Текст книги "Последнее Евангелие"

Автор книги: Дэвид Гиббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

– Продолжай! – нетерпеливо воскликнул Джек.

– Шифр Циммермана состоит из цифр, так? – Джереми перевернул страницу блокнота. – Телеграмма внешне выглядела как самая обыкновенная. Только вместо букв были цифры, собраные в группы, как будто буквы в словах. Проблема заключалась в том, чтобы присвоить цифрам значение, подобрать каждой соответствующую буквы, слог или слово. Подсказкой послужила секретная книга шифров, изъятая у немецкого связиста на Ближнем Востоке.

– Мне кажется, я понял, что к чему, – вставил Костас. – Надо присвоить греческим буквам на стене цифровое значение!

– Я это и хотел сказать. – Джереми быстро достал из кармана ручку, открыл блокнот на чистой странице и переписал греческие буквы в том порядке, в котором они были выстроены на настенной росписи, по часовой стрелке, начиная сверху, где лапы венка сходились вместе. Затем Джереми записал греческий алфавит от альфы до омеги, пронумеровав каждую букву от единицы до двадцати четырех. А после подставил соответствующие цифры под буквы с росписи на стене. Первая «дельта» получила цифру «4». – Готово!

Археологи окружили Джереми, заглядывая в блокнот, который он подставил под луч света.

– Пока это всего лишь гипотеза. Но если я прав, получившиеся цифры должны совпадать со значениями в немецкой книге шифров. И тогда мы снова в игре! – Джереми вытащил из сумки ноутбук и включил его, опустившись на одно колено. – Заинтересовавшись шифром Циммермана, я решил проверить, как современные технологии могут упростить дешифровку.

– Ты начинаешь мне все больше и больше нравиться, дружище! – заявил Костас.

– Думаю, Эверет пришел бы в восторг от этой программы, – продолжал Джереми. – Но он наверняка согласился бы со мной, что никакие современные технологии не могут заменить человеческий мозг. Расшифровка кода Циммермана во многом зависела от понимания менталитета немцев, их языка, их восприятия мира. Нужно было знать слова, которые были в тот момент в обиходе.

Джереми задал команду, и на дисплее появилась последовательность цифр со словами и слогами.

– Как выяснилось, ключ к немецкому коду очень прост, – сказал Джереми. – Каждая цифра соответствует слову, фразе или букве. А книга шифров стала своего рода каталогом. Однако возникла проблема. Немцы, придумавшие код, не учли некоторых слов, которые потребовались для создания сообщения. Пришлось собирать их из частей. Возьмем, например, слово «Аризона», которое как раз использовалось в телеграмме Циммермана. Немцы предлагали Мексике поддержку в завоевании южных штатов Америки. Потребовалось четыре цифры для буквы «А» и слогов «РИ», «ЗО», «НА». Разве могли немецкие специалисты разведыватеьного управления предположить, что придется шифровать слово «Аризона»? Поэтому пришли к решению разбивать слова на слоги. Эверет, вероятно, оказался единственным среди британских дешифровщиков Комнаты N 40, кто был знаком с реалиями Америки, ведь он прожил там несколько лет до войны. Вероятно, он предложил обратить внимание на локальные географические названия, которых могло не оказаться в книге шифров. – Джереми замолчал, вводя следующую команду. – Отлично! Я готов обработать наши цифры. Потребуется минуты две.

– Неплохо Эверет позабавился! – воскликнул Костас.

– В смысле?

– Представляете, для него, хранителя семейной тайны, это было чрезвычайно серьезным делом. Шутка ли – спрятать древнее Евангелие, оставив ключ! Но Эверет сумел превратить весь процесс в игру, от которой сам получал удовольствие.

– Ага, он любил головоломки, – согласился Джереми. – Дешифровщик от Бога!

– Прямо как Клавдий.

– Поиски сокровища напоминают партию в шахматы, – тихо добавил Джек. – Задача соперника всегда оказываться на шаг впереди и оставлять запасные ходы, чтобы подольше продлить игру. А тебе надо предугадать эти ходы, только тогда можно победить.

