Текст книги "Надежда патриарха"

Автор книги: Дэвид Файнток

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

– Сенаторы, которые продолжают выступать против законной власти, снимаются со всех должностей и до конца жизни лишаются права участвовать в выборах. Я буду нетерпим к любым актам неповиновения, неуважения к законам, пока нынешний кризис не будет разрешен.

Теперь другие вопросы. Джеренс Бранстэд должен быть немедленно освобожден, и ему надлежит приступить к исполнению обязанностей главы моей администрации.

Пакет экологических законов, представленный моей администрацией на рассмотрение Сената, вступает в силу через семь дней, начиная с сегодняшнего. Он будет называться Законом о защите окружающей среды имени Джареда Тенера. – Джаред не был экологическим фанатиком, но Филипу будет приятно, что его погибший друг снова среди нас. – Это все.

Я отключил камеру и откинулся назад, наслаждаясь тем, что боль в спине почти не чувствовалась.

– Ник! Капитан, – еле слышно промолвила Арлина. Я повернулся. Руки Фити сцепились на груди, захватив рубашку. Разодранные пальцы кровоточили. Его невидящий взор был устремлен на приборную доску.

Я оттолкнулся и проехал в кресле сколько мог.

– Филип!

Ноль внимания. Его губы двигались и шептали какие-то цифры.

– Сынок. – Я взял его за руки. – Мы любим тебя. С тобой все в порядке. Постарайся больше не расстраиваться.

Он вырвал руки. Сжал их в кулаки, с силой ударил себя по бокам.

– Вычисляется корень двенадцатой степени. Оставьте меня одного.

– Мне было не вытащить пистолет, – воскликнул я. – Я даже не мог им пошевелить.

Он тупо переводил взгляд с матери на меня и обратно.

– Мне так жаль, Филип!

Глупость моя и некомпетентность. Хуже некуда. Я держал жизнь Джареда в своих руках – и упустил шанс его спасти.

– Он был в ужасе. – Филип говорил спокойно, словно беседовал о погоде. – Мы все умрем. И он бы тоже…

– Сынок, я…

– Но так никто не должен умирать. Ни один человек. – Он закрыл лицо руками.

– Мне надо было катиться быстрее. Следовало взять лазер…

– Я не мог его спасти. Я был там – и не мог помочь. Не мог утешить его. Даже в самом конце он смотрел на меня.

«Ни слова больше! Боже, возьми меня к себе сейчас же. Не могу больше!»

– Сэр, – позвал меня лейтенант Гарроу. – Срочный вызов.

– Позже.

– Это епископ Сэйтор, – благоговейным голосом сказал он. – Патриарх.

– Ты понимаешь, папа? Я не мог ему помочь! Я притянул Филипа к себе. Он оттолкнул меня:

– Ответь на вызов.

– Это не имеет…

– Я никуда не денусь. Ответь.

Я направил взор своих запавших глаз на экран. Высветилось пухлое лицо старейшины патриархов.

– Это епископ Сэйтор, от лица патриархов.

– Прекрасно.

– Отрекитесь от ваших слов немедленно. Валера не виновен. Это был не мятеж. Сенат вправе…

– Нет.

Фрэнсис Сэйтор возглавлял Церковь. Нашу Церковь. Единственную истинную Церковь.

– Экологическое законодательство безумно. Отмените его до…

– Нет!

Он говорил от имени Господа Бога и был во всех отношениях духовным лицом.

– Сифорт, вы не в вашингтонском кабинете. На этот раз я говорю от имени Собора, от лица патриархов Церкви Воссоединения. Ваше правление – одни заблуждения и смертные грехи. Повелеваю вам…

– Нет! – повторил я дрожащим голосом. Он был представителем Бога на Земле.

– Или мы сегодня же отречемся от вас. Публично дезавуируем со ступеней кафедрального собора. Это радикальная мера, которая применяется крайне редко. Предупреждаем, что, если…

Я приподнялся в кресле, не обращая внимания на то, что от боли засверкало в глазах.

– Смотрите, как бы я вас не дезавуировал! Его глаза сузились, словно он был сбит с толку.

