Текст книги "Возвращение к истокам (СИ)"

Автор книги: Денис Старый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– А? – резко открыла глаза девица. – Да, ухожу!

Сказала она и необычайно ловко выскользнула из одеяла и покинула мое жилище. Вот так… И никаких неловкостей, но и не было же ничего такого.

Выглянув из кибитки, я увидел, что мои бойцы начали суетиться. Громкие звуки раздавались и со стороны крепости. Со всех сторон. Муравейник, обитателями которого были воинственные мужики, ожил.

– Хламидий… Хлавудий! – позвал я стоящего неподалёку воина.

Он подбежал ко мне. Глаза Хлавудия горели огнём.

– Мудр сказал, что сегодня боги будут на нашей стороне, – сообщил мне радостную новость десятник.

– Ну да… Они же ему поведали, пришли и как на духу раскрыли тайны, – сказал я, а Хлавудий был не из тех, кто может распознать иронию и сарказм.

Вот, и ещё информация мне в копилку. Получается, что мудры – не только военные инженеры, но и примеряют на себя функции жрецов.

А я даже не удосужился узнать, каким именно богам поклоняются мои войны. Поминали Сварога и Рода. Когда читал Прокопия Кисарийского, то вроде бы упоминался некий бог, метающий молнии. А вот историки, которые занимаются Древней Русью, считают, что Перун долгое время не входил в главный Пантеон славянских богов. Кому верить? Себе!

Да, мне ещё разбираться и разбираться с этим миром. А пока повоюем.

– Персов кормить начали. Они всегда утром едят. Сегодня кормят их раньше обычного. Они тоже решились на бой, – сообщал мне Халавудий.

Я, признаться, также был бы не прочь перекусить. Нырнув обратно в свою кибитку, пока собирался, немного похрустел лепёшкой и прикусил куском брынзы. Мало, но уже не голодный. И перед боем наедаться нельзя.

Мои же воины, видимо, привыкли к такому режиму и никакого протеста насчёт того, что сейчас мы выдвигаемся на позиции вместо того, чтобы принимать пищу, не высказывают.

Уже примерно через полчаса мы были в том месте, которое весь вечер и полночи готовили к обороне. Мудру Доброслову благодарность нужно бы высказать, ночь трудился. Но пусть отсыпается.

– Славно было бы сейчас умереть! – воскликнул Славмир.

– Ты опять рядом? – по-доброму удивлялся я, пока рыжий паренек больше забавлял.

Как только я вышел из кибитки, этот конопатый подросток не отходил от меня ни на шаг. При этом я замечал, как и Пирогост и Хлавудий пробовали прогонять парня. И я вроде бы как от него отделался, но нет…

– Военный вождь, так славно бы умереть в такой день? – повторил свой вопрос Славмир, глядя прямо мне в глаза.

– Славно было бы сегодня выжить, – поправил я высказывания Славмира.

Я заметил, что мои войны словно бы готовятся к смерти. Даже свою обувь, эти грубо сшитые лоскуты кожи, и то вычищают. И разговоры лишь о том, что боги уже заждались их. Сетовали бойцы лишь на то, что не получилось достойную жертву принести богам. И вообще, тут, где царствуют другие боги, и все больше распятый Мертвец, наши боги не слышат. Ну если только не с десяток быков за раз предать жертве.

Признаться, даже и не определился: фатализм – хорошо это или плохо. Наверное, как в каждом явлении, всегда правильной является золотая середина. Ведь с одной стороны, если бы воины сейчас тряслись от страха, то это было бы ещё хуже, чем они смеются от радости, что могут умереть.

С другой же стороны, если такое отношение к смерти, то ее не боишься. И это не самое лучшее в бою. Теряется чувство самосохранения, которое, пусть и минимально, но должно быть. Иначе можно стоять и «принимать душ», где вместо струй воды, стрелы с острыми наконечниками.

Скоро мы отправились на позиции. Шли толпой, словно бы и не воинское подразделение. Так, словно бы шпана идет драться с пацанами из соседнего района. Но быстро это не исправить. Да и нет понимания у воинов о воинской дисциплине, уж тем более о шагистике. Должно вбивать в головы не один день, и сперва в более спокойной обстановке, что порядок не только в бою соблюдается, но и вне его. Так что… Идем в соседнее село на дискотеку.

