Текст книги "«Пылающая Эмбер» (ЛП)"
Автор книги: Дерби Брайа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)
Эта мысль вызывает у меня улыбку.
– Подожди секунду, – говорит он, отстраняясь.
Мгновение спустя что-то приземляется в мусорное ведро. Презерватив. Я стараюсь подняться, но у меня не хватает сил это сделать. Когда Мав возвращается, он помогает мне встать на ноги, а затем, как и вчера, помогает мне надеть одежду.
Его взгляд встречается с моим. Он долго смотрит на меня, изучая. Впервые я вижу его уязвимым, напуганным, и я не знаю почему.
– Я всё испортил, Куколка? Был слишком груб с тобой?
– Нет, не слишком. А что? Ты сдерживался?
Он заключает меня в свои объятия и убирает волосы с моих глаз.
– Ничуть.
Он не отпускает меня ещё несколько секунд, но потом бормочет, что должен идти. Медленно он отступает.
– Я могу попросить Ригора отвезти тебя к Бетани, если ты предпочитаешь принять душ и подготовиться у неё. Знаю, я говорил, что предпочел бы держать тебя поблизости, но если тебе нужно отдохнуть и ты не хочешь оставаться здесь, пока я в церкви...
Я касаюсь его губ.
– Нет, все в порядке. Я подготовлюсь в твоей комнате. Кроме того, Лили уже предупредила, что принесёт мне что-нибудь из одежды.
– Ты доверяешь ей в выборе чего-то приемлемого для тебя?
– Не может же быть всё настолько плохо?
Он посмеивается, утыкаясь носом в мою шею.
– Мы говорим о Птичке, так? Ты прекрасно понимаешь насколько плохо все будет, чёрт возьми.
Да, это точно. Но я, можно сказать, с нетерпением жду, как этим вечером Мав слетит с катушек. Мне нравится его тёмная сторона. Не могу дождаться, когда увижу её снова. Предоставив Лили полную свободу действий, я увижу эту его сторону во всей красе, что вполне меня устраивает. Я хочу больше того, что мы только что разделили.
И все же меня это в некоторой степени пугает.
Глава 36
Найти в себе мужество признаться в собственных слабостях, – это сила, которой мало кто обладает.
МАВЕРИК
Неуклюжий танец Эджа, Дозера и меня вокруг стола, после того как мы входим в церковь, просто смешон. Никто не знает, где сесть.
Наконец, Септик, который выглядит чертовски уставшим, после двенадцатичасовой смены присмотра за Кэпом, недовольно бубнит:
– Просто сядьте, мать вашу. Наплевать, где именно. Мы здесь только для того, чтобы разобраться с кое-каким дерьмом.
Стул президента остаётся пустующим, все занимают свои обычные места за столом, кроме Эджа. Дозер усаживается на свой стул вице-президента слева от места Кэпа. Я занимаю своё обычное место справа от руководителя клуба, где я сидел с тех пор, как Гризу был поставлен диагноз, и он стал секретарем. Братья ставят другой стул рядом с Дозером для Эджа.
Обычно сидеть за одним столом напротив Ди не было проблемой, но не сегодня. Он сверлит меня безумным взглядом. Вены на его руках вздуваются от того, с какой силой он сжимает подлокотники своего стула, словно в данный момент он мечтает лишь о том, чтобы выбраться отсюда.
– Что? – выплевываю я, вздернув подбородок. – Я же сказал, что... всё решено. Оставь её в покое, и у нас не будет проблем.
– А если не оставлю?
Гриз хлопает по столу.
– Мы здесь не для того, чтобы разбираться в вашей херне. Вам обоим чертовски повезло, что Кэпа здесь нет, и он не видит, как вы сретесь из-за женщины. Он бы надрал вам задницы так, что вы бы сесть не смогли.
Гриз неодобрительно качает головой.
Эдж поворачивается к Дозеру.
– Что я говорил? У нас есть дела поважнее, нам некогда обсуждать то мелкое дерьмо, что встало между вами, – глядя поочередно то на меня, то на Дозера, он заявляет: – Очевидно, что у вас ещё остались какие-то разногласия, но вам нужно с ними покончить. Заберите их с собой на ринг и положите этому конец. Сегодня вечером. Ясно?
