Текст книги "По грехам нашим. В лето 6733 (СИ)"
Автор книги: Денис Старый
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Прозвучал сигнал и конница Вячко, уходя по дуге, стала разворачиваться, пытаясь зайти в левый фланг рыцарскому построению. Рыцари так же споро начали маневрировать, заходя по дуге, стремясь навязать бой на встречных, в котором у них было больше шансов, точнее у русичей шансов не было.
– Клык, картечь! – истошно проорал я, напрягая голосовые связки.
Разворачивающаяся рыцарская конница подставлялась своим правым боком под пушки и картечь могла сильно навредить крестоносцам. Слово «картечь» главный артиллерист уже выучил, пусть и не понимал, почему именно так называются эти железные шарики, скрепленные воском.
Прозвучал очередной залп, унесший немало вражеских всадников, после чего им во фланг ударила конница, возглавляемая Филиппом. Крестоносцы, несмотря на свой профессионализм, оказались в замешательстве, и часть рыцарей выделилась из строя для отражения атаки русской кавалерии, которая только что вышла из-за стен города. Вячко уже закончил свой маневр и его конный отряд начал разгон в сторону противника. Полетели стрелы, выпускаемые булгарами с седла.
Но даже такой маневр и взятие в клещи профессиональной конницы не сломал крестоносное войско. Вражеские всадники, быстро группируясь в отдельные несколько отрядов, начали движение в направлении своих обидчиков. Не дожидаясь, когда рыцари наберут скорость для атаки, конный полк Филиппа начал спешное отступление. В это время началась отчаянная сшибка на встречных рыцарей и русской конной ратью, возглавляемой князем Вячко. Это был отчаянный бой. Рижан, несмотря на поредевшие ряды конных рыцарей, было меньше, да и они по большей части уступали в мастерстве крестоносцам, но о сдаче никто не думал. В это же время прогремел строенный залп орудий и три ядра устремились прямо на рыцарей, еще не успевших войти в бой, отвлеченных на преследование отряда Филиппа. Это был лучший выстрел Клыка, за который ему обязаны будут жизни ни один десяток ратников.
Я заметил, как выстраивается в боевые порядки пехота противника, отошедшая от стен и произведшая перегруппировку. Намечался новый штурм. Кнехты выжидали итога противостояния конницы.
Филипп вновь повел в атаку свой полк. На этот раз, увлеченные схваткой, рыцари не стали выделять отряд для отражения атаки в свой фланг и другу удалось приблизиться к крестоносцам, и уже обагрить свою рогатину вражеской кровью.
– Княжий рог! Княжий рог! – долетали повсеместно слова ратников.
Действительно, послышался звук, предвещающий атаку, а вскоре показалась лавина атакующих русских ратников, которая резко изменила ход сражения и продемонстрировала силу Руси, ее единство, дух, превосходство православия над латинянами – именно так скажут бирючи, которые будут оглашать информацию в городах Руси. Я постараюсь, чтобы именно такие реляции донесли до населения Северо-Восточной Руси, чтобы к великому князю владимирскому Ярославу Всеволодовичу приклеилось прозвище «князь-освободитель», и «защитник веры», чтобы в идеологическом отношении возвысить его над другими. Но об этом я вспомню потом, через часы, может и дни. Сейчас же неимоверная усталость от боя, от переживания сваливала с ног даже мой организм. А солоноватый привкус на губах говорил об обкусанных в нервозности губах. Напиться бы сейчас…
Интермедия 4. Грязная политика
Насколько Ипатий был готов на все для благополучия пусть не страны, но целого мира, под названием «Русь», но то, чем он занимался последние два месяца, были гадкими и для него. Убивать будущих гробовщиков Руси, пока они еще не натворили бед для его Родины, коробило и вызывало отвращение к себе. Но тот, кто был воином в прошлой своей жизни, когда большинство людей являлись только потребители, кто в этом времени, мире не мог усидеть и двух месяцев на месте, такой человек и способен исполнить деликатные миссии, о которых никто и никогда не должен знать.
