Текст книги "Возвращение к истокам (СИ)"

Автор книги: Денис Старый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2

Крепость Дара

15 июня 530 года

Копье втыкается в то место, где я только что был. Все же чуйка сработала. Вижу другое копье, лежит в трех метрах от меня. Конь проскакал мимо. Разворачивается. Идет на вторую атаку. Все еще не понимаю, что происходит. Да и не до размышлений. Полная концентрация.

Шаг, шаг. Подхватываю копье. Неудобно, конечно, никогда не тренировался древковым оружием. Шестом – да, баловался. Металлическая «машина» фырчит, бьет копытом в предвкушении. Всадник ударяет животному по бокам. Медленно, но ускоряясь, конь вновь прет на меня.

– Ну, давай! – кричу я.

Что за язык? Понимаю, что говорю, но ведь это иностранный. Или диалект… Русский… славянский. Но все потом, сейчас…

Где он взял второе копье? То оружие так и торчит в песке. Ситуация сложнее. Без копья всадник мне бы понравился больше. А так он мне что, нравится? Щит. Вот он мне нужен. Быстро беру круглый щит. Деревянный, обшитый кожей. Выдержит ли? Но менять решение некогда.

Стою. Жду. Метров пять до коня. Чуть смещаюсь в сторону. Запрокидываю щит вверх, на голову. Вставляю свое копье в землю, другой конец держу крепко.

Удар… Мля, больно же! Но всадник бьет в щит. Тот трещит, но выдерживает удар. Что не скажешь про мою руку. Ушибся точно. Такая отдача от удара копья!

Тут же конь цепляется о подставленное копье. Животное прет дальше. Я удерживаю копье, но заваливаюсь с ним в руках. Треск, древко моего оружия ломается. Но и конь заплетается, рушится исполин. А его всадник кубарем летит в сторону.

Встаю. Беру обломок своего копья и быстро подхожу к врагу. Рыцарь, или кто он такой, лежит на спине. Шлем покосило, но один глаз противника я вижу. Молящий взгляд. Каждому живому существу, даже тому, кто казалось готов умирать, все равно жизнь дорога. И меня беззвучно молят о пощаде.

– Вставай! – говорю я.

Одновременно смотрю вокруг. Что за место? Похоже, что есть какие-то схожие черты места с тем, где я погиб. Погиб? Да я живее всех живых. Такой легкости не ощущал… Да и не помню, когда раньше.

Мужик в железе застонал и стал все более оживленно шевелиться.

Черт его знает, что происходит. Но вот так, за здорово живешь лишать жизни человека? Да и вдруг это фестиваль такой… реалистичный. Тут организаторов нудно на копье насаживать, как бы это не звучало двусмысленно.

– Убей! Убей! – кричал, наверное, мне.

Очередной «киношедевр» про гладиаторов снимают?

– Аве Цезарь! Идущий на смерть приветствует тебя! – выкрикнул я, ходя вокруг поверженного соперника.

Что-то мне кажется – вон те мужики в льняных рубахах переигрывают. Так рьяно кричать об убийстве… Наберут, мля, массовку.

– Срази его! – кричат из толпы.

Мой соперник встает. С трудом, опираясь на руки. И что делать? Толпа ликует убить. А с хрена ли я должен повиноваться толпе?

Подхожу к мужику, подаю ему руку.

Лезвие согнутого клинка рассекает воздух в том месте, где только что была моя рука.

– Что происходит? – спрашиваю я вначале на русском языке.

Отклика нет.

Против меня выставили что-то похожее то ли на ятаган, то ли на тяжелую саблю. Я пячусь от мужика, повторяя все ту же фразу, но теперь на разных языках.

– Что происходит? – говорю на аравийском диалекте арабского языка.

– Я тебя убиваю, грязный склавин, – прорычал мужик.

– Ты саблю спрячь, а то рассержусь, – говорю я, начиная идти по кругу.

Вот же человек! Ну только что молил о пощаде. Да молчал, но тот взгляд сложно спутать.

И тут он делает рывок в мою сторону. Двумя шагами ухожу влево, лезвие вновь чуть меня не задевает. Сгибаюсь, беру песок и кидаю его в лицо мужику в железе. Да, там наносник, там и подбородок прикрыт железом. Но глаза у мужика открыты.

