Текст книги "Орхидеи Феррамонте"

Автор книги: Десмонд Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Кори Десмонд
Орхидеи Феррамонте

ДЕСМОНД КОРИ

ОРХИДЕИ ФЕРРАМОНТЕ

1

Все началось с человека по фамилии Браун.

Браун был сотрудником британской секретной службы. Много лет он аккуратно и прилежно выполнял свою работу в самых разных уголках земного шара. В конце концов его назначили резидентом в Мадрид. Не самый завидный пост – но все же Браун был доволен. Он продолжал выполнять свою работу аккуратно и прилежно, до того момента, пока кто-то не отправил его на тот свет. Очень просто. С помощью бомбы. Так бывает.

Шефа Брауна, Картрайта, этот факт не обрадовал. Для него этот взрыв означал, что он должен как можно скорее найти нового резидента. Ведь Мадрид считался особенно горячим местом. Там произошло несколько весьма необычных событий, которые приписывали одному весьма неординарному человеку по фамилии Феррамонте. Феррамонте был весьма значительной фигурой. Против него нельзя было выставить первого попавшегося, так как в этом случае грозило оказаться в роли проигравшего. Поскольку Картрайт как шеф секретной службы не мог позволить себе такую роскошь, против Феррамонте ему требовалась некий суперагент.

Насколько ему было известно, один такой супермен состоял на службе в некой довольно таинственной организации, именовавшей себя "Эминэкс": "Эмеральд Инвестигейшн энд Эксплорейшн лимитед". Их лондонский филиал размещался в Вестминстере, неподалеку от офиса самого Картрайта. Тот позвонил туда и попросил соединить с Джимми Эмеральдом.

Коллега оказался весьма любезен.

Да, он может одолжить Картрайту этого агента за шесть тысяч фунтов в год плюс накладные расходы. Картрайт нашел цену вполне приемлемой. силы.

Звали этого суперагента Джонни Фаддер.

2

Всего за сорок восемь часов между офисом Картрайта и "Эминэксом" проложили прямой провод, а на письменном столе Фаддера установили красный аппарат спецсвязи. Откровенно говоря, особого смысла в этой акции не просматривалось, – ведь обычно Фаддер проводил в своем офисе всего несколько часов в месяц. В то же самое время для Фаддера придумывали прикрытие и обставляли небольшой офис на одной из улиц возле площади Севильи.

Из квартиры Брауна туда доставили сейф вместе с несколькими тоннами канцелярских шкафов, папок, географических карт, картотек и всяческих бланков. Чтобы стирать пыль с этого хлама и подметать офис наняли невероятно толстую испанку, которой предстояло появляться там три раза в неделю.

И машина завертелась.

Тем временем Эмеральд пригласил Фаддера на конфиденциальную беседу. Для столь проницательного человека ситуация была достаточно проста, потому он и объяснил её простыми словами. Правительство, сказал он, готово выложить шесть тысяч фунтов за то, чтобы кто-то покончил с Феррамонте задача прямо-таки созданная для Фаддера с его общеизвестной ловкостью и превосходным вкусом. Цена явно превышает общепринятые тарифы.

Кроме того – продолжал Эмеральд – Фаддер сможет опираться на все силы этого ведомства в Испании, а именно: на отставного адвоката в Барселоне, некоего коммивояжера, наконец-то давшего о себе знать, и на машинистку, работавшую на полставки у консула Британского Содружества. Не забывайте ещё уборщицу.

– А как насчет испанской тайной полиции? – осведомился Фаддер.

– В каком смысле?

– Она ведь тоже интересуется Феррамонте, и причем уже несколько недель. Ее финансовые и кадровые возможности куда серьезнее, так что весьма вероятно, – с Феррамонте разберутся они.

– Этого ни в коем случае не должно случиться, – энергично запротестовал Эмеральд. – Речь идет о чести британской нации – а также, естественно, о шести тысячах хрустящих банкнот. Так что это исключено.

– Это усложнит дело, – подумал Фаддер и на следующее утро вылетел в Мадрид.

