Текст книги "Железная башня"

Автор книги: Деннис Лестер Маккирнан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

– Да, неплохое, – сказал Патрел, – но помни, что гхолы не будут сидеть и ждать, когда мы с ними расправимся: у них есть сабли, копья и кони Хель, чтобы уравновесить число воинов.

Патрел прервал обсуждение, чтобы сформировать новый отряд из только что прибывших и поставить во главе его Реджина Бурка, фермера со Срединного брода.

Во время этой паузы Меррили сидела, положив руки перед собой, в глубоком раздумье. Реджин, присоединившись к совету, взглянул на неё с удивлением, но ничего не сказал.

– Ну, хорошо, – сказал Патрел, – если эта банда станет нашей первой мишенью, как мы с ней справимся?

Никто ничего не сказал, повисла тягостная тишина. Наконец Меррили прокашлялась и сказала:

– Я мало что знаю о войне, стратегии, тактике, о том, как вести бои. Но я хорошо знаю, как стрелять из лука, и разбираюсь в пони. Кое-что из того, что сказал Патрел, заставило меня задуматься. А именно то, что гхолы не станут сидеть и ждать, пока их перебьют. А если... Ну, если бы так оно и было? Наша задача стала бы намного проще.

Раздался тихий ропот, но он немедленно прекратился, как только Меррили продолжила:

– Итак, вот что я предлагаю. Давайте заманим гхолов в ловушку с высокими стенами и захлопнем за ними дверь. А потом перебьем.

Снова раздался ропот, но Меррили резко повысила голос, и наступила тишина.

– А-а, я слышу, кто-то говорит, что поблизости нет таких ловушек. Но это же неправда. Ловушка есть, и она называется Бадген – хутор Бадген. Теперь выслушайте мой план. Отряд верхом на пони покажется гхолам; словно бы в панике, они поскачут по Окольной дороге к Бадгену. Но даже если разрыв будет немаленьким – около мили, – захватчики знают, что пони медленнее их коней, и, ясное дело, бросятся в погоню. Глупые варорцы побегут в Бадген на центральную улицу, и гхолы поскачут вслед за ними. Но когда эти твари въедут в ворота, варорцы исчезнут, а вместо них на улице появится горящее заграждение. Гхолы повернутся, а позади будет то же самое. Между домами все тоже будет перегорожено, и отступать будет некуда. Тогда появятся варорцы, прятавшиеся до тех пор на крышах, и перебьют гхолов выстрелами в сердце охотники станут добычей.

Меррили умолкла, и тишина наполнила амбар, такая глубокая, что в ушах зазвенело. И вдруг её нарушили громкие крики одобрения, сотрясшие стены амбара, на лицах появились широкие улыбки, и Патрел крепко обнял Меррили, крича ей в ухо:

– И это ты называешь незнанием стратегии и тактики? Хотел бы я знать так же мало!

Слезы заблестели в глазах Меррили. Даннер улыбнулся и, сжимая её руку, сказал:

– Твоя клятва будет исполнена, они заплатят за все, да, заплатят!

Обсуждения шли ещё достаточно долго, и женщина задавала важные вопросы, указывая на некоторые детали, которых не замечали её товарищи. И, когда все уже было сказано, Лут Чакер взглянул на Меррили через стол и сказал:

– Слушай, девушка, я был не прав. Ты простишь меня?

Меррили улыбнулась и склонила голову, и Лут ответил ей улыбкой.

Патрел попросил тишины и сказал:

– День закончен, и план у нас есть. Завтра мы подготовим ловушку в Бадгене, а послезавтра, если гхолам будет угодно, захлопнем её. А пока, наверное, отдохнем. Но сначала я бы хотел услышать несколько слов от автора нашего плана – Меррили Хольт.

Ваэрлинги закричали и захлопали в ладоши, и Меррили была ошеломлена: одно дело – поделиться с другими идеей, и совсем другое – произнести речь перед собранием воинов. Даннер нагнулся и шепнул ей на ухо:

– Просто скажи, что чувствуешь.

И двое воинов поставили её на стол.

Она встала и медленно повернулась, глядя на лица собравшихся Терновых лучников, готовых вступить в войну с солдатами Модру и отомстить за погибших близких. И печаль и гордость наполнили её сердце.

