Текст книги "Возвращение к истокам (СИ)"

Автор книги: Денис Старый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

Крепость Дара

17 июня 530 года

– Вождь! Вождь! – кричали со стороны одной из окраин огромного военного лагеря, опоясавшего крепость почти со всех сторон.

Да и как можно было большую массу людей поместить внутри крепости? Там, в выдолбленных в скале комнатах вряд ли комфортнее, чем на свежем воздухе. И воздух в крепости назвать свежим нельзя.

– Вождь! Вождь! – продолжали приветствовать меня воины.

– Военный вождь, а что тебе даровал командующий? Женщину разрешил? Женщину прежде всего нужно, – спрашивал все тот же парень с веснушками, которого я встретил чуть ли не первым в этом мире.

– Славмир, тебе женщина зачем? Молоко сосать? – сказал один из бойцов, и все дружно заржали, словно кони.

Такое ощущение, что в этом времени я со своим юмором могу стать великим юмористом и сочинителем. А, возможно, и наоборот… не «догонят» мои шутки «аборигены». А ведь правильный юмор – это очень сильная скрепа любого общения.

– Женщину мне пообещали, – сказал я. – Но сперва рассказывайте, что произошло!

Мужики переглянулись, пожали плечами. Я хотел слушать. Мне мир познавать, а они молчат. Посмотрел на словоохотливого парня, рыжего Славмира.

Он нахмурил брови, напрягся, видимо, вспоминал, начал говорить:

– Так Хлавудий опорожнился у навеса…

– Славмир! – заорал на парня десяток глоток.

И кто-то из толпы громче всех выкрикнул:

– Вождь спрашивает о великом, а ты…

– А ты видел, сколь велико Хлавудий наложил? А? – не унимался веснучатый Славмир.

И вновь задорный смех, который цеплял и меня. Скоро, словно эпидемия, «смеховая лихорадка» распространилась дальше. Казалось, что сотни мужиков в едином порыве сошли с ума. Я успокоился быстро, а вот остальные, нет.

Вперед вышел здоровенный мужик, скала, а не человек. Ростом под два метра, или чуть выше. Плечи развитые, как у тяжелоатлета. Руки у него были длинные, даже с учетом высокого роста казались непропорциональными. Взгляд явно не обремененный интеллектом, детский, обидчивый. Вот-вот заплачет.

– Вождь, это навет. Я не опорожнялся у общего навеса, это кто-то другой, – сказал гигант.

И такой у него голосок был тонкий, в крайней степени не естественный, не подходящий внешнему облику. И лицо… Вот как должна выглядеть наивная простота в абсолюте. Такое недоумение, детская обида. И все бы ничего. Но он же гигант, мускулист, кулаки пудовые. Немного и лишнего жирка имел, но не критично. Огромный и страшный… Должен быть.

Пошла вторая волна смеха.

Но мне было не до веселья. Обстановку и социальную систему нужно изучать и понимать. И даже тот факт, что бойцы могут спокойно рассуждать над тем, что кто-то нагадил у навеса, о многом говорит. Как и то, что такие обсуждения происходят в моем присутствии.

Я, например, не могу представить себе, что в будущем, рядом со мной, офицером, будут стоять солдаты и обсуждать, кто нагадил у столовой. Просто потому, что офицер – это статус. А вождь?

– Я устал, мне нужна еда и отдых, – сказал я, понимая, что пока ничего существенного не услышу. – Хламидий, проведи меня до моего навеса, возле которого ты не гадил. И после всегда сопровождай и будь рядом.

– Вождь, но я не Хламидий… Я Хлавудий, – поправил меня боец. – И еще… Разве же мне можно провожать тебя?

Пауза… Я уже думал, что сказал нечто неправильное.

– Всем своим десятком быть с тобой? А как же Пирогост? Он был с тобой в бою по правую руку? – смутился Хлавудий.

Расталкивая толпу мужиков, явно возмущенным, вышел еще один воин. Я сразу понял, что это Пирогост. Злой, насупился, тоже видно, что обижается. Но по-другому. Этот готов стоять за свой статус.

– С чего, вождь, не я длань твоя? Чем провинился, или я подвел тебя? – последовал вопрос.