Бумажную работу Фаддер никогда не любил. Но первые дни в новом офисе, где ему пришлось перерыть горы документов, оказались не так уж плохи. Всегда полезно почитать отчеты о событиях, составленные человеком, который сам активно в них участвовал.

Самое главное: Феррамонте исчез, скрылся где-то в глубинке. Его шефы явно проявляли недовольство. В верхах были единодушны во мнении, что управление "М" службы внешней разведки своим замыслом прикончить генерала Франко явно перешло границы своей компетенции, и генерала – инициатора этого "гениального" плана, тихо устранили, а управление распустили. Полагали, что в процессе этой чистки Феррамонте тоже впал в немилость и был лишен официальной поддержки. Конечно, толком никто ничего не знал и, во всяком случае, представлялось безнадежным выйти на его контакты.

Наркомафия, с которой работал Феррамонте, после этого скандала всячески старалась выглядеть преуспевающим и весьма солидным предприятием, включавшим в себя целый ряд отелей и туристических бюро под руководством толстяка по фамилии Ортис. Ортисом интересовались многие. Фаддер разделял этот интерес весьма условно. Но у него на руках не было никакой другой подходящей карты.

Так что Фаддер полетел в Барселону.

Их человеком в Барселоне был Уильям Грандер. Грандер носил очки без оправы, галстук в цветах своей старой школы и, несмотря на рост метр восемьдесят восемь, умудрялся оставаться незамеченным. В Англии он был весьма преуспевающим адвокатом, пока из-за состояния здоровья не пришлось переселиться в теплые края. Теперь он время от времени подрабатывал в одной испанской фирме по экспорту фруктов и, по мнению покойного мистера Брауна, был весьма полезным агентом. После двухчасовой беседы с Грандером в кафе на бульваре Рамбас, Фаддер склонен был присоединиться к мнению покойного.

– Многого об Ортисе я вам не расскажу, – заявил Грандер, косясь на Фаддера сквозь стекла очков. Похоже, его очень донимало солнце, хотя достаточно было времени к нему привыкнуть. – Дело вот в чем: последнее время им интересуется Интерпол, и мы, конечно, не хотели перебегать им дорогу. Когда слишком много охотников целят в одну утку, проку не будет. Пожалуй, лучше всего вам попробовать ознакомиться с материалами Интерпола.

– Я их уже запросил, – кивнул Фаддер. – Как мне сказали, на это потребуется дней десять.

– Неудачно, – посочувствовал Грандер.

– Ничего не поделаешь...

– Значит, если я правильно понял, вы хотите узнать об Ортисе как можно больше...

– Да, пожалуйста.

– Ну, посмотрим, что у нас есть. Он не испанец, а итальянец. В цветущем возрасте – около сорока. Здоровый и в меру упитанный. После войны начал с маленького отеля в Ментоне, затем постепенно создал целую сеть отелей на французской и итальянской Ривьере, и, наконец, возглавил эксклюзивную туристическую организацию в Марселе, управляющую этими отелями. Шесть – семь лет назад переселился в Испанию. Имеет два дома в Коста-Браво и в настоящее время строит несколько гигантских отелей на Майорке. Трудно судить о фирме, которая развивается такими темпами – но, по моему мнению, он должен быть миллионером.

– И при этом все делалось законно?

– Как ни странно, но до истории с героином в прошлом году, похоже, так и было. А этот источник иссяк. Но, с другой стороны...

– Им интересуется Интерпол.

– Вот именно! Без веских оснований они не станут этого делать. Ортис "энчуфиста". Вы знаете это выражение?

Фаддер кивнул. Специфическое испанское выражение, производное от слова "энчуфе", штепсель. "Энчуфиста" – это человек, у которого для любой розетки находится подходящий штепсель, который завязывает отношения и налаживает контакты, – то есть организатор. Он знаком и с Богом, и с чертом, и со всеми на свете – от квартирного маклера до профессионального киллера – и готов за небольшие (или за большие) комиссионные использовать эти нужные знакомства. Процветающий в послевоенной Европе черный рынок породил множество мелких "энчуфистас", торговавших продовольствием, лекарствами, антиквариатом и даже человеческими жизнями. Немногие из них достигли высот, но к их числу относился и Ортис.

