Текст книги "Орхидеи Феррамонте"

Автор книги: Десмонд Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Большое спасибо. Не здесь. Мы можем уйти?

– Уйти? Скажу откровенно: я кое-кого жду.

– Приятного женского общества, – весело процитировала Лаура.

– Откуда ты знаешь?

– Я и есть это самое женское общество.

– Извини – я сегодня что-то плохо соображаю, – сказал Фаддер. – Но совпадение приятное.

– Вовсе не совпадение. Я специально попросила, чтобы мне поручили о тебе заботиться.

– Вот не знал, что ты симпатизируешь жирным, дряблым старикам.

– Это была всего лишь шутка. Ты не жирный и не дряблый. Наоборот – я думаю, тебя следует немного подкормить. – Она скользнула языком по губам. Ну, посмотрим, чем можем мы заняться нынче вечером...

* * *

Удачи в игре Лаура не принесла. Фаддер играл в баккара три часа и все время проигрывал, хотя и не по-крупному. Лаура не поддавалась уговорам присоединиться к игре.

– Тебе не скучно все время только смотреть?

– Только если мы выиграем.

– Тогда у тебя сегодня, должно быть, очень увлекательный вечер.

Напитки на столы подавались, естественно, за счет заведения, но в игорном салоне имелся и бар, расположенный у вращающейся двери. Около часа Фаддер почувствовал, что у него рубашка прилипла к телу и разболелась голова от дыма.

Он решил смочить горло ещё одной последней порцией виски с содовой, причем в том баре, где воздух был посвежее. Там он встретил какого-то француза, которому тоже не везло.

– Не могли бы вы мне кое-что объяснить, приятель?

– Если смогу...

– Мне незнакома игра, в которую играют вот за тем столом. Что это?

– Тресило, – ответил Джонни. – Она очень распространена в Испании, но вам я бы её не рекомендовал. Нам, иностранцам, её никогда не понять.

– Ясно. Могу я предложить вам выпить?

– Но, пожалуйста, позвольте мне...

– Нет, прошу, окажите мне любезность...

– Ну, хорошо. Большое спасибо. Виски.

– Мигель, виски. – Француз командовал барменом со спокойной уверенностью человека, осознающего свою власть. – Моя фамилия Лемерсье. Из Ниццы.

– Фокс. Я англичанин.

– Да, я так и подумал. Мне кажется, нам обоим лучше было остаться дома, согласны? Даже в баккара испанцы, похоже, научились бить нас нашим же собственным оружием. Что скажете?

Лемерсье отнюдь не был пьян, но в то же время и не совсем трезв. Поэтому Фаддер не удивился, когда тот, отпив половину порции, просто повернулся и, сделав какой-то неопределенный жест, не извинившись, исчез в дверях. Фаддер свою отраву выпил медленнее, затем взял под руку Лауру и повел её в сад. Дождя не было, прохладный влажный воздух отдавал запахом цветов.

– Он постоянный посетитель, этот француз?

– Я его раньше никогда не видела, – сказала Лаура. – И ничего о нем не знаю – кроме того, что он богат.

– А это ты откуда знаешь?

– Бросается в глаза.

– В сущности, глупый вопрос, сюда ведь приходят только богатые люди.

– Да, это верно. Но некоторые богаче других.

Сентенция в стиле Оруэлла, подумал Фаддер. И ситуация подходящая. Фаддер облокотился на перила, глядя на море.

– А я?

– Ты – из тех самых других.

– Да, здесь, ты, пожалуй, права. Откуда ты знаешь?

– Сужу по тому, как ты играешь в карты.

– Ты очень наблюдательна.

– Да, этого у меня не отнять.

Джонни кивнул.

– Мне показалось, что за столами было несколько действительно прожженных игроков.

– Они-то тебя и обобрали. Но не слишком.

– Могло быть и хуже.

– Ты выбрал плохой вечер для дебюта. По пятницам и субботам приезжают крупные шишки из Барселоны. И даже из более дальних мест. Нужно было попробовать во вторник или среду.

– Почему?

– В эти здесь бывают молодые люди из "Маникомио". Золотая молодежь, подрастающее поколение. Они тоже хотят попробовать свои силы в игре, хотя ничего в ней не смыслят. Выкачать из них деньги – просто детская забава.

– Меня это не слишком привлекает, – поморщился Фаддер.

