Текст книги "Не-я. Магическая академия. Выбор (СИ)"

Автор книги: Денира Девлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава 68

Увидели картину валяющегося на полу Фаргуса и стоящих с ним рядом и смеющихся нас, и застыли.

– Вы очень вовремя, – сказала я. – Забирайте своего великого и ужасного… пьяного и освобождайте кафетерий. Мне надо закрываться.

– Он точно вырубился? – осторожно спросил Леон и подошел к телу Фаргуса. Наклонился, осматривая.

– А что, боитесь своего дружка? – съерничала я.

– Опасаемя, цветочек. А это не одно и то же, – лукаво подмигнул мне Берс.

Я прямо кожей чувствовала, как Сапфирка напряжена подобно тетиве лука. Она не спускала глаз с Берса, жадно его рассматривая. Он заметил, подмигнул и ей, белозубо улыбнувшись. Она смутилась, но на миг. Снова продолжила жадно за ним наблюдать.

– Тебя как зовут, красавица? – обратился к ней Берс.

– Сапфира, – расцвела она от его комплимента.

– Хорошее имя, тебе подходит. Глаза твои, как сапфиры. Ты ими мне дыру прожжешь, – улыбнулся он.

– Сапфиры дарят спокойствие, силу и уверенность – уж я-то знаю. Я хороший артефактор и знаю про камни как никто другой, – смело сказала она.

А я удивленно на них смотрела – они сейчас что, флиртуют? Нашли время и место.

Хотя, пусть. Сапфира не часто получает комплименты от мужчин.

Я прислушалась к их флюидам как эмпат. Эти двое явно заинтересованы друг в друге. Это еще конечно, ничего не значит – но симпатия и интерес есть с двух сторон. Интересненько.

Берс потеребил одну из нескольких сережек на ухе, что уже говорило о заинтересованности, а Сапфирка откровенно стреляла в его сторону глазками.

Я отошла и подвинулась к Леону, давая этим двоим возможность познакомиться друг с другом.

– Вы унесете его? – спросила я Леона.

Он поднял голову, он все осматривал Фаргуса, пытаясь понять степень его опьянения.

– Ауруга бы сюда, помог бы с левитацией, – вздохнул Леон. – Я пойду поищу извозчика. Доставим, конечно. Хотя, может, стоит его отвезти в гостиницу. Берс, что скажешь? – позвал он приятеля.

Тот отвлекся от пикировки с Сапой.

– Можно и в гостиницу. Но кто с ним останется, ты? Я его дурной нрав с утра терпеть не намерен, я не нянька. А если он проснется один, пойдет бузить дальше.

Леон поразмыслил и вздохнул:

– Ладно, я останусь с ним. С Ауругом им сейчас лучше не встречаться, ты вспылишь. А я потерплю. Надеюсь, усмирю его с утра.

– Вон, Нейку с собой возьми, – посоветовал Берс. – Фаргус при ней с утра как шелковый будет. И сами весело время проведете.

– Не ожидала от тебя такого, Берс, – холодно сказала я.

– Прости, – примирительно поднял он вверх руки. – Действительно сморозил глупость.

– А я считала, что ты один среди них нормальный. А ты такой же, – не успокаивалась я.

– Точно, цветочек. Не стоит обманываться. Недаром мы четверка, – усмехнулся он.

– Да, – согласно кивнула я.

Наступила неловкая пауза.

– Берс, тогда, может, ты найдешь извозчика? – повернулся к нему Леон.

– Конечно. Всегда к вашим услугам, – язвительно сказал Берс и вышел на улицу.

– Прости его, Нея, – посмотрел на меня Леон. – Мы все немного взвинчены в последние дни из-за Фаргуса.

– И, конечно же, у вас во всем виновата я, – раздраженно сказала я.

Леон тяжело вздохнул.

– Нет, конечно, ты не виновата. Но ты сама понимаешь, что дело в тебе. И сейчас, с твоим появлением, все усложнилось. В четверке важно понимание и хорошие отношения между всеми членами. Если это не так, одна проблема увеличивается на четырежды.

– Я – не проблема! – воскликнула я.

На меня накатывала истерика от пережитых волнений за последние дни. Я указала на лежащего Фаргуса:

– Он – моя проблема. Вы все – проблема. А я – нет! Просто оставьте меня в покое!