– Он знает, чего хочет. Постояльцы его отелей в подавляющем большинстве принадлежат к состоятельным слоям, – продолжал Грандер, презрительно морщась, – как сейчас говорят, к "Джет Сет". Наряду с обычным гостиничным сервисом он им предлагает и особые услуги.

– Например?

– Будь мой доход раз в двадцать крупнее теперешнего, – сказал Грандер, – я бы предоставил вам свидетельство очевидца...

– Знаю – знаю, икра и шампанское, бридж до рассвета. La dolce vita!

Грандер принял шутку к сведению, чуть заметно приподняв верхнюю губу.

– Нечто в этом роде. Азартные игры. Разумеется, девушки по вызову. Порнофильмы из Банкока – кормушка для начинающих кинорежиссеров.

– Все же есть возможность заработать состояние.

– Расходы, конечно, очень велики. Но, быть может, он надеется таким образом занять ведущее место в наркомафии. Не приходится рассчитывать на клиентов из этого круга, которые лишь хотят пощекотать себе нервы. Но его интересует не щекотание нервов, а деньги.

– Весьма похвально, – заметил Фаддер.

– Еще он организовал частную автобусную компанию. С миниавтобусами. По мнению Интерпола, для перевозки наркотиков. В шинах. Не слишком оригинально, но практично.

– Пусть над этим ломает себе голову Интерпол. Кто ещё им интересуется – кроме борцов с наркотиками и блюстителей нравственности?

– Похоже, по его приказам время от времени убивают людей, – сказал Грандер с той специфической осторожностью, которая свойственна юристам, когда речь идет о чисто умозрительных заключениях. – У него есть личный телохранитель...весьма...э-э... боеспособный тип. Но... – Он пожал плечами. – Нам совсем на чем его прихватить. Вы что-нибудь слышали о Жюле Брюлларде?

– Погодите... Некий плейбой из Марселя, не так ли? Некоторое время назад убил свою любовницу.

– Совершенно верно. И получил за это пожизненный срок. Но, как многие считают, за этим стоит Ортис. Доказать это, естественно, невозможно.

Уже в который раз за время своей работы Фаддер проклинал бюрократическую волокиту. Все это, несомненно, имелось в материалах Интерпола, но их предстояло ждать ещё целую неделю. За эту неделю могло произойти все, что угодно. Просто жаль тратить попусту жизнь из-за такого безобразия. Для Феррамонте, к примеру, такой проблемы не существовало. Фаддер тоже не мог себе позволить бездумно следовать официальным путем.

– Вы сказали, Ортис нервы щекотать не любит, – сказал он, переводя взгляд с Грандера на прокаленную солнцем улицу. – Ни в коей мере?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, у него ведь есть определенные возможности...

– Ах, вот вы о чем, – протянул Грандер, снял очки и тщательно протер их. – Странно... А, может быть, и нет. Многие люди, делающие бизнес на сексе, не слишком интересуются тем товаром, который предлагают другим. Нет, у Ортиса были две жены, очень привлекательные, которым он, за исключением одного случайного мимолетного приключения, оставался достаточно верен. Тут он просто пуританин.

– Как это – две жены?

– Ну, по-очереди, конечно. – Грандер принужденно улыбнулся. Как юристу, ему было неприятно, что его слова могли быть истолкованы двусмысленно. – Его первая жена умерла два года назад. Полагаю, она тоже была итальянкой. Вскоре он женился вторично. Как зовут вторую жену, я не знаю. Она француженка, говорят, из очень хорошей семьи. Для Интерпола это, конечно, не важно.

– Зато может иметь значение для большинства его клиентов.

– То, что она из высшего общества? Да, конечно. Благодаря этому у него стало больше влиятельных знакомых. В его деле связи – это главное.

– Где он живет?

– Насколько я знаю, постоянного адреса у него нет. В Испании – а в последнее время он чаще пребывает здесь – он живет на яхте.

– У него есть яхта? Я не знал.

– Да – он ею пользуется для жилья и как плавучим офисом. Так что это вполне практичное решение, а не только символ высокого положения.

