Текст книги "Не-я. Магическая академия. Выбор (СИ)"

Автор книги: Денира Девлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 38

Утром я побежала в столовую на завтрак, чтобы встретиться с девочками. Во-первых, хотелось повидаться. Во-вторых, узнать как дела в кафетерии Кадиоты. А то я опять выпала из рабочего процесса на несколько дней. Как хорошо, что можно положиться на девчонок.

– Все нормально, не волнуйся. Кирия Кадиотта ждет тебя. Вернее, заказы на лимонад ждут тебя, а Кадиота денег за заказы, – посмеялась Солька. – Хорошо, что был некоторый запас, который пошел на те заказы, за которые уже взяли деньги.

– Замечательно, надеюсь, сегодня мне никто не помешает дойти до кафетерия. К тому же надо купить необходимое для учебы. Кирон ректор выделил мне целых пять серебрушек! – гордо сказала я.

Мы посмеялись и стали наперебой обсуждать компенсационные выплаты. А потом делились своим житьем-бытием на чужих местах.

– Азалия к нам хорошо относится, – довольно сказала Солька. – Вещей своих надавала. Комната просторная для нас двоих, удобная мебель, мягкие простыни. А главное тепло и сухо, – она поежилась, вспомнив холод и сырость в нашем бараке.

– И ванная одна на двоих, – мечтательно вздохнув, дополнила Малка.

– Точно! – согласно кивнула Солька. – Хорошо быть кирией…

– Как будто ты и раньше этого не знала, – фыркнула Сапфирка. – Вы все хотя бы в поместьях служанками жили у киронов. А я вообще с шахт, никогда в подобных условиях не жила.

– Мы же не покоях киронов жили, – запротестовала Солька.

– А где Вирка? – всполошилась я. И вспомнила, что не знаю, где она разместилась. Про всех знаю, а про нее нет.

Девочки переглянулись.

– Что? Чего я не знаю?

– Она придет на занятия. Вы же вместе учитесь, вот и узнаешь. Пусть сама тебе расскажет, нехорошо за ее спиной болтать.

– Но все хорошо? – обеспокоилась я.

– Да получше чем у нас, наверное, – скривились девчонки.

– Донна, а ты как? Как тебе в крыле преподавателей?

– Превосходно! – оживилась Донна. – Пусть не так шикарно, как у вас в коттеджах кирий и киронов, – посмотрела она насмешливо на Сапу, – но у меня отдельная комната. Пусть небольшая и мебель там дешевая, пусть туалет в конце коридора, зато сухая, а главное – я там одна! – она мечтательно улыбнулась. – Это самое замечательное, что со мной случилось за все время учебы.

Она настолько светилась счастьем, что впору было позавидовать.

– Ты так говоришь, как будто с нами жить – дно Преисподней, – обиделась Сапфирка.

– Нет, но я по натуре одиночке. Роскошь для меня – это жить одной.

– Я тоже хочу попробовать, – призналась я.

Меня засыпали вопросами про мой вечер, и я рассказала, не вдаваясь в подробности. О том, что начался неплохо, а потом пришел Фаргус и все испортил.

– Так что спасибо Донне, мне пришла на ум мысль попросить у профессора Минейрина помощи, и он пообещал, – довольно заметила я.

– А Клодетт что скажешь? – поинтересовалась Сапфирка. – Они все как раз бросают в твою сторону взгляды.

Я всегда садилась спиной к залу, чтобы никого не видеть и не провоцировать. Поэтому сейчас обернулась и поймала на себе приветливый взгляд Клодетт, которая периодически внимательно за мной наблюдала. И задумчивый Эрвина. Увидев его и встретившись взглядом, я вспыхнула и отвернулась.

– Девочки, а вы вестник читали? – выпалила я вопрос, прежде чем подумала.

– Конечно… А как же, – ответили они.

– А что там за история с Эрвином? Про арест в городе. Что случилось?

