Текст книги "Обольщение Евы Фольк"

Автор книги: Дэвид Бейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

Глава 33

«Я уверен, что могу сравнить свои поступки и свои ошибки с поступками и ошибками искреннего и храброго немецкого солдата. Сегодня он знает, что жертвовал собой не только ради спасения своего народа, но и ради дела, в котором был обманут и предан, дела, запятнавшего доброе имя Германии, дела, которого он должен теперь стыдиться».

Герхард Киттель,

протестантский богослов

На рассвете Андреас со своим сержантом повел настороженных американцев вверх по склону холма к немецким окопам. Подняв вверх руки, Андреас крикнул, размахивая большим белым полотном:

– Не стреляйте! Мы сдаемся! Не стреляйте!

Его солдаты, подобно серым призракам, начали медленно подниматься с земли в утреннем тумане.

– Это вы, господин лейтенант?

– Да. Слушайте мой приказ! Бросайте оружие! Мы сдаемся!

Из-за спины Андреаса показалась зеленая вереница американцев. Восемьдесят четыре немецких солдата начали неохотно, один за другим, опускать на землю оружие и поднимать вверх руки. Американцы сразу же бросились к ним. Через несколько мгновений рота была окружена. Андреас облегченно вздохнул. Повернувшись к американскому офицеру, он отдал честь.

– Ты смотри… Оказывается нацисты тоже умеют держать слово, – сказал капитан. – Держи свою фотографию. – Он передал Андреасу снимок Евы. – Должен сказать, тебе повезло с женой. Красотка!

Быстро разоружив понурых немецких солдат, американцы выстроили их в шеренгу и повели вниз по склону холма. Идя с поднятыми вверх руками рядом с капитаном, Андреас просчитывал свой следующий ход. Теперь, когда его люди в безопасности, он должен был придумать, как сбежать к Еве. Он метнул взгляд из стороны в сторону, изучая обстановку.

Американцы смеялись. Большинство из них курили. У Андреаса промелькнула мысль, что они невероятно беспечны.

Не успели они достигнуть подножия холма, как из-за восточной опушки леса неожиданно появились три группы немецких пехотинцев, открыв по опешившим американцам прицельный огонь.

О Боже! Нет! – крикнул Андреас.

Он знал, что ночная задержка американцев позволила колонне безопасно миновать холм, однако столь ранний обходной маневр немцев стал для него полной неожиданностью. Его план рухнул.

Андреас инстинктивно развернулся и одним ударом в лицо сбил с ног растерявшегося капитана. Затем, выхватив из рук оцепенелого рядового винтовку, он открыл огонь по американцам.

– Парни! Бегите! Бегите! – кричал он.

Пленные немцы бросились врассыпную. Вокруг, срезая ветви деревьев и кустов, свистели пули. Выстреляв всю обойму, Андреас схватил с земли карабин убитого американца и залег за деревом, продолжая стрелять по мечущимся зеленым фигурам.

Пуля содрала кору над его головой, и в следующий миг в нескольких метрах от него упала граната. Андреас метнулся за густой куст. Ослепительная вспышка выбросила град осколков, один из которых проделал дыру в поле шинели Андреаса, а другой снес с его головы фуражку. Опять отстреляв все патроны, он рванул к валяющейся поблизости винтовке М-1. Прикрываясь, как щитом, мертвым американским солдатом, Андреас продолжал вести огонь до тех пор, пока остатки его роты не рассеялись по лесу.

Немецкие отряды наступали, и Андреас заметил, что американцы в пятидесяти метрах выше по склону холма пытаются сформировать огневую цепь. Его взгляд упал на тела своих солдат, которых он безоружными привел на верную смерть. Горло Андреаса сдавила судорога. Среди убитых был Вилли Клеммер, который лежал лицом вверх с пулевым отверстием во лбу.

План Андреаса стал настоящей катастрофой. Его сердце выскакивало из груди. Его бросило в холод. «Боже, мои парни! Что я сделал с моими парнями!» Стиснув зубы, Андреас горестно завыл. Ему хотелось умереть.

