Текст книги "Возвращение к истокам (СИ)"

Автор книги: Денис Старый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 14

Дара.

12 августа 530 года

– И что получил ты, Велизарий? Своими интригами ты только ослабил войско императора своего, – Суникас пытался говорить спокойно.

– О каких интригах ты говоришь, друг мой? – словно бы недоумевая, спросил дука Месопотамии. – И почему ты надолго оставил войну? Куда отправлялся? Знаешь ли ты, что совершил преступление?

Предводитель гуннов зло посмотрел на молодого, но, как оказалось, коварного и решительного ромея. Хотя Суникас прекрасно понимал, кто именно составил интригу, кто подговорил Велизария её осуществить.

Да… Купился гунн. После разгрома отряда одного из наиболее влиятельных сотников в войске Суникаса, предводителю самолично пришлось отправляться в погоню. Но… В Синопе не было Андреса. У Гелеспонта тоже. А потом пришло письмо от Велизария, что он требует гуннов на войну, или не заплатит им ничего.

– Коварство женщин не знает границ. И нам что, нужно этому коварству следовать? – говорил гунн. – Не посылай письма василевсу и не лишай мое войско серебра.

– А мало вы взяли у персов?

– То не за службу, то за кровь взяли. Так что… Дука, не нужно делать того, чего делать не нужно, – уже и угроза прозвучала от гунна.

При этом от внимательного Велизария не укрылось, что Суникас то и дело стучит себя по бедру, там, где должна быть сабля. И, возможно, если бы на входе не были отобраны клинки, то гунн им бы воспользовался.

– Мы можем уладить это положение, – сказал сквозь зубы гунн.

Суникас внимательно посмотрел в глаза Велизарию, оценивая, как отреагирует молодой полководец на заявление, что можно всё решить миром. Велизарий был готов к разговору, правда, пока многозначительно молчал.

А вот Суникас уже прокрутил у себя в голове очень много различных идей. Конечно, сперва он вспылил, когда узнал все же о интриге командующего. Хотел было даже направиться к покоям правителя фемы с отрядом своих воинов.

Но эту идею он достаточно быстро отринул. Конечно, предводитель гуннов вспыльчивый, вот только он уже не первый год находится на службе у византийского императора, поэтому немного привык и к тем методам, которыми пользуются ромеи для достижения своих целей, и к их коварству. А еще Суникас рассчитывал на новое назначение, может и дукой. А на таких местах очень сытно и много женщин.

– Ты ведь отправлялся в погоню за Андреем-склавином? А до того отправлял неугодного тебе сотника? Того своего соплеменника, который подговаривал других гуннов сместить тебя? Так отчего ты негодуешь? Разве не так получилось, как ты хотел? – задал вопрос Велизарий.

Предводитель гуннов ещё раз задумался. Он уже понял, что недооценил молодого военачальника, причём, как минимум дважды. Первый раз – когда был уверен, что тот не способен командовать войсками и придумать хоть какую-то тактику, с помощью которой можно было бы победить почти вдвое превосходящее войско персов.

Второй раз – когда подумал, что ничего, кроме поддержки коварной жены византийского императора, Феодоры, у Велизария нет, и что если он вдруг и проявит талант полководца, то абсолютно не способен будет к управлению такой большой и важной темой, как Месопотамия.

Во всех смыслах Велизарий оказался талантливым человеком.

– Почему ты не пришёл ко мне и не поговорил со мной напрямую? Зачем против меня игры ведешь? Почему не спросил меня о том, что я собираюсь сделать? Мои воины устали находиться здесь, в этих песках и глинах Евфрата. Они хотят в степь. И я уже пресытился службой в Византии, – словно бы сокрушаясь, говорил предводитель гуннов.

Конечно, кривил душой. Степь? Суникас уже забыл, что это такое. Он хочет теплый дом с большой кроватью. Гунн, действительно, не знал, что ему делать и как поступать. Пока он просто скрыл тот факт, что большой отряд, под предводительством молодого и строптивого старшего сотника, был разгромлен склавинами. Видимо, не ото всех удалось утаить.

