Текст книги "Орхидеи Феррамонте"

Автор книги: Десмонд Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Весьма реалистично, – подумал Фаддер. – Реалистично до тошноты...

Таким же, похоже, было мнение и большинства зрителей. Многие поднялись, собираясь уходить.

– Арни... – начал Фаддер.

Бойд все ещё сидел, уставившись пустыми глазами на экран. Фаддер чувствительно пнул его под бок.

– Пошли.

– Уже иду. – Бойд встал и начал протискиваться через опустевшие тем временем ряды стульев. Фаддер достал носовой платок, вытер шею и лоб. Все-таки в зале было довольно душно.

Бойд ждал его в фойе. Фаддер остановился, чтобы закурить. Ему в своей жизни доводилось испытывать неприятности. Но ещё никогда он не был так переполнен ненавистью, как после этого фильма. Это могло быть делом рук только одного человека – Феррамонте.

– Что теперь? – спросил Бойд.

– Прежде всего мы нанесем один визит, – сказал Фаддер.

Киномеханику выражение лица Фаддера, видимо, не понравилось. Он отступил назад. Даже вид пяти зеленых банкнот по тысяче песет, появившихся в руке у Джонни, его не слишком успокоили.

– Мы не хотим скандала, – сказал Фаддер. – Вам нужно лишь ответить на наши вопросы.

– Именно, – приветливо подтвердил Бойд. – Только на наши вопросы.

– Но это запрещено...

Джонни кивнул Бойду. Тот, уже без прежней приветливости, приблизился на несколько шагов. Киномеханик, маленький толстый человечек с грязным воротничком, отступил ещё дальше назад.

– Нет – нет, сеньоры, у меня есть указания...

– Да? – спросил Фаддер и аккуратно положил банкноты на стол.

– Ну да...От самого босса. Да – да.

– От Ортиса?

– Совершенно верно – от дона Рамона. Он приходил полчаса назад, дал мне эту пленку и распорядился, чтобы этот фильм показали сегодня вечером. Конечно, я не посмел отказаться. С какой стати...

– Полчаса назад?

– Может быть, немного раньше. За полчаса до начала сеанса. Должно быть, около половины десятого. Я ничего не знаю. Пожалуйста, поверьте мне...

– Большое спасибо, – сказал Джонни. – Это все.

* * *

Они задержались на улице, у стоянки машин, и тихо разговаривали.

– Так – а теперь выкладывайте.

– Что?

– Все.

– Но вы же сами видели.

– Кое-что мне не совсем пока ясно, – терпеливо пояснил Фаддер. Почему вы, например, подумали, что парень мог быть Белгой?

– Потому что на нем была одежда Белги.

– Белги?

– Та же самая одежда, которая была на нем в день гибели. И потом ещё эти розы...

– Пожалуйста, не говорите загадками.

– Они были у него в руке, когда я его прикончил. Огромный букет роз.

– Теперь я понимаю, – кивнул Фаддер. – Значит, Эстелла все им рассказала. Во всех подробностях. И они избрали этот очаровательный способ, чтобы проинформировать нас, что все знают.

– Но зачем им это?

– Отчасти – чтобы досадить нам. Наш приятель – известный садист. Ему это просто доставляет удовольствие. Может быть, он заодно хочет добиться, чтобы мы потеряли голову. И это ему почти удалось. Итак, Эстелла рассказала им о Белге. Но она не могла сказать, что мы сегодня вечером будем в кинотеатре, верно? Кто им сообщил об этом?

– Нас могли заметить на входе.

– Фильм доставили за полчаса до того. Вы же слышали, что сказал этот киномеханик.

– Я...

– Вы говорили об этом Леа, верно?

– Но вы же не думаете...

– Это так?

– Мне пришлось ей сказать. Мы говорили по телефону, и...

– Прекрасно, Вам пришлось ей сказать. Почему? – спросил Джонни.

– Мы договорились встретиться в десять часов у меня. Поэтому мне пришлось ей сказать, что я приду позже, а когда она спросила...

– И все это по телефону? Когда это было?

– Откуда я знаю... Может быть, в шесть...

– Да, – в раздумье протянул Фаддер. – Похоже, теперь Леа тоже у них в руках.

– О Боже, – воскликнул Бойд.