– Хм, похоже, у него вообще явная склонность к практическим делам.

* * *

В тот же вечер он вернулся в Мадрид. Разговор с Грандером подтвердил и прояснил его собственные мысли. Первое донесение – вместе с запросом материалов Интерпола – уже ушло к Картрайту. И если повезет, – думал он, глядя из иллюминатора самолета вниз, на огни испанской столицы, – если повезет, меня ждет телеграмма.

* * *

На самом деле его ждали сразу две телеграммы. Конечно, обе шифрованные. Фаддер, за плечами которого остался напряженный день, смочил под краном носовой платок и вытер лоб. Потом достал из сейфа шифровальную книгу в кожаном переплете и принялся за работу.

Первая телеграмма была гораздо длиннее:

"Относительно вашего донесения и запроса материалов Интерпола сожалению требуемые документы сейчас не могут быть высланы поскольку более раннему запросу приоритет имеет Секьюрас."

Фаддер, не считавший себя большим специалистом в искусстве дешифровки, некоторое время, покачивая головой, изучал результат своих трудов, прежде чем приняться за вторую телеграмму. Она была отправлена на четыре часа позже и скромно гласила: "Боракс Секьюрас".

Какой ещё Боракс, – взъярился Фаддер. – Черт побери, о чем они там думают?

Вместо возни с носовым платком теперь он, ради простоты, сунул под кран всю голову. Это помогло: он вспомнил, что в шифровальной книге имелся особый раздел о телеграммах из кодированных слов. Перелистал её ещё раз, так и есть:

"Боракс – немедленно явитесь в Лондонское бюро."

– Нет, – простонал Джонни. – Я только что приехал!

Теперь он утешал себя тем, что сочинял целую серию выразительных и лаконичных телеграмм, одновременно хватаясь за телефон.

* * *

Секьюрас – это совершенно секретное отделение службы внешней разведки. Она работает на ничейной земле между министерствами иностранных дел и обороны и подотчетна только правительству. Записки, подколотые к бумагам, лежавшим на письменном столе Картрайта, имели весьма импозантный адрес: "Z. Hd. AbtLtr Securace Impact (Inf) RB 470/70 ".

Бесспорно, в этих сокращениях ощущался дух дипломатических канцелярий и военных приказов. Правда, о Картрайте этого сказать было нельзя. Хотя он и носил чин полковника, но обходился без монокля и стального пронизывающего взгляда. Чаще всего он носил темные очки. Хотя не существует прямого запрета на ношение таких очков с традиционной униформой британских чиновников высшего ранга – темным костюмом и котелком, однако такой внешний облик придает, мягко говоря, несколько странный вид.

Делалось это, конечно, намеренно. Если подчиненный врывался в кабинет Картрайта в сильнейшем возбуждении или с непозволительной резкостью заявлял, что AbtLtr... и т. д. сильно заблуждается, полагая то-то и то-то или принимая такое-то решение, он наталкивался на полнейшее хладнокровие и кажущееся понимание. Картрайт знал, что здесь решающим, в конечном счете, является только одно мнение: его.

– Конечно, вы можете просмотреть эти материалы, – сказал Картрайт. Разумеется. Сейчас речь идет лишь о степени срочности. Ведь мы уже приставили кое-кого к Ортису.

– Но он в Испании, – возразил Фаддер, – а это мой участок.

– Правильно. Совершенно верно. Но, с другой стороны, главное место его пребывания – Франция. Марсель, если говорить точнее. Я полностью согласен с вашим мнением, что он там постоянно не живет, но...

– Такие хитроумные соображения не по мне. Если кого-то уже приставили к Ортису – тем лучше. Только я нахожу, что следовало бы предупредить меня.

– Потому я вас и вызвал, – терпеливо кивнул Картрайт.

– Ах, вот в чем дело!

– Видимо, вы своим путем пришли к таким же выводам, что и мы. Примите мои поздравления, – продолжал Картрайт, который в разговорах с упрямыми собеседниками часто и небезуспешно использовал тонкую лесть. – Держать Ортиса под наблюдением нас заставляет и ещё одна причина, которой вы пока не знаете.