Девчонки растерянно переглянулись.

– Ну, вроде как в борделе с каким-то мужиком за девку подрались. А мужик непростой оказался и обвинил его в покушении на императорского сановника. Типа перевели в политическое преступление, – сказала Сапфирка.

– Кхм… в борделе? Из-за девки? – не умещалось в моей голове.

– Это же вестник. Всего лишь сплетни, – встала на защиту Малка. – Это необязательно правда.

– Необязательно, – согласилась Сапа. – Но, девочки, он же херард. Для них ходить в бордели это как нужду справлять. Они к этому относятся как к чему-то естественному. Их отцы туда чуть ли не с пеленок сами приводят. Во сколько они там получают свое первое воинское звание? В двенадцать? Четырнадцать? Вот как воином стал – ты мужик. И веди себя соответствующе. Не стоит его романтизировать, но демонизировать тоже. Это просто их особенность.

– Ладно, побежала я. Хочу успеть с Виркой поболтать до начала занятия.

Аппетит пропал. Даже булку, которую хотела с собой взять, отодвинула. Попрощавшись со всеми, побежала на занятия.

– Нея, – позвал меня Эрвин, хотел что-то сказать или спросить.

– Извини, Эрвин, я тороплюсь. Потом, ладно? – не глядя на него, пронеслась я мимо.

– Нея! – позвала Клодетт.

– Привет, Клодетт. Я спешу на занятия. Потом, ладно? Я сегодня поздно вернусь, мне на работу надо, пропустила уже несколько дней. А то неустойку придется платить.

Я не дала сказать ни слова, говоря на ходу, и тут же убежала.

Вирку я увидела на подступах к аудитории. Окликнула и потянула на себя.

– Привет, – обрадовалась она мне.

– Привет. Мне вчера все рассказали, кто где разместился, кроме тебя. И девчонки темнят, не рассказывают. Говорят, пусть Вирка сама расскажет. В чем дело?

Вирка потупила глаза. Закусила губу.

– Я в городе сейчас живу, – неохотно сказала она.

– В городе? Как это? Где?

– Мой хозяин… ну бывший, где я служанкой была… Он узнал о том, что случилось, и приехал, чтобы мне помочь. Снял квартиру недалеко. Временно, пока нам не дадут общежитие… Я бы хотела вас туда позвать, но…

– Твой отец сейчас здесь. Там же, в квартире, – подсказала я.

– Да… – выдохнула Вирка. – Как ты догадалась?

– Что твоему отцу ты не безразлична? Он занимался тобой. Вы вели беседы, ты получила хорошее образование, в том числе и светское. У тебя была хорошая одежда…

Вирка закусила губу.

– Прокололась по всем фронтам. Но все немного не так, как кажется…

– Понимаю. Все намного сложнее. Но вот он узнал, что ты пострадала и примчался сюда.

– Да, он испугался. Это так странно… Он никогда не проявлял отцовских чувств… Я не знаю, как вести себя с ним. Я привыкла к самостоятельности.

– Если хочешь, расскажи всё, – предложила я.

Вирка поведала о своей истории после занятий.*

После того, как мы все обсудили, я поспешила на поиски профессора Минейрина. Мне уже пора была бежать в кафетерий к Кадиотте.

Его я нашла на кафедре.

– Кирон профессор Минейрин, есть новости? – с надеждой спросила я.

Профессор посмотрел на меня своим фирменным взглядом как на таракошку, перебежавшего дорогу. И мои надежды сразу рухнули. Он забыл обо мне тут же, как мы с ним вчера распрощались.

– Я ждал вас с утра, адептка Черемиха, – упрекнул он.

– Простите, была занята, – сердце ухнуло вниз и подскочило к горлу. Неужели?..

– В целительском корпусе преподавателей все комнаты заняты, – расстроил он меня ответом. – Но…

И снова сердце как на качелях. То вниз, то вверх.

