Текст книги "Мёртвый город(СИ)"
Автор книги: Денис Луженский
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
– Ладно, – проворчал неожиданно тот и вздохнул, – ради такого случая и впрямь не грех задержаться. Время есть, небось без меня не начнут.
И он действительно остался в тот раз, уехал только рано поутру. Отложил в кои то веки какое-то срочное дело ради одного обиженного мальчишки . Рэлек потом всё гадал, на сколько важн ой могла быть упомянутая Даймиром встреч а. Наверное, всё-таки не слишком уж важной она была ...
* * *
Вдох-выдох, вдох-выдох... Он так сосредоточился на звуке своего дыхании, что не сразу уловил долетевший издалека сердитый рык. Будто пёс предупреждал чужака, подбирающегося к его миске, но для пастыря в этом рычании не звучало угрозы.
Вдох-выдох... Дорога перед ним нырнула в неглубокую балку и он сбежал вниз, лишь чудом не упав на склоне.
Р-р-рау! В облаке рыжей пыли, "паук" вылетел на противоположный склон. Машина не скатилась – она на полном ходу буквально прыгнула в низину, оторвав от земли все шесть бешено вращающихся колёс. Приземлилась, рванула вперёд... Рэлек отпрыгнул в сторону: показалось – рейдер сейчас наедет прямо на него. Успел разглядеть пулемёт на верхней раме вездехода и человека за ним... А потом какая-то коварная кочка вышибла дорогу из-под ног, он споткнулся, упал, покатился по чахлой траве. Секунду спустя ревущий "паук" пронёсся мимо, окутав измученного стрелка облаком пыли и выхлопных газов.
* * *
Погожий осенний денёк – лучшее время для «полевых работ». Пока за ворот ещё не капает и под ногами не чавкает, а летняя жара душу из тела уже не вынимает. Самое оно, чтобы побегать, попрыгать и пострелять вволю.
Из ворот лагеря утром вышли всей десяткой. По команде Чейда привычно перешли на бег, через пять лиг по его же команде остановились. Начали отрабатывать рейдовые построения. «Терновый куст», «горелый корж», «свора» – смешные названия перестали веселить ещё летом, когда нойды три месяца кряду вытаптывали траву на холмах и лесных опушках. По десять потов каждый день сгоняли, скрипели зубами на ментальные приказы десятника и повторяли снова и снова: строй движения, строй круговой обороны, строй фронтальной обороны, строй преследования... Мечники выдвигались вперёд, швыряли свинцовые чушки, обнажали тяжёлые клинки. За их спинами стрелки дружно щёлкали затворами винтовок, а кинетики закручивали дорожную пыль красивыми, но безобидными смерчиками. И так – часа по три без передыху, в самых разных комбинациях: из строя движения – в круговую оборону, потом во фронтальную с неполным составом; метали «гранаты», спускали курки, и тут же бросались в преследование, чтобы через сотню шагов вновь выстроить стену глухой защиты.
Сегодняшнее занятие проходило как обычно: десятка работала слаженно и быстро, даже придирчивый Чейд был доволен. Его голос звучал в головах у нойдов без обычной хрипоты.
– Всем отдыхать полчаса.
Приказ стал неожиданностью: и часа не прошло, как десятка выстроилась в первый на сегодня «терновый куст», никто даже взопреть не успел. И уже отдыхать?
– Что за дела, старшой? – протянул Пешта, потягиваясь. – Я не устал.
Чейд терпеть не мог, когда его называли «старшой», а мечник... ну, собственно, он только так к десятнику и обращался при каждом удобном случае. Провоцировал.
– Тридцать минут. Затем продолжим.
Он, похоже, отлично понимал, что Пешта его не любит. И, может быть, даже знал причину этой нелюбви – потому с завидным упрямством делал вид, будто между ним и мечником ничего не происходит. Наверное, просто ждал, когда здоровяку надоест стучаться в закрытую дверь и тот успокоится. Пеште покамест не надоело.
На отдых расположились у подножия большого пологого холма. Флина приметила в траве родничок и обрадованные нойды обступили находку, снимая с поясов жестяные фляги. Чейд пить не стал; постояв немного в стороне и полюбовавшись общим оживлением, он вдруг сообщил:
– Я скоро вернусь. Хамид, ты за старшего.
