Текст книги "Dragon Age: Раскол (ЛП) (редактор Валерия Игоревна)"

Автор книги: Дэвид Гэйдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Он вздохнул.

– Я не хотел стать одержимым. Мне только нужно было, чтобы этот мост перешли, хотел увидеть, могло ли это быть сделано. Я пришел в место, где Завеса была тонкой, где можно найти духа и установить с ним контакт.

Фарамонд опустился на колени рядом с одним из обугленных тел, с выражением лица полным скорби. Он протянул к нему руку, словно бы собираясь коснуться, но он смог. Он быстро убрал руку, крепко закрывая глаза, чтобы удержать новые слезы.

– Эти люди были так добры. Как семья. Они считали, что я весь покалечен, и хотели меня вылечить. Они были готовы принять все риски, и логически я верил...

Евангелина гневно покачала головой.

– Ты убил их ни за что. Какое бы знание ты не приобрел, оно бесполезно.

Он отрицательно помотал головой.

–Вообще-то, нет.

Адриан подалась вперед с любопытным выражением лица.

– В смысле – «вообще-то нет»?

– Я считал, что требуется, чтобы демон попытался завладеть мной, что сам факт попытки восстановит мою связь с Тенью, – он открыл глаза и пристально посмотрел на Адриан, – Но все было совсем не так. Мне нужно было, чтобы демон лишь попытался дотянуться до моего разума сквозь разрыв, и ничего больше. Как только это произошло, мой разум был восстановлен. Одержимость пришла... позже.

– Но это мог сделать любой дух, – указал Рис. Заметив скептический взгляд Евангелины, он повторил. – Это мог сделать любой дух, при условии, что он обладал достаточной силой. Не обязательно демон.

Фарамонд кивнул.

– Понадобился бы духовный медиум, чтобы уговорить его.

– Я духовный медиум.

Как только прозвучали эти слова, в комнате воцарилась тишина. Адриан подтвердила его слова кивком головы, но Евангелина не казалась убежденной.

– Вы, должно быть, сошли с ума, – нахмурилась она. – Надеюсь, никто из вас не считает, что следует повторять этот эксперимент. Посмотрите вокруг себя!

– А вместо этого они должны умереть ни за что? – спросила Адриан с вызовом. – Этот человек больше не Усмиренный. Если результаты его работы можно использовать без повторения того, что произошло здесь, это следует изучить!

– Не все захотят обратить Ритуал Усмирения, – опережая ответ Адриан, Евангелина указала на Фарамонда. – Посмотрите на него! Неужели его состояние намного лучше? Что если он никогда не оправится?

– А если оправится?

– А если та причина, по которой его вообще усмирили, все ещё имеет значение? Мы не используем Ритуал без оснований. Этот человек может быть опасным, как для себя, так и для других – например, для обитателей этой самой крепости.

Фарамонд печально кивнул.

– Это правда.

– Не слушай ее! – приказала ему Адриан. Увидев, что Евангелина поднимает свой меч, она метнулась и встала между храмовницей и Фарамондом. – Я не позволю тебе сделать это! Усмирение не решает проблемы – Фарамонд уже знает об этом больше, чем кто-либо другой. Больше, чем кто-либо когда-либо интересовавшийся. Нужно разрешить ему найти другое решение.

Евангелина была непреклонна.

– На этом знании лежит кровь, как и на всем, что последует за ним. Вы дадите ложную надежду тем, кто заслуживает лучшего.

Она обошла Адриан с мечом наготове, но магесса снова преградила ей путь.

– Нет! – воскликнула она. Она беспомощно посмотрела на Риса. – Вот о чем всегда говорили либертарианцы! У храмовников нет прав так поступать! Неужели ты не понимаешь? Это наш шанс изменить то, что Церковь делала с нами на протяжении столетий.

Конечно, для неё смысл всего происходящего заключался именно в этом. Но Рис не был так уверен. Даже если он мог успешно повторить ритуал Фарамонда, следовало ли так поступать? Евангелина не была совсем не права.

– Адриан, я...

Она отмахнулась от него и повернулась к Винн.