Скоро заняли свой центр. Конечно, мы тут были не одни, но именно отряд склавинов казался наиболее многочисленным. Я залез на крышу одной из кибиток, посмотрел вперед. Были соображения, что скоро тут поднимется пыль и ничего не рассмотришь.

Первые лучи солнца пробивались сквозь утренний туман, земля под ногами начинала нагреваться. Далеко на горизонте виднелись силуэты первых отрядов, выстраивавшихся в боевые порядки. Персы готовились к удару. Мы… И мы уже были готовы.

Нелепо ощущать себя в доспехах, с мечом на ремне и копьем в руках, с луком и стрелами. Что угодно нужно мне делать, но только не стрелять из лука. Опозориться на раз плюнуть, а эффективности от моей работы с этим вооружением чуть больше, чем никакой. А, нет, есть вероятность, что и сам пораниться могу. Так что эффективность в отрицательных значениях.

А вот что было лепо, так наблюдать, как выдвигаются на свои позиции конные византийские воины. Хотя, что странно для меня, никто не знает, что он византиец. Все тут ромеи, если только не варвары.

В стороне готовились к бою гунны. Они только что забили трех больших быков и теперь обступили жертвы и что-то там делают. Может обмазываются кровью?

Каждый сходит с ума перед боем по-своему. Мне бы голову не потерять. Это же только звучит залихватски и несерьезно, что мы окажемся под стрелами. А как оно будет… Гуннам их боги сказали? Наши, славянские, к Доброслову, уже «приходили». А я бы тихо, чтобы никто не слышал, «отче наш» прочитал, да перекрестился.

Глава 7

Крепость Дара

18 июня 530 года

Выходили катафрактарии… Даже мне, человеку, что видел танк, да что там, стрелявшему из танка, тяжелые византийские конные казались неизменно смертоносным оружием. Если бы с противоположной стороны не было таких же воинов, да еще и в несколько раз превышающих числом, то я бы с уверенностью делал ставку на первый и всесокрушительный удар катафрактариев.

Тяжелая византийская конница проходила мимо нас. Не возможно не залюбоваться. Нет, даже не на самого воина, хотя его пластинчатый доспех, да еще в лучах молодого утреннего солнца… Величественно.

Конь катафракта – это не просто средство передвижения, а равноценный партнер в битве. Создается впечатление неприступной крепости, а не животного. Шея и ноги лошадей покрыты защитными накладками. Спина, бока и грудь защищены металлическими чешуйками.

Это мощь. Но… Если бы в таком средневековом «танке» была бы не одна лошадиная сила, а, как минимум, десять, то да – непобедимое оружие. А так… Есть слабые стороны у тяжелых конных, тем более в этом времени.

– Сколько катафрактарии могут в атаке скакать? – спросил я Прокопия.

– Две стадии должны, – отвечал мне воин-писатель, приставленный ко мне, или просто к пехоте, но не отходящий от меня не на шаг.

Значит метров шестьсот могут атаковать? Не густо. Да и мне кажется, что несколько Прокопий из Кесарии преувеличил. Все же у него глаза горели от гордости, что есть такие воины в войске его, ромейском.

Кони, горделиво выхаживающих тяжелых всадников, не такие и мощные, как могло быть. В средние века в Европе выводили более сильные породы животных. Этим же нелегко на себе носить и полностью облачённого в броню всадника, и самому коню к тому же быть в железе. Отсюда и малое расстояние для эффективной атаки

Прокопий из Кесарии сам изъявил желание быть рядом со мной и с моим отрядом в бою. О нем в войске Велизария уже знали немало. Он в был уже и героем шуток, правда, не насмешек.

Шутили, что Прокопий не выбрал себе род и племя, оттого то там его можно было увидеть, то здесь. То придет к герулам и будет наблюдать за ними, словно хвост выхаживая за вождем этого племени, то к гуннам подойдет и станет смотреть, как те ведут себя, что едят, как одеваются. Вот и к нам, к склавинам, пожаловал.