Он морщится и я, разбегаясь, отталкиваюсь и двумя ногами бью в грудь мужика. Он заваливается, сабля улетает в сторону. Не хочу убивать, но вот по морде настучать, чтобы охладить пыл, я должен. Кожаные ремешки перерезаю наконечником копья и снимаю шлем у мужика. Темноволосый, смуглый, с большим выразительным орлиным носом. Не русская физиономия. Тем легче.

– На! На! – оседлав «железного человека» лупашу его по лицу.

– Убей! Убей! – орет толпа с одной стороны.

Сыплет проклятиями толпа с противоположной стороны, где, видимо, болельщики моего оппонента.

Лицо противника в крови. Хватит…

Начинаю вставать. И тут… Я не понял, как почувствовал, но мужик в железе, уже лежащий на песке и должный ждать медиков, попытался пырнуть меня ножом.

Перехватываю его руку. Выбиваю нож. Завожу на болевой руку мужика, но ничего не выходит, несмотря на то, что доспехи на мужике были удивительно гибкими. Еще раз, уже с изрядной силой бью ему в нос. Такой выразительный… был. Сейчас покосившийся в сторону. Готов. Нокаут.

Встаю.

– Андрей! Андрей! – кричат в одной стороне толпа воинов.

В другой стороне тоже звуки. И вот этот язык мне было сложно разобрать. Фарси? Если и он, то очень отдаленно похожий. Но какие-то слова я разбираю. И вот эти мужики явно недовольны произошедшим.

Прохожу мимо еще одного поверженного воина. Этот был, словно брат-близнец вырубленного мной. По крайней мере, в таком же доспехе. Закрались предположения, что это я его так.

Я? А кто я? Смотрю на руки. Не мои. Руки – не самое то, по чем можно судить, я это или не я. Тут бы в зеркало взглянуть. Однако, словно бы не моя походка. Легкая, словно подпрыгиваю. Зрение лучше. У меня-то уже портилось и так далеко и отчётливо я не видел.

Подозрения, что я не в своем теле, уже считаю доказанными.

– Андрей! Андрей! – скандируют воины.

Оглядываюсь. Приходится щуриться. Яркое солнце будто бы специально только меня и выслеживает, чтобы слепить. Но замечаю, или чувствую, что… Место то, где я только что был. Вон тот взгорок, в километре. Там стоят воины, видимо, союзники мужика, что я только что оглушил.

А руины? Их нет! Но есть крепость, большая. Стены по метров двадцать в высоту. Под стенами ров с водой. Повсюду перекинуты мостки через ров. Это… Это же руины.

Вон видно, как из скальной породы справа от крепости, торчат люди, словно бы нависают из окон. Но это, скорее, двери в те небольшие помещения, выдолбленные в небольшой скале, которые я успел заметить… До вот только что и заметил, а потом картинка сменилась и я тут. Где?

Крехтя, словно тот старый дед, я подхватываю тело мужика. Он дышит, но не приходит в себя. Кровь хлещет из сломанного носа. Нужна срочно медицинская помощь. Иду в сторону скандирующих мое имя.

Оглянулся. С одной стороны, стоящие на холме, явно грозили оружием. И точно не призывали отобедать. По тону выкриков оттуда было понятно, что приятного мне вслед не кричат. Как бы не проклинают и не грозят карами небесным. Вычленил знакомое словно на фарси: «огонь». Наверное посылают меня в пекло.

Стоять и дальше хлопать ресницами? Не умно. Идти? Да, но в ту сторону, где меня приветствуют. Посмотрел на небо. Прищурился от яркости солнца. Ни росчерков пролетевших самолетов, ни жужжащих дронов, не обнаружено.

Я шел и как-будто бы погружался в топи. Уже кое что начинал понимать, но отказывался верить.

– Врача! – кричу на обступающих меня людей.

Никого не волнует, что у меня на руках избитый человек.

– Помогите, мля! – начинаю злиться я.

Точно не пушинку на себе тащил. Хотя и силушки вроде бы как хватает.

