Текст книги "Надежда патриарха"

Автор книги: Дэвид Файнток

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Меня положили на кровать. В спине у меня стреляло, и я ждал, когда начнет действовать новая доза обезболивающего.

Я все еще чувствовал странное спокойствие. После недавнего столкновения и полного разрыва с епископом Сэйтором жалеть и раскаиваться было не о чем. Отрекшись от горячо любимого мною Господа, я остался навеки один во Вселенной.

Однако это освобождало меня для настоящего. В то короткое время, что осталось у меня до того, как я потону в адском пламени, я мог опекать Филипа, лелеять нежно любимую мною Арлину, оказывать поддержку в трудные минуты Майклу. А сейчас внимания моего требовал и корабль.

Моим призванием было служить Господу и исполнять свой воинский долг.

А теперь остался только воинский долг.

Я лежал, смотря в потолок. Боль и страдания не позволяли заснуть.

И все-таки я погрузился в сон.

Через несколько часов мы вышли из сверхсветового режима. В двухстах двенадцати тысячах миль от орбиты Титана, то есть на расстоянии всего одного прыжка от него. При перелете в сверхсветовом режиме погрешность в координатах точки назначения составляет около одного процента. Мы были так близко к «Мельбурну», что его датчики немедленно зарегистрировали наше появление.

Старый корабль Алекса покинул орбитальную станцию до мятежа. Межзвездные корабли выполняют разные функции. К глубокому сожалению, им зачастую приходилось перевозить туристов. Широко популярны у состоятельных людей были, например, круизы к спутникам Юпитера. В пределах Солнечной системы сверхсветовые двигатели делали такие путешествия относительно короткими, а туристы своими одобрительными отзывами оказывали поддержку Флоту.

Полет к Титану стоил дорого. Еще раз оказались выброшены на ветер огромные средства. Алекс мудро поступил, что взял отпуск как раз на время этого круиза. Корабль кишмя кишел разными политиканами, всевозможными знаменитостями, журналистами и тому подобными личностями. Не совсем подходящая компания для добросовестного офицера Флота.

Я не знал, насколько можно полагаться на лояльность капитана Феннера, но Алекс отзывался о нем хорошо. И этого, в сущности, было достаточно. В любом случае, я сомневался, что Феннер ударится в бегство. «Мельбурн» был пристыкован к орбитальной станции Титана и находился слишком близко к этому спутнику Сатурна, чтобы переходить в сверхсветовой режим, да и «Галактика» ощетинилась всеми своими лазерами.

Я приказал лейтенанту Гарроу вызвать капитана «Мельбурна» к нам на борт, чтобы он ознакомился с директивами Адмиралтейства. К нарастающему раздражению гардемаринов, я катался взад-вперед в своем кресле в ожидании его положительного ответа. Без сомнения, Феннер понял, что на Титан я прибыл неспроста – межзвездных кораблей было так мало, что они крайне редко встречались на внеземных базах. К моему облегчению, его космическая шлюпка скоро появилась на наших эк ранах. А по прошествии недолгого времени и сам капитан перешел на борт «Галактики».

Джош Феннер оказался невысокого роста и довольно симпатичным. Мы просмотрели полученные мною от Адмиралтейства директивы, которые предоставляли мне полномочия отдавать ему приказы.

– Отлично, сэр. Что я могу для вас сделать?

– Мне необходимо, э-э, на некоторое время воспользоваться «Мельбурном».

– Пожалуйста. – Он впился в меня глазами.

– На несколько дней, не больше. Антон Бурс вед, у вас на борту, не так ли?

Он кивнул. Даже такой эксцентричный человек, как я, не решился бы нарушить графики работы двух огромных космических кораблей только для того, чтобы встретиться с экранной звездой. Даже если тот являлся крупнейшей фигурой мирового шоу-бизнеса.

– Вы желаете с ним встретиться?

– Нет. Я хочу его умертвить.

Ждать надо было почти два дня. За этот период я едва не потерял остатки рассудка. Я разъезжал в кресле по кораблю, точнее, по тем его частям, до которых мог добраться. Гравитроны на носу и в середине корпуса во время моих визитов почти выключались, но наспех отремонтированные пульты управления ими работали неустойчиво. При неожиданных скачках гравитации у меня от боли замирало дыхание, и я хватал ртом воздух.