– Я думал, ты археолог, Джек, а не охотник за сокровищами! – Глаза Костаса лукаво блестели. – Что-то я начинаю серьезно о тебе беспокоиться!

– Есть! – радостно воскликнул Джереми. – Сработало! Получилось шесть слов.

– Круто, черт возьми! – не сдержался Джек.

– Слова, естественно, на немецком.

– Вот беда!

– Как у тебя с немецким? – спросил Джереми у Джека, быстро переписывая слова в блокнот.

– Почти все забыл, – ответил Джек, гладя на экран ноутбука. – По-моему, Grabeskirch – это «церковь», хотя могут быть более узкие значения. Я знаю, кто нам поможет! – Вытащив из кармана сотовый телефон, Джек открыл его и нажал кнопку, на которой был запрограммирован секретный номер ММУ. – Сэнди, это Джек. Найдите, пожалуйста, Мориса Хибермейера и попросите перезвонить мне как можно быстрее. Спасибо. – Джек выжидающе смотрел на телефон; наконец тот зазвонил. – Морис? Рад слышать тебя, дружище! – Джереми вырвал листок из блокнота и передал Джеку, который взял его вместе с ручкой и вышел на улицу. Через несколько минут Джек вернулся, не успев даже убрать телефон. – Я зачитал Морису слова. Он обещал покумекать и перезвонить.

– Как у него дела? – спросил Костас.

– Сидит в пиццерии в Неаполе, – ответил Джек. – Похоже, кардинально изменил отношение к Италии! Говорит, вводить в залужение бюрократическую систему Неаполя – премиленькое занятие. Появляешься с утра в Археологической инспекции, вставляешь очередную палку в колесо и можешь быть абсолютно свободен до следующего утра! Морис по второму разу обходит местные пиццерии. Уверял меня, что, если придется еще раз пробираться по геркуланумскому тоннелю, он не пролезет!

– Что, и даже не вспоминает о своем последнем проекте в египетской пустыне, который пришлось забросить? Он еще хотел, чтобы ты поехал с ним, – сказал Костас. – Никаких тебе там узких проходов. Ширь да простор! Кстати, мы поедем в Египет?

– Ни словом не обмолвился. Наверное, рот был забит пиццей.

– Нет, серьезно. Что он сказал?

– Морис взял все под контроль. Местные власти вначале хотели воспользоваться им в своих целях. Ну, ты понимаешь. «Известный египтолог, самый лучший в своем деле, был выбран правительством для проведения исследовательских работ». Морис прекрасно говорит на итальянском. Власти и глазом не успели моргнуть, как он превратился в настоящую медиазвезду местного телевидения! Морис повернул популярность нам на пользу. Археологическая инспекция хочет, чтобы он организовал пресс-конференцию для обнародования статуи Анубиса. А Морис, в свою очередь, настаивает на том, чтобы провести встречу с журналистами на месте раскопок виллы у входа в тоннель. А все для того, чтобы ему с Марией было проще наблюдать за тем, как развиваются там события. Еще он разыграл целое шоу на телевидении о том, что опасно оставлять виллу в таком состоянии, что нужно закрыть ее, пока не найдутся денежные средства для крупномасштабных раскопок. Морис настаивает на том, чтобы инспекция забетонировала вход в тоннель в его присутствии. Они с радостью согласились. По крайней мере теперь мы уверены: то, что там хранится, останется нетронутым до поры до времени.

– Кто бы мог подумать! – пробурчал Костас и заглянул Джеку в глаза. – Он узнал что-нибудь об Элизабет?

– Ничего.

Зазвонил телефон. Джек тут же выбежал на улицу. Вскоре он вернулся и, положив мобильник в карман, показал листок из блокнота:

– Готово. – Потом прочистил горло и прочитал: – «Слово Иисуса – в усыпальнице».

Повисла тишина. Все, как по команде, уставились на роспись на стене.

– Слово Иисуса, – первым заговорил Костас, – это, судя по всему, Евангелие, которое мы ищем.

– Допустим, – прошептал Джек.

– А усыпальница… Вероятно, он имел в виду эту комнату. Неужели Евангелие находится здесь?!

