Текст книги "Dragon Age: Раскол (ЛП) (редактор Валерия Игоревна)"

Автор книги: Дэвид Гэйдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– И вы бы предпочли дать им это?

Лорд-Искатель насмешливо фыркнул.

– Мы не играем в игры. Был день, когда магия правила этим местом и всей землей, и Создателю потребывалось отправить к нам Его избранную невесту для того, чтобы разорвать их. Мы оплот предотвращения повторного развития таких событий. И больше никто.

– А это не можно сделать с бомльшим сочувствием?

– Позвольте мне сказать вам, когда сострадание берёт нас, – он бродил у двери, которая вела в камеры подземельев, глядя вниз по всей длине зала, как будто видит призраков в его тени. – Я родом из Тевинторской Империи. Десять лет я работал с Имперской Церковью. Знаете что-нибудь об этом?

– Нет.

– Я не удивлен. Я ушел, потому что Круг Магов сгнил без надежды на искупление. Магистры медленно вернули власть в Круг… сантиметр за сантиметром. В конце концов, какой вред может быть в дозволении магам править самим? Кто ещё лучше знает, что магам нужно, и как научить их противостоять соблазну демонов?

– Это отличный вопрос, – сказала она.

– Я согласен. В то время я считал, что ответ был положительным, что магам было лучше всего обучаться самим, – он заметил недоверчивый взгляд Евангелины, и почти улыбнулся. – Я не начинал свою службу, не будучи убежденным, что им нельзя доверять. Что же мы должны делать?

– Учитывая то, чему Церковь учит нас…

Он пожал плечами.

– Я вступил в Орден, потому что верил, что я мог бы сделать всё лучше. Я нашел союзников среди магистров, и был убежден, что они могли бы служить примером для других. Одного я даже считал другом. Вместе мы собирались изменить мир.

– И он предал вас.

Лорд-Искатель покачал головой.

– Он стал Тёмным Верховным Жрецом. Идеальная позиция, чтобы воплотить наши мечты в реальность, но однажды он решил, что лучше сохранить свою власть, чем использовать её. Те, кто пытался свергнуть его, стали использовать запрещенную магию, и он сделал то же самое, чтобы конкурировать. Я понятия не имел.

Евангелина не решалась говорить.

– Вы не можете себя винить в этом.

– Могу. Мои исследования притеснялись все больше и больше. Храмовники ставали каменной стеной, не в силах рассматривать даже самый простой вопрос, и я отказался помогать в этом, потому что эти маги – мужчины и женщины, которым я помог восстать, – не хотели, чтобы их собственная коррупция исчезла.

– Но вы, в конце концов, узнали.

Его смех был коротким и резким.

– Да. Я столкнулся с моим другом, и он сказал мне, что я был наивен. Он сказал, что я ничего не знаю о власти. Но я многому научился в этот день.

Евангелина неудобно попятилась. Она не любила вникать в прошлое Лорда-Искателя, и ей было интересно, было ли это только потому, что она предпочитает думать о нем плохо безпричинно. Печальная истина была, в том, что у каждого храмовника были свои причины, и все они были благими. В то же время, все они звучали как оправдание.

– Здесь этого не произойдет, – сказала она.

Он отвернулся от двери, чтобы взглянуть на неё.

– Мы дадим им свободу сейчас, и они будут требовать всё больше и больше, пока именно это и не произойдет.

Она покачала головой.

– Мы не всегда правы, мой лорд. Если мы их толкнем слишком далеко, они превратятся именно в то, что вы из них делаете. Тут должен быть другой путь.

Лорд-Искатель тяжело вздохнул, и пошел обратно ко входу подземелья.

– Другого пути нет, – сказал он, – но я смотрю, что бесполезно говорить об этом с вами. Говорите, что хотите на конклаве… но как только это он состоится, вы не будете служить больше в этом Шпиле, независимо от того, что скажет Верхованая Жрица.

– А что с Коулом?

– Если он и впрямь существует, то мы будем охотиться за ним, – он уже уходил, но колебался. – Кажется, мое первое впечатление о вас было ошибочным. Рыцарь-Командор Эрон очевидно выбрал подчиненного, с неправильными взглядами, как и его собственные. Как жаль, – с этими словами он вышел.

