Текст книги "По грехам нашим. В лето 6733 (СИ)"
Автор книги: Денис Старый
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
Глава 13. Корсары
За последние дни стало очевидным, что Ермолай выкарабкается. Вот только от былого мускулистого, мощного мужчины осталось мало чего. Создавалось впечатление, что организм использовал все свои возможности для исцеления, выжимая силы из мышц. Тем не менее, друг жив и уже не впадает в беспамятство. Теперь, после десятидневного курса антибиотиков я опять размышлял, нужно ли их заканчивать, или стоит продолжить.
Вот почему так мало уделял внимания медицине? Сейчас мог бы такое прогрессорство осуществить, что и пушки покажутся незначительным фокусом. Важнее прогресса в создании средств убийств себе подобных, является сознание средств спасения от убийств.
А Ермолай, смочив свои ноги в реке Смородины, сменил отношение к жизни. В глазах пусть и не было блеска, но и ушла пустота. Пусть и еще очень плохо говорит друг, но уже смог заверить, что жить будет и не станет больше искать смерти. Пришлось рассказать про улыбки сына Богдана, первые его слова, как глаза наследника похожи своей проницательностью на глаза Белы. Прослезился кум и я понял, что волноваться не стоит – этот человек вновь обрел смыслы в своей жизни.
– Ну, говори, что там за шептуны такие? – просил я после обеда Филиппа.
Еще вчера Филипп привел остатки войска в Ригу, но поговорить в более-менее спокойной обстановке не представлялось возможным. Да и не было и минуты свободного времени как у меня, так и у Филиппа. Предстояло расселить чуть ли не две тысячи человек, разместить пять тысяч лошадей, телеги с трофеями, провиантом, пленными – далеко не легкая задача. Это еще спасло решение отправить большинство пленных в поместье. Представить себе, как еще расселять и кормить больше тысячи человек, да тратить людские ресурсы на охрану пленных, их снабжение. Нет, не рационально, пусть работаю в поместье, там дурной мужской работы хватает.
И только то, что купцы разъезжались, или даже бежали из города позволило занять оставленные дома, склады и амбары, используя их как казармы, конюшни, оружейные комнаты. Корабельные команды и их охрана располагались непосредственно на своих кораблях. Были некоторые подразделения, которым пришлось ставить прямо в городе шатры, но таковых оказывалось уже меньше всего. Так что с размещением проблема решилась.
Потом нужно было проследить за организацией питания, выставлением охранений, согласование с ратниками Вячко о патрулировании города и дежурстве на стенах, график и направления разведки окрестностей и многое другое. Конечно, большинство работы делали другие люди, в основном на уровне старших сотников, иногда и десятников, но контроль над процессами был необходим. Поэтому поговорить получилось только сегодня за обедом.
– Говори! – уже в нетерпении попросил я. Любит Филипп затянуть интригу.
– Мстислава то люди. Вон и трем ратникам серебра дал. Это те ратники, якия баяли, что з Перемышля бегли, – Филипп взял паузу, выжидая, что я вспомню, о ком идет речь.
– Те, что перед зимой пришли? Молвили, что ведают дело ратное? – вспомнил я о ком идет речь.
– Так, воны давали вести трем людям Мстислава Удатного, – начал рассказывать об операции по отлову шпионов Филипп.
Все было достаточно интересно, что еще раз доказывает, что люди в этом времени и мудрые и смекалистые. Мстислав озаботился некоторыми моментами в процессах великого княжества владимирского, которые смог сопоставить и сделать выводы. Первое, что его заинтересовало – это посольство к Субедею-богатуру, которое было организовано еще тогда, когда Удатный после поражения на Калке закрылся в киевском детинце, и намечалось противостояние с князем Василько. Не верил Мстислав, что можно будет договориться со степняками о мире, когда те вкусили сладость победы над русичами. Напротив, умудренный князь морально был готов сопротивляться монголам уже за стенами Киева. А тут завоеватели собираются и по результатам работы посольства, уходят от русских земель. Очевидно, киевский князь оценил результаты и уход монголов.