– Я дезавуирую вас, Сэйтор! – Глаза у меня бешено сверкали. – И ваш совет патриархов! – Словно что-то надорвалось у меня в душе, как до этого в спине. Моя связь с Ним была разорвана, напрочь и безвозвратно.

– Гореть вам в адском огне. Вы ере…

– И отрекаюсь от Церкви! – По моему лицу катились слезы. – От Церкви, вы слышите, Сэйтор? Будет ли это изменой, если я объявлю о недоверии тому, что, по всеобщему разумению, является орудием Всевышнего? Как мы можем доверить нашу совесть, наши души фанатичной церкви, которую гораздо больше заботит ее материальное преуспеяние, нежели наше выживание?

– Как вы смеете!

– «Подобно тому, как священнослужителям суждено умереть, они не должны быть двуличными, не излишествовать в винопитии, не алкать роскоши и богатства». А как мои избиратели, старейшина? Кого из нас они поддержат, когда почитают прессу? Подумайте, стоит ли рисковать?

Мы оба сидели, объятые ужасом.

Меня отлучали от Церкви. Я угрожал самому Господу Богу и выступил против Его Церкви. Объявят ли патриархи о своем решении или нет – все равно я навеки был изгнан из числа рабов Его.

– Дезавуировать вас, епископ? – Дрожащей рукой я потянулся к телефонной трубке. – Поведать миру обо всем, что я думаю?

– Вы не посмеете очернить…

– Всем, что есть святого, клянусь говорить одну правду. Я расскажу о нашей встрече в Ротонде, о вашем визите ко мне домой. Об этом разговоре, который будет для вас последним. Поднимите хоть палец, чтобы возразить, и я тут же все расскажу, – говорил я жестким, скрипучим голосом, точно царапал стекло. – До конца дней своих, епископ, никогда более не обращайтесь ко мне! – Я грохнул кулаком по клавишам, разорвав связь.

Я сидел, весь дрожа от ужаса перед собственной бескрайней глупостью.

«И те, кто совершит это, будут повергнуты в ад, в самые глубины его».

Я не мог более читать молитвы. Никогда, чтоб мне провалиться под Землю.

Но как мне жить без молитвы?

Как я вообще мог теперь жить?

Оставались только Арлина с Филипом, Майкл. А еще – мои обязанности.

Супруга с благоговейным страхом смотрела на меня из своего угла.

Фити непрестанно теребил рубашку.

– Сынок, подойди ко мне. – Я умоляюще вытянул вперед руки.

Его глаза встретились с моими, и в них были одиночество, мука, отрешенность.

– Я утратил Господа Бога, и у меня нет ничего, чтобы спасти тебя! – произнес я прерывающимся голосом. – Умоляю тебя, если в тебе есть хоть капля милосердия! – Я был не в силах сказать что-то еще, меня душили слезы.

Сначала медленно, как автомат, Филип поднялся со своего кресла, двинулся к столу. Мягко обнял меня. Потом упал мне в объятия, на мои колени, словно маленький ребенок. Наши слезы смешались: мои – обо мне, его – о навеки утраченном Джареде.

– Штаб ВВС ООН в Вашингтоне вызывает корабль ВКС «Галактика».

Вздрогнув, я очнулся. Заснул, надеясь, что дежурный лейтенант этого не заметит.

Я взял телефонную трубку. Капитан редко отвечает на звонки сам, но я все еще не мог полностью доверять офицерам Стангера. Я отдал распоряжение отсеку связи переключить все коммуникации на капитанский мостик.

– «Галактика» на связи.

– Докладывает генерал Доннер. У меня мало времени. Сэр, ВВС ООН хотят остаться от всего этого в стороне.

– Что?

– Высокопоставленные генералы ведут переговоры в сети. Они не отвечают ни на какие другие запросы. Они будут ждать, кто победит. Предполагается, что мы отключены от всех неземных каналов, но мне помог один полковник-связист.

Вот идиоты! После этого им никто не станет доверять, ни одна сторона.

– Это государственная измена, Доннер.

– Строго говоря, да. А если по правде – то осторожность.

Я разочарованно хмыкнул.

– А Валера?

– Никаких признаков его, сэр. Мне тоже лучше не высовывать носа после этого звонка. Будут какие-нибудь приказы?