– Ты думаешь? – Она довольно чувствительно ущипнула его за руку. – Вот почему ты никогда не станешь по-настоящему богат. Если хочешь, можем пойти в "Маникомио".

Фаддер уже и раньше слышал это испанское слово, означавшее "сумасшедший дом".

– Где это? – спросил он.

– Внизу, в подвале. Сегодня там вечеринка. Не хочешь заглянуть?

– Согласен.

– Там, собственно говоря, довольно замкнутое общество, но парой больше или меньше – никто не заметит. Идем?

– Да, – кивнул Джонни. – Почему бы нет?

* * *

Джонни решил, что точнее названия не подберешь. Не слишком просторное помещение было битком набито дергающимися фигурами. Освещение такое слабое, что детали не различить. Зато шум – совершенно оглушающий. На крохотной сцене с убийственной интенсивностью истязали полдюжины электрических гитар, под их аккомпанемент какой-то юноша с длинной белокурой гривой блеял в микрофон обрывки слов.

– Он немец, – крикнула Лаура в ухо Джонни. – Из Гамбурга.

– А-а, – протянул Фаддер, оглушенный адским шумом.

– Правда, здорово? – Лаура уже энергично дергалась из стороны в сторону. Фаддер отстраненно наблюдал за ней.

– Shake, Baby, shake, – орал молодой блондин.

– Я не знаю...

– Пошли, пошли...

Фаддер видел, что она плотно закрыла глаза. Он последовал её примеру и почувствовал, что это помогло. Во всяком случае, избавило его от созерцания вызолоченных обнаженных женских фигур, которые какой-то изобретательный дизайнер расставил вдоль противоположной стены. Правда, с закрытыми глазами появился один существенный недостаток – он не видел партнершу. Так что Фаддер был рад, когда музыка кончилась.

– Ты великолепно танцуешь, – сказала Лаура.

– Талант от природы, – скромно потупился он.

Пары воспользовались переменой мелодии, чтобы занять позиции ближнего боя. Первый гитарист тем временем затянул какой-то тихий ритмичный вой. Создавалось впечатление, будто кто-то воткнул ему кол прямо в сердце. Лаура мягко обвила рукой шею Джонни. Фаддер принял приглашение.

Значит, это та самая золотая молодежь, – думал он. – Одни дилетанты. Дилетанты всегда самые опасные. Мы, профессионалы, это знаем.

– Здесь все разуты, – внезапно объявил он. Ее волосы щекотали губы, пока он говорил. – Вот что я всегда мечтал увидеть.

Она слегка откинулась назад.

– Что именно?

– Этот стриптиз.

К его изумлению, она расхохоталась.

– Стриптиз?

– Смотри – вон там.

– Я думаю, создатель этого платья не представлял себе такого с ним обращения.

До Фаддера дошло. Теперь он понял и тихое повизгивание и хихиканье, которые слышал в последние минуты наряду с волчьим воем из микрофона. В то же мгновение девушка рядом с ним выскользнула из своего темно-синего платья – творения знаменитого модельера. Смятый комочек шелка стоимостью по меньшей мере в полторы сотни долларов несколько секунд валялся на полу под ногами танцующих, потом босой партнер равнодушно пнул эту бесформенную тряпку к стене. Девушка на мгновение замерла неподвижно, в одних лишь трусиках темно-синего шелка, затем снова мечтательно упала в объятия партнера и продолжила танец.

– Модельера хватил бы инфаркт, – в ужасе заметил Фаддер.

Но затем его самого едва не хватил удар, так как золоченая фигура в натуральную величину нагнулась за платьем, осторожно встряхнула его, придавая форму, повесила на плечики, а плечики – на крючок в стене. Он сглотнул. Сколько все-таки в жизни удивительного! Нужно только не смущаться.

Губы Лауры мягко и горячо касались его щеки.

– Теперь можешь раздеть меня – если хочешь.

– Великолепная идея, – хрипло выдавил Фаддер.

– Но сначала один поцелуй!

В голове у Фаддера гудело. Ее язык, ещё более горячий, чем губы, жадно коснулся его языка. Он посмотрел на Лауру сверху вниз. Ее руки легко и мягко лежали на его плечах. А глаза были открыты. Широко раскрыты.

– Хел-ло! – сказал кто-то у него над ухом. – Добрый вечер, моя прелесть.