– Но что? – поторопила я его.

– Я поговорил с кирией Капринеей Тибосской, и она сказала, что может выделить тебе кладовку в целительском корпусе, куда посылают поспать адептов на дежурстве. Если ты согласна, подойдешь к кирии Капринее. И не забудь, что ее не просто так прозвали Суровой. Если это тебя не прельщает…

Профессор Минейрин развел руками и пристально посмотрел на меня.

Это что, проверка какая-то? Кладовка в целительской? Где среди полок с лекарским реквизитом и инвентарем стоит короткий неудобный топчан и всё? Ни окон, ни мебели, а, значит, и возможности заниматься. Каморка только для сна.

– Я согласна. Спасибо вам большое за помощь, – поблагодарила я.

В конце концов, поучиться можно будет в кафетерии и библиотеке. Буду побольше времени проводить в кафетерии Кадиоты – и ей радость, и мне денег больше.

Я не стала терять времени. Вернусь я сегодня скорее поздно, где искать нашу Суровую целительницу? Надо решить вопрос сейчас, а потом приду только на ночь.

* Подробнее история Вирки будет в книге про нее, где она будет главной героиней.

Глава 39

– Вот твоя времянка. Вообще, мы ее не запираем. Хоть тут хранятся вещи не первой важности, но целительство – это всегда внезапные ситуации. Так, если что вдруг понадобится, не искать у кого ключ. Но тебе даю, – протянула мне Капринея Суровая ключ. – Утром сдавай на пост, вечером там же забирай. Ну или когда ты там придешь.

Мы стояли на пороге маленькой темной каморки, вдоль одной стены (самой длинной) которой на всю длину была широкая полка из нескольких досок, имитирующая кровать, а на неё был небрежно наброшен скомканный мешок, много лет назад, в своей далекой юности бывший периной. И сверху, как и по другим стенам, стеллажи с коробками.

Мда, Нея. Ты еще можешь сдать назад. В коттедже Клодетт тебя ждет светлая и богато обставленная комната с собственной ванной, уютная широкая кровать и письменный стол у высокого окна.

– Ты уверена? – о том же с сомнением спросила Суровая.

– Да, вполне, – кивнула я и попыталась улыбнуться, выражая энтузиазм.

То ли улыбка не получилась, то ли Суровая не умела улыбаться, но она не ответила. Вручила ключ и пошла по делам.

Мое имущество состояло пока из одного только зайца, которого забыла в палате Аннабель. И которого я пожалела и решила передать хозяйке при первой возможности.

Я положила зайца на «кровать», подвинув тюфяк. Уж лучше спать на досках, чем на этом нечто грязном и бесформенным.

– Жди здесь, – сказала я зайцу, словно у него был выбор.

Вышла, заперла каморку и помчалась в город, в кафетерий. Без Солькиной защиты промокла и долго оставляла мокрые дорожки на полу от стекающей воды с промокших насквозь волос.

Только одежда оставалась единственно сухой, потому что это была одежда Клодетт, дорогая и магически защищенная от дождя. Пришлось надеть, я совсем осталась без имущества. И не представляю как потом буду за нее расплачиваться. Ясно же, что у Клодетт каждая деталь одежды стоит баснословных денег.

– Ах, Нея! Наконец-то, – Кадиота было бросилась обнять меня, но отшатнулась, чтобы не намочиться. – Как же ты промокла. Иди к плите и сушись скорее. Я налью тебе лечебного горячего тиина. Как я рада, что с тобой ничего не случилось! Это так ужасно, то, что случилось с вами! Я так переживала, так переживала! За всех вас. Бедные девочки. Хорошо, что боги смилостивились, и вы не пострадали. Кроме Леси. Ах, бедная Леся…

Кадиота как курица хлопотала вокруг меня и также без остановки кудахтала. На кухне была Фанни. Она поздоровалась со мной и всучила горячую кружку с тиином.