Фаддер исподволь наблюдал за ним. Его лицо исказилось, он нервно прикусил нижнюю губу. Да, – подумал Фаддер. – Им почти удалось. У Бойда начинали сдавать нервы.

– У меня такое ощущение, что фильм снят моей камерой – той, которую я отдал Пепе. Человека, который убил Эстеллу, зовут Доницетти. Итак, у вас появляется шанс...

– Откуда вы это знаете?

– Разве вы не заметили татуировку?

Верно, – подумал Бойд. – Ведь это было в досье.

– Я совсем забыл про это.

– Теперь слушайте внимательно, – сказал Джонни. – То, что я сейчас скажу – приказ.

– Я слушаю.

– Хорошо. Вы условились с Леа встретиться в вашем бунгало после киносеанса? Хорошо. Отправляйтесь сейчас туда. Если я правильно рассуждаю, её там не будет. Но, возможно, вы встретите там другого гостя. Сомневаюсь, что он представляет для нас такую же ценность, но, тем не менее, не совершите ошибку.

– Доницетти, – плотоядно повторил Бойд. – Не бойтесь – ошибки я не совершу.

– Но если она, вопреки ожиданию, все же тем окажется, вы должны с ней скрыться.

– Скрыться? – недоверчиво переспросил Бойд.

– Да. Она в опасности. И вы тоже. Поезжайте в Барселону и снимите номер в каком-нибудь отеле. И оставайтесь с ней там. Если не застанете в своем бунгало никого, действуйте так же.

– Но вы не можете просто отстранить меня от задания. Во всяком случае, не сейчас!

– Вас раскрыли, – объяснил Фаддер, с трудом заставляя себя говорить спокойно. – Вы уже не можете быть полезны. Если это вас утешит, могу сказать, что ваши шансы живым добраться до Барселоны можно оценить максимум один к десяти. Но нужно попытаться это сделать, и заодно забрать с собой Леа. Это ваш долг перед ней.

– А вы остаетесь здесь?

– Сейчас нет времени для объяснений. В порядке исключения хоть раз делайте то, что вам говорят. Повторите приказ.

Бойд повиновался.

– Все верно, – сказал Джонни. – А теперь – за дело.

* * *

Ему нужны были теперь две вещи: телефон и оружие. Телефон для разговора с Грандером, оружие для всех остальных. И то, и другое было в его бунгало.

Туда он сейчас и ехал без излишней спешки. Остановил машину перед дверью, вошел, включил в гостиной свет и прошел в спальню.

На столе лежала кинокамера.

Чемодан все ещё оставался на прежнем месте, в изножии кровати. В чемодане лежал – во всяком случае, он на это надеялся – его "вальтер ". Он подскочил к кровати, одним рывком смахнул чемодан на пол и начал рыться в вывалившейся куче белья. "Вальтера" не было.

У него ещё осталось время обернуться, прежде чем на него набросились.

Значит, меня они тоже разоблачили, – думал он, отчаянно отбиваясь ногой от нападавшего. – Мы оба раскрыты. И сначала они покончат со мной. Бойдом они займутся позже.

На плечо Фаддера с сокрушительной силой обрушился набитый песком чулок, уже испытанный в деле при устранении Пепе. Последовавший за этим жестокий удар коленом в живот свалил его на пол. Над ним мелькнул черный шерстяной чулок. Фаддер на мгновение увидел темную татуировку на запястье руки, державшей оружие. Когда загорелая рука обрушилась вниз, он отвернулся.

Случилось так, что он никогда не узнал, как выглядел его противник.

Итак, с Фоксом покончено, – подумал Доницетти. Правда, не все прошло по плану. Странно, что он сразу бросился к чемодану. Там не было ничего важного, я ведь проверял.

Постой-ка, парень ещё дышит. Вот живучий, гад!

Доницетти, все ещё стоявший на коленях на полу, крепче ухватил чулок с песком.

На этот раз я его прикончу, – думал он. – Я ударю слева за ухом, там череп тоньше и расколется, как яичная скорлупа. И не нужно будет убирать труп. Он споткнулся о чемодан и разбил себе голову о спинку кровати. Очень просто. Не так убедительно, как с Пепе, но все же чисто. Полиция не будет чересчур любопытна. Здесь любят тишину и порядок и боятся скандала. Итак, вперед, малыш, за работу...

