Текст книги "Идущие на смерть…"

Автор книги: Дэниел Манникс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Здания, построенные для игр, остались непревзойденными по своим размерам и архитектуре. Самым древним и самым колоссальным из этих сооружений был Большой цирк. Об арене Большого цирка уже говорилось, но мало было сказано о самом здании. Оно было построено в долине, которая с давних времен использовалась для состязаний на колесницах. Со временем на склонах холмов были поставлены деревянные трибуны, которые можно было убирать после состязаний. Первые постоянные трибуны были установлены в 329 году до н. э. Тогда же были установлены стойла для колесниц. Только первый ряд трибун был каменным, остальные были деревянными. Поэтому стадион несколько раз горел, в том числе и тогда, когда Нерон поджег Рим. После каждого пожара его отстраивали, и с каждым разом он становился лучше. Юлий Цезарь увеличил Большой цирк до таких размеров, что некоторые историки ошибочно считают, что Большой цирк был построен именно при нем. При Юлии Цезаре был прорыт ров глубиной 10 футов, который защищал зрителей от диких зверей, находящихся на арене. Для заполнения рва водой от речки, протекавшей на холмах, был прорыт канал, который действует до сих пор около Via di Cerci. Считается, что строительство Большого цирка завершил Август, хотя и последующие императоры продолжали вести в нем строительные работы. Например, Клавдий заменил деревянные стойла на мраморные и установил на Спине конусы из золоченой бронзы. Во времена Антонина Пия произошла трагедия: рухнули верхние ряды переполненных деревянных трибун. Погибло 1112 человек. После этого стадион был полностью перестроен в камне. Траян покрыл все здание внутри и снаружи белым мрамором, украсил его позолотой и росписями. Он также установил колонны из цветного восточного мрамора и статуи из мрамора и позолоченной бронзы. В конце концов Большой цирк достиг 2000 футов в длину и 650 футов в ширину и вмещал 385 000 человек, то есть почти четверть населения Рима.

Константин установил в цирке три дополнительных ряда сидений из мрамора, которые поддерживались бетонными арками. Эти арки сохранились до сих пор. Они составляют часть фундамента церкви святой Анастасии. Чтобы выдержать тяжесть трибун, арки были сделаны толщиной в 7 футов. В средние века Большой цирк превратился в огромную каменоломню. Многие из ранних христианских церквей были построены из камня, взятого из Большого цирка, но еще в 16 веке сохранилась часть постройки. Можно было увидеть само место, где некогда находился Большой цирк, и несколько рядов трибун.

Строительство знаменитого Колизея начал в 70 году н. э. император Веспасиан, а завершил это строительство десять лет спустя его сын, император Тит. Колизей был самым совершенно оборудованным амфитеатром, который когда-либо и кем– либо был построен. Поскольку Веспасиан и Тит были из рода Флавиев, то этот амфитеатр был известен римлянам, как амфитеатр Флавиев, и только в середине века его назвали Колизеем из-за его размеров. В противоположность Большому цирку, открытому с одной стороны, Колизей представлял собой замкнутый овал. Он был размером 615 на 510 футов, а размеры его арены составляли 281 на 177 футов. Колизей занимал площадь в шесть акров. Археологи считают, что он мог вмещать 50 000 зрителей, хотя римляне утверждают, что в него набивалось до 100 000 зрителей, которые не только сидели на местах, но и толпились в проходах. Для сравнения: Мэдисон-Сквер-Гарден в Нью-Йорке вмещает 18 903 человека. Стены Колизея первоначально достигали высоты 160 футов, но потом их надстроили деревянными трибунами, где располагался самый бедный люд. Арену Колизея можно было затоплять водой для проведения наумахий. Арена была снабжена подъемниками, которые спускались и поднимались с помощью противовесов и блоков. В нужную минуту подъемники доставляли на арену из подземных помещений диких животных. Даже сегодня на две трети разрушенное здание Колизея является одним из самых впечатляющих архитектурных сооружений в мире.

Колизей имел 80 входов. Один из них был предназначен для императора, один – для весталок и 76 – для остальных зрителей. Весталками называли жриц, чьей главной обязанностью было поддерживать и охранять в храме Весты священный вечный огонь, который символизировал жизнь Рима. И наконец, двое ворот вели прямо на арену. Одни из них назывались Воротами Жизни. Через эти ворота на арену выходила процессия участвовавших в предстоящих играх гладиаторов. Другие ворота назывались Воротами Смерти. Через эти ворота выносили мертвые тела людей и животных, чтобы освободить арену для следующего зрелища.