Те несколько десятков воинов, из разгромленного отряда, которые всё-таки добрались до крепости Дара и рассказали, что до этого были разгромлены Андреем, тайком были убиты по приказу предводителя гуннов.

В какой-то степени он решил свои вопросы. И теперь в гуннском войске нет той силы, которая могла бы указать на несоответствие поступков и решений Суникаса. Но и никто не должен знать, что славных гуннов смогли разбить какие-то варвары. Сам-то себя к варварам Суникас уже не причислял.

– Если ты считаешь, что выполнил договор с василевсом и со мной, то можешь беспрепятственно уходить, – сказал Велизарий. – Но ты давал клятву служить еще два года.

Суникас сжал зубы…

– Объяви вне закона этот отряд склавинов! – потребовал Суникас.

– Я уже это сделал. Посылал в след за тобой, мстителем, приказы. Видишь… Я оставлял тебе шансы не быть вне закона. Иначе твои действия – это предательтво, – говорл Велизарий и сам был в восторге от того, как складывается разговор.

Паутина, что обвилась вокруг Суникаса прочная. Вот гунн уже и должным становится Велизарию. Но дука может как покарать, так и закрыть глаза на долгую отлучку гуннов. Полководец, отрепетировавший разговор с гунном, был уверенный.

– Я даже направил своего посыльного в Синоп, чтобы, если вдруг там появится этот варвар со своим отрядом, его взяли под стражу и в цепях привезли ко мне. Он ответит за то, что разбил твой отряд, – спокойным тоном, понимая, что загнал своего собеседника в угол, говорил Велизарий. – Ведь я друг тебе. Но ты мой архонт.

– Никто не должен знать, что отряд гуннов пал в бою от каких-то склавинов, – жёстко припечатал предводитель гуннов. – И я продолжу служить тебе и быть тебе младшим.

– Хорошо, – спокойно и сразу же согласился дука. – Но тогда мы заканчиваем этот разговор.

Суникас вышел из покоев Велизария. Тут же в комнату вошла Антонина, которая, прячась за ширмой, слушала этот разговор.

– Ты ему веришь? – спросила коварная женщина у своего мужа.

– Нет.

– Он не в степь пойдёт. Он будет мстить. Иначе его не поймут, он потеряет власть у этого дикого народа, который костью стал в горле нового Рима. Я не хотела бы, чтобы Андрей был убит. Но не всё зависит от наших желаний, – сказала женщина, начиная ластиться к своему мужу.

– Не сейчас! – жёстко припечатал Велизарий, силой оттолкнув Антонину.

Женщина опешила: ещё никогда она не видела такого обращения к себе.

– Что с тобой? – решительно спросила Антонина. – Или забыл ты о том, кому обязан своим назначением?

– Почему всё так сложно? Я и без того, чтобы стравливать склавинов и гуннов, остался бы управителем фемы. И разве это предел мечтаний? Разве ты сама не хочешь отправиться в Константинополь и принять благодарность императора? – сокрушался Велизарий.

Конечно, он был не против интриг, но сейчас чувствовал себя трусом. Разве не смог бы он урезонить этого Суникаса, если бы тот даже и попытался перехватить власть? Предводитель гуннов казался умным, изворотливым, решительным человеком. Но Велизарий почувствовал слабость этого гунна.

– И мне не нравится, что ты часто вспоминаешь того склавина. Я послал в Синоп, к Геллеспонту, в Антиохию и другие города посыльных, чтобы объявили вне закона склавинов. Даже представить себе не могу, сколько эти варвары тащат с собой золота и серебра. Они же ограбили еще и гуннов.

– Ты в Трапез посылал? – задумчиво спросила Антонина.

– Туда не посылал. Ты же знаешь, что у меня не лучшие отношения с дукой фемы Первая Армения. Никифор не прислал мне в помощь даже тысячи воинов. Он не прислал мне в помощь даже сто телег с едой и оружием. И я хочу сказать об этом моему императору, – задумчиво говорил молодой военачальник.