«Я рада, что разочаровала вас», – подумала она.

Прошло три недели.

Рис никогда не считал, что его помещение в Шпиле было настолько маленьким. Конечно, если нужно было провести три недели где-нибудь, то это лучше, чем клетки подземелья. На самом деле, гораздо лучше. Однако это не помешало времени тянуться невероятно медленно. Все, что ему оставалось делать в его покоях, это либо волноваться из-за своего срыва, либо читать немногое о сухой диссертации Брата Дженитиви о новых благородных походах, перед тем как он сошел с ума.

Он не очень-то хотел читать. То, чего он хотел – это выйти из своей комнаты и рассказать всему Шпилю то, что произошло в Адаманте, что сделал Фарамонд, и то, что храмовники собирались замести свои следы, если им бы это сошло с рук. Он хотел кричать об этом с крыш домов, независимо от того, сколько это бы доставило ему неприятностей. Он был уже с головы до ног в беде, и был с тех пор, как всё это началось.

Или, возможно, это просто говорила его безысходность.

В основном он волновался. Он был уверен, что Евангелина попала в беду за то, что пыталась помочь. Она знала, что подвергает себя опасности, особенно когда она предложила ему бежать. То, что она сделала это, достойно уважения. Если бы было больше храмовников, как она, Круг не был бы в таком беспорядке.

Однако это было принятием желаемого за действительное. Нет больше таких храмовников, как она. Большинство из них были настолько поглощены своей властью, что ничего не видели сквозь неё. Они были тюремщиками, и маги были заключенными, которых ругали или жалели. Верховная Жрица, может быть, сочувствует магам, но это не помешало веками Церкви внушать людям, что магия во всем виновата из-за событий, которые произошли тысячи лет назад.

Ещё Рис беспокоился о Коуле. Он не навещал его всю неделю. Не то, чтобы Коул никогда прежде не решался прийти в его комнату, но если и был тот, кто мог прокрасться мимо охранников, то это был он. Что случилось с ним? Был ли он напуган аудиенцией с Верховной Жрицей, или он думал, что его предали? Рис отчаянно искал Коула, когда их вывели из Великого Собора, но ничего не видел.

А теперь было только молчание. Существовал только один человек, который посещал Риса регулярно, и что само по себе вызывало смешанные чувства.

Как будто по сигналу, раздался тихий стук в дверь

– Я здесь, Винн.

Дверь отворилась, и старуха заглянула внутрь. Она была одета в новую одежду, на этот раз в черную, как те, что носили Первые Чародеи. Тот факт, что она технически не получала такой одежды не имеет значения, учитывая какое уникальное место Винн имела в Круге. Она сказала Рису, что сожгла свою старую одежду. После недельных поездок под дождем и ночевок в грязи она не могла больше смотреть на неё.

Винн заметила его и улыбнулась.

– Я и не думала, что ты будешь где-то еще… Я просто не хотела будить тебя, – она пришла с подносом, полным еды: печенье и сыром, а также с миской дымящегося супа. Аромат сразу же пробудил у него аппетит. Лорд-Искатель не пытался специально морить его голодом его, но казалось, что храмовники приносили блюда только тогда, когда они вспоминали о нем, что было не очень часто. Если бы не частые визиты Винн, он бы, скорее всего, сейчас ел свои пальцы.

– Спасибо, – он взял поднос и немедленно начал толкать печенье в рот.

Может быть, это было немного жадно, но Винн, казалось, не замечала. Она сидела на краешке кровати и смотрела на него, сложив руки на коленях.

– Ты будешь рад узнать, что армия, наконец, ушла, – сказала она. – Создается впечатление, что, в конце концов, Маркиз будет поддерживать Императрицу.

– Я и не думал, что это было под вопросом, – сказал он между глотками.

Она пожала плечами.

– На востоке ходят слухи о свержении Императрицы. Некоторые говорят, что она мертва, другие говорят, что её похитили. Третьи говорят, что она скрывается со своей армией в Джейдаре, и что Гаспар остался на западном шоссе. Я думаю, что это вероятнее всего.

