Текст книги "Возвращение к истокам (СИ)"

Автор книги: Денис Старый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20

Поселение рода Годяты Древлятовичей.

28 августа 530 год.

– Отец, ты не можешь допустить того, чтобы под боком у нашего рода обосновался ещё один. И как такое вообще возможно, чтобы изверги создали свой род? Мы не можем это признать, мы должны…

– Что мы должны? – выкрикнул глава рода Годята. – Мы должны обрушиться с оружием на тот сильный и облачённый в доспехи отряд? На тех людей, которые закалены в боях и не боятся крови? В своём ли ты уме, сын? Не помутился ли твой рассудок – поднимать руку на брата своего, военного вождя тех людей?

– А не ты ли, отец, говорил, что когда Андрей ушёл – не сын он тебе больше? И разве же не он совершил святотатство? – разбрызгивая слюну, с налитыми яростью глазами, говорил Добрята.

– Не то имя я тебе выбрал, сын мой. Не добрый ты, – сказал глава рода. – И не говорил я того. А по твоему же наущению, объявил, что Андрей не может мне наследовать. Так он и не наследует. А захотел бы он… То принял бы я кровь свою. Пожурил, наказал, лишил бы многого, но принял бы. Ибо кровь рода священнее любых слов.

Добрята же продолжал буравить гневным взглядом своего отца. Для него появление брата, Андрея, стало неожиданностью. Уже потому не мог с этим смириться наследник рода Древлятовичей, сильнейшего в округе, что Добрята забрал себе имущество брата. А там и конь добрый был и одежд немало, оружие…

И как теперь поступать? Нужно отдавать это все. Но не хочется. И коня Добрята уже отдал одному из своих людей, которых собирает, как оппозицию против отца своего.

– И тебя, как главу рода, не беспокоит то, что рядом, буквально под боком, теперь будет располагаться сильный род, который…

– Мой сын Андрей не пойдёт на меня войной! – выкрикнул Годята. – Со своей кровью я всегда договорюсь. И вовсе я совершил ошибку, когда позволил Андрею уйти.

Глава рода тоже был накручен. У него уже произошёл серьёзный разговор со своей женой, которая, напротив, обвинила Годяту – уже его в жестокосердечности по отношению к своему сыну.

Младший, Андрей, названный так по желанию жены, бывшей ромейской христианки, а нынче принявшей язычество и ставшей женой главы одного из сильнейших родов, всегда был любимчиком патрицианки Татьяны, а ныне взявшей другое имя – сковинское, Темьяна. Хотя и не была женщина темноволосой, но имя созвучно с римским.

Весьма вероятно, что на решение Андрея пойти наёмником на службу византийского василевса повлияли те рассказы матери, которые парень помнил с детства. Манила Андрея слава римская, походы Помпея и Цезаря, смелость и отвага полководца Аэция, разбившего гуннов.

– Отец, ты должен объявить Андрея вне закона. Он должен стать извергом. Мы должны обратиться к главам других родов. Ведь тот, кого ты хочешь, чтобы я называл братом, нарушает все наши правила. Теперь, если какой-нибудь из родов будет извергать из себя преступивших обычаи наши, – они всегда найдут убежище у Андрея. Я не понимаю, почему ты до сих пор не видишь в этом опасности, – уже немного успокоившись, говорил Добрята.

Глава рода, насчитывавшего более двух тысяч человек, три поселения, одного из сильнейших в регионе, и сам понимал: нахождение рядом такого сильного отряда, каким командует его же сын, – это проблема выживаемости всех родственников.

Но Годята уже однажды пошёл на поводу у своего сына, когда решил их спор с братом в пользу Добряты. А ведь там не всё так однозначно было.

Сам Добрята не хотел жениться на Мирославе. Он посчитал, что брак с этой женщиной, которая, безусловно, его привлекала – как она привлекает каждого мужчину, – однако те родственники, что были за её спиной, представляли прямую угрозу власти правящей семьи. Они так же сильны, имеют своих людей, которые скорее выступают, как союзники, а не родичи. И была угроза, что через этот брак родичи Мирославы попробуют прорваться к власти в роду.

Да и в целом Добрята подыскал себе другую жену, убеждая отца, что более правильным будет брак с единственной наследницей одного из родов склавинов, Твердовичей. Старший сын Годяты, в отличие от своего отца, видел целью существования и развития рода не укрепление существующего, а возвышение над другими. А для этого необходимо поглощать и ставить под свою власть другие склавинские роды.