– Тебя никто слушать не станет. Говорить нужно императрице. И ты на сегодня лишаешься меня. За грубость свою, – сказала Антонина, одёрнула своё платье, бросила уничижительный взгляд на мужа и ушла.

Прощать такое отношение к себе она не собиралась. Это ведь именно она делает из Велизария великого полководца. И, как искренне считала женщина, без её участия Велизарию никогда не подняться высоко.

И Суникас не собирался прощать склавинам. Что? Они домой идут? Так гунн знает, где склавины обитают. Он узнает, где живет род Андреса. Он вырежет всех родичей этого наглеца-склавина.

* * *

Юго-Восток Понтийского моря.

14 августа 530 года

Драмон лихо рассекал волны Понтийского моря, Чёрного, конечно, но об этом пока ещё никто не знает. Ветер был почти попутный. Два косых и один прямой парус справлялись настолько хорошо, что пока участие двух рядов гребцов и не требовалось.

Лёгкий солоноватый бриз ударял в нос. Лучшей ингаляции и не придумать. А то я уже убедился, что болеть в этом мире я умею. На дворе жара, а у меня насморк, еще и горло побаливает. Странно, конечно. Или это тот родник в Киликийких воротах, возле которого я стоял и почти не прерываясь полчаса жадно глотал ледяную воду. Но… Я умею болеть.

Берег превратился в полоску, а порой и вовсе уходил за горизонт. А мы направлялись к Ольвии. К городу которого, правда, уже нет, но нас обещали высадить на берегу в районе развалин этого древнего городка, уничтоженного не так чтобы сильно давно. Как раз гунны постарались.

Казалось, что можно расслабиться, съесть кусок солёного мяса, заесть всё это солёной же брынзой и закусить, чтобы соль не хрустела на зубах, пресноватым хлебом. Если бы не некоторые обстоятельства, то и вовсе почувствовал бы себя туристом и просто наслаждался бы ситуацией.

Вот только напряжение росло. Есть у человека некий механизм подсознательного восприятия, некоторые называют подобные явления чуйкой или предчувствием. Иные обволакивают чуйку магическим флёром. Но, как я считаю, никакого мистицизма в этом нет.

Наш мозг не успевает осознанно анализировать многие данные, которые ему предоставляют глаза, уши, а может быть, и то место, на котором я сейчас сижу.

И вот моя чуйка, ранее шептавшая, сейчас всё громче и громче начинает вопить, переходя на крики и рёв. А теперь уже подключился и мозг, выдавая вполне логичное объяснение внутренним переживаниям. Нет, я не чертов перестраховщик, который кучу вариантов развития событий нафантазировал. Я имею некоторый опыт оперативной работы, а еще и начинаю чувствовать эпоху, людей ее населяющую.

Так что наши приготовления к неприятностям со все большей вероятностью, не напрасны.

Вот арамейские архонты между собой шепчутся, и один из них косо посматривает в мою сторону. А вот ещё один офицер проходит мимо сложенных в деревянные ящики моих вещей, да всё зыркает, что же в них такое находится. Ну конечно, ведь так громко некоторые говорили, как, например, Даная, что в ящиках персидское золото, серебро и дорогое оружие… А ящики эти только лишь на одном драмоне, на котором я сам и плыву.

Да я сразу, когда мы ещё только грузились на эти драмоны, византийские военные корабли, предположил неладное. И лучшим решением должно было стать – не ступать ногой на корабли. Но…

Это тот случай, когда в ловушку просто необходимо заглянуть. Ведь иных путей, чтобы нам добраться до тех мест, где рукой подать до соплеменников, просто нет. Адекватных, конечно, путей. То есть можно было пойти в обход моря через Кавказские горы и степные долины, где не понять, какой этнический винегрет сейчас созревает, и все воюют со всеми.

Прошёл час, ещё один… семь часов пути. Вышли ночью, под утро. И сейчас, насколько я понимаю, так как не слежу за перевертыванием песочных часов… Около полудня. И спасибо облачности, которая чаще закрывает палящее солнце, чем светило доставляет дискомфорт своими прямыми лучами.