Наконец она заговорила чистым голосом, и все услышали её слова:

– Пусть же отныне все знают, что варорцы больше не будут в панике убегать от захватчиков. Зло из Грона выбрало не ту страну, чтобы раздавить её своей железной пятой, – оно наступит на острый терновый шип, и мы глубоко раним его. Не мы выбирали эту войну, но раз она началась, мы не только будем бороться, чтобы выжить, мы будем сражаться за победу. Пусть услышат все: сегодня мы приняли вызов, и у Модру появился непримиримый враг.

Среди громких возгласов Меррили спустилась со стола и увидела, что некоторые плачут, не скрывая своих слез.

– Они больше не будут называть это Зимней войной, Меррили, – сказал Даннер. – Теперь, после твоей речи, это будет называться Борьбой.

Прежде чем Меррили смогла ответить, в амбар вошел Патрел.

– Ну, ребята, ловушка в Бадгене готова. Завтра мы её и опробуем. Мы спрятались и наблюдали за вражеским патрулем на Пересекающей дороге. Их двадцать семь. Шансы неплохие, и даже очень. А как тут у вас?

– Еще прибыло немало лучников, похоже, численность наших отрядов удвоилась. Сейчас нас почти двести пятьдесят, и постоянно приходит кто-то еще, – сказал Даннер. – Завтра воздух в Бадгене зазвенит от стрел. Почему бы нам не оставить кого-то в запасе?

– Нет, – возразила Меррили. – Важно, чтобы завтра все участвовали. Будет победа на нашей стороне или нет, всем надо быть там.

– Скажи мне, девушка, что именно завтра может пойти не так? – Лут поднял глаза от стрел, которые приводил в порядок.

– Если бы я знала, Лут, – ответила Меррили, – этого бы не случилось.

– Хорошо, – сказал Лут, – завтра ничего такого не случится. У тебя обычное легкое возбуждение перед битвой.

– Надеюсь, что ты прав, Лут, – ответила Меррили. – Я думаю, что не вынесу, если план провалится. Даннер засмеялся и сменил тему:

– Ах, Пат, видел бы ты, что было, когда кто-то из новеньких возмутился присутствием женщины. Лут их осадил, да ещё как.

Лут смущенно улыбнулся, но глаза его все ещё были сердиты.

– Д-дерьмо! Ох, извини, Меррили, но просто зла на них не хватает.

Теперь и Патрел засмеялся:

– Лут, нет никого хуже обращенного недоброжелателя, того, кто понял свою ошибку. Уж поверь, со мной тоже такое было.

Лут встал, снова улыбнулся и протянул Меррили стрелы.

– Вот, девушка, стрелы, которые тебе подойдут. Целься ими хорошенько завтра нам предстоит поймать врага в ловушку и поохотиться на него.

Когда все расходились спать, Меррили сидела, глядя на стрелы, и мысленно искала в своем плане возможные ошибки.

К тому времени, как отряды выехали на запад к Бадгену, они насчитывали уже около трехсот бойцов. Лучники заняли места на крышах и за заграждениями. Двадцать всадников были направлены на юг по Окольной дороге – в их задачи входило показаться гхолам и заманить их в ловушку.

Меррили и Патрел расположились на крыше "Голубого быка", единственного постоялого двора в Бадгене. Через улицу на крыше кузницы сидел Даннер, и, прежде чем спрятаться, они помахали друг другу. Все ваэрлинги исчезли из виду, только некоторые внимательно смотрели на юг, туда, где стоял отряд всадников верхом на пони.

И ожидание началось...

Минуты казались часами, а часы тянулись медленно, словно дни. Но ожидание продолжалось, а гхолы все не появлялись. Меррили волновалась и снова и снова проверяла свои стрелы, Патрел что-то негромко мурлыкал себе под нос. Остальные тихонько переговаривались и ждали. Отряд гхолов не появлялся. Время шло мучительно, изматывающе. И Меррили поняла, что именно она не приняла в расчет.

– Мы вообще не знаем, приедут ли гхолы, – сказала она Патрелу.

А ожидание все длилось...

И Меррили подумала: "Значит, вся эта работа – просто так, зря".

А время тянулось...

– Вот они, капитан, – сказал часовой, – надо же!