Начальник двигательного отсека Макэндрюс возглавлял работы по ремонту коридорных переборок. Пока передвигаться по кораблю было затруднительно, особенно в районе капитанского мостика.

Вечерами за ужином я присоединялся к пассажирaм. Они явно испытывали облегчение оттого, что нормальный ритм жизни хоть немного восстановился – даже несмотря на то, что известный им капитан превратили в окровавленный изуродованный труп, а сменивший его офицер по преимуществу мрачно молчал.

Майкл томился в лазарете. Я навещал его по несколько раз в день, хотя мне и самому требовалось полежать в кровати, чтобы немного прийти в себя.

Глаза его были красными, тело в кровоподтеках. Парнишка совсем пал духом.

– Хочешь побывать на капитанском мостике?

В другое время такое предложение привело бы молодого человека в восторг. Но теперь он покачал головой – Нет.

– А как насчет капитанского мостика «Мельбурна» – с деланной веселостью предложил я. – Алексу наверняка бы захотелось, чтобы ты его увидел.

– Я там был, во время его последнего рейса. Не хочу даже думать об этом.

– О чем?

– О нем. – Он отвернулся и влез под подушку, оставив мне на обозрение свою задницу.

– Сынок…

– Ничей я не сынок, – угрюмо проговорил он.

– Ты сердишься, что я не смог защитить тебя от Карен?

– Когда я пытаюсь быть смелым, то писаюсь в штаны или из меня делают отбивную. Я никогда не смогу походить на вас. Никто не сможет.

– Даже и не пытайся, – процедил я сквозь зубы, – походить на меня. Ты ведь и сам этого не хочешь.

Что-то в моем голосе заставило его высунуться из-под подушки, взглянуть на меня через плечо и медленно, неохотно повернуться:

– Па?

Я кивнул, почти не в силах что-то сказать.

– В чем дело? Что изменилось в вас?

– Ничего. – Я не мог рассказать ему, что открыто бросил вызов Богу и был отлучен от него. Но и мое «ничего» не содержало правды. – У меня не так уж много чего осталось в жизни, Майкл. И я на самом деле настолько люблю тебя, что хочу, чтобы ты был моим сыном.

Он лежал безмолвно, время от времени шмыгая носом. Потом сказал:

– Па, а может, я немного не в своем уме? Не нужно ли мне балансирующее лечение?

– Нет, сынок. Ты просто еще подросток. Тебе нужна любовь, и ты должен немного подрасти.

Я наконец-то познакомился как следует со всеми своими лейтенантами и получил представление об их способностях. В драгоценные часы нашего уединения Арлина тоже делилась впечатлениями. Это было ценное преимущество соединения офицера корабля и капитанши в одном лице.

В другом долгом полете офицер в ее положении был обречен на одиночество. Никакой член экипажа не решился бы ей доверять. Вне зависимости от того, стала бы она рассказывать об их разговорах или нет, они считали бы, что стала. Но сейчас это не имело значения: мы с ней оказались на «Галактике» лишь на короткое время. Когда все это закончится, я, если останусь цел, найду себе какой-нибудь тихий уголок, чтобы пожить безмятежно в отставке. Некое местечко с низкой гравитацией. Возможно, Лунаполис. Там строятся новые районы с комфортабельным жильем.

– Ник…

Мы лежали рядышком на кровати. Я пытался позаниматься с ней любовью, но это требовало чересчур много движений, и моя спина вмиг зажигала перед нами красный свет.

– Да, дорогая?

– Этот ребенок… Обещай мне, что он у нас будет.

– После всей этой свистопляски?

– Ты что, передумал? – немного грустно промолвила она.

– Нет. – Во всяком случае, я на это надеялся. – У меня что-то пропало внутри. Как я могу поднять…

Она прикрыла своей ладошкой мой рот.

– Не думай об этом. Доверься интуиции. У тебя и раньше было не меньше неприятностей – а посмотри вон на Фити.