Она скосила глаза в сторону и бросила:

– Привет, Жан.

Губы почти не шевелились – казалось, ей не хватало воздуха.

Фаддер, разозленный, что им помешали, сделал шаг влево. Значит, это Жан – коренастый, темноволосый, очень загорелый. Парень показался ему знакомым.

– Не обращай на него внимания, – прошептала Лаура.

За спиной Жана возникли ещё двое парней. Они улыбались, демонстрируя очень белые зубы. Все трое были коротко подстрижены. Теперь Джонни знал, где он их уже однажды видел: недавно на причале, когда они бросили Лауру в море. Двое придвинулись ближе, непрерывно ухмыляясь.

Внимание, – прошептал Джонни внутренний голос. – Могут быть неприятности.

– Ну-ну – протянул Жан. – Очень милая компания. Потянуло на приключения?

– Дай-ка я, – сказал один из его приятелей, размахнулся и двинул Фаддера в зубы.

Голова Джонни качнулась назад, губа треснула и закровоточила. Фаддер зарычал. Рана – пустяк, ему приходилось сносить куда более жестокие удары. Но сейчас ему меньше всего хотелось привлекать к себе внимание.

Жан схватил Лауру за руку и грубо рванул к себе.

– Слушай, ты, – прошипел он. – С чужими парнями не заигрывай, ясно? Тем более на нашей вечеринке.

– Но это не так...

Жан рванул лиф её шелкового платья. А когда Лаура попыталась защищаться, ловко вывернул ей руку. Она вскрикнула от боли и упала на колени.

– Ну, – сказал Жан Фаддеру, – как тебе это нравится?

Фаддер понял, что пора положить конец этой сцене. Удивительно, но никто, похоже, не обращал на них внимания.

– Отпустите её, – невнятно выдавил Джонни сквозь распухшие губы. Отпустите её. Я уже ухожу.

– Нет, ты не уйдешь, – заявил Жан. – Ты ведь уже начал её раздевать, верно? Теперь подождешь, пока я закончу.

Он даже не пьян, – подумал Фаддер. – Это не шутка. Отнюдь. Этот парень в состоянии, не задумываясь, изнасиловать её, если я не...

– Н-да, пожалуй, придется.

Он сделал вид, что бессильно падает на руки приятелей Жана, затем быстро оттолкнулся и с наслаждением нанес Жану меткий удар в пах. Обратным махом он дал пинок парню, стоявшему справа, который тут же рухнул. А последнему нанес не очень деликатный, но эффективный тычок локтем в желудок и, когда жертва согнулась пополам, добавил ещё более убедительный удар ребром ладони. Потом глубоко вздохнул, стараясь не слышать неприятного хрипа, звучавшего позади, и выпрямился. Ему удалось довольно ловко разделаться с тремя парнями, но оказавшимся поблизости это, конечно, должно было броситься в глаза. Тем не менее, никто не обратил внимания на инцидент.

– У тебя прелестные друзья, детка, – сказал Фаддер.

– Они мне не друзья, – запротестовала Лаура.

– Все в порядке?

– Да, – кивнула она. – Это было неплохо.

Она обняла его за шею, притянула его голову к себе и поцеловала с какой-то пугающей страстью. Когда она его отпустила, у Фаддера пересохло в горле. Он не мог произнести ни слова.

– Пошли, – сказала Лаура. – Мы уходим.

– К-к-у... – пролепетал Фаддер. И попытался ещё раз: – Куда?

– К тебе, – предложила Лаура.

– Уже устала?

– Устала? Нет. Но теперь я готова отдаться немедленно.

* * *

Ее губы стали твердыми и неподатливыми. Он тотчас же отпустил её.

– Уже поздно, – сказала она.

– Только два, – возразил Бойд. – Это не поздно.

Она не ответила и откинулась на переднем сиденье, прижавшись к его локтю.

Он видел её колени, белевшие в полутьме.

– Как тебе нравится, Арни?

– Что?

Она сделала неопределенный жест.

– Ну все, Испания...

– Я раньше работал на юге Франции, – сказал Бойд, проследив за её взглядом. – Разница небольшая.