Услышав это, Меррили перегнулась через край крыши, вглядываясь сквозь мрак туда, где сходились Окольная и Пересекающая дороги. Она тут же заметила пони и дальше – появлявшихся из-за холмов вдоль Пересекающей дороги темных коней Хель и всадников-гхолов. Сердце Меррили екнуло: воинов Модру была целая сотня, а у них – лишь маленький отряд из двадцати всадников. Но менять план было поздно – ваэрлинги на Окольной дороге уже повернули своих пони и неслись к Бадгену, спасаясь от преследования завывавших гхолов.

Они пронеслись по дороге к деревне, и расстояние между ними пугающе сокращалось. Меррили сжала кулак и заколотила по крыше. "Гоните, ради вашей же жизни гоните!" – яростно шептала она, смутно надеясь, что правильно рассчитала разницу в скорости пони и коней Хель.

И вот скачущие гхолы опустили копья, приготовившись вонзить их в удиравших ваэрлингов на краю Бадгена.

Командир их отряда что-то провыл, и несколько всадников метнулись влево, стараясь не дать ваэрлингам ускользнуть. Эти могли не попасть в ловушку!

Меррили бросила взгляд через улицу и увидела Даннера, прыгавшего с крыши кузницы вместе с двумя отрядами лучников.

И тут по улице пронеслись ваэрлинги верхом на пони, а за ними мчались конные гхолы, победно воя, – они-то надеялись, что вот-вот настигнут добычу.

Пони перескочили через заднее заграждение, и отверстие в стене исчезло: туда подкатилась повозка с хворостом. Хворост был полит маслом для ламп, и, когда его подожгли факелами, взметнулось высокое пламя. Кони Хель заржали от боли и начали вставать на дыбы; всадники, сообразив, что попали в ловушку, отчаянно вцепились в поводья и повернули на юг, но и там проход был перекрыт, и на заграждениях бушевало пламя.

Ловушка захлопнулась.

Патрел встал и приложил к губам серебряный Рог Зова, подаренный ему маршалом Видроном в день их первой встречи: серебристый звук расколол воздух, зазвенел по всей округе, и везде, где ваэрлинги услышали его, надежда наполнила их сердца. Внизу, на улицах Бадгена, гхолы шарахались от трубного звука, а их кони испуганно ржали. Ваэрлинги встали на крышах по второму сигналу Патрела, и туча стрел пронеслась по воздуху, неся смерть гхолам.

Меррили стояла прямо, приложив стрелу к тетиве, и в её сознании мягко звучал голос Такка: "Вдохни глубже. Выдохни наполовину. Натяни тетиву. Прицелься как следует. Стреляй". Снова и снова она посылала стрелы вниз, и в её памяти не смолкали слова любимого. И всюду, куда она целилась, падали противники с пробитыми сердцами. Вокруг царил хаос, но она этого не замечала. Кони ржали, вставали на дыбы, в ваэрлингов летели копья, предсмертные крики наполняли воздух, но значение для неё имели лишь слова Такка: "Вдохни глубже. Выдохни наполовину. Натяни тетиву. Прицелься как следует. Стреляй". И словно сама смерть слетала с её лука.

Но гхолы были грозными противниками, и много ваэрлингов пало от их копий. Гхолы спешились, некоторые были утыканы стрелами. Они взбирались по ступеням, чтобы дотянуться копьями и саблями до крыш, но падали, пронзенные стрелами или специально для этого изготовленными длинными ваэрлингскими деревянными копьями.

Меррили не заметила, как один гхол появился на крыше рядом с ней, но Патрел вовремя сбил его выстрелом в сердце.

Гхолы метались внизу по улице. Вдруг со стороны западного заграждения донесся шум: несколько гхолов, оставшихся за пределами ловушки, пытались её открыть. Появилась брешь, и уцелевшие гхолы, пришпорив коней, ринулись в неё по улицам, ища спасения. Ваэрлинги прыгали с крыши на крышу, выпуская стрелы в бегущего врага. Два отряда под командованием Даннера напали на двадцать гхолов снаружи, и стрелы вонзались в полумертвую плоть. Гхолы повернулись и на конях погнались за пешими ваэрлингами. Некоторые пали под ударами сабель и копий, но ваэрлинги держались и старательно целились в сердце врага. К отрядам Даннера присоединились всадники на пони, и вместе они снова установили заграждение, прежде чем большинство гхолов успело скрыться. Затем ваэрлинги нанесли удар снаружи, и смерть раскидала ещё недавно стройные ряды гхолов. Только трое смогли вырваться и в страхе бежали. В ловушке не выжил никто.