– Да, есть на что посмотреть. – До предела подавленный, замкнувшийся в самом себе. Словно погрузившийся в летаргический сон. При этом, как и прежде, слова скорби то и дело слетали с его губ. Если его страдания добавить к моим, вряд ли я это выдержу.

– Он оживет. – В ее голосе было меньше жалости, чем можно было ожидать. – Раны затягиваются. Найдет другого юношу или девушку.

– Надеюсь, на этот раз будет девушка. Она хихикнула:

– И я тоже. – Потом добавила:

– Так обещай.

– Клянусь именем Господа Бога нашего… – Нет, так нельзя. – Клянусь всем, что у меня есть дорогого, что мы сделаем еще одного ребенка.

– Спасибо тебе, любимый.

– Будь они прокляты, все твои права! У него их стало десять. – Я швырнул свой голографовизор рядом с пультом управления. – Кто тебе сказал, что ты можешь раздавать наряды моим кадетам?

– Я – первый гардемарин. – Лицо Эдвина Спика напряглось. – Ансельм все время слоняется по коридорам. Вы наверняка видели, как небрежно он становится по стойке «смирно», когда я…

– А кто разрешил тебе ставить его по стойке «смирно»? Занимайся собственными делами.

– Если вам так угодно, сэр.

Я сел, весь кипя от ярости. У Тэда не было никаких обязанностей. Я сомневался, что он вообще с кем-то общался из экипажа. Происходившее у него в душе было покрыто мраком, словно саваном. Мне надо было проводить с ним больше времени. Или, еще лучше, свести его с кем-то, кто бы потянул его за собой. Меня чуть не охватывало отчаяние.

Да, гардемарины вправе отдавать приказы кадетам, и Ансельму следовало вести себя дисциплинированнее. Но он не являлся членом экипажа «Галактики», и Спику незачем было к нему придираться.

Власть над ним, которую получил первый гардемарин, была случайной, временной. Джеф Торн давным-давно поучал меня, что ни один командир не может требовать от подчиненного строевой выправки, если сам не служит тому примером.

Позже я заглянул к Филипу в каюту, которую выделил для него. Благодаря пониженной гравитации я, хотя и с трудом, но встал с кресла и подошел обнять его:

– Я люблю тебя, сынок. Помни это всегда.

– Папа? – Он внимательно на меня посмотрел. – Ты говоришь это так, словно прощаешься со мной.

– Так и есть. Мне надо уйти.

– Куда?

Я рассказал ему. Когда я закончил, он поежился:

– Я буду…

– Нет. – Я говорил мягко, но с решительностью, которая не оставляла возможности для возражений, как в его юности. – Не в этот раз. Возможно, я вернусь. Если Господу будет угодно… – Я не докончил бессовестной фразы. – Возможно.

Начальник двигательного отсека Макэндрюс был мрачен:

– Корабельные переборки будут герметично закрыты, но что касается подходов к капитанскому мостику… коммуникации в стенах кое-где повреждены. Рано или поздно обнаружатся неисправности. – Он нахмурился. – Сделаем это позже.

– Держите это на контроле. – Я взглянул на его приборы. – А гравитроны?

– Снабжаются энергией напрямую. – Он уныло посмотрел на винегрет, в который я превратил их пульты управления. – Надо же мне будет чем-то заниматься на пути к Константинии… – Он изобразил подобие улыбки. – Надеюсь, вы не подумываете с этого момента уменьшить гравитацию до нуля.

– Выживу и без этого. – Но мне надо было не только выжить, но и еще работать, а поврежденный позвоночник позволял это делать только при пониженной гравитации. – Но пассажиры…

– Понимаю, сэр. – Жители Земли славились своей неприспособленностью к любому тяготению, меньшему, чем на их родной планете.

Я покатил обратно к капитанскому мостику. Проезжая по коридору, я услышал впереди голоса:

– …сделаю это собственными руками, слышишь? – Голос принадлежал Дереку Кэрру.

– Капитан отменил…

– Меня не волнует, что сказал мистер Сифорт. Каждое движение он делает как в агонии, жизнь в нем висит на ниточке, и я не хочу, чтобы какой-то несчастный кадет добавлял ему беспокойства…

Я решил развернуть свое кресло и поехать в обход. Круг получался длинным, но…

– Я не…

– Встаньте по стойке «смирно», Ансельм! Я подавал команду «вольно»?