– Может, и не находится. Вдруг Эверет просто хотел сообщить, что эта комната – усыпальница.

– Что-то не пойму!

– Да уж! Расшифровка мало что дала. – Джек окинул взглядом скромное помещение, задержавшись на росписи. – Эверет, конечно, мог спрятать манускрипт здесь. Но по-моему, это слишком очевидно. Думаю, он понимал: тот, кто добрался сюда, разгадал головоломку с греческими буквами, должен был досконально изучить его жизнь. Похоже, есть кое-что еще, и мы это упустили. Большой кусок мозаики!

– 1917, – прошептал Джереми. – Ключевой год.

– Ну не знаю, что еще можно из него выжать! – воскликнул в сердцах Джек.

– Эверет остался здесь, когда Монтгомери уехал? – спросил Костас.

– Что-что? – растерянно переспросил Морган.

– Эверет с Монтгомери проехали в Калифорнию в 1917 году. Война все еще продолжалась. Эверет числился офицером военной разведки. Что он сделал? Остался работать в США в новом разведывательном центре?

– О, совсем забыл сказать вам! – Морган прокашлялся. – Я ездил в Лондон и несколько дней провел в Государственном архиве в Кью. Как ни удивительно, мне удалось найти папку с личной корреспонденцией Эверета. Правда, большинство документов оказалось связано с его ранением: заключения врачей, отчеты медицинских комиссий. Вряд ли это можно отнести к категории повышенной секретности. Обычные бумаги офицера, не связанные с работой в разведке. Единственное, на чем можно было бы поставить гриф секретности, но почему-то не поставили, – место следующего назначения офицера. Оно упоминается в рекомендациях врачей. Получается, Эверет знал, куда его распределили, еще до поездки в Америку. Командование британской армии решило, что им нужны эксперты-криптографы на фронте. В идеале офицеры с опытом ведения боевых действий. Министерство очень кстати обнаруживает, что Эверет не только блестящий математик, он еще и в совершенстве владеет арабским языком, который изучал в университете. Эверет становится идеальным кандидатом. Вернувшись в 1917 году из Америки, он тут же в качестве криптографа отправляется в составе британской армии воевать с Османской империей. Эверет сопровождал генерала Эдмунда Алленби в Иерусалим.

Джек неожиданно замер. Ручка, упав, покатилась по полу.

– Повторите. Что вы сейчас сказали? – попросил Джек Моргана, впившись в него взглядом.

– В конце 1917 года Эверет находился в Иерусалиме. У нас на руках только копия его фотографии в старости. Но думаю, его лицо можно увидеть на известном снимке генерала Алленби с подчиненными, входящими пешком в иерусалимские ворота одиннадцатого декабря 1917 года. По-моему, он идет следом за Томасом Эдвардом Лоуренсом, Лоуренсом Аравийским. Известно, что они прошли через Старый город к храму Гроба Господня и помолились на площади перед ним. Эверет оставался в Иерусалиме с британскими оккупационными силами до конца войны. После победы над турками у британских офицеров было много свободного времени. Эверет написал научный трактат об архитектуре храма Гроба Господня. Как раз эту работу я аннотировал для публикации. После демобилизации в 1919 году Эверет вернулся в Америку и провел остаток жизни в монастыре. Во время газовой атаки в 1916 году он получил сильное отравление. Больные легкие не позволили ему больше путешествовать. Он практически стал инвалидом.

Джек все так же стоял спиной к остальным, рассматривая роспись на стене.

– Невероятно, черт возьми… – прошептал он еле слышно.

– Обычно это ругательство в устах Джека можно перевести как «наконец-то до меня дошло»! – прокомментировал Костас. – А вообще-то он не выражается.

– Кажется, я знаю, где Эверет спрятал манускрипт! – Джек развернулся с широкой улыбкой на лице. – Морис дал буквальный перевод расшифрованной фразы. «Слово Иисус – в усыпальнице». По сути – все правильно. Но видимо, мой немецкий не так уж плох! Я вспомнил, где слышал это слово – Grabeskirch! В Иерусалиме. Во время последней поездки. Так по-немецки называется храм Гроба Господня!