И когда ваэрлинги увидели, что битва при Бадгене окончена, разнеслись радостные крики, и обращены они были к Меррили. Но она повернулась к Патрелу и плача, прижалась к нему, а он взглянул на товарищей, словно говоря: "Ну, она же девушка, понимаете..."

В бою пало девяносто семь гхолов. Шестеро были убиты копьями на крышах, остальные – выстрелами в сердце. Это была по-настоящему великая победа, хотя и купленная дорогой ценой.

Было убито девятнадцать ваэрлингов и ранено тридцать, кто саблей, кто копьем. Некоторые раненые уже больше не могли сражаться, но многим предстояло залечить раны и вернуться в ряды бойцов.

Весть о битве при Бадгене распространилась по всем семи долинам подобно лесному пожару, воодушевляя ваэрлингов, – впервые в Боски началась борьба, и маленький народец узнал, что гхолов можно победить. Шла молва и о Терновой лучнице, но большинство считало, что это просто легенда.

И в Северном, и Южном лесах Терновые лучники сражались за свободу. На Песчаных холмах и в Восточном лесу они расставляли ловушки и убивали гхолов. В Большом и Малом Фене и на скалах ваэрлинги улыбались: они боролись и знали, что их противник уязвим, хотя число убитых при Бадгене все ещё казалось удивительным.

Снова в амбаре Уитби сидел на совещании военный совет во главе с капитанами Патрелом и Даннером и Меррили. Патрел говорил:

– Итак, мы пришли к следующему выводу: хотя пока и неизвестно, как именно это можно сделать, нам теперь надо дать гхолам решающий бой – мы должны сокрушить их твердыню на руинах Бракенборо.

Меррили оглядела сидевших за столом, и от мрачного предчувствия холод пробежал по её спине.

Глава 4

МИРКЕНСТОН

В глазах Модру вспыхнула ярость. Он замахнулся и ударил Лорелин по щеке, сбив её с ног. На его крик, похожий на плевок, в зал прибежал немой рюкк. Его взгляд рыскал повсюду, он бросился к зеркалу и снова набросил на него черную ткань, потом подбежал и склонился перед Модру.

Модру зашипел, и немой выскочил за дверь. Фигура в черном плаще снова повернулась к Лорелин.

– Возможно, твои манеры станут лучше, когда ты отдохнешь в комнате для гостей, – сказал он.

Немой рюкк вернулся с двумя хлоками.

– Шабба Ду! – сплюнул Модру, и хлоки, заставив Лорелин встать на ноги, поволокли её прочь из зала.

Они повели её через центральный коридор к тяжелой окованной железом двери. Один хлок достал связку ключей и сунул нужный ключ в замок, другой зажег факел. Дверь со скрипом отворилась, выпуская затхлый воздух. Они вошли, высоко держа шипящие факелы, и Лорелин увидела, что они оказались на лестнице, уходившей вниз, в темноту. Они спустились, заставляя принцессу держаться ближе к стене, которая источала слизь: с другой стороны не было перил. Они все спускались и спускались – один пролет, другой, третий... Она уже потеряла счет ступеням. Наконец они попали на площадку с ржавой железной дверью, и, хотя лестница ещё не кончилась, хлок с ключами остановился, чтобы отпереть дверь.

Изрыгая проклятия, он возился с ключом, пока, наконец, замок со скрипом не поддался. Хлок ухватился за ручку и тянул на себя, пока не образовалась щель, достаточная, чтобы войти.

За дверью был жутковатый узкий коридор, уходивший вниз. Время от времени он оказывался перегороженным железной решеткой, но ключи делали свое дело, и хлоки волокли Лорелин вперед. Наконец они вошли в мрачное помещение: пол его был покрыт грязью и раздробленными костями, из которых вытекал мозг. В глубине комнаты снова начинался извилистый коридор. Слева была железная клетка, на полу которой валялась гнилая солома. Туда и втолкнули Лорелин.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Щелкнул замок.