– И которую вы при случае мне сообщите.

– Если вы мне позволите перейти к делу.

– Выкладывайте.

– Управление "М" распущено, – медленно произнес полковник, отчетливо выговаривая каждое слово, словно разговаривая с малым ребенком. – Вам это известно?

Фаддеру очень хотелось присвистнуть, но он сумел сдержаться.

– Есть люди, которые с удовольствием записали это на мой счет, сказал он. – Да, мне это известно, и я не скоро забуду.

– Для его роспуска был выбран испытанный метод – пулю в лоб. Следовательно, старой гвардии больше нет. За исключением Феррамонте.

– Это существенное исключение.

– Очень существенное, – подтвердил Картрайт. – Хотя противник отреагировал, как всегда, очень быстро, но все же недостаточно. Вовремя не добрались до канцелярии управления и не смогли изъять все документы. То есть, заполучили все, за исключением одного. Но и это, в зависимости от обстоятельств, весьма существенное исключение.

– Что это за документ?

– Этого мы как раз и не знаем. Знаем только, что его тайно вывезли в Европу. По нашим сведениям, сейчас он находится в Западном Берлине.

– И вы полагаете, что получатель его – Феррамонте?

– Мы полагаем, что управление "М" попыталось сделать все для того, чтобы продвинуть документ как можно дальше. А значит, он может стать весьма взрывоопасен. Ради другого Феррамонте едва ли стали бы использовать.

Фаддер поскреб подбородок.

– Вы уже проследили его маршрут?

– Мы знаем большинство людей, через чьи руки могут пройти эти проклятые бумаги, и до Испании не выпустим их из вида, можете быть в этом уверены.

– Следовательно, при желании мы могли бы уже перехватить этот документ.

– Да. Но тогда он не привел бы нас к Феррамонте.

Фаддер повернулся вместе с креслом и взглянул в окно. Вид открывался далеко не живописный. В серо-коричневой мгле неясно вырисовывались серые фасады зданий под низко нависшим мартовским небом.

– Рискованно, – заметил он.

– Конечно рискованно! Но ничего другого не остается. Между нами говоря, это лучший след к Феррамонте, который мы имеем. Видимо, он уже прижат к стенке. Это вселяет надежду.

– Но какое отношение к этому имеет Ортис?

– По имеющийся у нас самой свежей информации, он стоит последним в списке. Он связник Феррамонте.

– Невероятно.

– Невероятно? Разве вы сами не пришли к такому выводу? Вы говорили, он гениальный организатор. Именно здесь есть шанс проявить свою гениальность. Или вам эта версия не нравится?

– Не очень.

– Почему?

– Слишком далек путь от Берлина до Барселоны, – сказал Джонни.

– Я вас не понимаю.

– Немцы не станут равнодушно смотреть на то, как исчезает документ. Они немедленно возьмут след.

– Ну, об этом беспокоиться не стоит. Не нужно смотреть на вещи так мрачно.

– Кто там сейчас за главного? Редер?

– Да, – уступил полковник. – Скорей всего, Редер.

– И я не должен смотреть на это мрачно? – Фаддер развернул кресло в прежнее положение и, сверкая глазами, уставился в темные очки. – Мы непременно должны узнать больше, иначе не продвинемся дальше. Или вы что-то утаили от меня?

– Уверяю, я никогда не действую подобным образом!

– У вас такой вид...

– Я, конечно, полностью с вами согласен: мы должны узнать больше. И потому вы получите помощь. Причем квалифицированную.

– Могу я узнать, от кого? Или это тоже не подлежит разглашению?

– Конечно, я скажу. В конце концов, вам же работать вместе. Его зовут Бойд.

– Бойд?

– Арнольд Бойд.

– Я никогда о нем не слышал. Кто он?

– Хороший человек, – довольно холодно ответил Картрайт. По моему мнению – от-лич-ней-ший человек. Его нашел я.

– Так. И где же он скрывался?

– Нигде. Быть может, правильнее будет сказать, что он нашел меня...