– Вообще никакой разницы. Во всяком случае, для меня. Люди везде одинаковы – во Франции, в Италии. – Ее подбородок едва заметно приподнялся в направлении Бальнеарио, лежавшего позади. – Всегда одни и те же лица. Иногда у меня такое ощущение, будто они ездят за мной. Только однажды было иначе. В Алжире.

– Когда ты была там?

– Во время беспорядков.

– И это тебе понравилось?

– В некотором роде.

– Ну, тут ты – исключение.

– Возможно. Но было иначе. Мой отец командовал парашютно-десантным полком. Его именовали "mon colonel" и стояли перед ним навытяжку. А потом взорвали его джип пластиковой бомбой. Я даже не слишком о нем печалилась. Жизнь с пламенным патриотом может оказаться очень утомительной.

– Могу себе представить, – сказал Бойд. Он хорошо помнил это место в досье. Там это называлось "пал на поле боя".

– С тех пор я не имею дела с патриотами.

Тихий женский голос говорил в темноте по-французски. Если как следует приглядеться, можно различить движение её губ. Он взял её руку и мягко положил её между своих бедер.

– Я тоже не слишком люблю патриотов, – сказал Бойд.

– Рамон тоже.

– Значит, с этим замужеством ты ударилась в противоположную крайность.

– Не знаю. Свадьба тут не играет роли. – Она убрала руку, не резко, но весьма решительно. – Мне пора возвращаться.

– Я тебя завтра увижу?

– Да. Я же обещала.

– И...

– Не бойся – я не передумаю.

Она открыла дверцу, вышла из машины. Еще раз оглянулась на него, чуть прищурив глаза. Темные прорези глаз на белом лице. И ничего, кроме ночи.

Ему повезло – в Калле Майор ещё было открыто кафе. Он оставил машину и вошел. Из ниши между плакатами с рекламой "кока-колы" гремело радио, а в самом дальнем углу играли в домино. Трое пожилых мужчин несколько секунд смотрели на него, а потом опять вернулись к своим костяшкам. Бойд заказал "фундадор" и сел со стаканом за столик недалеко от двери. Он был несколько удручен. Чего он добился? Одного поцелуя? Немного...

Речь шла теперь уже не только о задании. Речь шла о женщине, которой он должен овладеть. Это он почувствовал сегодня ночью, когда слушал её голос – тихий женский голос, который говорил в темноте по-французски и волновал его глубже, чем иное обнаженное женское тело. С ней у него выходило, как с Феррамонте: ещё один человек, которого нужно одолеть.

Он допил, расплатился и вышел во тьму.

Я хочу, – думал он. – Я хочу.

* * *

– Я хочу...

– Что?

– Я хотела бы, чтобы мы познакомились где-то в другом месте.

– Как ты это себе представляешь? – спросил Джонни.

Она колебалась.

– Не говори ничего, – поспешно попросил он. – Не нужно ничего говорить.

– Это все, чего я хотела бы. – Ее пальцы обхватили его руку, она прижала её к своей груди, чуть приподняв колени над смятой простыней. Ведь ты рисковал из-за меня!

– Ты бесподобная девушка, – сказал Фаддер. И вполне серьезно. Как всегда в такие моменты, он пытался какой-то частью своего "я" оставаться непричастным, нейтральным наблюдателем. Ее лицо оставалось серьезным и сосредоточенным, но в момент близости от него исходило какое-то сияние, излучение, охватывающее Фаддера и лишающее его холодной сдержанности, и он полностью растворялся в нем. Позже ему представилось это непостижимым. Может быть, все объяснялось его одиночеством, напряжением, а возможно и алкоголем. Во всяком случае, Лаура это сделала, Лаура и нежность её послушного тела.

– Лаура, – шепнул Фаддер и поцеловал её.

– Что?

– По-испански это звучит лучше.

– Что звучит лучше?

– Ла-у-ра. Три слога вместо двух... Почему он, собственно, на меня набросился?

Она притянула его голову на подушку, рядом со своей.

– Ревность – это львица, которая терзает сердце. Тебе знакомо это выражение? Нет, там было не то. Он просто дурак, и все.

Она осторожно провела пальцами по его губам, разгладила морщины на лбу.

– Ты слишком озабочен. Ты слишком много думаешь. Я это сразу заметила, как только впервые тебя увидела. Это и...

– Что?

– Я люблю твои губы. Я приду, едва ты пожелаешь. Если это тебе поможет...