И пошёл в сторону леса, до которого от холма было чуть больше трёх лиг.
– Куда это он? – удивился Дженго.
Пешта фыркнул, вложив в этот звук всё своё пренебрежение. В двухслойных кольчугах и боевых перчатках они с Энгольдом странным образом походили на латников из герцогской гвардии.
– Наш старшой захотел погулять, ржа. Ч то тут непонятного? На завтрак были варёные яйца, и ему, должно быть, попалось несвежее.
– Остынь, – посоветовал ему Хамид. – Чейд – толковый командир, хватит к нему цепляться.
– Он с нами больше года уже, – добавила Флина, – пора бы привыкнуть.
– Эй, у него живот слабый, а я виноват?
– Тьфу на тебя, баран упёртый.
– От овцы слышу , ржа .
– Пешта... – в голосе спокойного обычно Никлаша звякнул металл, но закончил он уже спокойным, примиряющим тоном: – Не надо, ребята.
– Ладно, – мечник пожал плечами. – Флина, ты не овца.
– А ты не баран, – буркнула девушка. – А Чейд...
– ...всё равно придурок , ржа .
– Тихо, – Хамид вдруг поднял руку, положив конец перепалке. – Слышите что-нибудь?
Все замолчали, прислушиваясь.
– Э-э-э... – протянул Венз с озадаченным видом. – Как будто рычит кто-то, а?
Через секунду нойды были на ногах. Непонятное – значит опасное, все это усвоили ещё в Дицхольме.
– На дороге! Там! – витал указал рукой в точности туда, куда ушёл десятник. Чейда не было видно; быть может, он лёг в высокую траву, высматривая рычащее нечто...
– Вон он! Вон!
Никлаш не ошибся – Чейд снова показался на виду, похоже его путь просто пересёк неглубокий овраг. И он по-прежнему шагал к лесу, хотя не слышать приближающийся рык никак не мог.
– Тревога отменяется, – пробормотал Хамид. – Сдаётся мне, командир не погулять туда пошёл.
В эту минуту из-за дальних холмов показалась повозка. Вернее Рэлек лишь поначалу принял эту штуку за обычную повозку, но быстро понял, что ошибается. В чёрную «телегу» не было впряжено ни коней, ни мулов, и всё же она двигалась... Мчалась со скоростью, какую не всякая лошадь выдала бы даже карьером.
– «Паук»... – оторопело вымолвил Никлаш. – Братцы, да это же рейдер!
– Врёшь! – усомнился Лимберт. – Они только за Межой ездят! Откуда здесь-то?!
Не сговариваясь, нойды как один подались вперёд – хотели бежать к дороге, наперерез катящейся через поля машине. Но тут же все застыли на месте, повинуясь окрику Хамида:
– А ну, стой! Куда? Приказано ждать здесь!
– Вот же дерьмо! – выразил общее мнение Пешта, но развивать мысль не стал. Даже если ты полагаешь десятника придурком, всё равно его приказ остаётся для тебя законом.
Им оставалось до Посвящения каких-нибудь восемь месяцев, но легендарных бастионовских рейдеров никто из них ещё в глаза не видел. Разве что на картинках. Кое-кто, быть может, даже сомневался в глубине души, существуют ли они на самом деле, эти машины . До нынешней минуты сомневался.
Собранные будто из стальных решёток, приземистые, тупоносые, поставленные на шесть больших и непомерно широких чёрных колёс, вездеходы пастырей и впрямь чем-то напоминали пауков. Наставник Фабен утверждал, что рейдеры могут благополучно проехать даже там, где лошадь просто увязнет, либо переломает себе ноги. «Пауки» казались чудом – чудом они на самом деле и были. Ведь если верить старинным книгам, когда-то машины вытеснили лошадей подчистую, их понаделали едва ли не столько же, сколько на Эсмагее жило людей. Но Тёмный век погубил эту технологию, даже если бы удалось сегодня построить одно из прежних авто, оно бы попросту не сдвинулось с места. Высший запрет – наследие Восьмичасовой войны. Вот только в Бастионе слово «невозможно» привыкли понимать как «однажды получится». И с машинами однажды получилось – чёрные пастыри сумели обойти Высший запрет. Благодаря упрямству учёных, мастерству техников и... аниматам.
– Ну и рычит, прямо зверь!
