и на разбросанные на полу листы, покрытые темно-красными кляксами, похожими на пятна от вина.

– Поразительно! Я даже не мечтал, что мы найдем сочинение самого Клавдия!

Звук дрели смолк, и раздался женский голос с жутким акцентом:

– Доктор Хибермейер? Доктор Хибермейер! Мы закрываем тоннель, выходите немедленно!

– Да, сейчас! – прокричал по-итальянски Морис.

Мария тут же начала щелкать все, что было на столе, цифровым фотоаппаратом. Она сделала несколько снимков крупным планом исписанных листов в том порядке, в котором они лежали, а затем положила лист папируса сверху, чтобы защитить рукопись.

– Джек, надо решит, что делать, – вполголоса сказал Морис. – Pronto.[15]15
  Быстро (ит.).


[Закрыть]

– Пока нас никто не слышит, я позвоню другу в агентство Рейтер, – ответил Джек. – Мария наснимала достаточно. Фотографии можно отправить по электронной почте хоть сейчас. Но пока никому ни слова. Если в инспекции что-нибудь пронюхают, нам дорога сюда закрыта. Морис, нас ждет опасная игра. Настал ваш звездный час. Надо сказать, что мы не нашли ничего интересного, потратили кучу времени на изучение фрагментов стенной кладки. Еще раз идти сюда опасно. Наврите, что рабочие дрелью еще больше разрушили тоннель, а еще лучше – что произошел обвал. А завтра утром, когда снимки обнародуют, когда заголовки всех газет будут кричать о нашем открытии, инспекции придется пустить нас обратно. Подумать только, самая сенсационная археологическая находка за всю историю человечества! Кстати, Морис, Мария, примите мои поздравления!

– Рано радоваться, Джек, – прервал его Морис, осторожно огибая стол с папирусом и направляясь к вытяжному вентилятору. – Я слишком хорошо знаю этих людей и не строил бы столь оптимистичных планов. Отложим шампанское, пока тоннель не превратился в плод нашего воображения.

– Джек, здесь открытый свиток! – Костас стоял перед полками, вглядываясь в углубление за мраморными сосудами.

– Свитки здесь повсюду, – парировал Джек. – Прямо пещера Аладдина! Но нам пора уходить.

– Ты сказал, что хотел бы найти что-нибудь, написанное самим Клавдием. Я не уверен, но этот папирус написан двумя разными почерками. Один такой изысканный. А второй… Тут еще пометка на полях.

– Наверняка записи безумного Филодема, – бросил Морис.

– Не думаю. По-моему, Клавдий убирал с полок сочинения Филодема, – сказал Джек. – Мне кажется, он расчищал место для своих книг.

Джек подошел к Костасу. Папирус был действительно развернут. Оба конца немного отодвинуты так, что были видны строчки. Свиток оказался точно такой же, как в корзине у двери, – тома «Естественной истории» Плиния с характерными закругленными флеронами на ручках. Похоже, кто-то просматривал папирус, а затем отложил, специально оставив открытым на определенном отрывке. Из тоннеля снова послышался настойчивый женский голос:

– Доктор Хибермейер, Джек! Выходите!

Джек вздрогнул, таким неожиданным показался голос, назвавший его по имени, будто во сне, из прошлого. Таким твердым и решительным, каким никогда не был. На секунду Джеку захотелось все бросить, выбежать из тоннеля, чтобы узнать, что с ней случилось.

Мария с Морисом уже почти вышли из комнаты, захватив с собой вытяжной вентилятор. Джек взглянул на Костаса, покачал головой, потом перевел взгляд на свиток, заставил себя отключиться от всего происходящего вокруг, прочитал строчку и остолбенел.

Он еще раз перечитал слова. Всего два слова. Два слова, которые могут изменить историю! Мысли путались. Сердце бешено колотилось.

А потом Джек впервые в жизни совершил поступок, ничего не обдумав. Он взял свиток, осторожно свернул его, положил в сумку цвета хаки и застегнул пряжку. Костас молча наблюдал за ним.

– Ты знаешь, почему я так поступаю, – тихо сказал Джек.