Рядом был ров, оказалось, что и кроме того, с водой, вокруг крепости, есть другой, не особо глубокий, выдвинутый словно по центру. Я вступил на дощатый настил. Два толстых и длинных бревна соединяли края рва. На них набили грубо обтесанные доски.

Странно. Где такие бревна то взяли? Вокруг было немного деревьев, да и то, какие-то низкие, с пышной кроной, похожие на ивы, но вряд ли они.

– Вождь, давай помогу! – подскочил один молодой парень.

Светловолосый, с пронзительными яркими голубыми глазами.

Он вбежал на настил и конструкция чуть пошатнулась. Пришлось остановится, а мужик, которого я не переставал тащить, чуть было не соскользнул и не упал вниз.

Парень перехватил у меня ношу. Словно бы камень сбросил с себя, стало легко. Я пошел вперед уверенно, стараясь быстрее перейти ров.

Словно засасывало в воронку. Вокруг становилось все больше людей. Но я шел. Ориентир – ворота крепости. Они не далеко, всего-то оставалось метров шестьсот. И сколько же людей! Тысячи! Мужики, радующиеся, как дети. Явно это их так осчастливила моя победа.

Дети? Присмотрелся я к таким детишкам… На лицах многих были шрамы, а внешний вид говорил, что я среди злых бандитов, ну или воинов, которые уже давно забыли, что могут выглядеть пристойно, и что можно было и помыться. Глазами зыркают, словно бы хотят напасть, или ждут нападения. Смеются беззубыми улыбками, явно же выбили зубы и не случайно. И вонь… Мыться тут явно не принято.

Что происходит? Где я? Здесь ответы вряд ли найду. Словно бы неадекватные люди кругом. Но должен же быть кто-то, с кого спросить. И я рассчитывал, что там, за воротами увижу привычную обстановку. Может быть и услышу: «Стоп! Снято!»

Навстречу выбежали пять воинов. Они были одеты в куда как более простые доспехи. Ну насколько я вообще могу в этом разбираться. Кожаная куртка, на которую нашили железные несимметричные пластины, наверняка хуже, чем защищающий почти что все тело металлический доспех. Бежавшие были в кожаных куртках, ну а поверженный мной воин в металле.

И я в металле. Железо на груди, спине, прикрывает пах. Да – это важно, чтобы килограмм-другой потратить железа. Металл был и на моих плечах и локтях. И если я вышел на бой в таком облачении, против мужика, что я обездвижил… То это словно бы бронированная машина против тяжелого танка. Сильно больше у меня открытых мест. И шлема нет.

Воины приближались. Я насторожился. Нащупал справа нож в ножнах. Большой такой нож. Меч, не иначе. Но доставать не стал. Хотя установку в мозг послал, чтобы сделать это как можно быстрее при необходимости.

– Андрей, ну как же! А забрать добычу? Это же твое! Оно дорого, как дом в Зеленом квартале Константинополя. Хочешь, я заберу для тебя? – обратился ко мне один из подбежавших. – И зачем ты его тащишь сюда? Бессмертный убьет себя, но рабом не станет. Зачем такой раб?

Как ответить? Понимать я понимаю. А говорить? Напрягся, но сказал.

– Делай, что должно. Потом доложишь! – говорю я и еще больше удивляюсь.

Говорю понятно для подбежавшего! Тот кивает, кричит другим. Я не смотрю, что там происходит. Не интересно. Мне нужен тот, кто объяснит.

– Тяжко! – кряхтит тот парень, который вызвался помочь тащить раненного мужика.

Толпа никуда не делать, но передо мной расступаются.

Напрягаюсь, замечаю, как мужик, избитый мной приходит в себя.

– А-а! – кричит какой-то неадекват.

Он толкает ближайших в толпе людей и устремляется к мужику в железе. Тот смотрит на всех шальными глазами, уже заплывавшими мощными синяками. И тут неадекват, черноволосый, с вплетенными в волосы кожаными ремешками, замахивается саблей.

Не успеваю. Я в пяти метрах.

– А-а! – с криком мужик рубит моего подранка.

А потом наносит еще один удар, уже точный, разрезая шею…

– Ты что, сука, сделал? – выкрикиваю я.