Его темно-карие глаза радостно блеснули, он облизнул губы. Потом не спеша взвесил в руке чулок с песком. Ситуация была в его вкусе. Он не любил действовать слишком наспех. А сейчас можно было позволить себе не спешить...

* * *

Первое, что увидел Бойд, были чемоданы. Три штуки. Очень аккуратно поставленные к стене. Он переложил пистолет в другую руку и прошел в спальню. На кровати лежал четвертый, открытый чемодан с тонким бельем. Тут же лежала и Леа. в черном шелковом халате. Вещи были небрежно разбросаны по полу. Она широко раскрытыми глазами смотрела на него и на оружие в его руке.

– Господи, что случилось?

Значит, в бунгало его никто не подстерегал. Снаружи тоже. Фаддер ошибся. И не в первый раз. Доницетти не пришел, а Леа здесь. Все в порядке – так, во всяком случае, казалось...

– Уф, – перевел он дух и убрал пистолет.

– Так что же случилось?

– Ничего. Минутку – я сейчас принесу выпить.

Он вышел в кухню и взял бутылку водки. Та была пуста. Раздраженно отбросив её, Бойд потянулся за "Джонни Уокером". Там, по крайней мере, оставалось ещё достаточно. Он налил полный стакан.

Леа прошла вслед за ним в гостиную и присела на подлокотник его кресла.

– Пожалуйста, Арни, скажи мне, что случилось. Ты выглядишь ужасно.

То же самое говорил и Фаддер. "Так, – а теперь выкладывайте". И он был настолько глуп, что рассказал ему все в подробностях. Но Фаддер рассудил абсолютно неверно. Ее здесь не будет, сказал он.

– Я тебя не ждал, – вздохнул Бойд. – Один мудрец внушил мне, что ты не придешь. Что вместо тебя я встречу совсем другого гостя.

– Значит, ты подумал, что я тебя – как это говорится – выставлю?

Опять этот насмешливый тон, бесивший Бойда. Действительно, почему Фаддер говорил так категорично? Это ведь совсем не так. Не нужно представлять её такой уж невинной. Конечно, она проговорилась – это вполне возможно...

– Ты проговорилась, – сказал Бойд. – Верно?

– Проговорилась?

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Не имею ни малейшего...

– Ты рассказала им о моих планах на сегодняшний вечер. Ты насмехаешься надо мной, делаешь из меня дурака. Ты сводишь меня с ума своим проклятым издевательским тоном.

Он ударил со всей силы, так что виски выплеснулось из стакана. Послышался глухой шлепок, словно хлопнул на ветру ослабевший парус. В правом уголке её рта появились пузырьки слюны. Но она не пошевелилась. Бойд смотрел на нее, облизывая языком пересохшие губы в судорожных и бесплодных поисках подходящих слов.

Она достала крохотный кружевной платок и вытерла губы.

– Теперь мы квиты...У меня такое впечатление, что тебе изрядно досталось. Что с тобой?

Его мысли растекались во все стороны. Он допил виски, поставил стакан и схватил её. Сквозь гладкий шелк он чувствовал под руками её теплую кожу. По крайней мере, это было настоящим, должно быть настоящим. Что ещё оставалось? Он смотрел ей в лицо, бледное, замкнутое лицо. Правая щека покраснела. Почему он это сделал? Глупо, как глупо!

– Нужно уходить, – сказал он.

– Уходить?

– Да – сейчас я не могу тебе этого объяснить. У нас нет времени. Ты в опасности.

"– Повторите приказ, – услышал он голос Фаддера. – И теперь – за дело."

– Я расскажу тебе позже.

– Ну, хорошо, – кивнула Леа. – Куда?

– В Барселону. В какой-нибудь отель.

– Сначала мне нужно одеться.

– Одевайся. Но, пожалуйста, поторопись.

Она встала, пошла обратно в спальню. На этот раз он последовал за ней, послушный, как ягненок. Она всегда оставалась Леа, всегда владела ситуацией, он же всегда уступал. Это было ужасно. Внезапно он ощутил жгучее желание накричать на нее, топнуть ногой, ударить. Бойд медленно поднял руки, провел по лицу. У него болела голова. Во всем виноват этот безумный фильм...

Она обернулась и посмотрела на него, медленно расстегивая халат. Белая, светящаяся кожа... Он сглотнул. Виски? Нет, нет, не сейчас... Он отвернулся.