Для того чтобы посмотреть игры, надо было приобрести билет. В билете указывались номера места, ряда и входа. Под трибунами находилась разветвленная система проходов и пандусов, по которым можно было быстро пройти на свое место. Трибуны были разделены вертикальными и горизонтальными проходами. Скамьи были сделаны из мрамора. Специальные линии указывали границу каждого сидения. Изготовленные из мрамора схемы, показывающие расположение мест, помещались у каждого входа. Одна из них сейчас находится в Капитолийском музее в Риме. В амфитеатре было четыре яруса. Снаружи, то есть на внешней стене амфитеатра, три нижних яруса обозначались тремя крытыми арочными галереями, расположенными на уровне каждого яруса. Сквозь арочные проемы свет и воздух проникали в проходы амфитеатра. Четвертый, верхний, ярус сохранился частично. Арки первого, нижнего, яруса служили входом в амфитеатр. В арках второго и третьего ярусов были установлены статуи богов, а в двух больших по размеру арках, расположенных над двумя главными входами в амфитеатр, стояли скульптурные изображения квадриг – колесниц, запряженных четверкой лошадей, – в натуральную величину. В простенках между арками были установлены колонны классических ордеров, причем в каждом из трех ярусов колонны были одного ордера, а именно тосканского (разновидность дорического), ионического и коринфского. (Эта «формула Колизея» впоследствии будет неоднократно использоваться при строительстве итальянских палаццо в эпоху Ренессанса). Самый верхний, четвертый, ярус был представлен сплошной кирпичной стеной с 40 небольшими окнами, которые были расположены между двумя пилястрами, выступающими из стены.

Разветвленная система стоков уносила кровь и мусор с арены и экскременты животных из клеток, находящихся под ареной. Небольшие стоки из всех частей здания впадали в большой канал, окружавший Колизей. Этот канал в свою очередь впадал в Большую Клоаку – основную канализационную сеть города.

Арену окружала мраморная стена высотой в 15 футов, сложенная из тщательно подогнанных блоков, так что ни одно животное не могло бы вскарабкаться на нее. На стене находился подиум, то есть плоская поверхность примерно 15 футов ширины, где располагалась ложа императора и места для знати, то есть сенаторов, всадников, гражданских и военных трибунов. По-видимому, на подиуме кресла не были закреплены, поэтому, как в современных театральных ложах, их можно было передвигать. Зрители могли вставать и прохаживаться. Невысокая стена отделяла подиум от первого яруса, где сидели торговцы и низшие должностные лица. В верхних ярусах сидели рядовые граждане.

Поскольку леопард мог прыгать в высоту на 15 футов, а тигр – на 20, стены подиума, которая имела высоту 15 футов, было явно недостаточно для защиты зрителей. Поэтому по краю подиума вокруг всей арены были укреплены бивни слонов, обращенные острием внутрь. На них крепились сети, нависавшие над ареной. Кроме того, вдоль подиума были установлены бронзовые трубчатые перекладины, которые могли вращаться вокруг своей оси. Если животное допрыгивало до такой перекладины и хваталось за нее, то перекладина начинала крутиться и животное, теряя точку опоры падало обратно на арену. Ров с водой служил, как и в Большом цирке, для защиты зрителей. Он, в основном, был препятствием для слонов. При отсутствии рва слоны легко могли добраться до подиума, где сидели знатные зрители, как это и случилось в Большом цирке во время первой демонстрации слонов в 55 году до н. э. Тогда слоны сорвали железную решетку, и император со свитой едва успел унести ноги. Впоследствии Цезарь приказал для защиты от слонов вырыть в Большом цирке ров.

Может показаться, что всех этих защитных сооружений и устройств было более чем достаточно, но большинство историков предполагают, что существовала еще стена из тяжелых деревянных досок, отстоявшая от стены подиума на 10 футов. Это был так называемый внутренний барьер. Внутренний – по отношению к стене подиума. Ров с водой находился между этой стеной и ареной. О существовании этого внутреннего барьера свидетельствует ряд фактов. Очевидно, что, если животные находились непосредственно у стены подиума, зрители двух верхних ярусов не могли видеть их из-за края подиума. Выпущенные на ярко освещенную арену цирка, полного кричащих людей, дикие звери инстинктивно жались к стене. Об этом писали многие римские авторы. Рабы-служители арены отгоняли их от стены раскаленными железными прутьями или пучками горящей соломы. Но ведь в каменной стене подиума не было никаких отверстий, через которые можно было бы добраться до животных. Кроме того, зрелища часто устраивали на фоне декораций. Упоминают животных, выходивших из искусственных пещер, гладиаторов, сражавшихся перед изображением древнего Карфагена и т. д. Трудно представить себе, как бы устанавливались и убирались эти декорации, если бы они висели на сплошной каменной стене подиума, особенно, если нужно было заменить декорации в то время, когда на арене находилось много диких животных, а нам известно, что рабам было запрещено появляться на подиуме, где располагалась римская знать.