– Я решил усилить свою охрану, – стал я выкручиваться из ситуации. – Тайную борьбу преподам вам, да обучу, как охранять меня, или кого другого.

– Так ты и так, вождь, борьбе учишь, и не только нас, но уже и других, ромеев. Нас-то чего? Мы славно бьемся, – сказал Славмир.

И вот как мне быть? Не признаешься же, что я не я. И каждое, или почти что каждое мое слово может стать ловушкой. Я, мой реципиент, – здешний инструктор по борьбе. Очень интересно. И не думал, что таковые были у славян. Я же славянин? Ну да, у меня в подчинении Славмир. Это славянское имя. Другие имена спорные. Хотя… Пирогост можно было понять, как гостеприимный. Хлавудий – бывший славным. Склавины – славяне. Все сходится и слава Богу.

– Кто выйдет против меня, раз вы умеете биться? – выкрикнул я, скидывая доспехи. – Ну же не трусы же вы, славные склавины?

Примитивный коллектив? На время придется спуститься к их неразвитому мировоззрению. А что у мужиков важно? Сила – она уважаемая во все времена. Здесь же тем паче.

И если оставаться честным перед самим собой… Я хотел кому-то дать в морду. Так, чтобы меньше было вопросов и выплеснуть хоть немного из той бури эмоций, что приходится сдерживать внутри. Кулаки чесались. Напряжение от боя, как в будущем, так и сегодня, утренним, ушло. Очень много непонятного.

Но что я знал точно, что в мужском коллективе многое прощается. Даже откровенную глупость и тупость могут не замечать, если авторитет держится на силе. Это я понял еще с детства. До поры приходилось входить в группировку дворовых пацанов под руководством полных идиотов. После сам стал во главе улицы. Но только лишь когда смог быть физически сильным.

– Давай я и выйду! – сказал Пирогост.

Он был без доспехов. Одет в рубаху, скорее всего льняную, но грязную, чем из другого темного материала. Боец носил не сапоги, а… полусапоги. Широкие, полосатые красно-синие штаны. Это я анализировал одежду, понимая, что она сильно разниться с тем, во что одеты другие. Значит, Пирогост не так прост!

Когда мой соперник стал снимать рубаху, я поспешил последовать его примеру. Пришлось зеркалить все действия мужика.

И вот он обозначил на себе удар в грудь кулаком и после вытянул руку в моем направлении. Ну ладно, тоже лупанул себя в грудь. Что-то почти безволосую грудь, к слову. Или светлые волосы не так видны?

Как же я не люблю светловолосых! Вот не знаю даже почему. Наверное, потому, что был самым настоящим, без оговорок «светло» или «темно», а жгучим брюнетом? Вот… я уже о себе думаю в прошедшем времени. Приходит осознание и принятие реальности.

Воины расступились, сделали круг. Пирогост вышел в центр, я к нему. Мой соперник встал в позу борца. Расставил ноги, чуть присел, подался вперед, вытянул руки. Явно собирался брать меня в захват. Это было полезным увидеть, чтобы понимать, какой именно борьбе я – мой реципиент – обучал воинов.

Можно было подумать, что ударная техника в этом виде борьбы запрещена. Но разве может быть что-то запрещено, если речь идет не о спортивной борьбе, а о военно-прикладной?

Делаю шаг на встречу, пробиваю ногой в голову. Итить твою же мать! Растяжка нулевая, болезненно растянул мышцы. Но удар прошел. Пирогост опешил от такой моей прыти. Делаю еще шаг навстречу, сокращаю дистанцию, пробиваю локтем в голову, тут же подсекаю ногу. Мужик картинно заваливается. Лежит на песке, выпучив глаза зыркает по сторонам. А мне приходится силиться, чтобы не скривиться. Растянулся… Ничего, дальше легче будет.

Ван Дамма в фильмах так и вовсе, как курицу веревками разрывали. Какой я древний, что помню Ван Дамма. Ага! В шестом веке!

– Хватит, или продолжим? – спросил я.

– Хвала! – загалдела часть воинов.

– Слава! – кричали другие.

Пирогост встал.

– Боги подарили тебе победу! – признал он.