– Что, Круг тоже будет ввязан в войну? – он слегка усмехнулся. – Я имею в виду, я могу только представить, как это произойдет…

– Верховная Жрица хочет подождать, пока закончится конклав, и это разумный шаг с её стороны. Лелиана, кажется, думает, что это вряд ли произойдет, даже если Гаспар не пойдет на Вал Руайо.

– Лелиана?

– Ты видел её в Великом Соборе, рядом с Верховной жрицей. Старый друг.

Ах, ещё один «старый друг» Винн. Рис начал задаваться вопросом, сколько, у неё их было.

– Я полагаю, Первые Чародеи начали приходить? – Спросил он.

– Ты верно полагаешь. Многие из них уже здесь. Бриус прибыл из Хоссберга прошлой ночью, и Ирвинг из Ферелдена сегодня утром. Я полагаю, Великая Чародейка уже в Вал Руайо. Было бы хорошо, если это так, но она ещё не появлялась в Шпиле, – последнее она сказала, нахмурившись.

– Я думал, что ты бы предпочла, что бы она осталась в Камберленде?

– Фиона когда-то была Серым Стражем. Учитывая, что никто не может уйти из Серых Стражей, это делает её чем-то… аномальным, – она размышляла, нахмурившись. – Конечно, меня тоже, так что я предполагаю, что это мало что меняет. Тем не менее, так было из-за её избрания на должность, что в первую очередь привело к закрытию конклава.

– Ты говоришь так, как будто это её вина.

– А кого еще? Моя? – она пожала плечами. – Фиона старательно агитировала за независимость от Круга. Великий Чародей Бриюс никогда бы не позволил себе такого, правильно полагая, что это будет только раздражать Церковь. После её избрания всё изменилось.

Рис закончил есть, и внимательно изучал Винн. Она была разбита, и даже он это видел. На конклаве, меньше чем через неделю, она должна была рассматривать то, что хотела сказать. Он сам себя спрашивал.

– Ну что ж, – он начал осторожно, – мы часто встречались, но так и не говорили о том, что мы собираемся делать на конклаве.

– А мы собирались что-то делать?

– Я думал, мы могли бы, – выражение её лица стало озадаченным, и он нахмурился. – Я имею в виду, учитывая, что ты отдалилась от Верховной Жрицы, я думаю, что ты забросила весь её план «исправить Круг», – затем она громко рассмеялась, и его угрюмый вид усугубился. – Или нет?

– О, мой дорогой мальчик, – её смех затих, и она смотрела на него виновато. – Прости меня. Конечно же, ты не знаешь – кто, как ты думаешь, попросил меня отправить все эти сообщения? У Верховной Жрицы не было представления о том, что мы могли найти в Адаманте, но её инструкции были ясны: если я обнаружу, что исследования Фарамонда принесли свои плоды, я должна буду немедленно связаться с Первыми Чародеями.

– Так это всего лишь игра?

– Она пришла к власти в Церкви, привыкшей к Верховной Жрице слишком старой, чтобы править. Есть те, кто яростно возмущаются ей, и они будут искать малейшую возможность, чтобы обойти её желания. Если она захочет провести политику реформ, она должна делать это очень осторожно.

– Реформа? Ты думаешь, что храмовники позволят это?

Ее улыбка была загадочной.

– Я считаю, что мы обязаны попробовать.

Разве она уже не пыталась? Каждый старался на протяжении веков. Если восстание в Киркволле что-то и доказало, так это то, что средний путь позволил каждому сделать вид, что мирное разрешение дел было невозможными. Тем не менее, не было никакого смысла спорить об этом с Винн. Её цель была очевидна.

Он отрезал большой кусок сыра и предложил его ей. Она вежливо покачала головой.

– В последний раз, когда ты была здесь, – сказал он, продолжая есть, – что собираешься поговорить с Фарамондом.

Это опечалило её. Она лениво потянула несколько мгновений подол, прежде чем ответить.

– У него… не все так хорошо. Лорд-Искатель Ламберт запланировал обряд Усмирения накануне конклава, и ожидание убивает его.