Следующее, что привлекло внимание Мстислава – это проход генуэзцев. Он приказал не трогать наемников по пути следования, но сопровождать вооруженный отряд. Любопытство взыграло у князя, как смог большой отряд латинян пройти на территорию Руси и спокойно, как лично прикрашенные киевским князем, гулять по русским просторам. Сотню, что дежурила на порогах у Перемышля и подчинялась перемышльскому князю, но при посредничестве киевского князя, расформировали и направили людей в разные сотни на перевоспитание. Эти средневековые таможенники взяли элементарно взятку не только за то, чтобы пропустить, как представились наемники «торговцев», но и за то, что русские ратники не досматривали вещи генуэзцев.
Дальше – больше, Мстислав узнал, что еще и венецианцы проходят по Днепру, направляясь не столько во Владимир, сколько в дальнюю Унжу. А потом Мстислав узнает, что генуэзские стрелки примыкают к войску, собранному в основном из воинской школы того же дальнего города, о котором ранее Мстислав слышал только пару раз в своей жизни, да еще к ним присоединяются два отряда булгар. И это войско громит крестоносцев и берет Ригу. Эти же отряды громят марийцев, осуществляя месть за их набег на Унжу и близлежащее к городу поместья, набег, впрочем, был отбит при помощи, что удивительно, вооруженных поселян. Но месть язычникам была жестокая. И после невиданное на Руси – марийцы платят дань не князю, не его наместнику, а всего лишь одному из бояр.
Из разведчиков войска Мстислава были отобраны пять человек, троим из которых удалось внедриться в воинскую школу. Они и стали источником информации для князя. Узнал от своих агентов Мстислав о том, что в поместье некого боярина есть секретные производства, подробнее расспросить о которых толком не получилось, несмотря на то, что три ухаря, шпионившие на киевского князя, дежурили и в стекольной мастерской и в кузнечной. Просто все процессы для воинов, никогда не сталкивающиеся с ремеслом, по крайней мере, такого высокого уровня, были не понятны. Дважды внедренные агенты уходили в самоволку и обстоятельно все рассказывали связным Мстислава. Интересным является и то, что в лесу шпионы видели еще до нашего обнаружения растерзанное хищниками тело стекольщика Вацлава Яндака, которого мы так усердно искали и который был моей головной болью.
Когда Мстислав уже устал удивляться всем сказкам о поместье, росказням о несметных богатствах боярина Корнея, в этом году собирается уже в два раза большее войско, возглавляемое практически отроком. И боярин Корней, став воеводой великого князя, идет на превосходящие силы датчан и бьет их практически без потерь, берет богатую добычу и уже на трофейных кораблях отправляется в Ригу. Причем, использует оружие, «до сели неизвестное» и крайне эффективное против любой армии. И именно эту информацию шпионы признали крайне важной и отправили двух человек к своему князю.
Услышав полный рассказ о целой системе слежки и шпионажа, я задумался. Факт, что Мстислав Удатный узнает о победе и использовании нового оружия, принцип действия которого объяснить шпионы не смогли, вначале меня сильно обеспокоил. Однако, поразмыслив, пришел к выводу, что это к лучшему. Ярославу рано или поздно нужно организовывать разговор с князьями, прежде всего со своим тестем. И пусть у князя, которого я поддерживаю, будут свои весомые козыри. А Мстислав перестанет получать информацию и на фоне прежних сведений, его это явно обеспокоит, что в свою очередь подвигнет главного соперника Ярославу Всеволодовичу за первенство на Руси, на переговоры
– И яко получилось выспросить все у тех татей? – удивился я, после такого детального разговора и даже описания действий конкурирующего великого князя.
– Яко ты говаривал в воинской школе?.. У каждого человека есть свой болевой порог, – вспомнил мое же выражение Филипп.
– Думаешь, треба ратников живота лишить? – спросил я, размышляя как лучше поступить.
– Не ведаю, думаю можно и отпустить. Ничего воны не прознали, что видали, токмо к месту да нашей выгоде, пусчай думает Мстислав, да боится, – высказал практически мои же мысли Филипп.
Впоследствии так и поступили, немного подлечив бедовых шпионов, дав и еды даже двух, пусть и стареньких коней, отправили на доклад к своему князю, с приглашением официально погостить, или прислать хорошего человека для, так сказать, обмена опытом. Пусть не как вор подсматривает за технологиями в поместье, а договаривается с нашим князем о том, чтобы их заполучить. Если в их договоренностях я увижу и свою выгоду, то почему и не усилить киевского князя, с которым в ближайшее время не должно быть острых спорных вопросов. Да и Мстислав поможет своим усилением ослабить черниговское и галицкое княжества, да и литву поможет сдержать. Так, что пусть Удатный договаривается со своим зятем Ярославом.