* * *

И причем в весьма унизительном для шефа положении: связанного, с кляпом во рту, валявшегося в кузове громыхавшего по улице грузовика, забитого ящиками с селедкой. В кабине грузовика сидели двое мужчин и женщина, имевшие задание в безлюдном месте остановиться, вытащить из кузова пассажира поневоле, положить его под колеса, а затем переехать его один раз или несколько – по мере надобности. Машина была нагружена довольно прилично, так что Картрайт втайне был убежден, что одного раза окажется вполне достаточно. Потом с него – вернее с того, что от него останется, снимут веревки, вынут кляп и поедут дальше, чтобы позднее сообщить друзьям о своем подвиге.

Мужчины выволокли его и бросили на мостовую. Фары были затемнены, но все равно их свет казался полковнику нестерпимо ярким. Он слышал, как взвыл мотор, когда женщина за рулем тронула машину, различал силуэты обоих мужчин, остановившихся неподалеку на обочине, чтобы удостовериться, что все прошло как надо. Это были его последние связные мысли. После этого события развивались слишком быстро.

Один из мужчин что-то крикнул – впервые кто-то из сообщников открыл рот – затем – или, может быть, одновременно – Картрайт услышал шум мотора. Какой-то спортивный автомобиль, визжа тормозами, остановился на противоположной стороне улицы, из него выскочил рослый мужчина и бросился к нему.

– С ума сойти, – сказал пришелец. Удивительно, но он произнес это по-английски.

Мужчина достал перочинный нож и выковырял кляп. Полковник, едва не поперхнувшись, выплюнул изо рта спичечный коробок, которым рот был заткнут для дополнительной страховки.

– Постарайтесь поскорее исчезнуть, – посоветовал он.

Вновь прибывший в несколько шагов вновь оказался у своей машины. Со стороны грузовика приближались шаги, раздался какой-то возглас – то ли предостережение, то ли угроза.

– Моя фамилия Картрайт, – прохрипел полковник. – Свяжитесь в Монако с Сюртэ и сообщите...

Он запнулся, сообразив, что человек не сел в свой автомобиль. Он остался в глубокой тени, в стороне от света фар спортивной машины. Из этой тьмы резко и неожиданно блеснула вспышка выстрела. Потом еще.

Звук падения тел, шорох, – и тишина.

Десять секунд тишины. Затем со стороны спортивного автомобиля донесся голос:

– Их было только двое?

– Еще в грузовике, – с трудом выдавил Картрайт сквозь пересохшее горло. – Женщина.

– Ладно, – буркнул незнакомец и не спеша направился к грузовику.

После третьего выстрела опять воцарилась тишина. Затем к нему приблизились шаги, медленные и спокойные.

– Значит, трое? – спросил незнакомец.

– Совершенно верно – трое.

– Женщина... – Голос в темноте звучал задумчиво. – Надеюсь, я поступил правильно. Но боюсь, что немного увлекся.

– Такое случается, – успокоил Картрайт. – Но это было верное решение.

– Ну, раз вы так считаете... И что теперь?

– Прежде всего помогите избавиться от этих проклятых веревок, взмолился Картрайт.

– Где вы научились так стрелять? – спросил он, уже сидя в спортивном автомобиле.

– У меня всегда при себе пистолет, – заявил Бойд, снял руку с руля и похлопал по крышке бардачка. – Я работаю в коммерческом банке в Ментоне. Иногда приходится держать при себе довольно крупные суммы. В этом случае лучше застраховаться от неожиданностей.

– Несомненно. Но вы не ответили на вопрос.

– Специально я не учился. Просто у меня верный глаз. Впрочем – а как вы здесь очутились? Или об этом спрашивать не стоит?

– Собственно говоря, нет. Мою постыдную роль в этом ночном приключении не следует предавать огласке.

– Значит, вы из секретной службы, – констатировал Бойд. Это, наверно, интересно?

– Ну, как на это посмотреть.

– Возбуждает?

– Дело вкуса.

– Я, во всяком случае, так представляю.

