Текст книги "По грехам нашим. В лето 6733 (СИ)"
Автор книги: Денис Старый
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Стекольщики были следующими. Рассказывал Заяц, который за последнее время заматерел и постепенно превращался в степенного управляющего производством. Его суетливость и нервозность начала пропадать после того, как получилось-таки производить нормальные зеркала, да закуплена в Смоленске сода. Сейчас же Заяц и вовсе в своем докладе пошел на конфликт с авторитетным Дареном. Претензии были связаны с тем, что последний старается постоянно перебивать цену на уголь, или даже угрозами выкупает этот стратегический ресурс производства. Однако, несмотря на некоторые сложности, вполне преодолимые, производство стекла выросло во двое по сравнению с прошлым годом. Зеркал уже сделали двадцать пять карманных, десять в полный рост. Еще три зеркала находятся у ювелира на обработке рамы.
– Зеркала торгуют немцы па две сотни гривен, – не выдержал один из членов инспекции.
– По боле, можно и за четыре сотни сторговать, – спокойно ответил я под удивленные взгляды на меня членов инспекции. Они прикидывали, сколько денег уже можно было сладить только с одного производства.
Были доклады и Лады – управляющей прядильным и ткацким производством. Как всегда – много шерстяной и льняной нити, чуть меньше ткани, но больше чем потребности поместья раза в четыре. Возможно и расширение, так как овец становится все больше и на этот год запланировано чуть увеличение посадок льна, относительно прошлого. На Ладу я повесил еще изготовление пеньки и веревок из нее. Под коноплю так же поле подготовлено.
Кратко поговорили о работе пристани, рынка, гостиного двора. И на последних докладах работы колбасного цеха, коптильне, сыроварне, когда у инспекторах уже появилось обильное слюноотделение, я предложил проехать в гостиный двор, где и пообедать.
Пока ехали в порт, все молчали. Я так же не хотел набиваться и требовать каких-либо комментариев. Проанализировав некоторые моменты отдельных докладов, я все же пришел к мнению, что молчание – знак удивления или восторга, или я уже звездную болезнь заработал. Между тем, темпы роста производств были недостаточны, сырья не хватало, торговых связей и логистических цепочек не хватало, и работать над этой проблемой некому.
– Бояре, снедь буде токмо та, что вы аще не снедали, – предупредил я всех собравшихся.
Военная инспекция так же уже была здесь, в сопровождении Филиппа и Гаврилы. Сегодня они инспектировали городские укрепления, наличие средств обороны. Уже завтра Филипп будет показывать и рассказывать о воинской школе, а смотр личного состава назначен на послезавтра, напоследок устроим учения.
Сначала за обедом была дегустация напитков. Ликеры, настойки, наливки, вино как заморское, так и ягодное местное. Нечай, как и Любомир, посмотрев на своего товарища, отказались, от хмельного, остальные же слегка подпили. В ресторане гостиного двора не было людей, а здание было оцеплено. Вот такие меры предосторожности и демонстрация «потемкинской деревни».
На стол подали редиску, выращенную в одной из двух теплиц, печеную дольками картошку, котлеты, колбасы трех видов, сыры, гороховый суп с копченостями, наваристый борщ, фаршированных щук, пирожки картофельные с грибами и мясом, голубцы. На десерт было бизе и пахвала, а так же карамель, как и кусковой сахар.
Стол ломился от еды, но гости не спешили пробовать неизвестную еду, пришлось подавать пример.
– Я не ведаю, яко же все то, что я узрел, правда, аль морок. Коли не кривда, то зело добро и для тебя и для великого княжества и Руси, – высказался Нечай и внимательно осмотрел редиску.
Глава 6. Два дня, окончательно изменившие историю
– Полковник Филипп, тревога! – выкрикнул я, дождавшись, когда большинство людей за столом перестанут есть.
– Что? – не поверил в услышанное Филипп.
– Тревога, – прокричал я.
– Божко ко мне – тревога! – уже в свою очередь прокричал Филипп. – Место порады у гостином дворе.