С ним поравнялась цепь наступающих немецких солдат. Один из них, пробегая мимо, бросил Андреасу винтовку и ремень с пристегнутыми к нему запасными обоймами, «зарядив оружие, Андреас перепрыгнул через труп американца и бросился вперед, но вместо того, чтобы участвовать вместе с соотечественниками в организованном наступлении, он наобум пошел в одиночную атаку.

Отступив вглубь леса, пришедшие в себя американцы быстро заняли оборонительные позиции. Оказавшись под их шквальным огнем, Андреас залег за деревом. Отстреляв всю обойму, он перезарядил винтовку и, не обращая внимания на предупреждающие оклики оказавшихся позади соотечественников, выскочил из-за своего укрытия и с криком ринулся вперед. В тот же миг весь мир растворился в ослепительной вспышке.

Андреас очнулся только через несколько часов. Его голова раскалывалась от боли, а руки и ноги едва слушались. Ему было тяжело дышать. Окончательно придя в себя, Андреас осознал, что лес вокруг него погружен в зловещую тишину – только откуда-то издалека доносились звуки перестрелки. Он с трудом поднялся на колени. Бой сместился вглубь леса, оставив за собой лишь мертвые тела солдат. Над землей висела густая пелена дыма.

Ухватившись обеими руками за пень расколотого взрывом дерева, Андреас поднялся на ноги. Все его тело болело, но, похоже, обошлось без переломов. Вытерев с глаз запекшуюся кровь, он осторожно ощупал раны, которыми было усеяно его лицо и руки. В этот момент, вспомнив свой провалившийся план и погибших парней, Андреас перегнулся через поваленный ствол. Его рвало.

* * *

– Боже мой! Андреас, это ты? – воскликнула Линди, увидев на. пороге своего дома грязного, окровавленного солдата.

– Помоги мне, – прохрипел Андреас, дрожа в темноте. Отстав от своего полка, он несколько часов отчаянно продирался сквозь леса к Вайнхаузену.

– Входи, входи скорей!

– Ева здесь? – прохрипел Андреас.

– Ох, бедняжка… Нет, ее здесь нет. – Линди зажгла маленькую свечу. – Садись. Я сейчас принесу хлеба и воды.

Тебе нужно обработать, раны.

– Американцы совсем рядом. – Услышав это, Линди прикусила губу. – Я отстал от своих. Мне нужно как можно быстрее добраться до Евы.

– Да ты же. еле на ногах стоишь, – сказала Линди. – Я сама сбегаю за ней.

Андреас покачал головой.

– Это опасно.

– Не опаснее, чем для тебя. К тому же, ты в таком состоянии, что до Вайнхаузена можешь просто не дойти. Я сбегаю.

Андреас прислонился спиной к стене.

– У нас мало времени. Я должен догнать свой полк. Просто я хочу напоследок увидеться с Евой. Прежде чем погибнуть, я должен убедиться, что с ней все в порядке.

Схватив с вешалки пальто, Линди направилась к двери.

– С ней все в порядке. – Она сочувственно посмотрела на Андреаса. – Не беспокойся о ней.

– Я пойду сам.

– Нет. – Линди заслонила собой двери. – За вашим домом наблюдает Гестапо. – Линди задумалась. – Ева иногда ходит в Нидербергский замок, чтобы помолиться. Я передам ей, что ты на рассвете будешь ждать ее там.

Встревоженная Ева, плотно обвязав голову шерстяным шарфом, засунула оставленный Андреасом пистолет поглубже в карман пальто и вышла из дома. Мартовская ночь была сырой и промозглой. В воздухе висела изморось. Над Мозелем застыл густой туман. Ева прислушалась, не работает ли поблизости двигатель автомобиля Гестапо. Убедившись, что за домом не наблюдают, она направилась в предрассветной тьме в сторону Нидербергского замка, расположенного на холме над соседней деревней Коберн. Ева должна была со дня на день родить, и потому старалась ступать по скользкой земле как можно осторожнее.

Она медленно продвигалась по пустым, унылым улицам Коберна. Эта деревня уже не казалась сказочной. Теперь в ее окнах не было видно цветов, а из домов уже давно не доносились звуки музыки. Зная о приближении американцев, люди, прячась за закрытыми ставнями, старались не появляться на улице. На днях в Коберн угодило несколько бомб, превратив некоторые дома в бесформенные груды кирпича, штукатурки и сломанных балок. На пожарах до сих пор тлели угли, а воздух был наполнен едким запахом дыма.