– Это твой друг, тот, которого ты решительно хотела спасти! Не можешь же позволить обречь его участь!

Винн сначала ничего не сказала, загадочно смотря на Адриан. Рис поверить не мог, что Винн относилась к происходящему так спокойно.

– Я признаю, – сказала она, наконец, – мне не составит радости видеть мучения Фарамонда, и мне решительно не нравится мысль о том, что его могут наказать. Но он позвал демона. Это произошло не случайно.

– И что от этого меняется? – с вызовом спросила Адриан. – Уж ты-то должна знать это лучше всех!

Винн встала и посмотрела на Адриан, крепко обхватив посох.

– Да, я думаю, я знаю разницу лучше всех.

– Лицемерка!

Рис был в растерянности. Напряжение между двумя магессами превосходило обычную враждебную настроенность Адриан. Он собирался вмешаться, если бы не встряла Евангелина.

– Пора покончить с разговорами, – оборвала она. Она посмотрела на Фарамонда, поднимая свой меч. – Ты применил запретную магию, и невинные заплатили за это ужасную цену. На это преступление нельзя закрыть глаза. Во имя Ордена Храмовников, здесь я...

Адриан в гневе закричала, и из её посоха полыхнуло огненным заклинанием. Оно ударило Евангелину прямо по нагрудным доспехам, от чего та отлетела назад. Издав удивленный возглас, храмовница упала на пол, прямо посреди тел. Но меч не выпал из её руки.

– Адриан! – крикнул Рис. – Что ты делаешь?

– То, что следовало сделать как только мы прибыли!

Он встревоженно посмотрел на Винн, но она не сдвинулась с места, хмуро наблюдая за разыгравшейся сценой. Она не подавала никаких признаков того, что собирается вмешаться. Шейла придвинулась к ней ближе, чтобы защитить магессу.

Евангелина встала, потирая след от ожога на доспехах. На выражение её лица было страшно смотреть; было очевидно, что ей надоело быть вежливой.

– Это была ошибка, – прорычала она. Как только она приняла боевую стойку, по её клинку пробежал поток белой силы – силы храмовника, готового к сражению с магом. Адриан призвала ману, на её руке язычки пламени уже сливались в огненный шар.

– Стойте!

Рис понял, что это был его голос. Вот опять, его рот решил поступить по-своему. «Глупый рот», – ругал он себя, – «Почему тебе всегда надо что-то сказать?»

Евангелина заколебалась, и даже Адриан посмотрела в его направлении. Напряжение в комнате было сильным, и казалось, что достаточно лишь одной искры – и уже нельзя будет повернуть время назад. Рис облизнул губы, внезапно поняв, насколько они были сухие. Его сердце бешено колотилось.

– Есть и другой вариант, – медленно сказал он.

Когда никто не ответил, он сделал несколько шагов и встал между ними. Обе внимательно изучали его. Адриан, казалось, была преисполнена тихого гнева. Её взгляд говорил: «Ты должен помогать мне», но он знал, что не мог сделать этого, как бы сильно она того не хотела.

– Какой другой вариант? – недоверчиво спросила Евангелина.

– Церковь попросила Фарамонда проводить эти исследования. Может, они и не знали, что именно он собирался сделать, но вдруг они, тем не менее, посчитают результаты его исследования важными?

Он сделал паузу, но Евнгелина не ответила. Она продолжала смотреть на Адриан. Противостояние между женщинами не ослабевало.

– Почему бы не привести его в Церковь и не дать им решить самим? Почему приговор должен быть исполнен здесь?

– У меня есть приказ, – ответила она.

Внезапно заинтересованная Винн встала рядом с ним.

– Ваши приказы исходят от Лорда-Искателя, но откуда получает приказы он? Мое задание получило одобрение самой Верховной Жрицы. Если кто-либо и заинтересовался бы этим делом, то только она.

Эти слова только разозлили Адриан – магический огонь на её ладони пополз вверх по рукам. Она хотела драки, Рис это видел. Однако, Евангелина, казалось, обдумывала сказанное. Её меч все ещё трещал от белой энергии, но вместо того, чтобы смотреть на Адриан, она задумчиво смотрела на Фарамонда.