«Местом порады», долго думая, какой термин использовать, назвали штаб. Думал я это слово привнести в воинский лексикон, но не решился. Мало мне обвинений в благосклонности к немцам, так еще можно получить обвинения в использовании иностранных слов.
Все вокруг засуетились, через две минуты были зажжены огни и четыре когга, которые в это время стояли у причала отдали концы и вышли на середину реки, где бросили якорь. Через еще минуту показались зажженные огни от лесного и дальше, где обитали пчеловоды. Инспекторы вышли из помещения ресторана вслед за мной.
– А что деятся? – спросил Любомир.
– Набег не взаправду, мы то зовем учения, – сказал я.
– Филипп говорил, что ладите учения ратныя, токмо то смерды обороняются, а не ратные люди, – все еще недоуменно говорил Любомир.
– Пошли боярин своих людей у поселения кабы узрели все, – посоветовал я тысяцкому.
Учения прошли не сказать, что как по маслу, но лучше, чем четырьмя месяцами ранее. После набега мари люди более серьезно относились к своей безопасности.
– Боярин, – ко мне подошел Бер.
Во время тревоги он должен найти меня. Сегодня я его отпустил, у гиганта появилась зазноба. Причем такая миниатюрная девочка, что я даже собирался прочитать Беру лекцию об отношениях с несовершеннолетними. Однако, девушке оказалось двадцать лет.
Через полчаса в гостиный двор прибыли три сотни конной рати. Это означало, воинская школа начала действовать и уже четыре сотни направились в патрули в поселения, усадьба переведена на осадное положение и туда так же направлена сотня.
– Ремесленная сотня ожидает наказа, – прискакал посыльный от ремесленников.
Такие доклады посыпались от других отрядов самообороны, как и из усадьбы.
– Усадьба в обороне, – сообщил посыльный от Божаны и чуть слышно, краснея и смущаясь, добавил. – Боярыня казала, досыть баловаться.
В штабе все рассмеялись.
– Черны дым, – дал я приказ на отбой.
После этого началось долгое обсуждение с объяснением того, что происходило. К бурной беседе присоединились и люди Любомира, которые возвращались из поселений. Все были воодушевлены и озадачены. Подобного учения нигде не проводилось, между тем, после объяснений, все присутствующие высказали свое одобрение происходящему, особенно в приграничном поселении.
– Боярин, там булгарин вопрошает о тебе, – шепнула на ухо мне Настя.
Дочь Макария уже знала о скором переселении своего отца и явно обрадовалась, когда я оказался против ее переезда с родителем. Решает, конечно, отец за дочь, но я смогу уговорить тиуна, тем более, что для него это только командировка.
– Мой посыльный прибыл, боярин, треба с тобой говорить, – сказал Нечай, до этого разговаривающий в стороне с незнакомым мне человеком.
Сразу два человека ждут разговора со мной. Вот за всю зиму, несмотря на то, что по льду рек было движение не меньше, чем летом, никто из посторонних не хотел меня видеть, а тут за один час двое. Выбрал я вначале булгарина, так как с человеком Нечая мог быть более обстоятельный разговор.
– Боярин, Корней Владимирович, – низкорослый худощавый смуглый человек с узким разрезом глаз подобострастно поклонился.
– Говори, с чем пожаловал, – потребовал я, проявляя нетерпение.
Речь шла о возможном союзе Руси и Булгарии против монголов. Я обстоятельно рассказал мои слова великому князю и что, в целом, он готов говорить и можно высылать посольство во Владимир. Назвал я и примерные условия договора и что он должен быть в полном секрете, на что мало расчета, но это и к лучшему, у Ярослава не будет возможности к изменению политики в сторону любви с монголами. Последние же не обрадуются такой перспективе. Вот только темнят булгары, ой, как темнят!
– Сто башкирских лошадей, також и сто коров и три сотни овец будут у тебя раз три дни, воны ужо к Городце, – произнес порученец Атанаса и расплылся в лукавой восточной улыбке.