Выйдя из Коберна возле католической церкви, Ева остановилась у подножия замкового холма. Поддерживая обеими руками свой большой живот, она прислушалась. Ночную тишину нарушали только далекие звуки перестрелки. Уверенная в том, что американцы сюда еще не добрались, Ева начала решительно подниматься вверх по едва просматривающейся в темноте тропе. Она достигла развалин Нидербергского замка как раз в тот момент, когда из-за холмов на востоке выглянул краешек солнца.

Обессилев от подъема, Ева оперлась рукой о каменную стену, но не успела она еще отдышаться, как из замка внезапно появился американский солдат.

– Что за… – Вздрогнув от неожиданности, он резко направил на испуганную женщину свою винтовку. – Сержант! – позвал он своего сослуживца.

Ева застыла с открытым ртом. Взглянув в сторону тропы, она заметила под кустом в нескольких метрах ниже по склону холма двух мертвых молодых парней в униформе народных ополченцев. Внутри Евы все оборвалось. Быстро сориентировавшись в обстановке, она как бы невзначай опустила руку в карман пальто, стиснув рукоятку пистолета. Послышался приближающийся топот ног, и из-за угла полуразрушенной крепостной стены появились трое мужчин. Одним из них был сержант-американец, а двое других, судя по одежде, были поляками из лагеря для военнопленных.

Старясь не терять самообладания, Ева закрыла глаза.

Увидев ее, сержант приказал солдату опустить оружие.

– Как вас зовут? – спросил он на чистом немецком.

– Фрау Бауэр, – смело ответила удивленная Ева, настороженно взглянув на усмехающихся поляков.

Один из них что-то пробормотал. Сердце Евы учащенно забилось. Из сказанного поляком она четко поняла два слова: «немецкая свинья», – и ей сразу же вспомнилась та ночь, когда она услышала такую же фразу от французов. Но она больше ни для кого не станет свиньей! Решительно подняв голову, Ева ожидала продолжения, еще крепче сжав в кармане рукоятку пистолета.

– Я вижу, вы беременны, – сказал сержант. – Какого дьявола вы здесь делаете?

– Бургомистр сказал, что американцы сегодня могут захватить нашу деревню, – холодно ответила Ева. – Я подумала, что здесь я буду в большей безопасности. И еще я люблю здесь молиться.

– Понятно. – Американец посмотрел на худое лицо Евы. – Догадываюсь, что вы голодаете. Следуйте за мной.

Приказав своему часовому оставаться на посту, сержант повел Еву и поляков на верхний уровень крепости. Там на треноге был установлен телескоп, а на земле стояла рация, и были разложены разные пожитки. Взглянув на старый каменный колодец, Ева подумала об Андреасе.

Один из поляков что-то злобно сказал сержанту на английском. Тот, резко ответив, открыл ранец с боевым пайком. Недовольный поляк, достав из кармана куртки бутылку водки, метнул на Еву недобрый взгляд.

– Присаживайтесь. Прошу прощения, но колбасы и булочек предложить не могу. Зато у меня есть изюм, картофель и ветчина с фасолью.

Ева, вынув руку из кармана, настороженно приняла продукты из рук американца. Стараясь не выказывать своего сильного голода, она откусила кусок картофелины и начала медленно жевать.

– Спасибо, сержант, – сказала Ева, расправившись с едой. – Вы хорошо говорите по-немецки.

Американец присел перед ней на корточки.

– Мой отец – немец. Более того, в соседней деревне живет мой дядя со своей семьей. Когда я сказал капитану, что хорошо знаю эту местность, он сразу же направил меня сюда в разведку. – Сержант оглядел крепость. – Я здесь уже бывал раньше.

По спине Евы пробежал холодок. Она всмотрелась в грязное лицо парня.

– Бобби? Бобби Фольк?

Сержант отпрянул.

– Да. – Он тоже всмотрелся в лицо Евы. – А вы… Ева? Ева Фольк?

– Да, Бобби, это я! – она встала.

– Вот это да! – воскликнул Бобби, обнимая Еву. – Уж кого…

Ему в висок уперлось дуло пистолета. Это был один из поляков. Другой стоял в нескольких метрах в стороне направив на Бобби ствол автомата.