Хлоки повернулись и шумно заспешили прочь.

Факел они унесли с собой.

Лорелин слышала, как они переговариваются мерзкими голосами и явно ехидничают, злорадно хихикая, на обратном пути, потом до неё донесся стук упавшей железной решетки и скрежет ржавой входной двери. А потом она осталась одна в темноте.

Вытянув перед собой здоровую руку, Лорелин медленно пошла вперед, пока не уперлась в прутья клетки. Тут она повернула направо и, время от времени касаясь прутьев, чтобы хоть как-то ориентироваться, снова медленно пошла к стене – на этот раз каменной. Еще раз повернув направо, принцесса двинулась вдоль стены в полной темноте, считая шаги.

Клетка Лорелин была около пятнадцати шагов в ширину и десяти в длину. Три стены были из склизкого камня, одна – из железных прутьев. Пол был устлан гнилой соломой. У задней стены был маленький каменный выступ, и Лорелин села на него, как на скамейку, прислонившись спиной к стене и поджав ноги. И впервые за время своего пленения, одна и в полной темноте, она прижалась лбом к коленям и тихо заплакала.

Лорелин разбудил далекий скрежет непокорного железа и лязг открывающейся двери: свет факела озарил подземелье. Пришедший оказался её тюремщиком-хлоком. Свет факела ослепил Лорелин, и она заслонила лицо ладонью, моргая слезящимися глазами. Хлок поставил два ведра рядом с прутьями клетки и ушел тем же путем, что и пришел, с шумом захлопнув за собой железную решетку и наружную дверь.

Продолжая моргать, Лорелин неловко прошла к решетке и на ощупь нашла ведро. Там была вода, и она с жадностью отпила из чашки, найденной в ведре. Вода отдавала серой, но казалась необычайно вкусной. Не поднимаясь с колен, она отыскала другое деревянное ведро, в котором лежала черствая краюха заплесневелого хлеба. Держа краюху больной рукой, она снова сунула руку в ведро и тут же отдернула, со свистом выдохнув воздух сквозь сжатые зубы: что-то влажное и когтистое обвилось вокруг кисти.

Лорелин сидела на каменном выступе и ела черствый хлеб, прислушиваясь к падению капель воды где-то вдалеке. Звук эхом отдавался в темноте.

Принцесса не знала, сколько времени она проспала и отчего проснулась. Она села на каменный выступ и внимательно прислушалась. Что-то изменилось, но она не знала, что именно, только сердце билось быстрее и страх бежал по жилам. Она вжалась в стену и задержала дыхание, пытаясь понять, что это то, чего она не могла увидеть. И постепенно у неё возникло убеждение, что в темноте стоит огромное существо, прижавшись к прутьям клетки, и тянет длинные руки сквозь решетку, чтобы схватить её. Она поджала ноги, словно стараясь стать как можно меньше, и думала о расколотых костях на полу у клетки. Горло у неё пересохло, но пить не хотелось: там, рядом с ведром, стоял Ужас.

Когда Лорелин в очередной раз услышала шаги тюремщика, то подождала, пока приближающийся свет не даст ей возможность видеть. Коридор был пуст, она подбежала к решетке и остановилась. Снова свет факела причинил боль глазам, и она отвернулась. Как только хлок поставил ведра, Лорелин схватила чашку и стала жадно пить: две чашки, три, четыре. Все это время хлок с ухмылкой смотрел на нее. Лорелин схватила хлеб и две свеклы, лежавшие в другом ведре, но к мясу не притронулась, набрала ещё чашку воды и отошла к каменному выступу. Хлок взял два старых деревянных ведра, оставив новые, и с грубым смехом поплелся назад по извилистому коридору.

А Лорелин села, прижавшись к стене и подобрав ноги, и принялась за еду. И она подумала: "Теперь, когда еда и питье со мной, ты, чудище из темноты, если ты и правда здесь, до меня не доберешься!"

Все четыре следующих "дня" Лорелин не отходила от стены, много сидела на каменном выступе, хотя и часто ходила от одного угла к другому, чтобы размяться. И когда бы ни приходил тюремщик, Лорелин, завидев свет в конце коридора и убедившись, что он пуст, подходила к решетке и подтаскивала к стене воду и пищу, прежде чем свет исчезал вновь.