Я сцепила руки в кулаки. Из глаз готовы были брызнуть слезы. Я еле удерживала их внутри себя.

– Нея, – протянула Сапифрка и обняла меня, погладив по спине.

Леон покачал головой, и я не поняла, то ли он осуждает меня, то ли сочувствует. В этот миг зашел Берс. И остановился снова на пороге, увидев эту картину.

Подошел к валяющемуся Фаргусу, поднял и взвалил на себя. Леон помог ему, и они вынесли Фаргуса из кафетерия.

К моему удивлению, Берс вернулся.

– Сапфировые глазки, ты не поможешь Леону уложить нашего короля академии поудобнее в коляске? Нужна женская рука.

Сапфирка молча понятливо кивнула и вышла из кафетерия.

Я смотрела на Берса, не зная, что он предпримет. От него можно было ожидать что угодно. Но мне было обидно, о нем единственном у меня сохранились теплые воспоминания, хотя он и был в этой четверке.

Берс притянул меня к себе и обнял:

– Прости, цветочек. Берс немного был зол и в последнее время вообще отвык от цветочков. Не поверишь, но я иногда скучал по тебе. Никто больше так не расхвалилва ночи, проведенные со мной.

Я разрыдалась. Причем истерически, до трясучки. Берс гладил меня по голове и спине, говорил какие-то глупости ласковым голосом.

– Эх, Нейка, чувствую я в тебе нашу погибель. Доведешь нас до гибели. Что ж, по делам и расплата. За все надо ответ держать. Значит, ты наша божья кара? Не простишь ведь ни одного, ни другого, так и будешь мучить? Эх, дурачье молодое. И тогда было все понятно. Мерялись у кого яйца круче, домерялись на свою голову. Упрямство и гордыня. Как и в тебе сейчас…

Болтал он всякие глупости, которые я не слушала и не слышала, успокаивая.

Когда я перестала сотрясаться от рыданий, я отодвинулась от Берса – всю рубаху ему промочила и исслюнявила. Но он даже не обратил внимания.

– Не оставайся одна в эту ночь. Вам, с болезненной гордыней, вообще лучше одним не быть, – непонятно сказал он. – Меньше дум, меньше проблем от вас.

Он погладил мои руки, поцеловал их на прощание и вышел. Тут же вернулась Сапфира, испуганно на меня глядя.

– Нейка, – подошла она ко мне, обняла и заревела.

Глава 69

– Ты чего? – испугалась я.

– Я за тебя испугалась, – призналась она, сквозь рыдания.

– Из-за Берса что ли? – не поняла я.

– Нет, вообще… Никогда не слышала, чтобы ты так рыдала…

– Да все нормально, Сапфир. Это просто срыв. Я не железная… – теперь успокаивающе гладила по спине ее я.

– А я думала, алмазная, – хохотнула она сквозь слезы.

– Нет, увы. Баба Шартю всегда говорила, что лучше быть тонким ивовым прутиком – как его не гнут во все стороны, он не ломается.

– Какая мудрая эта баба Шартю. Ты часто ее слова вспоминаешь.

– Да, такая она была – простая, добрая и мудрая. Я такой богиню разума Ему и представляю с тех пор.

– Она в храмах – прекрасная молодая женщина, – ужаснулась моему богохульству Сапфирка. Даже плакать перестала.

– Такой представляют ее скульпторы. А я могу представлять ее бабой Шартю – кто мне запретит? – улыбнулась я.

– А если она услышит?

– Думаешь, обидится? Баба Шартю – хорошая. Я бы хотела быть на нее похожей в ее возрасте.

– Вот именно – в ее возрасте! А богиня – бессмертная, а потому вечно молодая.

– Вот когда ты с ней встретишься, тогда и сможешь утверждать, молодая она или старая.

– А ты встречалась с каким-нибудь богом? – спросила Сапфирка.

– Ты шутишь что ли? Боги давно нас покинули и не являются детям своим.

– Но Паучиха-то живет с людьми…

– Не совсем с людьми, и она не совсем богиня.

– Почему не богиня? Она дочь богов, значит, богиня. Просто младшая, а не старшая.

– Но что-то встречаться с ней никому не хочется, – заметила я с улыбкой.

– Почему, я бы встретилась. Издалека, одним глазком посмотреть, – улыбнулась в ответ Сапа.