– Летите в Лондон. Найдите Торна. – Он знал Джеффа, они служили вместе, когда Торн был начальником штаба. – Пусть свяжется с «Галактикой» через спутник-ретранслятор из Академии в Девоне. Скажите ему, что связь через Фарсайд надежна, если другие каналы окажутся заблокированы.

– Да, сэр.

– И благодарю вас. – Один Господь Бог знал, чем рисковал генерал, предупреждая меня.

Я объявил на корабле состояние повышенной готовности. Техники принялись за ремонт поврежденных коридорных переборок. Я бы предпочел даже приказать всем занять места по боевому расписанию, но при объявлении тревоги люди бы начали засыпать на ходу после такой ночки.

Я не решался надолго оставлять капитанский мостик, а из лейтенантов доверял только Дереку и Арлине. А это означало, что я не мог делить с ними часы дежурства – у них было предостаточно и своих обязанностей. Поэтому со мной на вахте находились мужчины и женщины, о которых я ничего не знал, за исключением того, что они не отстранили от командования Стангера, как этого требовала присяга.

Полностью выбившись из сил, я приказал гардемарину Спику отвезти меня в лазарет.

Лицо у Майкла распухло. Он безжизненно лежал на койке. Корабельный врач перечислил его повреждения.

Среди них были три сломанных ребра, отбитая селезенка, раздувшиеся яички.

– Ребра благодаря стимулятору роста через несколько дней срастутся. Но он в такой депрессии… Это избиение что-то сломало в его психике.

Я подкатился к его кровати:

– Майкл… – Но он меня не видел. Глаза его смотрели куда-то мимо меня.

– Прости, па.

– За что? Ты держался великолепно.

– Я думал, что смогу ее остановить. Повалить на пол. Но она… – Его лицо исказилось.

– Тебе всего пятнадцать. Нечего было и думать…

«Капитан – на мостик! – Завыли сирены. – Боевая тревога!»

– Господи Иисусе! – Я схватился за колеса. – Гардемарин! Спик! – Мы покатили на мостик.

При моем появлении Дерек и гардемарин Пайл вытянулись по стойке «смирно».

– Сэр, посторонние лазеры. В режиме поиска цели.

– На орбитальной станции? – В это время Земля находилась между нами и Лунаполисом. Адмиралу Хою было бы лучше подождать, когда к нему присоединятся его союзники.

– Да, сэр, – хмуро промолвил Дерек.

– А куда направлены наши лазеры? – Я приник взором к экрану монитора. Орбитальная станция буквально ощетинилась лазерами, и так было со времен войны с космическими рыбами. – Выбрать мишени! Целиться только на их лазеры.

Разрушение орбитальной станции стало бы катастрофой: у нас не было способа спешно переправить на Землю огромные запасы, которые хранились на ее гигантских складах. Возможно, адмирал Хой учитывал это обстоятельство.

Насколько хорошо Стангер успел подготовить своих техников по лазерам? Проверять его записи не было времени.

– Лазерный отсек, приготовиться к открытию огня. Пилоту прибыть на капитанский мостик, быстро! Начальник двигательного отсека Макэндрюс!

– Да, сэр?

– Приготовить к запуску сверхсветовые двигатели. Координаты скоро будут вам даны. Энергию на маневровые двигатели давать в полном объеме.

– Слушаюсь, сэр. Капитан, запускать сверхсветовые двигатели небезопасно. – Если мы включим их слишком близко к телу с большой массой, то «Галактика» может разрушиться.

– Пока запускать их не надо. Дерек, определи координаты для перелета в сверхсветовом режиме.

– Куда, сэр?

Я не успел ответить.

– Пилот Джаспер Орен докладывает. – Он совсем запыхался.

– Куда-нибудь поблизости, – ответил я Дереку. – На Цереру. Пилот, как скоро можно включить сверхсветовые?

– Секундочку, сэр. – Он посмотрел наши координаты. – Через два с половиной часа, более-менее…

– Вот дьявол! Проклятье! – с чувством выругался я. У Адмиралтейства руки коротки меня порицать, а патриархи теперь будут держать язык за зубами.

Орбитальная станция висела прямо перед нами. Грузовые приемные камеры-доки у носа корабля могли послужить дополнительной защитой от встречного огня, но они мешали и нескольким нашим лазерам.