Долгие разговоры с еще одним попаданцем Корнеем не прошли даром. Тот жил в то время, когда люди еще уничтожали друг друга всевозможными способами. Но Ипатий жил во время, в двадцать третьем веке, и в той реальности, когда уничтожали только нищетой, финансовой кабалой, но войны стали анахронизмом. Но вот именно этот человек и был «белой вороной» в стае тех русичей, что предпочитали подчиниться сильнейшему, но и не могли помыслить дать бой.
Его родина, Новгородская республика, оставила след в мировой истории только как буферная зона влияния иностранных государств. Урал, Сибирь, Дальний Восток – этого не было у России в его реальности, как не было и самой России. Конфедерация русских вольных городов – РВГ – вот что было, даже название звучит странно. Ипатий же желал величия для своего государства и с детства мечтал стать воином, который будет готов сложить голову за величие страны, а не за чужие интересы. Триста лет РВГ не участвовало в войнах, будучи главным хранителем золота для других стран. Как рассказывал, Корней, что-то похожее было в его реальности со Швейцарией.
Однако, когда начался очередной виток противостояния Запада и Востока, и РВГ не осталась в стороне. Нет, не было ядерных взрывов, или прямых столкновений, просто страны не могли договориться перед общей опасностью. А планета умирала и хирела на глазах. Бесконтрольная добыча ресурсов все более варварскими способами, вырубка лесов при увеличении производств, глобальное потепление – вот далеко не полный список проблем планеты мира Ипатия. Но коллективный Восток с Китаем, Индией и Японией и коллективный Запад не слушали друг друга. И представитель самой редкой в РВГ профессии – воин – Ипатий согласился на эксперимент, который мог бы помочь некоторым представителям его мира выжить. В том числе и семье Ипатия, которую он уже никогда не увидит, но постарается спасти. Верный муж, который в этом времени не имел отношений ни с одной женщиной, гражданин своей униженной, но любимой родины, уже догадывается, как или кто это сделает.
Сложно пришлось Ипатию в начале эксперимента – он попал в тело младенца и его психика, наверняка, пострадала. Даниилу же, напарнику из того же мира, повезло, и его разум вселился в тело монаха уже достаточно взрослого, поэтому и не пришлось бывшему психологу прикидываться ребенком, заново учиться говорить и ходить, кривляться, прикидываться неучем и терпеть, терпеть, терпеть. Но именно Даниил, скорее всего, и не выдержал перехода, превратившись в маньяка, который был готов пожертвовать миллионами людей, чтобы в будущем получить непонятно что, абсолютно позабыв о настоящей цели переноса сознания в это время, в этот параллельный мир.
Но что уже о Данииле – он мертв, а Ипатий жив и решил принять сторону Корнея, который считает, что можно здесь и сейчас сделать Русь великой и заложить фундамент для будущих поколений. И Ипатий, как он полагает, делает сейчас именно то, что и приведет к величию его родины.
В долгих разговорах, разбирая исторические данные и причинно-следственные связи, которые и привели к покорению Руси монголо-татарами в реальности Корнея, пришли к выводу, что нужно ослабить максимально эту напасть с Востока при своем усилении. И уже многое сделано.
Войско обучается, экономика развивается. Разные там ремесла, механизмы в поместье, вот только для Ипатия, который и знал то, как включить пищевой комбайн в своем XXIII веке, пустые слова. А вот специальные операции – его стихия.
И уже сделано много – убит любимый внук Чингисхана Бату, его приближенные и советники. Причем, сделано это было очень топорно, но эффективно. Просто расстреляны с километра из винтовки, а после, в пулевые отверстия были вложены стрелы, которыми пользуются хорезмийцы. Да и записка на теле Бату явно указывала на убийц, на арабском было написано: «Я убил твоего внука, за то, что ты лишил меня моего государства».
Решения произвести такую операцию далось не просто. Много просчитывали варианты развития событий, прогнозировали реакцию Чингисхана, Джучи. И окончательно решились из-за того, что сейчас обе противоборствующие силы и сын последнего хорезмшаха Джелал-ад-Дин и монголы в зените своей силы. Если сцепятся два пса, то можно будет после не думать о стотысячном, или даже большем, войске монголов под стенами Владимира со стенобитными орудиями. Еще, если хорезмийский наследник узнает об угрозе монголов, от которых постоянно бегает, он не станет распылять свои силы на грузин, с которыми уже собрался сражаться. Тогда и Грузия, сейчас достаточно сильное государство, может стать временным заслоном для монголов. В то, что именно степняки победят, у Ипатия сомнений не было, он уже знал, что у мусульман много внутренних противоречий.