– Позвольте мне кое-что сказать, – Гриз встречается со мной взглядом, а затем переводит своё внимание на Ди. – Кое-что, что вам, тупым сосункам, нужно раз и навсегда вбить в свои непробиваемые гребаные черепушки. Мы не собачимся из-за женщин. Когда братья вытворяют такое дерьмо, они разрывают этот клуб на части. Мы все согласились жить по кодексу. Этот клуб и каждый член клуба на первом месте. Мы – одно целое, вместе живём, ездим и умираем. Мы делаем все это, чтобы выжить. Не получается выжить, мы умираем бок о бок. Если вы больше не верите в это... Не хотите уважать эти законы... Тогда убирайтесь к чертовой матери.
Его последние слова отзываются эхом в тишине, по крайней мере, у меня в голове.
Гриз проводит рукой по паре своих колец, а затем ударяет кулаком по столу.
– Ещё один момент, и тогда я закрою свой старческий рот. Я понимаю, почему ты злишься, брат, – говорит он Ди. – Мав украл у нас кое-что хорошенькое и забрал это себе, – я вздрагиваю от удивления и смеряю Гриза сердитым взглядом. – Поэтому надери ему задницу, расквитайся по полной и покончим с этим. Но, брат, следует также отметить, что в данной ситуации все предельно ясно. Ты оставишь её в покое. Она занята. Она с тем, с кем хочет быть. Мы все это видим. Так что, с этого момента, она за пределами твоего интереса. Она принадлежит брату, и точка. Ты понял меня?
Во время этой речи глаза Дозера продолжают сверкать от ярости, но напряжение постепенно покидает его тело. Когда Гриз замолкает, спустя секунду затянувшегося молчания, Ди смотрит на меня.
– Сегодня мы за всё рассчитаемся. Ты и я. Тогда проблема будет решена.
Я киваю. Ликование проносится в моей груди подобно прохладному ветерку. Все, о чем я могу думать, так это о том, что клуб только что признал Эмбер как мою старуху, и ни один брат не возразил против этого. Я не мог наплевать на то, что мне придётся заплатить за обман кровью. Я заплачу любую цену.
– Теперь мы можем приступить к гребаному обсуждению, а? Потому что... Чёрт... Я в пяти минутах от того, чтобы отключиться за этим долбаным столом, – бормочет Септик. Он энергично трёт руками лицо, а затем проводит ими по своим тёмным волосам, которые спадают на его плечи.
– Тогда давайте перейдем к делу, – прочистив горло, говорю я.
Все взгляды устремляются на меня.
– Я созвонился с Уизом этим утром. Никаких следов нашего мальчика Генри с тех пор, как его кредитная карта засветилась возле той хибары. Парень исчез.
– Мне по-прежнему кажется, что кто-то добрался до него первым, – вставляет свое слово Таз.
– Одна опрокинутая лампа ни хера не значит, – выпаливает Дозер. – Они просто могли уехать второпях.
– Хорошо, значит, в качестве свидетеля мы получили призрака, который знает, как скрыться так, будто он находится в программе по защите свидетелей. По-моему, это подозрительно. Что ещё мы имеем? – спрашивает Эдж. – У парня есть родственник, из которого мы можем вытянуть информацию? Кто-нибудь, кто может быть в курсе, где он?
– У него есть сестра, – отвечает Таз, – чью кредитную карту он использовал. Вот почему мы не сомневаемся, что она что-то знает.
– Ладно. – Эдж подталкивает Ди локтем. – Что скажешь, если вы с Тазом с утра пораньше нанесете ей дружеский визит? Я подчеркиваю... «дружеский». Припугните её слегка и, возможно, она его сдаст, – затем он спрашивает у Таза: – У неё есть дети?
– Да.
– Хорошо. У неё есть мотивация. Запомните... – его взгляд ожесточается, и он с прищуром глядит на Ти. – Дружеский.
Таз бросает взгляд в мою сторону, и я награждаю его лёгким кивком. За неимением официального президента, руководящего этим клубом, я не стану оспаривать необходимость его участия в данном предприятии.
– Я хочу всё знать. Всё, что вы не могли рассказать мне, пока я находился за решеткой, – обращается Эдж к группе собравшихся. – О Кэпе и той ночи. О том, как обстоят дела клуба. Каким бизнесом мы управляем и какой товар продаём.