Я ликовал! Даже не особо ощущал себя злобным коррупционером. Во-первых, я еще не целовал крест на служение Ярославу. Второе, если даже потенциальный соперник хочет тебя усилить, почему бы и нет. Так просто за то, что и сам хотел сделать получаю целое состояние. Причем в тех товарах, что мне нужны. Башкирские кони – это туркменская порода. Отличные кони для легковооруженной конницы. Для длинных переходов они уступают другим породам, но на коротких дистанциях быстрее этих коней нет. Ну а коровы и овцы для любого хозяйства пригодятся. Но я их уже думаю переместить в будущее мое суздальское поместье и там открыть маслобойню и сыроварню. Тем более, что сыроделы хотели расширения, вот пусть одна семья и переселяется.
Еще я только сейчас подумал о том, что попробую создать почтовую сеть между своими поместьями со станциями, где будут свежие лошади, и там же и огороды создадим. Достаточно один раз всему воинству совершить переход с топорами и пилами, да еще и смердов с собой взять, чтобы расчистить что-то похожее на дорогу. Там и земельки может получиться немного отхапать.
– Боярин, яко и наказывал великий князь владимирский Ярослав Всеволодович, исполнили волю його, – торжественно вещал Нечай, указывая на свое собеседника, который прибыл с пергаментом. – Можешь сторговать поместье в десяти верстах от Суздаля.
– То добрые вести, окажи честь боярин, испей взвара, поснедай, опосля и обскажешь все, – проявил я уважение к посыльному.
Меня распирало, конечно, узнать, что же я там смогу купить, но в этом времени нельзя говорить о делах на голодный желудок. По хорошему, вообще разговор мог состояться на следующий день, уж больно медлительное время и люди живут неспешно.
Пока гость с большим удовольствием ел, я пошел проверить комнаты, в которых мы селили инспекторов. Я хотел выказать уважение гостям и разместить их в усадьбе, но двенадцать человек создадут некоторое неудобство всем, в том числе и самим инспекторам было бы неуютно. Да и зачем, если для подобных представительских нужд есть гостиный двор, оборудованный всем, тут же и шикарная баня, которая топится через трубу и вмещает до двадцати человек, с банкетным залом и маленьким бассейном, который сейчас спешно наполняют колодезной водой. А спасть баря будут на перине, укрываться добротными шерстяными одеялами с пододеяльниками, Нечай с Любомиром и вовсе на шелковых простынях.
– Боярин, спаси Христос за хлеб соль. Снедь твоя зело гожа, – поблагодарил порученец великого князя и начал свой рассказ.
Прежде всего, он рассказал, как сбивал цену за поместье. Хозяин умер, а из наследников осталась только дочь, которая вышла замуж и живет с мужем под Владимиром, супруг на княжьей службе и переезжать не собирается. Три сына хозяина погибли в междоусобных войнах и в походах против рязанцев. Еще одна дочь умерла от какой-то болезни, вот и осталась одна наследница. С ней и был торг во Владимире. О том, что они продают поместье, знала половина столицы, но никто не покупал, так как очень дорого было. И вот этот «герой» сторговал.
– Сколько? – переспросил я откашливаясь.
– Так две тыщи аще сто гривен, – победным тоном повторил посыльный.
Это такие деньжищи, что представить сложно. Нет, я то представляю, у меня они и есть. Вот только у меня деньги из-за эксклюзива и монополии на технологии. Даже не представляю, как и где можно заработать в местных реалиях такие суммы, если только не с войны и грабежа.
Посыльный выдержал паузу, пояснил, что получилось скинуть четыреста гривен, но в его словах я почувствовал лукавство. Наверняка вошел в сговор с продавцами. Им сейчас продать недвижимость будет сложно – посевная в самом разгаре и, если быстро не продать, то нужно присматривать за хозяйством.