. Главный корабельный архонт, или как там звучит его звание, всё чаще начинает посматривать на песочные часы. Потом на небо, прикладывая вертикально палочку к горизонтальной доске.

Этот человек явно не умеет скрывать ни свои эмоции, ни раздражение, ни волнение. И он если и участвует в каких сомнительных делах, то не часто. Не умеет конспирироваться, читаем, как верхние буквы у окулиста.

– Будьте готовы и тихо предупредите наших гребцов, – отвернувшись, чтобы никто не увидел моих слов (мало ли, ещё по губам читать умеют на славянском), сказал я.

По губам не читают. А вот нашу активность могут почувствовать или даже заметить.

Аристобул, этот византийский балабол, по недоразумению, командующий эскадрой, уповал на то, что часть моих воинов должна находиться на местах гребцов, и только так он сможет взять с собой большее количество склавинов. Ну да…

Сама задумка была мне понятна. Достаточно только закрыть люк, ведущий с палубы к двум рядам гребцов, и тем самым будут сразу же выключена из возможного противостояния большая часть моих воинов. Но уже «случайно», Пирогост сломал люк. Он закрывался железным крюком. И… крюк, какая неприятность… Пропал. А ромеи и не заметили местического исчезновения. Он тут, спрятан, прикрыт развернутыми тканями. Тут многое: и оружие, и горшки-зажигалочки.

– До ветру мне сходить надо! – сказал великан Хлавудий. – Ветер нынче добрый.

Нет, ну что за человек! Как только начинает пахнуть жареным, и он сам ещё не понимает, что впереди возможен бой, тут же необходимо сделать так, чтобы пахло не только жаренным, но и… Хловудием.

– Терпи! – сказал я, замечая, что мы приближаемся к мысу. – Не сейчас.

В основном мы шли каботажным способом. Пока далеко от берега не удалялись. И это тоже было странным. Драмоны вполне «маринистые» корабли, даже на мой скромный взгляд. Но приближение мыса не должно было нас хоть как насторожить.

– Молчим! – сказал я, когда увидел, что один из офицеров направился в мою сторону.

Стоящие рядом Пирогост и Хлавудий замолчали, я прямо почувствовал их напряжение.

– Нам нужно пройти рядом с этим мысом. Но там могут быть наблюдатели. Мало ли кто увидит вас. Так что спрячьтесь. А его, – архонт показал на Хлавудия. – Отправь к гребцам.

– Нет, – строго ответил я. – Это мой телохранитель. Дай ему плащ ромейский, и никто не сможет понять, что это не корабельный воин.

Офицер замялся. У него явно не было серьёзных аргументов, чтобы отправить Хлавудия куда подальше. Аргументов нет, а желания много. Но… ну не умеет этот офицер врать.

– Есть у тебя ещё вопросы, архонт? – повелительно спросил я. – Мои спутники и я спать хотим.

А вот это известие его обрадовало. Правда, потом молодой офицер посмотрел по сторонам и понял, что спать нам, если и придётся, то только лишь на палубе. Но наверняка посчитал, что и это неплохой вариант, чтобы быстро с нами разделаться – либо сонными, либо лежащими.

Прошло ещё не менее получаса, когда мы подошли к окончанию мыса и стали его огибать. Делали это медленно, словно бы красовались перед кем-то. Спустили паруса, гребцы сушили весла.

Я посмотрел на маленькие пятнышки, которые из себя представляли остальные пять кораблей. Насколько же всё это было несуразно, не продумано. Ведь у меня уже должны были укрепиться подозрения, что что-то не так.

Вот поэтому варвары всё чаще побеждают «римлян». Возгордившиеся цивилизаторы явно недооценивают ум, смекалку и прозорливость необразованных людей. А ещё поистине грамотный человек давно бы уже понял, что я не совсем типичный варвар.

Или этот офицер всё ещё принимает меня за арабского купца? Но тогда он вдвойне глуп. Я в тюрбане. Но все говорит за то, что мы не те, за кого выдаем себя. По крайней мере, я бы это уже понял.