– Боюсь, так не получится. Она тебя заметит.

– И что, съест?

– Съест-не съест, а слухи ходят разные. Что люди для нее как игрушки. Кого захочет, приласкает, кого – замучает. Играется как хищник с жертвой, а что потом с этой жертвой будет – никто не знает, так я думаю, ничего хорошего. Так что не дай боги привлечь ее внимание к себе.

– Это тоже баба Шартю сказала?

– Нет, она о ней и не слыхала. В глухой деревне жила. Это я от других наслушалась, кто к нам в поместье приезжал, слуги меж собой болтали, новостями делились. Особенно любили тех, кто из столицы, слушать. Но мне кажется они больше привирали. Их послушать – каждый день что-то случается у них там. А я сколько раз в столицу не ездила, так скукота одна, сидишь в особняке целыми днями запертая, только и развлечение одно – других слушать.

– Нейка, скажи, а Ауруг – он тебя ведь знает, да? Ты не просто служанка в поместье для него.

– Мы были друзьями в детстве. Когда-то очень давно. А потом мы выросли, – вздохнула я.

10 лет назад, поместье Литтерацев.

– Нея, Нея, соня, да вставай же ты, – толкал меня в бок Ауруг.

Я проснулась, протерла глаза. Рядом всхрапнула Жалка. На соседней кровати сладко сопели Ларпуша, Маслена и Капка. Передо мной сидел Ауруг, ожидая, когда мои глаза привыкнут к темноте ночи. Даже в темноте я увидела, как нетерпеливо поблескивают его глаза.

– Я думал, Фелисию раньше разбужу, – упрекнул он меня. – Пойдем, я покажу тебе, чему научился.

Я была главным зрителем и судьей новых полученных магических знаний и экспериментов Ауруга. Мы с ним не виделись несколько дней, потому что в последнюю нашу вылазку в лес за понадобившемуся ему пером сероки для очередного магического эксперимента, он упал с дерева и вывихнул ногу.

Кое-как я дотащила его до дома, но ему пришлось на некоторое время угомониться, проводя его в постели. Но активный Ауруг времени зря не терял, а посвятил это время учебе. И теперь ему не терпелось похвастаться.

– А днем этого нельзя было сделать? – прикрыла я зевок ладошкой, пытаясь в полной мгле нащупать дорогу.

Сегодня тучи заволокли небо, поэтому в небе не светили ни звезды, ни Сонма*.

Пока Ауруг постигал магическую науку, я с другими девочками собирала ягоду, поспевшую на болотах в дальних углах имения, почти в дне пути. Меня заела мошкара, и сейчас зуд от многочисленных укусов, после небольшой паузы во время сна, начал воспаляться и набирать обороты.

– Нет, нетерпеливая. Сейчас узнаешь, почему.

Он остановился и между нами вспыхнул световой шарик, настолько яркий, что заслепил глаза, выступили слезы. Ауруг сделал пасс рукой, и шарик понесся вверх, остановился высоко в небе, и сиял там словно звездочка.

– Ух ты, – запрыгала я, хлопая в ладоши. – Звезда, звезда!

Ауруг довольно улыбнулся на мой восторг. Сделал еще один шарик и запустил вверх, потом еще и еще, пока на небе хаотично не расположилось скопление звездочек.

– Все, – выдохнул Ауруг. – А теперь смотри.

Звездочки запрыгали, задвигались в смешном танце.

– Они танцуют, – хихикнула я.

Затем Ауруг простер руку и как будто начал двигать звезды. Нарисовалась человечья мордашка, а под ней оставшимися звездочками образовалась подпись: Нея.

Я смущенно фыркнула:

– И совсем не похожа. На мартыху какую-то.

– Это новое созвездие. Нравится? – повернулся ко мне Ауруг.

И так хвастливо выпятил грудь колесом, что я еле смогла сдержать смех.

– Очень, – честно сказала я.

– Оно провисит до утра. Но завтра я придумаю что-нибудь новое.

– Вот бы нам такой светлячок на черную лестницу. Постоянно там кто-нибудь ноги ломает в темноте. На днях Ларпуша вот подвернула, еле ходит.

– Ларпуша твоя там пьяная с кавалером обжималась, вот и подвернула, – недовольно сказал Ауруг.