– Да, – сказал Джонни. – Думаю, да. Завтра я хотел бы тебе что-нибудь подарить. Что ты любишь?

– Пожалуй, больше всего я люблю деньги, – вздохнула Лаура.

* * *

– Обычно в таких случаях, – сказал эксперт, – я ставлю "жучка" прямо в телефонную трубку. Как видите, он размером с шестипенсовую монету и при благоприятных условиях радиус его действия достигает полутора километров. Кроме того, он ещё записывает все номера, которые будут набираться с этого аппарата. Трудность только в установке. Сам монтаж относительно прост, однако, судя по вашему рассказу, просто невыполним.

Он вопросительно посмотрел на Фаддера. Тот кивнул и покачал головой. Он не знал, что понимал под выражением "относительно прост" специалист по электронике, но он знал экспертов, которые употребляли это понятие применительно, например, к водородной бомбе, и пришел к заключению, что к мнению идиотов-специалистов нужно относиться с осторожностью. И потому подтвердил:

– Нет, это не годится.

– Следующая возможность – мобильный шпион. – Эксперт с гордостью выложил на стол какой-то предмет, вид которого едва ли мог вызвать чрезмерное воодушевление: плоская, похожая на паука мерзость с шестью тонкими щетинистыми качающимися ножками.

Эксперт с любовной улыбкой перевернул её на спину и указал на три пары крохотных ходовых роликов на нижней стороне. Предмет этот был размерами в три положенных одна на другую пачки сигарет.

– С дистанционным управлением, как видите. Управляется из соседней комнаты или из коридора. Он идет по комнате, пробирается вдоль стены, останавливается там, где вы хотите, и возвращается назад. Можно ещё установить резиновые присоски, тогда он может ползти по стене или подниматься по лестнице. Очень практичная штука.

– А если Ортис случайно его увидит? Мы же не хотим, чтобы его от испуга хватил удар. Во всяком случае, не до телефонного разговора.

Эксперт от души рассмеялся.

– Этот малыш любит находиться в темноте или, по меньшей мере, в тени. Для этого установлен фотоэлемент. Поразительно, но он вообще не попадается людям на глаза. Хитрый парнишка, надо отдать ему должное.

– А если кто-нибудь случайно на него наступит?

– Это была бы серьезная потеря. Все-таки он стоит две тысячи фунтов.

– Я думаю, – сказал Фаддер, – эта игрушка не для нас.

– Игрушка? Игрушка? – У эксперта даже нос пожелтел. – Что вы этим хотите сказать? Мы не в игрушки играем. Перед вами результат многолетних серьезных исследований...

Фаддер понял, что основательно наступил на любимый мозоль.

– Я вовсе не хотел Вас обидеть, – примирительно сказал он. – Но нам нужен какой-то способ попроще. Мадам Ортис – современная неглупая женщина, но вряд ли следует ожидать, что она подружится с дистанционно управляемым электронным прибором, особенно если тот выглядит так, что при взгляде на него существу женского пола сразу хочется вскочить на ближайший стул.

Эксперт поморщился.

– Ну, тогда придется воспользоваться вашим предложением. Правда, скажу откровенно, что я считаю это явным регрессом, шагом назад. С приборами такого рода мы работали ещё в 1960 году. И с тех пор ушли далеко вперед. Но раз вы хотите... – Он нагнулся и вытащил из-под стола упакованную в целлофан коробку. – Вот, пожалуйста.

Это был необычайно красивый экземпляр орхидеи: цвета белого воска с синими и желтыми полосами на внутренней стороне. Фаддер осмотрел её взглядом знатока.

– Вы действительно полагаете, что справитесь с этим?

– Полагаю? Этот цветок уже готов к работе.

– Тогда сдаюсь, – сказал Фаддер. – Совершенно ничего не заметно! Вы все сделали просто великолепно.

– Ну да, – польщенно улыбнулся эксперт. – С самим "жучком", конечно, не было никаких проблем. Это новейшая американская разработка, размером не больше таблетки аспирина. Кроме того, я установил сюда две четвертьдюймовые батарейки. Их единственный недостаток в том, что питания хватает только на двадцать четыре часа. Но вы ведь твердо рассчитываете, что разговор состоится сегодня вечером, верно?

– Да – если он вообще состоится.

– Тогда все в порядке.