Правильно я сделал. Пусть интуитивно, или пользуясь понятиями из будущего, но такая скоротечная драка нужна была. В глазах бойцов я видел еще больше почитания. Я пошел в сторону центра нашего, склавинского, лагеря, предполагая, что там и должен быть мой навес, или шатер. Воины расступались.

Как бы это не было неприятно, может и смешно, но ориентироваться мне пришлось на следы, что вроде бы оставил после себя Хлавудий. Хотя он это отрицал. Но я морально был готов и к более грязным моментам. И меня таким не удивишь, всякое бывало.

Большой навес стоял по центру, а рядом единственная конструкция, которую можно было бы назвать без каких бы то ни было оговорок «палаткой». Вот только она не казалась мне жилой. Внутри я заприметил разный хлам в виде непонятного предназначения деревянных предметов, веревки, обрезки кожи. Склад?

Под навесом стоял стол. Но не такой, чтобы можно было сидеть на стуле. Стол был на низких ножках, вокруг скрученные и связанные небольшие тюки сена. Скорее за таким столом не сидят, а рядом с ним возлегают. Но место для приема пищи, никак не для сна. Можно, конечно же спать и на свернутых пучках сена, но вряд ли вождь это делает.

Вокруг было много повозок. Крытых, которые я назвал бы фургонами, кибитками. Они запрягались или конями, или быками, сейчас стоящими или лежавшими под своими навесами. И тех и других животных я видел в загонах.

Повозки были немаленькими, своего рода дома на огромных цельнодеревянных колесах, по виду, так и не идеально округлых. В таких кибитках вполне было бы удобным спать. Наверняка, мои склавины используют фургоны для сна.

– Вождь, ты принес еду? С кем ее разделишь? Кормежка только вечером, – спрашивал Пирогост.

Рядом был и Хлавудий. А вот еды не так и много, чтобы делиться со многими. Ну максимум, это десять человек могли бы поесть. Неужели унюхали, что у меня в кожаной сумке. Я не показывал.

– Вы двое, – я указал на своих приближенных. – И сами решите, кого еще двоих пригласить. Но пошлите кого к Велизарию, к Арташесу. Он обещал дать еще еды, на всех.

– Это славная весть! Ячмень, просо и соленое мясо уже невозможно есть, – обрадовался Хлавудий.

Ну да! Такую тушу еще прокорми!

Мужики ели мясо и точили лясы. Очень удачный прием я использовал: напихать рот едой, или медленно пить. И при этом слушать. Потом что-то уточнить. Снова есть. А еще и наблюдать за собравшимися. Если эти наблюдения и услышанное помножить на образы и знания истории, то проясняется обстановка.

– На битве нас поставят в центр. Иного пешцам не дозволят, – говорил Хлавудий.

Это я плавно подвел тему разговора к тому, кто меня окружает и что вообще предстоит. Битва. Все об этом знали. А я, ну или мой реципиент, ритуальным поединком начинали битву. Завтра, или послезавтра, тут будет жарко не только от солнца.

– Да, нам иного не дозволено, стоять и ждать. А что ты еще хочешь, если у нас только пять десятков лошадей, да и то из них боевых с половину? Чай мы не гунны и не буккеларии с катафрактариями, чтобы конными ратиться, – поддерживал Пирогост Хлавудия.

– А было бы много коней, смогли бы вы конными воевать? – спросил я и тут же стал запихивать в рот очень даже неплохое мясо, может только чуть излишне соленое, но терпимо.

– Могли бы… Так о том ты знаешь. Ну не как гунны. Их женщины рожают на конях, как рассказывают, – сказал еще один воин, Некрас.

Вот уж не знаю, с чего он некрасивый, в мужской красоте не разбираюсь, и хвала богам. Но мужик был статный, высокий, хотя до Хлавудия ему было далеко. Но Некрас – чернявый. Типичный брюнет. И это сильно выбивалось и общей картины скопления светлорусых или рыжеватых мужиков.

Некрас был сотником в моем отряде. Так что считай, что один из заместителей.

– Что ты мог бы, Хлав? На коне? На быке тебе скакать! Когда в последний раз сулицу метал с коня? – усмехнулся Пирогост.

Вот так мир и познается. Значит, мы пехота. Основные войска Велизария – это конница, которая должна противостоять другой коннице, персидской.