Как оказалось, есть они и у монголов – Джучи попытались отравить и это был не Ипатий. Такой расклад мог бы поставить под угрозу желаемый результат после спецоперации. Да и не известно сейчас как поведет старший сын, пусть и с небесспорным родством, после покушения. Может статься так, что сын сцепиться с отцом и это также неплохо, но могут и помириться, если Джучи докажет свою невиновность в покушении на сына и попросит помощи от отца в деле мщения. Чингисхан же, после одной попытки убийства Джучи, может и передумать о противостоянии с сыном, и объединенное войско всех улусов сокрушат всех. Как же сложно и непонятно. Ипатий хотел только в условиях противоречий отца и сына, чтобы последний один пошел на мусульман.
Вообще, Корней считал, что именно Джучи не очень то и стремился к новым завоеваниям Руси и Булгарии, предпочитая наладить торговлю Хорезма с этими странами, но его чаяния не поддерживали другие монгольские ханы.
– Ипатий, ты просил узнать про ситуацию в стране курджев, или как ты их называешь, грузин, – сказал Азат, который вошел в шатер Ипатия.
Уже месяц Ипатий стоял лагерем в кавказских горах, принимая разных посетителей и доверенных лиц. Отряд, по легенде, ждал найма в грузинское войско, которое готовилось к противостоянию с мусульманами. Однако, шпионские щупальца были раскинуты именно с этого места.
– Говори, я слушаю тебя, почтенный, – сказал Ипатий так же на армянском языке.
– Джелал-ад-Дин потребовал уважительного отношения к мусульманам и пока не идет в царство. Джучи собирает воинов и уже послал за кипчаками и вести своему отцу. Он собирается мстить, – докладывал торговец.
– Скорее всего, он хочет замирения с семьей. После попытки отравления Джучи нужно или идти войной на Чингисхана, но многие монголы могут не понять, либо стать карающим мечом против проделок Джелал-ад-Дина, – позволил себе размышления вслух Ипатий.
– Ты прав, почтенный, скорее всего это так. Но в царстве не спокойно, там, как и всегда, плетутся интриги и старый Иване Мхаргрдзели боится потерять свое место при царице Русудан, которая… – Азат склонился к Ипатию и заговорщицки продолжил свой рассказ. – Изменяет мужу и не питает признательности к старому Иване. А тут еще и молодые красавцы Шалва и Иване, которых очень любят в армии.
Ипатий задумался, припоминая, что об этих героях некогда говорил Корней. Даже просил, если будет возможность без серьезной опасности помочь им выжить.
– Как только стало известно, что Джелал-ад-Дин поворачивает в сторону Джучи, Иване Мхаргрдзели приказал арестовать молодых воинов и перевозит их из Тбилиси в свои владения на севере Армении, – вновь заговорщицки произнес купец.
Больше информации о политических играх региона не последовало, и разговор перешел на темы о товарах и возможностях хорошего торга на Руси. Купец собирался вместе с отрядом русича отправиться в путешествие и хорошо поторговать. Тем более то, что просил для продажи Ипатий валяется почти под ногами. В Кутаиси была руда марганца, и купец уже загрузил десять возов этого, по его мнению, бесполезного камня. А еще он повезет чай, за который Корней был готов платить золотом и лимоны, ткани. За это готов брать зеркала и бумагу, которые показал Ипатий для примера. За возможности торговать Азат только лишь подавал некоторую информацию, которая не была даже секретной, просто не сильно распространенной.
Ипатий же думал, как освободить этих молодых военачальников Иване и Шалву Торели, которых упоминал в хорошем ключе Корней. Воинской школе так же будет полезно узнать опыт воинов из другого региона, если, конечно получится все то, что задумано. Оставалось более подробно разведать направление движения людей Иване Мхаргрдзели (вот же фамилия, как только выговаривают) и отбить пленных братьев. В конце концов, их можно будет использовать и как мягкую силу для распространения влияния Руси на грузинские земли.