– И мы станем на такой штуке ездить? Вот ржа ...
– Рэль, ты только посмотри на неё! Она потрясающая!
«Паук» наконец-то «добежал» до опушки и остановился. Рычание его почти стихло. Рэлек увидел, как из решётчатого кузова выпрыгнули двое. Скоро к ним присоединился и Чейд. Втроём они о чём-то говорили минут пять, потом десятник с незнакомцами раскланялся и пошёл обратно, пастыри же снова залезли в машину. Нетерпеливо взревев, рейдер тут же тронулся с места, но, вопреки ожиданиям, не стал разворачиваться, а покатил дальше вдоль кромки леса, быстро набрал ход и скрылся за деревьями.
Нойды ожидали возвращения командира в каком-то странном, лихорадочном возбуждении. Половина группы обсуждала явление «паука», другая – упрямо делала вид, будто сохраняет спокойствие, и в случившемся нет ничего необычного.
– У него колёса резиной обтянуты, представляешь! – глаза у Ника блестели. – Настоящей резиной! Шесть здоровенных колёс!
– Ты прав, – рассеянно отозвался Рэлек, – это расточительно.
– Расточительно? Это гениально! Повозка катится много мягче, на камнях скользит меньше, а широкие колёса не вязнут в грязи! Великолепное изобретение!
Тут наконец-то подошёл Чейд, и одного его взгляда хватило, чтобы Никлаш умолк. Десятник был мрачен – по всему видать, разговор с пастырями из «паука» не прибавил ему настроения. Он даже не приказал нойдам построиться, просто бросил хмуро:
– Возвращаемся в лагерь.
– Что, просто «в лагерь» и всё?
Чейд устремил на Пешту недружелюбный взгляд. Но ответил:
– На Меже был прорыв, в сорока лигах от Рецхофена. Патруль выводок болгов прозевал. Твари успели забраться в лес, его сейчас блокируют мобильные десятки.
– Охота будет, да? – в голосе Флины испуг мешался с возбуждением.
– Не будет, а уже вовсю идёт. Нам тоже поучаствовать придётся.
Сам Рэлек ощутил что-то вроде лёгкого озноба, но не от страха, нет. Скорее это было предвкушением.
– Да! – не выдержал Венз. Остальные вроде бы ни слова не вымолвили, но как-то так дружно и шумно выдохнули: «Ф-фу-ух!»
– Сейчас очень шустро – в лагерь, – продолжил Чейд, – берём лошадей, полный запас патронов, походную снарягу и еду, потом возвращаемся сюда. Здесь разделимся на тройки, займём холмы...
Он повернулся и указал рукой:
– Там, там и там. В Хельбе я всех по карте сориентирую. Другие группы, из старших, тоже получат свои точки... я думаю, мы эдак лиг сто охватим, не меньше.
– И что, будем на лес глядеть? – Энгольд не скрывал разочарования. – Жнецы на кордоны не полезут...
– Нам не надо, чтоб полезли, – отрезал десятник. – Нам надо, чтоб не полезли . Заперём тварей в лесу, а там их найдут и положат другие.
– Тогда это не охота, – Пешта сплюнул, – это пикник , ржа .
– А ты пожалуйся мастеру Фабену – сразу легче станет.
Их взгляды скрестились , и Рэлеку показалось, будто металл лязгнул о металл. Но сейчас Чейд уступать не собирался, а здоровяк выбрал не лучшее время, чтобы обсуждать приказы. Это понимали все, понял и сам Пешта.
– Ясно, – проворчал он. – Пикник – стало быть, пикник.
Через минуту они уже трусили в направлении лагеря. Чейд после маленькой победы над мечником немного повеселел и Рэлек воспользовался моментом, чтобы спросить:
– Брат десятник. Вопрос можно?
– Валяй.
– Кто там был на дороге?
Чейд с ответом помедлил, и когда всё-таки заговорил, в сиплом его голосе мелькнуло смущение:
– Да сам толком не понял. Странные парни. Семь человек, а оружия – на полную десятку, да с запасом. Кошачьи головы на рукавах... ни разу таких не видал.
– Хищники, – вдруг заявил бежавший рядом Никлаш.
Рэлек от неожиданности чуть не остановился, а Чейд спросил с удивлением:
– Ты-то откуда знаешь?