И тогда он создаст сильный отряд, который будет способен не только держать в подчинении большую часть союза склавинских племён, но также и беспокоить пограничные районы Восточной Римской империи.

Ведь есть же те склавины, которые нападают на приграничные ромейские поселения, грабят их, возвращаются в свои роды с большими богатствами – может быть, с меньшими, чем те, какими, по слухам, обладает отряд Андрея, но тоже весьма существенными.

Но если рядом будет существовать сильный склавинский отряд, составленный из выходцев с разных родов, извергов, то о своих планах Добрята должен забыть. Ведь сперва нужно подчинить этих… Андреевских людей.

– Уходи, сын! Я не стану ничего предпринимать против своего другого сына. Но я поговорю с ним и выясню, что он намеревается делать. Возможно, даже уговорю войти в наш род всем его отрядом. Ты представляешь, во что тогда превратится наш род? Мы сможем иметь право решающего голоса на собрании старейшин родов, – мечтательно сказал Годята.

– Давно пора разогнать Совет Старейшин и подчинить его себе. Мы сильнейший род, а ведем себя… Нельзя быть угодливым, когда есть сила, – сказал Добрята.

– Уйди с глаз моих. Мне не нравятся речи твои, – с металлом в голосе сказал Годята, глава рода Древлятовичей.

Его сын, Добрята, резко развернулся и вышел из большого и длинного дома главы рода. Наследник был вне себя от ярости и досады.

Что же в таком случае делать? Снять гнев Добрята мог только двумя способами: смертным боем, но сейчас род ни с кем не враждовал. Ну или пользовать девицу какую. Второй вариант был в данном случае предпочтительнее.

– Разве же отец не понимает, что Андрей непременно возьмёт власть во всём роду? Он просто заявит, что он теперь глава – и никто возразить не сможет, так как воинов у моего брата больше, если еще и с извергами вместе, они сильнее и лучше вооружены, – сокрушался Добрята, натягивая широкие полосатые, как признак знатности, штаны и почти не замечая обнажённой женщины, лежащей на медвежьей шкуре и всячески старающейся показать свои прелести, чтобы молодой мужчина не уходил так быстро.

Бледа – младшая сестра Мирославы, но очень похожая на неё, – искренне надеялась, что именно ей предстоит стать женою наследника главы рода. Вот только Добрята пользовал девку лишь для того, чтобы отомстить. Девица уже это понимала, но если не Добрята, так кто? Где взять жениха под стать своим амбициям?

– А когда ты назовёшь меня своей женой? – всё же в этот раз Бледа решилась и задала прямой вопрос. – Мы же не можем постоянно встречаться так, тайком. И мой отец ждёт от тебя сватов. А ты никак не посылаешь. Так меня отдадут другому.

– Так я и не против. Будет тебя другой пользовать – и ладно. И я иногда. Ты справная девка, есть что понять. Неужели ты думала, что я возьму тебя в жёны? – Добрята громоподобно рассмеялся. – Да кто ты такая?

Девица залилась слезами. Не было унижения супружничать до свадьбы. Это не так порицалось. Но отказаться, да еще и в такой форме? Это позор. Если Добрята где расскажет о том, что пользовал Бледу, но она оказалась не столь хороша, чтобы понравилось наследнику главы рода, то и другие женихи сторониться станут.

Добрата еще немного насладился видом обнаженной зареванной девицы, подумывал еще раз ее взять, но все же решил, что на сегодня достаточно. Потом он вышел из шалаша, что был сооружён неподалёку от поселения и где наследник главы рода снимал своё напряжение. Рядом с шалашом уже оказался один из лучших лучников.

– Что скажешь? – строго спросил Добрята. – Ты уже видел их и того, кого считают братом моим?

– Я был в поселении извергов, наблюдал за ними. И да – твой брат провозгласил себя их главой. Также он провозгласил зарождение нового рода во главе с ним, – сказал лучник Хват.

Добрята вновь покрылся краской. Когда он волновался, то становился красным, и глаза его наливались кровью.

Понимал наследник рода, что угроза повисла над ним. Если раньше приходилось думать о том, что будет после вступления в права главы рода, то теперь нужно думать о том, как оставаться единственным наследником. По всему видно, что Андрей, как наследник, более предпочтителен для рода. У него и своя сила есть, если воины не покинули своего военного вождя, как тот прибыл на родные земли. У него и правда своя есть.