А пока пусть волки грызут друг друга, а мы будем усиливаться.
Глава 18. Новгород для новгородцев
Разгром крестоносцев был столь ошеломительным, что практически всех удалось либо убить, либо взять в плен. Только отряд из трех рыцарей с телохранителями смог пробиться и выйти из боя, спешно отрываясь от погони. Впоследствии стало известно, что этому отряду удалось ценой жизни двух десятков воинов-крестоносцев, уйти от преследования. Это так убегал великий магистр Генрих фон Зальца. А вот остальную тевтонскую камарилью мы приняли в «почетные» пленники.
Всеобщее ликование меня не побудило даже улыбнуться. Потери были большие, а еще больше было раненых, которым не успевали оказывать первую помощь, а некоторых, но не из числа ратников школы, просто милосердно добивали. К нашим воинам боялись подходить, получая знатный отлуп только за попытку посмотреть на ранение. Все ратники своими глазами видели исцеление Ермолая, который уже был списан, но сейчас идет на поправку. Ну и играл свою роль страх. Многие считали, что я либо колдун, либо любимчик Бога, так как воскресил уже умершего друга, был во многих схватках и выжил, а еще у меня есть пистолет, весьма странная приспособа для понимания местных людей. А все, что не понятно – либо божественное, либо от колдовства, либо от антагониста Бога.
– Боярин-воевода, тебя, великий князь владимирский Ярослав Всеволодович кличет на пир, – сообщил запыхавшийся от бега Нечай. Видимо, давно искал.
Интересно, нет никого моложе, чтобы этот человек, работающий умом и смекалкой, но не ногами, бегал по всему городу и его окрестностям.
– Добро, приду, по здорову ли? – сказал я, проявляя таки вежество.
– То добре, спяшались мы до вас, да прознали, что мазовецкий князь подошел до Риги и ждали ентого татя, да тот стал вяртаться у Мазовию, почув, что сам великий князь пришел с войском, – рассказывал Нечай важную информацию.
Умнейший Нечай быстрым и сбивчивым рассказом, вероятно, хотел четко дать понять, что великий князь не «свадебный генерал», а действенно помог общему делу. Действительно, если бы мазовецкий князь подоспел на помощь крестоносцам, то нам не выстоять. Нам бы еще сложнее пришлось, если бы не великий князь, битва-то переходила в патовое состояние.
Поразмыслив о мотивах именно сейчас Нечаю сообщать мне то, что не так уж и важно, потому что не имеет актуальности, да и Ярослав мог сам поведать, я стал так же рассказывать про все «если». Поведал и про морские баталии, которые способствовали уничтожению трети войска крестоносцев и ночную вылазку и про сечу на стенах и кавалерийский маневр Вячко и Филиппа. Так что, и мы не лыком шиты, но безмерно будем преданы умному и прозорливому великому князю, который подоспел в самый сложный момент битвы. Последним замечанием я дал понять, что мог Ярослав и раньше подойти, пока многие русские конные еще были живы, а погибали в неравной сече с профессиональными воинами.
Взойдя на стену, где возились с пушками, пытаясь их снять, я осмотрел поле битвы. Сражение было действительно великим и грандиозным. Следует обязательно описать его в летописях. Множество тел, бывшее поле с сочной, пусть и покошенной травой было сплошь красно-багряное, кровь хлюпала под ногами, ржали еще не добитые, но раненные лошади, стонали люди, в основном наши воины, так как раненых врагов добивали сразу же, как только выдался случай. Это же шанс найти что-нибудь не большое и ценное на телах. Интересно было бы почитать в летописи типа такого «В лето 6733 пришел Ярослав под град Ригу и разбил там войска латинянского без счета…». Вот как-то даже мое тщеславие заиграло.
Вот и еще одна зарубка. Кто пишет летописи, где те монахи, которые дают характеристику действиям войск и людей, и буду ли я упомянут в, чаще всего, скромном, повествовании о событиях? Пора уже заняться формированием идеологической составляющей всех моих действий. Думается, что великий князь должен приблизить меня после всех событий и тогда удастся реализовать часть своих проектов.