– Ты действительно хочешь быть той, кто примет решение? – спросил Рис.

Она медленно опустила свой клинок, и энергия на нем померкла.

– Нет, – сказала она. – У меня есть обязанности перед Орденом Храмовников... но и перед Церковью тоже. В конце концов, они могут прийти к одному и тому же решению, но я не должна лишать их этой возможности.

Адриан казалась почти разочарованной. Она погасила пламя на своей руке и попятилась. Один единственный брошенный на Риса взгляд сказал ему все, что она думала о его вмешательстве.

– Тогда решено, – сказала Винн. – Мы вернемся в Вал Руайо, и я пошлю известия вперед, чтобы Верховная Жрица знала о нашем прибытии. Пусть она решает этот вопрос.

– И тогда что будет с Фарамондом? – требовательно спросила Адриан. – Что если Церкви не понравится то, что она узнает?

– Посмотрим.

– Ты уже так говорила.

– И ничего не изменилось.

Евангелина кивнула и убрала меч в ножны, однако, несмотря на её согласие, напряжение в комнате не уменьшилось. Она и Адриан обменялись жутким взглядом, который говорил, что они, в конце концов, рассчитаются друг с другом. Рис не понимал, почему Адриан подталкивала к этому – если бы Евангелина хотела действовать неразумно, она бы так и поступала. Вместо этого она уступила право принятия решения им. Определенно, это что-то да значило?

Винн помогла Фарамонду встать на ноги. Эльф пребывал в растерянности, неуверенный в исходе спора. Он уходит? Его пощадили? Рис мог понять его нерешительность. Участь Фарамонда, как и его самого, была просто отсрочена. Однако на время кровопролитие было предотвращено.

Запавшими глазами Фарамонд скорбно посмотрел на лежащие вокруг трупы. Как только они покинут эту крепость, она станет мертвой, как и земля вокруг нее. Придет ли когда-нибудь кто-нибудь вместо тех, кто жил здесь, зная, что с ними произошло? Это казалось маловероятным; крепость превратится в могилу.

Возможно, она станет подходящим напоминанием о поисках запретных знаний.

Коул прятался в закоулках комнаты в фойе верхней части крепости. На улице стояла ночь. Сквозь немногие окна он видел луну на безоблачном небе. Это значит, что внутри было темно, что как раз и было нужным. Он не хотел видеть этого. Он не хотел вспоминать о том, что здесь произошло. Но гораздо хуже была воцарившаяся повсюду тишина, настолько плотная, что начинала давить.

Не так давно, здесь было совсем не так тихо. Он очнулся из-за гневных криков. Коул медленно проделал свой путь сквозь кромешную тьму коридоров, пока он не нашел источник: Рис и другие спорили в комнате полной смерти и дыма, свет от их посохов освещал следы недавнего сражения – искаженные и обожженные тела, беспорядочно лежащие среди золы, совсем не так, как он запомнил солдат из городской площади.

Впрочем, они спорили не о телах. Это было как-то связано со странным эльфом в разодранной робе, которого Коул никогда раньше не видел. Рыцарь-Капитан хотела убить его. Рыжеволосая ей не позволяла. Никому, казалось, не было дела, что хотел сам эльф. Даже на расстоянии Коул мог разглядеть отчаяние в его глазах. Он хотел смерти. Будь его воля, он бы радостно раскинул ей свои объятия и позволил бы этому темному и спокойному забвению поглотить себя.

Но его не убили. Коул притаился было у самого входа, держа одну руку на кинжале, на случай, если Рису понадобится его помощь, и наблюдал за тем, как напряжение в комнате становилось все сильнее и сильнее... а потом исчезло. Никто не казался довольным результатом, хотя Коул и не был уверен, каким он был. Самым несчастным из всех выглядел эльф.

Коулу было жаль эльфа, коленопреклоненного, одинокого и лишенного всякой надежды.