Все хором ахнули от удивления. Джек почувствовал резкий выброс адреналина в кровь. Ну наконец все сошлось. Теперь понятно, в каком направлении двигаться дальше. Он выхватил телефон из кармана и нажал кнопку прямого соединения с ММУ.

– Алло, Сэнди? Узнайте, когда ближайший рейс в Тель-Авив. – Морган показал большим пальцем на себя. Джек, увидев его жест, кивнул. – Закажите, пожалуйста, четыре билета. Да, вы не ослышались. Фамилия четвертого – Морган. – Джек быстро закончил разговор и отключился. – Можно прямо сейчас отправиться в аэропорт. Заедем за вашими вещами по дороге.

Морган не возражал. Джек подошел к стене с росписью и приложил к ней ладонь. А потом обернулся на друзей. Сумка свисала с плеча.

– С этого момента мы снова на линии огня. Известно, что еще кто-то вышел на след Эверета и, судя по всему, на наш тоже. Как только мы сядем в самолет до Тель-Авива, нужно быть предельно осторожными. Ситуация накаляется. Противники поймут, что мы напали на новый след. Каждый из нас рискует жизнью. Но назад дороги нет. Надеюсь, все это понимают? Есть вопросы?

– Вопросов нет. Пора за дело! – ответил за всех Костас.

Глава 22

– Джек?! Джек Ховард?

От группы монахов, толпившихся на крыше храма Гроба Господня, отделалась женщина в белом платье. Джек приложил ладонь козырьком ко лбу, любуясь куполом величайшей церкви всего христианского мира с обжигаемого солнцем двора. Купол возвышался над оштукатуренными стенами и плоскими крышами Старого города. Над узкими улочками и дворами-колодцами, каждый квадратный дюйм которых ревностно охраняется одной из многочисленных религиозных конфессий, застолбившей местечко в самом священном из городов, кажется, больше пространства для полета мысли. Встретившись взглядом с Костасом, Джек потер глаза. Во время перелета из Лос-Анджелеса так и не удалось заснуть.

Морган отправился внутрь храма узнать, открыть ли доступ к той части, которую они собирались исследовать. Джереми в последнюю минуту отпросился в Неаполь. Он захотел присоединиться к Марии с Морисом и попытаться выяснить, что с Элизабет. Честно признаться, Джек боялся отпускать его одного в Италию. Но Мария с Морисом по уши увязли в подготовке к пресс-конференции у входа в тоннель. А на Джереми можно положиться. Он сделает все, что в его силах.

Жаркая и пыльная дорога из Тель-Авива окончательно вымотала Джека. Тем не менее едва впереди показался Иерусалим, на него накатила волна пьянящей радости и уверенности оттого, что наконец-то они добрались до нужного места. Что бы ни ждало в конце поиска, оно должно быть здесь! Тем не менее, несмотря на уверенность, Джека не покидало беспокойство. После разговора с загадочным незнакомцем в катакомбах Ватикана он представлял себя втянутым в необратимый процесс. Словно сужающаяся воронка затягивала его вглубь. А кто-то спокойно смотрел на это со стороны. Самое страшное в том, что неизвестно, кто он, безмолвный наблюдатель! Если слова незнакомца – правда, то, выходит, их преследователи выигрывали все битвы в течение двух тысячелетий. Ни единого поражения! Каждый человек, даже случайно втянутый в поиски, неминуемо оказывался в списке потенциальных жертв.

Джек посмотрел на приближающуюся женщину, а потом мельком на Костаса. Неожиданно вспомнилась поговорка старого приятеля: «Если можешь оценить опасность, значит, можешь рискнуть». А если на карту поставлены жизни других людей?..

Женщина, улыбаясь, подошла к Джеку и протянула руки. Платье спереди и на рукавах было украшено цветной вышивкой. Золотая цепочка и сережки ослепляли. Длинные черные волосы, убранные в хвост, красиво переливались на солнце. Высокие скулы, сияющие зеленые глаза, правильные черты лица выдавали в ней эфиопку. Джек обнял ее.