Часто принцесса чувствовала, что рядом с клеткой что-то или кто-то есть, и тогда она сидела на выступе. Но порой коридор казался пустым, и можно было пройтись.

Хотя узнать время здесь было невозможно, она полагала, что хлок навещает её каждый день, принося пищу и воду. Она считала эти "дни", делая ногтем большого пальца царапины на лубке, выпиравшем из повязки.

Она сделала уже пять таких пометок к тому моменту, когда внезапно увидела свет в конце коридора. Со времени последнего прихода тюремщика день ещё не прошел. И все же свет появился, а следом за ним – два хлока.

Звеня ключами, один из них отпер клетку и вытащил пленницу. Моргая от света, она снова поплелась по извилистому коридору и по лестнице – на этот раз вверх.

Они поднимались по ступеням, и теперь Лорелин считала: они преодолели восемь пролетов, прежде чем подошли к верхней двери. Когда они приблизились к центральному коридору, принцесса дрожала: плен истощил её силы.

Хлоки повернулись и ввели её в распахнувшуюся дверь. Потом были ещё лестницы, каменные площадки и снова ступени, витками уходившие вверх, в Железную Башню Модру. Перил не было, и Лорелин снова была вынуждена прижиматься к стене. Один хлок шел позади нее, другой – впереди.

Они поднимались мимо узких щелеподобных окон, за которыми была тьма, пролет за пролетом, и Лорелин тяжко дышала. В тот момент, когда она готова была упасть, хлоки остановились передохнуть. Лорелин опустилась на площадку и прислонилась лбом к холодной стене, пытаясь отдышаться.

Прежде чем она смогла сделать это, хлоки встали и заворчали на нее, и снова началось мучительное восхождение. Они миновали ещё четыре пролета и наконец пришли к железной двери с медным дверным молотком, который поднял и опустил шедший впереди хлок.

Вскоре дверь открыл рюкк – как и тот, другой, он был нем. Лорелин ввели в большую комнату на самом верху Железной Башни. Это было круглое помещение около шестидесяти футов в диаметре, полное темных теней. Вдоль стен смутно виднелись столы, заваленные свитками, призмами, астролябиями, картами, странными приборами и древними книгами.

Здесь были и орудия пытки: щипцы с раскаленным железом, колодки, дыба и другие отвратительные предметы.

Внимание Лорелин привлекло нечто, лежавшее на массивном постаменте в центре комнаты. Что это было, неизвестно, но оно напоминало огромную кляксу неправильной формы, или, скорее, походило на отсутствие света. Огромное, словно валун, семь футов в длину, четыре в ширину и четыре в высоту. Оно тяжело лежало на постаменте, словно засасывая свет в свою бездонную черную пасть.

Хлоки обвели Лорелин вокруг этого и, подтолкнув к цепи у железного столба, надели на её здоровую руку железный браслет и замкнули его ключом. Когда они отошли, Лорелин оторвала взгляд от черного сгустка, огляделась, и вдруг у неё перехватило дыхание: там был прикован к стене эльф!

– Лорд Гилдор! – крикнула Лорелин.

Эльф медленно поднял голову и взглянул на нее: его лицо было покрыто следами побоев. Он долго глядел на неё и, наконец, сказал:

– Нет, леди, я Ванидор, брат-близнец Гилдора.

Из темной тени послышался свистящий смех:

– А, так это лорд Ванидор?

Лорелин обернулась и увидела, как из темноты выходит Модру.

– Лорд Ванидор, пятый наследник короны Лаэна, – сказал Владыка Зла. Возможно, дорогая, ему следовало бы быть на твоем месте – хоть ты и среди наследников Верховного правителя, в нем кровь Долос. – Тут Модру приостановился и вытянул руки. – Но увы, благородная кровь девушки королевского рода подходит для моих целей даже больше, чем кровь знатного эльфа, ведь ты из Митгара, а он – нет.

– Девушка королевского рода? – Ванидор снова взглянул на Лорелин.

– Да! – Модру схватил принцессу за спутанные волосы и повернул лицом к свету. – Вот награда, которой ты домогаешься, глупец!

Ванидор увидел Лорелин: ввалившиеся щеки, запавшие глаза, багровый кровоподтек на левой щеке, грязная донельзя одежда и бинты... Прошло некоторое время, прежде чем эльф заговорил. Сказал он только одно:

– Простите, госпожа.