– Нам нужна женщина.

– Опусти пистолет, Горски! – сурово приказал Бобби.

На это поляк только зловеще усмехнулся. Рассмотрев его вблизи, Ева уже не сомневалась, что он – из лагеря для военнопленных. Его скулы обтягивала пожелтевшая кожа, зубов у него почти не осталось, а глаза горели ненавистью.

– Ну уж нет!

* * *

Покинув на заре дом Линди, Андреас поспешил к замку, рассчитывая оказаться на месте раньше назначенного времени. Тем не менее, американцы наступали быстрее, чем он предполагал, из-за чего ему пришлось терять драгоценное время, прячась в лесных зарослях.

Из-за холмов уже показалось солнце. Прислушавшись к долетающим с юга звукам сражения, Андреас выругался. Судя по всему, его 1-я армия вместо того, чтобы отступать на восток вдоль реки, переправилась через Мозель, без боя сдав Коберн и Нидерберг оккупантам.

Встревоженный Андреас продолжил свой путь и вскоре достиг подножия замкового холма. Сверившись с карманными часами, подаренными ему Евой на Рождество 1943 года, он взглянул на небо на востоке. «Опоздал на сорок пять минут». Настороженно осмотрев местность, Андреас, как загнанный олень, втянул носом воздух. Он прекрасно осознавал, что поблизости может оказаться американский патруль. «Ева, наверное, уже наверху… А ведь там – отличный наблюдательный пункт для разведчиков!»

Эта мысль подстегнула Андреаса вперед, и через несколько минут он уже почти достиг вершины холма, как вдруг где-то за крепостными стенами раздался выстрел. «Ева!» Андреас, стиснув зубы, сдернул с плеча свою винтовку и за считанные секунды преодолел последние метры. Раздался еще один выстрел, а за ним – автоматная очередь.

Ворвавшись в нижний двор замка, Андреас увидел спину американского солдата, который, по-видимому, тоже бросился на звук выстрелов. Обезумев от страха за свою жену, он вскинул винтовку и выстрелил. Американец упал мертвым. Промчавшись мимо дергающегося в смертных конвульсиях солдата, Андреас взлетел по полуразрушенным ступеням на верхний уровень, где еще один американец боролся возле колодца с каким-то гражданским в обшарпанной одежде. Мелькнуло лезвие ножа. В нескольких метрах от борющейся пары стоял еще один штатский, двигая туда-сюда стволом автомата. Он явно выжидал удобного момента, чтобы выстрелить в американца.

В этот момент Андреас заметил Еву, перебирающуюся через кучу камней возле стены. Его сердце оборвалось. Не спуская глаз со штатского с автоматом, он бросился к жене. Воздух вспорола очередь, оставив ряд выбоин в крепостной стене позади Андреаса. Нырнув вперед, он метнулся к ближайшей куче камней. Ева закричала.

В тот самый миг, когда Андреас упал за укрытие, раздалась еще одна очередь. Пуля задела его ногу чуть выше лодыжки. Андреас, вскрикнув, схватился рукой за рану, но тут же, не обращая внимания на следующую очередь, высунулся из-за камней и трижды быстро выстрелил. Поляк упал.

– Андреас! – кричала Ева. – Андреас!

Не зная, что делать дальше, он безумно посмотрел на нее. Его инстинкт солдата повелевал убить всех. Андреас, перезарядив винтовку, поднялся, готовый стрелять.

– Нет! – Ева, подпрыгнув к Андреасу, дернула его за рукав. Пуля ушла далеко в сторону от Бобби. – Это мой кузен!

Бобби, перекатившись в сторону, схватил валяющуюся на земле винтовку и, не вставая, прицелился.

– Бобби, нет! – крикнула Ева. Она бросилась к кузену, дико размахивая пистолетом. – Нет! Нет! – Кричала она, открыв по Бобби огонь.

Словно не замечая ее, Бобби сделал два выстрела. Первая пуля попала Андреасу в плечо, отбросив его назад, а вторая вонзилась в стену позади него. Вскочив на ноги, Бобби бросился к сопернику, чтобы добить его.

– Бобби, стой! Это мой муж! – изо всех сил завопила Ева. – Это мой муж! – Она опять выстрелила, и пуля срикошетила от стены в метре от головы Бобби.