Трофеи собирались всеми воинами как княжьими, так и эстами, и ратными из поместья. Сразу было принято решение, что дележ произойдет позже по степени участия в битве и целесообразности. Однако, мои ветераны умудрились первыми «почистить» многих рыцарей, принимая активное участие в умерщвлении раненных на поле боя, после того, как оставшееся войско, лишившись командования, начало сдаваться.
Вооружение, брони и снаряжение все шло в общую казну, однако, перстни, кошели – это уже в казну десятков или сотни. И я не был против такой мародерки, можно будет впоследствии не давать много премиальных. По сведениям того же Тимофея, уже всем воинам досталось не менее, чем по полгривны серебром и все довольны. Казну же взяли княжьи дружинники, и она сейчас у Ярослава и ждет дележа. Знаю только, что там не менее трех тысяч серебряных марок. А Филипп еще и взял серебра и даже золотой подсвечник в их походной церкви в ходе ночной вылазки. В любом случае, поход должен принести только мне, без учета ратных, прибыли около восьми тысяч гривен серебром, да и воины не останутся в накладе.
Кажется сказочной подробная арифметика. Можно почивать на лаврах, есть с золота, но богатые люди только до тех пор и богаты, пока неусыпно работают над увеличением капитала. Если же перестать искать возможности заработать, будь у тебя хоть и сто тысяч гривен, сразу же покатишься вниз и не заметишь, как через год-другой будешь радоваться и одной гривне.
Пир у великого князя был славный. Сперва на нем присутствовали только двенадцать человек, которых Ярослав посчитал своими ближними. По правую руку от великого князя сидел Вячко, а по левую Мейлис. Уже этот факт говорил о политике владимирского князя – он собирался возвеличить и окончательно утвердить княжество Рижское, а так же желал союза с эстами, с возможностью включения их в свою сферу влияния.
Такой небольшой состав пира объяснялся требованием великого князя выпить братину и уже после позвать остальных для массового застолья в количестве не менее семидесяти человек. Братина, что характерно, была все та же, что и на пиру во Владимире, повидавшая виды потертая и с трещиной. Пиво было уже готово, но все присутствующие ритуально ссыпали горсти зерна в поднесенный слугами кувшин. У кого не было с собой жмени ржи, ячменя или пшеницы, как бы украдкой давали сами слуги. А уже после братины начался честной пир.
Были приглашены и трое наиболее знатных датчан, включая, конечно, младшего короля Вольдемара. Были, что меня порадовало, и с десяток наиболее отличившихся в битве ратников. Вот и Бер сидел как скромная девица. Гигант так смущался, что ничего не ел, ни пил, только глазел по сторонам, спешно опуская голову, если его взгляд встречался с чужим.
Оказывается, уже по всем войскам ходит байка, как великан Бер растолкал на стене сотню рыцарей и два десятка одним взмахом своего меча порубил. Смотря на своего верного друга и телохранителя, немного возмущался, что на его действительно героические поступки в бою, он не может предъявить никакого доказательства удали. Нужно как-то предложить князьям ввести знаки отличия – ордена или медали. Думается, что мотивации лишней не бывает, а заполучить награду захотят многие.
– Я поражен и восхищен вашим сражением, великий принц, – начал вещать Вольдемар, провозглашая свой тост.
Его посадили за стол следующим после Вячко по правую руку, но король, казалось, и не обиделся на попрание своего статуса. Вот только с Мейлисом заранее поговорил Вячко, как того просил понимающий Ярослав. Эст никак не хотел садиться за один стол со своим врагом, но все же рижский князь нашел слова.
– Вы так ловко и умело провели все маневры и так вовремя ударили конницей по крестоносцам, что я еще больше уверился – лучше быть с вами друзьями, но не воевать, – вещал немного захмелевший король. – Император и наш враг, и я хотел бы нанять войско из Руси и разбить германцев.
В это время толмач, склонившийся над князем, четко переводил все сказанное. Ярослав и сам немного знал немецкий, на котором и говорил Вольдемар, но знаний не хватало понять быстрый речитатив короля.