– Это потому, что Рамон узнал?

– Может быть...

– Но это исключено...

– Не задавай сейчас никаких вопросов, – в отчаянии бросил Бойд. – Не сейчас.

– Хорошо, – медленно произнесла Леа. – Не сейчас.

Она замерла, халат лежал у её ног. Потом медленно наклонилась, подняла с пола разбросанное белье – белую комбинацию, белый бюстгальтер, белые трусики. И тут ему пришло в голову, что она тоже должна знать.

– Эстелла умерла...

Она взглянула на него.

– Эстелла? Я думала, она в Мадриде.

– Она умерла. Он убил её.

– Кто?

– Доницетти.

– Но почему? Почему она должна была умереть?

– Потому... – начал он, но голос сорвался. Он шагнул к ней. Его пальцы гладили её руки, её обнаженные плечи. Теперь никакого шелка. Только гладкая, теплая, живая кожа. А потом её губы на его губах, её язык, горячий и подрагивающий.

– Эстелла умерла. Но мы – мы живы.

Ее острые зубы впились в его кожу. Он, задыхаясь, выдохнул, глубоко вдохнул. Ее руки забрались под его рубашку, ощупывая голое тело.

– Мы живы, Арни. Мы ещё живы.

* * *

Он чувствовал себя так отвратительно, как никогда ещё в своей жизни. Что же произошло? Фаддер перекатился на бок, оперся на локоть.

Его голова готова была в любое мгновение взорваться. Он стиснул её одной рукой, пытаясь решить, какими же из шестнадцати глаз, имевшихся теперь в его распоряжении, пользоваться для зрения. В конце концов, он закрыл их все и застонал. Но и это не помогло.

Некоторое время он беспокойно ворочался. Потом, наконец, снова открыл глаза и установил, что опять в состоянии нормально видеть окружающий мир, хотя и в какой-то неясной дымке. Он с трудом дотащился до кровати, улегся и долго и прилежно изучал потолок.

Потом крепко обхватил голову обеими руками, чтобы эта нужная вещь не отвалилась, и поднялся. Теперь он мог оглядеть комнату. Что это была за комната? Его спальня, конечно... Все, казалось, было в порядке, за исключением того факта, что чемодан валялся на полу, куда он сам его и сбросил, а его содержимое живописно разлетелось по комнате.

Кроме него, в комнате находился ещё один человек. Он лежал лицом вниз, с черным чулком в руке и с пулей в затылке.

– Бойд, – Фаддер взглянул на дверь, ведущую в ванную.

Это должен быть Бойд. Это не мог быть никто другой. Значит, он пренебрег его приказом, и Фаддер теперь был рад этому. Он завалил Доницетти – и это главное.

Но ему не следовало оставлять меня лежащим здесь на полу, как мокрый мешок. Такова теперь молодежь.

– Бойд?

Нет ответа. Значит, он ушел. Вероятно, спешил. Это понятно...

Джонни встал, и тотчас у него в голове застучали кувалды. Шатаясь, он добрался до ванной и минуты три держал голову под струей холодной воды. Когда он вернулся, Доницетти ещё лежал на том же месте, словно дожидаясь его.

Он открыл дверь на террасу. Снаружи было абсолютно темно. Ни звезд, ни облаков. Дождя тоже не было.

Понадобилось почти сорок минут, чтобы зарыть труп среди кустов и опять утрамбовать песок. Если бы он сам при этом время от времени не падал, понадобилось бы минут на десять меньше. Не будь часов, он подумал бы, что потратил на эту операцию три-четыре часа. Собственно говоря, возясь с трупом, он даже задавал себе вопрос, управится ли с этим до рассвета.

Наконец он все сделал и опять плашмя рухнул на кровать, обессиленный болью и слабостью. Набрал номер телефона Грандера. Сомневаясь, правильно ли он это сделал, повторил набор ещё несколько раз. Всего пять раз. С одним и тем же результатом. Никто не снимал трубку. Но притом Грандер был совсем близко – только Фаддер этого не знал. Его широко раскрытые глаза были устремлены на огни Бальнеарио. Но пятна крови вокруг рта и на крахмальном воротничке его белой адвокатской сорочки уже засохли. Он никогда уже не подойдет к телефону.