– Тебя все какой-то кирон спрашивает, приходит ежедневно, – не унималась Кадиота. – Поклонник твой что ли? Импозантный мужчина. Говорит, что садовник Его Светлости. Это правда? И что ему от тебя нужно?

Я мысленно застонала. Только его мне сейчас не хватало. И как там отросток демоницы? Я собиралась выкопать его через пару дней, а прошло уже намного больше.

Кое-как успокоив и выпроводив с кухни Кадиоту, я занялась делом. На кассе сегодня стояла Солька, и я принялась варить напитки и печь печенье.

Когда устала так, что уже не было сил, пошла в зал немного поболтать с Солькой, заодно отнесла еще один противень печенья. Рухнула рядом с ней на стул.

– Выдохлась. Давай с тобой сами выпьем по кружечке тиина с клюквянкой.

Народу в зале было достаточно. В такую непогоду были заняты почти все столики, всем хотелось согреться теплым напитком.

– Зачем к тебе приходил садовник герцога? – тихо спросила Солька с испугом в глазах.

– Надеется, что я признаюсь, что это мы стащили демоницу, – отмахнулась я. – Я его убедила, что это не мы. Так что больше его не увидим.

Я лишь умолчала о снова предлагаемой им большой сумме золотых. Да, они были бы сейчас очень кстати. Но я помнила, что если признаюсь в том, что мы ее все-таки взяли, я признаюсь и в том, что я смогла вскрыть магическую защиту самого высокого уровня. И интерес к моей персоне может обойтись мне намного дороже, чем эти несколько золотых сейчас. Так что пришлось садовнику уйти не солоно нахлебавшись, кривя свои губы, живущие отдельной жизнью на его странном лице.

Мы сидели попивали вкусный тиин, мило болтали и ничто не предвещало беды. И даже когда зазвенел колокольчик, предупреждающий о посетителях, у меня нигде ничего не екнуло, не прищемило, не сжалось, ни замерло, и что там еще бывает, когда срабатывает предчувствие.

Даже когда увидела в дверях Фаргуса с довольно-торжествующим видом. Просто напряглась от его вида, как обычно. А вот когда за ним в кафетерий зашли еще двое широкоплечих молодых мужчин, из меня словно вышибло соломону.

Один, смуглый, черноволосый и черноглазый с хищными чертами лица тут же направился уверенной походкой к свободному столику. Фаргус жестом уступил дорогу третьему. Я разглядывала его во все глаза. В темных, почти черных волосах пестрели пепельные пряди – дань своему воздушному дару. Голубые глаза были холодного оттенка. Не того небесного в летний жаркий полдень, когда светило своими лучами достает до самых косточек, вокруг поют птички и благоухают сады. А зимнего, морозного, когда лед сковывает воду, а снег принимает голубой оттенок от синего морозного неба, ослепляя глаза.

Эти глаза остановились на мне и замерли. Лицо, на котором до этого были эмоции мгновенно заморозилось. Он смотрел на меня, не отрываясь.

– Нея, обслужи нас, пожалуйста, – почти нежно позвал меня Фаргус. – Это наша новая адептка Нея Черемиха с первого цикла, – представил он меня своим спутникам. – Очень дерзкая и черствая целительница. Тебе тоже она кого-то напоминает, да, приятель?

Обратился Фаргус к спутнику, не сводящего с меня глаз. Он так и остался стоять у столика, как вкопанный.

– Вот и я силюсь вспомнить, где видел эту девушку, и не могу вспомнить. Лицо кажется знакомым. Где бы могли встретиться? – задумчиво спросил он.

– У нас в поместье. Нея была у нас служанка, – положил мне руки на плечи сзади Ауруг. – Здравствуй, Нея.

Глава 40

– Ах вот оно что, – Фаргус бросил на меня пытливый взгляд как бы пытаясь вспомнить, но не мог.

