Текст книги "Надежда патриарха"

Автор книги: Дэвид Файнток

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Я поджал губы. Если я не смогу согласовать свои дела с церковью, мне надо покинуть так долго занимаемый пост.

Выйдя из офиса, я коротко кивнул Бранстэду и Марку Тилницу. Служба безопасности, как обычно, окружила меня кольцом, и мы двинулись по коридорам к журналистам с голографокамерами, ждущим нас во дворе.

– Что-нибудь не в порядке, сэр? – шепотом спросил Джеренс.

– Позже поговорим. – Патриархи и их свита были рядом.

Моего плеча коснулась чья-то рука. Старейшина Лютеранской церкви тихо сказал:

– Епископу Сэйтору не ниспослан дар изъясняться учтиво, брат Николас, однако слова его требуют внимания. – И этот невысокий седоватый человек в традиционном черном одеянии вытер лицо накрахмаленным носовым платком.

Я прислонился к мраморной колонне, чтобы дать возможность всей процессии проследовать мимо меня.

– Я полон недоумения, ваше преподобие. Отчего это патриархи так забеспокоились по поводу колоний?

Я был готов примерно к такому ответу: земельщики, дескать, уже двенадцать лет не у власти, и потому нашептывают, плетут интриги. А католическая церковь всегда благоволила к Земельной партии.

– Дело тут не только в экономике, – сухо улыбнулся де Стаут. – В колониях слишком много сбившихся с пути истинного людей, и они организуют свои культы.

– А нельзя ли урегулировать эти вопросы в рамках церкви?

Его губы сжались.

– Только если крепко держать в руках колониальные дела. – Он понизил голос. – Объединение церквей – бесценный дар. Если колониальные церкви начнут выдвигать какие-то условия, мы не сможем им противодействовать, и наш союз окажется под угрозой. И мы не смеем пойти на такой риск. Мы должны держать их под жестким контролем, а Флот – это орудие, ниспосланное нам самим Господом. Будьте осторожны, брат Николас. – Его губы растянулись в улыбке, но глаза оставались серьезными. – Демонстративное неповиновение может оказаться для вас крайне опасным.

Предупреждение или угроза? В сущности, какая разница.

Мы подошли к дверям. Повинуясь этикету, я встал рядом со старейшиной Сэйтором, своим присутствием подтверждая те банальности, которые он начал произносить в микрофоны репортеров.

– Надеюсь, это не «Галактика», – сказал Чарли Витрек. Он вставил в голографовизор еще один чип, просмотрел его содержимое. Мы сидели в моих вашингтонских апартаментах и разбирались с захлестывающим нас потоком бумаг.

– Ты, наверное, единственный гардемарин в Военно-Космических Силах, которому не нравится этот корабль. Почему?

– Слишком громадный. Многовато гардемаринов. Мне бы там никогда не стать первым.

На любом корабле первый гардемарин имел особые привилегии, однако и нес ответственность перед другими. Но старшинство мог получить только тот, кто служил на Флоте дольше других.

Чарли правильно сетовал: на таком корабле, как «Галактика», прошли бы годы, прежде чем он сделался бы первым гардемарином.

– А сколько тебе лет? Восемнадцать?

– В сентябре будет девятнадцать.

Совсем мальчишка по гражданским меркам, но не для гардемарина. Витрек появился у меня лет в четырнадцать, еще будучи кадетом.

Он списал содержимое чипа, взял другой.

– Да и не так много у них будет кораблей, из которых можно было бы выбирать, – добавил он.

Я хмыкнул. Корабль ВКС «Веллингтон» только что улетел на Касанову, а «Бреберн» находился на пути к Веге. У нас имелось свыше семидесяти кораблей, но в Солнечной системе пребывали не больше двух. Это совсем не походило на времена войны с рыбами. Тогда наш Флот держался стайкой. А теперь суда все как один были отряжены на перевозку товаров в колонии и доставку их продукции на Землю.

– Мистер Сифорт? – На этот раз его голос звучал неуверенно, парнишка будто пробовал почву. – Я не хотел бы получить какие-то преимущества, но… – Он напрягся. – Я мог бы надеяться попасть на корабль? То есть отойти от административной работы?