– Что? Почему они ждут?

– А почему ты думаешь? Все в Шпиле уже знают, что с ним произошло. Ламберт хочет подержать его до последней минуты, что бы никто ни имел возможности перечить ему.

– Аа…

И тут они замолчали. Рис закончил трапезу, и Винн наблюдала за ним. Нигде, кроме воющего ветра за пределами его крошечного окна, не было ни единого звука. Не больше, чем неделю назад он спорил с матерью, обвиняя её в использовании себя для её дальнейших планов... а теперь была эта странная фамилиарность с её посещениями и приношениями ему еды. Он не знал, как на это реагировать.

Рис отложил поднос, заканчивая последнее печенье, и уставился на нее. Она тоже смотрела на него, и в тот момент стало неловко.

– Ты не обязана приходить сюда, – сказал он, наконец. – Я уже сказал тебе, что сохраню твою тайну.

Она кивнула, глядя вдаль. «Она казалась обиженной», – подумал он. И уставшей. Очень уставшей.

– Я сказала, что когда я впервые пришла увидеть тебя, – начала она, – я хотела увидеть, кем мой сын стал без каких-либо указаний от меня. Это верно, но… Я думала, что я умираю. Война в Ферелдене была закончена, и я считала, что дух не может долго держать меня в живых. Мне надо было увидеть тебя хотя бы один раз.

– Тогда почему ты не вернулась?

Она посмотрела на него, её глаза были влажными. Потянувшись, она дотронулась до его щеки – это был нежный, ласковый жест. – Потому что ты был в порядке. Ты был прекрасен. Что я могла сделать, кроме как стать обузой?

– Обузой? Но…

– Какая польза была бы тебе от старой женщины, Рис? Ты всю жизнь жил без меня, а я была одержимая и крестоносцем, чтобы сохранить Круг. Ты присоединился к либертарианцам, и я хотела позволить тебе найти свой собственный путь.

– Так вот оно что? – он покачал головой, убирая её руку от своего лица. – Ты думала, что ты умирала, и когда поняла, что нет, единственная причина, по которой, ты вернулась, это использовать меня?

Винн покачала головой в ужасе.

– Нет, ты не понимаешь. Рис, я…

Раздался стук в дверь.

Кто бы это мог быть? Один из охранников? Они оба могли пострадать.

– Уходите! – крикнул он.

Из-за двери он услышал сердитый шепот:

– Рис, это я, – это была Адриан. Она быстро выскочила из-за двери и закрыла её за собой, проскользила до кровати и испугалась, когда она поняла, что Винн также была там.

– Милосердная Андрасте, – Рис задышал, – что ты делаешь? Разве ты не должна быть закрыта в своей комнате?

Винн поднялась.

– Я оставлю вас обоих для вашего дела.

Адриан преградила ей путь.

– На самом деле, я хотела бы поговорить с вами тоже.

– Я думаю, мы уже достаточно говорили. Если кто-нибудь спросит, я никогда тебя не видела, – Она обошла Адриан и выскользнула за дверь. Рис смотрел ей вслед, и было ощущение того, что она не собиралась возвращаться. Вскоре он выразил сожаление по поводу того, что он сказал. Это был не лучший способ разрешить дела.

Он нахмурился, какогда Адриан плюхнулась вниз на кровать.

– Рис, она здесь! – её переполняли чувства, и её трусило от волнения. – Великая Чародейка здесь!

– Я тоже слышал это.

– Нет, я имею в виду здесь. В Шпиле!

– Откуда ты это знаешь? И как ты сюда попала вообще?

Она пренебрежительно отмахнулась от вопроса.

– И это говорит человек, который не так давно крался из своей комнаты. Я была занята в течение всей недели, находясь в контакте с либертарианцами. А что ты делал?

– Держусь тише воды, ниже травы.

– Ну, заканчивай с этим. Мы нуждаемся в тебе. Великая Чародейка будет призывать к новому голосованию на конклаве.

Он сидел, ошеломленный.