Что же они всё-таки задумали? Судя по всему, сами эти офицеры не будут пытаться нас убить. Тогда нужно всех склавинов перерезать. И далеко не факт, что получится это сделать без существенной ответки. Оружие даже у гребцов не забирали. Мы тогда и на борт не садились бы.

Даже если бы я был взят врасплох, то ещё нужно будет постараться меня убить. И это я не говорю о моих спутниках и тех двух десятках воинов-склавинов, которые сейчас находятся на палубе. А ведь и на других кораблях склавины тоже есть, на некоторых больше, чем нас здесь. Тут всего лишь шестьдесят четыре. Всего лишь… Это больше, чем византийских солдат.

Так что у меня зародилась мысль, что сейчас грозные византийские морские волки, словно бы случайно, столкнутся с пиратами. Пираты, возможно, даже захватят этот корабль, ну так по сценарию должно быть. Естественно, разграбят всё. А потом «случайно» драмон окажется в порту Синопа или другого города. И все в плюсе, кроме только меня и моих людей.

Или нет… Аристобул объявит охоту на пиратов, покажет свою важность и незаменимость. Конечно же, пиратов «разобьёт» и вернёт себе драмон. Как должны надеяться участники пьесы, приз они должны взять такой богатый, что хватит покрыть любые расходы, даже если потопить несколько кораблей.

Что ж, ждём… Я демонстративно закрыл глаза.

– Пирогост, смотри за мысом. Если оттуда покажется какой-нибудь корабль, то тихонько толкни меня в бок, – сказал я своему телохранителю.

Архонты больше всего смотрели либо на меня, либо на Хлавудия. Я намерился отыгрывать безмятежность и попытку уснуть. Великан же и без того вёл себя достаточно глупо, и если и смотрел в сторону живописного мыса, то, наверное, тосковал по какому-то дереву, возле которого можно присесть и сделать беспокоящие его естественные дела.

Минут через пятнадцать Пирогост ещё не успел меня пнуть ногой, как я почувствовал ещё более возросшее напряжение. Нет, опять же, я не стал телепатом. Но солдаты зашумели, а офицеры стали их урезонивать.

– О! Нам наперерез два корабля! – нараспев и громко сказал Хлавудий.

– Тревога! – сказал я.

По этому сигналу все мои бойцы стали спешно доставать оружие.

– Оставайтесь на месте и не дёргайтесь! Иначе я прикажу стрелять! —не успел я ещё открыть глаза, но уже услышал приказ архонта.

Теперь сомнений не оставалось: действительно командир эскадры сдал нас бандитам. Ну что ж… Я же это предполагал. Но достаточно ли мы подготовились? Всё же я рассчитывал, что будет несколько иначе. А тут два немаленьких корабля приближались к нам наперерез. И численное превосходство точно не у меня. Да и откуда, если наши извозчики, «римляне», ожидаемо оказались злодеями? Но ведь пока жив, нужно бороться.

Глава 15

Глава

Юго-Восток Понтийского моря.

12 августа 530 года

Я смотрел на то, как трое лучников-ромеев направили в нас стрелы, а ещё пятеро пытались натянуть тетивы. Трое… У меня на палубе пока чуть меньше трех десятков моих бойцов. И приказ отправился к гребцам.

– Военный вождь варваров, твоей жизни ничего не угрожает. Но прикажи своим людям оставаться на местах и не сопротивляться! – подрагивающим голосом говорил главный корабельный архонт.

У него в руках был меч, но архонт не был облачён в доспех. Как я понимаю, на корабле это не особо принято. Может, только во время сражения. А так… можно же ненароком поскользнуться, и тогда окажешься без шансов выбраться из воды. Или даже сражаются без броней.

– По ногам! – прошипел я, тут же выдергивая руку из-под ткани.

Уже давно в моей правой ладони был заряженный арбалет. И как этот горе-вояка с византийским плащом за спиной не проверил, где же это моя рука.

– Бдын! – глухо щёлкнула тетива арбалета, выпуская в полёт болт.

По самое оперение, скорее всего, даже задев кость, арбалетный болт вошёл в ляжку архонта. Лучники на секунду опешили, офицер взревел и упал на палубу. А в это время сбоку на ромеев уже бежал Хлавудий.