Ученый, что тут скажешь! Изучает племена, которые окружают империю ромеев. С него смеются, но ведь Прокопий замечает и вооружение тех народов, с которыми он общается, и характеры изучает. Может и в сугубо научных целях. Или еще и своего рода разведывает для военных нужд своей империи?

Копыта стучали по деревянным навесам над рвом. Доски прогибались, раздавался треск. Я все ожидал, что сейчас такие вот мосты начнут один за одним ломаться. Но этого не происходило. Шли тяжелые воины Византии, им сражение начинать, пусть им его и не заканчивать. Шли всадники, ногами болтали, раскачивались…

Что? Да нет же. А как они вообще в седле держатся?

– Что узрел ты, вождь? – моя реакция не осталась незамеченной Прокопием.

Я был неимоверно удивлен. Так засмотрелся целостностью картинки на вид несокрушимых воинов, что не заметил частности. У них не было стремян! Седла какие-то, или даже вернее кое-какие, есть, но без высоких седельных луков.

Очень интересно, на самом деле. Это же можно получить явное превосходство, если то, что я перечислил, и то, чего нет у византийцев, внедрить. Вот уже и начинаю думать о прогрессе. В голове тут же пролетели… всякие железяки, бумажки, стекляшки… Зачесались руки, захотелось даже что-то попробовать сознать. Прямо сейчас, вместо боя.

Это же я Прометей, ремесла дающий! Нужно узнать обязательно: а так ли трудно быть богом, как об этом писал известный русский фантаст? Нет, на святость я не претендую, но классику фантастики, как и мифы Древней Греции, читал.

– Так что увидел ты? Силу, способную победить любого? – повторил свой вопрос Прокопий.

Да еще и так… надменно. Мол, узри варвар, каково величие Рима. Ага… Почему же Рим сейчас под варварами, да и Восточный Рим то же вынужден наполовину составлять войско из других народов.

– Я узрел силу, которая недостаточно сильна, так как многое в сбруе можно доработать. Ну да куда же нам, варварам, советы давать великим ромеям? – сказал я.

И в этот момент я ощутил себя русским человеком, который говорит с чужаком, с византийцем. Нет, я не этого роду-племени. Веры одной? Так не скажу, что был сильно верующим в прошлой жизни. И это большой вопрос, какая разница в службе, обрядах… Но не время об этом. Начинался бой.

– Надо быть готовыми! – на греческом языке, но с сильным акцентом сказал лангобард Теодорих.

Ещё один военный вождь. Он командовал отрядом в человек двести. Чего тут делать лангобардам? А склавинам?

Пехота собралась по центру и было нас меньше тысячи воинов. Если бы сражались в чистом поле, то многочисленные персы должны были нас обрушить в миг. Ну а тут ещё бабушка надвое сказала, получится ли что-нибудь у персов.

Не меньше часа конница переходила и выстраивалась боевые порядки а потом… Конские копыта подняли песчаную бурю. Ветер дул прямо в лицо, поэтому пылевые облака устремлялись на наши позиции. Ничего не видно.

Впрочем, я и раньше предполагал, что так будет. Не нужно быть великим стратегом, чтобы понимать, что главный наш враг сегодня – это пыль, поднятая копытами коней, на которых восседают суровые дядьки, закрытие железками.

И все, наверняка, думают, что катафрактарии, или персидские бессмертные – венец военного дела. Держи карман пошире! Ах да, тут почему-то не додумались до карманов. Я хочу этих зазнаек удивить, и не только карманами. Только бы место поспокойнее, да людей посговорчивее в окружении.

И тогда заняться прогрессорством. Столько относительно простого, но необычайно нужного «изобрести» можно. Это даже для советского школьника, выписывающего журнал «Наука и жизнь» под силу. Ну так я считаю. Мало ли, сколько подводных камней встретиться. Но не попробуешь, не узнаешь.

Что? Идти к славянам в дремучие леса – это как из пентхауса переселиться в коммуналку? Так бабушка надвое сказала, где лучше. Может в добротном срубе комфортнее будет жить. Уж точно лучше, чем как тут, в крепости, некоторые. Выдолбленные в скале малые норы – это не то место, где я хотел бы жить.