Что выбрать – бой или отступление?

– Пилот, выведите корабль на новую позицию. Левым бортом к орбитальной станции, чтобы середина «Галактики» была напротив ее флотского крыла. Дистанция – полкилометра.

– Полкилометра? – изумился Орен.

С такого расстояния лазеры станции разнесут нас в клочья, но и наш огонь нанесет ей серьезный урон.

– Немедленно!

– Слушаюсь, сэр! – Его пальцы забегали по пульту управления маневровыми двигателями.

Огромный корпус «Галактики» начал медленно перемещаться. Масса ее была огромной, намного больше любого другого корабля. Двигатели могли повернуть ее, но точно столько же они должны были работать, чтобы и остановить вращение. Слава богу, У нас на борту имелся пилот. Чтобы развернуть такого гиппопотама, как «Галактика», требовались изрядное терпение и крепкие нервы.

– «Галактика», вас вызывает база Флота орбитальной станции. Ответьте адмиралу Хою.

Связь установилась мгновенно. Должно быть, Хой прилип к своему монитору – впрочем, как и я. На экране передо мной высветилось его худое лицо.

– Уйдите с дороги, Сифорт. Если нужно будет вас уничтожить, я это сделаю.

– Наши лазеры нацелены на орбитальную станцию, прямо на территорию Флота. Вы умрете.

– Я не на территории Флота.

– Отлично, мы их перенацелим. – Это была бы настоящая кровавая баня, причем для гражданских лиц, и я не мог на это пойти.

Хой осклабился:

– Мы вас хорошо знаем, Сифорт. Вы в такие игры не играете.

Я выругался про себя.

– Вы меня совсем не знаете. – Я положил палец на пульт управления. – Лазерный отсек, боевая готовность! Открывать огонь по моей команде!

– У нас больше огневой мощи, Сифорт! Вы будете уничтожены!

Я пожал плечами в ответ:

– По правде говоря, это меня не очень волнует. – Именно так и обстояло дело.

– Почему не волнует?

– Мое тело изуродовано, мое правительство на последнем издыхании, мой Флот обесчещен.

«Мои отношения с Господом Богом безнадежно испорчены», – добавил я про себя.

– Дайте Йохансона!

– Зачем?

– Он проведет переговоры, чтобы сдвинуть это дело с мертвой точки.

– Не с моего корабля.

– Тогда пришлите его сюда.

– Пожалуйста, если вам так этого хочется.

– А вы будете потом с ним говорить?

– Если он позвонит.

– Тогда пока заключаем перемирие?

– На шесть часов, не больше.

– Отлично.

И он разорвал связь.

– Дерек, давай в лазарет. Пусть Йохансона и остальных погрузят на их космический катер.

– Вы не сделаете этого.

– Прошу прощения, мистер Кэрр?

– Вы слышали меня. Не будет ли это кощунством над мертвыми?

– Выполняйте приказ.

«Будь я проклят, если устрою изменнику вроде Йохансона достойные похороны». Я набрал номер и отдал распоряжение лейтенанту Гарроу отправить какого-нибудь члена экипажа пилотировать космический катер.

Шесть часов перемирия. Больше чем достаточно, чтобы отойти на необходимую для включения сверхсветовых двигателей дистанцию. Мы смогли бы убраться в недосягаемое для лазеров орбитальной станции место, но куда? Я хмыкнул: «Галактика» направлялась в круиз на Константинию. Ее экипаж был укомплектован, все необходимое подготовлено. А мелкие повреждения можно устранить и во время полета. Мы стояли на краю пропасти, и моим противникам наверняка – пришлось бы по душе, если б наш корабль отправился в бега.

Я со вздохом отказался от этих фантазий.

Как захватить орбитальную станцию? Ни один военный корабль не смог бы соперничать с ее мощными лазерами. Да к тому же – кто откликнется на мой призыв? Возможно, какая-нибудь изолированная база Флота не пойдет на поводу у предателей-командиров и выступит в защиту правительства. Но удастся ли им сесть незамеченными на шаттл? И как убедить орбитальную станцию принять их в свои доки?