– А каков радиус действия? – спросил Грандер.

– К сожалению, невелик. Из какого-нибудь металлического строения его едва ли будет слышно. Но из стоящей на якоре яхты – метров пятьдесят гарантирую. Может быть, даже сто. Берите, – эксперт презрительно подтолкнул через стол перевязанную лентой коробку. – Прекрасный подарок для того, кто имеет склонность к подобным вещам...

* * *

– Это оно и есть? – удивленно спросила Леа.

– Оно и есть.

– Но я не вижу...

– Эта вещь полностью готова к работе, – заверил Бойд. – Наш друг прекрасный специалист. Тебе лишь нужно поставить цветок в вазу в кабинете или оставить коробку на его письменном столе. И все.

– И я не нужно никуда подключать?

– Нет.

– Непостижимо, – поразилась Леа.

– Ты уверена, что он сегодня на борту?

– Конец недели он всегда проводит на яхте. Кроме того, он пригласил гостей.

– Вот как? Я не знал.

Бойд почесал подбородок. Вероятно, Фаддер тоже не в курсе. Ну, может быть, это не так уж существенно.

– Ты уверен, что звонок определенно будет сегодня вечером?

– Да – и причем ещё до полуночи.

– Дело в том, что стюард каждое утро в девять часов меняет цветы. Значит, мне придется вынести его тайком.

– Это трудно?

– Не думаю.

Похоже, она относилась к своему заданию совершенно хладнокровно. Бойду было бы, пожалуй, легче, если бы она в этот день немного нервничала. Было бы как-то естественнее.

– Не думаю, – повторила она. – Только предоставь все мне.

* * *

Фаддер взглянул на часы. Так происходило на каждом задании. Сначала дело двигалось невыносимо медленно, затем темп нарастал и вдруг события начинали раскручиваться так быстро, что за ними едва удавалось поспевать.

Они с Грандером продолжали прогулку.

– Вы уже нашли на сегодняшний вечер что-нибудь подходящее?

– Да – мы думаем о лодочном сарае. Девушки сегодня не появились, погода неподходящая. Кроме того, в половине седьмого они все равно его запирают.

Фаддер бросил взгляд на серое неспокойное море. Да, погода решительно не подходила для катания на моторках. Под ногами скрипел песок.

– С замком проблем не будет?

– Нет, – уверенно заявил Грандер. – Даже для меня.

– Хорошо. Тогда я приду около восьми. Постучу дважды – пароль "Зизи".

* * *

За границей круга света, в котором они сидели, лодочный сарай в темноте казался огромным. Было тепло и очень тихо. Сквозь стену доносился лишь слабый шелест волн, накатывающихся на берег. Сильно пахло нефтью, смазкой и едва уловимо аммиаком. В световой круг попадала и корма ближайшей лодки, блестевшая свежей краской. Эксперт дотронулся до нее, как бы желая убедиться, что та действительно существует, затем опять начал беспокойно вышагивать взад-вперед.

– С этим подслушиванием всегда одно и то же, – вздохнул он. – Помню, однажды в Кобленце...

Грандер, сидевший в углу с наушниками, взволнованно поднял руку. Эксперт прервал воспоминания и повернулся к нему. Фаддер последовал за его взглядом. Прошло десять секунд. В тишине слышалось только легкое потрескивание атмосферных помех.

Грандер опустил руку.

– Ничего...

Фаддер посмотрел на часы. Почти девять.

* * *

Она видела тыльную сторону спинки кресла, на котором сидел Ортис, и мягкий подлокотник, на котором покоилась его правая рука. Она видела Лару, который нервно моргал, примостившись на краю противоположного кресла. Его меланхоличное лицо под шапкой седых волос было озарено приглушенным светом торшера. Она видела серые брюки, дорогие, отливавшие матовым блеском ботинки Макса Лемерсье. Серый "роллс-ройс" Лемерсье ожидал на набережной. Лемерсье вел себя беспокойно. Своей репутации менеджера он был обязан постоянной нехватке времени. Кроме того, он понимал, что они с Ортисом не договорятся. Во всяком случае не сегодня. Он не станет долго здесь оставаться.

Ортис, несомненно, озабочен, – подумала Леа. – С одной стороны на него давят французские концерны, с другой – Интерпол. Может быть, он сумеет ещё раз – в очередной раз – выйти из затруднительного положения. А может и нет. Леа это было безразлично. У неё с Ортисом все было кончено.