Я мог бы поклясться, что у него перехватило дыхание. У меня пропало всякое желание его в чем-то упрекнуть.

– Конечно, Чарли, ты этого заслуживаешь.

Он глубоко вздохнул. Точно, ждал ответа не дыша.

Арлина смотрела на меня, положив руки на колени, лицо ее выражало неодобрение.

– Ради всего святого, – сказал я. – Мне надо идти: это премия Бона Уолтерса, а я – один из почетных гостей.

Намечалось вручение награды имени Хьюго Бона Уолтерса, легендарного капитана, который нашел обломки «Целестины», потом исполнял должность колониального губернатора и в завершение карьеры стал примерно сто лет назад Генеральным секретарем ООН. Премию эту вручали тому, кто, по всеобщему разумению, являл собой образец высочайшей нравственности. Отказаться от поездки на церемонию было невозможно. Торжество готовилось на орбитальной станции в отеле «Хилтон».

Я ощущал неясное беспокойство. Знал, что принятие нами нового налогового законодательства облегчило решение многих вопросов, и это сыграло важную роль в том, что меня выбрали очередным кандидатом ежегодной премии – хотя это и не была в привычном смысле слова услуга за услугу. Действительно нет, хотя Джеренс и обсуждал этот вопрос с членами комитета. В любом случае я хотел обсудить некоторые проблемы с флотским начальством, а выдвинутый патриархами ультиматум сделал такие консультации крайне необходимыми.

Впрочем, теперь, когда мое пребывание в должности Генсека могло вот-вот прийти к позорному концу, особой надобности в этих переговорах для меня не было. Что бы ни сказали в Адмиралтействе, я не стану изменять политику в угоду Сэйтору.

– Ники, ты работаешь на износ. И перегрузка в полете…

Я застонал:

– С каких это пор у меня возникают проблемы в полетах? – И то верно: я всю свою жизнь вполне успешно преодолевал тяготение разных планет.

– Ты становишься старше.

– Все будет в порядке. – Надо было как-то ее успокоить. – Я попрошу Бранстэда, чтобы он устроил мне короткий отдых, когда все это закончится.

Как я и надеялся, жена слегка улыбнулась. Но улыбка тут же погасла. Арлина сказала:

– Не смейся над моей обеспокоенностью.

– Я и не смеюсь, дорогая, но покуда я являюсь Генсеком, мне надо исполнять свои обязанности. – Я проверил, какой эффект произвели мои слова, но, кажется, они не возымели никакого действия. – Ну, держи хвост пистолетом! Полетели со мной!

– О… ну, пожалуй.

К счастью, мне удалось скрыть удивление.

– Отлично! У нас есть еще два часа. Собирайся. Если откровенно, такой полет действовал на меня куда тяжелее, чем путешествие по земле, и я не хотел, чтобы Арлина в это время видела своего благоверного. Сама она переносила перегрузки очень легко, словно была кадетом и собиралась только в первый полет на Фарсайд. С другой стороны, она всегда являлась фанатиком фитнесса. Учила Филипа приемам самообороны гораздо лучше, чем это мог бы сделать я, будучи довольно строгим тренером. И к тому же до сих пор имела прекрасную фигуру.

Обычно мы взлетали с шаттлпорта «Потомак». Он был примерно вдвое меньше, чем нью-йоркский имени Бона Уолтерса. Четвертый по размерам в Северной Америке. С него стартовали суборбитальные корабли, следовавшие в Европу или Азию, а также большие суда, доставлявшие грузы и персонал на орбиту.

К сожалению, мой Генсековский шаттл был на ремонте в Нью-Йорке, а когда я предложил Тилницу воспользоваться коммерческим рейсом, тот просто рассмеялся. Поэтому мы сели в вертолет, направлявшийся в «Потомак», где собирались воспользоваться реактивным кораблем и благодаря этому выгадать час в сравнении с тем, как если бы мы сначала полетели на вертолете в Нью-Йорк. Я внутренне содрогнулся: конечно, я предпочел бы полететь на реактивном вертолете прямо в шаттлпорт Бона Уолтерса, но это не совсем подходило для тех, кто сопровождал меня в этом путешествии.