Он нерешительно остановился. Воспользовавшись этой паузой, Андреас выскочил из-за камней, прижав одной рукой к животу приклад винтовки. Пошатнувшись вперед, он выстрелил, но промахнулся.

Ева резко развернулась.

– Нет! Андреас, не надо! – кричала она в истерике.

Пытаясь одной рукой перезарядить винтовку, Андреас сделал шаг в сторону и, потеряв сознание, рухнул на землю. Пронзительно вскрикнув, Ева отшвырнула пистолет и бросилась к мужу.

– Андреас!

Разразившись длинным ругательством, Бобби подбежал к ней.

– Дай я посмотрю, – он разодрал гимнастерку на плече Андреаса. – Я несколько месяцев был помощником врача.

Рана сильно кровоточила. Бобби проверил ногу Андреаса. Хотя пуля кость не задела, она застряла глубоко в мышечной ткани. Сапог Андреаса уже был полон крови. Бросившись к своим пожиткам, Бобби быстро вернулся с аптечкой. Перетянув ногу Андреаса жгутом, он засыпал рану стрептоцидом.

– Ты стреляла в меня! – крикнул Бобби на Еву.

Она не ответила.

– Поверить не могу! – пробормотал Бобби. Засыпав стрептоцидом рану на плече Андреаса, он начал бинтовать ее. – И как только у тебя рука поднялась? Я же твой брат!

Андреас пришел в себя через четверть часа. Первое, что он увидел, открыв глаза, было склонившееся над ним лицо Евы.

– Ш-ш-ш. Не двигайся, – сказала она, гладя Андреаса по волосам. – Ты в безопасности. Мы все в безопасности.

– Ева! Мне не снится? Это действительно ты? – Андреас окунулся в глубины любимых карих глаз. Он смотрел в изнуренное, худое лицо Евы. – Ты так исхудала… Ты не ранена?

– Не переживай! Со мной все хорошо.

Поцеловав ей руку, Андреас заметил Бобби.

– Все в порядке. Можешь его не бояться, – сказала Ева, заметив взгляд мужа. – Это мой кузен.

Бобби, который в этот момент завтракал из солдатского котелка, присел возле них на корточки.

– Тебе повезло, – сказал он. – Еще немного, и я бы убил тебя.

Услышав чистую немецкую речь, Андреас удивленно уставился на американца.

– Я – Бобби Фольк, кузен Евы, хотя она меня чуть не пристрелила. – Бобби бросил на Еву косой взгляд.

Андреас на мгновение задумался.

– А… я вспомнил. В последний раз мы виделись именно здесь, в этом замке.

Бобби кивнул.

– Да. С тех пор прошла целая вечность. – Резко встав, он отошел, а через несколько секунд вернулся, неся еду для Андреаса. – Тогда мы все были другими.

Поморщившись от боли, Андреас протянул руку к ране на ноге.

– Я вызвал по радио медбригаду, – сказал Бобби.

– Но они же заберут его в плен, – запротестовала Ева.

– Конечно. Он и есть мой пленный.

– Но я не могу оставить ее одну. Ваши солдаты вот-вот возьмут Вайнхаузен, – сказал Андреас. – Она же твоя кузина. Я прошу тебя, ради всего святого…

– Послушай, приятель, это война, и ты воюешь против нас, – перебил Андреаса Бобби. Что-то пробормотав себе под нос, он повернулся к Еве. – Но ты будешь в безопасности. Наши врачи помогут тебе при родах. Кроме того, Вайнхаузен уже взят.

Андреас посмотрел на Еву.

– При родах? – Он только теперь заметил ее крупные формы под пальто.

Ева кивнула.

– Ох, Ева… Вот это новость! – Забыв о своей боли, Андреас рассмеялся.

– Врачи будут здесь не раньше вечера, – сказал ему Бобби. – Из-за таких, как ты, у них масса работы с нашими парнями.

Ева ощетинилась.

– Такие, как он, – точно так же, как и ты, сражаются за свою страну.

Бобби сплюнул.

– Ну, вообще-то, да. – Порывшись в аптечке, он достал шприц-тюбик с морфием и сделал Андреасу укол в предплечье. – Сейчас ты на некоторое время отключишься.