– И не осуждаю, – ответил Костас.

Джек поспешил за Морисом и Марией.

– Пора предстать перед следствием! – пошутил он на ходу.

Через четверть часа Джек, Костас и Мария вышли за пределы раскопок и ждали, пока охрана откроет дверь в современный мир Эрколано. Как только выбрались из тоннеля, их словно обжег теплый воздух. Но вскоре слепящие лучи солнца скрылись за мрачными серыми тучами, заполонившими небо, которое словно опустилось всей тяжестью на Везувий и накрыло залив. Сняв защитные каски, археологи прошли мимо рабочих и охранников у главного котлована, оставив Мориса отчитаться перед Элизабет и вторым инспектором, которые поджидали их у входа в тоннель, торопясь закрыть его. Египетскую статую Анубиса вытащили из вулканической породы. Теперь она стояла у входа в тоннель. С другой стороны укрепили несколько вольфрамовых ламп для встречи с прессой. Бетономешалку подкатили поближе. Рабочие построили бревенчатые каркасы, чтобы заблокировать вход и навсегда отрезать путь в тоннель. Все шло так, как и предполагал Морис.

Толкнувший Костаса охранник с сигаретой в зубах и автоматом через плечо шел уверенной походкой навстречу археологам. Остановившись перед Костасом, он затушил сигарету и жестом приказал поднять руки. Собирается обыскивать! Джек мельком взглянул на Костаса, потом на охранника и снова на Костаса. Все пропало! Конечно, они добились того, зачем пришли. Но личный досмотр вещей поставит на этом крест! Господи, что же делать?! Джек прижал к себе драгоценную сумку и постарался привлечь внимание Костаса. Тот, не отрываясь, смотрел на охранника, то сжимая, то разжимая кулаки.

Вдруг за спиной раздались голоса – Морис вышел во двор, а за ним Элизабет и второй инспектор. Элизабет крикнула что-то охраннику по-итальянски. Тот презрительно усмехнулся, но с места не двинулся. Тогда мужчина-инспектор попросил его отойти и дать ключи. Охранник послушался. Инспектор быстро открыл дверь и жестом показал, чтобы все вышли. Мария с Костасом выскочили первыми. Джек поспешил за ними, но вдруг обернулся на Элизабет и наконец встретился с ней взглядом. Она с мольбой смотрела ему прямо в глаза, потом неожиданно схватила за руку и увлекла в тень подальше от охраны. На секунду Джеку почудилось, что все вернулось, он вновь утонул в глубине ее темных глаз, таких же прекрасных, как и много лет назад. Глаза не изменились, но на уставшем лице появилась тень страданий, виной которым, конечно, не прожитые годы. Джек едва разобрал, что Элизабет шепнула ему. Всего несколько слов. Вдруг с силой оттолкнула и убежала за угол к котловану, потерявшись из виду.

Джек не мог сдвинуться с места, ноги не слушались. Костас окликнул его снаружи. Джек медленно прошел мимо охранника, который, не сводя с него прищуренных глаз, громко разговаривал по телефону, мимо инспектора, кивнувшего ему на прощание, и наконец оказался на грязной улице. Он поднял взгляд на темный конус Везувия, возвышающийся над крышами домов в конце аллеи, и побежал догонять друзей, крепко сжимая сумку с цилиндром. Сердце заколотилось еще сильнее. Вот и все – назад дороги нет!

Глава 10

Мужчина в черной накидке проскользнул мимо балдахина к колонне Святого Андрея, перекрестившись у главного престола. Незнакомец был высок, преклонного возраста, с изящными чертами лица. На орлином носу очки ученого. А тело мускулистое, как у иезуита, многие годы проработавшего в поле. Он отрывисто кивнул караульному швейцарской гвардии, охранявшему нижний вход, и оглянулся на балдахин. Огромные черные столбы были отлиты Бернини из бронзы Пантеона – языческого храма всем богам. Для человека в черной накидке это место всегда подчеркивало ничтожность и тщетность помыслов Древнего Рима превзойти природу. Впрочем, как и ничтожность людей, собравшихся сегодня под куполом. Это было место, где каждый мог познать власть Ватикана над конгрегацией столь многочисленной, о которой даже и мыслить не смели римские императоры во времена Христа.

