Текст книги "Орхидеи Феррамонте"

Автор книги: Десмонд Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Извини, – сказал Бойд. – Я напугал тебя?

– Немного. Я ждала тебя, но... Ужасно глупо.

– Я увидел, что горит свет. О том, что это можешь быть ты, я не подумал. Поэтому счел за лучшее сначала произвести разведку, не навестили ли меня непрошенные гости. – Держа руки в карманах, он подошел к другому креслу и опустился в него.

– Что нового?

– Как раз об этом я хотела спросить тебя. Разговор состоялся, да?

– Да.

– Думаю, для него разговор много значил. Сразу после него он поехал в город и сказал, что ночью не вернется.

– И?

– Тогда я пришла к тебе. Я хотела тебе вернуть вот это... – она расстегнула манто. Под ним оказалось очень простое белое платье для коктейлей, слева от декольте была прикреплена орхидея.

Бойд кивнул.

– Порядок, когда мой приятель разберет эту штуку, узнаем, что в ней не так.

– Не сработало?

– Нет. Хочешь выпить?

– Спасибо, пока нет.

– А я выпью.

По радио слащавый тенор затянул серенаду. Леа протянула руку и выключила радио. Пока она откалывала орхидею, Бойд в крохотной кухне наливал в высокий стакан водку и доставал из холодильника кубики льда. Вернулся он со стаканом в руке.

– Времени у нас не очень много, – сказала Леа.

– Вот как? Почему?

– В понедельник утром он улетает в Марсель.

Бойд, проверяя температуру напитка, прислонил стакан к щеке, ещё немного поболтал кубики льда.

– Когда он тебе это сказал?

– Вообще не говорил. Я видела билет на его письменном столе, когда принесла...это.

– Он летит в Марсель, без тебя, – протянул Бойд. – Интересно...

– В этом нет ничего необычного. Я прикована к этой дурацкой яхте. Но на этот раз – на этот раз меня там уже ничего не держит.

– Ты хочешь его бросить?

– С меня хватит.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Было очень тихо. Потом Бойд поставил стакан на стол и оперся на спинку её кресла.

– Нет! – тотчас сказала Леа, вырвалась из его объятий и хлестнула его по лицу. Удар был так силен, что слезы брызнули из глаз. Бойд на мгновение застыл, только губы вздрагивали. Затем очень медленно поднялся. Он видел, что в её глазах тоже стояли слезы.

– Я не громоотвод для психической разрядки, – сказал он. – Пожалуйста, учти это!

Леа взглянула вниз, на орхидею, которая теперь упала ей на колени.

– Прости!

Бойд сделал глоток, поставил стакан и снова сел в кресло напротив нее.

– У тебя позади напряженный вечер. Наверное, это было нелегко. Но с завтрашнего дня все будет иначе.

– С завтрашнего дня. Да, – с завтрашнего вечера. – Она несколько секунд внимательно смотрела на него, затем её ресницы вновь, как занавес, опустились. – Могу я прийти завтра вечером?

– Ты хочешь сказать...

– Я хочу сказать, могу ли я собрать кое-какие вещи и прийти к тебе?

– Да, – кивнул Бойд. – Если хочешь.

Она в самом деле ко мне неравнодушна, – подумал Бойд. И внезапно ощутил, что готов отдать жизнь за глоток спиртного. Но овладел собой. Она не должна заметить дрожи в его руках.

– Ты странная женщина, – сказал Бойд.

Она пристально посмотрела на него, потом по лицу проскользнула улыбка.

– Да, возможно.

– Лучше бы тебе до завтрашнего вечера задержаться на яхте.

– Да? Почему?

– Чтобы ты была там, когда Ортис вернется. Меня интересует, привезет ли он что-нибудь, что это такое, и что он с ним будет делать. Может быть, у нас ещё есть время что-то предпринять.

Она смерила его взглядом.

– Значит, таковы твои условия?

– Условия? Чего?

– Моего прихода.

– Не говори глупостей, – нетерпеливо поморщился Бойд, готовый надавать себе пощечин за оплошность.

– Я не собирался ставить тебе никаких условий...

– Теперь мне пора идти, Арни.

– Но...

Стакан выскользнул из его пальцев, разбился об пол, капли брызнули на туфли.

