Текст книги "По грехам нашим. В лето 6733 (СИ)"
Автор книги: Денис Старый
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Глава 3. Игры кончились?
– Здрав будь, Боярин, – в комнату для переговоров вошел мой уже постоянный партнер Атанас.
Купец, а по совместительству и шпион, был одним из первых булгарских гостей, что решились после конфликта шестилетней давности с Булгарией заявиться на Русь. Сейчас же, как я могу видеть, дела у Атанаса все лучше и лучше. И одежда уже сплошь в золотых узорах и на пальцах прибавилось перстней, да с большими камнями. Четыре ладьи и думается, что есть еще немало и других новшеств.
– И ты здрав, гость Атанас! С чем пожаловал, друже? – спросил я и заключил в объятья булгарина.
Подобное панибратское отношение уже имело место быть при более ранних наших встречах, поэтому жест обозначал только одно – «я все еще к тебе хорошо отношусь».
– Вестимо, торг учинить, да молвить с тобой, друг, – булгарин растекся в улыбке – мечте стоматолога. Вот как можно так хорошо сохранить зубы, ни разу их не чистив?
– С чего почнем, Атанас? – лукаво щурясь, спросил я. Это была всего игра с собеседником по его специфическим восточным правилам.
– Торг, да иные дела после, – отозвался купец и звонко рассмеялся – мои кривляния, а иначе «лукавым» выражением лица не назовешь, вызвали радостные эмоции у булгарина. Вот на таких хороших эмоциях можно и поторговаться.
Торг вышел знатный. Тимофей сбился с ног, бегая по складам и выясняя наличие того, или иного товара. Шутливый, но между тем неуступчивый тон переговоров привел, как мне кажется к обоюдно выгодному соглашению. Я продал больше половины свечей, почти весь деготь, тридцать два сельскохозяйственных топора, пилы, треть заготовленной шерстяной нити, кожи. Сторговали и четыре зеркала. Купец просил десять, но я пока намеренно создавал дефицит. Товар нельзя было назвать массовым и пусть пока это так и останется. Вот когда решусь продать секрет, а я предполагаю это сделать, будем заваливать зеркалами всех. Просил купец и оружия и недорого, обосновывая тем, что нам нужно будет отражать нападение одного врага, но не убедил. Шведы давали за оружие больше, да и при положительных итогах разговора с Ярославом, а в вызове к князю я не сомневался, нужно будет больше оружия и самим. Отдельным торгом стала бумага. Товар был не знаком, несмотря на то, что Атанас что-то слышал о ней, вероятно, из своей шпионской деятельности, или какой китаец заблудился в Булгаре. В итоге продал на пробу сто листов по десять кун каждый лист. В себестоимости же два листа обходились примерно в одну куну.
Получил же я, прежде всего, почти двести пар сапог, сто пятьдесят овец и пятьдесят коз. Ну и серебром взял. За эту зиму моя мошна серьезно растряслась. Воинская школа, выступающая как независимый хозяйственный субъект, закупала у населения и боярских хозяйствах продовольствие. Зарабатывала же школа в лучшем случае десять процентов от того, что потребляла. И платил за все… Конечно – я! Почти три с половиной тысячи гривен ушло, чтобы прокормить, одеть и вооружить новиков, да и зарплаты сотникам, десятникам, прислуге. Тут еще и нескончаемая стройка. Мы постоянно строим новые дома, народ-то все прибывает. В моем поместье уже больше трех тысяч человек. Да и три строительных артели, что уже с семьями обосновались в наших землях, нужно было загружать строительством. Вот две артели и трудились над строительством домов, а одну отправил на грандиозную, только разворачивающуюся стройку женского монастыря. Туда же отправлены были и каменщики, сдавшие, так сказать, «под ключ» церковь Архистратига Михаила.
Распрощались с Атанасом опять же по-дружески, решив иные разговоры перенести на вечер, так как я пригласил булгарина на ужин.