Половина присутствующих за столом человек напрягается. Повисает ещё одна тяжелая пауза. Эдж очень напорист, всегда был. Он прирожденный лидер, как Кэп, но нетерпеливый, как я. И для некоторых из братьев – новых обладателей нашивок – его пятилетнее отсутствие означает, что они не знают его и не доверяют ему. Наверно, они задаются вопросом, должным ли мы вот так просто открыться ему и ознакомить с бухгалтерией. На карту поставлены наши жизни, наша свобода. Излишняя откровенность не с тем человеком о такой жизни может дорого обойтись.
Я прям так и вижу, как Стоун и Дизель спрашивают себя: «Что, если его верность после отсидки уже не та?»
Но это не так. Эдж – истинный «Предвестник Хаоса». Он живёт и дышит клубом. Он может быть морпехом, патриотом, но уж точно не предателем. Он служил, потому что шёл к этому с самого детства. Он следовал по стопам своего покойного отца, так же, как и Дозер по стопам Кэпа. Они оба пытались стать героями, как Кэп в своё время. Но, по правде говоря, он больше сын Кэпа, чем Дозер. До мозга костей.
Я толкаю речь, чтобы развеять опасения, при этом обводя взглядом стол.
– Расскажите ему всё, что он должен знать о том, как у нас обстоят дела. Половина из вас, придурки, хочет, чтобы он занял место Кэпа. Ему нужно всё знать, чтобы встать у руля.
– Согласен, – поддерживает меня Гриз.
Дозер тоже берет слово, переводя разговор к главной теме обсуждения.
– Мы опросили всех в округе и неподалёку от места происшествия. Но все торговые точки были закрыты, да и в три часа утра на том участке дороги было не так много людей. Перес предоставил нам все имеющиеся у него зацепки. Мы упорно следовали по ним, но не добились ничего нового, кроме того, что Мав вышел на свидетеля.
– Где это произошло?
– На 314 км. Это участок пустынных земель перед Пэлас Уэст, – отвечаю я.
– Куда он ехал? – спрашивает Эдж.
– Отвозил Бекку домой, наверное, – заявляет Гриз.
– Расскажи мне об остальном, – кивает мне подбородком Эдж.
– Четыре выстрела. Первая пуля попала в плечо. Я полагаю, это отвлекло его, и он не заметил шипов, разложенных на дороге. Мотоцикл проехал прямо по ним и скатился в кювет. Они были выпачканы в грязи. Бекка получила куда более серьёзные повреждения. Часть её черепа была раздроблена от удара. На них не было шлемов.
– Потом он пополз к ней, – хрипло произносит Гриз. – Пятнадцать чертовых футов. Огнестрельное ранение, боль от сломанной ноги, ребер и вывихнутого плеча.
– Вот где он получил ещё три пули в грудь с близкого расстояния, – добавляю я. – Врачи скорой сказали, что у него дважды отказывало сердце по пути в больницу. Док сказал, что не понимает, как ему удалось выжить. Что ему чертовски повезло остаться в живых.
Эдж уже был проинформирован о состоянии Кэпа, но некоторые полноправные члены других отделений клуба все ещё ждут право голоса, чтобы с тем же успехом посвятить всех в детали произошедшего.
– Его врач считает, что он очнется со дня на день. Но это будет долгий путь к выздоровлению. Предупредил нас, что, возможно, он никогда больше не сможет ездить на мотоцикле.
После этих слов каждый брат в комнате опускает голову в знак почтения. Септик крестится.
– Значит, тот, кто хотел его убить, знал его маршрут и ждал его на безлюдном участке дороги, где никто ничего не слышал и не видел? – спрашивает Эдж.
– Да. У нас остаётся не так много вариантов для поимки этого сученыша, – добавляет Таз.
– Как насчёт Кэпа? Нам нужно беспокоиться об очередном покушении?
– К нему приставлены двое парней, которые дежурят около него двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
Эдж смотрит на Гриза.
– Скажи им то, что сказал мне.
Судя по выражению смирения на лице Гриза, он недоволен тем, что должен сообщить.
– Рэмбл (прим. Ramble (англ.) – бродяга), будучи начеку и держа ухо востро, услышал, что Пэппи послал на чьи-то поиски Боунса и Крита. Говорят, это личная проблема для «Гринбеков», и назначена цена за головы этих неизвестных. Пэппи хочет их убрать. Рэмбл думает, что это связано с бизнесом и чем-то личным.