Мы пролетели над старым Белым Домом, где американский президент все еще возглавлял местное правительство. В Вашингтоне по-прежнему правила бал разросшаяся бюрократия, город был застроен громадными белокаменными зданиями в старом стиле, которые соседствовали с остекленными монстрами-небоскребами. Останки Пентагона смотрелись, точно шрамы на теле человека.

В шаттлпорту «Потомак» мы с Арлиной в сопровождении нашей свиты по красному ковру прошли к поджидавшему нас кораблю. Я был предельно взволнован.

Словно чувствуя мое состояние, свита оставила нас в покое, едва двери корабля были закрыты. Карлотти, мой пресс-секретарь, расположился в хвостовой части. Марк Тилниц устроился вместе с экипажем в кабине. Арлина села в кресле у прохода и смотрела голографовизор. Только Джеренс Бранстэд, со своей обычной непринужденностью, опустился на сиденье рядом со мной, держа в руках свой голографовизор.

– Вы хотели узнать, как нас рассадят на церемонии, сэр? – Одобрение размещения участников банкета было одним из условий, которого мы добились на переговорах.

– О да. Есть схема? – Я уставился в план торжества. Участие в нем могло стать одним из моих последних появлений на публике, и мне хотелось получить удовольствие. – Кана пусть сажают не сюда. Мы никогда не были друзьями. – Хотя, если бывшего Генсека усадить не в центре, а где-нибудь в другом месте, это вызовет его раздражение. Самого меня эти нюансы никогда не волновали. – А где Метзнер? Нет, его надо посадить впереди. Он поддержал наши действия по финансированию Военно-Воздушных Сил ООН.

Двигатели заревели громче. Почти незаметно мы тронулись в путь.

– А теперь проверь, чтобы Боланд сидел рядом со мной. Он будет счастлив, а Родштейн пусть позлится.

Руководитель моей службы посмотрел на меня с подозрением:

– Вы уверены, сэр?

– Если земельщикам это не нравится, пусть устраиваются в вестибюле, – весело ответил я. Через мгновение Бранстэд тоже улыбнулся.

Наконец мы начали взлет.

– А теперь насчет флотских…

Неожиданный удар чуть не выбросил меня из сиденья. Почти тут же корабль начал тормозить, его стало кидать из стороны в сторону. Я вцепился в подлокотники.

Марк Тилниц выскочил из кабины. Он пробежал мимо Джеренса, отстегнул мои ремни безопасности и бросил меня на пол.

Потом он пробежал по салону, освободил Арлину. Пересадил ее на несколько рядов вперед. Затем подполз ко мне, стараясь оставаться ниже линии иллюминаторов.

Весь дрожа, корабль замедлял ход.

– Господи, что происходит? – прорычал я.

Не обращая никакого внимания на мои слова, Тилниц крикнул в переносной микрофон:

– Наземные службы! У нас завязался бой! Стреляют с запада. Закройте шаттлпорт! – Он бросился к кабине. – Пилот, держитесь дальше от зданий! Выруливайте в конец взлетно-посадочной полосы!

Двери кормового отсека распахнулись. Из него вышли два здоровяка-охранника. Один наклонился надо мной, защищая своим телом.

– Не подходи к иллюминаторам, Бранстэд! Ложись! – Марк с пистолетом в руках осторожно глянул в окошко. – Никого не видно. Никто не ранен? – Он осмотрелся. – Они прострелили шасси.

Я отодвинул охранника и проковылял к сиденью в дальнем углу корабля.

– Откуда ты узнал? – Меня все еще колотило от выброса адреналина.

– Видел искры на бетонке. Сначала они промахнулись. Держитесь ниже, сэр. – Дернул он меня за руку. Потом снова постучал по клавишам мобильника. – Бронированный автомобиль – на северный конец полосы. Вызовите армейские части, вертолет, обеспечьте поддержку с воздуха.

Я высвободился из его цепкого захвата.

– Я здесь в такой же безопасности, как и в любом другом месте. Арлина?

– Со мной все в порядке. – Ее лицо было хмурым. – Марк, поймай их.

– Наши ребята знают свое дело. – Он прорычал что-то в мобильник. – Господин Генеральный секретарь, мы доставим вас домой, в вашу резиденцию.