– Проклятие, – выругался Бойд. И после паузы тихо попросил:

– Пожалуйста, не уходи!

Он ужаснулся своим собственным словам. Но те уже прозвучали, и сказанного не вернешь. Если я сейчас посмотрю на нее, то прочту в её глазах презрение, – подумал Бойд.

Леа совершенно спокойно встала, собрала с пола осколки и осторожно сложила их в пепельницу. Потом повернулась, сбросила манто и опустила его на спинку кресла.

– Больше не пей сегодня, Арни. Сядь, я приготовлю кофе.

* * *

Звонок. Назойливый, настойчивый звон.

Фаддер перекатился на бок, нащупывая телефон, не найдя его, пополз по постели. Звонки продолжались. Проклятие! В голове у него гудело. Наконец-то – вот трубка...

– Это ты, дорогая?

– Да, мое сокровище, – ответил Грандер.

Фаддер застонал.

– Ах, это вы!

– Вам ничего лучшего не приходит в голову, когда я звоню? – посетовал Грандер. – Это просто какой-то комплекс...

Но Джонни не был расположен вести игривую беседу.

– Может быть, для разнообразия вы сообщите мне что-нибудь приятное?

– Боюсь, нет. Скорее наоборот.

– Ну, так выкладывайте.

– Десять минут назад я говорил с Мадридом. С человеком из Юнайтед Пресс, который иногда меня немного выручает. Он сказал, что никак не может её разыскать.

– Кого не может разыскать?

– Служанку Эстеллу. Во всяком случае, её нет в том отеле, где она, по словам Бойда, хотела остановиться. И ни в одном из близлежащих. Нет её и в других отелях. Там он тоже спрашивал. Могло же случиться, что деньги стукнули ей в голову, и она решила отведать сладкой жизни. Он говорит, нашел таксиста, который якобы вез её из аэропорта в город, но поскольку у него нет фотографии, это под вопросом.

– Н-да, в самом деле маловато, – протянул Фаддер. – Хорош сюрпризик.

– Лучше не скажешь.

– Спасибо, утешили.

– Но, с другой стороны, это может вовсе ничего не значить.

– Возможно, – сказал Фаддер. – Но эта философия нам тоже ничего не дает.

Он положил трубку, перекатился на спину и пустыми глазами уставился в потолок. Вот тебе и раз, – подумал он. – Очередной удар.

5

Фаддер сидел у окна в маленьком кабинете Грандера, глядя на мокрую от дождя улицу, как много часов назад в Вене Отто Борн. Тем временем целая команда незаметных людей в дождевиках старательно фиксировала отдельные этапы путешествия Борна, и теперь, когда он приближался к Испании, их донесения поступали как дождевые капли – быстро и одно за другим. На письменном столе Грандера лежали мятые телеграммы, которых ожидала участь быть либо подшитыми, либо сожженными.

В блокноте Фаддера были записаны расшифрованные сообщения:

Генуя 0. 45: Подтверждается отъезд пациента спальным вагоном в Марсель. Бонцо.

Марсель 8. 45: Пациент остановился в отеле "Лион" и сейчас отдыхает. Чарльз.

Марсель 11. 32: Пациент забронировал место на рейс AXL17 Марсель-Барселона и сейчас в частном автомобиле едет в аэропорт. Чарльз.

Марсель 12. 15: Подтверждаю вылет пациента Марсель-Барселона. Прибытие ориентировано 13. 45. Товар также в пути, как уже сообщалось. Чарльз.

Когда зазвонил телефон, Фаддер вздохнул и схватил трубку.

– Грандер?

– Собственной персоной.

– Какая удача! Наконец-то дело пойдет на лад.

– Победа за нами, сэр.

– Где вы? Еще в аэропорту?

– Нет. Самолет приземлился точно по расписанию, несмотря на погоду. Я в "Бельмонте".

– В "Бельмонте"? Что, черт побери, вы там делаете?

– Я следовал за Борном из аэропорта, – пояснил Грандер. – Он взял такси и сразу же поехал в Циркуло. Где сейчас и находится. Похоже, передача произошла без осложнений. Продолжать слежку?

– Нет, нет – это слишком рискованно. Я немедленно выезжаю в Виллафранка и сяду там на хвост нашему другу Ортису.