Несмотря на то, что у мужика окровавленная сабля, опущенная к земле, по лезвию которой стекает кровь, бью с правой в челюсть убийце. Его отбрасывает в толпу.

Тут же не менее двадцати мужиков, похожих на того неадеквата, начинают просачиваться сквозь толпу. Я извлек меч. Неудобный, словно бы огромный кухонный нож. Но и это оружие.

Биться? Если придется. Мне лишние смерти не нужны. Но и спину показывать так себе перспектива.

– Что, мля, происходит? – кричу на русском языке.

Повторяю фразу на турецком. Нет, не собираются со мной разговаривать. Заставлю, если придется. А пока два десятка озлобленных лиц смотрели на меня, словно ожидая приказа навалиться скопом.

– Вождь, я здесь! – кричит кто-то на понятном мне языке.

Кто именно кричал, не столь важно, но то, что за моей спиной уже собралось не менее двадцати мужиков, – факт. Похоже, что они за меня. И я кто? Вождь? А кого?

* * *

Противостояние Рима и Парфии – главное политическое явление на Ближнем Востоке вот уж как несколько столетий. Сколько уже было войн, сколько побед и поражений с двух сторон! Но Риму так и не удалось продавить парфян-персов.

И вот новый виток борьбы. Возможно, что Рим ослаб, а на слабого всегда найдется сильный, чтобы покорить. Западная Римская империя занята варварами, ну и Восток уже не так силен, как это было в эпоху величия Рима. И вновь войны с персами, снова империи бросают вызов. И только ромейская, византийская, крепость Дара, расположенная на северо-западе Мессопотамии – единственная твердыня, которая может остановить персидское войско.

Получится ли? Такой пестрой и нестройной армии Византия еще не имела. «Битва народов» – так можно было окрестить предстоящее сражение. Кого тут только не было: ромеи, герулы, гунны, армяне, лангобарды, остготы… А еще и склавины. Зачем они тут, не понимал никто. Ну рослые, ну сильные на вид. Вот только ни мечей у них нет, ни брони… Голые. Что ж это за воины? Но и они готовились воевать.

Уже третий день византийские и персидские войска готовились сойтись в схватке. Сражение должно было произойти раньше, но персидский военачальник Пероз ждал существенного пополнения. Он затягивал сражение, молодой полководец Велизарий так же не хотел наступать. Его тактика могла быть только от обороны с опорой на крепость. Иначе поражение.

С приходом к власти императора Юстиниана, персам уже не так вольготно себя ощущать. И они решились показать ромеям силу, прежде чем те решатся атаковать. Но тогда персы могут быть не готовы к сражению

Правда, еще предшественник нынешнего правителя Византии, Флавий Юстин, начал строительство крепости Дара, как и других цитаделей вдоль ромейско-персидской границы. Но кто же скажет, что ныне здравствующий император не причастен к оборонительной линии?

Скоро… Очень скоро случится битва. И даже поединки, предложенные персами, говорят об этом.

Полководец, дука Мессопотамии, Велизарий посмотрел на схватку Адреса и лучших персидских воинов [ дука – военный наместник]. Молодой военачальник, стоял на стене крепости Дара, но мог, пусть и без подробностей, рассмотреть происходящее в шести стадиях [ около 1,5 км].

Сложно было найти воина среди всего войска византийского полководца, кто мог бы выйти против лучших «бессмертных» персидского военачальника Пероза. Хватает умелых, смелых воинов у Велизария. Но и слава о лучших бойцах «бессмертных» велика.

Однако, Андрес-склавин сразил одного воина копьем верхом на коне. Потом сам был сражен, но не убит, пусть так и показалось. И вот… Немыслимо, как Андрес победил опытного, да что там, лучшего, воина из персидских «бессмертных» полководца Пероза.

Велизарию характеризовали склавина, как сильного и умелого воина. Андрес был из тех, кто хоть против дьявола выйдет драться. Сильный, смелый. Он был наставником по борьбе и бою без оружия не только среди своих соплеменников. И опытные воины из герулов, или гуннов, не гнушались взять урок у Андреса [ по свидетельствам Прокопия Кесарийского был некий славянин, Андрес – условно инструктор по борьбе, который вышел против лучших воинов персов].