– Недавно слышал, как о них говорили комендант и мастер Фабен.
– Слышал? – сарказм в голосе Чейда прозвучал столь явственно, что Ник поспешил объясниться:
– Я сидел в библиотеке, комендант и наставник видели меня, но не посчитали нужным говорить тихо. Они... э-э-э... немножко спорили.
Чейд хмыкнул. Как умеют «спорить» брат Митич и брат Фабен знал весь Хельб. Потому, что особо жаркие споры бывало слышно даже за лагерными воротами.
– В общем, из того, что я услышал... Хищники – это особая мобильная группа, её набрали пару лет назад по приказу из Нойнштау. Катаются вдоль Межи, вроде бы даже за реку ходят. Мастер Фабен помянул разок «рыжих котов».
– Ну да, – согласился Чейд, – кошаки у них и впрямь были такие... рыжеватые. В «пауке» лежали странноватые винтовки, точно не «венделы». И ещё две «саранчи» – на семь-то человек... Бесов хвост. Хищники, значит. Сдаётся мне, ребята, это они сегодня полезут в лес болгов искать. Для них такой прорыв – отличная возможность пострелять по выродкам без лишнего риска для собственных голов.
– А нам, выходит, сидеть на холмиках и ждать, пока они настреляются, – сказал Пешта и подытожил: – Дерьмачи , ржа .
– В охоте всякое случается, – заметил ему Чейд. – Может статься, вам сегодня тоже «повезёт».
Он ошибся. Наблюдателями им пришлось трудиться до самого вечера; уже на закате по всем кордонам проехали вестовые с приказом возвращаться в Хельб. Охотники (может, Хищники, а может и кто другой) нашли приблудный выводок и сделали своё дело. А дежурившие на холмах нойды даже выстрелов не слыхали.
* * *
Рэлек сел. Хотел было вскочить, да тело отказалось повиноваться. Телу надоело вскакивать, надоело бежать, даже просто стоять на ногах – надоело.
Между тем, рейдер замедлил ход, плавно развернулся и замер в полусотне шагов от упавшего. Из машины выпрыгнули сразу трое, бросились к Рэлеку. Он узнал их: парни из десятки, прибывшей в Рецхофен весной.
– Эй, ты как?! Цел?! Не ранен?!
Вопросы, вопросы... он купался в их вопросах, в звучании их голосов.
– Мы тебя заметили с восточной башни! Почему ты один?! Где все?!
– В крепость, – Рэлек всё же заставил своё тело повиноваться приказам мозга, один из пастырей помог ему встать. – Двигаем в крепость. Там расскажу.
"Чёрные" переглянулись, подхватили обессилевшего стрелка под руки, потащили к вездеходу. Там ждали ещё двое – бдительный пулемётчик и водитель-анимат.
– Жми домой, Гейн! Возвращаемся!
– Быстро жать?
– Чтоб колёса дымились!
Едва уселись – "паук" круто развернулся и рванул с места так, что в ушах засвистело. Устроившись на заднем сидении, Рэлек через минуту впал в какое-то сонное полузабытьё.
"Я дошёл, – стучало у него в висках, – я добрался. Самое трудное позади... Трудное, но не главное. Главное – оно там, в Мертвеце осталось. Ждёт. Надеется на меня... И всё же я молодец... Молодец..."
Машину тряхнуло на очередном ухабе так, что один из пассажиров не удержался – ругнулся в голос. Но Рэлек ничего уже не чувствовал, и не слышал. Он спал.
12.
– А закаты здесь хороши. Второй день смотрю – прямо душой отдыхаю.
– Привыкнешь.
– К такой красоте? Ой, вряд ли. Ты вот сам неужто привык?
– Да меня они и не трогали. Чем тут восторгаться? Унылость. Пустырь.
– Эх, брат Зелем, не поэт ты, не поэт!
– Верно. И не художник. Зато сплю ночами, как дитё, на луну от избытка чувств не вою.
Стрелок, которого звали Зелемом, вдруг перегнулся через высокий деревянный бортик и плюнул. Снизу в ответ донеслась длинная тирада, подробно описавшая несчастливый для всей Эсмагеи день, когда появился на свет один недоумок.
– Ну, вот, – внимательно дослушав до конца, заметил Зелем, – и ведь я в него даже не попал. Славный парень наш Отис, такой речистый.