Между тем и мои несколько сот пассажиров требовали внимания. Возможно, Хой позволит мне высадить их с корабля. Присутствие на «Галактике» туристов исключало то, что я выберу все же бой, а не отступление. Но это было прекрасно известно адмиралу. Так позволит ли он мне избавиться от гражданских лиц на борту?

Я задумался. Два гардемарина, Спик и Пайл, маячили передо мной, словно им было что-то нужно.

База Лунаполиса представляла еще один немаловажный фактор. Она была в хорошем контакте с орбитальной станцией, они считались союзниками. И ее лазеры являли серьезную угрозу «Галактике» и могли вызвать опустошительные разрушения на Земле.

При нападении на Лунаполис сверху могли погибнуть тысячи ни в чем не повинных людей. А провести атаку с поверхности Луны вряд ли бы удалось. Посланным туда войскам предстояло сделать пересадку на орбитальной станции. Но об этом и думать было нечего, пока адмирал Хой сидел в своем кресле. Хуже того, Лунаполис охранял орбитальную станцию, а она – Лунаполис. Правда, имелась возможность выбрать для штурма такое время, когда они не видели друг друга…

Оставался только один путь, но риск был огромным. Поражение будет означать смерть. Которую я, впрочем, и без того уже желал.

Гардемарин Спик вдруг заговорил:

– Что я такого сделал? – Я вскинул брови. – Вы… Я подумал, что вы сердитесь. Вы смотрели так…

– Два наряда.

Как он смеет прерывать размышления капитана? Юноша подавленно посмотрел на меня:

– Сэр, тогда их будет десять.

Я побарабанил пальцами по приборной доске:

– Ладно. Один наряд. Идите и отрабатывайте наказание.

– Слушаюсь, сэр, – Он бросился с капитанского мостика.

Энтони Пайл озабоченно смотрел на приборную доску.

В громкоговорителе щелкнуло: «Адмирал Торн вызывает „Галактику“». Я взял микрофон:

– Джефф!

Пауза в несколько секунд. – Здравствуйте, сэр.

– Нужно, чтобы вы мне помогли. Опять заминка.

– Каким образом?

– У вас есть сомнения? – Лучше выяснить все сейчас, чем разочаровываться потом. Несколько лет назад я вылечил Джеффа от кое-каких заблуждений и теперь рассчитывал на него.

Последовала новая пауза.

– Сэр, эта задержка из-за прохождения сигнала. Я звоню из Лондона через Девон и Фарсайд на Луне.

– Ого!

– Парень в Академии Девона не захотел соединять меня напрямую. Пришлось вспомнить кое-какие имена.

– Чьи?

– Всех адмиралов, которых знаю. Вас, к примеру. Начальника Академии.

Гардемарин Пайл заулыбался, но вдруг наткнулся на мой хмурый взгляд.

– Джефф, можно мне призвать тебя на службу из запаса?

По закону о военном положении я мог это сделать даже без его согласия. Но это был мой наставник, самый старый из еще живых моих друзей.

– Конечно. – Он знал, что без крайней нужды я бы никогда не обратился к нему с такой просьбой.

– Но дело рискованное, – добавил я.

– Служба всегда связана с риском. Какие будут приказания?

Я все ему рассказал.

Глаза у Пайла расширились.

21

– Служба безопасности ВВС ООН вызывает «Галактику». Мистер Сифорт, если вы там, ради бога, ответьте!

Тяжело дыша, я въехал на капитанский мостик. На экране появилось угрюмое лицо генерала Доннера.

– Слушаю!

– Валера начал поход на Ротонду. У него 13-я бронетанковая, 51-я десантная…

– Вы же сказали, что Военно-Воздушные Силы останутся в стороне.

– Я ошибся, – грубовато отрезал он. – Хотя всегда считалось, что Ибиера и Таубек – чересчур горячие головы. Это всего несколько подразделений, сэр, но нам совершенно нечем их остановить. Я искал где можно. Раздобыл нескольких охранников. На складе хранятся старые пулевые винтовки – и я вооружил ими военный оркестр ООН. Они…

– Курам на смех.

– …бравые ребята, и у них хорошая выучка, сэр. Правда, обычно они не… мы заняли позиции у ограды.

– Гражданская война – это последняя черта, переходить которую…

– Сэр, это еще не все. Валера купил у «Мира новостей» и «Всего мира на экране» время для своего выступления в шесть часов. Несомненно, другие сети тоже…

– Нет!