Фаддер слушал длинные гудки. Потом его голова окончательно опустилась на подушку, трубка выскользнула из пальцев и упала на пол. Фаддер уснул.

* * *

Бойд, глядя в зеркало в ванной, промыл рану от укуса на плече и заклеил её пластырем. Потом побрызгал в лицо холодной водой и вытер его полотенцем. Теперь в голове немного прояснилось.

Конечно, она не проговорилась. Это ясно. Доказательством тому был её приход. Заставь Ортис её проговориться, он бы никогда не позволил ей прийти сюда. Фаддер, этот идиот с его вечным недоверием наговорил всяких глупостей. Вы раскрыты, как вы не понимаете...

Бойд выключил свет и вернулся в спальню. Там лежала она, попавшая в его сеть, его главный улов, который он вытянул на берег. Он – действительно он? Воспоминания стали уже расплывчатыми. Он подошел к ней. Леа легко провела рукой по его груди, коснулась пластыря.

– Пластырь в качестве пижамы! Шикарно!

Бойд закрыл глаза.

– Это последний крик моды в Сент-Тропезе! – Она прижалась к нему, взяла его правую руку в свои и начала пересчитывать его пальцы: – один, два, три...четыре...

* * *

В ночной тиши слышались удары церковного колокола.

В небе начали появляться разрывы в сплошной пелене облаков, показались отдельные звезды. Небо и море разъединились и на горизонте забрезжил слабый свет. Фаддер лежал в своей спальне, вытянувшись на кровати. Свет ещё горел. Рядом с кроватью болталась на шнуре телефонная трубка. Фигура в дождевике цвета хаки, стоявшая в открытой двери террасы, несколько секунд рассматривала неподвижно лежавшего мужчину. Затем бесшумно удалилась по тропинке к берегу моря.

* * *

– Ты должен изучить меня насквозь, Арни. Всю, с головы до ног. – Леа нежно покусывала кончики его пальцев...

* * *

Леа села.

– Дай мне сигарету.

Бойд потянулся за пачкой. Мышцы рук слегка побаливали. Он щелкнул зажигалкой, рассматривая овальное лицо, склонившееся над пламенем, увидел, как поднялась её грудь от глубокой затяжки.

– Так, значит, ты передумал?

Он положил сигареты и зажигалку рядом с подушкой.

– Что?

– Насчет отъезда?

– Ах, это, – протянул Бойд. – Да. Я ошибся.

Леа раздавила сигарету в пепельнице. Ее глаза блестели. Кошачьи глаза. Она взяла его за руку, положила себе на грудь.

Два обнаженных тела слились вновь. Одно твердое и требовательное, другое мягкое, уступчивое.

Внезапно раздался звон разбитого стекла. Осколки брызнули на ковер. Бойд, разинув рот, уставился на зубчатые осколки стеклянной двери на террасу, по которым к ним полз какой-то человек – но можно ли было ещё назвать это человеком?

Во рту у него был песок, горячий и липкий, под веками застряли мелкие песчаные крупинки. Вокруг себя он видел лишь расплывчатые красные и черные пятна – затем различил, наконец, и фигуры. Две нагие фигуры на широкой постели. С лицом человека, на которого смотрели Леа с Бойдом, внезапно случилось что-то странное. Бойд, как зачарованный, не мог оторвать от него взгляда. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это было.

Грандер смеялся.

* * *

Леа держала на коленях грязную голову в запекшейся крови, Бойд пытался отодрать от тела рубашку. Одна пуля попала в грудь, две другие в живот. Рубашка пропиталась засохшей кровью и грязью и была вся в тонких трещинках, как старая картина. Из всех ран сочилась свежая кровь. Бойд попытался прочистить несчастному глаза и рот носовым платком, но сразу же отказался от своей затеи. Это было бессмысленно.

– Врача, – сказала Леа. – Нужно вызвать врача.

Бойд покачал головой и склонился пониже.

– Кто это был, Грандер? – спросил он. – Кто это сделал?

Узкая, серая с синеватыми краями щель губ дрогнула.

– Боже...

– Ортис?

Голова бессильно опустилась, вновь поднялась. Губы раскрылись.

– Ортис. Да.

Он поднял руку, уставился на свое запястье, словно желая узнать время, и с трудом перевел взгляд на Бойда.