Ну а пока – бой… Не удалось избежать, так нужно драться в полную силу. Если придется, если эти, катафрактарии, не обделаются и не побегут от персов побитыми собаками, мои склавины обязаны выстоять.

* * *

Дука Месопотамии, Велизарий, стоял на стене крепости Дара и смотрел, как начинается главное сражение его жизни. Он и не догадывался, что это может быть только началом того великого пути, что уготовал ему Бог. Но верил в свою звезду, в свою молитву, в своих воинов. Или верил в то, что его жена, Антонина, близкая подруга императрицы Феодоры? Ведь и назначение в Мессопотамию добывалось именно женой.

И все равно… Феодора не сможет решить исход боя и поддержать мужа подруги, если этот муж окажется бездарность. По сути ни во что больше, кроме в Бога, ему верить не приходилось. Мало того, что персы не хуже вооружены, или даже лучше. Так их больше. Сильно больше.

Ночью к персидскому полководцу Перозу прибыло ещё подкрепление. Если вчера у крепости собралось около сорока тысяч персов, то сейчас их на десять тысяч больше.

Была бы возможность, Велизарий отступил бы. Но куда? Дара – самая мощная крепость в регионе. Если её отдать, то сразу можно распрощаться со многими землями. А персы могут не остановиться, и даже выйти на побережье Средиземного моря, или отправиться в Киликию.

Так что непременно нужно было давать бой. И если полевое сражение окажется неудачным, то придется закрываться в крепости и ожидать неизвестно чего. Никакой уверенности, что василевс, император Юстиниан, пришлёт серьёзную подмогу.

И вот все взоры, ну или только командиров, были направлены на дуку. Велизарий, преисполненный величием – и откуда все берется – с высокоподнятым подбородком, в лучах восходящего солнца, в сверкающих до слепоты смотрящего позолоченных доспехах… Указал правой рукой направление атаки, будто бы, если этого не сделать, так воины и не узнали, в какую сторону наступать.

Начиналась битва. Византийские всадники и союзники империи ромеев выходили на исходные позиции.

Велизарий выдохнул и чуть осунулся. Теперь он уже работал, думал и с нахмуренными бровями, насуплено, словно бы обиделся. Нет это так м ним бывает, когда впадает в крайнюю задумчивость, или же настраивается на дело. Велизарий был готов быстро принимать решения. Это нормальное состояние мужчины, когда Велизарий не стремился казаться другим, или не подражал константинопольским вельможам.

Молодой полководец был не один. Рядом стояли вестовые, некоторые военачальники, командующие отрядами. Все молчали и ждали развития событий. Велизарию не говорили в лицо, но верящих в победу среди византийцев оставалось все меньше.

Все молчали. Но один непоседа в свите полководца нашелся.

– Дука, позволишь ли ты мне выстроить для выхода букеллариев? Лучшие воины готовы добыть тебе славу, – проявляя нетерпение, спрашивал командир букеллариев-телохранителей, Арташес.

– Рано ещё. Разве видишь ты, что мой противник готовит бессмертных для атаки? Так почему я буду свою гвардию посылать в бой? И более не спрашивай меня ни о чём. Что нужно будет, то я тебе и скажу, – ответил Велизарий, не отрывая глаз от происходящего на поле боя.

Катафрактарии, главная ударная сила ромеев, начали атаку. На всех парах уже неслись тяжелые конные воины. А это значит, что расстояние до врага крайне невелико. Не больше стадии могут в таком темпе скакать кони, несущие на себе двойную тяжесть железных доспехов: и свою защиту и всадника в металле.

Навстречу византийцам вышли персидские конные воины. Их было больше, вооружены не хуже. Но количество…

Удар! Звон ударяющегося металла, треск ломающихся деревянных древок, крики решительных людей, стоны менее сильных духом, ржание коней… И не видно ни зги. Все в пыли. Кто за кого? Где свои? Только кони, приученные быть в строю, поддерживают незримую связь между собой, не удаляясь от своих.