Выбросив шприц, Бобби несколько секунд помолчал, наблюдая за тем, как веки Андреаса начали медленно смыкаться. Он посмотрел на Еву. – Твой муженек застрелил в спину моего капрала, а он был хорошим парнем из Огайо. Между прочим только недавно женился. – Андреас провалился в сон. – Да и ты тоже напугала меня своим пистолетом.

На протяжении всего утра у них над головой гудели американские самолеты, однако звуки стрельбы и артиллерийской канонады понемногу отдалялись. 3-я армия генерала Паттона продолжала теснить немцев на юг, и теперь бои шли уже далеко за Мозелем. Впрочем, к вечеру тишину замка нарушили крики Евы, у которой начались первые родовые схватки. Бобби устроил для нее возле колодца подстилку из одеял, где она пролежала до темноты, скрипя зубами от боли.

Когда сгустились холодные сумерки, схватки немного ослабли, и Ева провалилась в беспокойное забытье. Андреас, который проснулся часом ранее, теперь сидел рядом с женой, упершись спиной в стену колодца. Ему хотелось есть. Ткнув длинной палкой в костер, он посмотрел в темное небо, по которому в тусклом свете луны медленно проплывали рваные облака. Андреас понимал, что для него эта война уже закончилась, но не для его товарищей. Закрыв глаза, он представил лежащие посреди леса тела своих солдат.

– О Боже, прости меня! – пробормотал он.

– Что там? – обернулся на него Бобби.

– Ничего. – Андреас поднял голову на подошедшего к нему американца. – Спасибо тебе за помощь.

– Пожалуйста, но только я помогаю не тебе, а ей.

– Ева рассказала мне о твоем капрале. Прости, что так получилось… – Андреас протянул Бобби руку. – Просто я думал, что Ева в опасности.

Андреас ожидал, глядя в лицо Бобби. Американец смотрел на него с изумлением.

– Бауэр, ты просишь у меня прощения?

Андреас запнулся. Он же сказал: «Прости», – что этому американцу еще нужно?

– Ты же слышал!

– Значит, повтори еще раз.

Бобби, демонстративно откусив кусок хлеба, начал с усмешкой жевать, издеваясь над голодным немецким солдатом. Андреас опустил руку.

– Я сделал то, что считал в тот момент единственно правильным. И мне действительно жаль, что все так получилось.

Бобби проглотил хлеб.

– Ну, это – не раскаяние.

– Я же сказал, что мне жаль, что все так получилось. Тебе что, этого мало?

– Нет. Вы развязали эту войну, а теперь будете извиняться и говорить, что сожалеете о том, что так получилось? – Бобби сплюнул. – Вам нет прощения!

– Говори что хочешь, но мы имели право защищать себя.

– Кто бы говорил! Ты, наверное, забыл, что я видел одну из сходок вашего «Гитлерюгенд». Вы же мечтали завоевать весь мир, а получили за это по голове. Вот об этом ты действительно сожалеешь.

Андреас не знал, что ответить. Его наполнило чувство невыразимой вины, но он не собирался исповедоваться перед этим нахальным американцем.

– Нет, – неуверенно буркнул он. – Это не так.

Сделав большой глоток из своей фляги, Бобби вытер рот. рукавом.

– Тогда о чем же ты сожалеешь?

Андреас отвернулся. Он понял, что перед ним – злорадствующий враг, которому бессмысленно что-либо объяснять.

– Молчишь? – Бобби сделал паузу. – Я, возможно, и прощу тебя. А может, и нет. Все зависит от того, в чем ты раскаиваешься. – Он презрительно усмехнулся.

Андреас не ответил. Слово «прощу» вдруг вызвало у него чувство отвращения. Он бросил на американца тяжелый взгляд, сожалея, что не в состоянии сейчас подняться на ноги.

– Хочу задать тебе один вопрос, Бауэр, – продолжал Бобби, опять откусив кусок хлеба. – Как ты думаешь, вы, немцы, заслуживаете нашего прощения?

– Оставь меня в покое! – огрызнулся Андреас, сверкая глазами.

Бобби, перестав жевать, присел перед ним на корточки.