– Порядок, – сказал Грандер. И после паузы добавил: – У меня тут ещё кое-что... Ничего конкретного – но это связано с тем, о чем мы говорили вчера вечером.

– Что-то важное?

– Как раз этого я пока не знаю. Это не телефонный разговор.

– Если хотите, займитесь этим делом, – сказал Фаддер. – В сущности, свою работу вы выполнили, и причем отлично. Остальное должны сделать мы с Бойдом.

– Да-а, – протянул Грандер, все ещё колеблясь. – Ну, если что-нибудь получится, я, во всяком случае, объявлюсь в вашем заповеднике миллионеров.

– Давайте, – согласился Фаддер и положил трубку.

Его машина стояла за углом. Фаддер поспешно вскочил в неё и нажал на газ.

Следующим шагом был разговор с Бойдом. Длинный, откровенный разговор без помех и отклонений в сторону. К сожалению, тон стал гораздо мрачнее. Эстелла исчезла. Это могло, как сказал Грандер, ничего не значить. Она могла остановиться в каком-то другом отеле или в другом городе, даже поехать во Францию. Возможно, её исчезновение объяснялось совершенно безобидным образом. Но если по какой-то нелепой случайности Ортис добрался до нее... Она все расскажет, это ясно. Во всяком случае, он так или иначе, должен поговорить с Бойдом и установить, что вообще происходит. Давно пора. Но где лучше всего провести такой разговор?

Возможно, люди Ортиса наблюдают за Бойдом. Когда устраиваешь западню, иногда забываешь, что следует предполагать наличие определенных навыков и у другой стороны. В конце концов, не запрещается бить противника его же собственным оружием. Но так легко мы тебе не позволим это сделать, приятель. Завтра мы предпримем ещё кое-что. Ведь завтра день Феррамонте. Я должен встать рано, чтобы купить цветок мака. Один цветок, который я прикреплю к лацкану пиджака Феррамонте. Красивый ярко-красный цветок мака. Один мак, одну розу, розу из бумаги...Запах роз...Как? Что? Розы? Что?

Фаддер рывком поднял голову. Это было в мыслях – или в полусне?

Он оказался в опасной близости от края и едва не свалился в кювет. А сейчас только этого не хватало. Он выругался про себя, сердито уставившись на неустанно двигающиеся взад-вперед дворники, и, уже совсем придя в себя, помчался сквозь потоки дождя в Виллафранка.

* * *

Когда Ортис наконец подъехал на такси к своей яхте, дождь все ещё продолжался. На часах Фаддера было три часа сорок пять минут.

Фаддер тщательно протер стекла бинокля, прежде чем убрать его в футляр. Он лежал на животе между камнями на склоне, откуда можно было следить за пристанью. От постороннего взгляда со стороны деревни его закрывали кусты, однако ненастья защиты не было и он промок до нитки. Встав, Фаддер жалко съежился и медленно побрел по лужам вниз. Он не только промок, но и промерз до костей.

Дверь лодочного сарая была открыта, как бы приглашая войти. Там, по крайней мере, было тепло и сухо, и он решил не спеша перекурить, прежде чем добираться до своего бунгало.

Опять ему в нос ударил запах масла, краски и мочи. Однако, в отличие от прошлой ночи, теперь здесь было светло. На стене над верстаками горели неоновые светильники. Слышался шум, скрежет, звонкие удары металла о металл. Фаддер приблизился на несколько шагов и присмотрелся из-за кормы одной из лодок.

Над одним из верстаков возвышался аппетитно выпуклый зад в белых шортах. В воздухе торчала пара длинных загорелых ног. Верхняя часть тела скрывалась внутри какой-то адской машины, откуда доносился стук и невнятное ворчание. Фаддер подошел ближе. На красивых белых шортах в месте наибольшего их натяжения расплылось большое масляное пятно.

– Привет, – сказал он, героически устояв перед искушением.

Зад сердито качнулся из стороны в сторону. Затем из глубины появилась верхняя половина Лауры в каком-то зеленом шерстяном свитере с засученными рукавами.

– Ах, это ты? Добрый вечер.

– Что ты тут делаешь в таком виде? – спросил Джонни.

– Этот вопрос я могла бы задать и тебе. Ты выглядишь так, словно на этот раз для разнообразия в воду бросили тебя.

– Я наслаждался природой.