Ему не нравилось, что я всегда перевожу магию на практичный лад. Он мне тут о звездах, а я о черной лестнице. Я не хотела его расстраивать, поэтому снова посмотрела на небо.

– Такие яркие! Как настоящие! Жалко, что исчезнут, – чтобы сделать ему приятно восхитилась я.

– Ничего, я поупражняюсь и когда-нибудь зажгу настоящие. Они будут висеть всегда-всегда. Одну я подарю тебе, и ты будешь знать, что она светит только для тебя.

– Зачем только мне? – удивилась я. – Пусть всем светит. Пусть все порадуются.

– Потому что я так хочу, – как обычно логика у Ауруга была своя, особенная. – Что ты вся издергалась? – присмотрелся он ко мне.

– Так чешется же! – пожаловалась я и снова почесалась. – Мы на болото ходили, мошкара покусала.

– Так мазь есть, почему не сказала?

– У тебя есть, у нас нет, – завредничала я.

– Можно подумать, я тебе когда не давал. Пошли, а то исчесалась вся, никакого удовольствия с тобой стоять, – заворчал он.

– Мне, а еще Брилке, Залке, Павлишке, – перечислила я.

Ауруг вздохнул.

– Посмотрим хватит ли на всех. Вообще-то, я только с тобой готов делиться. Но ты ведь все равно поделишься?

Я кивнула, Ауруг повел меня в замок, создав под мои восторги перед нами маленькую звездочку, чтобы освещать путь.

* Сонма – Луна

Глава 70

На занятии у Дрейка я сегодня попросилась на упражнение с камышом и гирями, все давно уже поднялись наверх, одна я находилась внизу, и на меня махнули рукой. Все перешли на другие упражнения, а я сделала несколько попыток и оставила до лучшего момента.

И вот, кажется, он пришел. Маленькая победа над Фаргусом, немного поднятое самоуважение облегчили груз соломоны. И я, пытаясь сохранить в себе это чувство и пестуя его, смогла сегодня добраться до половины. Потом плохие воспоминания снова накатили волной, и меня грохнуло вниз.

Но Дрейк радовался.

– Молодец, Нея. Уж не знаю, что случилось, но продолжай в том же духе. Запомни это чувство, когда ты поднимаешься вверх, сбрасываешь обиды и твоя соломона становится легче.

– Хорошо, кирон Дрейк, спасибо, – поблагодарила я.

С утра все о чем-то шептались. Потом к нам с Виркой подошел староста группы и зашептал:

– Сегодня защита работ у четвертого цикла по защитным заклинаниям, всем велели прийти. Фаргус сказал лично проследит, кто не придет – будет иметь дело с ним. А он в последние дни, сами видите какой. Лучше его не злить, – в мою сторону был брошен укоряющий взгляд.

За обедом к нам подошел Берс. Вернее подошел и обратился к Сапфире:

– Привет, сапфировые глазки. Вам передали, чтобы вы были сегодня в зале выступлений? Особенно это касается тебя, Нея, – посмотрел он наконец в мою сторону.

– Я работаю, – не отвлекаясь от жевания, ответила я.

Берс смерил меня выразительным взглядом.

– Иногда я понимаю, почему тебя зовут занозой, – пробормотал он. И громко добавил: – Ты должна там быть. Все вы, – окинул он нас взглядом. – Не думаю, что вам хочется испытывать терпение Фаргуса на самом деле. Он слишком изощренный в мести. Это сегодня он и продемонстрирует. А все остальные усвоят урок, если голова у них не для того, чтобы только жевать.

И у меня сразу кусок в горле застрял. Пришлось прокашляться.

– Тебе постучать по спинке? – заботливо спросил Берс.

– Нет, воды!.. – прохрипела я и протянула руку, в которую мне тут же сунули стакан с водой.

– Спасибо, – когда смогла откашляться, поблагодарила я.

Берс уже ушел, и я мученически посмотрела на подруг.

– Придется идти, – вздохнула тяжело Солька. – Но что-то мне это все не нравится.

– А что за важность? Что там? Да еще четвертый цикл… – растерянно спросила я.

– Ну вот пойдем и узнаем, – мечтательно сказала Сапфирка.

Такой она стала после появление Берса.

– Кто-то поплыл от обращения «сапфировые глазки»? Понравилось новое прозвище? – поддела ее я.