Пока ждал с докладом Лиса, который все еще вел переговоры со шведами, размышлял о некоторых планах и возможности их претворения в жизнь. Так, я стал понимать, что, несмотря на огромные по местным меркам урожаи, выгодные торговые операции, через год-два поместье будет сильно напрягаться в деле прокорма прорвы «бездельников», не занятых в сельском хозяйстве. И речь не только о воинской школе, которая к этому времени выпустит из своих стен около четырех тысяч воинов. Их нужно будет кормить, платить, включать в экономическую систему и, что немаловажно, выделять из общей массы людей. А, чтобы поднять статус воинов в поместье, нужно дать им денег, возможность приобрести жилье и в целом условия.
Поэтому необходима земля и желательно очень хорошая. Такая по близости есть – Суздаль. Там уникальное место с черноземами, где урожайность наших культур может быть вдвое больше нашей и уже не просто сравниться с урожаями XXI века, но и быть выше, благодаря климатическому оптимуму. И успеть освоить землю и собрать урожай необходимо до начала тридцатых годов, когда начнется беда с климатом на лет пять точно. В суздальской земле можно будет выращивать и пшеницу и другие злаковые, в то время, как делать упор в поместье на другие культуры. Вот только кого отправить жить и управлять за триста километров от моего поместья, ума не приложу. Да и купить еще нужно землю, там свободных просторов уже нет.
С этим мог бы справиться Ипатий или Филипп, но эти вояки и интриганы заточены на другое и раздражаются при любой хозяйственно-бытовой работе, кроме перетаскивания оружия с трофейных телег на склады. Тут опять же покровительство князя было бы впору.
– Боярин, – в кабинет даже не зашел, а ввалился Лис.
– Молви, – сказал я и принялся слушать долгий рассказ о переговорах со шведами.
А торг оказался весьма интересным. Шведы не цеплялись за покупку оружия, хотя и его были готовы купить. Главным товаром, зачем они приехали – была провизия. Просили они продать муки, мяса, овец, покупали все имеющиеся бочки, половину всех запасов алкоголя, сельскохозяйственный инвентарь. Заинтересовала их и бумага и прижимистые варяги даже готовы платить по нашей цене за этот товар. А еще они просят продать один или два когга. И за это не только отдают всю руду, что привезли, но и платят серебром.
С каждой секундой рассказа Лиса, мне становилось очевидным, что шведы готовы к войне и уже летом их армия начнет действовать. Эти же «торговцы» решили прямо на месте запастить провиантом для армии и ждать начала вторжения. Получалось даже, что продажа нами тех овец и коз, что только куплены у булгарина, шведам принесет прибыль в пятьдесят процентов. Вот только и своих кормить нужно. Важным стало то, что шведы покупают все отрезы шерстяной ткани, все веревки, что на продажу, а вот шерстяную нить не берут. Из этого следует, что ткать им будет некогда, возможно, и некем.
– Торгуй усе, токмо коггов не дам, о муке доведайся у Макария, вон ведает потребы на школу и поместье. А что и зеркала не берут? – спросил я изумленно.
Шведы всегда брали и зеркала и свечи и деготь. В этот раз же проигнорировали такой товар вовсе. Больше сомнений нет – шведы решились! Что же их подвигло начать экспансию? В той истории, что я знал, только в 1240 году была достаточно серьезная попытка покорения Новгорода со стороны северных соседей. Может, следует ждать скоординированной атаки «коллективного Запада»? Кроме как захват Риги русичами нет видимых причин к резкому изменению хода истории. А, если так, то и тевтоны не должны успокоиться, и датчане, может еще какой интересант объявиться. Нужно готовиться еще пуще прежнего.
С этими мыслями я и отправился домой. В домике для гостей, который не так давно освободил Ермолай, решившийся все же идти жить в дом, где он был некогда счастлив с Белой, я пообщался с детьми – там мамки укладывали чад спать. Ульяна, Глеб, да и Богдан Ермолаевич – сына своего кума я уговорил пока оставить у нас с Божаной. Чмокнув детей, поспешил в дом.