Добрята прекрасно понимал: его отец, если даже увидит признаки угрозы со стороны своего младшего сына Андрея, может предложить тому стать наследником. Старик же мог и вовсе уйти на покой, предоставив управление родом другому. Так что Добрята видел только одно решение.

– Убей его! Только стрелой болгарской, – жёстко, решительно сказал Добрята.

– Ну разве не поймут? Стрела может быть и степняцкой, но они в одиночку не пробираются, не стреляют и не убивают глав родов. Всё будет указывать на тебя, – проявил сметливость Хват.

– А кто мстить мне придёт? У моего брата родичей нет, кроме меня и отца с матерью. Брат младший – вовсе дите. Они мстить мне не будут. А что за отряд сказать, который подчинён брату моему, – разбегутся они сразу же, как только его не станет. И я предложу тем, кто хочет, встать под мою руку. Ведь те богатства, которыми обладает мой брат, принадлежат роду моему. Мне будет чем расплатиться, – выдавал свой план Добрята.

Хват, уже не молодой воин, вдовец, отец двух девиц на выданье, он понимал: в плане наследника главы рода слишком много изъянов. Но Хват выполнит то, что должно. Сделает это не для Добряты – ради девочек своих.

Одной тринадцать лет, а другой уже и пятнадцать – невесты. И чтобы подобрать достойного, необходимо и самому иметь какие-то богатства. Пока же только в следующем году на Купалье старшая дочь нагой будет у реки ждать охочего парня. Но после сразу нужно искать жениха. Иначе придётся родниться с простым ратником, пусть даже и командующим десятком. В таком случае женихи будут посматривать на дочерей ремесленников или справных пахарей. Не так уж и цениться в роду быть воином. Воин уходит надолго, у него нет постоянного заработка.

А в это время Бледа, полностью соответствуя своему имени, побледневшая от негодования и страха перед будущим, думала, как поступить с теми сведениями, что она добыла. Добрята и Хват говорили слишком громко. И даже если бы девушка закрыла уши, она бы всё равно услышала их разговор.

*. *. *

Бывшее поселение извергов. Ныне городище рода Андреевичей.

1 сентября 530 года

Работа кипела. Деревья валились одно за одним, быстро обтёсывались, тут же складывались для строительства домов. Потом одно за одним цеплялись крюком на веревке и тянулись на место будущего городища. Женщины – немногочисленные, к сожалению – кто готовил еду, кто отправился на холм, там, где должен находиться мох: нужно же чем-то законопатить проёмы между брёвнами в срубах. Некоторые были на полях, готовили урожай к сбору. Уже и репу собирать можно, пшеница поспела, ячмень налился в крупные зерна.

– Конопатить не надо ничего. Зачем это? Если поверх обмазать глиной – так тепло будет в доме, – поучал меня Однорукий, когда мы с ним обсуждали, какими должны быть новые жилища.

– В этот раз будет так, как я сказал! – настаивал я на своём.

Я однозначно принял решение провести осень и зиму здесь. Во-первых, необходимо провести разведку местности – и не только – понять, кто здесь враг, кто может стать своим. Ну и, конечно же, если я собираюсь идти и основывать Киев, где наверняка уже есть поселения, так как такие места пустыми оставаться не могут, – то мне нужно знать, с какими силами и с чьими интересами я могу столкнуться. В ближайшее время нужно отправлять разведку и ждать вестей.

Во-вторых, времени действительно мало. Если уже самый конец лета, начало осени, а у меня часть отряда отправилась в свои роды, то в лучшем случае я соберу всех людей, кто решится остаться со мной, к середине октября. Если мы ещё учтём двух-трёхнедельный переход до Киева… то придём туда, может быть, и по морозам. Хотя в это время климат должен быть очень мягким: вроде бы начинается так называемый климатический оптимум.

Все равно, лучше начинать великие дела по весне. Сейчас кочевники еще рыскают по Дикому Полю. Ведь когда склавины и анты собирают урожаи, находятся стервятники, которые заставляют делиться.

– Тук-тук-тук! – не прекращался стук топоров о деревья.

Полуземлянки и мазанки, которые были у извергов, – это скорее вынужденная мера. Всё же склавинам более сподручно строить срубные дома. Хотя, как говорит Однорукий, изверги считают, что неплохо и обмазывать деревянные срубы глиной для теплоустойчивости.