Склавин, предводитель небольшого отряда склавинов в войске Велизария, Андрес сегодня снискал себе славу. А еще он изрядно обогатился. Два великолепных коня, а у «бессмертных» иных и не бывает, достались наставнику по борьбе.

А два набора доспехов и два персидских лука, если продать, то можно и дом купить, пусть и в пригороде Константинополя, уж точно не в Зеленом квартале. Ну или комнаты в одном из кварталов столицы ромеев. Велизарий точно знал цены на жилье в столице. Он мечтал о большом доме у порта, с видом на Босфор.

Чуть больше трехсот воинов-склавинов, которыми командует Андрес, не имели сколь-нибудь важного значения во всей римской армии. Но всегда выполняли поставленные задачи. Были бы они еще и вооружены лучше… А то все оружие, считай что – это дротики.

– Славное начало, как предвестник великой победы! – сказал писарь, воин и главный хронист Велизария, Прокопий.

Он часто находился рядом с молодым полководцем. Бывало, что и советы давал. Но чаще все же писал, готовил свое бессмертное произведение.

– Да, и я вижу в том знак. Двоих «бессмертных» сразил склавин Андрес. И моего войска в два раза меньше персидского. Если Господь будет благосклонным, то одолеем персов, – сказал Велизарий.

– Господь благосклонен к молящим его, – ответил Прокопий. – Расскажи мне об этом воине, чтобы я смог написать о нем.

– Ступай в Бездну! Не престало мне еще тебе надиктовывать. Завтра сражение. Недосуг мне.

– Но как ты отблагодаришь этого воина? – Прокопий сделал вид, что не обиделся.

– А разве великая честь первым сразить перса – уже не награда? – не без сарказма сказал Велизарий.

Прокопий поклонился и пошел прочь. Он сам будет участвовать в сражении. Нужно отдохнуть, а сперва так и вина выпить, причем не разбавленного, чтобы лучше уснуть и прогнать страхи.

– Арташес! – позвал своего подручного Велизарий.

Могучий воин-армянин всегда находился рядом, но удивительным образом не попадался на глаза полководцу.

– Слушаю, тебя, дука, – словно бы неоткуда вынырнул великан Арташес.

– Приведи ко мне того воина, что один сразил двух «бессмертных», – повелел Велизарий.

Подручный поклонился и тут же отправился исполнять волю своего господина.

В комнату, продуваемую сквозняком, с колышущимися белыми занавесками, зашла женщина. Статная, блестящая в полупрозрачной тунике. Эта знатная дама блестела не от пота, как остальные женщины, что были в крепости, а от благовоний на основе масла. А в сравнении с другими женщинами, она сияла, как ангел. Да тут и нет равных ухоженной даме, это только в Константинополе.

– Склавин победил двух бессмертных! Какая нелепость! – сказала Антонина, жена Велизария.

– Но он могуч. Это не отнять. А мне нужно было хоть как-то объяснить, почему в войске отряд, который кроме как метать дротики и мало что может, – сказал Велизарий, подойдя к своей жене сзади и поглаживая ее оголенные плечи, спускаясь все ниже, обводя гибкое женское тело своими натруженными руками тренированного воина.

Антонина притворно застонала, прижимаясь своим телом к мужнему. Стала ластиться, как кошка. Ну или виться, как змея. Оба образа подходили моменту одинаково точно.

– Ты… ах… – Антонина томно вздохнула, когда Велизарий стал задирать полы туники. – Обожди. Все будет. Но скажи мне, муж: а ты собираешься оставаться дукой Месопотамии? Или после битвы отдашь провинцию Суникасу, этому грязному гунну? Как вообще можно было допустить, чтобы гунн стал управлять богатой ромейской провинцией?

Велизарий отстранился. Вот только желание стало накатывать на него, а тут… Опять проблемы.

– Что ты предлагаешь? – спросил полководец, полагая, что его жена уже что-то придумала.

– Подставить этого склавина Суникасу, и пусть гунн растерзает Андреса, – выдала основу интриги Антонина.