С последующих слов посыльного, кома, в которую впал мой внутренний хомяк, постепенно отходила, пока и вовсе хома не выздоровел. Оказалось, что поместье по размеру сопоставимо с моим теперешним. Проживает там меньше, чем сейчас в унжанском поместье, порядка семи сотен, а вот земли много. Есть там большое кожевенное производство, где три ремесленника-закупа с семьями делают пергамент, сапоги, ремни и другие вещи. Поместье примыкает к реке Нерли, поэтому можно будет задуматься и о мельнице на месте. Близость со столицей, в буквально дневной переход, может создать условия для развития ремесла. А цена поместья действительно сравнительно не большая. Это тут у границы Руси на необжитых просторах земля мало стоит, а возле столицы, да еще и с черноземом ценники от двух тысяч только начинаются, так как никто не спешит продавать. Найдя первого попавшегося новика, я отправил весточку Макарию, что выезд тиуна в новое поместье намечается на послезавтра.
– Корней Владимирович, – посыльный замялся. – Там аще человек пришел. Выслушай його, ради Христа.
– Добре, – от смены настроения говорливого и громкого посыльного и я стал чувствовать себя несколько неуверенно.
Через несколько минут в комнату для переговоров, а именно туда мы отошли, вошел невысокий человек с немного раскосыми глазами и ярко выраженным лбом. Он размашисто перекрестился и поклонился на красный угол при входе в ресторан. Да, в ресторане так же был красный угол.
– То Курутай – старейший у берендеев, – сказал немного испугано посыльный.
– Кого? – я аж привстал.
О берендеях много легенд сложено, историки XXI века спорили об этом народе, что влился в русский этнос. Насколько я знаю, их городом был Торческ, который половцы взяли перед самым батыевом нашествием. Кто они, не понятно. Крайне спорная «велесова книга» имела некоторые данные об этом народе, но доверия к такому источнику немного. И вот впервые за уже долгое время меня, как в прошлом историка, поглотил научный энтузиазм.
– Говори, старейший, – сказал я, взяв всю волю в кулак.
– Мы зовемся також боярами, – сделал замечание мужчина и зло посмотрел на посыльного, как будто тот нанес оскорбление, назвав берендея старейшим.
– Будь так, боярин Курутай, – поправился я.
– Семь десятков летов мы живем у Владимира и Суздаля, память о предках теряем, отроки наши не лук, да саблю ладят, а соху. То верно, живем с земли, токмо и дух воинский потребен, – говорил Курутай и пристально, практически не мигая ловил мой взгляд. – Велики князь Юрий не торговал зброю и брони нам, наши сотни были у войске Мстислава Удатного и Константина и ратились мы на реке Липе за старейшего Всеволодовича.
– А что ты ждешь от меня, боярин? – спросил я.
Все, конечно интересно, но причем здесь я? Но все же успел понять, что более-менее официальная версия о том, что берендеи тюркский народ на службе у Руси и что еще Андрей Боголюбский частью переселил этот народ на суздальскую землю.
– Я был у великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича, – перешел на церемонный тон разговора берендей. – Вон волю свою явил. Тыя берендеи, або иншая черныя клобуки, аще бродники, что воинскую удаль на благо Руси чинить станут, могут под руку боярскую стать и крест целовать великому князю на животы своя. И тыя бояре повинны зброю и брони дать, сколько сами имают.
Минуты три я вникал в сказанное, но так и не мог связать себя с этим указом великого князя. Поэтому попросил позвать посыльного Нечая, который в это время разговаривал с Настей. Девушка показывала сырую картофелину и что-то разъясняла мужчине.
Неохотно отвлекшись от разговора со статной девушкой, Нечай, подошел к нашему столу.
– Боярин Корней Владимирович, то речи твои князь услышал, вельми много ты говорил Ярославу, – усмехнулся порученец великого князя и принялся объяснять значение того указа, что я услышал.