– Пошли, треба ужо на пораду до князя Вячко идти, – сказал я другу и мы стали собираться на военный совет.
По приходу к рижскому князю, я взгрустнул. Вот так год назад собирались на совет, только там был Глеб Всеславович. Почему мы, только потеряв человека, порой, понимаем, насколько мы к нему прикипели? Но мою рефлексию никто не оценил, вопросы перед объединенным войском стояли серьезные.
– Ждать великого князя Ярослава Всеволодовича треба, токмо и сидеть у граде за стенами невместно, – начал совет князь Вячко. – Что делать станем, бояре?
Наступила пауза. Я пока не хотел лезть со своими предложениями. Хотел послушать, что скажут другие, может, на мысли какие наведут.
– Треба полусотни послать у дозоры. О вораге ведать, яко идет, сколько дней ждать, – сказал очевидное вождь эстов, который привел тысячу воинов как союзник рижского князя.
– Стены ладныя, воев много, токмо треба болей снеди, – высказался тысяцкий рижского князя.
– Дозвольте бояре и мне слово держать, – начал говорить обычно только слушающий Любомир, и, погладив бороду, продолжил. – Я вельми много видал, и ведаю, что великий князь на сече потребен токмо для того, кабы прославить имя Ярослава и сие правда. Я заутро одвуконь поеду до князя и приведу його. Вы стойте, и коли почуете княжий рог – князь пришел. Спаси Бог, оборонцы Руси.
Любомир поклонился и присел, вновь претворяясь мебелью с умными и все понимающими серыми глазами.
После того, как высказался тысяцкий великого князя, все советы и мнения начали сводиться к одному – дождемся княжеской дружины и уже вместе бить врага станем. А за стенами сможем продержаться и месяц и больше. Вот только мне такие решения казались ошибочными. Главная же ошибка в том, что предлагаемый план подразумевает полевое сражение с силами крестоносцев. А большое сражение с полным использованием всех сил это огромные жертвы. Пиррова победа приведет же в свою очередь только к поражениям. Что можно предложить балтским племенам, если ты сам слабый и побитый? Так что нужна тактика ослабления войска крестоносцев.
– Дозволь, князь, – поднялся я, так как почувствовал, что совет заходит в тупик. После дозволительного жеста начал излагать свои соображения.
Мой план был сам по себе прост – дать морской бой. Вот его исполнение было категорически сложным, но план то простой!
По сведениям торговых гостей, да и при здравом смысле, все войско крестоносцев не пойдет пешком, но часть оружия, продовольствие будут переправлены морем. Нужно не просто не дать высадится той части войска, что придет морем, но и разбить хотя бы долю их кораблей.
По моему мнению, это нужно было сделать обязательно и в том залог победы. Во-первых, это непосредственное уничтожение живой силы противника. Во-вторых, таким образом, мы уменьшим возможности по снабжению войска. Пополнение и подвоз провианта будет необходим большой армии. Идти же богатыми обозами по враждебным, в основном, балтским землям – не выдерживает критики и потребует больше тысячи воинов для охраны. Тем более, что необходимо послать весточку и земгалам и куршам и ятвягам о такой возможности неплохо пощипать немцев, да пограбить – пусть сами решают. Если произойдет морская победа, то и впоследствии балтийское море будет менее агрессивным и можно далее пощипать и шведский флот. Да и не стоит отметать важный фактор в войне – моральный дух. Крестоносцы идут сейчас на подъеме и воодушевлении, подогреваемые речами своих священников. Вот только пусть и не решающие, но больные поражения «христова воинства» поколеблют веру в то, что этот крестовый поход воля Бога.
Проблема в осуществлении плана крылась, прежде всего, в недостатке квалифицированных моряков. Команда Жадобы состояла на сегодняшний день из ста восьмидесяти человек и этого хватало на полную комплектацию десяти кораблей, которые у нас с бывшим ушкуйником на паях. А есть еще двенадцать, которые мы захватили у датчан. Вот на них есть только процентов двадцать личного состава, причем не хватает трех шкиперов. Да и в надежности четырех датчан, что хотят остаться и управлять кораблями, я сомневаюсь. У Вячко есть еще четыре когга, на которых команды уже вполне опытные. Так что человек сто нужны для полной комплектации корабельных команд, ну или хотя бы половину от того, чтобы вообще выйти в море.