Теперь он не знал, что делать дальше. Воспоминания из мира снов преследовали его. Многие подробности уже ускользали из памяти, как сны иногда, но смысл оставался ясным. Воспоминания лопнули, как старая гнойная рана, и вонь от неё все ещё отдавалась в ноздрях.

В его памяти остался набор каких-то смутных образов. Он сидит на груди отца. Изо рта мужчины хлещет кровь. Коул подносит кинжал к его глазам – пусть он посмотрит на него. Он хотел, чтобы мужчина знал, что это он, Коул, прервал его жизнь, тем самым лишая его возможности причинить боль кому-то еще. Он помнил, что его отец пытался что-то сказать, и воображал, что тот сейчас попросит о пощаде, но из его рта не вырвалось ни слова, только кровь.

Удовлетворение, которое он получил, вонзив кинжал в сердце своего отца, было впечатано в его душу. Кинжал его матери. Единственное напоминание о диком народе, которое она сохранила, и когда его отец захотел продать его, она спрятала его в землю. Коул видел это, и теперь вспоминал, как он выкопал этот кинжал, хватая землю голыми руками со жгучими слезами на глазах.

Он помнил и свою сестру. Очень хорошо помнил. Воспоминание о ней заставило Коула вздрогнуть, и юноше захотелось стереть эти мысли. Вернуться к забвению. Но воспоминания отказывались уходить, и каждый раз, когда он закрывал глаза, перед его взором возникали непрошеные образы, которые словно ожидали его.

– Ты в порядке?

Чужой голос испугал его, в основном потому что Коул полагал, что он прислушивался к окружающему. Вместо этого он настолько погрузился в собственные мысли, что не услышал, как в комнату вошел Рис. Серебристо-голубой свет от его посоха немного отогнал темноту, хотя бы на мгновенье, и он испытал чувство благодарности.

– Ты не нуждался во мне, – угрюмо признал Коул. – Я проделал весь этот путь, потому что думал, что тебе могут причинить боль, но этого не случилось. Мне следовало пойти назад, как ты и сказал мне сразу.

Рис ничего не ответил. Он смотрел на него, как всегда, когда приходил навещать Коула в Шпиле, взглядом, полным жалости и заботы. В такие моменты Коулу было трудно смотреть ему в глаза. Вместо этого он посмотрел на дверь, и постарался не дрогнуть, когда Рис сел на ступеньки, рядом с ним.

Несколько минут они ничего не говорили, тишину нарушало лишь тихое пение, идущее от посоха Риса. Наконец, Рис прервал молчание.

– Тот дом в Тени, – начал он неуверенно, – это был твой дом? Место, откуда ты пришел?

– Не знаю. Да.

– А тот человек – это твой отец?

– Да.

Еще одна пауза, после которой Рис медленно кивнул.

– Мне жаль, что такое произошло с тобой, Коул. Я родился в Круге, и поэтому не знаю, каково это для магов, которые родились вне Круга... но кое о чем мы слышали. Большинство просто не хотят говорить об этом.

Коул не знал, что ответить. Он никогда не разговаривал с кем-то из других магов. Он и вправду никогда не слышал, чтобы кто-то из них рассказывал о своей прежней жизни. Он думал, что так это было из-за того, что они не хотели думать о том, что им недоступно. Но, может быть, они тоже хотели забыть?

Рис посмотрел на него. Спустя мгновенье Коул поднял глаза и встретился с ним взглядом. Он почувствовал себя странно и неуютно, как будто Рису открылось что-то очень личное, и Коул не мог вернуть это себе. Это было странным только потому, что Коул даже не знал о его существовании, пока они не попали в тот мир сновидений... но вот оно было здесь, между ними, это странное ощущение неловкости.

– Ты не виноват в том, что случилось с ней, Коул.

Вот и оно. Коул посмотрел в сторону, чувствуя как кровь приливает к щекам. Он хотел плакать, или кричать, или... Ещё что-нибудь. Где-то глубоко внутри него сжался до боли темный комок, который был там все это время, но к которому он, было, уже привык. К тому, что он медленно разъедал его изнутри.

– Я даже не помню ее, – пробормотал он.

– Неправда.

Он неуютно поерзал на ступеньках.