Дома же меня ждал сюрприз, который был и ожидаемый и одновременно невольно вызывавший легкий тремор.
– Любы, у нас гость, – еще во дворе усадьбы сообщила Божана. – Посланник ад великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича.
Из меня как вынули стержень. Я хотел, конечно, общения с князем, но и понимал, что для убитого Юрия я был некой выскочкой, с которой тот хотел разобраться и не оставил бы своих попыток, если не стрела из леса. Ярослав же, если он с амбициями хозяина земли, не мог оставить без внимания такую силу, что собралась на восточных рубежах его державы. Очень непонятный я и все что со мной связано для власть имущих может настораживать. А самый простой способ справиться с непонятным… Ну, об этом думать не хочется.
Я спешно вошел в дом и впервые после свадьбы ощутил себя как в гостях, причем у не совсем гостеприимных хозяев.
– Ты боярин Корней Владимирович? – первым начал разговор молодой франт, исполняющий роль княжеского посланника.
За столом сидел и жадно поглощал пищу брюнет с выдающимся подбородком. Он вел себя нагло и вызывающе и прямо таки возбуждал желание убивать. Как будто почувствовал мои эмоции, стоявший за спиной Бер. Он зарычал как медведь и степенно начал выдвигаться к наглецу.
– Охолони своего зверя, боярин, я по наказу князя к тебе, – спешно сказал наглый брюнет и привстал. Он опасался Бера, и это было видно, но и сказать, что струсил, было нельзя – удивленные глаза рассматривали необычной формы ножны на бедре моего телохранителя.
– Ярослав посыльными шлет наряда не ведующего ратника? – как можно спокойнее произнес я. – Бер, не треба – ступай.
Гость с удовлетворением посмотрел в сторону удаляющегося гиганта.
– Добро живешь, боярин и баба у тя гожа, – сказал нахал, и жадно облизнулся, выглядывая Божану. При этом мое достаточно интеллигентное оскорбление он пропустил мимо.
– А ты погляди в хлеву, там козы пригожие, тебе под стать. А из дома моего уйди, не вводи во грех, – больше пикироваться я не хотел, сознательно шел на конфликт. – И кто ты есть, червь?
– Ты, холоп! Сечь тебя стану до конца живота твоего, – истерично выкрикнул «гость» и достал меч.
Я ждал нападения, достав из ножен свою саблю, принял удобную стойку. Противник оказался достаточно резвым, но вот слишком прямолинейным. Если бы с такой скоростью был нанесен удар более хитрый и неожиданный, у него мог быть шанс. Но вот замах на рубящий сверху – крайне примитивно! Шах в лево с отводом меча и удар локтем в висок. Наглец начинает медленно оседать.
В это же время слышу выкрики и нездоровую какофонию звуков за дверью, одновременно в палату влетает до нельзя серьезная Божана с взведенным арбалетом. Я залюбовался моей валькирией! Однако, нужно понять, что происходит за дверью.
Открываю дверь и вижу пятерых ратников напирающих на Бера, при том, что еще двое лежат бездыханными кулями на полу.
– Бер невместно смертным боем! – кричу я и сам врезаюсь в толпу.
Отвод удара мечом и бью пыром по ножным икрам одного из нападающих, дальше эфесом сабли в солнечное сплетение второго. Доспех, конечно, амортизирует удар, но и этого хватает, чтобы противник выключился из борьбы. Дальше… А вот дальше уже не было. Еще двух обезвредил Бер, а третий сам пятился к выходу.
– Стоять, зброю кидай, – скомандовал я непонятному противнику и тот послушался.
Через минуту рядом со мной с Бером уже был дежурный десяток ратников и Лавр. Он уже не был начальником моей охраны, парень просился на в сечу, да и выздоровление сотника шло сложно, только и начал приходить в себя, да по не многу тренироваться. Но и в воинской школе пока не был привлечен к делу, вот и ходил, как привык, в усадьбу на охрану, все выжидая, когда начнется подготовка к походу, о котором все говорят, кроме командиров.