– У Риге застались гость са Смаленска, да два гостя з Новгорода – воны супротив свеяв были, вот и живут тут з чадами, да жонками. Можливо, что дозволят людям своим на наших ладьях немцев бить, – высказал замечательную идею Вячко.
В итоге она и сработала новгородцы, понимая, что они сейчас как бы в политическом убежище и должны помогать тем, кто их приютил, согласились. Вот только потребовалось еще, кроме воззвания к патриотизму и гражданской сознательности, банально дать серебра и пообещать некоторые выгодные контракты купцам. А вот смоляне оказались сами по себе лихими людьми, не брезгующими и пиратством, как мне шепнул на ухо Жадоба, признав в купцах своих братов-ушкуйников. Их требованием была доля с добычи, но смоляне будут на своем корабле, при этом дадут десять моряков на доукомплектование наших команд.
Так что получилось получить вполне профессиональные, пусть не совсем сработанные команды.
Проблема вскрылась в другом. Никто категорически не желал идти на корабли в роли абордажной команды и гребцов. Вначале я подумал, что воины банально струсили. Сильно обозлился на то, что ратники, в которых вкладывается не только воинская наука, но и каждодневная работа над формированием воинского духа, оказываются малодушными. Однако, первый же разговор с сотниками показал реальную картину. Воины боятся не боя, они боятся морской болезни. О переходе из Ревеля рассказывали на любых посиделках еще и приукрашивали и без того неприятное время препровождение для многих ратников. Пришлось день выделять и чуть ли ни лично отбирать воинов, вначале добровольцев, после, из тех, кто уже был в море и смог побороть морскую болезнь, ну а после, когда опять же не хватало, потом по прямому приказу.
Генуэзские стрелки вошли в абордажные команды практически целиком, даже и некоторые их слуги оказались знакомы с морским делом и за отдельную плату дали согласие на помощь. Сразу было видно, что народ морской. Среди всех арбалетчиков не было ни одного, кто страдал «морской болезнью».
Потом начались тренировки, командование которыми взял Гильермо, имевший опыт морских сражений и абордажей. Два дня воины попеременно брали на абордаж выбранные когги для тренировок, как или защищали корабли. Были учения и в малых групп на суше.
Многие меняли оружие, подыскивая более короткие мечи, менее габаритные щиты. Бердыши и вовсе пришлось все оставлять. Филипп внес свою лепту и показывал несколько приемов ближнего боя, которые могли быть эффективными в условиях абордажного боя.
Несмотря на то, что абордажные и контр абордажные мероприятия проводили у пристани с мерами предосторожностями, учения не прошли без происшествий – один ратник утонул. Оказалось, что он не умеет плавать. После опроса выявили еще человек семьдесят, которые вообще не имеют понятия, как держаться на воде. Безусловно, умение плавать не особо поможет, если на тебе доспехи, поэтому начали мудрить и с бронями, чтобы в воде можно было быстро их скинуть. Оружие произведем, вот людей сложнее и дороже выучить. Не все получалось и с доспехами, но и предложение вообще их не надевать отмели как несостоятельное. Была одна битва во время Столетней войны, где французы сняли брони и проиграли в пух и прах, повторять этот опыт, о котором знал только я, мы не собирались.
Только через пять дней корабли, загруженные корабельными командами и семьюдесятью абордажными людьми каждый, начали выходить в Рижский залив. Впереди шел флагман – тот корабль, на котором я приплыл в Ригу. И, несмотря на то, что я не очень то и рвался в морское путешествие, пришлось идти. Никто вообще не смыслил в морских баталиях, кроме Гильермо, а большинство и вовсе не ходили в море. Вот меня и выдвинули. Я так же чуть больше, чем ничего понимал в морских баталиях. Но наличие у пяти кораблей по одной пушке, которые мы и везли для установки на судна, немного придавало веры в благоприятное завершение морской миссии.