– Зачем ты его дразнишь? – удивился Никлаш.
– Он отменно сквернословит, прям заслушаешься.
– Хм... А попадать в него пробовал?
Зелем хмыкнул.
– Если попасть, он промолчит, пожалуй. Дождётся конца моей смены и двинет в ухо. Та ещё радость.
Рэлек мысленно с ним согласился. У мечников рука тяжёлая, и в распухшем ноющем ухе радости никакой.
Видно, судьба их десяткам такая выпала – оказываться в разных местах, да в одно время. Сперва Дицхольм, после – Хельб, а теперь вот – Рецхофен. Восемь месяцев «обкатавшись» в патрулях, группа Чейда заслужила право попасть за Межу. И здесь, в самом северном из форпостов Бастиона, они вновь встретились с ребятами Эммета. В первый вечер закатили праздник: слопали дневной запас провизии и выпили по кружке грога – слабенького, едва-едва разогнавшего кровь по телу. Ник пел свои песни, ему нестройно подпевали. Заглянул на «пирушку» и сам Гемран, послушал парочку баллад, глотнул из кружки горячего и, уходя, предупредил:
«Увижу утром хоть одного во хмелю – всех на тот берег отправлю».
Сказано было по-дружески, но никто не усомнился, что именно так он и поступит. Консул семь лет управлялся с делами в Рецхофене, а это что-нибудь да значит.
С той минуты, как паром перевёз их через Ржавую, прошло уже четыре дня. Обжились, освоились, даже вылазку сделали в паре с другой десяткой – почти до самого Канала доехали, посмотрели вблизи на Мёртвый город. Впечатлились.
Рэлек и сейчас на него смотрел; даже с расстояния в тридцать с лишним лиг погибший исполин внушал мистический трепет. Они с Никлашем забрались на вышку посмотреть закат, но, сказать по совести, здешние красоты только Ника вдохновляли. Зелем был прав, унылые места – холмы, да овраги, деревьев почти нет, одна лишь трава, и та выше колена не поднимается. Но хуже всего – серая колючка. Её на южном берегу тщательно выжигают, хоть росточек найдут – дёрн на добрый фут срезают, заливают горючкой и жгут дотла. А здесь этой дряни целые поля, прямо спасу нет. Стебли прочные, как проволока, иглы твёрдые и острые: походи по такой денёк – добротные новенькие ботинки из толстой кожи превратятся в сущий хлам, который носить уже нельзя, только выбрасывать. Впрочем, едва ли кому-нибудь захочется топтаться по серой мерзости: она не ядовита, но самые кончики игл довольно хрупкие и, вонзаясь в тело, легко ломаются. Редкостная, в общем, гадость. Там, где она разрастается, не растёт больше ничего – ну, хоть разглядеть её нетрудно, и то хорошо.
Закат давно погас, небо на западе растеряло остатки ярких красок. Наступая на пятки долгому дню, с востока шла ночь. Далёкий Город медленно растворялся в сгущающихся сумерках. Величественный и мрачный, он невольно притягивал к себе взгляд.
– Пора вам вниз, парни, – Зелем потянулся.
– Что, надоели гости? – усмехнулся Ник.
– Не, с вами-то стоять веселее, да только сами знаете правила. Кто-нибудь из старших увидит – и вы по шее получите, и я. Хотите лишнее дежурство заработать?
– Не суетись. Постоим ещё немного и потопаем. Верно, Рэля?
– Как хочешь, – пожал плечами Рэлек. – Я бы уже спустился, зябко тут.
На самом деле, холодно ему не было, просто захотелось вдруг, чтобы между ним и мёртвой громадой у горизонта выросла зримая преграда вроде крепостного вала. Вот ведь... и смотреть тянет, и чем дольше глядишь, тем на душе тоскливее делается. Скверное место этот Город, ну его к бесам.
– Ладно, – Ник вздохнул, – идём уже.
Он подошёл к лестнице, а Рэлек не удержался – бросил прощальный взгляд на древние руины.
– Эй, что там такое?
– Где? – насторожился Зелем.
– Вон, – указал Рэлек в сторону Города. – Видишь?
Передумав спускаться, к ним подошёл и Никлаш; втроём они с минуту вглядывались в вечернюю даль.
– Светится, вроде, – неуверенно произнёс Ник.