Не только из-за Антонио. Белга в последнее время стал, пожалуй, ей немного надоедать. Нет, просто с неё хватит. Более, чем достаточно. Всего вообще в жизни.

Зазвонил телефон.

Леа встала, сказав соседке:

– Извините меня, но мужчины так углубились в беседу... Я только сниму трубку.

Она прошла в салон, посмотрела на руки своего мужа, на кончики пальцев, которые нежно поглаживали мягкую кожу кресла.

– Да?

– Говорите с Генуей.

– Ах так...Хорошо, я перейду в кабинет. Пожалуйста извините меня, Макс, я на минуту.

Лемерсье сверкнул белыми зубами:

– Ну, конечно. Разумеется. Впрочем, мне все равно пора.

– Пожалуйста, останьтесь! Это займет не больше минуты.

* * *

Они столпились вокруг складного стола, на котором стоял портативный магнитофон, катушки которого безмолвно вращались. Фаддер надел наушники, записал время: 21. 45. Затем беззвучно постучал по листу бумаги.

– Работает? – прошептал Грандер.

– По-видимому. Вот оно. Звонок.

Сухой треск в наушниках. Затем голос:

– Ортис слушает.

– Говорит Отто Борн, сеньор Ортис.

У Ортиса внезапно пересохло горло. Он сглотнул, прежде чем смог ответить.

– Добрый вечер, господин Борн.

– Все в порядке. Пока. Я очень тороплюсь. Итак, если...

– Я понимаю. Все подготовлено. У вас нет причин для беспокойства. Теперь слушайте. Карандаш и бумага у вас под рукой?

– Конечно.

– Ладно, тогда записывайте.

* * *

Карандаш Фаддера внезапно забарабанил по бумаге.

– Слышимость пропала. Что, черт побери, случилось?

Вокруг него началось неописуемое столпотворение.

– Вы не слышите?

– Абсолютно ничего.

– Дайте сюда.

Эксперт склонился над динамиком, приставив к уху один наушник, пробежался пальцами по клавишам и кнопкам прибора.

– Хм, – протянул он. – М-да...

– Что случилось?

– Что-то отказало.

– Но что?

– Точно не знаю.

– Чертов дерьмовый хлам, – выругался Фаддер и прислонился к выступающей стойке подъемника, посадив при этом на пиджак большое масляное пятно. – Проклятое дерьмо.

Эксперт снял наушники и озабоченно их осмотрел.

– В девяти случаях из десяти причина в нарушении контакта в наушниках. Но ничего страшного, все наверняка есть на пленке.

– Наверняка? – переспросил взбешенный Фаддер, собираясь швырнуть на пол свой пиджак.

– Определенно. Должен вам сказать, что за долгие годы научной работы...

– Будем надеяться на лучшее, – угрожающе прорычал Фаддер.

* * *

Ортис вышел из кабинета, вытирая ладони белым батистовым платком.

И почему только он так потеет, – с отвращением подумала Леа. – Ведь сегодня прохладно.

Она отвернулась.

– Он торопится, – буркнул Ортис. – Он всегда торопится. Все последние дни он вынюхивал в Бальнеарио, а теперь вдруг заторопился. Ну, могу себе представить, что за этим кроется. – Он подошел к столику и налил себе ещё виски. Сегодня вечером это была четвертая порция – для него многовато. – В ты разве не могла его удержать? Ты совершенно ни на что не годишься.

Леа молча следила за руками, сжимавшими стакан и бутылку.

– Он задумал какой-то трюк, вот в чем дело. Он и его французские свиньи. Они все заодно, эти проклятые французы. Madre Mia! Как будто я мало...

Он запнулся, покачал головой и взялся за сифон с содовой.

– За пятьдесят франков этот парень прикончил бы меня из-за угла. Ортис мерзко ухмыльнулся. – И ты это знаешь абсолютно точно, верно?

Леа кивнула. Да, это она знала.

И если борьба идет не на жизнь, а на смерть, – подумала она, я тоже бы это сделала. Антонио, я тебя ещё не забыла, для этого я не нуждаюсь в намеках. Но тебя нет нужды убивать, так как пройдет немного времени, и ты сам себя уничтожишь, тихо и незаметно.