Пушку устанавливали на нос корабля, следовательно, главным маневром должен стать поворот корабля для выстрела. Уже в заливе по разу выстрелили из пушек и попробовали управление кораблем в условиях вероятного соприкосновения. Артиллеристов у нас, кроме полевых, не было, поэтому у парней шансов «откосить» от выхода в море не оставалось. На флагмане командиром пушечного расчета был сам Клык, который уже что-то вычерчивал в подаренном ему блокноте. Все-таки парень не забрасывает самообразование, иногда спрашивая меня уже такие нюансы, что я только разводил руками. Моих знаний хватает только на то, чтобы натолкнуть на мысли уже самого артиллериста, но точных ответов на вопросы Клыка я не знал. Он даже сам дошел до примитивного понимания давления в каморе. Я даже сам в более спокойное время хотел поучиться уже у бывшего кузнеца.
Глава 14. У моряка есть только один путь – славный! (П.С. Нахимов)
Уже пять дней мы дрейфовали на выходе из Рижского залива с западной его стороны. Даже договорились с куршами о временной базе на их побережье. Там же и получалось раз в день одному из наших кораблей брать свежую воду и некоторые съестные припасы. Важнейшим же во взаимодействии с куршами стала разведка. Разъезды воинов племени были отправлены патрулировать побережье с целью быстро сообщить информацию о приближении войска.
То, что часть объединенного войска будет доставлена морем, стало очевидным, когда обнаружились передовые отряды германцев, двигающиеся через земли ятвягов. Численность армии была только в четыре тысячи. Немцы не были глупы, чтобы идти войском, численно сопоставимым с защитниками Риги. Тем более, что крестоносцев в предыдущем году было больше, но они были биты меньшим числом русских ратников. Да и вести о разгроме датчан должны были уже достигнуть до организаторов крестового похода на Русь. С вестями и требованиями по выкупу короля и его офицеров была отправлена команда одного из датских кораблей, которые находились во время сражения за Ревель на причале и занимались загрузкой для отбытия. Мы позаботились и о том, чтобы датские моряки, получили только инструкции по условиям выкупа, но были изолированы от информации по использованию нового оружия. Не знают еще немцы, какая «вундервафля» их ждет.
– Боярин-воевода, на «Святой Ольге» стяг, – выкрикнул из гнезда ратник.
После долгих раздумий, я решил дать названия кораблям, в чем меня поддержали все члены военного совета. Большинство кораблей получили имена известных князей. Был когг с именем Рюрик, был Олег, и другие. Отдельно следовало только назвать драккар с именем «Храбрый Мейлис», что сильно потешило самолюбие предводителя эстов, да и способствовало еще большему сплочению воинов. На такой шаг пришлось пойти после того, как эсты предложили самостоятельно и набрать корабельную и абордажную команды.
И вот сейчас «Святая Ольга», отправленная в этот раз «размять ноги» к берегу, сообщает, что есть сведения о морских силах противника заранее обговоренными цветами флагов.
– Поднять стяг сотникам прибыть для радения, – дал я распоряжения матросу.
Через час на борту моего «Князя Рюрика» было двадцать три сотника, по числу абордажных команд и кораблей, что смогли мобилизовать во флот. Были еще у рижского князя четыре корабля, вот только ратных на всех все же не хватало и так пришлось «Храбрый Мейлис» формировать из эстов, чем занимался лично предводитель, который все же остался в Риге, но личные телохранители, отличные воины, составили ядро абордажной команды на корабле.
– Ветер не добры, – кратко высказался Жадоба, когда я попросил у мореманов высказаться о выходе из Рижского залива, чтобы заманить в него немецкие суда и уже здесь дать бой.
По данным разведки куршей, немецкие корабли идут в видимости с берега к Рижскому заливу. После долгого спора между новгородским кормчим и Жадобой, который во время нахождения в Риге обследовал побережье, камни и даже мели, которые кое-где вполне были актуальны, все же получилось выработать план. Новгородец знал Рижский залив не хуже, а может и лучше и так же выдвигал интересные идеи. В итоге, два спорщика и выявили четыре места, наиболее подходящие для высадки десанта. Два из них были рядом в шести верстах друг от друга.
Назначив общим командиром флота Гильермо Лоцци – единственного в войске имеющего опыт командования кораблем в условиях морского боя, а его заместителем Жадобу, я сам решил посмотреть на флот немцев. И вот «Князь Рюрик» приближался к месту, рядом с которым, по словам куршей, видели неизвестный флот. Бинокль нам в помощь, чтобы быть подальше от немцев, и, на всякий случай, спрятали под материю пушку, несмотря на то, что невооружённым взглядом сложно было даже увидеть наш корабль.