Еще пожевали, поговорили о… Опять о женщинах. Ничего не меняется и через полторы тысячи лет. Если мужики говорят, то о войне и о женщинах. Но проскакивали и очень любопытные темы.

– Дали бы волю! Мудры наши справили бы пороки, не хуже римских! – поддерживал разговор еще один приглашенный на пиршество воин.

И я уже понял, кто такие «мудры». Можно было сколь угодно удивляться, но это – славянские инженеры. А я тут думал, что мои предки в шкурах по лесам бегают [ упоминание о том, что склавины имели военных ремесленников-инженеров и строили сложные конструкции были, как, к примеру, при взятии Велизарием Рима].

Скоро прибежал Славмир. Парень остановился у низкого стола и нас, возлежавших у явно богатых явств. Он хотел что-то сказать, но только слюни глотал.

– Ну, что? – спросил я.

– Я договорился! – радостно сообщал Славмир. – Лучшая из срамных девок, Данарис, сама придет. Когда Велизарий разрешает женщину то ее нужно это… ну… ей положено… это…

Все смеялись. Вот только смех этот был такой… Смотрели при этом друг на друга, готовые драться, кому быть с той Данарис.

– Когда делить будете телку, это так имя ее звучит на греческом, чтобы без драки! – повелел я.

– А… И это… Тебя, военный вождь, Арташес, телохранитель дуки, ищет, – продолжил говорить Славмир.

Понятно, какие у него приоритеты. Первым делом женщины, ну или сопливые мечты о них. А уже потом все остальное. Даже и служба. Главное сообщить о Данарис, а не о том, что главный телохранитель командующего ищет.

Ну да… Военный Совет. Не то что я забыл. Но ощущения времени никакого.

Вот же какие воспоминания будут, когда вновь окажусь в своем времени. Окажусь же? Ведь так?

Вечер. Солнце клонилось к закату. Резко холодало. Но эта прохлада пока еще была спасительной. Однако, когда я поднялся в комнаты Велизария, занял место на неудобно низкой лавке у большого стола, покрылся гусиной кожей.

Нет, это я не от впечатлений, эмоций. Сквозные двери были открыты, белые занавески ходили ходуном от сквозняка, закручиваясь в замысловатые узлы. Но никто из присутствующих и виду не казал, что холодно и стоило бы закрыть одну дверь. Чего мне, человеку и вовсе северному обращать на это внимание?

Я не знал, кто сидит на лавках рядом со мной. Почти не знал. Суникаса, предводителей гуннов, если только. Ну и самого Велизария, сидящего на большом стуле, возвышаясь над всеми, и над столом. Он и вид имел возвышенный. Однако, не сказал бы, что высокомерный. Словно бы подошел к черте надменного гордеца и чуточку не хватает, чтобы перешагнуть эту грань.

Если бы полководцу нужно было бы взять что-то со стола, это оказалось бы проблемой. Пришлось бы сильно согнуться. Но, как я понял, понты дороже любой вещи, лежащей на столе, чтобы брать ее в руки. Да и слуга стоял рядом. Подаст если что.

Да и не много чего было на столе. Лишь один пергамент развернут. На нем нарисован план, наверное, сражения.

– Склавин Андрес, все ли тебе понятно? – спросил Велизарий.

Я был последним, кому адресовался повторенный не единожды вопрос.

– Дозволишь, дука, сказать? – на греческом языке, подражая иным командирам, спросил я.

Уже было собравшиеся уходить с Военного Совета, предводители отрядов с интересом посмотрели на меня. Мол… Что? Он еще и говорить умеет?

– Говори! Для того мы тут, – сказал Велизарий и повелительно махнул рукой в мою сторону.

Мне кажется, или он подражает кому-то? Императору? Как-то неорганично выглядят движения Велизария, когда он ведет Совет. Не привык к таким собраниям, а фасон держать нужно?

– Конным воинам врагам будет сложно пройти ров и взобраться на вал, где должны встречать персов и мои воины тоже. Так почему же не усложнить задачу врагу? Почему не поставить еще и телеги кругом? За ними укрываться, когда враг осыпает стены, и отвечать своими стрелами? – внес я предложение.