– Да, ты видел ее в моем поместье, когда был у меня в гостях. Вот ответ, откуда тебе знакомо ее лицо, – сказал Ауруг и так крепко сжал меня за плечи, что я чуть не охнула.

– Понятно. Наверное. Не помню, – лицо Фаргуса разгладилось как у человека, решившего задачу, на которую у него не было ответа, что не сильно, но раздражало, как зудящий укус макора.

Наверное, я должна была испытать разочарование. Наверное… Но на меня сейчас обрушилось слишком много чувств, и я не могла выделить какое-то одно.

– Здравствуй, Ауруг, – я стряхнула с себя его руки с плеч и обернулась. – Ты вроде должен был вернуться только через два дня.

– Да… Получилось раньше, – смотрел он на меня взглядом, выворачивающим соломону наизнанку.

Пять лет назад. Поместье Литтерацев.

– Ну что, Пихша, видна ли карета молодого кирона? – в который раз за последний час беспокойно выбегала на крыльцо дородная кухарка Жалка и обращалась к степенному садовнику, наводившему последние приготовления в саду перед входом в замок.

У Жалки в руке каждый раз было что-то новое, то половник, то ложка для размешивания, то скалка, то венчик для взбивания. Пихша, делая паузу, словно ему доставляло удовольствие дразнить нервную кухарку, лениво отвечал одно и то же:

– Никак нет, кирона не видно, но с минуты на минуту будет.

Кухарка каждый раз при этом охала, подскакивала и неслась на кухню отдать очередные последние указания. Пихша довольно посмеивался в усы и лукаво щурил глаза.

Молодые служанки, в идеально чистых платьях, с кокетливыми украшениями на груди, которых ранее не наблюдалось – дешевые брошки, приколотые булавками веточки с ягодами ольши или распустившиеся бутоны занки – у кого на что хватило фантазии, сверкая глазами, толкаясь и глупо хихикая, толпились в дверях. Осторожно выглядывали и бросали взгляды на дорогу, чтобы только заслышав стук копыт лошадей и звуки несущейся кареты, тотчас же, как стайка испуганных птичек, разлететься по замку по своим местам.

И даже экономка Фелисия устало махнула на девушек рукой – замок был вычищен до блеска еще накануне. И хотя она пыталась призвать к порядку служанок, но приезд молодого хозяина был событием, которого ждали весь год.

Прошлым летом он поступил в магическую академию. Правда, до этого последний год он жил в столице, и я не видела кирона уже два года. Часть лета, до поступления, он провел здесь, в поместье. А вот меня на то время как раз хозяева забрали с собой в столицу. Так и получилось, что я единственная, кто не видел его два года.

Оживленное ожидание охватывало всех, поэтому управляющие ругаться не видели ни смысла ни желания.

Я же сегодня прислуживала сестре молодого кирона – кирии Алдае, которая не могла, как подобает аристократке ее уровня, чинно дождаться брата в замке, а выбежала за ворота на дорогу.

Она кусала губы и ногти в ожидании. И то ругалась, почему брат так долго не едет и заставляет ждать любимую сестренку, то в предвкушении от встречи кружилась и пела песни и болтала без умолку. О том, как они встрется, как он ее обнимет, закружит и может бросит высоко-высоко, как в детстве. И что наверняка, за первый цикл в академии, он научился уже многому, и стал настоящим магом. И сразу покажет ей все фокусы…

То, что брат ее уже владел магией и учился у лучших магов до этого года, она как будто забыла. Она ждала чудес как маленький ребенок. Словно он уехал не в академию, а куда-то в дальние страны или в сказку из книжек, которые стояли у них в библиотеке.

В академию магов принимали с осьмнадцати лет. До этого будущие маги учились в основном дома, так как в основной массе были аристократами и могли позволить себе нанимать учителей.