– Почему он так думает? – спрашивает Таз.
– Потому что Пэппи ясно дал понять, что Смоук не должен об этом знать.
Эта новость обескураживает. Неужели... проблемы в раю?
Гус откашливается и подаётся вперёд. Мы все устремляем свои взгляды на него. Он приглаживает свою бородку и начинает размышлять вслух.
– Возможно, на Кэпа напал один из парней Пэппи. Убрал его с пути, чтобы они могли переехать в Нью-Мексико, пока мы ищем призрака и остались без лидера? Либо так, либо кто-то действовал за его спиной и нажал на курок, а он заметает следы, прежде чем кто-нибудь пронюхает об этом. Смоук уважает Кэпа не меньше, чем Пэппи. Может быть, поэтому он старается держать всё в тайне. Если станет известно, что они причастны к нападению на Кэпа, то это приведёт к войне между нами и расколу между ними.
Он перестаёт наглаживать свою бородку и окидывает взглядом сидящих за столом.
– Кто-нибудь ещё заметил уверенность Смоука в том, что он привёз хренову тучу «Гринбеков» ради простого визита? Я имею в виду... если Пэппи хочет сохранить что бы там ни было в тайне, он поступил умно, сослав большую половину клуба. Меньше людей выяснят, что он творит, если их не будет рядом. И ещё одна вещь, которая не даёт мне покоя. Почему Дидс здесь, а не со своей больной мамашей? Если это реальная причина, по которой Пэппи не приехал.
Вот почему Гус – наш ценный актив. Будучи бывшим разведчиком, он смотрит на сложные проблемы с разных точек зрения, в отличие от среднестатистического человека. Его ум работает иначе, нежели у остальных.
– Если это Пэппи, то он планировал это уже давно, – фыркает Таз.
Гриз рассыпается в проклятьях и начинает кашлять. Когда кашель проходит, он указывает на Ти.
– Попридержи свой язык. Я понял, к чему клонит Гус. Он разложил нам все по полочкам. Кроме того, мы не можем голословно обвинить их и очертя голову начать войну с «Гринбеками» без гребаных доказательств. У нас нет ничего, что связывало бы это дерьмо с ними или с кем-то ещё.
– Рэмбл сказал что-нибудь ещё?
Гриз с хмурым видом откидывается назад и качает головой.
– Ты действительно думаешь, что он этого не делал? – вставляет Таз, не в состоянии держать рот на замке.
– Ты, молокосос, просто не понимаешь. Поэтому позволь мне тебе разъяснить. Кэп спас Пэппи и Смоука из лагеря в сельве Вьетконга. Он – единственная причина, по которой они выбрались из Вьетнама живыми. Если бы не Кэп, лучшее, на что могли рассчитывать эти двое, – либо умереть, либо гнить несколько лет в «Ханое Хилтон». А это вам не гребаные посиделки у костра. Это даже отдаленно не походило на ту войну, которую вы видели. – Гриз указывает на Дозера, Эджа, Боди и Гуса. – Я жил в собственных испражнениях столько лет, что говорить противно. Я никогда не смогу посмотреть на веревку без тошноты.
Он грозно зыркает на Таза.
– Они оба обязаны Кэпу своими жизнями, и они это знают. Я могу заверить тебя, Пэппи не отдавал приказ убрать Кэпа, – заявляет Гриз, а затем продолжает. – Кэп рассмеялся бы в твою гребаную физиономию, стоило тебе лишь заикнуться об этом.
– Тогда, возможно, другой отросток «Гринбеков» провернул это за его спиной.
– Вполне возможно. Скорее всего, он разрывается на части между отделениями своего клуба, и у него так много человек в команде, что он не знает, кто и чем занимается.
– Наверняка он пронюхал, что к чему, и пытается избавиться от доказательств. В любом случае, это не снимает долбаной вины с «Гринбеков» и...
Гриз приподнимается и склоняется над столом, обращаясь к Тазу.
– Мальчик, я не раз просил тебя заткнуться.
Эдж кладет свою руку на плечо Таза, которую Таз молниеносно сбрасывает с себя.
Гриз снова садится.