– Это сумасшествие. Мы должны будем обсуждать исследования Фарамонда, а не говорить о независимости. Лорд-Искатель будет наблюдать за нами, как хищник. Он этого точно не допустит.

Адриан была заинтригованна. Он мог видеть это по её глазам. То, что она ждала всю жизнь, казалось, под рукой, но что это было? Война? Будут ли они все убиты? Как далеко они хотят зайти?

– Это не имеет значения, – сказала она. – Это знак, что должно что-то произойти. Если храмовники, что-то сделают, весь Круг Магов будет знать об этом, – она схватила Риса за плечи, чуть покачивая его. – Подумать только! Мы будем там, прямо в центре всего, когда это произойдет. Творить историю!

– В истории случается много плохих вещей, Адриан.

Она вырвалась, мгновенно сделав болезненное выражение лица. Мгновение она помолчала, а потом нахмурилась. – Это, та храмовница, не так ли? – спросила она с подозрением. – Ты переживаешь, что она пострадает? Если Лорд-Искатель сделает ход, ты думаешь, она будет вынуждена остаться с ним?

Он вздохнул.

– Нет, это не так.

– А что потом? – Адриан встала, и взволнованно ходила по кругу в крошечной комнате, прежде чем взглянула на него, и в отчаянии удерживая свои руки. – Скажи мне, что изменилось? Мы присоединились к братству Либертарианцев вместе. Мы привыкли сидеть по ночам и говорить о том, каким был бы Круг, если бы им управляли маги и как мы могли бы помочь. Ты же все ещё хочешь этого?

Рис провел рукой по её волосам, пытаясь контролировать свое разочарование. Она смотрела на него, беспомощно сомневаясь, и он указал в сторону кровати. – Сядь, Адриан, – Когда она заколебалась, он повторил это более убедительно: – Садись.

Она села.

Он взял её руки в свои, чтобы убедиться, что она слушала.

– Я все ещё хочу, этого, – заявил он. – Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.

Ни Евангелина, ни ты, ни Коул. Никто.

Она поморщилась.

– Кто такой Коул?

– Не бери в голову. Мы должны быть осторожны, это все, что я скажу. Если мы сделаем неправильный шаг, если мы будем действовать слишком поспешно, особенно когда Лорд-Искатель будет ждать нас, мы можем всё для всех разрушить.

Адриан вздохнула и покачала головой. Она смотрела на него, как будто он был наивен, и она не знала, как сказать ему это.

– Это может привести к насилию, Рис. Мы должны быть готовы к этому. И если это произойдет, мы должны быть готовы работать вместе.

Он нахмурился, но признал, что она была права. В конце концов, он думал только о том, как же так оказалось, что нет середины.

– Что мне нужно делать? – спросил он.

– Поговори с Винн.

– Я разговаривал с Винн. Она приходила почти каждый день на этой неделе.

– Было много нерешительных Эквитарианцев. Астебади из Антивы и Гвенаель из Невары оба будут здесь, и Великая Чародейка сказала, что это не займет много времени, чтобы убедить их действовать, – Адриан сделала драматическую паузу. – Рис, это наш шанс. Ветры меняются. Если Винн встанет перед конклавом и скажет, что она считает, что Круг должны разделить, всё Эквитарианское братство пойдет за ней. Даже Лоялисты, может быть, согласятся.

– Она этого не сделает.

– Тогда ты должен убедить её.

– У Винн есть план, и у неё есть помощь Верховной Жрицы. Я думаю, она должна, по крайней мере, получить возможность увидеть, сможет ли она осуществить это.

– Нет, нет, – она покачала головой, отказываясь даже рассматривать эту идею. – Они устраивают нам конклав, чтобы успокоить нас. Независимо от того, что мы говорим там об Усмиренных, ты думаешь, что что-то изменится? Это единственная возможность, которую мы собираемся получить, и мы обязаны настоять на своём.

– Тогда мы должны сделать это без Винн.

– Нет! – сказала она разочаровано. Она хотела встать с койки, но он держал её руки. С гневным рычанием она вытащила их. – Ты должен заставить её слушать, Рис! Она твоя мать. Если кто и мог бы убедить её, то это ты.