Воины проносятся мимо друг друга, не всегда натыкаясь на копья сразу, но первые ряды обречены столкнуться с противником. Многие выпадают из седел. Ну а как иначе, если и высоких луков на седлах нет, и стремян?

И все же катафрактарии стали продавливать своих противников. Словно мощный таран, ромеи смогли смять первые три ряда персов, погребая многих адептов культа огня под копытами своих животных.

А дальше… Таран замедлялся, встречая сопротивление. И уже скоро катафрактарии остановились. Началась рубка на мечах и саблях. И тут ромеи были на высоте. Каждый воин славного императора Юстиниана мог одолеть персидского воина. Но когда на одного катафрактария приходилось два, а порой и три вражеских…

– Отзывайте тяжелых конных! – с холодной решительностью приказал Велизарий. – Они сделали все, что могли и что от них я ждал.

Тут же затрубил рог. Не все ромейские катафрактарии смогли выйти из боя. Немало их оставалось в окружении – теперь они задорого продавали свои жизни. Сложно было пробить защиту тяжелых всадников, но можно было его выбить из седла. И тогда ромейский воин оказывался почти что беззащитным.

Велизарий наблюдал, как отходят катафрактарии – отнюдь не спокойно, а охваченные позорной паникой. Их бегство нельзя было ни с чем спутать, кроме как только с пораженческим настроением. И персы отправились в погоню. Они настигали ромейских воинов, сбивали их, топтали копытами своих животных.

Но все события пока что развивались ровным счетом так, как и прогнозировал Велизарий. И теперь персы ударят по центру, пешим варварам. Ведь именно за укрепления варварской пехоты отправлялись «зализывать раны» катафрактарии. Нужно время, чтобы тяжелые конные перегруппировались, вновь собрались в кулак и повторили свою атаку.

* * *

Я ничего не видел. И как, скажите мне, ориентироваться в таком бою? Ржали кони, кричали люди, раздавался лязг ударов металла о металл. Все смешалось в один протяжный звоно-рев. Не приятный для ушей. Особенно, когда и не понять кто кого и как. Уже не облако пыли было, а сплошная пещаная буря накрыла нас.

– С крепости показывают, что на нас выходит враг, – сообщил мне Прокопий.

Только что с высоты и могло быть понятно, что вообще происходит. Так что приходится ориентироваться не собственную логику и решения, а действовать, исходя из сведений с крепостной стены.

– Приготовьтесь! – прокричал я и поправил повязку на рот.

Немного, хоть как-то она защищала от поднятой сражением пыли. Хотя и в ноздрях уже был песок и глаза постоянно приходилось щурить, да и как не прикрывал рот тряпкой, на зубах хрустели кристалики кварца, составляющего основу здешнего песка.

Прокопий был рядом и не только командовал небольшим отрядом пеших византийцев, но и призван читать знаки, посылаемые с крепостной стены, которая смутно, но была все же видна. Систему здешних флагов я не знал. Думал, что это потому что я из будущего. Но оказалось, что ее никто не знает. Ну, кроме разве что византийских офицеров.

– Лучники, готовьсь! – закричал я, уже начиная интуитивно понимать, что там машут нам разодетые в красные плащи люди.

Неподалеку похожие приказы стали раздавать другие военные вожди. Каждый – своему отряду отдельный приказ. Бардак, да и только! не предтавляю, как можно воевать без единого командования. Но было бы время что-то изменить.

Уже скоро мы увидели первых ромейских катафрактариев, что неслись по деревянным настилам, уходили чуть в сторону и прятались за нашими фургонами и построением пехотинцев.

Тут была ниша, в которой, как я понял, предполагалось заниматься перегруппировкой отступающих конных воинов. Удачно эти бронированные ребята прячутся за нашими спинами. Вот такие мы? Мол, ненужные? Ага! Чувствую пятой точкой подвох. И не только в этом. Но вот понять не могу, где меня обманывают.

Если в бой тяжёлая византийская конница шла героически, с пафосом, с высоко вздёрнутыми горделивыми носами, то возвращались они побитыми собаками.

Я обратил внимание на стоящего рядом Прокопия Кесарийского. Он был явно недоволен столь жалким видом, бывших чуть ранее грозными, воинов Византии. На лице воина-летописца, загорелом, покрытым слоем песка, читался испанский стыд. Ему явно было неловко, что его соплеменники, лучшие воины, выглядят не столь и героически.