Я хлопнул по подлокотнику кресла.

– Черта с два! – И тут же устыдился за свой язык. – Я не позволю какому-то лунатику с винтовкой держать меня узником в собственном доме.

– Ники…

– Нет, Арлина, я лечу на орбитальную станцию. Оставайся дома, если боишься.

Я тут же пожалел о сказанном, но было поздно. Вместо ответа Арлина сжала губы и промолчала. Стало ясно, что она потихоньку наливается гневом. Я постарался говорить убедительнее:

– Марк, я принимаю эту защиту, пока ты будешь все улаживать. Даю час. Два, не больше. А потом мы летим в Нью-Йорк.

– Это мне решать. Была стрельба.

– Ты слышал, что я сказал?

– А вы слышали меня? Или я ухожу в отставку. – Мы обменялись взглядами.

– Хватит, вы, оба, – прорычал Джеренс. У меня перехватило дыхание. Мой руководитель администрации никогда так со мной не разговаривал. – Марк, он твой начальник, нравится тебе это или нет. Господин Генеральный секретарь, перестаньте двигаться туда-сюда. Марк знает, что делает.

– А я никогда и не говорил, что не знает. – Почему мой голос стал таким ворчливым?

Вдали завыли сирены. К нам приблизились машины с мигалками, и вскоре мы оказались в их кольце.

Марк вглядывался вдаль, а сам слушал через наушники, что ему говорят.

– Снаружи все проверено. Выходите из корабля, господин Генеральный секретарь.

– Отлично. Арлина? – Я протянул жене руку, но она уже шла позади меня.

Тилниц шел впереди, с пистолетом наизготовку. В окружении охранников я проследовал вниз по ступенькам и через несколько секунд оказался в дымчатом бронированном автомобиле.

– Вперед! – прорычал Марк.

– Только с Арлиной.

– Она поедет в следующей машине. Давай вперед! – Мы рванули с места, быстро набирая скорость.

– Куда мы направляемся?

– В ангар.

– Зачем туда?

– Согласно инструкции, – терпеливо объяснил Тилниц.

Через час я мерил шагами холодный бетон ангара:

– Я хочу осмотреть тело нападавшего.

– Пока не будет обследован каждый дюйм, шаттлпорт нельзя считать безопасным.

Настроение у меня было паршивенькое. Арлина смотрела на меня как на пустое место, несмотря на мои извинения. Я понимал, что все слова тут были бессмысленными. На «Веллингтоне» во время атаки рыб супруга держалась мужественно и не выказала никакого страха. И теперь поставить под сомнение ее смелость…

Джеренс Бранстэд стоял у автомобиля, скрестив руки на груди и всем своим видом демонстрируя несогласие с моим решением немедленно лететь на орбитальную станцию.

Я глубоко вздохнул. Потом сделал еще одну попытку. Придется мне поучиться терпению.

Джеренс громко вздохнул, уже в третий раз. «Нет, Господи, я этого не допущу. Меня уже почти лишили доверия церкви патриархи, и теперь я сделаю то, чего хочу».

– Марк, посмотри на меня. – Я взял его руку и положил себе на грудь. – Кто я, по-твоему?

– Генеральный секретарь, – озадаченно ответил он.

– Но не Иисус Христос, ты согласен?

Он кивнул.

– Я обычный человек, – продолжал я. – Поэтому меня могут убить, несмотря на все ваши старания. Все годы моей службы на Флоте мне угрожали разные опасности. В меня стреляли и на «Гибернии», и на Надежде. Ранили на «Дерзком». Рыбы заливали мои корабли кислотой. Я едва не погиб при восстании. – Я умолчал о моем клятвоотступничестве. Вовремя прикусил язык. И мысленно вознес короткую молитву раскаяния.

– Эти времена давно миновали, – сказал он.

– Нет, если Господу Богу так угодно! – Я поднял трость, словно боевой лазер. – Я не собираюсь здесь мариноваться и сидеть сложа руки. Слышишь? Покажи мне это черто… благословенное тело.

Марк поднял руки, как бы сдаваясь.

– Хорошо, хорошо. – И мы снова забрались в броневик.