И он слегка скривил рот – то ли презрительно, то ли насмешливо. Только спустя пару секунд полковник понял, что Бойд улыбался. Он улыбался, потому что это приключение доставило ему удовольствие. О вкусах, действительно, не спорят, – подумал полковник.

* * *

– И вы его завербовали, – констатировал Фаддер.

– Да.

– Все это как в плохом романе.

– Он несколько неотесан, это я должен признать. Но все мы начинали с малого.

– Я бы не сказал...

– Будьте откровенны: вы настроены против Бойда только потому, что он не Себастьян Траут и не старый ваш коллега. Но молодые люди тоже хотят отличиться.

– С Феррамонте?

– Я полагал, что выразился достаточно ясно, – терпеливо повторил Картрайт. – Феррамонте и Ортис – это две совершенно разные проблемы. Ортисом займется Бойд.

– Я это знаю. Вы это знаете. Но, может быть, это знает и Феррамонте?

– Я ему не сообщал...

– Мне это не по вкусу.

– Не нужно упрямиться, Джонни. Это бессмысленно.

– Я не упрямлюсь.

– Войдите в мое положение. Знаете, сколько платит министерство фирме "Эминекс" за ваши бесценные услуги?

– Никаких иллюзий на этот счет я не питаю.

– Что это значит? – вопрос прозвучал уже чисто по-военному.

– Эти шесть тысяч в год отстегивают налогоплательщики, а не министерство.

– Хм, – промычал Картрайт. – Теоретически это верно. Практически же я, как начальник, несу ответственность за такие операции. Какое это произведет впечатление, если я объявлю кабинету министров или какому-нибудь высокопоставленному чиновнику правительства о вашей мании величия и что мы за бешеные деньги приобрели агента, который отказывается участвовать в общей игре? Я окажусь в дурацком положении, это вы должны понимать.

– Все-таки есть разница, – добровольно человек участвует в игре или поневоле исполняет приказ.

Картрайт задумчиво посмотрел на свои сложенные руки.

– Если понадобится, вы его получите.

– Так кто же из нас упрям?

– Конечно вы! Хотя обычно вы весьма благоразумны. Впрочем, было время – хотя теперь об этом вы уже не вспоминаете – когда вас самого не слишком принимали. Только после вашего первого задания во Франции со мной согласились, что мой выбор был правилен.

– Это было двадцать лет назад.

– Ага. – Полковник в упор взглянул на Фаддера поверх темных очков. Значит, помните? А я чуть было не подумал...

– Думаю, я не ревнив. Во всяком случае, не настолько.

– Докажите!

– Вы наверняка сочли бы это ребячеством.

– Конечно. Цифры ничего не значат, – Картрайт ткнул пальцем в документ, лежавший на столе. – Вот, например, все данные о мастерстве стрельбы, физических параметрах, рефлексах и так далее. Все – применительно к настоящему моменту. Неважно, что эти данные лучше ваших. В целом вы, конечно, лучший. Но если говорить о цифрах, Бойд лучший агент из тех, кого мы обучили. Но это, как уже сказано, ничего не значит. Подстрелить каких-то мерзавцев – нечто иное, чем попасть в серьезную цель. Нет, одни цифры ни о чем не говорят.

– Это вопрос инстинкта. Интуиции.

– Точно.

– Цифры полезны только тем, что выявляют новых людей и отдают им пальму первенства.

Картрайт опустил взгляд на свои поношенные, но безупречно начищенные ботинки.

– Да, – согласился он, – вы это поняли.

– Я стараюсь. Наблюдение и постоянное внимание, как пишут в учебниках.

– Бойд тоже старается. Он ловкий малый, вы сами в этом убедитесь. Ему будет легко сработаться с человеком вашего склада. С нашими инструкторами у него начались некоторые трения. Хотя они и отличные специалисты, но полезны лишь на определенном этапе. Вот практик вроде вас – совсем другое дело.

– Он будет есть у меня из рук, – сказал Джонни.

– Уж вы-то с ним справитесь. Во всяком случае, завтра в "Таймс" появится объявление.

– Какое ещё объявление?

– Сообщение для него, – объяснил Картрайт, чье терпение уже дало основательную трещину. – Чтобы он знал, что произошло и где он может вас найти.