Он ничего не собирался делать «особенного», он просто совершал «пробежку»… Так могло бы показаться, если бы не огромные габариты этого воина. Он бежал и походя сшибал всех на своём пути, кидал людей в нашу сторону.

– Вяжи их! – я и мои бойцы прежде всего взялись вязать руки ромеям приготовленными заранее верёвками.

Наверняка многие из бойцов гадали, зачем же им выдали верёвки и заставили вложить их в кошели. А вот именно для этого. Каждого посвящать в свой план я не собирался. Даже соплеменники.

– Арбалеты! – последовал следующий мой короткий приказ.

Тут же ткань, укрывавшая наше имущество, отогнулась, и оказалось, что там не только ящики с серебром, золотом и ещё с чем-то. Там были уже заряженные арбалеты, ждавшие своего часа. Ну, почти заряженные: тетивы были натянуты, арбалетный болт оставалось только вложить в канавку.

– Только не смертным боем их брать! – кричал я.

Сложно… Очень сложно работать так, чтобы никого не убить, и это при том, что тебя убить всенепременно желают. Впрочем, я уже видел, что большая часть византийских моряков просто не в курсе, что происходит. Растерялись, разобщены, почти и не сопротивляются.

Интересно, как бы им объясняли, что их командир готов сдать корабль пиратам, чтобы только получить долю от награбленного. Или в таком случае можно даже своими пожертвовать? Но это уже за гранью.

– Вжух! – всё-таки одна стрела полетела в сторону Хлавудия.

Именно его многие расценили как главное препятствие, силу, способную переломить ход событий.

Удивительно лихо великан ушел в сторону, провожая взглядом наконечник, способный и его толстую кожу продырявить.

– Пирогост! – выкрикнул я, пальцем указал на ближайший подходящий к нам корабль. – Стреляйте туда из арбалетов!

Тут же вылез из люка сотник Некрас.

– Строй воинов. Некрас ты командуешь! – выкрикнул я.

Была надежда на то, что можно предотвратить массовое кровопролитие. Ведь наверняка пираты или кто-то другой, кто отыгрывает роль бандитов, не рассчитывают на серьёзное сопротивление. Значит, лучше сразу показать, что им здесь не рады. Может быть, и свернут, откажутся от своих планов. Не верю я в то, что пираты готовы до смерти… своей смерти… биться.

Полетели арбалетные болты. Я подхватил один из луков и уже, невзирая на то, что мои навыки лучника желают быть лучше, одну за одной стал отправлять стрелы в сторону приближающегося корабля. Но у меня не стояла задача бить в глаз или в темечко тем людям, которые всё ещё никак не сворачивали, а намеревались всё-таки совершить пиратский промысел. Свою задачу я видел в том, чтобы попробовать создать эффект массового обстрела.

Но они не сворачивали. И наш корабль всё ещё шёл тем же курсом.

– Продолжать обстрел! Всех воинов звать на палубу! Готовиться к абордажу! – приказывал я.

– К чему?

– Хламуди конские! Ты еще успеваешь вопросы задавать? Вяжи ромеев! Всем на приступ корабельный изготавливаться.

К этому времени большая часть византийских моряков были повязаны. Ещё десяток из них стояли на носу корабля и выставили вперёд свои копья. Напротив них уже стояли всего лишь несколько склавинов в длинными копьями. Этого было достаточно, чтобы ромеи не предпринимали активных действий. Да они, судя по всему и не горели желанием.

Моего мастерства лучника хватило лишь на то, чтобы запустить куда-то туда все те двадцать стрел, что были в колчане. Оставалось меньше ста метров. Наши противники стали тормозить вёслами.

– Не хотите, твари, портить корабль? – сказал я тихо, сам себе, но, конечно же, обращался к тем пиратам, которые всё никак не желали отступать.

Я узнал корабль. В деле замешан был тот самый купец, которому мне пришлось за дёшево продавать коней. Да уж… Теперь остаётся только удивляться, почему Византия продержалась до середины XV века, а не исчезла раньше. С такой-то коррупцией и бандитизмом!