– У тебя случайно не найдется сухой сигареты?

– Вполне возможно, – Фаддер прислонился к верстаку. – Здесь можно курить?

– Да. Вставь её мне в рот. У меня руки в масле.

– А я и не знал, что ты разбираешься в моторах, – сказал он, поднося ей зажигалку. – Прямо заправский ремонтник.

– К сожалению, нет. Но мне доставляет удовольствие разбирать и вновь собирать такие вещи. – Она довольно окинула взглядом ряд моторок. – Я должна кое-что понимать в этих суденышках. В конце концов, они мои.

– В самом деле? Я не знал.

– Это тебя удивляет? За разрешение заниматься прокатом лодок меня заставили изрядно раскошелиться.

– Кто заставил?

– Хозяин Бальнеарио.

– Ортис?

– Да. Ты знаешь Ортиса?

Джонни показалось, что она как-то очень задумчиво посмотрела на него.

– Только по фамилии. И в лицо. А ты?

– Конечно, знаю. В конце концов, я же здесь работаю.

– Не стоит сразу обижаться!

– Извини. – Она вынула изо рта сигарету и отсутствующим взглядом уставилась на нее. – Может быть, я потому так веду себя, что не хотела показываться тебе в рабочем виде. Возня с грязными лодочными моторами – не очень сексуальное занятие.

– А что ты скажешь о моем виде?

Они посмотрели друг на друга и, не выдержав, расхохотались.

– Ты похож на мокрого кота, – рассудила она.

– Скажешь тоже!

– Мы ведь не хотим поссориться, верно?

– Нет. – Она опустила глаза. – Я вчера вечером ждала твоего звонка.

– Я был занят, – сказал Джонни.

– Я знаю. Наслаждался природой.

Джонни покачал головой.

– Ты мне все ещё не сказала, что здесь делаешь.

– Ставлю на катер новый мотор.

– Сдвоенную турбину, – констатировал он. – Черт побери, с ней ты хлебнешь трудностей.

– Ты разбираешься в лодочных моторах?

– Немного...

– Ну, тогда... – Она бросила окурок на пол, раздавила его ногой и повернулась к верстаку. – Взгляни, это новая модель. Получили только неделю назад. И все это время я с ним мучаюсь.

Все увлеченные люди одинаковы, – подумал Фаддер. Голос Лауры звучал сейчас точно также, как голос того эксперта, который с отцовской гордостью демонстрировал свое электронное детище. И по странной мысленной взаимосвязи он услышал ещё и другой голос. Голос Грандера: "– Кроме того, здесь есть ещё девушка, которая занимается прокатом моторных лодок и водных лыж". – И свой удивленный голос: "Девушка? Интересно".

Давно ли это было...

– Ты недавно приглашала меня покататься, – сказал он.

– Приглашение остается в силе, тебе нужно только сказать, когда захочешь. Правда, сейчас ужасная погода, но эта сырость на тебя, видимо, не действует.

– Может быть, до завтра немного прояснится.

– Сомневаюсь. Завтра мы все равно не сможем воспользоваться этим мотором – у меня уже есть заказ от клиента. На десять часов и за особую цену. Поэтому сегодня, в воскресенье, приходится возиться. Но вечером этот катер вернется назад.

– Во вторник надежнее.

– Надежнее?

– Лучше. Завтра у меня полно дел.

– Тогда, значит, во вторник утром. Буду очень рада.

Он глубоко вздохнул.

– Лаура...

– Да?

– Допустим, я хотел бы встретиться с тобой наедине. И очень важно, чтобы нас никто не видел вместе. Куда мы могли бы пойти?

На её лице появилась озадаченная мина, и неудивительно.

– Это так важно?

– Пожалуйста, рассматривай этот вопрос как риторический.

– Почему бы не здесь?

Джонни покачал головой. Об этом он уже думал.

– Местность здесь слишком открытая, – сказал он. – Могут увидеть во время прихода или ухода.

– А у тебя не годится?

– Нет. И у тебя тоже. По той же причине.

Лаура задумчиво потерла подбородок, отчего теперь и на нем тоже появилось масляное пятно.

– Я раньше никогда об этом не задумывалась, но, в сущности, очень странно получается в Бальнеарио: хотя никого не интересует, кто чем здесь занимается, но, в то же время, никогда нельзя остаться по-настоящему наедине.