Возможно, они и храбро сражались, и немало персов сейчас лежат в траве и песке, но возвращаются они бесславно.

Прокопий посмотрел на крепостную башню, возвышающуюся над главными воротами, и обратился ко мне:

– Готовы ли твои лучники?

Я ответил согласием. Те немногие склавины, которые сейчас располагали дистанционным оружием, ждали только команды. Но луков у нас было не так и много. Все больше дротики. Но в метании сулиц славяне лучшие!

Еще вечером, после Военного Совета, я отправил к Арташесу, телохранителю Велизария, который еще и кладовщик у полководца, Некраса. Нужно было арбалеты выкупить. Выкупили два десятка. И сейчас я на них частью делаю ставку. Лучник – это всегда профессионал. Это я почерпнул из услышанного ранее, но об этом говорила и логика. А вот из арбалета стрелять может почти что каждый, кто способен его зарядить.

Обошлось это дело мне… Дорого. Меч одного из убитого мной «бессмертного». Но сегодня, вот прямо сейчас, важнее иметь на двадцать выстрелов больше, чем меч в ножнах. Тем более, что теперь у меня и вовсе два меча осталось.

– Лучники, бей! Самострелы бей! – выкрикнул я, быстрее Прокопия прочитав сигнал.

Да и не мудрено понять, что этот «вертолет истерички», хаотичные махи руками, могут означать. Враг рядом. Совсем близко. Вон в той пыли.

Три десятка стрел устремились в полёт. Я скептически провожал их взглядом, насколько это было возможно в песчаном тумане. Если мы стреляем по тяжеловооружённым конным воинам персов, то кому-то из них стоит посмотреть на небо, спутав наш обстрел с градом. Вот, на дурака и залетит в открытый рот стрела. Иначе стрела постучит по металлу, да поймет, что дома никого нет, отрекошетит на землю. Неприятно, но не смертельно.

Не верил я, что ламинарные и чешуйчатые доспехи можно пробить нашими стрелами. Но, может, всё дело в том, что нужно показать своё присутствие и решимость? Вот тогда это имеет смысл. И был не прав.

Из того, что получалось рассмотреть, грозные воины, идущие впереди, выбивались стрелами из седел. Доспехи и не пробивались, но с десяток всадников упали в песок. Начался затор.

– А это потому, что седла у вас нищенские и стремян нет! – пробурчал я.

Сдались мне эти стремена! Это так задела гордыня Прокопия, что, мол, лучшие воины – ромейский катафракты? Странные эмоции, конечно, все же я был не бездушным малым, что сильно мешало работе, но я через силу справлялся. Но сейчас эта обида… Странно. Но подумаю-ка я об этом после боя!

– Вжух! Вжух! – пускали стрелы лучники.

Так… Натягивали тетиву, да отпускали. Никто и близко не целился, отрабатывая по принципу: «больше-лучше».

Следом за нами стали стрелять и другие пехотинцы. И теперь град стрел уже мог показаться очень неприятным природным явлением. Если не достанем всадников, то можем ранить коней. Ведь далеко не все животные укрыты железной защитой полностью.

– Дротики! – выкрикнул я.

Враг был рядом. А склавины метали короткие копья на приличное расстояние. И тут уже почти три сотни дротиков устремились в полет. А потом еще столько же… Еще… Каждый мой соплеменник имел по три таких смертоносных метательных орудий. И летели они на загляденье. Не чета пущенным стрелам.

И вновь доспехи было не пробить, не всегда. Некоторые сулицы все же пробивали, скорее, «вбивали» пластины в человеческую плоть. Но и просто сильный удар сулицы вышибал из седел всадника, причем, куда как лихо и чаще, чем от попадания стрел. А ведь были бы их седла с высокими луками, да со стременами… Всяко меньше меньше оказалось конников на земле.

Персы явно не рассмотрели, куда и кого они атакуют. Как преодолеть могут ров и потом наши повозки? Они обречены тут многих своих «бессмертных» оставить умирать. Получается, что сработала тактическое отступление катафрактариев? Погнались за, казалось бы, уже добычей, не рассмотрели в этом ужасе пылевого облака, вот и получают сейчас.