– Нет, сэр!

– Слава богу, что хоть это ты сказал! Что, плачешь? Что, черт побери, с тобой происходит?

– Я не знаю, – ответил парень измученным голосом. – Увольте меня со службы. Высадите с корабля. Отправьте меня домой.

Я с трудом себя сдерживал, чтобы не наброситься на Дерека. Раньше ничего подобного за ним не водилось. Он сказал задумчиво:

– Я тоже когда-то такое чувствовал. Примерно в твоем возрасте. Мне тоже было слишком много лет для кадета. – Ответа не последовало. – Я умолял отправить меня в отставку. Хныкал, как ты. Только не рукавом! – Его голос смягчился:

– На-ка, возьми.

– Спасибо, сэр. – И прошептал:

– А что было дальше?

– Он вывел меня в коридор. Позволил мне выплакаться, и, не знаю как, но он послал меня снова исполнять мои обязанности, и я был этому очень рад. Рад был все для него сделать. – Пауза. – У тебя это как-то связано с Бевином?

– Да-сср.

– Ох-хо-хо. Я никогда не рассказывал тебе о Сэнди Уилски? Молодом гардемарине с «Гибернии»? Пойдем-ка куда-нибудь присядем. Он был убит – в воздушном шлюзе, в котором следовало оказаться мне. И, конечно, я обвинял себя. Как и ты сейчас.

– Я молился, чтобы стать таким, как Дэнил!

– Господь не внимает таким молитвам. Он только слышит их. Не плачь снова, я не имел в виду… Ну, возможно, имел. Послушай-ка, дружок. Одна половина меня была рада, что это Сэнди оказался в шлюзе, и несколько месяцев я так презирал себя…

Их голоса затихли.

«Слава тебе, Господи. Ты сделал то, на что я сам не способен».

В Ротонде установился непрочный мир. Части ВВС ООН не пытались входить в ворота. Но и не уходили. Часы пробили шесть, но ни в это время, ни позже выступление Валера не транслировалось.

Судя по тем отрывкам, которые удавалось поймать нашими приемниками, обе стороны взяли паузу, ожидая моей гибели или пленения, а может – это казалось гораздо менее вероятным, – рассчитывали, что я устраню Хоя и Симовича. Ассамблея поддерживала мое экологическое законодательство и, как предполагалось, должна была остаться на моей стороне. Сенат встал в оппозицию. Хотя это не имело особого значения: я распустил оба собрания.

Командование ВВС ООН хранило нейтралитет, только отдельные части твердо заявили о какой-то позиции. Один такой патруль арестовал Джеренса и продолжал его удерживать.

Все должно было решиться в ближайшее время. Я вызвал Арлину, Дерека и капитана Феннера на последнее совещание. Они снова заверили меня, что все подготовлено.

Я настроил свою трубку на общекорабельную сеть:

– По приказу адмирала Сифорта, лейтенанту Арлине Сандерс временно присваивается звание капитана.

Феннер вернулся на «Мельбурн». Мы перешли в сверхсветовой режим.

– Кадет просит разрешения с вами поговорить, сэр. – Гардемарин Спик держался подчеркнуто строго и официально.

Приведенный на мостик Ансельм дождался команды «вольно». Потом сказал:

– Прошу прощения, сэр. Я постараюсь вести себя лучше. – Он переступил с ноги на ногу. – Вот и все, что я хотел сказать, сэр.

– Спасибо тебе. Свободен. – Когда он повернулся, чтобы уйти, я не выдержал:

– Дэнил погиб по моей вине, а не по твоей. Атаковать «Галактику» было самоубийством. Мне не следовало разрешать…

– Прошу прощения, сэр. Но для того мы и служим. Я имею в виду, кадеты и гардемарины. Мы – военные. И с самого начала готовы к риску.

– А Дэнил?

Он проглотил комок в горле.

– Но не к откровенному убийству. Он был в ужасе.

– И ты тоже.

– Да. – Его глаза встретились с моими. – Да, я был в ужасе.