Территория шаттлпорта была оцеплена. Я наклонился над окровавленным телом, в руках этого человека все еще была зажата старая винтовка. Бледный светловолосый парень, лет тридцати. В выцветшем спортивном костюме, с рваной раной в груди. Рассыпавшиеся волосы, землистого цвета щеки. Мне с ним никогда встречаться не приходилось. Впрочем, ничего другого я и не ожидал.

Вокруг суетились полицейские и сотрудники службы безопасности ООН – записывали что-то, опрашивали свидетелей. Слава богу, Карлотти умел держать представителей масс-медиа на дистанции. Только за это я его и терпел.

Я глянул вниз, на пустые глаза нападавшего.

– Он был один?

– Если не считать водителя.

– Идентификационный номер?

– Мы взяли отпечатки пальцев и пробу ДНК. Анализ не займет много времени. Хотя он явно из Лиги экологического действия. – Марк поймал мой удивленный взгляд и пояснил:

– У него в кармане был их манифест.

– Еще один?

– Похожий на первый. – Он скривил губы. – Нам следовало быть к этому готовыми. В Девоне они предупредили, что устроят что-то еще.

– Где эта бумага?

– У следователя. Я сделаю для вас копию.

Я потрогал пальцем ткань спортивного костюма:

– Зачем ты это сделал, приятель?

– Вряд ли он ожидал, что погибнет. – Марк махнул рукой в сторону выхода:

– Он почти успел скрыться. Его ждала машина.

– Есть ее описание?

– Да, мы его получили. Но, к нашему стыду, водитель успел сбежать. Я бы хотел, чтобы вы отсюда ушли. Все ведь увидели?

– Да.

Все это меня сильно расстроило. Как могло получиться, что эти невинные дети, эти экологисты, становятся убийцами и обстреливают мой корабль? Мятежные века давно миновали, слава богу: Народы больше не изнывали под гнетом тирании. Повсюду на земле люди так или иначе объединялись, а войны и прочие ужасы давно сделались достоянием истории. Да, было восстание беспризорников – но они пошли на такое, когда их приперло к стенке, когда самое их существование оказалось под угрозой.

Акт терроризма всегда наказывался смертью, увенчался Он успехом или нет. Это не подлежало сомнению. Но когда в последний раз применялась такая мера? Серьезные разногласия в обществе стали столь редкими в наши дни… А после усовершенствования лазеров в Лунаполисе – что толку в восстаниях? Восточное побережье Америки, правительственные службы и наши главные индустриальные центры были так надежно защищены, что никакая сила на земле не могла им всерьез угрожать.

Я вздохнул. Что нас ждет впереди? Ладно, вряд ли решение этой проблемы затянется надолго.

– Доставьте нас на церемонию Бон Уолтерса. Марк повел меня к вертолету.

Орбитальная станция была самой большой из когда-либо построенных рядом с нашей планетой. Она находилась на геостационарной орбите, над восточной окраиной Соединенных Штатов. С нее стартовали межпланетные корабли до Лунаполиса, Деймоса и других ближайших поселений, а также, что более важно, отправлялись тяжелые межзвездные космолеты Флота к более дальним колониям. В огромных ее хранилищах ждали своей очереди для отправки к другим планетным системам всевозможные грузы, а также зерно и руда из далеких колоний для переброски на Землю или другие соседние порты. На орбитальной станции имелось множество отелей и ресторанов, обслуживающих толпы пассажиров, что направлялись на одну из семидесяти семи планет и спутников, на которых человеческая раса основала свои поселения.

Одиннадцать из них были колонизированы во время моего пребывания на вершине власти.

Я тайком потирал грудь, причем не столько из-за быстрого подъема. В течение десятилетий, с тех пор как мои легкие заменили… Да ладно…

– Добро пожаловать, сэр, – приветствовал меня Джеффри Рэнд, одетый в гражданское администратор орбитальной станции. – Слава богу, вы в безопасности.

Я нахмурился. Конечно, о происшествии в шаттлпорту уже раструбили на весь мир.

– Вы знакомы с миссис Сифорт? Арлина…

Она вежливо кивнула, все еще с насупленным видом. Рэнд показал на электромобиль:

– Сюда, пожалуйста, сэр.