Я предпочитаю сруб, чем жить, словно бы крот какой.

– Я могу с тобой поговорить?.. Глава рода, я прошу разговора, – смиренно, понурив голову, спрашивала меня Мирослава.

– Где мой сын? – требовательно спросил я. – Почему ты не с ним? И да – я всегда выслушаю тебя.

– Ты же сам решил прокормить и обеспечить всем кормилицу, которая должна смотреть и за своим сыном, и за нашим. Теперь я могу иногда быть без сына. Теперь я могу больше внимания уделять своему мужчине. И вот хочу спросить: а кто именно мой мужчина? – задала вопрос Мирослава.

К слову сказать, очень прямой вопрос. То есть если я сейчас скажу, что она моя женщина, – то так оно и будет. Но в тех вопросах, где я не могу дать однозначный ответ, женщина может выбирать сама. Вот если бы, глядя на Миру, я всем сердцем содрогался, желал эту женщину постоянно, думал о ней так, чтобы она мне снилась… вот тогда мои ответы были бы очевидны.

Но раз этого нет – имею ли я право портить жизнь этой женщине? Думаю, что нет.

– Ты сама с кем хочешь быть? – спросил я у Миры.

– А ты другим стал. Тогда клялся мне в любви, что скоро вернёшься с большими богатствами и что непременно выкупишь меня у рода – или договоришься с моими родителями и со своими, чтобы они дали разрешение… А теперь ты меня спрашиваешь? Значит, ты не любишь меня, – делала собственное умозаключение женщина.

– Я не люблю тебя. Но как женщина ты меня привлекаешь, – сказал я.

– Пошли в затоку. Мой муж простит меня. Я хочу возлечь с тобой! – практически потребовала Мира.

– Это не принесёт счастья ни тебе, ни мне. Пусть всё остаётся так, как есть. И муж у тебя достойный и смелый. В изверги пошёл из-за тебя и ради тебя. И такой человек нужен в моём роду – как друг и как родич, но не как враг, – сказал я.

Женщину хотелось. Это мое тело очень остро реагировало даже на присутствие рядом женщины. Но я боролся с низменными инстинктами, понимая, что не должен уподобляться животному. Тем более что подобные пикантные вопросы чаще всего становятся причиной больших проблем.

Действительно, нынешний муж моей бывшей любовницы, матери моего сына, оказался опытным воином: он только был лишён всего своего оружия, но не навыков, которыми обладал. Так что Воеслав уже с копьём и с топором. А у меня в дружине прибыло сразу на семь человек. Остальных нужно немного подучить – но это уже дело наживное и упорных тренировок, которые должны быть для каждого. Я же хочу поистине сильный отряд себе.

Так зачем мне лишаться этих людей и делать из них своих врагов лишь потому, что я хочу уединиться с красивой женщиной? По-моему, подобные глупости свойственны только молодости.

Я оставил Мирославу с её собственными мыслями, пошёл размяться. У меня был большой топор – относительно тех почти что томагавков, которыми обладали многие склавины. И своим топором я мог бы больше и быстрее срубить деревьев.

И на самом деле каждое срубленное большое дерево – это невероятная удача, которой искренне радуются взрослые мужики. Наверное, это не совсем приятно – понимать, что рядом стоит отличный строительный материал, а тебе приходится делать жилища полуземлянками или вовсе землянками, лишь бы только стены были поменьше. А теперь, с инструментом, можно позволить себе и более удобное жилье.

Нет: мало того, уже с завтрашнего дня я собираюсь ставить людей на земляные работы по сооружению рва и вала. Я уже принял себе за правило: где бы то ни было я ни останавливался на относительно продолжительный срок – поселение должно быть городищем и представлять для врага сложность при взятии. Чтобы нас со спущенными штанами не застали врасплох.

Так что будет у этого поселения и ров, и частокол, и, скорее всего, башни – деревянные, не срубные, а на опорах из вертикально вкопанных жердей. Башни должны быть такими, чтобы с них могли отрабатывать лучники по всему внешнему периметру.

Хочешь мира – готовься к войне! Это правило во все времена незыблемо.

Три дерева я срубил. Семь потов сошло, и руки зудели. Это очень нелёгкий труд. Топоров в привычном понимании любого деревенского мужика из будущего тут нет. Никакими удобными мультитулами и не пахнет. Так что даже срубить одно дерево – действительно подвиг.