– Не хочешь отвечать? Тогда я отвечу за тебя. Вы не заслуживаете прощения. – Андреас промолчал. – Простив, мы лишили бы вас последнего, что у вас осталось: вашего позора, Бауэр. – Бобби, встав, отвернулся к костру. – После двух проигранных войн вы, немцы, еще долго будете стирать с себя это пятно.

Примерно в восемь часов вечера у Евы усилились схватки. Она лежала у костра и громко кричала К десяти часам схватки участились. Начались роды. Изо всей силы вцепившись в руку Андреаса, Ева корчилась от боли, прося Бога о помощи. Поддерживая ее за плечи, Андреас время от времени вытирал ей лицо, пока Бобби нервно готовился принимать роды. В напряженном ожидании каждая минута казалась вечностью.

Наконец, незадолго до полуночи, Ева, собравшись с остатком сил, под подбадривающие возгласы мужчин родила в дрожащие руки Бобби здорового малыша.

– Мальчик! – радостно объявил Бобби.

Подняв младенца, он шлепнул его по ягодицам, и по Нидербергскому замку эхом разлетелся крик новой жизни.

– Все в порядке! Все пальчики на месте! Чудный маленький немец!

– Ах, Ева! – сказал счастливый Андреас, целуя руки жены.

Тем временем Бобби, быстро омыв младенца теплой водой, завернул его в армейское полотенце и передал родителям.

Андреас и Ева с любовью посмотрели в крошечное лицо своего плачущего первенца. Нежно погладив малыша по мокрым желтым волосикам, Ева поднесла его лицо к своей груди. Когда ребенок начал есть, она, наклонившись к Андреасу, поцеловала его, после чего повернулась к присевшему рядом с ними Бобби.

– Спасибо, – тихо сказала Ева, прикоснувшись к руке кузена. – И прости, что стреляла в тебя. Я вовсе не собиралась тебя убивать.

Рождение ребенка немного смягчило Бобби. Он улыбнулся.

– Я знаю. Просто ты перепугалась. – Бобби легонько сжал ладонь Евы. – Ты уже придумала для него имя?

Ева перевела взгляд с Бобби на Андреаса. Эти двое измотанных солдат выглядели гораздо старше своих лет. Сердце Евы сжалось сочувствием к ним и многим другим таким же, как они. Задумавшись, она на мгновение закрыла глаза. Да, она знала, как назовет своего сына.

– Аксель, – Ева посмотрела на мужа. – Как тебе, Андреас, такое имя?

Задумавшись, он посмотрел на звездное небо.

– Аксель? – почесал в затылке Бобби.

– Да. Это означает «отец мира». – Ева посмотрела на Андреаса, ожидая его решения.

Оторвав взгляд от луны, выглядывающей на Нидербергский замок из-за быстро гонимых ветром облаков, Андреас прокашлялся.

– Аксель… Мне нравится. – Улыбнувшись, он поцеловал макушку сына. – Аксель.

Задумчиво посмотрев на счастливую пару, Бобби глубоко вздохнул. Сунув обе руки себе за шиворот, он расстегнул на шее цепочку и, держа ее двумя пальцами, протянул Еве.

– Думаю, ты помнишь вот это, – сказал Бобби с дрожью в голосе. На цепочке вращался черный тевтонский крестик с золотым кольцом по середине. – Дженни отдала мне его на счастье, когда я садился на корабль.

Потрясенная Ева молча смотрела на ожерелье.

– Думаю, настало время вернуть тебе этот крестик. Вам с Акселем он теперь нужнее, чем мне.

У Евы задрожали губы.

– Бабушкино ожерелье!

Она смотрела сквозь пелену слез на мерцающий в свете костра крестик, а перед ее глазами проплывали картины прошлого: ее радости и разочарования, победы и несбывшиеся надежды. Тихо поблагодарив кузена, Ева протянула руку, чтобы принять подарок.

Бобби разжал пальцы, и цепочка золотой змейкой скользнула в подставленную ладонь Евы. Украшение было теплым и несло ощущение покоя. Ева, закрыв глаза, медленно сжала пальцы. Теперь она точно знала, что все будет хорошо. Прижав крестик к сердцу, Ева прошептала молитву и улыбнулась.

Она стояла на пороге новой и счастливой жизни. Все только начиналось…