Когда я проходил мимо выстроившихся в шеренгу официальных лиц, адмирал флота Маккей четко, как положено по уставу, отдал честь.

Марк Тилниц, шествуя рядом со мной, всматривался в лица, перебегая взглядом на руки. С учетом недавних событий его трудно было за то винить.

Я кивнул Бранстэду:

– Что там у нас дальше?

– Я предусмотрел для вас пару часов отдыха в «Хилтоне», но это было еще до… задержки. Поэтому я отменил встречу с офицерами Флота, чтобы у вас было время отдохнуть до банкета.

– Чушь. – Я глубоко вздохнул, чтобы унять дрожь. – Обойдусь сегодня без дневного сна.

– Он тебе необходим, Ник. – Голос благоверной был едким, точно соляная кислота.

– Все решено. – Я крепко сжал губы, не желая ссориться с женой в присутствии посторонних.

Электромобиль катил по ярко освещенным коридорам, сплошь в аварийных люках, которые закрывались при первых признаках декомпрессии. Из соображений безопасности мы высадились на пятом уровне, неподалеку от базы Флота, вдали от гражданских учреждений и магазинов.

Будучи капитаном, я много раз проходил такими коридорами, ни о чем не задумываясь. Теперь мои пальцы нервно сжимали трость. В случае нужды я бы мог пройти по ним еще раз. Мои охранники слишком рьяно меня опекают, и, подозреваю, я от этого изрядно размяк. Я уже наполовину решился остановить электромобиль и пойти пешком. В самом деле…

Я поднял трость:

– Притормози-ка.

Вздрогнув, водитель сбавил ход. Я вылез из электромобиля. Марк спешно последовал за мной.

Все уставились на меня. Не мог же я от всех требовать, чтобы они присоединились ко мне. Доставил бы при этом неудобства для Рэнда, адмирала, моих помощников…

Мне надо было найти какую-то причину остановки.

– Что это такое? – Я указал на аварийный люк.

– Для регулировки движения, господин Генеральный секретарь. – Если Рэнд и был удивлен моей выходкой, то никак этого не показал.

– Давайте посмотрим. – Я открыл люк, повернув специальное колесико снаружи.

За ним оказалась небольшая комнатка. Я проскользнул мимо испуганных охранников. На полках и столах размещалась всевозможная аппаратура, возле которой сидели техники.

– Почему они не в униформе?

– Это гражданские, сэр.

– О, конечно. – Я почувствовал себя идиотом. Бывал бы почаще на орбитальной станции – знал бы ее лучше. Флот занимался своими делами в одном крыле, а остальное пространство станции находилось под контролем администрации. – Очень хорошо. – Я как ни в чем не бывало погрузился обратно в электромобиль. – Поехали.

Через несколько мгновений мы приблизились к пропускному пункту в конце флотского крыла. Я обменялся рукопожатием с администратором станции и с вызовом посмотрел на Тилница.

– Марк, я на территории Флота. Отдохни немного. Отвези Арлину в отель. Или, может?.. – Я махнул рукой в сторону аварийного люка.

Арлина помотала головой:

– В отель.

– Господин Генеральный секретарь…

– Джеренс, скажи Марку, что там, где Флот, я в безопасности. Адмирал, пойдемте. – И я оставил Тилница протестовать дальше.

Зал заседаний мог бы вместить весь Совет Адмиралтейства, все пятнадцать человек. Но нас было только пятеро, включая капитана. Адмирал Маккей, в серой пятнистой униформе, сел напротив меня. Рядом с ним расположился адмирал Хой. У него было узкое лицо, хранившее мрачное выражение. Йохансон из правительственной службы внешних сношений тоже здесь присутствовал, и еще один офицер, которого я не знал, неотрывно сверлил меня своими голубыми глазами.

– Господин Генеральный секретарь, позвольте представить вам капитана Стангера.

– О, конечно. – Я видел его голографический портрет, распространяемый по сетям. – Как вы находите «Галактику», мистер Стангер?

– Она великолепна, сэр. – Его взгляд потеплел, и капитан слегка улыбнулся.

Я хмыкнул про себя. Еще бы, при такой-то стоимости! Но долг вежливости требовал добавить кое-что еще:

– А как с погрузкой?