– Паскуда, – прошипел Ортис и допил свое виски тремя-четырьмя быстрыми глотками. – Подлецы, все как один... Не жди меня – сегодня ночью я не вернусь.

* * *

Катушки магнитофона долго вращались беззвучно.

– Алло? Ортис слушает...

Напряженное ожидание на четырех лицах несколько ослабло. Эксперт осторожно убавил громкость, Фаддер с карандашом в руке придвинулся ближе. Низкий гортанный голос говорил по-испански с сильным австрийским акцентом.

– Все в порядке. Пока...

– Когда пропал звук, Фаддер?

– Приблизительно в этом месте...

– У вас нет причин для беспокойства. Карандаш и бумага под рукой?

Покашливание.

– Хорошо, тогда записывайте...

Ни щелчка, ни предупреждающего треска. Ничего. Катушки продолжали вращаться в мертвой тишине. Спустя секунд пятнадцать поднял голову Фаддер, за ним Грандер, затем Бойд. Все смотрели в одну сторону.

Эксперт поскреб подбородок.

– Да, хм, знаете ли – видимо, что-то такое случилось...

* * *

Джонни медленно возвращался к своему бунгало, напряженно размышляя. Сейчас ровно половина одиннадцатого. Половина одиннадцатого темной субботней ночи. Предположим, Борн прилетит завтра, в воскресенье, встретится с Ортисом и передаст документы. Значит, завтра вечером Феррамонте, где бы он ни находился – а он, вероятно, не слишком далеко получит от Ортиса сообщение и может начаться последний этап: передача Феррамонте. Феррамонте умеет ценить свое время. Итак, вероятно, в понедельник в первой половине дня. Но где?

Н-да, если бы знать...

Многое теперь зависело от Бойда и от того, насколько Леа находится в его руках. Многое? Нет – все!

Эта женщина была их единственным шансом узнать что-либо о планах Ортиса. Если она окажется несостоятельной или откажется участвовать в игре, им втроем придется вторую половину воскресенья внимательнейшим образом наблюдать за Ортисом. Так как Ортис отнюдь не дилетант, он рано или поздно что-нибудь заподозрит, и операция провалится. А Феррамонте, уже будучи одной ногой в капкане, опять из него выскочит. Документы будут спасены.

И такая важная миссия потерпит крах...

Фаддер отбросил сигарету. Что остается делать? Как можно яснее видеть всю картину, принять во внимание каждую мелочь, за которую можно зацепиться. А здесь пока имеется есть лишь одно, то, что откопал бесценный Грандер: девушка, которую видели вместе с Ортисом в Барселоне. Изящная, черноволосая, очень красивая малышка...

* * *

Бойд кипел от ярости.

Вот вам так называемая коллективная работа! Вот вам необыкновенные чудеса современной техники! Провалили все дело! Нужно рассчитывать только на себя одного. Только в одиночку можно добиться успеха.

Бойд около часа просидел в баре, где очень медленно пил коньяк, четыре рюмки. После этого он почувствовал себя несколько – но не намного – лучше. Он все ещё был зол, когда шел обратно в Бальнеарио, и тот факт, что на него едва не наехал какой-то пьяный идиот на "DS-19", не способствовал подъему его настроения. Ярость затуманивает способность к восприятию окружающего и в высшей степени опасна для жизни. Этого он не учел.

В гостиной его бунгало горел свет.

Бойд застыл на месте, затем сошел с покрытой гравием дорожки на рыхлый песок, заглушавший шаги. С минуту он стоял на месте, раздумывая, затем свернул налево. Раздвижные двери в спальню были открыты. Он вошел, ощупью пробираясь вдоль стены, одновременно вынимая другой рукой из кобуры "смит-вессон", не снимая, однако его с предохранителя. Щелчок предохранителя выдал бы его.

Дверь из спальни в гостиную также была широко приоткрыта. Он увидел свет, услышал тихую музыку. Работало радио. И больше ни звука. Потом донесся запах сигаретного дыма. Сразу вслед за этим она кашлянула.

Он отстегнул кобуру, положил её вместе с пистолетом в выдвижной ящик ночного столика. Когда он открыл дверь в гостиную, она приглушенно вскрикнула. Леа сидела в кресле, вытянув длинные ноги, каракуль застегнут доверху, как будто она мерзла здесь, в теплой комнате.