– Доницетти? Человек с татуировкой?

– ...ааа.

– Он больше не может, – сказала Леа. – Нужно найти врача.

Бойд молчал. Грандер посмотрел на Леа.

– Девушка работает...

– Что? – переспросил Бойд. – Не торопитесь. Попробуйте ещё раз.

Теперь Грандер смотрел на Леа. Его глаза умоляли о понимании, как глаза какого-то бессловесного создания.

– Работает...на Ортиса, – произнес Грандер. И потом, с каким-то, почти нечеловеческим напряжением: – и Фе...Феррамонте...

Бойд откинулся назад, задумчиво поскреб подбородок. Все бессмысленно. Он знал, что времени осталось максимум на один вопрос. Но какой?

– Не торопитесь, – машинально повторил он. – Послушайте...

Но Грандер теперь сделал какой-то широкий жест, который похоже, охватывал все помещение.

– Фон... – сказал он.

Или "тон". Или что-то другое. Это было последнее, что он произнес. Рука тяжело упала. Взгляд вновь ушел вверх, но уже не на Леа, а поверх нее, куда-то очень далеко. Он достиг своей цели, он передал информацию. Мучения и унижения преодолены. Теперь это был не какой-то нелепый конец, а исполненная достоинства, почти великая кончина.

– Он... – спросила Леа.

– Да, – подтвердил Бойд. И добавил: – Дерьмо!

* * *

Фаддер сидел на краю кровати, медленно раскачиваясь взад – вперед. В глазах у него все ещё расплывалось, и поэтому через некоторое время он их просто закрыл. Но и с закрытыми глазами видения его не оставляли. Смутные видения, смутные голоса. "Это новый мотор. Сегодня. Мотор".

Он открыл глаза. Разве это не его собственный голос? Значит, он уже начал разговаривать сам со собой... Нет – так дело не пойдет.

Он вскочил, шатаясь, прошел в кухню и поставил кипятить воду. Кофе. Горячий черный кофе. Затем снова вернулся в спальню. Пол колебался под его ногами, как палуба на корабле. На какой-нибудь яхте. Яхте?

Он широко раскрыл глаза, застыв на месте между кроватью и стеной.

Эстелла была убита там. На той яхте.

Но это невозможно! Или...

Как-будто что-то щелкнуло у него в мозгу – и отдельные детали головоломки сложились в цельную картину. Допустим, Эстелла вовсе не уехала в Мадрид, допустим, другая сторона схватила её в Барселоне, возможно, на аэродроме, и доставила на яхту. Это видел и снял на пленку в то утро Пепе. Об этом следует подумать.

– Боже милостливый, – простонал Фаддер, пошел на кухню и заварил кофе.

Потом сел за маленький откидной столик и, прихлебывая из пластмассовой чашки горячий напиток, достал из бумажника список, который Грандер нашел у Пепе, медленно водя указательным пальцем по строчкам:

"Рафаэль с матросами; два плотника;

Педро Крыса; телохранитель; горничная;

Доницетти..."

Так и есть – черным по белому. Горничная, её схватил Доницетти. Будь у него глаза, он уже давно пришел бы к такому выводу.

Пепе, конечно, знал девушку. Он с восхищением описывал Грандеру её фигуру. Но Пепе не знал, как её зовут. Откуда же? Значит, в то утро пятницы она не села в самолет до Мадрида, а поднялась на борт яхты – или вернее: её затащил туда Доницетти. Доницетти застал Пепе за съемкой и устранил его. Так же, как и кинокамеру Фаддера. Ведь она могла поведать кое-что интересное о конце Эстеллы.

Ее убили в тот же день. Теперь это не подлежит сомнению. Ведь в пятницу вечером погода резко переменилась. С вечера пятницы солнце в Виллафранке больше не появлялось. Во всяком случае, не такое яркое, чтобы его луч был виден на полу той синей каюты. Но разве Ортис не был в тот день до позднего вечера в городе? Откуда Ортис узнал...И как они могли её схватить?

Джонни закурил и налил ещё чашку кофе. Голова все ещё раскалывалась от боли. Был ли Ортис на борту во второй половине того дня, точно установить невозможно – список Пепе внезапно прервался ещё до полудня. Известно, что яхту своим присутствием осчастливила Леа. Утро и вечер пятницы она провела с Бойдом. А в промежутке, во второй половине дня, принесла на роскошную яхту свои вещи, так как думала провести там уик-энд. Странное совпадение? Или ответ на вопрос, откуда Ортис так точно все узнал...