– Моя школьная подруга, – объяснил он Костасу. – Хелена Селассие.

– О, известная фамилия! – воскликнул Костас, пожимая с улыбкой новой знакомой руку.

– Император[37]37
  Имеется в виду Хайле Селассие I (23 июля 1892 года – 27 августа 1975 года), последний император Эфиопии, происходивший из легендарной династии потомков царя Соломона.


[Закрыть] был дальним родственником, – ответила она на идеальном английском с американским акцентом. – Но я, как и он, исповедую православие. Иерусалим – святое для нас место.

– Учились в Виргинии? – спросил, прищурившись, Костас. – Нет-нет, постойте! Мэриленд, верно?

Хелена рассмеялась:

– Не угадали! Бывали в Нью-Йорке? Мои родители эмигрировали туда. Я выросла в эфиопской диаспоре на юге Вашингтона, округ Колумбия. А с Джеком мы вместе учились в старших классах в Англии, когда отца перевели в Лондон. Затем я вернулась в Америку, поступила в МТИ, на аэрокосмический факультет.

– Неужели? Как это я вас упустил! Я тоже учился в МТИ на факультете подводных аппаратов и роботов.

– Мы не пересекались с подводниками.

– Хелена, неужели в исторической части Иерусалима запустили производство летательных аппаратов? – пошутил Джек.

Прекрасная эфиопка слабо улыбнулась в ответ.

– НАСА закрыло программу дальнейшего развития космических кораблей многоразового использования. После этого я выбрала новый путь – духовный. И перебралась сюда.

– Ты ведь знала, что рано или поздно здесь окажешься.

– Это в крови, – ответила Хелена. – Мой отец поступил так же. И дед. Женщинам, правда, сложнее решиться. На крыше всегда собирается не меньше двадцати восьми человек. В основном монахи и, как правило, две-три монахини. И так каждый день уже двести лет. Наше присутствие на крыше храма Гроба Господня – отражение эфиопской веры. Мы олицетворяем неповторимость, самобытность не только эфиопской церкви, но и всей эфиопской семьи, самой Эфиопии.

– Ого, сколько народу собралось! – удивился Костас.

– Разумеется. Греческие православные, армянские апостолики, римские католики, коптские православные, яковиты. Но мы больше спорим, кто первый в очереди в туалет, а не молимся. Здесь будто представлен микрокосмос всего мира. Этому место подошло бы название фильма «Хороший, плохой, злой». В XIX веке турки-османы, которые в то время правили в Иерусалиме, предложили наложить на святые места своеобразный статус-кво, стремясь прекратить здесь пререкания в любой форме. Идея заключалась в том, что строительство нового здания, значительные и незначительные изменения в храме Гроба Господня должны быть одобрены правительством. Беда в том, что, как всегда, все перевернули с ног на голову – возникли новые распри. Теперь мы не можем даже убрать осыпавшуюся со стен штукатурку в церкви без недельных переговоров и официального разрешения других конфессий. Все шпионят и доносят друг на друга. Еще ни разу не сумели мы удалиться от открытой войны больше, чем на один шаг. Несколько лет назад коптский монах-египтянин на пару футов сдвинул свой стул в тень с места, согласованного ранее. В результате одиннадцать монахов госпитализировали.

– Но вы-то в поул-позиции[38]38
  Наиболее выигрышное положение на старте в автогонках.


[Закрыть] – на крыше, – сказал Джек.

– На полпути к небу. – Хелена усмехнулась. – По крайней мере этим монахи утешаются зимой, когда температура ниже нуля, а копты якобы случайно вырубают электричество.

– Вы тут живете? – удивленно спросил Костас.

– Шутите? Видимо, вы еще не заходили в туалет. Там такая вонь! – ответила Хелена. – Нет, у меня миленькая квартирка в монастыре. Отсюда двадцать минут ходьбы. А здесь я просто работаю!

– И каковы твои обязанности?

– Официально моя основная задача – вернуть Эфиопии все древние манускрипты, хранящиеся в данный момент у других конфессий. Документы довольно просто идентифицировать. На каждом есть надпись на древнеэфиопском языке геэз и цветные иллюстрации. Это своеобразная культурная подпись нашего народа.