– Русь живет своими межами и у иншая страны не лезет, токмо торг да любовь помиж нами может быти. А на Русь не треба идти, у силу вошла русская земля, и крепнуть дале буде. Ты гостей торговых зови, мы и воск и мед, да и диковинных товаров дадим, – отвечал степенно с нотками величия Ярослав.
Пир в скорости перерос в пьянку, причем «просвещенные европейцы» явно не отставали от русских, да и к «финишу» пришли быстрее. В скорости слуги уже уносили королевскую особу и приближенных к нему в спальни. Как-никак уже не пленники, а свободные знатные датчане – вероятные торговые партнеры, так что и почет проявили, положили в комнаты большого дома Вячко. Часов через пять посиделок, нескольких драк, больше на потеху, чем со злобы, кто мог подняться, стали уходить. Великий князь не любил, когда спали за столом. Бер ушел еще чуть раньше, когда произошла первая потасовка. Зная своего друга, я понял, что он боится сорваться и влезть в мордобой, поэтому и от греха подальше…
– Ну, говори, боярин-воевода! – увлеченный своими мыслями о доме и Божане, я не заметил, как сам великий князь не чинясь, подсел за стол рядом со мной.
– Что сказать, великий князь? – озабочено спросил я, приводя мысли в порядок. Воображаемая сцена встречи с любимой женой никак не хотела покидать мою голову.
– Что далей делать треба. Ведаю я, ты маешь, что мне сказать. И про Новгород, да и про булгар, да татар. Говори, мы одни, такого может и не быти болей, – сказал князь и после часа моего монолога даже стал клониться ко сну, так как все же был не совсем бодр.
Ну, раз хочет Ярослав напрямую услышать мои мысли, а не через ретранслятор с именем Нечай, это хорошо, скажем. А говорил я о том, что нужно усиливать власть, напомнил про посошную рать, о воинских школах в крупных городах по принципу частичной мобилизации молодых людей. Четыре или три года воин служит и после получает свое хозяйство и призывается только на сборы раз в год, да на войну, по необходимости. Напомнил, что нужна организация княжьих мастерских по производству оружия на новых принципах, что городское вече можно и нужно привести в более работоспособную структуру, пусть и через институты представителей. Нужно чеканить свою монету, так как гривны не удобны для товарообмена. А на рассказе о создании почтовых станций и если не строительстве дорог, то их расчистки, пусть и с привлечением армии, великий князь уснул. Слуги нежно, но решительно подняли Ярослава и понесли в его опочивальню, которая была в доме рижского князя Вячко.
В углу же посмеивался от нашего разговора абсолютно трезвый Нечай.
– Чего зубоскалишь? – спросил я, раздраженный реакцией князя. Я тут увлекся, уже чуть ли не космос собрался покорять, а он сидит и посмеивается.
– Так ты, боярин-воевода лишком взял, невместно много великому князю баять. Долями говорить, да и много ведает вон, я уже сказывал, – Нечай проявил интерес и быстро скользил по лавке в мою сторону. – Я уже почал ладить хозяйство. И на княжьих землях у Переяславля-Залесского и у Владимира уже разбиваем землю на три доли, да три плуга из твоего поместья сторговал, вот только ковали бают, что вельми дорого их ладить. А я так думаю, что ты и поведаешь, якоже уклад добры добыть, так и плуги будут не дорогие.
– То ты добро сладил, дам я и уклад и семя дам доброе, токмо и школу ладьте, да и много аще, – сказал я уже устало. Больше часа с воодушевлением говорить еще и под алкоголем, утомительно, да и бой как бы только что был.
– А ты пошто не хмельной? – поинтересовался Нечай.
Я только пожал плечами и направился к себе спать.
Утро оказалось более радостным и ярким. Во-первых, никто не умер из раненых за ночь – раненых нашего войска из школы, о других не знал. Во-вторых, наконец, уехали датчане и как-то спокойнее стало. Так же утром сотники начали приносить трофеи, прежде всего серебро. Такая честность, может и не полная, конечно, но радовала. Разделил всем сотням поровну и не взял себе ни одной серебряной монеты, а вот два перстня, с большими камнями, прибрал к рукам – пригодится кому подарить. После разбора трофеев, проводил почти счастливых сотников со всем серебром, и стал собираться на военный совет. Нужно решать, что делать дальше. Я был за возвращение домой, но мои чаяния и желания были вторичны. Все же на службе состою, а не в игры играю.