Она может быть права. Он мог даже представить, что он может сказать: «Если я что-то значу для тебя Винн, ты поможешь нам. Я никогда не просил тебя ни о чём, но я прошу сейчас. Пожалуйста… сделай это. Для меня».

Тем не менее, это было неправильно. Винн использовала его, так что теперь он должен был использовать её? Эксплуатировать не важно, какие связи между ними были, чтобы получить то, чего он хотел?

– Адриан, я… не могу.

Она сдалась. Она сидела там, уничтоженная, и на мгновение Рис подумал, что она действительно сейчас заплачет. У неё было так много планов на это, что заставило его задаться вопросом: что будет с ней, если она когда-нибудь получит то, чего хотела? Когда было бы уже некому бороться? Они часто говорили о том, что они будут делать, если смогут освободиться от Круга, да, но осталось ли в ней что-то от той девушки? Он заметил, что часть её была поглощена за эти годы, тогда как он остался прежним. Остался позади.

Рис начал формулировать извинения, когда Адриан наклонилась и поцеловала его. Он был застигнут врасплох, и схватил её за плечи, чтобы оттолкнуть её назад, может быть, сильнее, чем хотел этого.

– Что… Что ты делаешь?

– Я не хочу потерять тебя, – она плакала. Теперь, когда слезы шли, они шли так сильно, что всё её лицо исказилось от горя. – Все эти годы я говорила себе, что лучше быть твоим другом. Я думала, мы всегда будем вместе, и что вместе мы сможем сделать всё что угодно. Но… Я чувствую, что ты отдаляешься от меня.

– Адриан, – он пытался утешить её, но она отвернулась от него, стесняясь слез. – Адриан, это не сможет удержать нас вместе.

– Правда? – она посмотрела на него, её глаза были красные и умоляющие. – Разве ты меня не любишь?

Он не мог ответить на этот вопрос, также как не мог ответить на него в последний раз, когда она очень давно спрашивала его. Вопрос повис между ними до сих пор, и Адриан надо было навсегда преодолеть это чувство отказа… и вот она наткнулась на него снова.

Правда в том, что женщина, которую он любил, пропала на очень долгое время.

Ему не нужно было ничего говорить Адриан. Она всё видела по его лицу. Она быстро встала и взяла себя в руки, вытирая слезы.

– Это не имеет значения, – сказала она, и голос её был сдержанным. – Мы найдем способ… с тобой или без тебя.

– Я сказал, что помогу, Адриан.

Она смотрела на него с уничтожающим взглядом.

– Рис, ты даже не можешь помочь себе самому, – с этими словами она повернулась и пошла к двери, и он остался там, в своих покоях... в одиночестве.

Г лава 18

Должно было произойти что-то важное.

Оно приближалось неделя за неделей, словно напряжение в воздухе перед грозой. Все в Шпиле были на взводе. Они не хотели, чтобы эта гроза начиналась, но и ждать её им было невмоготу.

Коул понимал в происходящем совсем немного. Должно было произойти какое-то собрание, и оно касалось важных магов, которые постепенно прибывали из дальних земель. Все называли их «Первый Чародей», хотя он не понимал, как столько людей могут быть одновременно первыми. Разве не должны были быть вторые и третьи?

Однако какими бы важными они не были, они боялись храмовников. Когда они спорили, они спорили тихо, потому поблизости стояли храмовники и... следили, всегда следили. Скрестив руки на груди, они смотрели на магов и хмурились, так же как хмурились повара на кухне при виде крыс. Эти маги могли надеть на себя любой торжественный наряд, но это не означало, что они не были пленниками.

Иногда показывался Большеносый. Коул не знал, где он получил свои новые доспехи, но они были начищены до блеска. Теперь у него был ярко-красный плащ, такой же, как у Евангелины. Большеносому нравилось возвышаться над магами. Он ходил вокруг них кругами, притворяясь заинтересованным в их разговорах, пока они постепенно не замолкали. Им не нравился Большеносый, и Коул не мог винить их. Коулу он тоже не нравился.