– Ничего другого нельзя было и представить. Могу ли я попросить тебя об одном одолжении, отдать приказ о котором не может ни один офицер?

– Что, сэр?

– Ты не помолишься о нем со мной?

– О… – Его глаза наполнились слезами. – О, да. Это пришлось бы мне по душе.

– Тогда сегодня вечером. Я вызову тебя к себе.

Я проводил его взглядом. Что-то в его походке напомнило того гардемарина, каким я впервые встретил Ансельма…

«Вот его выносят. Чтобы защитить на время переноски, гроб затянут полиэфирной тканью. К иллюминаторам седьмого уровня приникли сотни глаз. И почти все они влажны от слез…»

Смерть Антона Бурса вызвала шок среди людей. Возможно, только такое событие могло как-то сдвинуть с мертвой точки ситуацию с мятежом. Капитан «Мельбурна» вызвал всеобщее уважение тем, что прервал круиз, дабы доставить тело горячо всеми любимой звезды на орбитальную станцию для последующей переправки на Землю и похорон.

Даже по отношению к «Мельбурну», когда он запросил стыковки, капитан Хой проявил подозрительность. Но капитан Феннер поставил свой корабль на виду у станции на самой подходящей дистанции для ее лазеров.

«Вид подвергшегося декомпрессии человека не для людей со слабыми желудками. Гроб останется закрытым. Похороны состоятся в среду в Калифорнии».

Облаченный в скафандр, я без передышки переключал приемник с одной частоты на другую: заголовки новостей в журналах, служба слежения орбитальной станции, даже отдаленный Лунаполис.

Представители масс-медиа с их камерами устремились к иллюминаторам орбитальной станции, когда человека, который заставлял плакать миллионы людей, вынесли из вакуумного шлюза «Мельбурна» и перенесли в космический катер.

«Завтра специальный шаттл доставит тело Бурса на Землю, к его многочисленным поклонникам».

Катер медленно двинулся к приемной камере-бухте орбитальной станции, и горестная процессия взошла на ее борт. Подразделения вооруженных матросов стояли наготове, даже в этой ситуации ожидая какого-нибудь подвоха. Но из шлюза выбралась лишь небольшая группа сопровождавших тело Бурса молодых людей. Многие явно пребывали в шоке.

«Мельбурн» собирался продолжить свой полет через два дня. Две дюжины пассажиров покинули борт и рассеялись по станции. Возможно, они отправились в круиз только для того, чтобы побыть с Бурсом. Теперь их места будут заняты другими.

«Прошу разрешения отстыковаться», – произнес капитан Феннер с катера.

«Приемная камера свободна и воздух из нее выкачан. Отстыковывайтесь по готовности, „Мельбурн“».

«…известный своим сходством с Уильямом, последним королем…»

Катер отстыковался от станции и медленно двинулся к «Мельбурну».

«…служба слежения, направление 090, 64, 282, повторите…»

Раздался сильный треск. Я застонал.

– С вами все в порядке, сэр? – спросил кто-то издалека.

Скрежет. Легкий скрип гаек. Свет.

– Помогите ему со шлемом.

– Слушаюсь, сэр.

– Осторожнее, у него повреждена спина. – Сержант Грегори хмуро посмотрел на беспокойного кадета. Все вместе, очень аккуратно, они вытащили меня из гроба и посадили на кресло с колесиками. Мы с трудом сняли оставшуюся часть скафандра.

– Где мы?

– В одной из переполненных людьми секций четвертого уровня.

Как выяснилось, нам выделили несколько кают.

– Они, что, не поселили нас в отеле?

Сержант Грегори, вылезая из гражданского костюма, принял благочестивое выражение лица:

– Мы наотрез отказались расставаться со своим идолом. И наотрез отвергли «Хилтон».

– Сколько нас? – Ответ был мне известен, но я хотел получить подтверждение.

– Семь сержантов, два гардемарина, одиннадцать кадетов.

Кряхтя от удовольствия, Грегори надел свою голубую форму сержанта Академии.

– Где лазерные пистолеты?

– Спрятаны среди вещей Бурса, сэр. Я подмигнул ему:

– Давным-давно должен был извиниться перед вами, сержант. Еще со времен инцидента с Букером.