Картина постепенно прояснялась, как на диапозитиве, когда проектор наводят на резкость.

Фаддер видел человека по фамилии Ортис, жестокого, хитрого, несимпатичного малого, который за весьма короткое время заработал очень много денег своим очень рискованным промыслом. Почти целый год полиция ни в чем не могла его уличить. Потом вдруг пошли слухи, связывавшие его с торговцами наркотиками, с секретными службами, с людьми из окружения Феррамонте. Очень интересно...

Он видел человека по фамилии Белга, любителя роскоши, плейбоя и богатого фабриканта, о котором теперь известно, что он был ключевой фигурой в афере с наркотиками и имел непосредственное отношение к изготовлению зажигательных бомб, которые сам вряд ли мог изобрести. Следовательно, опять секретные службы. Кто-то должен был передать ему формулу. Может быть, этот кто-то – Ортис?

Но не Ортис вышел на Белгу. Белга был любовником его жены. А не странно ли, что новая активность в жизни сеньора Ортиса пришлась как раз на последние два года? После его женитьбы. Все выглядело так, как будто кто-то целеустремленно направил его по этому пути. Кто-то, кто либо был полномочным вражеским агентом, либо весьма симпатизировал врагу – что, в конце концов, давало в результате одно и то же.

Еще одна небольшая регулировка проектора – и становится отчетливо видна следующая фигура: миловидная девушка, хорошо воспитанная, с незаурядной внешностью, весьма интеллигентная. Из семьи, чье генеалогическое древо можно проследить до самых крестоносцев, но за душой у которой не было и полусотни франков. Отец – профессиональный солдат, патриот старой закалки, убит в одной из грязных войн. Девушка нацелена возможно крепче утвердиться в мире, где с оглушительным грохотом сталкиваются друг с другом старая политика власти знатных фамилий и новая политика силы современного капитализма; в мире, где все продается, если только предложить достаточную сумму.

Она могла предложить только один товар – себя саму. И хорошо справилась с делом, так как была основательно к этому подготовлена. Но нравилось ли ей эта жизнь, примирилась ли она с ней? Нет. Не это ей нужно. Она интеллигента, она горда, она ненавидит всю эту прогнившую систему, которая из привлекательной девушки делает объект торговли, символ положения в обществе, цена которой где-то между ценой плавательного бассейна и обувной фабрики.

Да, – думал Фаддер, – она однозначно на другой стороне. И я даже не могу упрекнуть её в этом. Таким предателем можно восхищаться. Прежде чем убить её. Но не потом. Потом она будет просто мертва.

Он вернулся в спальню, поднял "вальтер", лежавший на полу. Он все ещё видел не совсем четко, но боль отпустила.

Как иначе мог бы Ортис узнать об Эстелле, – подумал он. Ведь больше никто ничего не знал. За исключением Бойда.

А Бойд определенно не предатель.

* * *

Дверь открылась бесшумно, вошла Леа с пустой дорожной сумкой в руке. Бойд взял у неё сумку.

– Дождь идет?

– Нет.

Она с измученным видом присела на край кровати, положила руки на колени и пустым взглядом уставилась в пол.

– Где он?

Бойд кивнул в сторону ванной.

– Там мы не можем его оставить.

– Пока придется ограничиться этим, – возразил Бойд. – До нашего возвращения. – Он открыл сумку, заглянул в нее, провел пальцами по подкладке.

– И эта точно такая же?

– Что ты имеешь в виду?

Он остро взглянул на нее.

– Как та сумка, которая была у него?

– Конечно. Их было две. Но я боюсь...

– Чего?

– Боюсь, ничего не получится.

– Нечего бояться. Получится.

Бойд не был измучен. Наоборот – он мог бы вырывать с корнями деревья настолько он был энергичен и деятелен. Он закрыл дорожную сумку, поднял её.

– Если все пойдет так, как я думаю, он будет очень удивлен, увидев тебя. Ты должна быть к этому готова.

– Я даже не знаю, что ему сказать.

– Скажи просто, что хочешь с ним попрощаться.