Трюмы «Галактики» были громадными. Некоторые из них приходилось заполнять при помощи шаттлов.

– Все идет хорошо. Два месяца, как и предусмотрено графиком. – Он увидел мою гримасу и быстро добавил:

– Все в порядке, сэр, правда. Мы используем это время для того, чтобы лучше подготовить команду.

Это-то я мог понять. Обучить экипаж – всегда задача непростая, и уж вдвойне сложнее, если собран он с миру по нитке, с других кораблей, где были другие порядки и другая техника.

Адмирал Маккей прокашлялся, включил свой голографовизор:

– Что ж, тогда…

– А вы не хотите пройти по кораблю, господин Генеральный секретарь? Тем самым вы бы оказали нам большую честь. – И Стангер застыл в ожидании.

– Мне очень жаль, что не могу сейчас этого сделать. Должен быть на банкете по поводу премии Бона Уолтерса… – С другой стороны, в моем графике на завтра не предусматривалось ничего существенного, и вполне можно было посмотреть на этого космического гиппопотама, ставшего яблоком раздора. Кроме того, после следующей встречи с патриархами мне, наверное, не представится такой возможности.

Я отослал свой шаттл обратно на Землю. Тилницу и Бранстэду это не понравилось.

– Очень хорошо, утром. Я туда загляну. – Я заметил, что глаза у Маккея стали ледяными. – Прошу прощения, адмирал, давайте перейдем к делу.

Мы быстренько обсудили полдюжины обычных вопросов: внебюджетные ассигнования, новые назначения, диспозицию кораблей Флота… Потом возникла неловкая пауза.

– Ну? – Я переводил взгляд с одного на другого. – Для чего мы на самом деле собрались?

– Господин Генеральный секретарь, – осторожно начал адмирал Хой. – Мы хотели бы, чтобы вы были в курсе тех мнений, которые разделяет большинство офицеров.

Патриархи уже порядком поднадоели мне своим хождением вокруг да около, и я не хотел больше этого терпеть:

– Говорите прямо.

– Мы все любим Флот, об этом и говорить нечего. И мы прекрасно знаем, как к нам относится ваша администрация.

Я заволновался. Почему ему так трудно поделиться своими мыслями? Возможно, капитан Стангер почувствовал мое нетерпение. Он выразительно кашлянул, и Хой с облегчением ему кивнул.

Стангер шагнул вперед, его глаза были серьезными:

– И так не хватает средств, чтобы восстановить Нью-Йорк, спасти затопляемые Нидерланды и обеспечить Флот всем необходимым для поддержания единства человечества, во избежание отделения колоний… Короче говоря, Флот не хочет, чтобы средства тратились на пустые экологические затеи. Вот, я все сказал.

– А конкретно вы – какое имеете к этому отношение?

– Строго говоря, никакого. – Он на мгновение опустил глаза. – Может, вы бы предпочли, чтобы мы об этом не говорили?

«Да», – подумал я.

– Нет, конечно, нет. Я всего лишь хотел сказать… – Я запнулся. – Продолжайте.

Стангер криво улыбнулся:

– Все, находящиеся здесь, будут до последнего дыхания верны присяге, как и офицеры, с которыми мы говорили.

– Естественно.

Почему по спине у меня пробежал холодок?

– Тем не менее многие офицеры испытывают недовольство. Думаю, вы подтвердите это, адмирал Хой, не так ли? Так вот. Администрация Сифорта не выступила против Закона об уменьшении парникового эффекта…

– Сокращение промышленных выбросов уменьшит всемирное потепление, хотя бы на градус. Это только пять процентов.

– Три года назад был максимум – всего в четыре процента. Но любое ограничение тормозит работу нашей промышленности и наносит удар по авторитету правительства. А с какой целью? Откровенно говоря, Голландию все равно не спасти. Напрасные хлопоты.

Я покачал головой:

– Дело не только в Нидерландах. Та же ситуация во Флориде, Луизиане, Японии.