Он предупреждающе поднял руку:

– Мы все тогда сильно переживали, господин Генеральный секретарь.

Я кивнул в знак благодарности.

– А как с остальным?

– Пока ничего не слышно.

Этого и следовало ожидать. Но у меня на сердце кошки скребли. Если приготовления Джеффа Торна не принесут результата, меня ждет кровавое фиаско.

Наш хитроумный план привел мою нервную систему в полное истощение: каждую фазу операции следовало провести безукоризненно. Причем это был, по-видимому, единственный способ разом освободить и орбитальную станцию, и Лунаполис.

Трюк с переодеванием на «Мельбурне» был лишь частью нашего замысла. Адмирал Хой по-прежнему полагал, что я на «Галактике», – на станции никто не знал, что вблизи Титана я перебрался на «Мельбурн».

Предварительно Джефф Торн летал в Девон и передал там приказ Хазену отправить всех хорошо подготовленных сержантов Академии и триста лучших кадетов на базу Флота на Фарсайде. Для пущей уверенности начальник Академии сказал, что они не должны участвовать в гражданской войне.

Я не рискнул самолично отдать эти приказы, которые могли быть перехвачены на Луне, и мне оставалось только надеяться, что Торн передал их по назначению.

Горящих энтузиазмом кадетов в сопровождении полудюжины гардемаринов доставили в шаттлпорт Лондона, их вещевые мешки были тщательно упакованы, униформа отутюжена, лица надраены. Мы были уверены, что новый персонал орбитальной станции бдительно следит за прибывающими с Земли шаттлами, чтобы я часом не послал наверх войска. Обычно корабли Академии миновали станцию и направлялись прямо к Фарсайду.

Тихой, безветренной лунной ночью кадеты вышли из своих шаттлов и затопали по пыли к приемным шлюзам Фарсайда. На базе Академии Хазен обратился к ним от моего имени. Он вызвал тех, кто хорошо стреляет из винтовки, отлично подготовлен физически, владеет приемами рукопашного боя и готов добровольно выполнить опасное задание.

Формулировать свои приказы я старался как можно точнее. Как и много лет назад, я собирался еще раз использовать кадетов, несмотря на их юные годы. Но на этот раз сказал бы им всю правду. И наши герои погибли бы, прекрасно понимая свою миссию.

Все они являлись добровольцами, до последнего человека. Но только нескольких из них отобрали для орбитальной станции. Шаттл Академии поднял их еще раз с поверхности Луны. Спустя некоторое время «Мельбурн» прилетел в сверхсветовом режиме с Титана. Ребята перебрались в ожидавший их шлюз по тросу, чтобы не тратить время на стыковку кораблей. Мы снова перешли в сверхсветовой режим, чтобы наш корабль не увидели с другой стороны Луны и наше появление здесь не обнаружил ни Лунаполис, ни адмирал Хой.

На сверхсветовой скорости мы вернулись к Титану и подтвердили Арлине, исполнявшей в мое отсутствие обязанности капитана «Галактики», что успешно завершили подготовительную экспедицию. Будь научная станция Титана побольше, я бы высадил с «Мельбурна» пассажиров, хотят они или нет, чтобы не подвергать их риску. Но это было невозможно, и мне пришлось учитывать в своих планах присутствие на борту гражданских лиц.

После этого «Мельбурн» снова вошел в сверхсветовой режим и полетел к околоземной орбитальной станции с горестной вестью о кончине Антона Бурса.

Мы решили, что, если с «Мельбурна» на орбитальную станцию перейдут переодетые в поклонников Бурса кадеты и гардемарины, в количестве больше необходимого, это вызовет подозрения адмирала Хоя, и мы подвергнем пассажиров капитана Феннера неоправданному риску.

Сам капитан неотлучно дежурил в отсеке связи, чтобы ни одно несанкционированное сообщение не было отправлено. В действительности никому из пассажиров «Мельбурна» не разрешили перебраться на орбитальную станцию, чтобы не снижать боеспособность нашей группы.