– Лавр прознай, где остальные и не дай им уйти. Сечь не треба, токмо связать. Аще треба известить Филиппа, – раздал я распоряжения и поспешил в палату, где все еще лежал наглый посланник князя.
Я связал «гостю» руки и вылил ему на голову кувшин с водой.
– Ну? Я боярин Корней Владимирович, а кто ты, акаем? – спросил я сразу после того, как посланник начал приходить в себя.
После того, как я выслушал обо всех тех пытках, которым меня подвергнет этот наглец и после нескольких весьма ощутимых тычков по болезненным местам излишне спесивому княжьему посланнику, разговор начал спориться.
Зовут его Лотарь и он сотник, был таковым при князе Юрии. Прибыл действительно по поручению великого князя. Так же князь потребовал доставить меня в самое ближайшее время, чем и хотел заняться сотник, чтобы выслужиться перед новым господином. Лотарь предполагал, что я сразу же начну перед ним лебезить и чуть ли не отдам свою жену скрасить ночь, но вот получилось не так и меня ждут серьезные неприятности, так как князь очень его «уважает и ценит». Даже за то, что избил верного и самого главного слугу великого князя, меня ожидает великая кара, как и всю мою семью. На последнем замечании я не выдержал и еще раз хорошенько приложился.
Я уже вспомнил этого парнягу – этот сотник некогда стоял на соборной площади у Успенского собора во Владимире, когда мы шли на помощь князю Вячко в Юрьев. Тогда он также выказывал спесь, и вызывал отвращение у наших воинов.
Рассказал Лотарь и то, что князь сильно мной интересовался, как и воинской школой, походом на марийские роды и то, что они платят дань не ему, а некому боярину. Торговые операции так же заинтересовали князя. Спрашивал он и о наемниках генуэзцах.
Все правильно делает князь! Вот только что в его голове роится? Вряд ли сразу убьет, должен же он разобраться в событиях и продумать их последствия. Я же предполагал, что приз в виде обученных воинов или серебра должен смягчить эмоции князя. Только вот в традициях средневековья – не получится ли мне ощутить себя мазохистом, так как разговор может начаться с дыбы, а уже позже, когда сломают, позволят встретиться с князем, и я с превеликой радостью соглашусь на любые условия.
Еще до прихода Филиппа, я стал собираться в путь. После такого демарша, что тут устроил с посланником, мне было жизненно необходимо первому добраться до князя.
– Ты идешь до великого князя? – спросила растерянно Божана. Я не сразу ответил, примечая полоски на щеках любимой, оставленных слезами. – Прости мя, любы. Сегодня…
Божана не заплакала, но говорить дальше не могла. Я подошел и обнял ее.
– Все будет добро, любая. Ведай, что я всегда вертаюсь, – сказал я, поглаживая жену по голове и переминая в пальцах черные густые, такие родные волосы.
Через час прибыл Филипп с Еремеем. После недолгого спора, все пришли к выводу, что к князю ехать необходимо. Еремей же был готов дать бой и великому князю, но я его успокоил. А вот отказаться от его сопровождения не получилось. Филипп же быстро сориентировался и послал Тимофея в усадьбу Речного, где последний месяц базировалась сотня Божко, как дежурная, готовая в любой момент к походу. Я уже не хотел сопротивляться, и согласился со всем. Возможно, прибытие с сотней ратников может мелкие вопросы снять, да и на дорогах после небольшого периода безвластия начали шалить тати.
Через два часа наша процессия из ста трех вооруженных ратников одвуконь покидала родное поместье. Через два дня Филипп отпустит задержанную сотню великого князя. Нам же за это время нужно было постараться перевернуть ситуацию в свою сторону.
Добрались до Владимира быстро и без приключений, а вот войти в стольный град ночью не получилось, поэтому заночевали в окрестностях. Утром же у ворот нас встречали.
– Ты Корней Владимирович з Унжи? – спросил невысокого роста мужик лет сорока с выдающимся животиком.