Ещё две минуты – и весь тот отряд, лучшие из лучших бойцов моей дружины, стояли вооружённые и готовы к бою.

– Вжух, вжух! – засвистели стрелы.

Это уже в нашу сторону полетели смертоносные подарки. Бойцы прикрывались щитами, но я всё равно увидел, как одному из моих соплеменников стрела угодила в плечо.

Да, облачиться в броню мы не успевали. И пусть по всем правилам морского сражения, насколько я это знаю и читал, сражаться при абордажном бое нужно без доспехов, так как больше шансов получить не рубящий или колющий удар, а слететь в воду, я бы предпочёл сейчас быть в своей прочной защите.

А вот второй корабль изрядно отстал. Мне показалось, что на его борту находится тот самый купец. Высоко ценит свою жизнь? Хочет посмотреть, как будет справляться один всего корабль, а уже потом принимать решение, идти ли им на помощь?

Вот так плохо продуманные решения и приводят к поражению.

– Храбрые ромеи! – кричал я, после того, как стрела попала мне в тюрбан, снесла его, оголила мои выцветшие светлые волосы. – Что расскажете вы своему дуке? Что решили пограбить отряд, принёсший римскому императору славную победу при Даре? Я был там мы кровь там пролили, но персов остановили.

Я понимал, что докричаться до патриотизма и чувства долга у этих византийцев будет сложно. И мои слова звучали без скидки на то, как я наблюдал за работой своих арбалетчиков и лучников. Так, шла боевая работа, а я орал на греческом. Благо мои бойцы не отвлекались, не знали этого языка, который у них, наверное, сливался в сплошное «с».

– Так если вы боитесь пиратов, то не мешайте тем, кто не трус и готов сражаться! – кричал я.

При этом уже держал в руках арбалет. Из этого оружия я стреляю куда более сноровисто.

Византийцы ничего не предпринимали. И уже это было хорошо. Наверное, они рассчитывали на то, что купец со своей охраной сможет нас продавить. Не сможет.

– Хлавудий! – заорал я громче прежнего. – Кидай в них горшки!

Поймет ли какой именно горшок кидать? А то еще запустит не то… Впрочем и «нето» может быть оружием, правда химическим.

Сколько можно было купить нефти, называемой здесь «земляным маслом», столько я и приобрёл. Так что почти два десятка небольших, может быть, вместительностью чуть больше литра, горшков были наполнены этой горючей жидкостью. Добавили туда немного оливкового масла. Еще бы смолы. Но на рынке ее не было, мол, дефицитный и стратегический товар, что есть, все скупается военным флотом.

Командовать бойцами, которые ловили на свои щиты пущенные врагом стрелы, я доверил другим, Некрасу, а Пирогост отправился помогать Хлавудию. Ведь великану можно было доверить только одно – метнуть дальше, чем на это способен обычный человек, горшок с подожжённой тряпкой. А вот поджигать, нет. Нельзя. И сам загорится и наш корабль сожжет.

Эти двое и должны были решить исход сражения.

– Не делай этого, мы тоже сгорим! – связанный, раненый главный корабельный архонт взмолился. – Заклинаю тебя Господом Богом, не делай этого!

Но было уже поздно, и уже третий горшок, перелетая по высокой траектории головы построенных у правого борта склавинов, устремился на соседний корабль. До него было уже меньше пятидесяти метров.

Были готовы к схватке и пираты. Они тоже взяли щиты и прикрывались ими, ожидая, когда корабли столкнутся. Вот только арбалетные болты нередко пробивали тростниковые щиты пиратов. А ещё, как оказалось, щиты на славу горят, если на них попадает горящая нефть.

Раздались крики боли, ужаса. Воспламенившиеся словно бы сухой хворост, пираты перескакивали через борт и бросались в воду. Тем самым они делали беззащитной вторую шеренгу преступников. В тех тут же полетели арбалетные болты и стрелы.