Получалось, что князь уже начал озадачиваться созданием более сильного войска, вот только брать на себя материально-бытовое обеспечение, как и снаряжение отрядов либо был не готов из-за малости ресурсов, либо по иным причинам. Поэтому он предлагает другим боярам брать на себя все хлопоты и брать на службу уже знающих военное дело людей. Возможно, князь немного неправильно истолковал мои действия по созданию воинской школы. По принципу – раз такое удалось некому Корнею, то почему не получится у иных знатных бояр? В любом случае, думаю, Ярослав лучше знает существующие реалии. И великий князь создавал впечатление мыслящего человека, ну если за скобки вынести мой арест.
Представитель берендеев отправился к новому князю в надежде, что он примет к себе на службу. И князь действительно решил принять три сотни уже опытных и вооруженных конных. Вот только у берендеев нет столько снаряжённых воинов. Оружие уже десять лет никто им не продает, оружейников держать не позволяют, к кузнецам ездят в соседние поместья. Теперь у некогда грозного народа только полные две сотни тяжелых ратников. И так получается, что собирали их всем честным народом. И те ветераны, что еще живы, не могут воспитывать молодежь из-за нехватки вооружения, так как до сих пор покупать его не разрешают. Вот такой замкнутый круг.
– И ты, боярин под мою руку пойдешь? И Роды твои? – уточнил я намерения берендея.
– Мы смердами не станем, – резко с вызовом ответил Курутай. Все же вспыльчивый он.
– А у смерды мне и не потребны, своих досыть, мне торг, зерно потребно, а я и зброю дам и брони и коней. Токмо у моей рати свой наряд и чинить його треба всем, – спокойно, на контрасте нервозности собеседника, сказал я.
Далее излишняя эмоциональность уступила место деловому прагматизму, и передо мной оказался весьма мудрый и рассудительный человек, который сразу понимал и главное – воспринимал, все слова без лишнего разъяснения.
А предлагал я следующее: мы заключаем договор, по которому часть урожая, как и скота, будет передаваться на нужды воинской школы, филиал которой будет находиться в моем поместье под Суздалем. Оказывается, земли одного из родов берендеев соседствует с теми землями, что я уже считаю своими. Для посевной попросил оставить половину кади земли, как раз килограмм двести посевной высокоурожайной ржи в резерве берегли. Еще треть кади берендеи оставляют под посевы картошки и допустят для ее обработки моего человека.
Совместно оплачиваем воинскую школу в суздальском поместье. Обучаться будут четыреста новиков и все ветераны, которые после и станут десятниками и сотниками, решение о назначениях оставлял за ними, но подчинение мне и моим офицерам беспрекословное.
– Мужей зело у ратным деле мудрых осталось вельми много, в Ростове, Суздале Владимире, Муроме и иншах градах, токмо оружных нету, – завуалированно последовала следующая просьба.
– Ратникам в Суздале дадим зброю, да новиков научать станем, вот и поглядим. Вельми много треба кованнаму ратнику, – ответил я и предложил дальше, детально обсудить все по дороге в Суздаль.
Скопилось столько вопросов, что поездка в суздальское поместье необходима. Вот еще думаю взять с собой и Божану с детьми. Глеб, правда, еще очень маленький, жена может и не согласиться.
Вечером был банкет безжалостный и беспощадный. Целый день на кухне крутилась Настя, приезжали какие-то телеги, клубился дым из коптильни. Вся местная знать, все бояре, инспекция, старшие из делегации берендеев – набралось больше сорока человек. Наутро только я и Нечай смогли нормально подняться, да и то, что срочно прискакал посыльный, мотивировало к активности.
– Беда, на руськия земли ворог пришел, – паниковал прискакавший от князя под утро посыльный.
– Ты охолони, окаем, и степенно молви усе по чину, – потребовал Нечай.
– Так, Нечай Куратович, – посыльный поклонился.