– Вот именно. И я сейчас веду речь не о том, чтобы скрытно следить, а о том, чтобы остаться действительно незамеченными.

– Здесь это получится только в толпе.

– Да, – протянул Джонни. – Ты абсолютно права. Но...

– Речь идет только о каком-то разговоре, который нужно провести в спокойной обстановке, да?

– Да.

– И это можно сделать сегодня?

– Это даже нужно сделать сегодня.

– Тогда как насчет кино?

– Какого кино?

– Кино в центре поселка. Внизу, в подвале. По воскресным вечерам там крутят порнофильмы. Там многолюдно и совершенно темно.

– Хм, – протянул Фаддер. – Это, пожалуй, то, что нужно. Когда начинается это удовольствие?

– После ужина. Ровно в десять.

– Ты гений, Лаура.

* * *

К семи дождь перестал, но в небе все ещё висели низкие тяжелые облака. У Грандера, который, пыхтя, поднимался по лестнице, позади остался напряженный рабочий день; парадоксально, но самый напряженный рабочий день с тех пор, как он занялся этим делом. Фаддер достаточно ясно дал понять, что дальнейшая охота обойдется без него. Им двигала чистая любознательность. Весь день он терпеливо преодолевал ступень за ступенью вот как сейчас... Вопрос тут, расспросы там. Шофер такси, бармен, ночной портье. Он даже не знал точно, что ждет его в конце столь утомительного восхождения, но с немалым интересом ждал этого. Поднявшись наверх, он остановился, разглядывая длинный коридор с множеством дверей. Вот он номер четыре-один-семь.

Он постучал. Ответа не последовало. Грандер нажал на ручку. Дверь была заперта. Он нагнулся, чтобы получше разглядеть замок.

Фаддер справился бы за каких-то двадцать секунд, но Грандер не был искушен в таких делах. Ему понадобилось почти три минуты. К счастью, за это время никто в коридоре не появился. Помещение, в которое он проник таким незаконным образом, оказалось тесной комнатушкой с белеными стенами и без ковра. В одном углу стояла раскладушка, в другом гардероб. Один стул, очень маленький стол, комод дополняли обстановку. В ногах кровати – пара чемоданов. Между кроватью и гардеробом открытое окно, через которое комнату сильно залило дождем. На подоконнике красовался мощный бинокль. Грандер, не спеша, подошел и взял его в руки.

Он не отличался богатым воображением и до сих пор не представлял, что подвергает себя большой опасности.

Стул стоял таким образом, словно кто-то сидел на нем у окна и смотрел в бинокль на море. Сиденье было совсем мокрое. На столе лежали блокнот, ручка и ещё что-то, похожее на морскую карту.

Грандер подошел ближе.

Да, это была морская карта, сложенная так, что видна часть побережья от Бальнеарио к югу, до Коста Бланка.

Один из населенных пунктов был отмечен синим кружком. Грандер склонился над картой. Сансовино. Он где-то слышал это название, но сам никогда там не бывал. Захолустье, крохотная рыбацкая деревушка милях в сорока-пятидесяти к югу от Виллафранка. Сансовино. Хм... Странно...

Он ещё раз оглядел комнату. Кровать, ночной столик, на нем будильник и телефон. На полу коричневые кожаные чемоданы без всяких примет, без инициалов. Гардероб почти пустой, без обычного барахла. На редкость безличная комната.

Грандер подошел к комоду, выдвинул верхний ящик.

Пусто. Кроме одного предмета, который он сразу узнал. Серого цвета металлическая коробка, кнопки, изолированный провод. Радиостанция с большим радиусом действия. Грандер рассматривал её, наклонившись вперед, все ещё держась руками за деревянные ручки выдвижного ящика.

Со звоном упала монета.

Этот звон стал одновременно и предостерегающим сигналом. Опасность! Он поспешно задвинул ящик, выпрямился и чисто рефлекторным движением вытер пальцы об обшлага пиджака. Это было невероятно, фантастично и совершенно неожиданно, но судьба внезапно подыграла ему мяч. Никто не стоял между ним и победой его команды. Все дело заключалось только в том, что он не был героем – ни на футбольном поле, ни вообще в жизни. Он стоял, уставившись на этот "мяч" и задавая себе вопрос, что же, черт побери, ему с этим делать.