– Я не хотел делать этого.

– Я знаю.

– Я просто хотел, чтобы она замолчала, чтобы папа не услышал нас. Я думал, что она так послушна, и так спокойна... – он запнулся, словно проглотил язык, не в силах продолжать дальше.

– Я знаю. –

Рис положил руку на плечо юноши. Такой простой жест, но в то же время такой успокаивающий.

А ещё он почувствовал, что невероятно рад, что Рис больше не злился на него. С момента той драки в усыпальнице он боялся, что Рис больше не захочет его видеть. И это было бы справедливо, после того, как он оттолкнул Риса. Облегчение было таким огромным, что к глазам подступили слезы. Словно подземный источник они пробились на поверхность, и прежде чем он это понял, он уже плакал.

Рис обнял его одной рукой и крепко прижал его к себе, и он уткнулся лицом в плечо мага. Он не мог вспомнить, когда он плакал в последний раз. Казалось, что этого никогда не было, словно бы он был настолько опустошен изнутри, что слезы были чем-то посторонним и нежелательным. Но рыдая, он ощущал себя настолько же счастливым, насколько несчастным.

А потом Коул замер, когда понял, что в комнате был кто-то еще.

Рис тоже это понял и повернулся посмотреть на вход в комнату. Там, глядя на них, стояла Рыцарь-Капитан. На её доспехах был уродливый след от ожога, прямо там, где находился знак солнца. Выглядело это так, будто бы кто-то перечеркнул его.

– Прости, что сомневалась в тебе, Рис, – сказала она.

Он прочистил горло.

– Я не знал, что ты следовала за мной.

– Остальные помогают Фарамонду собрать его вещи. Я заметила, что ты ушел... снова. Было нетрудно догадаться, кого ты отправишься искать.

– Ты можешь... видеть меня? – Спросил Коул.

– Могу, – она шагнула вперед, но остановилась, когда он испуганно вскочил. – Может быть, твое проклятье разрушено?

– Я не знаю.

– Возможно, что тот факт, что ты видела его в Тени, что-то изменил, – сказал Рис. – Но мы понятия не имеем, сколько продлится этот эффект. Возможно, что ты легко забудешь о нем.

Это было правдой. Эта мысль тревожила Коула, но в то же время теперь его видел кто-то, с кем он даже не пытался установить контакт. И она запомнила его. В мире снов это не казалось таким настоящим, но здесь? Здесь это значило все.

Однако она странно на него смотрела. Как будто бы она не совсем верила, что находился там, или ожидала, что он превратится во что-то еще. В насекомое, может быть. Или в демона.

– Ты убьешь меня? – спросил он, наконец.

Рис с тревогой посмотрел на Рыцаря-Капитана. Затем, с обеспокоенным выражением лица, она отрицательно помотала головой.

– Нет. По-моему, на сегодня с меня хватило угроз.

Она снова направилась к нему, на этот раз медленнее, и опустилась на колени перед основанием лестницы. Своими красивыми глазами она внимательно разглядывала Коула.

– Я была там, – сказала она. – Я видела, что с тобой произошло. Я почувствовала это. Я не скажу, что тебя не будут судить за твои злодеяния, но это буду не я.

Он не знал, что сказать.

– Возвращайся в Круг с нами, – продолжила она. – Если Рис собирается очиститься от обвинений Лорда-Искателя, ему нужен очевидец. Если твое проклятье не исчезло, мы заставим его увидеть тебя тем же способом, как увидела тебя я. Что случится после этого… Я выступлю в твою защиту. Это все, что я могу предложить.

Рис благодарно ей улыбнулся, но она на него не посмотрела.

Рыцарь-Капитан продолжала внимательно изучать Коула. В её глазах была честность. Коул верил ей.

– Почему ты хочешь защищать меня?

– Потому что первой обязанностью храмовников является защита магов. Рис сказал мне, что мы подвели тебя, и он прав. Если есть хоть какая-то возможность того, что Круг может тебе помочь, мы должны попробовать.

– Они, скорее всего, усмирят его, – сказал Рис. – Ты это знаешь.