Между тем Антон Бурс томился на «Мельбурне», и его замешательство смягчала лишь мысль о ждущих его бессчетных миллионах поклонников. Корабль тем временем отходил на безопасное для включения сверхсветовых двигателей расстояние. Через короткое время он снова отправится на Титан для продолжения круиза.

Использовать пришлось и Арлину. Никому больше доверить «Галактику» я не мог – столь дорогостоящий, великолепный космический корабль ни при каких обстоятельствах не должен был еще раз попасть в руки мятежников. Дерек тоже заслуживал доверия, однако он никогда не имел звания выше гардемарина. Арлина же дослужилась до лейтенанта. Но кто я сам был после того, как решился возложить на нее такую ответственность? Когда я попросил у нее за это прощения, она чмокнула меня в нос.

На орбитальной станции было два часа дня. Мы собирались выступить в семь вечера, согласованно с оставшимися на Фарсайде кадетами, у которых было особое задание.

На орбитальной станции нашей целью являлся штаб частей Флота, где размещались пульты управления лазерами. Требовалось также занять офис администратора.

Между нами и пультами управления лазерами было одиннадцать аварийных коридорных переборок. Сержант Грегори заверил меня, что каждый кадет знает свое задание. Я загрузил в свой голографовизор план-схему станции и настоял, чтобы каждый кадет показал мне на ней отведенную ему переборку.

– У вас есть палки?

– Да, сэр, – ответил гардемарин Спик, и его щеки покрылись румянцем. Он показал на связку в шкафу, – Мы возьмем их, когда пойдем.

– А если кто-то попытается вас остановить?

– Стреляем без предупреждения. – Глаза его посерьезнели. – Сэр, можете на меня положиться. Клянусь вам. – Ему много пришлось повидать, этому парню, который, помнится, закатывал глаза от нетерпения – что так вывело из себя Алекса.

Я улыбнулся:

– А кто отвечает за мое транспортное средство?

– Пока мы не найдем тележку с электроприводом, я, – ответил Грегори.

– Постарайся меня не опрокинуть. Он с неприязнью посмотрел на кресло:

– А вы не подождете здесь?

– Разумеется, нет. Доставить меня туда – уже половина успеха.

Я ежеминутно покрывался испариной, снова и снова проверял свой лазерный пистолет, убеждался, что в патронной сумке достаточно запасных зарядов. Я надел шлем, чтобы слышать сообщения через вмонтированные в него наушники. Включал и выключал свой станнер.

При необходимости мы попытаемся взять штаб Флота силой, но я не расставался с надеждой, что мое присутствие убедит некоторых мятежников сложить оружие. Как раз этого Хой и опасался, и я не видел причин, чтобы он лгал. Если только, конечно, он не хотел заманить меня на станцию. Хотя он не был настолько хитрым, чтобы нарочно не пускать меня к себе. Или все-таки был?

Пять часов вечера.

– Есть какие-нибудь новости? Грегори странно на меня посмотрел:

– Нет, сэр.

Я покраснел. Никаких новостей и не могло быть, кроме разве что катастрофических.

«Корабль Военно-Космических Сил „Галактика“ вызывает базу Флота на орбитальной станции, – послышался голос в моих наушниках Арлины. – Мы возвращаемся к станции. Не открывайте огонь».

В этот момент она должна была начать двухчасовой перелет к орбитальной станции, причем запускать сверхсветовые двигатели было совсем небезопасно.

Прошло немало времени, прежде чем пришел ответ:

«Это капитан Лондон, говорю от имени адмирала Хоя. Не приближайтесь, повторяю, не приближайтесь к станции».

«Сэр, я намереваюсь высадить наших пассажиров».

Шесть часов вечера.

«Служба слежения орбитальной станции вызывает „Галактику“. Займите координаты 320, 31, 108. В случае дальнейшего…»

«Я должна высадить пассажиров, – ледяным голосом проговорила Арлина. – Я подойду на одну треть километра и встану напротив приемных камер 4–6».

Ответа не последовало.

Полседьмого вечера. Группа сержантов Академии в гражданской одежде готовилась выйти на прогулку. Я попросил Грегори помочь мне напялить скафандр. Если нам придется спешно отступать со станции, со мной, уже j одетым, будет меньше хлопот.