И в этот миг в замке повернулся ключ.

Грандер затравленным взглядом окинул комнату, бросился на колени и залез под кровать, как постаревший и уже не такой проворный Дон Жуан. Подошвы его обуви оставили на полу мокрые следы.

Дверь распахнулась, раздались шаги. Целую вечность длилась пауза. Потом он услышал в метре от себя жужжание вращаемого диска телефона.

* * *

Ортис сидел за своим письменным столом, зажженная сигара в левой руке, телефонная трубка прижата к уху правой. Ничего не выражавший взгляд устремлен в пространство.

– Вы были у него?

Тихий голос на другом конце провода продолжал говорить, как будто не слыша вопроса.

– Мы с ним обсудили окончательные условия. Он согласен. Чек на два миллиона песет выписан на банк Бильбао.

– Когда я смогу получить деньги?

– Не торопитесь, успеете и завтра. При передаче. Вы хорошо знаете, что нужно делать завтра?

– Мамма миа – мне нужно только сесть в самолет.

– Это я знаю. Ваша собственная роль не слишком важна. Это только мера предосторожности. Об этом я не беспокоюсь. Но мы должны быть уверены, что капитан знает, что ему делать.

– У него есть указания, – сказал Ортис.

– Ничто не должно помешать.

– Не будьте так театральны. Что может помешать?

– Я говорю только на всякий случай. Думаю, сегодня у нас будет благоприятная возможность устранить конкурентов. Это вас наверняка порадует, верно?

– Да, – подтвердил Ортис. – Пора.

– Пришлите ко мне Доницетти. Сейчас. Пусть захватит с собой камеру и пленку. Они ещё могут понадобиться. Странно, как такие дела получаются сами собой. Действительно, вышло очень удачно. А если вы сами...

Пауза. Ортис нервно заерзал в кресле.

– Что случилось?

– Минутку, – сказал тот же голос.

Ортис затянулся сигарой, вытер рукой лицо и взглянул на свою ладонь. Та была мокрой от пота. Он положил сигару в пепельницу и полез в карман за носовым платком.

– Кажется, кто-то спрятался под моей кроватью.

Ортис стиснул трубку.

– Что вы сказали?

– Не волнуйтесь, – спокойно сказал голос. – У меня есть пистолет, но, возможно, будет лучше вам приехать самому. Разумеется, вместе с Доницетти. По возможности немедленно.

– О Боже! – Ортис вытер лоб.

– И не забудьте камеру, – напомнил голос.

* * *

Нет, Грандер не был героем.

И даже герою не так легко, как утверждают некоторые лжецы, со стоическим спокойствием смотреть в лицо смерти. Как только Грандер вышел из машины и его подошвы коснулись мокрого песка, он издал короткий жалобный крик и бросился бежать. Доницетти, сидевший за рулем, очень медленно поднял пистолет и нажал на спуск. Носки туфель Грандера вывернулись наружу, колени подогнулись внутрь, длинное тело изогнулось, как в какой-то причудливом танцевальном па. Странный конец.

Доницетти вышел из машины, остановился возле человека, который лежал теперь плашмя, раскинув руки и ноги, опер татуированную правую руку на локтевой сгиб левой, тщательно прицелился и выстрелил ещё дважды. Мужчина на земле вскрикнул и задергался.

Это будет длиться несколько минут, пока Грандер не умрет.

Доницетти аккуратно убрал оружие в кобуру и снова сел за руль, кивнув Ортису, сидевшему рядом с каменным лицом.

– Кончено, амиго. Это первый.

– Давно пора, – заметил Ортис.

– Ладно-ладно. С остальными все пройдет, как по маслу.

Он тронул машину. Взметнулся мокрый песок. Колеса на мгновение забуксовали, затем машина покатила к набережной, повернула на юг, к огням Бальнеарио. Шум мотора постепенно замер вдали.

Мужчина на земле все ещё бился в агонии.

* * *

Бойд заказал в центральном ресторане превосходный обед по-своему вкусу. Особенно он наслаждался камбалой. Хорошая еда – не патентованное средство против дурного настроения, но помогает. Бойд и без того был, по его собственному мнению, в гораздо более деловом настроении, чем накануне.