– Литва в смаленския земли пошла, а ляхи мазовецкия в набег на Полоцк, даны Ревель осадили и до Пскова сотни конныя шлют, грабят. Крыжаки з ливами Ригу осадили, свеи Ладогу узяли, а у Новгороде смута, на вече свеев кличут, а те, кто за Яраслава, бобили зело, – выкладывал информацию посыльный, при этом жадно хватав со стола еду. В первый раз вижу такое попирание традициями гостеприимства. – Аще татары посольство прислали, да и схизматы папския пришли у Владимир числом шесть сотен у стен стали и тя боярин Корней кличут. Усе з самострелами яко псы лаются, а ничего не разумеешь. Вот я йому и говорю…
– Ты говори волю великого князя, а не брехай, – потребовал Нечай и посыльный уже детально рассказал.
На Русь началась скоординированная атака. Датчане, крестоносцы, шведы – все заинтересованные стороны. Можно восхищаться их возможностями договариваться и согласовывать действия. По сути, вся северная Русь практически одномоментно отходила к захватчикам, а ответить им быстро было нечем. Псков частью так же благоволит к германцам. Только победа под Юрьевым и взятие Риги пошатнула позиции прогерманской партии в свободолюбивом городе, сейчас же вполне могут и сдать город тем же датчанам.
Даны, осаждая Ревель, который еще недавно был их крепостью, лишают эстов возможности прийти на помощь рижскому князю Вячко. Краше же всего сработали шведы. Прошлогодние действия князя Юрия, видимо, сильно ослабили провладимирскую партию в Новгороде. Князей же иных сильных для княжения в Новгороде нет. Мстислав Удатны из Киева не уйдет – там сейчас формируется серьезный центр силы. Многоопытному князю удается держать под контролем, кроме Киевского, Волынское, Переяславльское, Новгород-Северское, Турово-Пинское. Князья один за одним приносят вассальную клятву Мстиславу, держатся традиционно особкой только Черниговцы и их князь Михаил Всеволодович. С последним новгородцы вели разговоры, но условия, выдвинутые вольным городом, были такие, что Михаил наотрез отказался от такого княжения.
Посыльный передал, что Мстислав готовится в поход на литву и собирает войско большое. А Святослав, брат великого князя владимирского спешит первым пощипать Полоцк с литовским наместником. Получается такая конфигурация, что голова кругом. Одно для меня ясно – Ригу терять нельзя никак!
Как я и предполагал, великий князь Ярослав собирает войско. Еще не понятно, куда он хочет нанести удар, и я рассчитывал донести свои соображения до Нечая, пока будем переходить во Владимир.
Так что инспекция была не полная, спешная, и мне не удалось продемонстрировать главную вундервафлю – артиллерию. А уже семь пушек полевых и десять небольших, как я предполагаю, корабельных, готовы к использованию. Вот только проблема с порохом весьма актуальна, серы хватало – зимой и генуэзцы из Сицилии привезли этот компонент и Атанас, но селитры было мало, несмотря на то, что все поместье утыкано селитряницами, на которые уже даже не хватало того самого сырья, из которого и получается селитра, ведь удобрять поля так же нужно. Пороховая мельница только строится, я рассчитывал ее привести в действие в конце весны. Да и только два парня натаскал на процесс изготовления стратегического ресурса. Но запас на десять залпов на ствол имеем, а все излишки использовали на тренировках с выездом на десять верст от обжитых мест. По мере готовности и сбора селитры, порох будут делать и я рассчитываю, что подвоз стратегического вещества смогу организовать, куда бы нелегкая не закинула.
Клык освоил арабские цифры и стал настоящим офицером. Не могу сказать, что все получается, в цель ядра не ложатся, картечь бьет на разные расстояния при равном отвесе пороха. Может порох разный, унификации так и не добились, да и ветер, уклон – все влияет на результативность. Вместе с тем были и трагические ситуации. Так, при всякого рода испытаниях и учениях погибли три человека, два стали калеками, думаю, что спасли они тысячи жизней ценой своих, уж очень большая надежда на это оружие. А, даст Бог, и изменили историю. Семьи погибших получают ежемесячную пенсию в гривну серебром, а калек пристроили к сидящим домашним работам с обязательными заказами.