– Ну оставлю-ка я эти подвиги другим, – бурчал я себе под нос, когда шёл к реке. – Нечестно, что все героические поступки будут связываться только со мной.

Не то чтобы я поленился или решил расслабиться, или посчитал, что валка деревьев ненужное занятие. Я даже отдал свой топор в пользование. Но считал тогда и считаю сейчас правильным: самое большее, что должен показывать руководитель, – это пример и последовательность выполнения того или иного задания. А вот работать должны другие.

Тем более что строительство домов – занятие важное, но ещё важнее было прокормиться. У нас оставались припасы – в том числе ячмень, просо, немного пшеничной муки. Но всё это стратегический ресурс.

И пока рядом есть река, которая кишит рыбой, нужно этим пользоваться. С захваченного некогда нами корабля торговца, что был в сговоре с ромейским командующим флотом и который попытался напасть на меня и моих людей, мы взяли, кроме всего прочего, немало сетей рыболовных.

Не думаю, что купец промышлял рыбалкой. Но сети были стратегическим товаром, который можно было продать за очень дорого. Да и мы теперь вполне исправно могли заниматься рыболовлей и в море, и на реке.

Так что эти сети прямо сейчас использовали, практически полностью перегораживая Буг. Рыбу ловили не прямо возле поселения, а спустились на две версты ниже. Зачем же нам вылавливать всю рыбу возле нас, если в случае необходимости можно будет ловить её даже тогда, когда будет осада нашего городища.

– Тяни! – с нескрываемым азартом кричал я.

Сам стоял почти по грудь в воде, боролся с течением, чтобы не свалиться, держал одно окончание длинной сети. Это было даже забавно. По всему видно, что река кишит рыбой.

– Ядрит твою в дышло! – кричал я, когда один из рыбаков не выдержал и улёгся на воду, отдаваясь силе течения реки. – Подхватывай его конец!

Я и не подумал о том, как это могло звучать в сознании мужчин, которые уже давно не были с женщиной. Ведь даже у извергов женщин было в три раза меньше, чем мужчин. Редко женщин осуждают на изгнание, порой предпочитая делать их временными сексуальными рабынями, если уж провинились сильно. А вот мужиков всё больше ссылают подальше от родов – и то это происходит, если они представители не самых слабых семей. Иначе можно просто убить.

Вымазавшись в грязи, я довольный и счастливый лежал на берегу Буга. Улов был такой, что я в жизни своей не видел столько рыбы, выуженной за раз.

– Куда нам столько? Соли нет столько, чтобы засолить! – сокрушались люди.

Ничего. У нас уже и соль есть – только они об этом не знают. И ячмень есть, и овёс. Мой отец, может, и не хочет меня видеть, и всё ещё держит обиду, однако, по всей видимости, печётся о благосостоянии своего рода. Ведь торговля между нами налажена словно бы между союзниками – или родичами.

Уже в одном важном деле помог Годята, глава моего бывшего рода. Получилось перевезти практически за два раза все наши пожитки сюда, на поселение бывших извергов. И для этого нам дали аж тридцать пять повозок. А другое дело – что и после этого продолжается выгодная торговля.

И, конечно же, я понимал: главным ресурсом для нас является соль. Будет соли вдоволь – насолим рыбы. И уже с голоду пропасть не должны.

– Голова, там к тебе… эта… Мирослава пришла, – растерянно, почёсывая затылок и недоумённо смотря на меня, говорил Хлавудий.

– Так вон Мирослава, – указал я рукой в сторону матери моего сына.

– Так там другая Мирослава, по всему видать, ещё моложе… и… куда как краше, – сказал Хлавудий и аж закатил глаза.

Очень странно. Вообще-то выгнанные из общины люди должны оставаться извергами, с ними запрещено общаться. А тут такое ощущение – проходной двор. То братья Мирославы ошиваются неподалёку и высматривают, что и как происходит, то другие люди, и вот сейчас ещё и девушка отважилась прийти. А ведь до поселения моего бывшего рода – не менее дня пути.

Видимо, что-то случилось. Будем разбираться.

От автора:

✅ Вышел третий том серии про попаданца в современность

✅ Матёрый полковник ФСБ в теле студента раскрывает предателей, кто продаёт за рубеж секреты новейшего оборонного проекта

✅ Скидка на первый том /work/504558