– Так, а ты кто есть? – в ответ спросил я, внутренне борясь со своим волнением.
Я прекрасно понимал, что именно сейчас ситуация такая, что либо пан либо пропал. Во власти князя казнить меня, обвинение против активного человека, коим я для местной знати и являюсь, состряпать можно довольно просто – только воля правителя. Может и просто создать условия, когда я не смогу ничего делать, даже просто отобрать воинскую школу и все мои начинания под ударом.
– Нечай я! Посыльный князя, – сказал мужик, при этом его лукавые глазки резко изменились на серьезные рентгеновские аппараты. Я прямо ощущал, как его взгляд пронизывает все тело. – Зброю ближникам дай и коня. Ой, а добры конь у тя!
Я стал снимать брони и все вооружение. В эту поездку я оделся только в местное, предполагая, что мой доспех, как и конь, могут достаться князю. Вот только и тех двух коней, что я взял во Владимир, так же было жалко – это были скакуны из личной конюшни эмира.
Когда вперед выбрался Бер, я рукой его остановил и попросил не делать не опрометчивых действий. И тут впервые моя тень меня не послушалась. Гигант молча начал скидывать оружие и доспехи на землю, вот только свой уникальный меч фламбер, он бережно передал Божко. Сотник еще до подъезда к Владимиру, получил двести гривен для вольготного размещения и питания ратников. Сейчас он тоже рвался в бой, но я взглядом остановил героя обороны поместья в прошлом году. Пусть развлечется в стольном городе, да в моем поместье похозяйничает.
Нечай ничего не сказал, помотав головой на Бера. На фоне моего телохранителя порученец князя выглядел как младенец в кроватке перед отцом, такой же пузатенький и беззащитный. Так и хочется потрепать за щечки.
Под конвоем из молчаливых ратников, которые не отрывали взглядов от нас с Бером, мы двигались к центру города, скорее всего к каменному детинцу, так как уже пересекли вторую стену внутри города. Впереди ехали три всадника, которые следили за дорогой и отсутствием на ней препятствий. Трое ратников были чуть позади и с изготовленными луками. Нам показывали, что все серьезно!
Я уже думал, как нужно правильно выказать свое уважение великому князю, как понял, что ведут нас не к князю, а в поруб – тюрьму.
– Тут и ожидай великого князя, коли вон велит тя привести. То, что по добру пошел, то правда, не треба гневить князя, – сказал Нечай, перед тем, как дать распоряжение смотрителю закрыть камеру.
– Вот так, Бер! Вот пошто ты пошел разом со мной? – сказал я отрешенно в сторону, рассматривая условия тюремного заточения в столице.
Бер не ответил, но и так была понятна мотивация великана – он, пожалуй, единственный человек, которому я беззаветно доверяю, кроме Божаны, за что я ему благодарен. Я понимал, что мог отговорить большого человека, но сам смалодушничал – присутствие Бера вселяло чувство защищенности, да и просто приятно было, а, может и страшно, но в этом я себе не признаюсь.
Самое интересное, что уже через полчаса в нашу компанию влился и Еремей. Там, у ворот, мне показалось, что он спокойно отнесся к моему аресту, но я ошибся. Ермолай не сразу осознал, что происходит. А когда понял, что произошло, то устроил драку и пятерых только на кулаках приложил – хватило ума не хвататься за оружие. И это еще хорошо, что Божко оказался исполнительным сотником, так как насилу, но удержал ратников от откровенного бунта. Вот и сидим такой компанией «весельчаков» – попаданец с амбициями, гороподобный молчун и неуравновешенный суицидник, ищущий проблем.
«Сижу за решеткой, в темнице сырой, скормленный в неволе…», – подумал я и рассмеялся, больно похожая ситуация уже была, только сейчас нету ни Войсила, ни Глеба, а жаль, они то разрулили ситуацию.
Ранее я многое воспринимал реальность как игру – некую стратегию, иногда РПГ, только отношения любимой женщиной и с друзьями выбивались из придуманной парадигмы. И только сейчас осознал, что игры закончились!