Через четыре часа достаточно быстрого хода, я увидел в бинокль точки, которые явно были кораблями. Еще через час я уже подсчитывал корабли, которых было подозрительно мало – не больше десяти. По примерным подсчетам, ориентируясь на данные купцов по численности войска, кораблей должно было быть не меньше, чем пятьдесят пять, только для перевозки людей и коней, а еще провиант, шатры, телеги, осадные метательные орудия, возможно, небольшой запас горючей смеси для бомбардировки города. Ожидалось в целом не менее семидесяти кораблей противника, а скорее будет больше.
Было ли сумасшествием нападать на чуть ли не втрое больший флот противника? Лишь отчасти. Мы не планировали разгромить полностью флот вторжения, но пощипать его обязаны. Для победы было необходимо сделать вражескую армию слабее, может даже потопить корабли с осадными машинами, которые должны быть, так как последние данные разведки сообщили о том, что войско, передвигающиеся по землям балтских племен, идет без осадных машин. Мастерить же их на месте будет крайне сложно, поэтому проще в разобранном виде привести механизмы по морю.
Поэтому, тактика такая – удар, отскок под прикрытием, с выводом одного, двух кораблей противника под удар. Тем более, что когги противника должны быть загружены больше, из-за чего мы немного можем выиграть в скорости. Вот только с ветром угадать, да еще заходить на атаку со стороны солнца, чтобы оно ослепляло вражеских стрелков – было бы хорошо. А для этого, нужно вывести нашу эскадру из залива и зайти на противника с тыла. Был риск, что, после того, как закончатся заряды на пушки, которых ровно десять на каждую, нас отрежут от Риги и не пустят «домой», а сил для прорыва не будет. Вот только каждая грандиозная победа всегда была с долей риска для победителей. Особенно это актуально для морских сражений. А то, что нас ждет или грандиозная победа, или же не менее громкое поражение – факт, уж многое поставлено на кон.
Для выработки плана, мной, а больше никому информация была недоступна, учитывался опыт еще не состоявшегося сражения времен Столетней войны и войн венецианцев и генуэзцев, может немного пизанцев. Единственной тактикой которых был абордаж и использование в Средиземном море горючих смесей, которые называли чаще все «греческим огнем». Наш же расчет был на артиллерию. Корабль подходит на уверенный выстрел картечью, выкашивающую часть защитников судна, но не ввязывается в бой, а старается уйти дальше, чтобы не попадать под обстрел с луков и арбалетов. Следующие позади наши «князья» с «Храбрым Мейлисом» идут на абордаж и только в случае, если другие корабли противника не будут близко с атакуемыми. Вот так пройтись по немецкой эскадре и уходить в Ригу. Полностью разгромить вряд ли получится, но и для этого решения уже есть условные знаки флагами.
– Аще ладьи немца, – прокричал вперед смотрящий из гнезда.
Приказав слезать «глазастого» наблюдателя, я сам забрался в гнездо и принялся считать корабли противника. Насчитал восемьдесят три. Шли они разрозненно, только передовая группа коггов из десяти держала что-то вроде построения.
– Уходим, – скомандовал я и мы пошли на соединение с нашим флотом.
Через четыре часа мы начали обход по большой дуге флота немцев, точки кораблей которых я наблюдал из гнезда в бинокль, оставляли на грани видимости в оптику, опасаясь быть замеченным.
Уже когда мы разминулись с кораблями рыцарей, вперед смотрящий, который сменил меня, выкрикнул, что на «Святом князе Владимире» поднят сигнал «наблюдаю противника». Действительно впереди виднелись шесть точек, которые шли практически нам навстречу. Еще через полчаса наш флагман, вырвавшись значительно вперед, дал сигнал «делай как я». Ветер немного сбивал с курса, корабль немного кренило влево, но и противник был в таком же положении, только получал крен вправо.
– Клык, готовься, – скомандовал я, когда расстояние с кораблями противника сократилось до двух верст.
Немцы не собирались уходить от боя, видя перед собой только семь кораблей, вот только в вооруженный оптикой глаз виднелись еще десять наших кораблей. Когда же они станут видны и противнику, столкновение будет неизбежно. Я же считал, что вновь повезло – мы наблюдали, скорее всего, отставшие от основного флота корабли и можно будет понять, на что способна наша эскадра в сражении в меньшим числом врага.