Алдая, как и брат, получала образование от лучших учителей дома, в поместье, а через три года ей, как и брату, надлежало явиться в академию магии. И ей не терпелось услышать впечатления брата об этом заведении.

Понять ее нетерпение я могла. Но мне было туго. Я стояла около дороги рядом с Алдаей столбом, держа в руках поднос с прохладительными напитками и графином. Стояла невыносимая жара, которая могла быть такой только в срединный месяц самого жаркого времени года.

Светило палило нещадно. Ни намека на ветерок. Плавилось все, что можно. Даже воздух, казалось, дрожал и был плотным. Осязаемым и вязким, как пар от горячей ванны, которую киронам сначала заполняли ведрами кипятка, а потом уже доводили до комфортного нагревания, разбавляя ледяной, стуженой.

У меня уже давно пересохло во рту, я стояла здесь уже почти четыре часа: Алдая была слишком нетерпеливой и вышла встречать брата заранее. Но лимонад на подносе предназначался не для служанок. Я смотрела на потеющий бокал и даже не могла глотать слюни: их не было. Язык опух и занял весь рот. Пот ручейками стекал со лба по лицу и по всему телу так, что хотелось чесаться. Руки уже дрожали, хотя поднос не был тяжелым. Сказывалось время держания. Но хуже было другое.

Уже несколько месяцев как у меня появились регулярные женские выделения, которые кратко называли регвами. Они начались у меня слишком рано, раньше, чем мне исполнилось тринадцать зим. Их появление сильно испугало старших подруг, они охали, цокали языками, неодобрительно качали головами и шептались, не желая, чтоб я их слышала. Но рассказать мне все равно пришлось.

Когда у девушки начинается регвы, она считается взрослой. Созревшей женщиной, готовой к браку и деторождению. Конечно, родись я аристократкой, это не играло бы никакой роли – их не выдавали замуж рано.

Обычно это случалось после двадцати. До сорока зим быть обручённой, но еще незамужней, было нормой. Ведь маги живут намного дольше обычных людей, и молодость растягивали настолько, насколько могли. Так куда спешить?

Сорокалетняя магичка, даже слабая, могла выглядеть как юная обычная девушка. А у сильной магички так вообще не угадаешь сколько ей лет. У мужчин же было еще проще, тут в этом плане как и у обычных людей. Их срок годности на брачном рынке не ограничен. Сильный целитель мог продлить молодость и жизненный цикл кому угодно. Лишь бы была возможность оплатить его услуги.

Глава 41

Я отвлеклась, раздумывая над этим, что позволило мне немного скрасить время ожидания. Но тут я вернулась к тому что меня тревожило – регвы. Женщины обрисовали мою незавидную участь: как только хозяева узнают, что у меня начались регвы, меня выдадут замуж. И ничего, что по возрасту я еще ребенок. Природа знает что делает. Регвы начались, фигура оформилась.

«Ранняя девочка», – за глаза обсуждали меня женщины. Это правда, к моему несчастью, формы у меня были округлые уже в этом раннем возрасте. И грудь появилась, небольшая, но уже трудно было ее скрывать под теми детскими платьями, которые были в моем скудном гардеробе.

Никакого белья служанкам конечно не полагалось, чай, не аристократки, а мои платья на девочку были слишком коротки, и с моей фигурой маленькой женщины это смотрелось жутко. А уж наклоняться в них – а служанке приходилось в каких только позах не работать – было уже неприлично.

Но, похоже, замечали это только мужчины. Которые стали как-то странно на меня смотреть, облизывая губы, дергая кадыком, словно им трудно было глотать. И застывали, неподвижно смотря черным немигающим взглядом. В такие минуты мне становилось не по себе и хотелось убежать, скрыться, зарыться с головой каким-нибудь одеялом, что покрывали кровати хозяев. Они были такими огромными, что в них, казалось, можно укутаться целиком и еще останется.