Глава 4. Игра продолжается. Новый уровень
Ночью поспать особо не удалось, все какие-то нехорошие предчувствия будоражили, потом много размышлений, и сейчас уже в сыром порубе, скорее всего утром я даже не заметил, как уснул и даже регенерация не помогла.
– Корней, просыпайся! – передо мной стояла в белоснежном воздушном платье Бела. Девушка излучала свет и искрилась улыбкой. – Просыпайся! И скажи Еремею, что мне здесь хорошо, что не надо торопиться ко мне. Просыпайся!
Я резко открыл глаза и увидел фигуру в черном балахоне, которая возвышалась надо мной. Не понимая всего происходящего, я счел правильным вновь закрыть глаза и подумать, что происходит. Во-первых, в камере явно посторонний человек. Второе – все спят, а мы договаривались о бодрствовании одного из нас. И Бер, и Ермолай – исполнительные люди, не могли они уснуть без постороннего вмешательства. А вырубить их без шума? Таких бойцов, способных нейтрализовать одновременно и Бера и Ермолая, не существует в природе. Значит, нас усыпили, скорее всего. Если это так, то некие силы плаща и кинжала действуют. Я знаю о том, что Филипп имеет определенное отношение к такой службе, возможно уже в прошлом, но так же был и попаданец Даниил.
Это из организации попаданца Даниила! Оставил я это дело без внимания, а оно вон как!
Я резко открываю глаза и перехватываю руку неизвестного человека в монашеском балахоне. Загибаю в локте на болевой с рывком на себя. Слышится хруст костей и истошный крик незнакомца. В этот момент даже не зрением, а чуйкой вижу летящую к моей голове ногу еще одного посетителя. Перекатом уклоняюсь, освобождая от захвата человека в балахоне, и бью кулаком по второй ноге спутника монаха. Больше слышу, чем вижу, как грохается тело.
Встаю и рассматриваю помещение. Всего пришло по наши души два человека. Один и вправду похож на монаха, второй же был явно силовым прикрытием, он то и приходит в себя. Подскакиваю к бойцу и бью ребром по кадыку. Убить не должен, но вот в ближайшее время он не боец.
– Ты, поганец! – шипит монах.
– То как? Я православной веры, а ты какой? Чего ж я поганый? – даже неосознанно начал я пикировку.
Вообще, нужно было иначе действовать. Раз стража не реагирует, можно было с пристрастием расспросить нападавших на нас, и вообще, поинтересоваться, как мои друзья. Они посапывают и похрапывают, но мало ли какие там дозы снотворного дали, или еще какой гадости.
– Верую в великого бога триединого, а ты мастера погубил, тать. Месть свершилась! – торжественно произнес монах.
– Ты, гнида, в масонов или другие заговоры играешь? – зло процедил я через зубы, ощущая нарастающую боль в животе.
– Великий мастер Даниил говорил о заговорах. Он хотел привлечь тебя к нам, но ты обманул и убил его, – продолжал вещать монах явно элементами заготовленной речи. Позер!
– А ты почему говоришь так странно для русичей? – спросил я уже опускаясь на колени.
– Много говорил с Даниилом – он готовил меня на смену. Он мне отцом был, тать! – последние слова монах выкрикнул.
Только сейчас я попытался рассмотреть монаха. Он был рослым, но очень молодым человеком. Думаю, что даже восемнадцати лет не было. Тело было какое-то не пропорциональное – при длинных руках и ногах, туловище казалось маленьким, как и узкие плечи с маленькой головой – явно какая-то генетическая болезнь.
И ему с детства, при явных комплексах из-за внешности, вливали в уши всякую ересь про богов и избранность. Таинства обрядов при определенном антураже и знание нескольких фокусов и все – местное население будет верить хоть в великого майского жука как спасителя человечества.