Он обстоятельно все обдумал. И прежде всего, как побыстрее завязать с Леа Ортис близкие отношения. Решить эту проблему было не только весьма желательно, но и вполне в пределах возможного. Едва ли можно упрекать Бойда в том, что для него это было делом первостепенной важности. Так поступил бы почти каждый молодой человек в его положении. Но наряду с этим – и это ему зачтется – он уделял внимание и другим вопросам. Например, Ортису. И даже Феррамонте.

В своих размышлениях он зашел так далеко, что решил, будто довольно точно знает планы Ортиса. Несколько раз он мысленно перепроверил свои расчеты, и итог был все тем же. Хотя он ещё не придумал все детали, но выработал явно гениальный встречный план и уже предвкушал, как доложит его Фаддеру, хотя не был уверен, как тот его воспримет. Во всяком случае, он потребует решительных мер.

Возможно, Бойда опьяняли собственные мысли. Решать под настроение может оказаться опасным. Но он этого не знал, для этого нужен опыт. Он знал только одно: успех, его успех, сейчас зависел от многих факторов. Одним из этих факторов был Фаддер.

Бойд взглянул на часы. Он осторожно затронет эту тему, а там посмотрим. Это был его план. И должен таким и остаться. Иначе... Иначе? Иначе он не участвует в игре, очень просто.

* * *

К числу многих прочих достоинств Бойда относилась пунктуальность. Ровно в десять он вышел из тесного лифта, и Фаддер, куривший в большом, застеленном черным ковровым покрытием фойе кинотеатра, обернулся и вошел в зал. Тот заполнялся публикой, гул голосов нарастал. Через минуту стало так шумно, что можно было без всякого риска переговариваться шепотом. Значит, Лаура была права.

Первым заговорил Бойд.

– Как в дешевом детективе...

– Что?

– Место встречи. Я нахожу эту идею странной.

– У меня были на то причины, – отмахнулся Фаддер. – Итак, что слышно от Леа?

– Со вчерашнего вечера – ничего.

– Вы видели её вчера?

– Да, она заходила на минуту. После того фиаско. Кстати, этот идиот установил, в чем было дело?

– Да, он говорит, что пропал какой-то контакт.

Бойд громко свистнул.

– С ума сойти!

Фаддер коснулся рукава коллеги.

– Вы сегодня немного нервничаете. Что-нибудь случилось?

– Ерунда. Я вообще никогда не нервничаю.

– Ну хорошо. Сейчас мы не можем позволить себе сходить с ума. Впрочем, начинается фильм.

Первый порнофильм был сделан как обычное подглядывание в замочную скважину, как двадцать лет назад. Только съемочная техника стала более современной, да исполнение получше. В общем, зрелище не особенно возбуждало. Фаддеру показалось, что и на прочих зрителей – явных знатоков по этой части – оно не произвело большого впечатления.

Исключением был Арни Бойд. Фаддер, повернувшись в его сторону, увидел, что парень, как завороженный, не может оторвать взгляд от экрана.

– Мне нужно с вами поговорить, – заявил, наконец, Бойд.

– Это желание взаимно.

– У меня есть идея.

– Выкладывайте, – предложил Фаддер.

– Ортис завтра утром вылетает в Марсель.

– Это вы узнали от Леа?

– Да. Она видела билет.

– Хорошо, – кивнул Фаддер. – Полезная информация.

– Видимо, это произойдет в самолете.

– Что?

– Передача документов.

– Хм... Ну, продолжайте.

– Вы знаете, что этот самолет летит из Мадрида, и в Барселоне у него только промежуточная посадка. И я думаю, что наш приятель будет в самолете. Он прибудет из Мадрида. Ортис передаст ему товар во время перелета от Барселоны до Марселя.

– Хм, – Фаддер прищелкнул языком. – Это возможно. Мы об этом тоже думали.

– Ну да?

– Да. И пришли к выводу, что они этого делать не будут – или, по крайней мере, это маловероятно.

– Очень интересно. А почему?

– Метод не нов, его охотно практикуют. Но я просто не могу себе представить, что наш приятель пойдет на такой риск. Ведь из самолета нельзя выйти или изменить свои планы. Придется оставаться на месте и ждать посадки. Такая пассивность нашему приятелю определенно не свойственна.