– Если тот парень, которого они ищут, – Генри, то как они о нем прознали? – спрашивает Гус.
– Либо они использовали тот же источник, что и мы, либо кто-то проболтался.
Таз буравит взглядом Гриза, сидящего по другую сторону стола.
Гриз рычит и бормочет, что обязательно надерет паршивую татуированную задницу Таза.
Я хлопаю Гриза по спине.
– Никто не сомневается в твоей верности. Но у клуба за пределами этой комнаты немало заведений и другого дерьма, где распускают слухи те, у кого слишком длинные языки. Плюс ко всему, у нас есть парень, информирующий нас об их передвижениях. Ничто не мешает предположить, что у них есть здесь человек, который делает то же самое. Я не утверждаю, что это один из братьев, но мы должны прекратить говорить о бизнесе за пределами Церкви.
Все кивают в знак согласия, некоторые братья ударяют кулаками по столу.
Эдж вздыхает.
– Нам сейчас не нужны сомнения и домыслы, витающие в клубе. Я вернулся один день назад и уже вижу, что клуб трещит по швам. Посмотрите на нас. Препирательства друг с другом. Братские разборки. Допрос с пристрастием основателя клуба, как будто он какой-то зелёный шкет. – Эдж награждает Таза свирепым взглядом. – Тот, кто стрелял в Кэпа, явно хотел расколоть клуб. Им это удалось. Мы не должны позволить им рассорить нас.
Гус вздергивает подбородок вверх.
– Эдж прав. И наше внимание необходимо сосредоточить на том, кто поведет этот гребаный локомотив, а также защищать Кэпа и не сраться друг с другом. Как только это будет улажено, мы встретимся с Пэппи и Смоуком на их территории, если нужно. Мы приедем под предлогом, что хотим получить более подробную информацию о возможном переезде отделения клуба «Гринбеков» сюда и узнать, чем это обернется для всех нас. Но мы тонко намекнем, что у нас есть свидетель, которого мы допрашиваем, и посмотрим на реакцию Пэппи. Или попросим их помочь найти этого Генри и посмотрим, действительно ли они откликнуться на нашу просьбу. Так или иначе, Смоук насторожится и тем самым сообщит нам, знает ли что-то Пэппи или нет. Потому что, могу поспорить, если он знает о произошедшем, он отреагирует. Не будет смысла искать виноватых.
– Итак, наша первоочередная задача – голосование. Мы выясним, кто займёт руководящий пост, – подытоживает Дозер и удостаивается кивков.
– Да. Но прежде чем мы приступим к голосованию, мне нужно кое-что сказать, – заявляет Эдж. Но он не шевелится, а сидит, вперив взгляд в стол. Его кулаки, лежащие на столе, белеют от напряжения. Он так долго молчит, что Дозер подталкивает его и шепчет:
– И.
В Церкви стоит мертвая тишина, и братья начинают бросать друг на друга недоуменные взгляды. Затем Эдж моргает и медленно поднимается. Он ухватывается за воротник своего жилета и медленно начинает его снимать. Теперь недоумение вспыхивает в глазах каждого брата.
Дозер озвучивает мысли присутствующих вслух.
– Эдж, какого хрена ты творишь?
Эдж снимает свой жилет и почтительно кладет его на стол.
Он хочет сказать, что уходит?
Господи. Нет. Чёрт. Нет.
– Брат, – сиплю я. – Не делай этого.
– Это не то, о чем ты подумал, – отвечает он хриплым шепотом. Затем он снимает футболку и перед нами открывается отличный, мать его, вид на то, что сотворила с ним тюрьма. До этого я мельком видел, как изменилось его тело, но в то время не придавал этому значения. Он тощий, как жердь. Чересчур худой, если учитывать, как он выглядел, когда ступил за пределы тюремных ворот. Но именно его выпирающие ребра, вкупе с его безжизненным взглядом и изможденным лицом, дают возможность увидеть всю картину целиком. Чёрт, такое чувство, что он постарел лет на десять и оправляется от пребывания в концлагере.
Эдж поднимает голову и поворачивается. Реакция присутствующих за столом не заставляет себя ждать. Раздаются проклятия, изумленные выкрики и да... гораздо больше недоуменных восклицаний.