Тем временем я отметил, что уже не ощущаю резкой боли, регенерация работает. Резкие позывы рвоты я не стал сдерживать и постарался максимально прочистить свой организм, в том числе и с использованием приемов вызова рвотного рефлекса. Да – не эстетично, но отрава должна как-то выйти. Организм сопротивляется яду, но вот переварить вещество, которое во мне не в состоянии.
Монах, баюкая свою руку хищно, с неестественным блеском в глазах радовался происходящему. Покойный Даниил, видимо, не дал своему сыну элементарных медицинских знаний. Яд выходил из меня, а юноша радовался, что мне становится хуже.
– Ну, все, гнида, давить буду, – сказал я, вытирая рот и краем глаза отметив, что с друзьями все в порядке. Они устроили соревнования кто громче храпит, заставляя вздрагивать монаха при особо удачных трелей спящих мужчин.
Монах не испугался, не отшатнулся, между тем явно нервничал, он с ненавистью смотрел прямо мне в глаза. Выдержке парня можно было бы позавидовать, если бы не трясущиеся коленки на фоне вздрагиваний, но парень силился спрятать свои эмоции.
Пнув еще раз ногой пришедшего с монахом бойца, я начал экспресс-допрос. Вот только либо из меня плохой дознаватель, либо у парня вообще отсутствует болевой порог. Сломанная рука монаха не принесла мне информации, как и крики, запугивания, удары и тычки в болезненные места.
Через десять минут, я решил разбудить, наконец, своих друзей. Первоначально я надеялся скрыть от них факт нападения, но сейчас точно не получится. Нужно использовать попытку убийства как козырь в общении с великим князем, или его людьми. Не туз козырный, но играем теми картами, что выпадают.
– Пошто, Корней? – отмахивался Ермолай, который наотрез не хотел просыпаться.
Бер же проснулся быстро, оценил обстановку и без слов начал вязать бойца, сняв с себя рубаху и разорвав ее на ленты. Пока Бер связывал конечности незваных гостей, я решил осмотреться и понять, как проникли адепты ереси Даниила к нам в поруб. Если же имеет место предварительный сговор с великим князем и нас уже считают убитыми, а княжья дружина спешит в поместье, чтобы арестовать как командный состав воинской школы, так и взять под свою руку ремесленников.
Оказалось, что гости пробирались к нам силовым вариантом, так как двое стражников лежали без признаков жизни, далее, выше по лестнице к выходу из темницы было еще три трупа, как это выглядело на первый взгляд в сумраке темных помещений. На самом же деле стража спала, пусть и странным глубоким сном. Разбудить одного из стражников не получилось даже после того, как я вылил ему в лицо целый кувшин прохладной воды.
Возникал следующий вопрос. Сидеть здесь дальше в компании мутных личностей, или выходить из поруба и искать любых ответственных лиц, того же Нечая? К нам же могут не зайти и день и два, а стражники спят и могут проспать до трех суток, дозу им дали внушительную, вероятно, на всякий случай. Так-то есть антидот, который способствует пробуждению через час, о чем поведал-таки монах.
Однако, есть шанс, что о нас вспомнят и тогда прилежное поведение и станет серьезным козырем, не требующим дополнительных вопросов к нам, а вот к монахам, надеюсь вопросы будут.
После пробуждения Бера, парень, до этого корчивший из себя стойкого бойца идеологического фронта, запел, как соловей. Нас тоже вначале усыпили, желая убить только меня. Внезапная необъяснимая смерть одного заключенного – не будет вызывать больших подозрений, а вот всех троих – да. Сотник стражи, который способствовал визиту гостей, был членом общества этих доморощенных иллюминатов, по его приказу нас всех и разместили в одной камере, хотя должны были в разных. Короче, клубок змей еще тот. А вот с конспирацией они промахнулись, или у Сергея – так зовут монаха – мало опыта. Так, боец силового прикрытия знал очень много и, в отличие от мастера тайного общества, боль не любил, особенно при допросе в исполнении Бера с Ермолаем. Два друга чуть не подрались, выясняя какие увечья могут принести больше боли, а когда у бойца нашли нож… Расплылись в улыбке. Про снившуюся Белу пока решил Ермолаю не рассказывать.