– Ага! Ты тоже заметил!
– Заметил, заметил... Но что это?
– Представление, – голос Зелема был нарочито спокойным. – Ночное. Вы здесь недавно, ещё не видели – ну, вот сегодня и поглядите.
– Призрачный рой? – выдохнул Ник, и тут же под взглядом приятеля заметно смутился. – Да байку эту за рекой чаще других рассказывают, сам, небось, слышал...
– Байку? – Зелем усмехнулся. – Сейчас будет вам байка. В полный рост и строем. Налюбуетесь.
Все трое замолчали. По мере того, как сгущалась темнота, всё заметнее становилось свечение, зарождающееся в руинах. Бледное, голубоватое, оно неспешно разгоралось у подножия мрачных башен.
– А раненько сегодня. Обычно ждёт, когда совсем небо вычернит.
– Кто ждёт?
– Если б знать. Даже умники помалкивают, когда приезжают. Один блеял, мол, это всё та же дрянь, из-за которой мы в центр Мёртвого забраться не можем. Мол, у неё «циклы активности» какие-то, что-то она, мол, копит по две-три недели, потом из себя выбрасывает... А что там за дрянь, как никто не знал, так и не знает до сих пор. Туда даже чующие пройти не могут – на полпути ломаются.
Они совсем забыли, что собирались уходить с вышки. Скоро Рэлек заметил: внизу на восточном валу собираются другие зрители. Их было немного – похоже, загадочное ночное действо большинству обитателей Рецхофена и впрямь давно стало не в диковинку. Из десятки Чейда, само собой, явились все; другие пастыри, пришедшие больше за компанию, охотно объясняли новичкам происходящее.
Между тем, в Городе разгорался призрачный пожар. Наверное, если там улицы по колено залить чистым спиртом и поджечь... Впрочем, нет, такого светлого прозрачно-голубого пламени горящий спирт дать не сможет. То, что видели сейчас в крепости, на пламя-то походило едва-едва. Сияние поднималось всё выше, карабкалось на гигантские башни – они этажей на двадцать словно поросли светящимся мхом. Это сияние, наверное, уже за полсотни лиг можно разглядеть.
– Красиво-то как! – прошептал Ник.
Красиво? Рэлек удивился. Странное зрелище его больше пугало, чем приводило в восхищение. От «пожара» веяло необъяснимым, выходящим за границы понимания. И опасным. Легаты Бастиона всегда уверяли, что мир совсем не похож на россказни жрецов и мистиков, что всё вокруг можно объяснить, не кивая на высшие силы. Даже само Ясное Небо для чёрных адептов было не богом, но лишь символом их веры в будущее Человека. И всё же в мире хватало такого, перед чем пасовали умы легатов и учёных. А то, чего ты не можешь объяснить, поневоле заставляет тебя трепетать.
– Мне, парни, мерещится, или эта штука... э-э-э... на нас идёт?
Слова Никлаша заставили Рэлека вздрогнуть. Он мигом вспомнил жутковатые подробности той байки, недавно помянутой другом. И ведь глаза Ника не обманули: таинственное сияние, прежде лишь поднимавшееся вверх, поползло из Города. Сперва неспешно, лениво, и вдруг будто плотину прорвало – призрачный поток хлынул в невидимое русло, покатился волной вдоль реки прямиком к Рецхофену.
– Не дёргайтесь, – спокойно произнёс Зелем, он всем своим видом показывал, что всё идёт точно так, как ему и положено идти. – Оно лишь первые три раза впечатляет, а я это уже раз пятнадцатый вижу.
– Стало быть, просто смотрим? – Нику почти далась непринуждённость в голосе.
– Просто смотрим. Пули здесь всё равно не помогут.
Сияние приближалось – быстро, со скоростью мчащегося «паука». Минуты текли в тягостном ожидании. Почувствовав боль в пальцах, Рэлек понял, что давно и со всей силы сжимает ими кромку деревянного бортика.
«Это Безлюдные земли, – подумал он, заставляя себя немного расслабиться. – Я здесь всего четыре дня, а кое-кто из гарнизона по четыре года на южный берег с парома не сходил. Они привыкли, привыкну и я».
– Оно остановится? – спросил Никлаш.
– Сам увидишь, – усмехнулся Залем. – Потерпи, немного осталось.