Главный объект любви Эджа, наколотая пять лет назад татуировка «Предвестников Хаоса», которая покрывает его спину, как и мою, практически уничтожена. Она искромсана и сожжена, а некоторые фрагменты вообще отсутствуют.
Я, Гриз и Ди вскакиваем на ноги. Было бы преуменьшением признаться, что мой желудок скручивает в узел. Мои кулаки, прижатые к бокам, готовы крушить все вокруг, но я не могу вымолвить ни слова. Я даже не могу сформулировать предложение.
– Вы все должны знать, – голос Эджа кажется чужим, больше напоминая рычание и что-то полудемоническое, – я не в том состоянии и физически не могу выполнять ту хрень, которую мне нужно, чтобы сесть во главе этого стола. Поэтому я не хочу, чтобы кто-то из вас, засранцев, голосовал за меня.
Наконец, шок проходит, и ярость выталкивает слова из моего рта.
– Кто, чёрт возьми, это сделал? Мы заплатили за гребаную защиту!
Он игнорирует мой вопрос и поворачивается к нам лицом. Обращаясь к каждому члену клуба за столом, исключая меня, он произносит:
– Если вы голосуете, то голосуете за Гриза или Ди.
– Ты скажешь нам, кто это сделал? – требовательно спрашивает Гус.
– Да, когда буду готов и окрепну. Когда мы окрепнем. Я скажу вам, и мы разберёмся с этим вместе. Мы прольем так много крови, что искупаемся в ней. Но в данный момент мне нужно время. Я должен сам с этим справиться и разобраться с мыслями в своей голове.
Все братья просто глядят на него. После чего Гриз кивает и говорит:
– Хорошо, бро. Как скажешь.
Эдж встречает взгляд каждого брата, сидящего за столом. Когда его взгляд останавливается на мне, я таращусь на него в ответ.
Негодование и ярость преобразуются и вырываются наружу, став тем, с чем я не могу справиться, что я не могу контролировать.
Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чувство, которое накрывает меня, похоже на приливную волну. На чертов поезд Амтрак, который меня сносит.
Эдж видит это. Признаёт назревающий срыв.
– Мы проголосуем через два дня. Теперь все на выход, – когда никто не двигается, и я на секунду теряю самообладание, он орёт: – Я сказал НА ВЫХОД!
Я сделал это. О, чёрт. Господи. Боже. Мои ошибки. Мои решения. Моя девушка. Отправили его в ад. Пока братья подтягиваются к выходу, я сражаюсь с тикающей бомбой у себя в груди. Мой пристальный взгляд снова окидывает его тело, его глаза, его спину, и плотину прорывает. Я заваливаюсь вперёд, обхватываю голову руками и упираюсь ими в стол, поскольку я полностью утрачиваю над собой контроль. Мою грудь терзают мощные рвущиеся наружу всхлипы. Мы заплатили, но без признаний Эджа понятно, что... у него не было защиты. Никто не прикрывал его спину. Никто не проследил за тем, что он выйдет живым. Могу только представить, что он пережил.
Ох, мать вашу.
Мои руки мокрые от слез. Тело сотрясает дрожь от пронизывающего меня чувства вины. Чем больше я стараюсь успокоиться, тем больше слез струится по моим щекам.
Раздается скрежет отодвигаемого справа от меня стула. На мою спину опускается рука, затем перемещается к шее и сжимает её. Голос Эджа понижается.
– Ты не виноват. Прекрати это дерьмо сейчас же, чёрт тебя подери. Ты не виноват.
– Черта с два, не виноват, – рычу я.
– Я сам заварил эту кашу. Я ввязался в дело, которое отправило меня за решетку. Рано или поздно, где бы я ни прятался, копы нашли бы меня. Да, Дэвис сказал, что твоя девчонка сдала меня, но мы не знаем этого наверняка, в любом случае, копы довольно быстро бы меня отыскали.
– Она была под моей гребаной ответственностью.
– Тебе, как и мне, прекрасно известно, мы не можем контролировать то, что творят наши женщины. Мы не можем наблюдать за ними двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. К тому же, Дэвис – полный кусок дерьма, так что забудь об этом. Я ни в чем тебя не виню, вот что самое главное, чёрт возьми. Слышишь?
Я беру себя в руки, а затем, задрав локоть и воспользовавшись своей футболкой, вытираю лицо. Но я не решаюсь посмотреть на него.