– Я намеривался склавина звать к себе в телохранители, в букелларии, – задумчиво сказал Велизарий. – Но сперва я хотел бы выслушать тебя. Поведай, как можно подставить склавина, при этом не допустить возвращения провинции под управление гунна Суникаса

Глава 3

Крепость Дара

16 июня 530 года

Передо мной стояли явно выстроившись для атаки, люди азиатской наружности, опоясанные меховыми шкурками. На секундочку, солнце палило нещадно. Того и гляди можно было получить ожог, если касаться железных доспехов. А они еще и с мехами.

– Вождь, я с тобой! – еще раз выкрикнул поравнявшийся со мной паренек.

Обернулся посмотреть на своего «защитника». Курносый, рыжеватый и весь бывший в веснушках, парень, был невысокого роста, еще не вошедший в силу, даже худощавый. И явно пацан-пацаном. Ну если у меня такие защитники, но мне хана.

– Я нынче, когда узрел, что ты со мной, спокоен! – сказал я через плечо, наблюдая за движениями обнаженных длинных ножей азиатов.

Конечно же, это был сарказм. Но парень выкатил грудь, крепко, до красноты костяшек, сжал нож. Подзатыльник бы ему дать, да прогнать прочь. Но нужно контролировать готовых драться азиатов.

– Стоять! – скомандовал низкорослый азиат, выходя вперед, обнажив ножи.

Остальные вероятные противники попятились назад. Причем еще и головы склонили. Явно уважают этого мужика, косолапого, прихрамывающего на левую ногу. Но вид был такой боевитый и грозный, что я расхотел шутить над «хромоножкой».

– Не гневись, – начал на греческом языке говорить низкорослый воин, с ярким шрамом на левой щеке и косым глазом, рядом с которым тоже был шрам. – Видел я, как ты сразил двух «бессмертных». Это подвластно только сильному воину, любимого богами. Мой воин…

Человек со шрамами посмотрел через плечо. Дождался кивка головой от того, что убил человека, и который за это получил в челюсть от меня.

– Тебе выплатят виру за убийство твоего раба, – продолжил говорить невысокий ростом, но явно высокий статусом, воин. – Не вини воина моего. Вчера на дозоре «бессмертные» убили его брата.

Вот так? Кино продолжается? Похоже что я попал. Год-то какой? Но этот вопрос задавать я посчитал опасным.

– Не стану винить. Выплату за убийство возьму, – сказал я, принимая правила игры.

Низкорослый предводитель отряда, с которым я чуть не схватился, развернулся и пошел прочь, быстро перебирая своими скривленными ногами. А еще и шаря, то ли прихрамывая, то ли все же подволакивая ногу.

Я развернулся. За моей спиной стояли уже не менее пяти десятков воинов. Все равны, как на подбор, с ними дядька… Андрей Дунайцев, то есть я. Впрочем, впечатление, что они похожи друг на друга складывалось от одинаковости одежды, или цвета волос. Хотя были воины и с более темными волосами. Но в основном – светло-русые, в льняных рубахах, с поясами, увешенными всякими мешочками, ножнами, кольцами.

– Вождь, мы тех гуннов помяли бы. Ты учил как, – хорохорился парнишка, так и не отходивший от меня.

Моя «надежда», мой «защитник» – мое чуть улучшенное настроение. С таким воякой уж точно помяли бы всех и каждого. Смешной парень.

– Не хвались идя на рать, а хвались, идя с рати! – изрек я мудрость.

– С чего?

– С рати! – сказал я, не сразу осмыслив некоторое созвучие слов.

– Так я… Не посрамил бы, дрался бы. Военный вождь, то был сам Суникос, предводитель всех гуннов в войске дуки, – сказал рослый мужик из моих союзников. – Он дукой был, покуда не прислали Велизария. Суникос славный воин.

То же мне… Суникус. Суни и откуси! Он дожен быть для меня авторитетом? Я же вождь?

Если называют меня «военный вождь», то это звучит все-таки не совсем, как на языке будущего. Я мог бы перевести даже не как «командир», а что-то вроде… Во! Боярин! Так как это явно и титул и должность. Все же знание языка дает некоторое понимание и о происходящем. Нужно больше переводить слова на русский язык.

– Год сейчас какой? – спросил я.

Пусть что хотят думают обо мне, или просто что прошу напомнить. Но нет уже спасу, нужно узнать главное.