– Там двигается что-то, – Рэлек вглядывался в колдовской поток, заливающий проложенную к Городу дорогу.
– Верно. Потому его и назвали Призрачным роем.
В накатывающейся волне голубого пламени всё отчётливее угадывалось движение тел, мелькание рук и ног, а может, лап и клешней. Уже можно было различить смутные очертания каких-то фигур, и уши невольно пытались услышать топот, голоса или рычание... хоть что-нибудь, кроме ночной тишины. Сегодня даже ветер не дул, и тишина казалась прямо-таки неуместно полной. Рэлек невольно скользнул взглядом по глядящему на восток валу: полтора десятка «зрителей» стояли на прежнем месте, а в угловых пулемётных гнёздах виднелись головы дежурных – их было не больше, чем обычно, просто Рецхофен от Безлюдных земель всегда ожидал подвоха.
– Пара лиг осталась... Рэль, мне это уже не кажется красивым.
Никлаш нервно хихикнул; было ясно, что ему сильно не по себе.
– Спокойно, парни, спокойно, – подбодрил их Зелем, и стало ясно, что тот старательно пытается скрыть собственное напряжение. Видно, к некоторым вещам всё же трудновато привыкнуть.
А приближающаяся волна в его глазах быстро теряла какое-либо сходство с волной. Нет, это был не поток, не какая-то светящаяся субстанция – свечение просто зарождалось прямо над землёй. Словно тонкая мерцающая кисея ткалась в воздухе, бледные нити вытягивались вверх, сплетались, множились, рассыпали вокруг облака крохотных голубых искорок. Пряди голубого тумана наливались светом, казалось – это мириады светлячков вспыхивают в ночи, порождая холодный, неуютный огонь. И объятые ледяным пламенем, беззвучно двигались к своей цели сотни фигур, уже ничем не напоминающих человеческие... Марш чудовищ. Призрачный рой.
И тут... Кто-то на валу выругался в голос. Страшный «парад» уже шествовал по минному полю, окружающему Рецхофен, до земляного вала ему оставалось всего ничего – последний рывок, последние две сотни шагов. Но вдруг таинственным светлячкам надоело роиться, они вспыхнули напоследок, замерцали... и разом угасли, разлетелись кто куда, затерявшись во мраке. Весь поток-призрак, протянувшийся на тридцать лиг от Канала, за считанные секунды расточился в ночной прохладе, исчез, будто и не было его вовсе. В Городе башни ещё светились, но от недавнего пожара остались лишь тлеющие голубые уголья. Через минуту потухли и они.
– Да-а-а, – протянул Ник, и больше не сказал ни слова – похоже, вопреки обыкновению, ни одного подходящего не сумел подобрать.
Так в молчании вышку и покинули, спустились. А внизу чуть не нос к носу столкнулись с Чейдом. Тот хмуро оглядел двоих нарушителей.
«Всыплет нам горячих, как пить дать», – подумал Рэлек с досадой. И ошибся.
– Штаны сухие? – спросил Чейд. – Сдаётся мне, кое-кто из наших свои сегодня подмочил. Эммет, чёртов сын, мог бы и предупредить.
– А вы бы ему поверили?
Десятник посмотрел на Никлаша и нехотя буркнул:
– Не знаю. Когда ещё до Межи про эту бесовщину слышал... не верил. Ладно, ступайте по койкам. Шатаетесь здесь без толку, а время уж позднее.
И когда они уже двинулись к бараку, вдруг бросил негромко:
– Вы хоть не «чующие», вам всё это... проще.
– Почему? – удивлённый Рэлек обернулся к командиру. – Ведь вы видите больше, чем мы.
– В том и беда... Я его не только видел, но и чуял. Толпу выродков. И другие ментаты – так же. Нас эта дрянь обманывает дважды.
Рэлек потом ещё много чего про Призрачный рой услышал: что выходит он из Мертвеца каждые семнадцать-двадцать дней, и что до стены никогда не добегает. Р ассказывали, будто в первые три года, как Рецхофен построили, никаких призраков туда из Города в гости не бегало. Лишь по ночам он иногда светился, и уже тогда к центру было не пройти. Потом, когда начались ночные заварушки, все здорово струхнули, и даже лагерь хотели свернуть. Стреляли тогда каждый раз много, и, ясный день, лишь напрасно патроны жгли. Потом перестали палить, привыкли. Из Нойнштау дважды в год присылали команды учёных, но толку от них пока что было столько же, сколько и от пальбы. В Безлюдных землях много странного твори тся , на большую часть здешних сюрпризов умники только руками развод ят .