Незнакомец принюхался, сморщив нос. Воздух казался тяжелым от дыхания тысячи паломников и туристов, посетивших церковь днем. Сколько их здесь бывает! Они – сила церкви. Но незнакомец всегда считал подлинную сущность простых людей противной. Ему нравилось быть выше, проходить сразу же в святая святых посвященных в духовный сан. Вспомнив, зачем пришел сюда сегодня вечером, он ускорил шаг, спускаясь по лестнице в грот под неф, туда, где когда-то была римская арена Калигулы и Нерона и город мертвых, некрополь, упирающийся в скалу. Теперь это кладбище римских пап и, по преданию, место захоронения святого Петра. Незнакомец вздохнул, проходя мимо святыни, затем направился к сохранившимся фрагментам фундамента базилики Константина І Великого и к следующей двери, к очередному лестничному пролету, ведущему в глубины древнего некрополя. Дверь специально открыта для него. Зайдя внутрь, незнакомец достал из-под накидки ключ и включил карманный фонарик. Внизу лестницы луч заплясал по неровной каменной стене, разлинованной нишами и темными углублениями. Пришлось наклониться, чтобы пробраться в низкий коридор справа. Незнакомец опустился по вырезанным в скале ступенькам в пустую усыпальницу. Дверь открылась. Заскочив внутрь, мужчина тут же запер ее. Наконец-то!

Незнакомец до сих пор не мог забыть трепет, который испытал, впервые забравшись сюда. Это произошло во время раскопок некрополя, когда основной целью было найти могилу святого Петра. Помнится, вместе с молодым новичком они обнаружили этот проход – христианскую катакомбу, перекрытую еще в античные времена. Она сохранилась лучше, чем остальной некрополь. Ниши и захоронения нетронуты. Внутрь зашли только они вдвоем, больше никто. И сделали удивительное открытие, о котором позже узнали лишь единицы: понтифик, глава коллегии кардиналов – человек, должность которого ныне занимал незнакомец, и остальные члены консилиума. Величайший секрет Ватикана… Главное оружие на тот день, когда темные силы достигнут священных ворот, когда церкви понадобится собрать все резервы, чтобы отстоять свое существование.

Незнакомец пошел к переливающемуся пятну света в конце коридора. Он вновь видел образцы простого, даже примитивного выражения зарождающейся веры, которые до сих пор будоражили его. Более проникновенные, чем все, вместе взятые, атрибуты церкви наверху. Иисус в лодке, бросающий сеть, женщина рядом с ним. Иисус, поднимающийся над языками пламени вместе с двумя другими распятыми, у основания – горящая гора. И повсюду имена. В нишах гробы. Имена, выложенные простой мозаикой на гипсе. «Присцилла, покойся с миром». «Захария, покойся с миром». Буквы «хи» и «ро», высеченные образы корзин с хлебами, голубя, держащего ветку оливы. Незнакомец все ближе подходил к источнику света, имен на стенах становилось все больше, словно люди хотели быть погребены ближе к свету. Проход немного расширился. Свет лился от свечей, расставленных по углам постамента, а точнее, могилы – простой гипсовой конструкции, приподнятой над полом на несколько дюймов и покрытой крупной римской кровельной плиткой. Наверху начертаны имена. Незнакомец перекрестился и прошептал слова, подтверждавшие то, во что многие верили, но о чем только он и еще несколько человек знали наверняка. Базилика Святого Петра и Святого Павла.

Двое других уже были на месте. Они сидели в низких высеченных в скале нишах по обеим сторонам могилы. Темные накидки скрывали фигуры. Лица в тени. Незнакомец вновь перекрестился и произнес:

– In nomine patris, filie et spiritus sancti.[16]16
  Во имя Отца и Сына и Святого Духа (лат.).


[Закрыть] – Затем поклонился каждому присутствующему. – Преосвященство.

– Монсеньор, пожалуйста, присаживайтесь, – сказали по-итальянски. – Консилиум собран.