– Ф-ф! Простите? – прошипел Модру, и тут же глаза его торжествующе блеснули из-под забрала. – Да, я знаю. Я знаю... но больше, чем вы думаете. Ты бы спас эту девушку – если бы смог её найти и узнать и если бы тебя не схватили. Но она не стала бы легкой добычей, даже если бы ты проскользнул мимо стражей во дворе. Как-никак, ей составлял компанию один из моих... помощников. А уж он не пощадил бы тех, кто пришел украсть его... красавицу. О, не беспокойся, дорогой мой, его же попросили быть... любезным.

Модру повернулся и взглянул в лицо Ванидора.

– И много вас участвовало в этой дурацкой затее?

Ванидор ничего не сказал.

– Явно больше чем трое, – сплюнул Модру.

– Спроси их, – сказал эльф.

– Глупец Ванидор, ты же знаешь, что они мертвы, – прошипел Модру, вот я и спрашиваю тебя. А ещё ты мне скажешь, как вы перебрались через стены.

Ванидор снова молчал.

Модру дал знак немому рюкку, тот куда-то выбежал, а Модру тем временем подошел к постаменту и начал рассматривать темный сгусток.

– Даю тебе минуту на размышление, но если ты ничего не скажешь по доброй воле, я силой вытяну из тебя ответы.

При этих словах сердце Лорелин сжалось, она встретилась взглядом с Ванидором, и её серые глаза наполнились слезами. Но Ванидор молчал.

– Возможно, я смогу убедить тебя заговорить, если займусь принцессой, а ты пока посмотришь, – холодно сказал Модру. – Впрочем, нет. Я её не трону.

Дверь распахнулась, в неё влетел рюкк, а за ним проковылял огромный пещерный тролль. Он был двенадцати футов ростом, его красные глаза мерцали, а из пасти высовывались клыки. Кожа его была зеленоватой и чешуйчатой, как панцирь. Он был одет только в черные кожаные штаны. Тролль медленно вошел в комнату, свесив могучие руки. Посторонившись от сгустка на постаменте, он подошел к Модру, косясь на Лорелин.

Ее сердце тяжко забилось, и она едва смогла не отвести взгляд.

– Долх шлуу гоггер! – скомандовал Модру на мерзком слукском языке. Великан повернулся и схватил Ванидора за руку, пока рюкк снимал с эльфа кандалы. Потом Ванидора подняли на дыбу и снова заковали. Огромный тролль уселся рядом, одной ручищей обхватив колени в ожидании, а другую положил на поворотное колесо и отвратительно ухмылялся.

По знаку Модру великан медленно, со скрипом повернул колесо. Наручные цепи потянуло вверх. Еще, еще, еще. Веревки натянулись до предела, растягивая руки и ноги эльфа. Тут тролль остановился, обнажив желтые зубы и вывалив из пасти язык.

– Сколько их пришло с тобой? – прошипел Модру.

Ванидор молчал.

Еще!

– Я спрашиваю ещё раз, несчастный, вас было больше чем трое?

Модру обернулся к Лорелин, но она молчала, плотно сжав губы.

Еще!

– Сказано тебе, говори: как звали твоих убитых товарищей? – Модру снова повернулся к Ванидору, распяленному на дыбе.

– Скажи ему, лорд Ванидор! – в муке закричала Лорелин. – Это неважно, они же мертвы!

– Дуорн и Варион, – сказал, наконец, Ванидор.

– А, так ты умеешь говорить, – прошипел Модру. – Значит, Дуорн и Варион? А остальные? Были же у них имена?

Снова Ванидор сомкнул губы.

Тролль усмехнулся.

Еще!

– Говори же, глупец! Твое молчание не отменит прихода моего господина.

– Твоего господина? – спросил Ванидор сквозь сжатые зубы. Пот выступил на лбу эльфа и заструился по лицу.

– Гифон! – торжествующе изрек Модру.

– Гифон? – выдохнул Ванидор. – Но он же за пределами Сфер.

– Ну, это сейчас, но однажды Миркенстон откроет ему путь. Однако мы отвлеклись. Назови имена.

Молчание.

Еще!

Стон сорвался с губ Ванидора, и Лорелин тихо заплакала.