Сердобольные женщины посоветовали скрывать регвы как можно дольше. Это трудно, но вот уже несколько месяцев мне удавалось. На какие-то только ухищрения не приходилось идти. Ужасно было то, что были регвы обильными, да с болевыми ощущениями. Но к боли не привыкать, а вот за тем, чтобы не подтекало, нигде не капнуло, не испачкалось платье – кровь без магии тяжело отмывается, только если сразу успеть замыть – уследить было сложнее.

А сейчас стояла жара, потелось, и свернутый в трубку листок лопушки, должный послужить чашей внутри, собирающей регвы, не выдержал. Я давно его должна была заменить, но стояла уже четыре часа и не могла отойти.

И молилась богам, чтоб наследник скорее приехал, и меня хоть ненадолго отпустили. И проклинала его же, за то, что так долго не едет. И сестру его за то, что не сидится ей дома, а встречает брата на дороге, и все потакают желаниям этой взбалмошной девчонки.

Я ощутила, как по ногам потекла предательская струйка. Одна, другая. Я склонила голову, пытаясь за подносом рассмотреть свои ноги. По внутренней стороне ноги пролегла темная борозда регвов. О, боги! За что вы так со мной? Перед глазами замелькали мушки, и я испугалась что сейчас упаду в обморок.

Я решила рискнуть и попросить Алдаю отойти на минуту. Ее нрав непредсказуем. То она живая и добрая девочка, то в ту же минуту превращается в какое-то злобное чудовище, желающее причинить боль всем, кто рядом. Выместить на них свое раздражение, свой гнев и злость. И это было всегда неожиданно. Никогда не удавалось предсказать, что повлияет на юную Литтерац. Чего ждать от нее: улыбки и шутки или приготовиться к удару и приказу высечь плетьми за незначительный проступок.

Но между тем упасть в обморок прямо на дороге перед наследником или вызвать возможный гнев юной кирии, я выбрала второе. Авось, пронесет.

– Кирия Алдая. Лимонад стал теплым. Прикажите, я сбегаю поменяю его на прохладный. Ведь молодой хозяин вот-вот подъедет, – робко обратилась я к молодой хозяйке.

Она недовольно посмотрела на меня, нахмурила бровки и махнула:

– Давай, только быстро.

Я облегченно выдохнула. Даже руки перестали дрожать в предвкушении того, что я их через минуту смогу отпустить.

Но тут раздался топот копыт, и даже при такой жаре внутри похолодело. Радовало только что это не звук кареты. И, может, до прибытия наследника еще будет время? И я все-таки успею уйти и вернуться?

Но все надежды рухнули, когда из леса на открытую дорогу выскочил знакомый жеребец наследника, и он на нем сверху. Доскакал до радостно орущей сестры, остановился, соскочил и закружил ее в объятиях.

Они, перерывая друг друга, что-то оживленно говорили, а я понимала что всё: мой организм, которого я обманула надеждой небольшой передышкой, сейчас даст сбой. Я больше не могу и упаду прямо перед наследниками Литтерац

В голове тяжело застучало, мушек перед лицом стало больше.

Потерпи еще немного, упрашивала я себя, закусив губу. Он пойдет внутрь ворот, и ты можешь спокойно повалиться, уже никто не заметит.

Но организм не слушал, он жил своей жизнью. Я с ненавистью смотрела, как брат и сестра не могут оторваться друг от друга, весело чирикают и не собираются идти дальше.

– Братец, попей с дороги, – наконец предложила заботливая сестрица и подвела брата ко мне.

То есть к подносу.

Молодой наследник направился ко мне и удивленно выдохнул:

– Нея?

Да возьми же ты лимонад, застонала я. Руки уже отказывались держать поднос. Но вслух я просипела, согнувшись в неловком поклоне:

– Кирон Ауруг.

И стало темно. А затем вообще ничего не стало.

До того момента как я очнулась… в спальне молодого хозяина.