В катакомбах было влажно, пыль не поднималась. Зато дым от свечей, закручивающийся кольцами, резал глаза.

Незнакомец часто заморгал.

– Я получил записку от вас, ваше преосвященство, и сразу же отправился сюда, – сказал он.

– Вы понимаете, почему мы здесь?

– Консилиум собирается, только когда неприкосновенность Ватикана под угрозой.

– Почти две тысячи лет так оно и было, – заявил другой. – С тех пор, как святой Павел присоединился к братии, когда консилиум впервые собрался на Флегрейских полях. Мы солдаты Господа, и мы действуем по его приказу. Dies irae, dies illa, solvet saeclum in favilla.[17]17
  День гнева, день славы, бросит весь мир в огонь (Реквием) (лат.).


[Закрыть]

– Аминь.

– Мы принимаем только истинное слово Мессии!

– Аминь.

– В этом году нам уже приходилось собираться, чтобы помешать поискам иудейских сокровищ храма. Однако теперь угроза страшнее. Ересь пытается разрушить саму церковь. Ересь тех, кто отрицает святость духовенства, кто жаждет принизить святого Павла, кто считает, что слово Божье, сказанное вне Евангелия, – ложь. Почти две тысячи лет мы боролись, не жалея сил, идя на обман. Сегодня ересь вновь заявила о себе. А мы надеялись, что справились с ней навсегда, что вырвали под корень… Богохульство, ложь – оружие дьявола.

– Каких действий ждет от нас консилиум?

Голос отвечающего вдруг стал холодным, жестким, не допускающим неповиновения, не нуждающимся в согласии.

– Найдите!

Джек направил вертолет «линск» к посадочным огням на корме «Сиквеста ІІ». Золотые жилки прорезали небо. Мария сидела на месте второго пилота. Костас громко храпел, растянувшись сзади. Они высадили Мориса на вертолетной площадке неподалеку от Геркуланума. Дождь начался уже тогда. Льет как из ведра! Джек полностью сосредоточился на управлении вертолетом, не сказав ни слова до посадки. Он погрузился в размышления, которые не отпускали его после неожиданной встречи с Элизабет. Потом занялся проверкой электронной почты на бортовом компьютере. Полет от Неаполитанского залива, обрамленного темным кольцом гор Калабрии, до корабля занял меньше часа. «Сиквест ІІ» находился в десяти морских милях к северу от Мессинского пролива. Стоял удивительно спокойный, ясный вечер. Небо расчистилось, море покрылось мелкой рябью от слабого западного ветра. При посадке несущий винт поднял волну по обоим бортам корабля, словно вертолет приземлился в самую середину морской воронки. Посадочные огни отражались в миллионе брызг. Будто ураган обрушился на корабль!

«Линкс», тяжело ударившись о корму, приземлился. Джек выждал, пока замолкнет ротор, и только потом отстегнул ремень и, открыв дверь, махнул ребятам, закрепляющим вертолет на палубе. Джек снял шлем. Костас и Мария сделали то же. Затем все вместе выбрались из кабины и направились к люку на краю посадочной площадки. Через минуту они сидели в секретной лаборатории, плотно притворив за собой дверь. Устроившись за панелью управления компьютером, Джек включил флуоресцентную лампу на выдвижном металлическом штативе над просмотровым столом. Потом вытащил из кармана летной куртки рацию и нажал на кнопку специального канала Международного морского университета. Когда в трубке перестало трещать, Джек проговорил:

– Морис, это Джек. Мы на борту «Сиквеста ІІ» в целости и сохранности. Буду сообщать обо всех изменениях. Конец связи.

Затем дождался подтверждения, положил рацию возле монитора и, перекинув лямку старой армейской сумки через плечо, положил ее на колени. Затем вытащил из ящика под столом одноразовые перчатки.

– Думаешь, он справится? – спросил Костас.