Ее лицо преисполнилось сострадания.

– Неужели это будет так ужасно?

Жизнь без снов и без воспоминаний. Не будет страха от того, что темнота может поглотить тебя, и ты исчезнешь навсегда.

– Нет, – пробормотал Коул. – Это было бы неплохо.

Рыцарь-Капитан протянула ему руку... И он взял ее.

Глава 14

Рис пытался не думать о том, что ждет его в Белом Шпиле, когда они вернутся обратно в Вал Руайо. Это было нелегко. Напряжение, которое образовалось в группе, готово было перерасти во враждебность, если хотя бы кто-нибудь скажет неверное слово, и поэтому все держались отстраненно друг от друга. Это дало ему много времени на размышления. Он старался внимательнее следить за Коулом. Это было легко только на словах, ведь молодой человек испытывал трудности, находясь так много времени в компании тех, кто мог бы его видеть, и каждое утро, когда все просыпались, Коул снова и снова удивлялся, что его не только видели, но и помнили.

Все, кроме Фарамода. Было печально смотреть на Коула, ещё пораженного проклятием. С тех пор, как Рис узнал юношу, он не видел, как Коул осваивается в компании. Фарамод не видел Коула, пока не присматривался к нему, и удивлялся когда находил «чужака» среди них. Он едва помнил знакомство, и через несколько минут Коул снова уходил из его памяти.

Какая магия могла это сделать? Перед входом в Тень, Рис рассказал остальным про Коула, и после этого они не забывали его имя. Почему Фарамод? Не потому ли, что Коул настоящий? Если знакомство с ним в Тени было возможно потому, что остальные видели и помнили его, была ли возможность излечить проклятье? Это была загадка, и очень вероятно, что Рис никогда не найдет на неё ответ.

Адриан все усложняла. Она была зла на всех. Евангелина, по её словам, собиралась предать их, и она не скрывала свои подозрения. Она злилась в присутствии Винн, делала язвительные комментарии о том, как женщина должна поддерживать её – комментарии предназначались Ризу, – а также спорила о важности исследований Фарамода. Она верила, что в Белом Шпиле их ждет столкновение, и отстраненность Винн делала её ещё более злой. Коула она избегала как чумы, осуждающе смотря на него, когда он подходил близко.

Рису она ничего не говорила. Ледяное молчание его расстраивало, тем более что она сидела теперь позади него, ведь Фарамонд ехал с Винн. Он чувствовал, как её глаза впились в заднюю часть его шеи, и она схватила его за грудь так сильно, что он почувствовал себя неловко. Часть его спрашивала себя, сможет ли он когда-нибудь вернуть своего друга. Другая часть была немного злой потому что, опять же, все должны были принимать только её сторону.

Евангелина сосредоточилась на пути. Она говорила немного с тех пор, как они покинули замок. Он предполагал, что это как-то связанно с храмовниками. Она приняла их сторону, однажды споря с их начальником. Адриан предупреждающе шептала о том, что готовиться к сражению не так уж и бессмысленно.

Но потом все закончилось. Начальник храмовников приказал своим людям отдать Евангелине лошадь вместе с кормом и припасами. Они нехотя согласились, и когда дело было сделано, начальник вернулся назад к Евангелине. Рис не знал, что сказал тот человек, однако отвращение на его лице сказало многое. Храмовники уехали не попрощавшись.

Рассчитывали ли они напасть? Отговорила ли их Евангелина? Она ничего не сказала когда вернулась, только коротко приказала группе выдвигаться, как только они смогут. Они поспешили выполнить её просьбу.

Когда они проходили через Дикие Земли, Шейла стала сварливой. Более сварливой. Голем постоянно жаловалась на скорость лошади через песок и дующий ветер. В первую ночь, когда они, наконец, остановились для отдыха, она стонала целый час... перечисляя преступления «мягких» людей, усталость была не последней в списке.