И это хорошо. Значит, никто не посмеет сказать, что склавины, как и другие пешцы, только лишь простояли во время боя без дела.

Не прошло и двух минут сражения, как моё упоминание необходимости осадков, пусть и мысленно, удивительным образом стало воплощаться в жизнь. Вначале несколько тяжёлых капель ударились о мою макушку, не покрытую шлемом, и вот уже начался ливень.

Одного взгляда на небо хватит, чтобы понять, что дождь нам не помощник. Прибьет песок, да, но видимости не добавит. Над нами висела небольшая туча, которая просто не успеет внести существенных корректив в сражение.

Облако пыли, до того только увеличивающиеся в размерах и в плотности, под грузными каплями дождя стало оседать.

Персидские конные столпились у нескольких настилов, по которым только что проходили, убегали, ромейские катафрактарии. Другие крутились у рва. Может и осознали они, что нужно уходить, но приказа не получали.

Впрочем, если им удалось пройти по настилам через ров, то катафрактариям, все еще прячущимся за укреплениями пехоты, не поздоровилось бы. А после враги принялись бы и за нас.

– Хлавудий, Пирогост! – заорал я, перекрикивая звуки сражения и крики раненных врагов. – Закидайте дротиками переход через ров. Самострелы! Стрелять в сторону рва!

Меня услышали и почти сразу двадцать дротиков полетели к переходящих по настилам ров врагов. До того не менее двух сотен из них перешли препятствие. Стали у рва, видимо ожидая подкреплений, чтобы ударить по стоящим дальше катафрактариям. Но мы, укрывшись за телегами, как за крепостными стенами, отсекали эти сотни от основных сил персов.

Катафрактарии уже частью перегруппировались и незамедлительно, не менее чем тысячей, атаковали растерявшихся и оставшихся без поддержки и подкреплений, три сотни «бессмертных». Византийцы скидывали своих врагов в ров, кололи их копьями. А потом взяли и отошли вновь за наш, «варварский» городок из телег.

– Хорошо устроились! Воители, мля! – прокомментировал я, стараясь сплюнуть опостылевший песок.

А мы продолжали наносить ощутимый урон врагу. Наиболее резвые персидские всадники были сметены. Другие же стали разворачиваться. Близость противника в чуть более чем на пятьдесят метров ко рву, сбавивший плотность дождь, и прибитый к земле песок, – все это позволило нашим лучникам начинать бить прицельно.

Теперь можно ранить в незащищенное место коня. Некоторые, к сожалению, в основном не мои бойцы, умудрялись попасть в шеи, или в незащищенную щеку всадников.

Кто-то из воинов с луком залез наверх повозки. Но я уже замечал, что как минимум четыре стрелы из спущенных десяти находили незащищённую зону у всадника.

Возле деревянных настилов началось столпотворение. Персы разворачивались, чтобы уходить.

Не переставая, мы продолжали кидать и метать во врага всё то, что вообще можно приспособить под эти действия. Я же стоял и наблюдал за тем, как работают мои воины и что в этот момент делают другие отряды, по недоразумению собранные в единое воинское подразделение – но без единого командования.

– Сработало! – радостно сообщил Прокопий.

На башне опять показывали какие-то знаки. И от этого улыбка на лице летописца и воина становилась шире.

– Герулы ударили из засады по конным поклонникам огня! – решил всё-таки объяснить причины своей радости Прокопий.

Да, на Военном Совете что-то об этом говорили. И теперь можно было понять, зачем нужна была эта, казалось бы, бессмысленная атака катафрактариев в лоб.

Недаром всё-таки полководец Велизарий в иной реальности стал великим. Имеет все шансы повторить успех своего визави из другой реальности.

Но сражение еще не закончилось. И нужно быстро собрать свои сулицы, стрелы, приготовиться к новому витку сражения.

Я взял арбалет, с немалым усилием натянул тетиву – неудобная конструкция, средневековые европейские должны быть интереснее – вложил болт.

К бою готов!