– Согласен, но как я могу этому воспрепятствовать?

– Где вы сейчас находитесь?

– В офисе Бранстэда. – Он покраснел. – Не воспринимайте это как дисциплинарный проступок. Люди Валера его арестовали, а его комп связан со всеми из…

– Дайте мне Макфрей из «Всего мира на экране».

– Президента? Попробую. – Его короткие пальцы застучали по клавишам.

Мы вышли сначала на узел связи, потом на упрямый комп, потом на секретаршу. Когда мы добрались до главного помощника Макфрей, я весь кипел от ярости. Я чуть не влез в экран с голограммой, мой голос сильно дрожал:.;

– Соедините с ней сейчас же. Немедленно!

Лицо помощника исчезло. Через несколько секунд появилась Белинда Макфрей, могущественнейшая на Земле владелица информационных сетей. Она смотрела на меня сверху вниз.

– Вы звонили, господин Генеральный… о, Сифорт?

– Валера не должен получить частот для вещания.

– Это решать не вам.

– Но будет так. Согласно закону о военном положении…

– Которое отменено Сенатом.

– Валера обвиняется в государственной измене. Я не позволю ему получить доступ…

– Вы не контролируете вещание, – самодовольно заявила она. – Даже не пытайтесь.

– Как Генеральный секретарь…

– Может быть, вы уже. не Генеральный секретарь. Это спорный вопрос.

Возможно, дальнейшее произошло потому, что она каждый раз обрывала меня на полуслове. Возможно, виноват был ее непомерный апломб. Как бы то ни было, я проорал:

– Доннер, передай следующее сообщение в «Мир новостей» как срочный материал. И пусть разнесут по всему миру. Немедленно.

– Подождите секундочку. – Послышались щелчки. Затем гудок, и тишина. – Готово.

– Белинда Макфрей непрестанно оказывала помощь и создавала комфортные условия тем, кто пытается свергнуть правительство, действующее от Господа Бога. В связи с этим я…

– Я не делала этого.

– …Николас Сифорт, глава правительства и полномочный представитель патриархов Церкви Воссоединения, в условиях военного положения…

– Много на себя берете, Сифорт. Глаза у меня засверкали.

– …объявляю Белинду Макфрей, бывшего президента «Всего мира на экране», отлученной от Церкви Всевышнего и Его народа. И от имени Господа мы отвергаем ее взгляды, осуждаем за вероломство и изгоняем ее из рядов наших.

Лицо у нее побледнело:

– Послушайте! Вы не можете просто так…

– Изыди, сатанинское отродье! – Взмахнув одной рукой, я выключил ее изображение. – Взывая ко всем гражданам, я предупреждаю, что всяческое общение, в том числе и деловые отношения, с отлученной от Церкви и общества персоной расценивается как тягчайшее преступление и влечет отлучение совершившего такой проступок.

Я строго посмотрел на экран – и на весь мир:

– Да будет известно всем средствам массовой информации: Чисно Валера не должен быть никем услышан, покуда он противостоит самому Господу Богу. С вечными муками не шутят!

Я выключил экран. Меня всего трясло. То, что я сделал, безусловно было законно. Полномочия, данные мне военным положением, были беспредельно широки. Я представлял правительство, действующее от Бога, во всех сферах жизни, включая те, которые обычно находились в ведении патриархов.

И тем не менее сотворенное мною являлось грубой насмешкой. Даже, пожалуй, недостойным поступком. Я открыто бросил вызов патриархам, оскорбил их и чуть ли не плюнул в лицо. А разве сам я не больше заслуживал отлучения, чем испуганная женщина, чья душа ныне нависла над самой пропастью под названием «проклятие»? И не был ли я уже отлучен в Его глазах, не считая точки зрения трусливых патриархов? Если я разумею своим долгом объявлять об отлучении каждого изменника, почему я выбрал именно представительницу масс-медиа, единственным прегрешением которой было дать слово Валера? Почему под мою горячую руку не попал мерзавец Хой или Симович в своем Лунаполисе? Разве не была их измена гораздо более гнусной, нежели ее?

Дальше копаться во всем этом времени не было.