– Треба идти на Новгород, брать його, да гнать свеев. Не годно тое, что латиняне у русском граде, – эмоционально выкрикивал воевода княжьей дружины.
– Яко брать Новогород, свеи Ладогу, да реки крепко держат, требы ладьи, – оппонировал другой воевода.
Пока весь военный совет заключался в дилемме идти на Новгород, или не идти. У меня были свои мысли насчет новгородцев, когда можно и рыбку съесть и при этом красиво выглядеть. По моему плану нужно самих новгородцев спровоцировать на действия. Пусть все выглядит не как прямое вмешательство в дела Новгорода владимирского великого князя, а как освободительная война. Вероятно, под руководством княжьих ратников и под лозунгами, которые продиктуют во Владимире. И эта борьбы должна носить и сословный характер, обличающий предательство купцов и бояр православной веры, Руси, простого ремесленного люда.
Для начала реализации такого плана нужно перекрыть торговлю Новгорода и искать среди купчин уже тех, кто будет готов предать современный Новгород и своих господ – шведов. Да и варягов с севера нужно принудить к активным противоправным действиям. Например, разграбить несколько торговых шведских судов под личиной новгородских ушкуйников, да пару отрядов разбить, чтобы весть пошла о партизанщине. Тогда и захватчики начнут нервничать. А тот, кто поддается эмоциям, чаще совершает ошибки.
– А что скажа воевода Корней Владимирович? – спросил великий князь Ярослав после уже получасового спора, зашедшего в тупик.
– Не треба нам Новгород брать, – сказал я и не смог продолжить ни слова из-за начавшегося шума.
Все собравшиеся, кроме Вячко, были за то, чтобы вольный город взять на щит. Проблема для собравшихся возникла лишь в сроках похода. Часть были за то, чтобы прямо сейчас идти в поход, другие за возращение во Владимир и уже оттуда на Торжок и дальше на Новгород.
– Сами новгородцы повинны ратиться за свою волю, за помощь великого князя треба брать плату з их. Новгород станет великим княжеством Владимирским з порядьем от великого князя. Вече рядить будет токмо дела града, но не земель, – высказался я в уже полной тишине.
Для присутствующих все сказанное мной было крамолой или из области невозможного. Я же понимал, что данный план вполне можно реализовать, если использовать наш флот в балтийском море и перекрыть дорогу к Новгороду из Швеции по суше. В вольном городе уже сейчас ощущается нехватка хлеба, Старая Руса, как и Торжок не перешли в подчинение оккупированному городу. А иностранцев в русской торговой столице и так было около тысячи, да сейчас и воинский контингент, а всем хочется кушать. И не станут рьяно биться за первую столицу Древней Руси шведы. После оккупации, резко упали поставки в Новгород на продажу и меда и воска, как и других товаров. Да и многие ремесленники сбежали из города. И зачем теперь город, который становится обузой для шведов?
– Молви, боярин-воевода, – повелительно сказал Ярослав, и я поведал свой план.
Тысяцкие, воеводы, князья, Мейлис смотрели непонятливыми глазами. Тактика гибридной войны, пусть и в значительной степени переработанная для данной ситуации, здесь не известна. Вот и обкатать силу слова и пропаганды, чтобы в нужный момент дать такой удар по умам, что вся Русь сплотиться и в едином порыве сделает огромный шаг вперед, а не будет постоянно кого-то там догонять.
– Вои у тебя есть, також дам тысячу своих. Ты возьмёшь Ладогу, да иншая земли, також и в море рать пошлем. Оставишь пять сотен ратных в Ладоге, да и вертайся во Владимир, а я князей соберу в стольном граде, – выразил свою волю Ярослав.
Позже уже Нечай намекнул, что от выполнения моего поручения напрямую зависит, будет ли далее великий князь верить моим словам и поддерживать начинания. Да и прикрытие от церкви и боярских недоброжелателей, которые уже организовываются против молодого выскочки, многого стоит. А мои предложения в той или иной степени соотносятся с тем, что я собираюсь делать с момента моего пребывания в этом времени.