– Вернуть? – переспросил Костас.

– Это длинная история. – Хелена печально вздохнула.

– В чему суть?

– Ну хорошо. Эфиопия, древнее Аксумское царство, – первая страна, принявшая христианство в IV веке от Рождества Христова. Немногие знают, но именно африканцы – чернокожие эфиопы – одно из старейших христианских сообществ, непосредственно связанных с Гробом Господним. Елена Равноапостольная – моя тезка, кстати, – мать римского императора Константина I, передала моему народу ключи от храма. Но спустя некоторое время началось многовековое нечестивое соперничество с Египетской коптской церковью, монахами из Александрии. Ситуация усугубилась, когда после завоевания Святой земли турками мы отказались платить дано Османской империи. Затем в 1838 году из-за загадочной болезни почти все монахи-эфиопы исчезли из храма Гроба Господня. Поговаривают, чума. Но мы не верим. В результате большая часть недвижимости эфиопов было конфискована. Выжившим запретили подниматься на крышу. Мы влачили существование у порога. Буквально в ладонях приносили глину и воду из Кедронской долины, чтобы построить жалкие лачуги, сохранившиеся до наших дней. Но самое страшное еще впереди. Многие из наших священных книг были украдены и сожжены. Утверждали, что манускрипты тоже заражены чумой!

– Другими словами, в них написано что-то такое, что ни в коем случае не должно было всплыть наружу, – прошептал Костас.

Хелена кивнула:

– Мало кому приятно осознавать, что существуют достоверные доказательства того, сто первыми на месте храма Гроба Господня оказались эфиопы. Благодаря древним книгам мы могли бы претендовать на многое. Самое ужасное – пропали документы, датируемые годами, предшествующими IV веку – времени основания храма Гроба Господня. Среди них были манускрипты на пергаменте из козлиной кожи, относящиеся к началу I века! Возможно, что-то сохранилось в тайниках библиотек наших соперников. Мечта всей моей жизни найти хотя бы один документ, созданный при жизни Иисуса Христа и его учеников – первых, что услышал слово Божье из его уст. Я бы построила библиотеку неподалеку от храма специально для этого документа. Зачем, спросите? Чтобы донести истинное слово Божье до всех паломников разных конфессий, спешащих на Святую землю в поисках Иисуса Христа, и прекратить распри и бессмысленное соперничество, терзающие наши души. К тому же этот документ раз и навсегда вернул бы статус эфиопов. А что сегодня? Взгляните. Увы, лишь кучка чудаков на крыше.

Джек, прикрыв ладонью глаза от солнца, посмотрел поверх жалких серых лачуг на священный крест над гробницей Христа на вершине купола, поднимающегося за западной частью двора. Иллюзорное спокойствие и чистота, белые стены на фоне бирюзового неба словно хотели опровергнуть слова Хелены. Как сложно! Сколько исторических слоев скрывается под этой землей!

– Согласен, – прошептал Джек, – здесь идеальное место для такого документа. Я помогу тебе.

– У гроба нам отведен крошечный кусочек, но наверху у нас явное преимущество. Как раз над тем местом, с которого Христос вознесся на небеса. Мы оказались выше всех!

– Вы верите, что Иисус воскрес именно здесь? – спросил Костас.

– В этом отношении применим тот же принцип, что и ко всему древнему христианств, – ответила, ненадолго задумавшись, Хелена. – Нужно соскрести всю инкрустацию, чтобы добраться до истины! Хотя в итоге может оказаться, что истины, которую ищешь, там нет.

– Инкрустация истории… – прошептал Костас. – Забавно, Джек тоже использует этот термин.

– Одна школа! – Хелена улыбнулась. – Строительство храма Гроба Господня началось только через триста лет после смерти Иисуса. В то время духовенство как одержимое кинулось на поиски подтверждения удивительных событий прошлого, которые укрепили бы политический курс императора Константина I. Вполне возможно, что легенда о том, как его мать Елена обрела Животворящий Крест в одной из древних пещер, на месте которой воздвигла церковь, – яркий пример инкрустации истории. Но в ней есть доля правды. Место, на котором мы сейчас стоим, в древности было холмом за городскими стенами. Во времена Иисуса здесь хоронили умерших. Вероятно, что на холме могли и казнить.