Просидели в порубе еще часов десять, может и все пятнадцать – время не поддавалось восприятию. Минута превращалась в час, когда наступала тишина, и час мог восприниматься в десять минут, когда разговоры и споры закипали с новой силой. А спорить было о чем. Заблуждения парня-монаха были столь вопиющими, что не оставалось сомнений о его воспитании маньяком. Все больше убеждался, что переходы в прошлое для Даниила и Ипатия не прошли для психики попаданцев бесследно. Я и сам не представляю, как для рассудка было бы осознать себя в теле другого человека. Даниил проявился в теле уже взрослого мужчины, он был в своем мире научным работником, по словам Ипатия, вообще забитым клерком, не более. А в этом мире раскрылся в поной мере.
Сам же Ипатий также нуждался в опытном психологе, или даже не в психиатре. Парень стал адреналиновым наркоманом и не может усидеть на одном месте – все в бегах. Как я аккуратно распознал, и женщин у него нет, даже одну пригожуню из «нелегального» публичного дома «рекомендовал» богатырю во хмели, но ничего серьезного. Вся энергия у Ипатия уходит в походах и сражениях. Но мы еще посмотрим! Девушки такие подрастают, что не устоять парню! На хорошей и сытной жизни в поместье девушки прямо на глазах расцветают.
Мы уже собирались идти наверх, так как голод начинался дикий. Но все же, коллегиальным решением, не стали создавать дополнительные проблемы и дождались прихода целой делегации, которую возглавлял тот самый Нечай, в сопровождении сотника, который был замешан в покушении. Мимика лица Ермолая сразу же показала его отношение к сотнику, пришлось одернуть друга и списать это на конфликт при моем аресте. Сотник не должен ничего пока знать. Вначале выяснить ситуацию и позицию великого князя.
– И кто сие люди? – спросил Нечай. Вот только растерянности в нем не наблюдалось, напротив, цепкий взгляд, казалось, просканировал все помещение. – Енто эти усыпили сторожей?
– Так, – сухо ответил я.
– Боярин, ты идешь за мной, иншая остаются з татями, – принял решение Нечай. Мне же понравилось то, что посыльный великого князя назвал наших недавнишних гостей преступниками.
Я еле заметно кивнул своим друзьям, мол «все так, как и нужно» и отправился к выходу. Уже выходя из камеры, я отметил крайнее раздражение сотника. Почувствовав пинок в спину, я выставил локоть и резко остановился. Сотник наткнулся аккурат солнечным сплетением на неожиданное препятствие, а я еще немного придал динамики неуловимому удару возмездия. Услышав позади себя кашель и беспорядочные вздохи, я ухмыльнулся. Нечай так же выказал свое одобрение, посмотрев на меня удивленным, но одновременно озорным, одобряющим взглядом. Мне начинал нравиться этот посыльный, очень надеюсь, что княжье окружение характеризует и самого князя.
Мужчина лет тридцати пяти с суровым и немного надменным видом сидел на большом стуле с высокой резной спинкой. Он был явно невысокого роста с продолговатым лицом и кучерявыми волосами, которые были темно русые. Выделяла великого князя Ярослава Всеволодовича и грубость и мозолистость рук, как будто человек каждый день занимается сложной работой. Было понятно, что великий князь не был изнеженным и не пренебрегал тренировками.
Лицо великого князя выглядело уставшим и под немного прищуренными глазами отчетливо проступали мешки. Я даже немного посочувствовал Ярославу. Становление правителем самой большого и сильного русского княжества не должно быть легким. Тебя окружают чужие люди, требовательные горожане, боярство, дружинники и непонятное будущее. Вероятно, Ярослав считает, что принимает великое княжение в самый сложный период истории. Современникам всегда кажется, что их время сложные. Фраза «в наше время…» чаще всего используется для характеристики плохого, если это только не пожилые люди, всегда идеализирующие прошлое, где они были молодые и полные сил.