– Слышишь? – хрипло произносит он с нажимом и сильнее сжимает мою шею. Поворачивает меня к себе. – Ты всегда прикрывал мою спину. Я не сомневаюсь в твоей преданности ни на секунду. Я знаю, если бы ты мог, ты бы отсидел вместо меня. Даже сейчас, зная обо всем, что со мной произошло, ты бы не изменил своего решения, я прав?
– Да.
Без вопросов.
– Видишь? Мы единодушны в этом плане. Я знаю, что хоть ты и не испытал то, что выпало на мою долю, ты испытал то, что подкосило тебя и полностью изменило. Кэп рассказал мне о Дане и ребенке.
Я резко вскидываю голову.
– На протяжении первых двух лет я был зол. На жизнь. На всех. Да и на тебя. Я возлагал вину на каждого, кроме себя. Затем Кэп сделал то, что свойственно только Кэпу, и вправил мне мозги. Открыл мне глаза на то, что мои собственные действия отправили меня в тюрьму. Да, я спас женщину от изнасилования, но я не рассчитал силу, когда избивал того выродка.
– Он предупреждал, что Дана мне не подходит, а я не слушал. Он предупреждал, что она ни с кем не хочет строить будущее, и все же я планировал его для нас. Я хотел, чтобы она забеременела, – я провожу рукой по волосам и позволяю признанию сорваться с моих уст. – Я построил для неё чертов дом. Я читал книги о детях. Купил куклу. Но я никогда, чёрт подери, не спрашивал её, хочет ли она этого. Кто так делает?
– Ты, и ты заплатил за это.
– Да... – невесело усмехаюсь я. – Заплатил.
– Но эта девочка помогает тебе отыскать свой путь к нормальной жизни? – он откидывается на спинку стула, изучая меня. – Я вижу это.
Уголок моего рта ползет вверх.
– Да, она помогает.
– Может, мне тоже найти свой маленький кусочек рая, который поможет мне вернуться на путь истинный, – его бровь вопросительно приподнимается, – она не против тройничка?
Я толкаю его с такой силой, что он чуть не падает со стула.
– Нет. Найди свой кусочек рая. Я не делюсь.
Он поднимается и тянет меня к себе. Мы обнимаемся и хлопаем друг друга по спине.
– Мы оба исцелимся и придем в норму, – говорит он мне прямо в ухо. – Но, когда разразится война, брат, мне нужно, чтобы ты был рядом.
– Я с тобой.
Отступив назад, его взгляд опускается на мой жилет.
– Чёрт, я почти забыл, – он тянется к своему жилету и что-то вытаскивает, после чего хлопает меня рукой по груди. – Мне сказали надрать тебе задницу, если ты начнешь вешать мне лапшу на уши, лишь бы не пришивать эту нашивку.
Я беру нашивку из его руки и переворачиваю её. Покачав головой, я расплываюсь в широкой улыбке.
– Не-а... нет необходимости. Я буду носить её с гордостью.
– Поверить не могу, что потребовалось почти десять лет, чтобы наконец-то дать тебе клубное имя, которое будет закреплено за тобой, – смеётся он. – И вместо того, чтобы звать тебя Святым, как ангелочка, которым ты был, когда мы тебя нашли, – он приобнимает меня за плечи, – с этого дня мы должны называть тебя Люци, как самого крутого сукина сына.
Я ударяю его локтем поддых, и он хрюкает.
– У кого-то здесь слишком длинный язык?
– У Таза. Возможно, нам придётся надеть на него намордник.
– Ага. Удачи тебе в этом.
Мы выходим из Церкви, идём по коридору и заходим в главную комнату. Мой взгляд скользит по комнате, пока не находит Куколку.
В тот самый момент, когда я обнаруживаю её умопомрачительную фигурку в белой майке, чёрной кожаной юбке и чертовски сексуальных чёрных сапогах на высоком каблуке, я вижу, как она выбрасывает руку вперёд и с размаху бьёт ей по физиономии Дозера.
– А у тебя девочка не робкого десятка, – с весельем в голосе шепчет Эдж.
– Ты и понятия не имеешь.
– Мне она уже нравится, – когда я оказываюсь на расстоянии в несколько футов, расталкивая людей и расчищая себе дорогу, чтобы добраться до неё, он кричит: – Дай мне знать, если передумаешь на счёт тройничка.