Отряд пережил жалобы голема, хотя Рис видел, как Евангелина время от времени закатывала глаза. Появление Фарамода радовало голема, однако, он задавал Шейле много вопросов. Ответы Шейлы, большей частью, были саркастичны. Когда он спрашивал, из какого вида камня она состоит, Шейла отвечала «из окаменелого помета». Когда он спрашивал как она была создана, Шейла начинала долгий рассказ о матерях и отцах големов, в который Фарамод верил целых пять минут. Когда он спросил, как можно видеть через круги света в глазах, Шейла отметила что предпочитает давить глаза дерзких существ – в частности эльфов.

Это, по крайней мере, дало Фарамоду передышку.

На следующее утро Шейла начала комментировать звуки, которые каждый издавал во сне. Она наблюдала, как медленно они идут через бурю, какой не было с тех пор, как они прибыли в Дикие Земли. Большинство из издевок голема были направлены к Винн, «ветхой» и «ржавой».

Наконец Винн развернула свою лошадь. С сияющей улыбкой она спросила Шейлу: «Будь добра, прокладывай путь», – это был вызов, который голем была рада принять, и она действительно хорошо с этим справилась. По пути, проложенному через песок, было гораздо легче идти. Голем только один раз исчезла в яме, из которой лошади с усилием вытащили её.

Вскоре после того, как они покинули Дикие Земли, и зеленая трава показалась на холмах, Винн предложила Шейле отнести послание в Круг Магов в Монстимаре. Он был близко, и маги могли использовать передающий камень для контакта с Белым Шпилем.

– Послание несерьезное, – говорила она, – но, учитывая интерес Церкви, было бы хорошей идеей дать им знать о предполагаемом прибытии – и настоять на встречи с Владычицей.

Монтсимар, однако, был им по пути.

Евангелина с облегчение согласилась. Шейла вздохнула – теперь она была гонцом.

– Теперь для Винн придется нести стул? Возможно, ей захочется положить Шейле на спину седло и ездить, как на лошади?

Уничтожающего взгляда Винн было достаточно для того, чтобы заставить голема замолчать. Она взяла письмо и ушла...

Рис развлекся, представляя себе голема, показывающегося у ворот Монтсимарского Круга. Он предположил, что это сделает письмо Винн более убедительным. Как много големов-послов могло быть, в конце концов, с таким приветливым отношением?

После ухода Шейлы, все снова стало тихо. Евангелина повела их по той же дороге, спеша, как только возможно. Они не встречали ни души до конца третьего дня путешествия, когда гномий торговец с маленькой тележкой не проехал в обратном направлении.

Гном почти не остановился, и даже подозрительно посмотрел на знаки Церкви на доспехах Евангелины. Отвечая на вопрос, он сказал, что планировал продолжить путь до Монтсимара по причине волнений, с тех пор, как начались сражения. Разве ли они не слышали?

Была война на востоке. Кто с кем воевал, было предметом безудержных слухов, но продовольствие для горожан в Центральных Землях перевернула деревни с ног на голову. «Вам повезет, если вы доберетесь до столицы», – сказал он.

Они застыли в ошеломлении, когда гном погнал лошадей. Гражданская война? Но не было сбора шевалье, нет призыва к оружию под знаменами Империи? Что случилось, пока они были в Диких Землях?

Это были дурные новости в худшем виде. Рис посмотрел на Евангелину, задумчиво смотревшую в даль, как будто она могла понять, что ждет их в столице. Ветер дул через холмы, когда группа ждала приказа двигаться, однако она ничего не делала.

– Сэр Евангелина? – нерешительно окликнула Винн.

Храмовница осталась тиха.

– Сэр Евангелина, остался час до заката.

– Если мы пойдем ночью, то достигнем Велуна – предположил Рис. – Можем ли мы спросить там новости?

Это, казалось, привлекло её внимание.

– Нет, – ровно сказала она. – Мы останемся вдали от населенных пунктов. Если здесь беспорядок, мы многим рискуем, более чем когда-либо, – она вернулась в свое седло, и осмотрела остальных, поморщившись, когда её взгляд упал на Фарамода.

Рис мог прочитать мысли в её голове. Если доставить эльфа в населенный пункт, велика вероятность того, что он сбежит. Действительно ли он так поступит? Рис не мог сказать наверняка – Евангелине достаточно было проводить каждую секунду присматривая за Фарамодом, не говоря уже о Коуле, так что не было гарантии, что у него не будет такой возможности.