– Это… я не знаю чисел таких, – смущенно сказал веснусчатый парень.

– Как завещал дед Ленин, нужно учиться, учиться и еще раз учиться, – изрек я мудрость.

– А чей дед?

– Вообще всех пионеров, и трудящихся вроде как… Но ты забудь это, – ответил я.

– А ты знаешь лета какие нынче? – спросил я другого рядом стоящего мужика.

– Так шесть тысяч три десятка и восемь. Вот такое лето, – долго думая, но все же ответил мне рослый воин.

И? Какой это год? Хотелось переспросить, как там дела после рождения Христа. Но, судя по оберегам, упоминанию богов, про Иисуса стоит повременить спрашивать. Но это все равно где-то… Древность какая-то.

Каждый человек закрывается от проблем по-своему. Я, порой, и юмором. Но не столько закрываюсь, как не позволяю себе же проявлять волнение. Иначе стоило бы рвать и метать. И того Суникаса за компанию.

Невольно, но я все равно посматривал на небо, ожидая услышать, или увидеть дрон. Смотреть кроме как вверх не получалось. Кругом галдящие люди. Я даже признался себе, что не прочь услышать и гул вражеского беспилотника, не то, что своего. Думать о том, что произошло, становилось все более страшно. Смерти не боюсь, ничего не боюсь, а тут…

– Показывай дорогу, воин! – с сарказмом обратился я к парнишке.

Он подвоха в моих словах не понял.

Стоять здесь, на месте, никакого смысла не было. Мне вообще придется искать смыслы и цели. Без них – никуда. Такой уж я человек. Мне нужно верить в то, что делаю, а не делать то, что диктует ситуация. Мне страна нужна, солдатом которой я буду. Византии? Что-то без энтузиазма. Березок хочется!

Крепость не впечатляла. Издали казалась больше, чем есть на самом деле. Стены ниже, чем могли быть, бойниц не было. Только над воротами возвышалась надстройка, откуда могут отрабатывать лучники. Да тут любую пушку подведи и дел на час. Так что вывод… Артиллерии нет. Но уже по доспехам можно было догадаться, что древность серьезная, как бы не до первых русских князей.

Тут же в голове всплыли те руины, что я видел в последние минуты, как подорвать себя. В той жизни… Да, местность несколько отличалась. Здесь все же больше зелени и растительности. Однако, явно не зима, тут лето, что так же вносило свою долю абсурда в происходящее. Ну была бы это постановка, можно понять многое. Но смену времени года? Вряд ли. Да и возвести крепость? Ради чего?

Значит все происходит на самом деле. И я прав, когда поинтересуюсь годом.

– Ты меня ведешь из крепости? – спросил я у своего сопровождающего.

Кстати, полсотни мужиков, тех, для кого я был военным вождем, плелись следом.

– В наш лагерь, вождь. Или куда ты хочешь идти? – спросил парень.

Я задумался…

– Господь подарил тебе победу. Знай об этом, поганец! Не хвали своих богов, воздай должное Христу! – нам дорогу преградил священник в рясе с крестом.

Он меня поганцем назвал?

Я женщин и священнослужителей не бью. Это принципиально. Но бывают в жизни моменты, когда стоит попуститься своими принципами. Жаль, но не сейчас.

– Примешь ли Христа в душу свою? – пробасил священник. – Прими и сравняйся в силе и славе с ромеями!

Молчу. Я христианин, православный. И веру чту. Мне перекрещиваться не стоит. Да и по всему видно меня не в католики вербуют, или в протестанты. Меня возвратить в лоно православной церкви желают.

– Отче, повремени с этим, – сказал я.

На меня обрушились взгляды. Недовольные со стороны светловолосых людей, удивленные со стороны брюнетов, что были со священником. Я назвал его «отцом»? И это вызвало непонимание? Нужно быть осторожнее, хотя бы с культами и с воинскими традициями. Иначе нарвусь.

Волнения не было. Появилась какая-то лихость, озорство.

– Отче я для тебя? Крестись, поганый! – словно почувствовав перед собой слабого человека, наседал поп.

А я улыбнулся. Ну, право слово, не рыдать же! Так что лучше психику перестроить в пользу интереса, игры.