Все молчали. Смотрели то на меня, то на Велизария. Я что-то не так сказал? Но ведь такое решение напрашивается само собой. Вспомнилось сражение при Молодях. Ну как вспомнилось… В свете происходящего со мной, можно было подумать, что я и там был. Нет, Бог миловал.

Но при Молодях очень удачно использовали гуляй-поле против татар и турок. Победили меньшим числом. Почему сейчас не сделать тоже самое?

Я ждал отклика на свое предложение, или же что меня попросят уточнить. Но сказал не Велизарий, а гунн Суникас:

– У склавинов особые телеги, как и у нас, но они полностью в дереве, у нас навес из ткани. Это может сработать, – сказал гунн и посмотрел на меня. – Но ты со своими воинами и в бой не вступишь. Ибо я погоню персов раньше.

Выражение, явно только что бритого, с царапинами, лица Суникаса говорило, мол, должен будешь. Да и не вопрос! Пусть телку… э… Данарис в «грехерожденную» женщину низкой социальной ответственности забирает. Что-то брезгую я. Наверное мои бойцы сейчас…

Фантазия нарисовала картину разврата в лагере склавинов. Вдруг проснувшаяся похоть нарисовала меня во главе разврата. Такой предводитель злостных извращуг. Бурная у меня фантазия. И срабатывает не к месту. Это же не я… Умел же сдерживаться. Какие-то процессы внутри организма имели воздействие на сознание.

– И стрелу, пущенную в навес крыша телег выдержит? – задумчиво говорил Велизарий.

– Пробовать нужно, – сказал я.

– А что, и не знаешь того? Никогда по вам не пускали стрелы? Я исправлю это! – сказал гунн и заржал.

Такой юмор командующий не понял. Да и другие не спешили веселиться. Я уже понял, что гунны здесь союзники, чуть в сторону отступят, так и враги. Так что шутку я воспринял, как предупреждение.

И мне показалось, или Велизарий смотрит на Суникаса несколько недоверчиво, настороженно, может и зло. И тот не отстает. Тоже зверем то и дело зыркает на полководца.

– Делай, склавин, как предложил ты. И другие пешцы с тобой будут. Только судьба сражения решиться не там… конно нужно разбить персов. Только так, – говорил задумчиво Велизарий.

– Дука, – обратился я к командующему. – Видел я, что на твоем складе есть арбалеты.

– Что?

– Самострелы?

– Что? А я посчитал тебя разумным, – сказал Велизарий.

– А я и есть разумный! – сказал я. – Многие ли с тобой на греческом говорят? Или на латинский перейдем язык? Из луков мои воины плохо стреляют, это да. Но есть…

Я вспоминал, как арбалеты в Древнем Риме назывались… Да, мне нужно было дистанционное оружие. Понятно, что склавины лучше всех могут метать дротики, раз уж это их… наша… специализация. Но как-то мало. А вырастить лучника за день, да что там, за год, не возможно. Это даже я понимаю. Так что…

Я бы и вовсе запросил мечи, топоры, нормальные, а не тростниковые, щиты. Но видно же, что не дадут. Я, как и мой отряд – наемники. У нас свое оружие.

– Ручные манубалусты, – родил я название и даже выдохнул.

– Манубалисты? – переспросил Велизарий.

Он задумался.

– Тебе доставят таких сразу два десятка. Что ты отдашь в замен моему телохранителю Арташесу – ваше с ним дело. Он заведует складом букеллариев, – говорил, будто бы отмахивался от назойливой мухи, Велизарий.

А после командующий подпер кулаком подбородок, локоть поставил на колено, нахмурил брови. Никто не перебивал мысли командующего, не переговаривался. Уважение к Велизарию, как я посмотрю, было на уровне. Суникас усмехался только.

Может гунна развеселил мой диалог с Велизарием? Но мне не понравились эти смешки. Так и хотелось в морду дать. Но какие последствия будут? Гунны тут вторая сила после, собственно, ромеев.

Молчание. Если в будущем в таком случае говорили, что «мент родился». То кто же сейчас рождался, когда молчали девять мужиков? Стражники? Катафрактарии?