– Этого не произойдёт.
Глава 37
Скатываясь на самое дно, мы пытаемся утянуть за собой тех людей,
которых встречаем на своём пути.
ЭМБЕР
Разглаживая руками майку и юбку, которую мне принесла Лили, я спрашиваю:
– Ты уверена, что это не выглядит так, будто я слишком стараюсь? – я отвожу ногу и наклоняю голову. – Если я упаду в этих сапогах...
– Мав тебя поймает. Я гарантирую, в ту же секунду как он взглянет на тебя, он приклеится к тебе намертво, – она встаёт позади меня и проводит своей рукой по моему предплечью. – И не трать впустую своё время, беспокоясь о том, кто что подумает. Единственное, что имеет значение, это то, как ты себя чувствуешь и как он относится к тебе. О чем нам реально придётся беспокоиться, так это о том, как бы ты не довела какого-нибудь бедного престарелого козла до сердечного приступа, – она отступает назад и смотрит вниз. – Даже моя попка не выглядит так идеально в коже.
Её тёплая улыбка сводит на нет все мои сомнения.
Повернувшись, я обнимаю её.
– Спасибо. Наверно, тебе нужно показать мне, как добиться такого эффекта самой, чтобы мне не пришлось красть тебя у Гуса каждый раз, когда намечается вечеринка.
– Эй, ты и без того шикарная. Я только добавила немного блеска. И не позволяй Гусу пудрить тебе мозги. Наш секс в десять раз горячее, стоит нам провести некоторое время порознь. Так что, на самом деле, ты нам обоим окажешь услугу. Он выйдет с этой встречи заведенный, возбужденный и готовый, как я люблю.
К моему лицу приливает жар, и я качаю головой.
– Фу... Лили. Тебе нужно фильтровать поток своих мыслей.
Она смеётся, а потом подхватывает меня под руку и тянет к двери.
– Пошли. Парни скоро выйдут из церкви.
***
Спустя двадцать минут я прихожу к заключению, что моя дружба с Лили не способствует поддержанию нормального функционирования печени. В своём стремлении вытащить меня на танцпол, она как безумная заставляет меня поглощать несметное количество крепкого алкоголя.
Это успокоит мои нервы и раскрепостит меня, говорит она. Поможет забыть обо всех остальных и наслаждаться жизнью. Я совсем не против, за исключением того, что весь выпитый мной алкоголь сразит меня наповал, как грузовик Мак, как только я окажусь на танцполе?
Алкоголь + четырехдюймовые каблуки = несчастный случай, который не заставит себя ждать.
Тем не менее, я прикусываю язык и наблюдаю за Литой, обслуживающей других за стойкой бара.
От Лили, находящейся рядом со мной, волнами исходит нетерпение. Настолько, что она не может усидеть на месте. Она стоит, постукивая ногами в такт песне «Ain’t No Restforthe Wicked» в исполнении Cagethe Elephant. Её волосы собраны в гладкий хвостик, который дергается из стороны в сторону вместе с серебряными сережками, когда она приплясывает.
Лили ловит на себе мой взгляд и улыбается.
– Как ты себя чувствуешь? Ты уже готова танцевать?
Моя кожа слегка разгоряченная, её словно пронзают крошечные иголочки. Я определенно под шафе, но все же не настолько пьяна, чтобы выставить себя дурой.
– Не-а. Пока нет.
На следующем шоте я поднимаю свою рюмку и чокаюсь ей с Лили, а затем выпиваю содержимое. Напиток не так уж плох, и вишневый вкус более мягкий, чем в предыдущем шоте.
Мы с Лили показываем Лите большие пальцы.
Когда Лита уходит, чтобы сделать новые порции, мой взгляд падает на горячую байкерскую девчонку, отражающуюся в зеркале, с рыжими волосами, дымчатыми глазами и бледно-розовыми губами. Белая майка, которую я надела, открывает вид на моё веснушчатое декольте. Мои волосы завиты, а по бокам небрежно отведены от лица и скреплены сзади. Совершенно иной стиль, к которому я никогда раньше не прибегала. Это нечто кокетливое и знойное, разительно отличающееся от привычной мне косы или растрепанного пучка.