– Я бы этого не сказала...

Бойд взглянул на свои наручные часы и тихо присвистнул сквозь зубы. Он поставил сумку на пол, у изножия кровати. Потом сел рядом с Леа и положил руку ей на плечо.

– Сейчас уже шесть. Это была бурная ночь.

– Я её никогда не забуду, – сказала Леа. – Хотя сейчас она мне кажется почти нереальной.

– Почему?

– Сначала Антонио. Потом Эстелла. А теперь этот мужчина, этот...этот твой друг. К чему все это? Я уже совершенно ничего не понимаю.

В это утро она выглядела уязвимой, нуждающейся в защите, и Бойд был тем человеком, чьим решениям она подчинялась. Их борьба была позади. Бойд победил, и на этом глава под названием "Леа Ортис" была для него успешно завершена. Может быть, потому у него такое приподнятое настроение... Он мягко привлек её к себе.

– К чему? У твоего мужа появились опасения.

– Только из-за того, что твой друг шпионил за ним?

– Людей убивают и за меньшее.

– Я знаю, но... – Она пригладила волосы. – Эти дурацкие бумаги действительно так важны?

– Для тех, кто дал мне задание – да, – объяснил Бойд. – И для Ортиса тоже. Они его сильно компрометируют.

– Ты ведь не собираешься его шантажировать?

Бойд взглянул на неё с удивлением.

– Не делай этого. Это слишком опасно.

– Не ломай себе голову. Мои начальники лучше знают, что делать в таких случаях.

Он легко, по-дружески поцеловал её и поднял с места.

– Пойдем, нам нужно уходить.

Она стояла перед ним, опустив руки, и смотрела, как он взял дорожную сумку и направился к двери.

– А мои вещи? Мои чемоданы?

– Их заберем позже, – терпеливо сказал Бойд. – Мы ведь уже договорились. Ты берешь из аэропорта такси, едешь сюда и ждешь меня. – Он открыл дверь. – А тогда мы уедем вместе. Если повезет, уже к обеду можем быть во Франции.

– Мне придется ждать здесь? – её взгляд устремился в сторону ванной.

– Это недолго, – успокоил Бойд. – Может быть, я окажусь здесь даже раньше тебя.

Он открыл перед ней дверь. Она ещё раз окинула взглядом комнату, от разбитой двери террасы, через капли крови на ковре, до смятых простыней на постели, посмотрела на Бойда и вышла. Бойд выключил свет и захлопнул дверь.

* * *

Над тропинкой блуждал узкий луч света от миниатюрного карманного фонаря.

На улице было ещё темно. Далеко позади, на востоке, небо, в котором ещё клубились черные горы туч, стало цвета молока. Луч фонаря направился в сторону, пробежал по двери террасы, остановился, вернулся обратно, погас. Звякнуло стекло.

Мужчина с фонариком вошел в комнату. Конус света нащупал выключатель. Мужчина шагнул вперед, тонкой смуглой рукой нажал его, вспыхнул свет.

Прищурившись, Фаддер выключил и убрал фонарик, затем внимательно оглядел комнату.

Неодобрительно нахмурясь, он отметил скомканные простыни; несколько озадаченно – разбитую дверь на террасу, и уже изрядно удивленно – следы крови.

Жаль Бойда. Все-таки тот спас Фаддеру жизнь, и Фаддер охотно отплатил бы ему тем же. Но, видимо, опоздал. Подавленный, он прошел дальше, в гостиную, где с известным удивлением увидел у стены три чемодана. Их хозяйку он знал.

Однако странно.

Очень странно...

Он вернулся в спальню.

Определенно странно. Что-то здесь не так.

Фаддер открыл дверь ванной. В душевой кабине сидел на корточках Грандер, положив подбородок на колени, и широко открытыми глазами смотрел на душ. Фаддер попятился, закрыл дверь и рухнул на кровать.

Теперь он вовсе ничего не понимал.

В такую рань – в половине седьмого утра – очень немногие люди – не говоря уже об их мыслительном аппарате – бывают уже в полном порядке. Фаддер не представлял исключения. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Один труп он этой ночью уже закопал – со вторым ему явно уже не справиться, тем более этот выглядел так, будто один раз его уже похоронили, затем снова выкопали и отправили прогуляться. Господи Боже, что же с этим беднягой случилось?