Слушая рассказы старожилов, Рэлек думал: «Оно ведь не просто так! Год за годом этот Рой шастает по ночам не куда-нибудь, а к крепости. Пугает тут всех, и больше – ничего. Мертвецу от людей что-то надо».
В последние три года призрачное шествие показывалось всё чаще. Пять лет назад больше месяца проходило от одного Роя до другого, а теперь – две-три недели. Зато настоящие выродки притихли, реже беспок о или. Затишье по всей Меже. Хорошо бы не перед бурей.
* * *
– Эй, проснись! Просни-и-ись!
Вроде, едва-едва глаза прикрыл, а его уже трясли, да с таким упорством, будто душу желали вытряхнуть.
– Да не сплю я, не сплю...
– Ага, – торжествующе заявил молодой парень с нашивкой витала, на лице которого озабоченность уступала место облегчению. – Само собой, не спишь. Просто моргаешь медленно. А кабы спал, тебя бы только и оставалось, что похоронить, разбудить бы уже не сумели.
– С вас станется, – проворчал Рэлек, – похороните ведь, умники.
Они подъезжали. "Паук" вкатился на очередной холм и Рецхофен оказался в какой-нибудь лиге впереди. Земляной вал высотой в десять футов, над ним – две деревянные башни для наблюдения. Ни рва, ни ям-ловушек, ни острых кольев в склоне. Пожалуй, вид этой крепости не впечатлил бы полководцев, живущих к югу от Межи. Там даже вокруг временных военных лагерей умели возводить редуты поосновательнее. Там люди воевали с людьми. А здесь каменные стены, мощные башни и рвы с водой были попросту ни к чему. От выродков Рецхофен надёжно защищали поставленные на валу пулемёты и два лёгких орудия. Пережив за двенадцать лет своего существования три атаки роя, форпост доказал, что может за себя постоять. Из всех попыток пастырей закрепиться за Межой, эта считалась самой удачной.
"Здравствуй, дом, – мысленно поздоровался Рэлек. – Всего-то с утра не видались, а кажется – неделя прошла, не меньше. Ох, и длинный выдался денёк".
13.
Постоянно в Рецхофене жило чуть больше двухсот человек – по меркам Бастиона немалое число. Семь мобильных десяток, около сотни постоянного гарнизона (в основном из стрелков вспомогательного состава), остальные – техники, повара, оружейники, пять конюхов, три штатных витала, двое чующих, инженер... Время от времени «наездами» появлялись учёные и офицеры первого круга, всегда с надёжной охраной. Усиленные патрули регулярно катались на восток – к Мёртвому Городу, и реже – на запад и на север от крепости. Вели наблюдение, осторожно осматривали и изучали всё необычное, а при случае и выродков, конечно, уничтожали. Год за годом Бастион «щупал» Безлюдные земли, примеривался ухватиться покрепче, да пока не решался. Слишком много было в прошлом неудачных попыток, слишком много было потерь. Пастыри отучили себя рисковать впустую.
"Паук" наконец-то подъехал к воротам, закрывавшим проход через вал. Их уже ждали – под лязг цепей и натужный скрип забрало из толстых брёвен поднялось, пропуская машину в крепость.
Остановились они во внутреннем дворе, рядом с тремя вездеходами того же класса. Особняком от поджарых приземистых рейдеров держался пузатый четырёхосный "скарабей". Вокруг машины, доставившей Рэлека в Рецхофен, быстро собралась толпа свободных от дежурства пастырей и техников. Всем не терпелось узнать новости.
– Что там случилось?! Где патруль?! Остальные живы?!
Некоторые из собравшихся – у кого в пропавших патрульных десятках были друзья – похоже, рассчитывали получить ответы здесь и сейчас. Лишь появление Гемрана спасло Рэлека от их натиска. Консул пользовался в крепости непререкаемым авторитетом, его уважали и слушались все, от ментатов до поваров. Одного взгляда ему хватило, чтобы наступила тишина. После чего он задал единственный вопрос:
– Есть кого спасать?
– Есть.