– Ах, так, – только и сказал Фаддер, взял копию объявления, которую придвинул к нему полковник, и без особого восторга прочитал:

"Бракосочетание Фокс и Бойд. – 20 марта 1965 года в Фарнхейме. Джон О'Нил Фокс, единственный сын полковника и миссис Фокс, Файвью, Чиппенхейм Драйв, Френсхейм, сочетается браком с Алисией Бойд, старшей дочерью мистера и миссис Арнольд Бойд, Мейдстоун, Кент."

– Ах, так, – опять повторил Фаддер. На этот раз он с удовольствием добавил бы кое-что еще. Но вместо этого только спросил:

– С каких же пор вы работаете с этим ловкачом?

– Всего несколько недель, – самодовольно ответил полковник. – Неплохая идея, верно? Намного безопаснее, чем под рубрикой "Личное".

– Могут обнаружить, что объявленное бракосочетание так и не состоялось.

– Оно состоится. Все подготовлено.

– Кем? Вашим управлением?

– Конечно.

– Надо же! Надеюсь, вам понятно, что таким произвольным планированием семьи вы основательно подрываете естественное равновесие природы. – Он положил копию объявления на письменный стол. – Значит, отныне мне придется читать "Таймс"?

– А разве до сих пор вы не читали? – ошеломленно спросил полковник.

– Нет.

– Но вам это необходимо! И поставьте на место чернильницу.

Фаддер, поколебавшись, отпустил свою игрушку.

– Если мы только начинаем действовать, может, мне лучше вообще не принимать участие в этой бессмыслице?

Полковник вздохнул.

– Поверьте, мне общение с вами тоже не доставляет удовольствия. Ну ладно – если вам понадобится со мной связаться, можете передать сообщение через консульство. Есть там такой Питер Декуорт. Согласны?

– Согласен. – Фаддер встал. – А что, если Бойд не читает "Таймс"?

– Конечно, он её читает! Думаете, стал бы иначе я его вербовать?

Конечно, досадно, когда запрашиваешь досье на Ортиса, а вместо этого тебе насильно всучивают сведения об Арни Бойде. Но все же этот документ действительно содержал некоторые весьма внушительные данные.

У Бойда был подходящий возраст – двадцать пять лет, подходящий рост метр восемьдесят и подходящий вес – 76, 2 килограмма. Размах рук – 102, 7 сантиметра, что несколько больше нормы, так же, как и длина пальцев. Глаза – модного голубого цвета, зрение превосходное. Слух – до 2700 герц – тоже выше нормального. Электрокардиограмма была отличной, в то же время энцефалограмма указывала на необычную остроту чувственной восприимчивости. Сопротивление влиянию наркотика, точнее, стероида 21 – ксидроксипрегнина 3, 20 – дион-натриум-сексинат достигало 85, 92 по шкале Бора-Шмидта. Это оценивалось господином Бором и господином Шмидтом – единственными, кто понимал эту систему или, во всяком случае, утверждал, что понимает – как весьма удовлетворительный показатель.

Сведения такого рода заполняли двенадцать страниц. Следующие восемь, которым Фаддер уделил внимание, описывали детство и юность Арни и его семью. Важными были и практические упражнения, результаты которых излагались на оставшихся десяти страницах. Показатели и в самом деле получились выдающиеся. Упражнения охватывали широкий спектр специфических человеческих способностей – слишком специфических, по мнению Фаддера – и Бойд нигде не опускался ниже шестидесяти процентов. Способность к языкам, память, математика, интеллект, инициатива – все это было на уровне шестидесяти, семидесяти, восьмидесяти процентов. Чисто физические способности оценивались ещё выше.

Напоследок Фаддер заглянул в результаты по стрельбе. Те оказались просто выдающимися, лучше, чем показал последний раз сам Фаддер, может быть, даже лучше тех, что он мог показать на пределе своих возможностей лет десять назад. Но, поскольку тогда такого рода тесты ещё были не в моде, он не мог с определенностью это утверждать. И это тоже было – как совершенно верно угадал полковник – в высшей степени досадно.