Что ж… Все думают, сделаю умное лицо и я, поразмышляю. Хотелось ли мне лезть в пекло сражения? Конечно нет. Так-то оно и хорошо. Сохраню людей. Вот только есть еще один момент: если не участвовать в бою, то не иметь и условных премиальных, и не заполучить долю в добыче в случае безоговорочной победы.

Мне эти сражения ни к чему. Я в общество своих предков хочу. Надоело быть на чужбине. Я уйти хочу, как только это будет возможно. И, как я понял, условный контракт действует только до окончания боя. Ну это только в том случае, если я не проснусь в своем времени и все это только плод фантазии.

А вообще… Тут бы пушку, нет, пять орудий. Ага! И вертолет с нескончаемым боезапасом. Повоевал бы.

Бой… Завтра бой. Готов ли я к нему? Нет. Вижу ли другое решение, как воевать? То же нет. Да и чего стоит безмятежно постоять во время боя в центре, до которого и враг не дойдет. Ведь так?

Глава 6

Крепость Дара

17 июня 530 года

Военный Совет закончился. Я отправился, к своим соплеменникам. При отсутствии русских людей, и склавины – русские. Точка. Я так хочу.

У входа в башню командующего стояли, сбивались в кучки воины. Ожидали своих предводителей. Словно бы из тюрьмы выхожу и братва ждет. Хотя, откуда мне знать такие эмоции. Бог миловал, не сидел.

Но фильмов в будущем насмотрелся. И в хату, как каждый интеллигентный советский, российский, человек, входить знаю как. Социально ориентированный отечественный кинематограф, словно бы готовит каждого гражданина к такому. Шансон вроде бы никто не слушает, но он случайным образом в музыкальных подборках каждого второго россиянина. А менты под «Владимирский централ» слезу пускать умеют.

– О чем договорились? – требовательно спрашивал Пирогост, встречающий меня.

– Я должен отчитываться перед тобой? – грубо спросил я.

Воин застыл, не ожидал такого поворота. Я главный? Да. И вольности в отряде слишком много. И с этим нужно бороться. Постепенно, но необходимо.

– Нет, не должен ты мне говорить. Ты военный вождь, – растеряно сказал Пирогост.

Хламидий… Хламудий… Тьфу ты… Хлавудий было открыл рот, чтобы задать и свой вопрос, но смолчал.

Я специально повысил голос и сказал грубо. Не представляю, что в бою, который судя по всему завтра случится, мы коллективно, чуть не голосованием, будем принимать решения. Слишком много панибратства, если учитывать, что мы – боевое подразделение. И после совместного обеда ситуация могла усугубиться.

А еще нужно же проверить степень допустимого. Если бы я сейчас сказал что-то не так, что точно превышает возможности моего статуса, то понял бы по реакции Пирогоста. Но, нет, его удивление быстро сошло. Воин будто бы подтянулся, стал вести себя смирно. И правильно.

И скоро мы были под навесами в своем лагере. Горели костры, возле самого большого лежали бревна. Я бы тоже полежал, но приходилось сидеть и раздавать указания.

– Зачем? – сокрушался мудр-инженер Доброслов. – Зачем ты, вождь предлагаешь? Нужно сейчас готовить веревки, чтобы скреплять повозки, всю ночь их вывозить и готовить.

Я рассказал о своей задумке. И все бойцы, в общем, приняли. Ведь, действительно, не хотелось стоять под возможным градом стрел, даже если и прикрываться при этом щитами. Но… я уже заметил, что у большинства моих воинов щиты из тростника, обмотанные кожей. Выдержат ли такие?

Есть и другие щиты, явно трофейные, или купленные. Но их мало. И насколько они способны защитить? Большие сомнения на этот счет.

Так что, да… Если оказывается, что дело только в том, чтобы сохранить имущество; и в том, что сделать задумку сложно технически, то я прав. Нужно делать. Жизни людей всяко дороже.

– И как передвигаться станем, если лишимся повозок? – спрашивал Пирогост.

– Велизарий выручит, – соврал я. – Возьму у него повозки.

На самом деле, не уверен, что дука расщедриться. Если мне за победу над двумя персами только женщину пообещали, да еды дали, словно животному. То это не говорит в пользу щедрости командующего. Или же, я опять чего-то не знаю.

– Нет, – сказал Доброслов. – Не буду.