– Отсек связи, соедините меня с офисом руководителя моей администрации в Ротонде.

Я подождал:

– Доннер? Отведите с позиций ваши воинские части. Нет, то, что вы слышите. Почему? Потому что те, кто к вам приближается, – не противник. Я открою огонь по Лунаполису, если это будет нужно. И по орбитальной станции. Но не по солдатам наземных войск, которые введены в заблуждение. Что? Возможно, вы не поняли: это приказ.

Я выслушал его возражения. Он был храбрым человеком, но немного упрямым.

Когда Доннер наконец нехотя согласился, я сказал:

– Вы сами можете там оставаться, если хотите оказать мне поддержку. Включите внешние громкоговорители. Быстрее, пожалуйста. И направьте приемную камеру вашего мобильника за окно. Я хочу видеть воинские части, с которыми буду говорить. Держите включенными изображение и звук вне зависимости от того, будут их транслировать или нет.

У нас в запасе оказалось больше времени, чем я предполагал. Минуло целых полчаса, прежде чем 13-я бронетанковая бригада подошла к воротам. Солдаты держали свои лазерные винтовки наизготовку, двигались осторожно, внимательно смотря на окна наверху.

Я глубоко вздохнул. Возможно, в ближайшие минуты мне будет предоставлен последний шанс спасти мое падающее правительство.

«Солдаты 13-й бригады! – зазвучал мой голос далеко внизу, из включенных на полную мощность громкоговорителей. – Я – Генеральный секретарь. Не двигайтесь дальше. Войдя на территорию Организации Объединенных Наций, вы объявите войну самому Господу Богу».

Через несколько мгновений они приостановились.

«Мир следит за каждым вашим шагом. И пусть все человечество увидит, как постигнет справедливая кара первого же, кто посмеет переступить порог этого здания. Стреляйте в любого офицера, который прикажет пройти через эти ворота. Это государственная измена, отвратительная и гнусная в глазах Всевышнего. Стреляйте в любого офицера, который прикажет вам открыть огонь по вашим братьям-солдатам на территории резиденции ООН.

Солдаты Организации Объединенных Наций, возвращайтесь в свои казармы. Вам незачем становиться соучастниками подлого мятежа, государственной измены. Преступления эти столь тяжки, что восстание неминуемо выдохнется в самое ближайшее время. Алчность и жажда наживы движут предателями – но вы не должны умирать и убивать ради них других людей.

Это сказано Генеральным секретарем Сифортом, и да благословит вас Господь».

Я выключил микрофон, задержал дыхание.

Ни один человек у ворот не двинулся с места.

– Ты подлый сукин сын! – брызгал слюной адмирал Хой. – Лейтенант Тсе был моим племянником. Проклятый убийца!

– Он оказался среди вооруженных мятежников, пытавшихся проникнуть на военный корабль Объединенных Наций.

Арлина вызвала меня на капитанский мостик ответить на звонок Хоя. Я чувствовал предельную усталость, был растрепан, взъерошен и настроен весьма решительно.

– Ты… – Он сдержал себя и не закончил фразы. – Как я отправлю мальчика моей сестре? Он точно… Через два часа я открываю огонь!

Значит, наше перемирие закончится.

– У нас пассажиры на борту, – заметил я.

– Тебя это давно не беспокоит.

– Позвольте мне высадить их.

– Нет. Я не позволю тебе приблизиться к орбитальной станции.

Я взглянул на Арлину:

– А почему нет?

– Ты слишком коварен, и кроме того… – Он скривился. – Слишком много моих офицеров знают тебя только по публичным выступлениям. Они доверяют тебе и могут совершить переворот. А я не хочу рисковать.

Выхода не оставалось.

– Мистер Хой, сдайтесь немедленно, и я сохраню вам жизнь.

– Ерунда. Преимущество на моей стороне. Два часа. – Экран померк.

Я взял трубку и набрал номер:

– Двигательный отсек, максимальная скорость. Пилот, двигатели на полную мощность. Надо достигнуть безопасной для перехода в сверхсветовой режим точки. Лейтенант Сандерс!

Арлина вскочила:

– Да, сэр. Жаль, что вы собираетесь это сделать.