– Бей, – скомандовал я, когда Клык отчитался, что навел орудие на корабль, до которого оставалось метров пятьсот.
Дальняя картечь ударила по кораблю и людям на нем, которые только готовились к встречи с нами. Однако, результат был больше психологическим, так как видимых потерь у немцев не было, а часть стальных шариков ушли мимо.
– Сбить ход! – прокричал Жадоба – капитан на флагмане.
Дальше я не принимал участие в бое, понимая, что своими суетливыми командами могу только навредить. На мой взгляд, насколько я понимал, все делалось правильно. И ход сбавили, свернув один из двух парусов, и дали возможность перезарядить пушку, и сам Жадоба вывел когг на лучший для стрельбы курс.
Второй выстрел прогремел, когда расстояние между двумя кораблями было уже менее двухсот метров, и стал наиболее эффективным. Стальные шарики картечи прошивали, и доспехи части защитников сбивали с ног стоящих позади воинов. Тех же немцев, которые были бездоспешными, картечь сметала за борт по нескольку человек.
Заниматься абордажем этого корабля не стали, сзади уже приближался «Храбрый Мейлис», где ратники уже держали абордажные крюки, а арбалетчики держали в прицеле немцев.
Еще дважды мы повторили предыдущий сценарий нашего первого морского боестолкновения, пока не обнаружили только один оставшийся немецкий корабль, который хотел выйти из боя, но был взят в клещи.
– Сдавайтесь, мы не хотим лишних смертей, – прокричал я в рупор из березовой коры.
Ответа не было минут десять, после чего с немецкого корабля прокричали:
– Воинство Христово сдаваться не может, нас господь ведет, и кто вы, что так странно говорите на моем языке?
– Я княжий воевода Корней Владимирович и у вас десять минут на принятие решения, иначе будете атакованы, – я отложил рупор и стал оглядывать морские просторы, где уже затихали бои, а еще недавно немецкие корабли, становились русскими.
Через двадцать минут Бер с десятью ратниками зашел на борт бывшего немецкого корабля для организации мирной передачи судна.
– Прошу вас, воевода, – говорил первым перешедший по мостку на наш корабль барон Гуго фон Каллинберг. – Не трогайте священников, отпустите. Только сохранение их жизней стало причиной моей сдачи вам корабля.
Действительно чуть в стороне демонстративно спиной к нам стояли на коленях и молились три священнослужителя. Епископская шапка на одном из них говорила о том, что далеко не рядовые церковники нам попались. Я решил проявить благородство, не стоит еще больше раздражать противника и заставлять его биться до конца. Каждый враг должен бороться с мыслью о том, что можно нам сдаться без кровопролития.
Разгром десяти кораблей рыцарей был полный. Три судна медленно, но верно уходили под воду и русичи с маниакальным азартом перекидывали все найденное на вражеском корабле добро, пока корабли полностью не спустились на дно. Остальные немецкие корабли сменили своих хозяев, и остро встал вопрос о пленных. Их было не менее половины, оставшихся в живых от первоначального количества команд и пускать в расход три сотни, пусть и пришедших огнем и мечом покорять земли, людей я категорически не хотел. Роль палача была мне противна!
– Жадоба, бери «Ярослава Владимировича» и веди ладьи немцев у Ригу, жду тебя на сим месте, – обратился я к бывшему ушкуйнику, а ныне одному из морских командиров.
Я же принялся думать. Получалась определенная несогласованность в действиях немецкого воинства. Если рыцари, что пришли морем, начнут высадку, то им придется еще дней пять ждать остальное войско, да и мазовецкий князь только выдвигается на соединение с немцами. Тогда можно успеть разбить десант и уже дожидаться остальных участников шабаша. Тогда и операция в море может сыграть отличную роль в разгроме.
– Жадоба, – вновь обратился к уже собирающемуся к переходу на другой корабль, стоящий ближе всего к нам, ушкуйнику. – Грамоту дам Филиппу и князю Вячко.
Через четыре часа девять кораблей уже удалялись в сторону Риги, а остальная эскадра направилась в сторону немецкого флота. Наблюдать и следить за передвижением вражеских кораблей сейчас главная задача.