Она смущенно улыбнулась, глаза весело сверкнули.

– Согласись, куда лучше Паучихи?

– Несомненно, но сразу влюбляться? – не сдавалась я.

– Да кто влюбился-то? Кто влюбился? – завозмущалась Сапфирка, но не очень искренне.

Посмеявшись, мы встали и отнесли подносы на кухню.

На выходе столкнулись со второй четверкой. Парни проводили нас задумчивым взглядом. Лишь Уржина, висевшая на Морае, как обычно, окинула презрительно, что-то сказала недовольное тихо Мораю, отчего тот скривился и сбился с шага.

– Уржина, опять ты за свое? – послышалось его недовольное в ответ.

Она фыркнула, выхватила руку из его и пошла вперед, задрав нос.

– Надо предупредить Кадиоту, – сказала я на выходе.

– Я сбегаю. Все равно у меня дела в городе, – сказала Донна.

Так как в кои-то веки у меня выдалось свободное время, я пошла искать уединенное место для медитации. Уже несколько дней хотела позаниматься магией. Два камня, без магии и нанесенным магическим плетением, таскала с собой – их мне сделала взамен потерянных под завалами, Сапа. Нашла пустую аудиторию и все оставшееся время посвятила тому, чтобы увидеть магию. И даже, кажется, немножко получилось. Не была уверена, видела ли я свечение от того, что получилось или так желала этого.

Потом побежала в зал, где были выступления. Кажется, столько народу здесь не собиралось никогда. Даже преподаватели с самими выступающими с четвертого цикла были удивлены больше остальных.

– А что, что случилось? – спрашивали они друг у друга.

Я тоже не понимала, что за собрание устроил Фаргус, который вальяжно расположился на одном из первых рядов со своей четверкой и рабынями. Выглядел он сегодня так, словно не было этих трех дней загула. Свежий, довольный, предвкушающе улыбающийся. Я его мало знала, но при этом эту улыбку уже испела изучить. К сожалению.

И она говорила о том, что кого-то в ближайшие минуты ждет пакость. Если позвали меня и моих подруг, то нас? Но мы встали в задних рядах, выглядывая из-за спин высоких адептов, которые взволнованно шушукались и обсуждали происходящее.

Я издалека рассматривала четверку Фаргуса. Берс крутил головой по сторонам, сверкая белозубой бесшабашной улыбкой. Было в нем что-то шальное, рисковое, отчего от его улыбки скорее хотелось поежиться, чем улыбнуться в ответ. Ауруг сидел рядом с Аринеей, оба напряженные и отдалившиеся друг от друга. Он смотрел куда-то то ли вперед, то ли вниз, задумавшись. Она косила влево, вправо, нервно обмахиваясь программкой выступлений. Леон о чем-то тихо спокойно переговаривался с девушкой, которая сидела рядом, наверное, своей рабыней.

Вторая четверка сидела рядом и о чем-то довольно переговаривалась с Фаргусом. Если и было между ними какие-то напряжение в последние дни, то оно исчезло. Все шутили, смеялись, и словно были в предвкушении. Боги, что же сегодня здесь должно произойти?

Глава 71

Адепты выступали по двое. Заунывно читали теоретическую часть защитного заклинания, а потом вполсилы показывали его на практике.

– И вот ради этого мы собрались? – вопрошали друг у друга адепты.

Мы с девчонками тоже недоуменно переглядывались и пожимали плечами на каждое выступление. Ну и стоило нам грозить и тащить сюда ради этого. Может, тут выступает протеже Фаргуса, и он решил таким образом согнать народ?

Но все изменилось, когда ведущий объявил:

– Винталлион бран Холмилье и Фенкалий бран Тилсарон. Заклинание ступенчатой защиты четвертого образца.

Мы резко переглянулись.

– Это те самые?!

И впились, разглядывая виновников наших бед.

Обычные, на первый взгляд парни. Сапфирка сильно преувеличила недостатки. Легкую косоглазость издалека не было заметно, кожа была не такая уж рябая – несколько прыщиков для молодых адептов мужского пола нормальное явление. Зато черты лица правильные и довольно симпатичные, если не придираться. Чего им не хватало?

Или наоборот, это результат вседозволенности?