Уже три горшка разбились о палубу соседнего корабля. И мне, с рациональным умом, было понятно, что от такого огня корабль вряд ли разгорится, если только корабельная команда будет тушить. Ведь достаточно присыпать песком… Или песка нет? А воду нужно черпать вёдрами на верёвках. И на корме ближайшего к нам корабля уже стали это делать.

Случилась небольшая пауза, и огненные подарки перестали лететь. Хлавудий сменил руку. Не знал, что он и левой рукой умеет так же лихо запускать горшки с нефтью.

– Бам! – с грохотом и треском два корабля встретились.

Если бы эта встреча была на больших скоростях, то, наверняка, борт нашего драмона мог и расколоться. Но корабли долго шли к этому поцелую, медленно и осторожно, чтобы не повредить друг друга.

Мои бойцы, словно бы всю жизнь тренировались абордажному бою, опирались одной ногой о борт нашего корабля, поддерживаемые товарищами, отталкивались и всей своей массой, чаще всего далеко не маленькой, так как бойцы собрались мощные, прыгали на выстроенных пиратов.

Началась чудовищная свалка. Первых троих смельчаков-склавинов, отвлёкших на себя изрядное количество противников, быстро закололи короткими мечами. Но это позволило другим соплеменникам уже оказаться на борту соседнего корабля. Часть команды вынуждена была бороться с огнём, и они не сразу вступили в бой.

– Вжух! – полетел очередной арбалетный болт из моего оружия.

Я с удовлетворением успел кивнуть головой, когда понял, что попал прямо в лицо одному из врагов. Минус один. По этому показателю мы уже далеко впереди.

Склавины уходили на негостеприимный корабль, их окружали пираты. Соплеменники стойко держали круговую оборону, но круг неумолимо сужался. Перед нами вновь шеренга врагов, а в середине большого, но торгового корабля, кипел бой.

– Сулицы – закричал я.

Оставшиеся рядом бойцы, только и ожидавшие приказа, метнули в сторону врага смертоносные дротики. Тут же часть плотной вражеской линии у борта получила прорехи.

– Хух! – Хлавудий метнул не малого размера копьё.

Я успел заметить, что этот снаряд прошил сразу двоих противников. Силён, чертяка! Сулицы летели во врагов с такой частотой, что я уверен: если бы случилось соревнование лучника и метателя дротиков, то мои бы склавины выиграли.

Это оружие в умелых руках было ужасом для врага. Часть пиратов, которые до этого занимались попыткой потушить огонь, вынуждены были вступать в бой. От этого пожар ещё больше разгорался.

Когда пламя достигло паруса, на некоторое время необычайно жарко стало даже мне, находящемуся на византийском корабле. Наверное, тем, кто был рядом с эпицентром огненной вспышки, неслабо так обожгло спины.

Но бой продолжался. На палубе толкались бойцы, и не было места, чтобы размахнуться мечом. Некоторые бросили свои копья, мечи, работая или ножами, или вовсе душа, порой и кусая, своего ближайшего противника. И вот там, где результат противостояния зависел лишь только от голой силы и звериной мощи, упорства – там побеждали склавины.

– Держи корабль! – крикнул я, когда соседнее судно стало отплывать.

Кто-то из пиратов перерубил канат, перекинутый в нашу сторону большой кошкой, скорее, похожей на невеликий якорь. Несколько бойцов уцепились за пиратский корабль и с трудом удерживали его.

И тут… Второй корабль, на борту которого уже точно был тот самый купец, стал разворачиваться и уходить прочь. Бегство подельников окончательно сломило веру пиратов в победу.

Многие из них бросались в воду, другие становились на колени. Третьи растерялись, тратя время на то, чтобы придумать, как же сбежать. И вот такие мыслители тут же получали удар ножом или арбалетный болт.

Было ясно, что победа осталась за нами. Но понимал я другое: это не тот случай, когда можно выдохнуть, искренне порадоваться успеху. А как себя поведут теперь византийцы?

Я подошёл к раненому архонту. Он смотрел на меня со страхом. Его бойцы, всё ещё загрузившиеся на корме корабля, выставляли вперёд свои копья.