– Ах, – разочаровано вздохнул Бойд. – А я думал...

– И еще: если наш объект хочет попасть во Францию, он давно мог бы это сделать. Товар, который ему нужен, везут через всю Европу – для него намного удобнее перехватить его где-нибудь поближе к своей родине. Но ему нравится здесь. Он вовсе не стремится к воздушным приключениям. Если нет необходимости, он во Францию не полетит. Это, пожалуй, единственное, что я знаю довольно точно.

– А как тогда вы объясните этот билет?

Фаддер задумчиво прикусил нижнюю губу.

– Возможно, нас просто хотят ввести в заблуждение. Но я это выясню. Дам телеграмму нашему человеку в Марселе, чтобы тот съездил в аэропорт и посмотрел. Но в этом-то и кроется закавыка: это слишком просто. Так он не сделает.

Он ожидал, что Бойд станет возражать. Но Бойд безмолвствовал.

Чертовски неприятно, подумал Фаддер. Никому не понравится, когда лопается полюбившаяся тебе версия.

– Что интересного вы узнали от Леа?

– Ничего, – коротко и категорично отрезал Бойд.

Фаддер ещё немного повернул голову, чтобы увидеть в конусе света, пробивавшегося сквозь табачный дым, упрямо выдвинутую вперед нижнюю челюсть Бойда. Может быть, даже хорошо, что в этот момент начался новый фильм. Это давало парню время прийти в себя от такого удара.

Мы оба сегодня очень раздражительны, – подумал Фаддер. – А это что за чудо?

На экране расплывчатое белое пятно приобретало отчетливо видимые контуры и окраску. Помещение без окон, стены выкрашены в синий цвет, похоже на камеру. Посередине два кресла из стальных трубок. На одном сидит обнаженная темноволосая девушка, руки и ноги привязаны к креслу.

Бойд возбужденно схватил Фаддера за руку.

– Но...но это же она...

– Она?

– Эстелла!

– Ах ты, Боже мой! А я не знал, что она работает в этом жанре.

– Я тоже. Правда, она как-то говорила...

Бойд запнулся. На экране появился рослый мужчина. На нем была полосатая спортивная рубашка и белые дакроновые шорты, на шее небрежно повязан зеленый шелковый платок. Лицо скрывалось под весьма странной маской – петушиная голова со светло-желтым клювом, ярко-красной полосой на горле и пестрыми штрихами вокруг прорезей для глаз.

Бойд разинул рот. – Да это же Бел...

На этот раз Фаддер довольно грубо схватил его за руку, заставив замолчать. В этот момент Бойд понял, что ошибся. Этот мужчина был крупнее, с более широкой грудной клеткой и плечами.

– Тсс... – прошипел Фаддер. В зале теперь стало очень тихо.

Мужчина с петушиной головой сел напротив девушки, опершись локтями на голые колени. Руки свободно свисали вниз. Бойд заметил татуировку на покрытом волосами предплечье. Нет, это определенно был не Белга. Мужчина сидел абсолютно неподвижно и наблюдал за Эстеллой сквозь прорези в маске. И тут она внезапно начала кричать. Рот её широко раскрылся, лицо исказилось.

Крик вырывался совершенно бесшумно, – фильм не был озвучен. В зале теперь не раздавалось ни шороха, кроме слабого жужжания кинопроектора. Контраст между этим тягостной тишиной и искаженным от муки лицом с широко разинутым ртом был ужасающим. Постепенно девушка успокоилась и впала в какое-то странное оцепенение, как загипнотизированная.

Мужчина встал. По залу пролетел вздох.

Мужчина освободил девушку от пут. Затем развязал свой шелковый шейный платок, встал позади девушки, обвил платком её горло и отработанным приемом умело задушил её.

Тело медленно сползло на пол. Камера последовала за упавшим телом, с наслаждением скользя по болтающемуся концу шелкового платка, по прядям черных волос, закрывших мертвое лицо.

Потом вдруг на загорелой коже девушки появились ярко-красные пятна, как тяжелые дождевые капли. Фаддер сосчитал их. Шесть, восемь, десять... Двенадцать. Дюжина красных роз на трупе. Одна запуталась в её черных волосах. Краснота разлилась с неё на весь экран, последовала короткая и яркая вспышка, и фильм кончился.