Один из них бойко начал говорить о заклинании, как вдруг из его уст вырвалось петушиное пение:

– Смотри, смотри, какие здесь красотки! Я девочек таких не видел никогда! Улыбки, лица, бюсты и походки, смотри сюда, смотри туда!

В глазах поющего был ужас, он прикрыл рот руками, не понимая, что происходит. Второй ринулся к нему. Но вместо логичного вопроса: «Что происходит или какого демона», из его уст вырвалась ария:

– Любви моей не ценишь ты, коварный, и на сторону смотришь каждый раз! Ты в плен забрал трепещущее сердце, а сам ведёшь себя как пидорас…

Зал взорвался оглушающими криками и хохотом. Все удивленно переглядывались и гоготали. Я бросила взгляд на Фаргуса, он довольно посмеивался в кулак, наслаждаясь спектаклем. Наслаждались им и остальные. Я стала крутить головой, и увидела около сцены, спрятавшегося со стороны зрительского зала напряженно державшегося за голову адепта. Похоже, тот самый нанятый менталист, который вкладывал свою волю в действия адептов на сцене.

А там продолжался спектакль. Эти двое выглядели как безвольные куклы, которыми умело руководил кукловод. Пот испариной стекал с их лба, в глазах стоял ужас, но они продолжали петь:

– Мне надоел твой душный плен, тебя не хочет больше член! И твои груди до колен, и задница как старых хрен!

Отскочил второй от первого и стал бегать по сцене.

– О, боги… – глаза девчонок округлились как монеты. Кто-то, кажется, Малка, прикрыла пылающее лицо.

– Нет, не разбей ты любящее сердце, не обмани, не брось, не уходи! Не кинь в огонь страданий мою душу, я наши отношенья не разрушу! Ты свет и небо, радость и блаженство, ты идеал, само мужское совершенство! – бегал за вторым первый.

А тот отбивался, смотря в зал:

– О боги, что за красота, моей уродке не чета! Какая спинка, плечи, стать! Ее хочу к себе в кровать! И эту куколку хочу, и ту что рядом подхвачу.

Он стал наглаживать себе пах, который выставил вперед.

– Прекратите это безобразие! – кричали преподы, но ничего не могли сделать.

Зал вовсю потешался, первая и вторая четверка с мстительным удовольствием наблюдала действие на сцене.

– Дымится мой горячий меч, желает девочек зажечь, на плечи мне кладите ножки, меня запомните вы, крошки, – оперный баритон второго выступающего раздавался на весь зал.

Он спустился со сцены и кинулся к преподавателям. Первый сел на край сцены и горестно пропел:

– Ты растоптал невинность и мечты, в холодном горе утопает нежность, осыпались цветы девичьей красоты, болит и сердце, и промежность…

Он нежно погладил себя между ног.

Второй между тем подбежал к преподавателям. Одного лизнул в ухо, второго ущипнул за ногу, к третьему полез целоваться. Его отталкивали и ругали, но он вырывался и пел:

– Скорей в кроватку, мои лошадки, я покатаюсь, вам будет сладко. Забыли детки, кто здесь хозяин, я гость нередкий, и я отчаян! Ты помнишь, пипка, как громко стонешь? А ты, пампушка, мои ладони? А ты, пупсёныш, как абрикосик, иди поставлю, тебе засосик!

Когда дело дошло до Дрейка, который невозмутимо наблюдал за представлением, не вмешиваясь, он приложил адепта. Потом подошел и вырубил второго.

– Представление закончилось, кироны, – ровным голосом сказал он. – Расходимся. И не думайте, что это сойдет вам с рук.

Он выразительно посмотрел на ряд, где сидели ржущие довольные происходящим две первых четверки академии. Они никак не отреагировали на слова Дрейка.

Адепты начали расходиться. Мы покинули зал одними из первых.

– Мда… Теперь я поняла, на что намекал Берс. Я точно не хочу стать врагом Фаргуса, – со значением высказалась Сапфирка.

– Да уж… Знатно опозорили. Теперь им только самим на выход. Но было смешно, – хихикнула Солька.

– Не смешно, – оборвала Донна, кусая губы.

– Смешно, – заступилась за Сольку Сапфирка.

Все посмотрели на меня.

– Это было ужасно. Омерзительно пошло. Но смешно. И мы никому в этом не признаемся, – тоже кусая губы, сказала я.

Мы заговорщицки переглянулись и засмеялись.