Это было странно. Когда-то Коул сказал бы, что нет ничего, чего бы он боялся больше, чем храмовников... но теперь? Теперь он подходил к ним вплотную. Он стоял в сантиметрах от них, смотрел им в глаза, и знал, что они ничего не видят. Они смотрели прямо сквозь него. Ему хотелось сказать: «Я могу видеть тебя. Теперь я вижу, кто ты».

Рис не мог помочь ему. Они заперли Риса в своей комнате, и хоть Коул и хотел навестить его, то что бы он ему сказал? Коул причинил ему достаточно бед. Лучше держаться подальше – может быть, так Рису будет легче.

Евангелина тоже не могла помочь Коулу. Она была такой милой и доброй, что у Коула щемило в сердце. Когда она пообещала ему забрать его к храмовникам, он испугался... но это дало ему и надежду. Она казалась сильной, и кто знал храмовников лучше, чем она. Но сейчас она была в Яме, её заставили заниматься делами, которыми Рыцарь-Капитан не занимается. Так говорили другие храмовники. Они сплетничали про нее, говорили плохие вещи, которые злили Коула.

Старая Женщина тем более не могла помочь Коулу. Он видел, как она приходила и шла дальше, иногда заходила в комнату Риса. За ней всё время тщательно следили, и она это знала. Может она даже знала, что Коул следил за ней, и притворялась, что не замечала. Он подозревал, что она могла всегда его видеть с самого начала. Все равно это не имело никакого значения, потому что он не входил в её планы.

Рыжеволосая – Рис называл её Адриан – она не поможет Коулу, даже если бы могла. Храмовники заперли её в своей комнате так же, как и Риса, но это ничего не меняло. Были и другие, кто приходил к её двери, чтобы доставить сообщения, и она даже умудрялась выбираться один или два раза. Это невероятно на что готова пойти она и её друзья, чтобы отвлечь стражу. Это было увлекательно для него. У Адриан было не меньше планов, чем у Старой Женщины, и Коул мог подслушать и узнать какие у неё были планы, но ему не хотелось знать, потому что они не помогут ему. Неважно, что она планировала – это не поможет ему.

Никто из них не может помочь ему.

Но он может помочь им. Когда они приезжали обратно в город, он слушал. То, что другие говорили о храмовниках, было важно. Они были проблемой. Когда он взглянул им в глаза, он не видел той опасности, как раньше. Он увидел страх. Ужасный страх, который готов был сжечь всё на своём пути.

Очень долго храмовники были демонами, которые охотились за его миром, и всё, что он делал – это прятался в тени... но, может, пора было заканчивать прятаться? В конце концов, он не был заперт в комнате и не был сослан в Яму. Никто не следил за ним. Он был свободен действовать.

Коул продвигался по темному коридору, остро знающий всё вокруг него. Шпиль спал, или пытался заснуть. Заседание, которого все ждали, будет завтра утром, напряжение достигло такого накала, что оно кричала в его чутьё. Один неправильный шаг, и он повернёт за угол, и ударится в стражу, и все будет закончено.

Толстый храмовник ждал за дверью, Коул был полусонный. Его голова постоянно опускалась и резко поднималась обратно. Если бы он немного вздремнул, было бы легче, но такой удачи не было. Страх не давал ему спать. Страх о мужчине в черной броне.

Коул вздрогнул при этом воспоминании. Этот мужчина был сделан из стали, отточенный до острого лезвия. Когда Коул был в комнате Евангелины, этот мужчина почувствовал его. В нём было, что-то отличающее его от других храмовников. Но Коул не хотел иметь с этим дело. Он не хотел узнавать, что это было.

Медленно он подошел к страже, и сердце заколотилось в его груди. Фарамонд сказал, что все его забывают не просто так. Это было, что-то, что делал сам Коул. Сила. Если это так, может он смог бы использовать её.

«Ты не видишь меня. Ты не заметишь, ничего, что я сделаю». Он уставился в глаза стражи, сконцентрировался и вызывал… что-то. Он мог чувствовать это. В самом низу его, в темном месте, на которое он даже не смел поглядывать – что-то было там. Он пытался не допустить, чтобы это его не испугало. Вместо этого он приказал этому прийти.