– Морис? Конечно! Он профессионал. Ему ли не знать, по каким правилам играть с властями! Он прекрасно понимает, как приостановить раскопки. Достаточно сказать, что тоннель небезопасен, существует угроза обвала, в проход заколотят. К тому же инспекции не очень-то хотелось проводить изучение виллы. А для усмирения журналистов у них есть статуя Анубиса. Это убедит общественность в том, что раскопки проведены успешно. Будем придерживаться пересмотренного плана. Кое-что сообщим агентству Рейтер, но о библиотеке пока промолчим. Когда выясним, куда нас это может завести, я раскрою карты. Мария сделала сотни цифровых фотографий, они все здесь. Прямо как первые снимки гробницы Тутанхамона. Материал сенсационный, достойный первой полосы! Властям никуда не деться. Они будут вынуждены открыть тоннель, чтобы мир увидел то, что видели мы.

– Я вернусь туда с Морисом, как только закончил здесь, – заявила Мария.

– Это очень важно, Мария. Ты стабилизируешь его давление. Похоже вы сработались. – Джек усмехнулся, открывая сумку. – А теперь посмотрим что у нас имеется.

Через несколько секунд на столе лежала удивительная находка, которую Джек обнаружил в одном из залов виллы в Геркулануме. Каждая сторона свитка обвивала деревянную палочку, а взору открывалась середина со строками древних письмен. Джек прикрепил к краям небольшие пенные накладки с натяжными проволоками и осторожно расправил свиток. Каждая проволока крепилась за край светового стола специальными запорами. Теперь стало видно целиком колонку текста, похожего на страницу современной книги.

– Вот так греки и римляне читали свитки, начиная с одной стороны и заканчивая другой, раскручивая страницу за страницей, – объяснила Мария. – Многие считают свитки неудобными, потому что они якобы написаны сплошным текстом от начала и до конца, который каждый раз немного разворачивают, чтобы прочитать. На самом деле так же удобны, как рукописные и даже как современные книги!

– Нам безумно повезло, что есть возможность хотя бы краем глаза увидеть один из свитков, – прошептал Джек. – Сколько лет ушло на то, чтобы миллиметр за миллиметром расшифровать обгоревшие свитки, найденные на вилле XVIII веке! Все, что мы увидели в том зале, прекрасно сохранилось, нисколько не пострадав во время пожара в 79 году. По-видимому, на папирус нанесен воск или смола, поэтому он до сих пор эластичен.

– Взгляните, походе, два параграфа написаны одной рукой, а кусок между ними совершенно другим почерком, – сказал Костас.

Мария кивнула:

– Основной текст – словно напечатанная страница, выполнен профессиональным переписчиком. Второй почерк, слегка размашистый, больше поход на почерк обычного человека, образованного, но однозначно не писца.

– А что это за кляксы?

– Вначале я подумал: кровь. Но потом принюхался, – ответил Джек. – Такие же пятна мы видели на столе в зале. Это вино.

– Надеюсь, вино в ту роковую ночь было отменного качества, – проговорила Мария.

Костас показал на узкую полоску папируса, словно ярлык прикрепленную к верху свитка:

– Это, по-вашему, название?

– Sillybos,[18]18
  Сборник (лат.).


[Закрыть] – поправил его Джек. – Plinius, Historia Naturalis.[19]19
  Плиний «Естественная история» (лат.).


[Закрыть] Скорее всего этот свиток – лишь одни из серии. Да, несомненно! Это том целого сочинения. Невероятно! Получается, мы обнаружили первое издание известного писателя античного периода! Такого еще не случалось.

– Это-то понятно, – пробормотал Костас. – Но к чему такая секретность?! Вот в чем вопрос.

– Так… – Джек показал на верхнюю строчку свитка. – Первой подсказкой для меня стало слово «Iudea». Плиний Старший несколько раз упоминает Иудею в «Естественной истории». Рассказывает о происхождении и разведении бальзамических деревьев, а также о реке, пересыхающей каждый священный день отдохновения. Типично для Плиния. Смесь достоверных фактов естествознания с легендами. Подробное описание Иудеи приводится в главе, посвященной географии, где Плиний пишет обо всех особенностях этой территории, по его мнению, заслуживающих упоминания. Вот, например. – Джек открыл современную копию «Естественной истории» Плиния на заложенной странице и прижал ее рукой. Слева шел текст на латыни, а справа – перевод на английский язык. – «Supra Idumaeam et Samariam Iudaea longe lateque funditur. Pars eius Syriae iuncta Galilaea vocatur».