– Миркенстон? – Эльф шумно и тяжко дышал. Модру уставился на него, словно раздумывая, выдать пленнику тайну или нет.

– А что? Ты ведь не расскажешь этого остальным. – Он приблизился к темному сгустку на постаменте. – Вот, глупец, это великий Миркенстон Камень Мрака, посланный моим господином три тысячи лет назад. Долог был его путь, но пять лет назад он, наконец, явился. Разве мой господин не говорил Адону: "Даже сейчас я привожу в движение то, что ты не в силах остановить". Разве он так не говорил?

Модру обернулся к Ванидору.

– Твои товарищи, несчастный, их имена.

Эльф прикусил губу, пока не пошла кровь, но не заговорил.

Еще!

Ванидор был в агонии, руки вырывало из плеч, ребра выворачивало из груди, бедра и позвоночник были растянуты до предела.

– М-да, лорд Ванидор, похоже, мой рассказ о Миркенстоне тебя озадачил. Откуда, спрашиваешь, появилась эта штука? С неба, дурак! То, что вы, простаки, называете Звездой Дракон, было посланием Гифона: огромная пылающая комета, единственной целью которой было доставить мне Миркенстон, обрушиться на Митгар в темном величии после ухода в пустыни. Как ты думаешь, почему я скрывался здесь все эти годы? Из страха? Нет! Скажем так: это было предчувствие. А теперь выдай мне имена своих товарищей.

В ответ послышались только всхлипы Лорелин.

Слюна текла из пасти тролля.

Еще!

Запястья Ванидора кровоточили, лодыжки были вывихнуты, с губ срывались не слова, а какие-то звуки.

– Думаешь, это какое-то природное явление? – раздался змеиный голос Модру. – Нет, это сделал мой господин! И это великое оружие. Как думаешь, откуда появилась тьма? Что это? Не знаешь? Значит, придется тебе сказать: это Миркенстон! Он пожирает проклятый солнечный свет, посылая вместо этого мрак. С его же помощью я управляю Зимней ночью – на горе этому миру. Но когда придет мой господин, я и мои подданные – мы будем освобождены от Солнечного Заклятия, и наша власть будет безгранична.

Модру ударил по дыбе сжатым кулаком и склонился над эльфом.

– Имена, глупец, имена! – сплюнул Модру.

– О, лорд Ванидор, говори! – закричала Лорелин. – Пожалуйста, говори!

Ванидор кричал, но не называл имен.

Тролль облизывал губы.

Еще!

– Беги, Фландрена, беги! – вырвалось из надорванной гортани.

– Фландрена? – прошипел Модру. – Это один из твоих товарищей?

Хриплые крики Ванидора наполнили башню, и Лорелин забилась на цепи, задыхаясь.

Еще!

– Гилдор! – в муке крикнул Ванидор, и башня содрогнулась. Потом все стихло: лаэнский воитель был мертв.

Лорелин упала на колени, обхватив себя руками, согнулась и начала раскачиваться. Рыдания сотрясали её тело, но ужас и горе были так глубоки, что ни единого звука не сорвалось с её губ. Она словно не осознавала, что хлоки освобождают её от цепей и ведут назад, вниз по лестнице: смертная мука Ванидора Серебряной Ветви оказалась чем-то запредельным. И она вслепую шагала по ступеням, а вслед летел свистящий смех Модру.

Ее вывели в главный коридор, но хлоки не спешили запихнуть её обратно в клетку. Вместо этого её отдали двум суетливым рюккам, которые провели её в богатый зал.

– Он сказал, невредима, – прокаркал один из рюкков.

– Но рука, рука, – зашипел другой.

– Напиток вылечит её, тупица, – рявкнул первый, – после перевязки.

Они грубо сорвали с принцессы лохмотья, так и сяк поворачивая её. Когда она была раздета, они разрезали бинты на руке. Все это время Лорелин тихо плакала, и слезы мешались с грязью на её лице.

Сломанная кость уже начинала срастаться – все-таки с момента перелома прошло двадцать три дня, – но рюкки приложили новые лубки из длинных широких полос ткани, покрытых веществом, которое походило на глину. Их обернули вокруг руки, и вещество быстро затвердело. Тугая повязка доходила от локтя до запястья.