Добираясь очень осторожно, Коул сорвал ключи с ремня храмовника. Он поддерживал зрительный контакт все время. Ключи зазвенели, и он застыл. Ничего. Мужчина не моргнул, даже не отреагировал. Вообще.

«Я могу сделать это. Я могу заставить их не видеть меня».

Это было волнующее чувство. Он осторожно отошел от стражника, прижимая ключ к груди. Когда он двинулся к дверному проходу, он посмотрел, будет ли какая-то реакция. Ничего не произошло.

Коул закрыл глаза и сделал глубокий вздох. Теперь, когда он вызвал эту черноту, она плескалась внутри него. Он пытался прогнать её, оттолкнуть её обратно, но она не уходила. Она засела в каждой частичке его тела, пыталась забрать его. Она пыталась сделать его тенью.

Нет, я тебе не позволю.

Он стиснул свои зубы. Он дышал, каждый раз всё медленнее и мучительней, пока, наконец, не стало так плохо. Было такое чувство, как будто все тени в коридоре удлинились, как будто они тянулись к нему, но он попытался игнорировать их. Он был реален. Он стоял прямо здесь и был готов действовать.

Коул открыл дверь. Раздался слабый щелчок, когда он повернул ключ, и потом малейший звук, когда он потянул за ручку. Несмотря на то, что стража стояла в двух футах от него, они даже не посмотрели на них. Коул быстро проскочил внутрь.

Комната была крошечной и тёмной. Из решетчатого окна было видно только ночное небо, и горсть снега – первый в этом сезоне. Единственная свеча, горевшая на столе, почти сократилась в лужу расплавленного воска. Это делало тени ещё печальней. Эта комната была склепом, или ждала, чтобы стать склепом.

– Кто... кто здесь? – Дрожащий голос из темноты. Коул с трудом мог разглядеть человека, лежащего на небольшой кровати. Не, то, что ему это было необходимо. Он прекрасно знал, кто это был.

– Это Коул, – он сказал.

Фарамонд вскочил, и уставился на Коула в недоумении. У него был вид человека, который не спал сутки, может даже недели. Измученный и бледный, тёмные круги под глазами, изможденный и вытянутый до самых пиков своей стойкости. Когда-то этот эльф был красив с его шелковистыми белыми волосами и голубыми глазами… но не сегодня. Сегодня он выглядел просто старым.

– Я могу тебя видеть, – Фарамонд дышал в изумлении. – И я помни кто ты. Как это? Что-то изменилось?

– Ты изменился, – Коул подошел к эльфу и сел на краю его кровати. Фарамонд увидел кинжал в руке Коула, и его глаза расширились в страхе. – Ты можешь видеть и помнить меня, потому, что хочешь умереть.

Эльф громко сглотнул. Он не отвернулся в сторону. Он не спрашивал Коула откуда он может знать такое. Но он не говорил, что Коул был неправ.

– Завтра утром они меня снова сделают Усмиренным, – он прошептал, слова прохрипели из глубины его горла. – Я хочу умереть больше всего.

Коул печально кивнул, но не ответил. Вместо этого он смотрел на горящую свечу, и долгое время они сидели в тишине. Быть Усмиренным звучит не так уж плохо для него. Он, казалось, боялся быть поглощенным тьмой так долго, что это было бы облегчением покончить с этим. Ты просто боишься стать ничем, до того, как ты стал ничем.

Так же, как смерть.

– Я могу вытащить тебя отсюда, – сказал он. – Вот для чего я пришел.

– Увести меня? Как?

– Так же, как я попал сюда, – Коул тщательно обдумывал эту идею. – Думаю, я смогу их заставить не видеть тебя тоже, если ты будешь со мной. Мы можем выйти из двери вместе, и они никогда не смогут причинить тебе вреда.

– Что, если это не сработает?

– Тогда ты умрешь.

Фарамонд выглядел шокированным, как будто возможность побега никогда не приходила ему в голову. Он поднялся, и начал ходить взад-вперед по полу с растущим волнением… и затем он остановился, мрачно глядя в окно на метель.