– Хелена, ты говоришь как настоящий археолог! – воскликнул Джек.

– Просто хочу докопаться до истины, до голых костей истории.

– Исходя из моего опыта, они не всегда голые, – пробурчал Костас.

– Не обращай внимания, Костас недавно получил психологическую травму, – с улыбкой проговорил Джек. – Я понимаю, к чему ты клонишь.

– Знаешь, Джек, с крыши, – проговорила Хелена, – все, что внизу, кажется укутанным плотным одеялом прошлого. А наверху нет ничего, кроме неба. Словно ты очутился над огромным кипящим котлом истории, пары которого устремляются вверх к конкретной фокальной точке. И, глядя вниз, вдруг понимаешь: все человеческие глупости столь несущественны. Но сверху за ними можно разглядеть суть, простую истину! Это дает мне надежду, что в один прекрасный день я найду истинного Иисуса, Иисуса-человека. Вот почему храм так важен для нас. Несколько дней назад я сидела на берегу Тивериадского озера. Вода, небо, холмы, залитые солнцем. И вдруг все стало так понятно и просто…

– Хелена, я бы с удовольствием продолжил эту беседу. Но сперва нам нужно твоя помощь. Дело не терпит отлагательства! По этому поводу я звонил тебе. Где мы можем поговорить без посторонних глаз?

В этот момент Морган поднялся по ступенькам во двор у крыши. Так же как Джек и Костас, он был одет в легкие брюки и рубашку свободного кроя. Выйдя из тени на солнце, Морган сразу накрыл голову соломенной шляпой.

– Добро пожаловать в Царствие Небесное! – поприветствовал его Костас, широко улыбаясь.

– Для Царствия Небесного здесь слишком жарко! – отозвался Морган, взглянул на Хелену и протянул ей руку: – Вы, должно быть, сестра Селассие.

– Здравствуйте, доктор Морган.

Хелена жестом пригласила всех следовать за ней к дверям на противоположной стороне двора. Стены и верхние структуры храма, окружавшие двор, не пропускали внутрь шум города. Но вдруг воздух прорезал неожиданный звук выстрела, отозвавшийся несколько раз эхом.

– Похоже, израильская армия, – сказал Джек. – Штурмовая винтовка «М16».

– Только что объявили комендантский час, – сообщил Морган. – Опять беспорядки у Стены Плача перекинулись в христианскую часть Старого города. Двое туристов получили ножевые ранения. Мы вовремя зашли. Теперь ворота закрыты. Только я приступил к разведке в храме, как всех посетителей попросили выйти и закрыли вход.

– Еще одно преимущество крыши! – сказала Хелена. – Мы находимся над всеми происходящими внизу событиями. Странно, что пострадали обыкновенные люди. Обычно экстремисты не применяют такие методы. Впрочернь, от этого не легче.

– Вот это мы попали, – прошептал Джек, чувствуя, как ладони вспотели от волнения. – Комендантский час. Туристов нет. Полиция и армия заняты террористами. Мы под прицелом. Хоть бы Бен успел пройти внутрь! – Джек встретился взглядом с Хеленой. – Наш начальник службы безопасности. Он вылетел из Лондона сегодня утром. По идее, должен уже добраться сюда из Тель-Авива.

– Если перед кем и открываются любые двери, то, несомненно, перед Беном! – заявил Костас.

– Он сообщил мне, что связался с начальником местной полиции, – продолжал Джек. – Они познакомились во время американо-израильской операции войск специального назначения. Даже я ничего не слышал о ней. Спецслужбы – это вообще отдельный тесный мирок, где все друг друга знают.

– Ребята, так у вас целая система налажена! – воскликнула Хелена.

Джек поморщился:

– Сегодня невозможно геройствовать, как Индиана Джонс, в одиночку.