Небольшой круг приближенных посмотрел на меня. Реакцию изучают.

– Будешь, или ты не в моем отряде больше, – жестко сказал я. – Я еще встанешь против меня и я покажу своим воинам новые удары. Понял ли ты?

Мудр убрал надменность, перестал с вызовом смотреть.

– Прости, военный вождь. Прав ты и для того я здесь нахожусь, – повинился Доброслов и опустил глаза.

И только тогда я решил объяснить и привести еще один довод.

– В плане сражения были удары по левую и правую руки, но не по центру. И тогда мы не получили бы добычи. Нам предлагается постоять под стрелами, чтобы получить свою долю! Все! Стрелы стучат по повозкам, а мы получим добычу, – сказал я и вот тогда все поддержали идею с фургонами.

Выждал время. А после жестко сказал:

– Кто будет в моем слове сомневаться, то или уходите, или я того прогоню. А перечить станет кто, то сперва побью, а нет, так и убью. На том слово мое. И если кто против, то скажи сейчас, или не говори никогда, – сказал я и обвел глазами всех, кто был в поле зрения.

Люди промолчали. Ну и хорошо. Прослыть хорошим человеком успею. Тут сделать пару поблажек, и уже хорошо. А вот быть хорошим командиром – это не одно и тоже, чем человеком, без порядка и дисциплины не получится.

– А теперь делитесь на части: одним спать, иным готовить повозки. Но я буду спать, ибо и бился сегодня и… – не стал я договаривать.

Пусть привыкают, что не всегда я буду объяснять свои поступки. Да и было у меня предположение, что больше этих людей не увижу. Вот усну, и все придет в норму. Я в больничке, рядом медсестрички… Красота.

Поднялся. Первым вышел из-под навеса.

– Военный вождь, военный вождь! – кричал мне в след Славмир. – Тебя Данарис ждет. Никого не подпускает, дразнится, порази ее Сварог.

«Папа, папа, а девочка песком меня обсыпала в песочнице и дураком назвала!» – примерно так слова Славмира для меня прозвучали.

– Посылай ее прочь! Завтра бой, – сказал я, направляясь к своей кибитке.

Удалось правдами и неправдами, но узнать расположение своего спального места.

– Ты вождь склавинов? – навстречу мне вышла девушка, когда я уже собирался залазить в кибитку.

Приятной наружности, но ее нос… Большой, с горбинкой. Хотя и не только нос был большим. И она была не худышкой. Очень даже не худышкой. Славмир подбежал и встал рядом с представительницей древнейшей профессии.

– Вождь, ну скажи ты ей! Данарис не ложится со мной!

– Славмир, быстро отправляйся к мудру и помогай перетягивать повозки! Мал ты еще, – потребовал я и обратился к дамочке: – Если ты отказалась быть с моими войнами, то и мне ты не нужна.

– Меня подарили тебе! – с обидой сказала Данарис.

– Подарок не ко времени, – сказал я, думая, что отказ может быть по разному воспринят.

Еще подумают чего не того, что я не способен.

– Тогда… Я не могу так. Мне не заплатят, – сказала девушка на греческом, но она знала и славинский.

Удивительно образованная девица. Язык развит… В смысле… Да ладно…

– Что? Что ты высматриваешь? – спросила Данарис.

Я невольно, но изучал-таки ее зубы. Удивительно! Не выбиты, без щербин и даже не сильно желтые. Прям красотка!

– Залазь в кибитку. И будешь рассказывать мне… Все… ну и покричишь, какой я сильный мужчина, – сказал я.

Нет предала моей доброты! И, если сперва я не хотел иметь с Данарис близость потому как откровенно брезговал. То потом… тоже не хотел иметь с ней близость, но уже потому, что проснулось странное ощущение, желание… Словно бы друг она мне. С чего бы?

– А! А! – из полудрема вырвала меня девушка, ее похожий на сладостраный крик.

Еще и кибитку стала раскачивать. Как будто тут не люди, а медведи-свингеры поселились, настолько умудрилась Данарис раскачать кибитку.

– Все… Иди к себе! Я спать! – сказал я.

Сказал и был уверен, что сразу же усну. Хотелось, раз уж проснусь и всего этого не будет, насладиться моментом.