Без десяти семь. Эдвин Спик раздал металлические палки. В ожидании команды на выход кадеты беспокойно ерзали, проверяли свои пистолеты, переминались с ноги на ногу. Это дало нам повод резко их одернуть и самим сбросить напряжение.

Без пяти семь. – Пошли!

Кадеты с присущей молодости энергией толпой бросились к двери и побежали вперед, чтобы обеспечить безопасность коридора.

«Подразделение Лунаполиса вызывает Сифорта», – услышал я хорошо знакомый мне голос.

– Держитесь, сэр. – И Грегори, перенеся меня через двери, покатил кресло вдоль по коридору. С обеих сторон бежали сержанты Академии.

Я набрал номер на телефонной трубке, прикрепленной к скафандру:

– Слушаю, Толливер.

Наконец мы решили использовать обычные каналы связи, полагая, что на них вряд ли обратят внимание военные, а значит, маловероятно, что они перехватят наши разговоры. На «Мельбурне» я приказал соответствующим образом модифицировать мой скафандр.

«Они повсюду высаживаются. Лейтенант Ле Боу занял шлюз. Пока без происшествий».

Пока. Мои губы сжались.

Джефф Торн вызвал моего старого друга Эдгара Толливера, который отдыхал в Лунаполисе. Незадолго до нуля часов Толливер прибыл к воздушному шлюзу Лунаполиса, из которого выходили желающие полюбоваться световым шоу в кратере. Сам он имел вид скучающего зеваки, у которого не было даже станнера.

Тут же в шлюз начали входить кадеты, высадившиеся с шаттлов Академии, что прилунились рядом с кратером, неподалеку от того места, с которого взлетали мы сами, когда покидали клинику доктора Дженили.

Без двух минут семь.

В коридорах орбитальной станции завыли сирены. Возможно, какой-то гардемарин заметил заблокированную переборку. Или бдительный техник из гражданских увидел на своем экране толпу бегущих кадетов.

Мы прошли через переборку. Охранявший ее кадет посторонился, держа лазер наготове.

– Поставь его на предохранитель! – рявкнул я. – Одно неточное движение – и нам крышка.

Семь вечера. Люки переборок впереди нас покоились в своих гнездах, заблокированные металлическими палками. Поблизости пританцовывал от страха кадет:

– Скорее! Скорее, сэр!

– Держитесь крепко, мистер Сиф… – Грегори перелетел через вставленную в переборку палку. На мгновение я почувствовал себя как в самолете. Мы со стуком oпустились на палубу. В спине у меня словно что-то взорвалось, я схватился за подлокотники кресла так, словно от этого зависела моя жизнь. А может, и правда зависела.

Еще одна переборка, потом еще одна. Кадеты отпрыгивали в стороны, чтобы дать нам дорогу. Со мной же был Грегори, который возглавлял утренние пробежки кадетов!

«Корабль Военно-Космических Сил „Галактика“ вызывает базу Флота. Приближаемся по курсу 320, 31…»

«Вы на прицеле, „Галактика“. Сифорт, начинай немедленно тормозить, или мы…»

«Сэр, капитана Сифорта нет на борту».

«Галактике» предстояло сыграть очень важную роль. Присутствие ее поблизости – особенно ее мощных лазеров – вряд ли бы понравилось орбитальной станции, а для нас стало бы поддерживающим фактором. Она могла спасти нас, а могла просто оставаться в резерве. В любом случае, если бы я и приказал Арлине оставаться вблизи Титана, та вряд ли бы подчинилась. Маловероятно, что Хой позволил бы Арлине высадить пассажиров, но само напоминание, что они на борту, могло помешать ему открыть огонь, если судно не станет предпринимать никаких враждебных действий.

Три минуты восьмого.

Впереди показался входной люк к штабу Флота, заблокированный в открытом состоянии. Рядом – три охранника, распластавшиеся с раскинутыми руками на палубе. Сержант Грегори выглядел очень решительно.

«Конечно, Сифорт у вас на борту. Измените курс или я…»

«Лунаполис – Сифорту. Наши ребята уже на полпути к базе Флота. Тревоги пока нет. Не знаю почему».