– Прошу прощения. Нужны координаты для перемещения на сверхсветовой скорости к Титану. Прикажите мистеру Пайлу тоже произвести вычисления. – На моих кораблях координаты для сверхсветовых перелетов проверялись и перепроверялись. – Барон, ты тоже.

Координаты нам понадобятся лишь спустя два часа. Мне очень хотелось походить взад-вперед, но даже при пониженной гравитации я не решался сделать и шага. Когда доктор Дженили снова меня увидит, он вряд ли придет в восторг.

Джефф Торн должен был сделать особо важный звонок. Я катался в своем кресле от одной стены к другой, дожидаясь его ответа. Если он не свяжется со мной в течение двух часов, мой план можно считать мертворожденным.

Энтони Пайл погрузился в свои вычисления и даже высунул язык от напряжения. Я улыбнулся. Когда-то, будучи молодым, я вел себя в подобной ситуации точно так же.

Вахту несла Арлина, и я мог спокойно покинуть капитанский мостик. Но я был слишком на взводе, чтобы спать. Кроме того, мне придется вернуться, когда мы перейдем в сверхсветовой режим. Никакой капитан не доверит в такой момент управление кораблем подчиненному офицеру. Если что-то случится, отвечать придется командиру, и больше никому.

Хотя, если что-то случится, вообще вряд ли кто-то будет давать отчет. Скорее всего, никто и следов корабля не найдет.

– Торн вызывает «Галактику».

Слава богу. Если бы мы развили сверхсветовую скорость, он не смог бы до нас дозвониться.

– Он согласен, сэр. Но он просил передать вам, что персональная просьба должна излагаться в более вежливой форме. – Голос Торна звучал неодобрительно.

У меня глаза на лоб полезли:

– На него это похоже. Не обращайте внимания. А как насчет остального?

– Все в наших руках. Несколько часов. Удачи, сэр.

– И вам тоже.

Торн действовал с оглядкой, прямо ничего не называя. И правильно. Вряд ли кто-то мог прослушивать секретные флотские частоты, однако о наших планах не должна была знать ни одна живая душа.

Через пятнадцать минут я ввел в наш компьютер координаты для сверхсветового прыжка.

– Капитанский мостик – двигательному отсеку. Приготовиться к сверхсветовому прыжку.

– Есть приготовиться к сверхсветовому прыжку. – Секундная пауза. – Двигатели готовы к сверхсветовому прыжку, сэр.

Я коснулся пальцем пульта управления. Сверхсветовые двигатели заработали. Звезды на экране стали краснеть, потом сделались голубыми. Когда двигатели набрали полную мощность, мерцание на экране погасло. Мы перешли в сверхсветовой режим, несясь через пространство с невообразимой скоростью. Наши внешние датчики ослепли. «Галактика» могла рассчитывать только на собственные ресурсы, как и любой другой корабль в подобном режиме.

Оставаться в таком состоянии нам предстояло всего несколько часов. Времени поспать хватило бы вряд ли. Арлина у своего пульта управления пару раз не смогла сдержать зевоты. Должно быть, она совсем истощена. Никто из нас так и не успел хоть немного отдохнуть.

Она снова зевнула.

– Достаточно, лейтенант, – сердито проговорил я. – Если хотите попросить меня, чтобы я отпустил вас поспать, так и скажите.

– Я хочу, чтобы вы поспали, капитан.

Что ж, немного подремать мне было как нельзя кстати.

– Хм-м-м. Пришлите кого-нибудь из лазарета, чтобы мне помогли перебраться с кресла на кровать. – Я выкатился из капитанского мостика.

Когда я впервые стал капитаном на «Гибернии», то моя командирская каюта, сравнимая размером с известными мне кают-компаниями, вызывала у меня благоговейный страх. Апартаменты же на «Галактике» оказались еще больше и шикарнее. Капитанская каюта здесь была раза в два больше пассажирских, которые сами по себе поражали роскошью. Моя же каюта была отделана поистине великолепно. Стоило все это немалых денег. А уж кровать…

Впервые я увидел каюту несколькими часами раньше, когда в ней еще оставались вещи Стангера. Я вызвал начальника интендантской службы и приказал немедленно все убрать. Мне не нужны были напоминания о человеке, которого я убил. Вернее, казнил. Эта смерть единственная не вызывала у меня сожалений.