Я лежал в своей кибитке и размышлял, прислушивался к ощущениям. Вообще комфортно. Был ковер, постеленный на дно, сверху сено наложено. Духмяное. Потом шерстяное одеяло, или скорее отрез ткани.

Мда… Вождь… Убого все, скудно! Но вот оружие по углам лежало. И судя по всему, его было не мало. Особенно что прибавилось, я заметил, что и некоторые трофеи, утром добытые, тут уже. Копье, пять дротиков, лук со стрелами, боевой топор. А еще, уже под телегой, доспехи с убитых «бессмертных».

Итак, я попал. Как к этому относиться, уже для себя понял. Ведь я в прошлой жизни погиб. Это факт. Был ранен и ещё в руках разорвалась граната. Так что нелепо думать, что после всего этого я вдруг встал на ноги и начал бегать. Хотя надежда все равно теплилась.

Почему это произошло? Кто виноват в том, что я оказался здесь – все эти вопросы не стоит даже поднимать, так как на них нет ответа. Хотя можно было бы утверждать и о божественном провидении и выверте мозга. Да, что угодно.

Я склавин, по сути, славянин. И это обстоятельство меня более чем устраивает, даже радует. Сознание не принимало бы иную мою этническую принадлежность.

Сейчас нахожусь в крепости Дара. И вот теперь необходимо включать свои некоторые познания в истории. Помню, что битва, которая уже утром может начаться, стала существенным трамплином для карьеры полководца Велизария. С ним я знаком, как с историческим персонажем и одним из великих полководцев всех времен и народов.

Победили при Даре? Должны победить ромеи и их союзники. Уже этот факт несколько склонял меня принять сторону победителей. Ведь эта война не моя и не моего государства.

А в остальном… Спать нужно. Может, и зря я женщину не взял? Устроил бы турнир между мужиками. Пускай бы носы друг другу расквасили за тёлку… В смысле за Данарис. Хотя странная она, не вижу в ней падшую и глупую дамочку.

– Вождь! – на склавинском языке обратилась ко мне…

– Данарис, я же сказал тебе идти. Все… пошатали телегу, – сказал я.

– Я же вижу, что ты хороший человек. Твои воины не выпустят меня. Они спорят, кто первый будет со мной. Серебро считают.

– Так это же твое ремесло, – усмехнулся я.

– Мне нельзя много… Мне… Пусти к себе! – голос девушки был, я бы даже сказал, жалостливый.

Подумал. Ощущение, что эта дама резко отличается от окружающих меня людей не покидало. Ну и пусть бы прилегла. И нет, я спать, конечно, собираюсь. Бой завтра с самого утра. Вот если бы уверен был, что проснусь в своем времени, то… Приключения разбавил бы еще и пикантными сюжетами. А так…

– Поведай мне все, что знаешь. О мире, о происходящем, о склавинах и иных народов. Где словном склавинов научилась владеть. Ты рассказывай, а могу и спать, – сказал я, призадумался.

Нет… Не украдет. Да я и уверен, что за моей кибиткой, как минимум одно рыжие малолетнее существо наблюдает. Увидит, если что девица тащить вздумает.

Данарис что-то говорила. Я слушал, но голос девушки будто бы удалялся. А перед самым сном сознание зацепилось за надежду, что утром я открою глаза, а вокруг меня фигуристые девчата в белых халатах. Здесь же командир, радующийся моему воскрешению, боевые товарищи. А еще борщ и пюре с котлетами.

Кругом шумели, тягали телеги, но я засыпал. А проснусь уже в больнице, в своем времени. Но это не точно.

* * *

– Дзин-бом, дзин-бом! – словно в бубен стучали над головой.

Первым желанием было настучать в бубен тому, кто это делает. Удивительно, но понимание того, что я всё ещё нахожусь в кибитке, а не в больничной палате, не расстроило. Несмотря на то, что я явно не выспался, настроение было боевое.

– Э! Данарис! – тормошил я женщину.

И нет, она показалась мне полной, но сейчас смотрю на спящую, так и несколько не толстая. Если бы не ее ремесло, то мог бы подумать, что на четвертом– в начале пятого месяца беременности. Ну не может же она в таком состоянии…