– Отступи старик! – повелел я, недобро посмотрев на священника. – Не до тебя нынче.

Нехотя, но тот уступал дорогу. И может не столько меня испугался, сколько людей, что были со мной. Вот они священника не жаловали. Вывод? Христианства среди моего отряда нет. И я не должен быть таковым. Плохой я, наверное, православный. Но есть ситуации, когда нужно осмотреться, а не оставаться ограниченным и упертым.

Я еще прошел сколько-то шагов. Остановился. Нет, так дело не пойдет. Нужно узнавать обстановку.

– Мне нужно говорить с вождем всех этих воинов, – я провел рукой полукругом, охватывая скорее не своих «просторубашечников», а снующих вокруг других бойцов.

Такое резкое решение принял не спонтанно. Нужно знать, кто всем этим большим количеством воинов командует. Спрашивать это у парня посчитал ошибкой. И без того не раз проявлю странности. А так я смогу узнать и эпоху и даже что тут происходит. Историю, тем более военную, я изучал плотно. Мало того, так и интересовался.

И были у меня предположения, кто именно стоит во главе всего этого бедлама. Если я прав, то хочу увидеть этого великого человека. Вдруг через час-другой я окажусь в будущем. Мозг категорично цеплялся за такую надежду. И не увидеть великого полководца? Довольствоваться только общением с Суни-укуси?

А еще, есть же достойная причина прибыть перед командованием. Я же вроде бы как герой! Пусть благодетельствуют.

– Ты хочешь к дуке пойти? Это мудро, вождь. Может, и женщину дадут, – мечтательно сказал парнишка.

Сколько ему лет, что так глаза блестят от упоминания легкодоступных дам? Эка тут с женщинами напряженка! Или у парня пубертатный период и гормоны водят хороводы?

– Вон… Один из телохранителей, трибун букеллариев дуки. Без него никак не пройти в башню, – говорил конопатый мальчишка.

Знает рыжий расклады. Полезный, оказывается.

Я тут же направился к тому трибуну. Почему-то это слово у меня перевести на русский не удалось. Но логика мне зачем? Явно же, что это офицер. А я вождь!

Тем более, что направление, куда идти, где лагерь моих соплеменников, я уже понимаю. Сам, если что, дойду. Но вот познакомиться с Велизарием… А я почти уверен, что это он здесь командует… Вот это нужно. Знакомство даст мне понятие, где я и в каком времени.

– Отправляйтесь в этот… в лагерь, табор, – повелел я своим сопровождающим.

– Вождь а я как? С тобой? – кричал в след парнишка. – Если что помогу выбрать женщину. Я знаю, как… Зубы смотреть надо.

Что-то путает рыжий. Никогда не выбирал себе женщину по зубам. Хотя, это было бы интересным опытом. Плохой прикус, все – свободна. И даже не важно, что и грудь шикарна и лицо, и… все остальное. Мне нужно уняться. А то приду к военачальнику, и потребую-таки дамочку себе. Ха! Женщину выбирать по зубам! Как лошадь какую. Да и вообще я против продажной любви.

– Следуй за мной, потом проводишь в лагерь. Вдруг кто обидит меня. А ты и защитишь! – сказал я и понял, что все сказанное мной парень воспринимает за чистую монету.

– Вождь, но я должен тебя сопровождать! – недоуменно сказал еще один воин.

– Вот и сопровождай, но на расстоянии, – сказал я и быстрым шагом направился к трибуну.

Этот букелларий, ну или гвардеец, чтобы проще было мне понять, был одет очень похоже на то, как изображают римлян. Даже красный плащ развевался сзади. Доспех был ярким, сверкающим, такой вроде бы назывался ламинарным. Юбка что ли на нем? Но так же натирать должно верхом на коне.

– Трибун! – сказал я, нагоняя воина. – Веди меня к дуке!

– Ты, варвар, не перепутал ничего? Я не раб твой и не твой воин, – ухмыляясь, сказал требун. – Проспись, вина что ли обпился?

– Веди военного вождя, сразившего двух «бессмертных»! – потребовал я.

Воин задумался. Потом посмотрел на небо, словно ища там ответ на невысказанный вопрос. Ну, не дроны же высматривал.