Джек внимательно посмотрел на свиток, затем в печатный текст современного издания, шепотом перечитывая строчку вновь и вновь.

– Идентично! Слово в слово. Средневековые монахи не ошиблись ни разу! «За Идумеей и Самарией, – начал читать перевод Джек, – на огромную территорию простирается Иудея. Часть Иудеи, граничащая с Сирией, называется Галилеей».

Джек просматривал текст, переводя взгляд с перевода на свиток и обратно, останавливаясь, когда отсутствие пунктуации на древнем папирусе осложняло понимание.

– Плиний был поражен Мертвым морем, – пробормотал он. – Вот здесь он говорит, что в этом море ничто не тонет, даже туши быков и верблюдов держатся на поверхности. Плинию нравилось все такое необычное. Но в этом-то и беда. Он был прав насчет высокого содержания соли в Мертвом море. Однако наряду с достоверным явлением он приводит еще множество совершенно неправдоподобных историй. Плиний не разграничивал факты и вымысел. Похоже, его девизом было писать обо всем, что слышишь! Плиний безоговорочно доверял сведениям, переданным через третьи руки.

– Ну не знаю, Клавдий точно был надежным источником, – возразила Мария. – По дошедшим до наших дней данным, император считался компетентным ученым.

– Что ж, приступим! – воскликнул Джек. – Послушайте, что написано в отрывке до изменения почерка. «Iordanes amnis oritur e fonte Paniade. Источник реки Иордан – воды Баниаса». Далее идет длинное описание: «In lacum se fundit quem plures Genesaram vocant, xvi p. longitudinis, vi latitudinis, amoenis circumsaeptum oppidis, ab oriente Iuliade et Hippo, a meridie Tarichea, que nominee aliqui et lacum appellant, ab occidente Tiberiade aquis calidis salubri. Она впадает в озеро, которое обычно называют Генисаретским морем. Шестнадцать миль длиной, шесть шириной, оно окружено милыми городами Юлиас и Гиппон Царский на востоке, Тариша на юге, название последнего некоторые люди используют для обозначения озера. На западе бьют целебные горячие источники Тивериадского озера».[20]20
  Другое название озера – Галилейское море. Расположено на территории Израиля.


[Закрыть]

– Это место, где, согласно Евангелию, Иисус начал пастырство, – вставила Мария.

– Точно. На Западном побережье Галилейского моря. – Джек замолчал, откинувшись на спинку стула. – Дальше идет текст, написанный другим почерком. Это уже интересно. Такого отрывка нет в современном печатном тексте, основанном на записях средневековых монахов. Сразу же начинается описание битума и Мертвого моря.

– А может быть, этот свиток – более поздняя версия, основа для нового издания, которое так и не было завершено? – предположил Костас. – Вдруг Плиний как раз работал над ним незадолго до смерти, обновлял кое-что, менял?

– Он мог попросить писца сделать рабочий экземпляр с пропусками в тех местах, где задумал добавить новую информацию, – заявила Мария. – Возможно, это копия, с которой Плиний пришел к Клавдию.

– Создание «Естественной истории», по-моему, было очень важным для Плиния. Вряд ли человек такого склада ума, как Плиний Старший, отложил бы работу на время, чтобы потом вернуться к ней, – не согласился Джек. – И еще, каждый год римляне завоевывали новые земли, так что к любому описанию можно было добавлять и добавлять. А Плиний этого не делал! Клавдий мог бы много нового рассказать ему о Британии, например, особенно учитывая, что во время извержения Везувия именно эта страна стояла на первом плане у императора. Если бы Плиний выжил после извержения, появилась бы новая глава о вулканологии.

– Ты можешь прочитать добавленный отрывок? – спросил Костас.

– Да. Он написан совершенно другим почерком. Аккуратно, тонко. Уверен, это рука самого Плиния Старшего…

Не успел Джек закончить предложение, как почувствовал, будто оказался в тайном зале виллы. Время повернулось вспять, отсчитав две тысячи лет назад. Мрачный вулкан. Свежие, не успевшие еще высохнуть чернила на папирусе. Пятна вина, источающие запах винограда и алкоголя. И рядом стоят двое. Но не Мария с Костасом, а Плиний Старший и Клавдий. Они уговаривают Джека вместе исследовать мир.