– Построить обычные дамбы намного дешевле, чем все эти глобальные фантазии экологистов, господин Генеральный секретарь. Согласитесь, сэр. – Стангер дождался, пока я согласно кивнул, и продолжил:

– Укрепление Флота жизненно необходимо. Вы не можете с этим не согласиться. В колониях тревожно, и если торговля хотя бы с одной из них остановится – наша экономика может войти в штопор. Сейчас, как никогда, требуется наше присутствие повсюду, и для этого нужно больше кораблей. И препятствует этому не только законодательство, затрудняющее работу фабрик и заводов. На самом деле никакие мероприятия по защите от озоновых дыр не проводятся и…

– Но мы будем стараться что-то сделать.

Почему я почувствовал, что защищаю линию «зеленых»? По сути, Стангер оказывался прав. Мы мало что могли противопоставить той линии, которой придерживался относительно нас Господь Всемогущий. Но я не должен был говорить это Стангеру: он бросал вызов политике моей администрации.

– Мы находимся под все нарастающим давлением «зеленых», – продолжал я. – Дело не только в Уинстеде и его Совете, сейчас выдвинулась Лига экологического действия. Отменить все экологические программы было бы так же плохо, как присоединиться к терроризму «зеленых». Неужели вы не видите, что мы должны стоять на своем?

– Я вижу, что бюджет Флота не в порядке. Не надо сокращать его еще и в пользу этих экологи…

– В этом году Флот потратил больше, чем в предыдущем.

– Да, мы получили прибавку, но почти вся она пошла на «Галактику» и «Олимпиаду».

Я хлопнул рукой по столу:

– Вы сами хотели, чтоб построили эти корабли!

– Конечно, они нам нужны. – Стангер говорил искренне. – Они могут перевезти тысячи солдат, если до этого дойдет. Ни одна колония не станет…

– Мы не будем использовать их для нападения на другие миры! – Я с трудом сдерживался. Мы слишком далеко зашли. – Я не буду отменять Закон о парниковом эффекте. Это нецелесообразно.

Мы с Бранстэдом решили дать «зеленым» небольшой тайм-аут, чтобы они подуспокоились.

– Вы по-прежнему останетесь марионеткой в руках Совета по защите окружающей среды?

– Не сказал бы так. – Я помолчал. – И как много офицеров солидарны с высказанной вами точкой зрения?

– Большинство из тех, с кем я говорил. – Он повернулся к Маккею:

– Сэр, а какова позиция Адмиралтейства?

Казалось, что адмиралу не по себе.

– В целом у нас лишь небольшие разногласия. Господин Генеральный секретарь… – Он с вызовом посмотрел на меня. – Всю свою жизнь вы оказывали поддержку Флоту. Неужели вы не видите, что настал момент, когда колебаниям не место?

Я медленно поднялся на ноги.

– А разве меня можно в этом обвинить? Йохансон из Правительственной службы впервые подал голос:

– Ни в коей мере, сэр. Но мы обеспокоены тем постоянным давлением, которое оказывают на вас эти экологисты. Они не имеют никакого понятия, что бюджет не резиновый.

– А что, если… – осторожно спросил я, – если я уступлю их просьбам?

– Но почему, сэр? – Простодушные глаза Стангера встретились с моими. – Всего лишь исполняйте свои обязанности, как всегда. А иначе мы будем очень разочарованы.

– Что ж, ладно. Смотрите только, чтобы дальше этого не зашло. – Кожа у меня сделалась липкой от пота. – Я тщательно обдумаю то, что вы сказали. На совещании в Адмиралтействе в следующем месяце, когда речь пойдет о бюджете…

Но в следующем месяце я вряд ли буду с кем-то совещаться в Адмиралтействе. В лучшем случае меня отправят в отставку. Или обвинят в ереси, если патриархи все же сделают то, что задумали.

– Я хорошенько над этим подумаю, – закончил я уверенным тоном. – Положитесь на меня. Я очень хочу, чтобы наш Флот был сильным и боеспособным.

На этой ноте мы и попрощались.

Такая конфронтация чрезвычайно меня встревожила. Вне зависимости от того, рассматривать высказанные замечания как угрозы или просто как предупреждение, стало абсолютно ясно, что я слишком долго не интересовался службой офицеров Флота. Впрочем, это будет проблема моего преемника, а не моя. Если только я не выберу дружбу с консерваторами, не устрою демонстрацию нашей мощи перед колониями и как следствие не завоюю расположение патриархов.