– Давайте устроим привал, – сказала она.

Шел дождь. Рис не думал, что будет скачать по дождю, но после Диких Земель он чувствовал себя почти хорошо, чтобы продолжить путь через пески. Он повернулся лицом к ночному небу, закрыл глаза и наслаждался холодными каплями дождя на своей коже. Далекие звуки грозы звучали приветственно, но не зловеще.

Наконец все в лагере устали, оставив Евангелину стоять на страже. Он не пытался заснуть как остальные. Так они и сидели, смотря в догорающие остатки костра. Он предложил Евангелине немного поспать, но она только покачала головой. Возможно, она думала, что он попытается сбежать. У него, конечно, была на это причина.

Коул свернулся рядом с ним, настолько близко, как если бы он лежал рядом с огнем, не обгорая. Он не шелохнулся, даже когда на него лил дождь, но Рис видел слезы на его веках. Плохие сны. Учитывая все, через что пришлось пройти юноше, он не мог обвинить его в желании забыться. Он не мог понять, что толкало Коула к убийству, и не мог позволить себе забыть о том, кем он был, но Рис не мог ему не сочувствовать.

Он вытер светлую, мокрую прядь волос Коула, и тихо молился о том, чтобы Создатель мог дать пару дней мирного отдыха перед тем, как они доберутся до Шпиля. Ему казалось, что Создатель должен ему много.

– Они могут нас не послушать, – внезапно произнесла Евангелина.

Рис посмотрел испуганно. Храмовники стояли рядом с костром, наблюдая за ними с задумчивым выражением лица. Её серебристые доспехи были покрыты каплями дождя, алый плащ потемнел и промок. Даже когда её темные влажные волосы налипли на лицо, она была прекрасна. Он не хотел признаться себе в этом, но не тут-то было.

– Храмовники? – подсказал он.

Она кивнула.

– Я не знаю Лорда-Искателя Ламберта. Я верю, что он честный человек, суровый, но здесь война...

– Ты думаешь, он не станет слушать.

– Я думаю, он может считать своей обязанностью сохранить порядок большей, чем поиск правды. Убедить его, что Коул не демон будет... достаточно трудно, – она остановилась, обдумывая. – С храмовниками я говорила... они вернутся к Лорду-Искателю с докладом. Я проконтролирую это, и реакция может быть необъективной. Я хочу сказать, в худшем случае…

Он подумал об этом, и затем медленно выдохнул.

– Какие у нас есть варианты?

– Ты можешь бежать, – он был поражен, и уставился на Евангелину, вставшую на колени перед костром. Она взяла в руки палку, и перемешала угли, подняв искры и дым под дождем. – Я должна привести Фарамода в Шпиль. Ты, с другой стороны, не цель миссии. Ты можешь забрать Коула и уйти в Ферелден, если ты осмелишься перейти эту долину с её слухами о войне, или на север, в Тевинтер.

Он выпил. Была ли это проверка?

– Я бы просто поохотился, – сказал он.

Она полезла в плащ и вытащила маленький стеклянный пузырек. Он светился глубоким и зловещим красным, в нем было что то, что заставляло ставать дыбом волосы на затылке. Магия.

– Зачем ты это делаешь?

Этот вопрос заставил её задуматься. Она смотрела на угли, мрачно нахмуривши лицо.

– Мне не нравится быть вынужденной выбирать между моим долгом и тем, что правильно. Рыцарь-Коммандор Еронус сказал, что обязанность храмовника всегда подвергается сомнениям и, если в какой-то момент мы перестанем делать то, что нужно, мы перестанем быть храмовниками.

– Он... говорит как хороший человек.

– Таков он. Что бы они не отправили ему, я надеюсь, он будет справедлив, – она посмотрела на Риса, её глаза напряглись. – Ты спас мою жизнь, Рис. Ты мог оставить меня умирать, когда Адриан произнесла заклинание в замке, но ты не сделал этого.