– Ну давай же, начинай! – поторопил Костас, недоуменно глядя на друга.

Джек вздрогнул, словно резко очнувшись ото сна, и склонился над текстом.

– Хорошо. Как раз эти слова я успел прочитать, когда мы нашли свиток на вилле. Из-за них я прошу вас хранить находку в секрете. – Замолчав, Джек посмотрел на Костаса, затем пробежал взглядом по тексту, определяя начало и конец предложения, чтобы правильно передать порядок слов по-английски. – Итак, первая фраза: «Клавдий Цезарь побывал в этом месте с Иродом Агриппой, и здесь они встретились с рыбаком Иешуа из Назарета, с тем, кого греки именуют Иисус, а мои моряки на Мисене называют Христос».

Друзья недоуменно молчали, пока Костас наконец не нарушил тишину:

– Клавдий Цезарь?! Император Клавдий?! Хочешь сказать, наш Клавдий? Он встречался с Иисусом Христом?

– Вместе с Иродом Агриппой, – прошептала Мария. – С тем самым Иродом, царем иудейским?

– Похоже, что так, – резко ответил Джек. – Ирод Агриппа – внук Ирода Великого. Но это еще не все. «Назареянин передал Клавдию свое написанное слово».

– «Свое написанное слово», – медленно повторил Костас. – Что это? Обещание?..

– Я перевел буквально, – ответил Джек. – Думаю, он дал ему рукопись.

– Слово, – прошептала Мари. – Слово Божие. Евангелие!

– Евангелие от Иисуса? Слово Христово? – Костас резко откинулся назад, разинув от удивления рот. – Матерь Божья! Я понял, о чем вы. Великая тайна Геркуланума и церковь. Теперь все встало по своим местам. Сейчас-то ясно, чего они боялись больше всего на свете!

– Вопреки всему многие надеялись, что однажды его найдут, – тихо сказала Мария. – Слово Иисуса из Назарета, написанное его же рукой.

– Плиний говорит, что случилось потом? – спросил Костас.

Джек задумался на мгновение и перевел:

– «Название города Генисарет – Кинерет на местном языке – возможно, образовано от слова, обозначающего струнный инструмент – лиру, киннор, либо от слова „киннара“ – сладкий съедобный фрукт, произрастающий на колючем дереве в окрестностях. В Тивериадском озере много целебных источников, восстанавливающих здоровье. Клавдий Цезарь говорит, что, если выпить воды из озера, прочищается разум, приходит спокойствие, и я сразу же вспоминаю, что то же самое дает морфий».

– Ага! – воскликнул Костас. – Морфий! Скорее бы Морис увидел это.

Помолчав немного, Джек прошептал:

– Ну давай же, Плиний, продолжай! – Затем прочитал про себя следующее предложение, нетерпеливо причмокнул и повторил его вслух: – «Генисаретское море – на самом деле озеро, расположенное намного ниже уровня Среднего моря, Средиземного. Генисаретское море полно пресной воды. Мой друг Клавдий напомнил мне, что Мертвое море соленое и часть его – вовсе не вода, а твердь».

– «Мой друг Клавдий», – медленно повторил Костас, взвешивая каждое слово. – Наверное, это оговорка. Согласны? Я всегда считал, сто упоминать Клавдия было запрещено.

– Конечно, – согласился Джек. – Думаю, этот свиток – экземпляр с комментариями и примечаниями, сделанными самим Плинием. Наверняка он предназначался лично Клавдию, Плиний взял его с собой и намеренно оставил в его кабинете. Многие добавления написаны, только чтобы польстить императору. Представьте, Клавдий сидит рядом с Плинием, пока тот пишет, потягивает вино, проливает его на стол, ревностно заглядывая в папирус через плечо друга. Естественно – нам это известно из опубликованного текста, – Плиний сам прекрасно знал, что вода в Мертвом море соленая.