Наконец они подошли к двери, ничем не отличавшейся от других, расположенных в ряд. Хелена отперла замок, включила единственную электрическую лампочку и пригласила археологов войти.

– Это и есть мой офис!

Джек с Костасом, протиснувшись внутрь, устроились на скамье. Морган не захотел садиться. Офис оказался немногим больше монашеской кельи. Скамья и религиозные картины – с одной стороны. А с другой – полки, переполненные книгами, архитектурные чертежи, прикрепленные к стене, и узкий стол с ультрасовременным ноутбуком.

– Ворую электричество у армян, а к беспроводному Интернету подключаюсь через представительство греческого мужского монастыря за соседней дверью. – Хелена улыбнулась, присаживаясь за стол. – На самом деле здесь каждый готов поделиться с ближним тем, что имеет.

Морган разглядывал один из чертежей на стене – простые прямоугольные строения, окруженные обнаженными горными породами.

– Храма Гроба Господня? – уточним он. – Самая древняя церковь?

– Да. Изучаю архитектурную историю римской церкви, – ответила Хелена. – Мне интересно, что лежит в основе, что находилось на этом месте до воздвижения церкви императором Константином I в IV веке. Здесь столько всего происходило после распятия Христа, даже сложно вообразить! На самом деле я не афиширую, что занимаюсь этим проектом в свободное от работы время. Вы первые, кто узнал. Я подумала, что раз уж мне все равно сидеть на вершине одного из самых загадочных исторических мест в мире, почему бы не сделать что-нибудь более значимое, чем просто контролировать наших монахов.

– Тогда вам определенно понравится, что у меня с собой, – сказал Морган, похлопывая по сумке. – Некто неизвестный занимался подобным проектом сто лет назад. Но не успел завершить работу. Естественно, они нигде не опубликована. По большему счету, здесь детальное описание средневековых возвышенностей, относящихся к началу периода, и несколько замечаний по поводу того, что обнаружили римляне под землей. – Морган заговорил тише: – В бумагах сказано, что Ирод Агриппа якобы восстановил городские стены в середине I века нашей эры и основал храм спустя всего несколько лет после распятия Христа. Если вы поможете мне разобраться в некоторых запутанных моментах, мы совершим самое удивительное открытие в археологии древнего христианства!

Хелена, побледнев, сидела на стуле не шелохнувшись.

– Вы это серьезно? Кто еще занимался этим проектом?

Джек вытащил из сумки пачку бумаг и положил на колени. Костас, отклонившись назад, дотянулся до двери и поплотнее закрыл ее.

– Мы не могли говорить об этом по телефону, – пояснил Джек.

В течение следующих сорока минут он подробно рассказал Хелене всю историю: о затонувшем корабле святого Павла, о Геркулануме, Риме, гробнице в Лондоне и подсказках, обнаруженных накануне в калифорнийском женском монастыре. Потом Джек положил перед ошеломленной Хеленой фотографию настенной росписи с монограммой Христа и греческими буквами.

– Что-нибудь знаешь об этом?

Хелена сразу же обратила внимание на нижнюю часть снимка. Но от волнения не могла вымолвить ни слова.

– Ну же!

Хелена прокашлялась, облокотилась о стол, крепко зажмурилась, а потом, открыв глаза, еще раз вгляделась в фотографию.

– Это армянский крест. Нижнее древко длиннее поперечины и верхней части. К тому же видите раздвоенные флероны на концах?

– И что дальше? – спросил Джек.

– Если бы мы искали что-то армянское в храме Гроба Господня, то в первую очередь нужно было бы отправиться в придел святой равноапостольной Елены в древней пещере под храмом. Монахи-армяне отвечают за эту часть. – Хелена резко замолчала, схватившись за край стола. – О Боже, ну конечно же!

– Что?

– Мне кажется… – заговорила она еле слышно, – помните, я сказала, что меня интересует то, что лежит в основе. Все, находящееся наверху, между основанием горы и крышей, инкрустация. Извини, Костас, другим словом не назовешь. Удивительное отражение истории христианства, но всего лишь инкрустация истины о жизни и смерти Иисуса из Назарета, Иисуса-человека.