Все эти факты говорят о том, что внутренняя стена существовала, и сделана она была, по всей вероятности, из тяжелых досок, крепившихся к поставленным на арене столбам. Бивни слонов с прикрепленной к ним сетью скорее всего были установлены на этих столбах, а не на стене подиума. Любой пейзаж мог быть изображен на внутренней стене или на висящих на ней полотнах. Внутренний, по отношению к подиуму, барьер не всегда был просто деревянным забором. Часто эту же роль играли декорации: скалы, сделанные из досок и штукатурки, стволы деревьев, изображающие лес, или любые другие макеты, которые создавали художники-постановщики Колизея. Рабы, менявшие декорации, проделывали эту работу, находясь между стеной подиума и внутренним барьером. Барьер примыкал к стене подиума у Ворот Жизни и Ворот Смерти. В этих двух местах нельзя было использовать нависающие сети. Поэтому, по словам Кальпурния, на краю стены были установлены вращающиеся колеса из слоновой кости, препятствующие животным взбираться на подиум.

Должно было найтись место на арене и для высоких мачт, поддерживавших огромный тент, предназначенный для защиты зрителей от солнца и дождя. Этот тент назывался веларием. Он был как бы «потолком» Колизея. В центре велария было большое круглое отверстие диаметром в несколько метров. Мы знаем, что по всей окружности Колизея, на самом его верху, было установлено 240 мачт. До сих пор сохранились углубления, куда они устанавливались. Края велария прикреплялись к мачтам. И если римляне не придумали какого-то сверххитроумного изобретения, чтобы поддерживать веларий, то иного способа, кроме установки высоких мачт, поднимающихся от арены к самому веларию, представить невозможно. Вероятно, под веларием имелись узкие деревянные мостики, как в современных павильонах Голливуда, поскольку античные авторы писали о том, как летающие маленькие мальчики с привязанными крыльями раскачивались на невидимых проволоках, изображая купидонов. Часто, инсценируя какой-нибудь миф, крупных животных, например, быков поднимали невидимыми канатами к самому веларию, роспись на котором изображала небо. Для того, чтобы такие трюки были возможны, над ареной под веларием должна была иметься платформа с блоком и полиспастами, приводимыми в движение квалифицированным персоналом. Как бы ни были сложны механические чудеса, которыми управляли эти люди, в их работе редко случались сбои. Если таковые все же происходили, то виновных служителей либо бросали на арену на растерзание диким зверям, либо их убивали гладиаторы.

Расписание игр было плотным. Каждую минуту на арене должно было что-нибудь происходить. В противном случае толпа на трибунах начинала скучать. Тот, кто имел когда-либо отношение к современному цирку, знает, какой большой проблемой является соблюдение основного правила: вовремя начать и кончить номер. Особенно трудно соблюдать это правило, когда в номере участвуют животные. Римлянам же приходилось выдерживать график выступлений диких животных и преступников, приговоренных к смерти на арене, поэтому их проблемы были еще сложнее. Масштаб их работы был грандиозен: игры часто продолжались два месяца, и иногда на арене бывало до пяти тысяч зверей одновременно. Вывести такое огромное количество животных из клеток и доставить на арену было фантастически трудной задачей.

Мы можем составить себе представление о том, как это делали римляне, изучив лабиринт проходов под ареной. Римляне использовали по крайней мере четыре способа доставки животных на арену. Клетки вытаскивали по нескольким пандусам на арену и помещали в ниши в основании стены подиума. По сигналу все двери одновременно открывались, и в тот же момент рабы через специальные отверстия в верхней части клеток бросали туда горящую солому, чтобы заставить животное выйти из клетки. Животные выходили на арену по проходам, ведущим из клеток к внутреннему барьеру, подобно тому, как в современном цирке львы выходят в большую клетку на арене. Возможно, что клетки с животными некоторое время до выступления держали в нишах подиума. Как только предыдущее действие (состязания на колесницах, гладиаторский бой и т. д.) заканчивалось, клетки быстро вытаскивали из ниш, тащили к отверстиям внутреннего барьера и открывали их для выхода зверей на арену.

Другой метод, вероятно, использовался для животных, менее опытных, чем огромные кошки. Он заключался в том, что животных выпускали в проходы, ведущие к арене, а затем заставляли двигаться по этим проходам, оттесняя их переносным деревянным щитом, который точно соответствовал размерам и конфигурации прохода. На щите были выступы, которые входили в щели на стенах и тем самым препятствовали движению щита в обратном направлении, так что животное не могло толкнуть его назад. Эти щели можно видеть и в наши дни.

Был еще один способ. Животных доставляли на арену при помощи подъемников. Это напоминало существующие на современной театральной сцене люки с подъемниками. Подъемник опускали по шахте в подвал, загоняли в него животных, затем поднимали до уровня арены. Делалось все это с помощью воротов. В определенных случаях использовали специальные клетки, которые разваливались на части после выдергивания определенных штифтов. Такие клетки выносили на арену, выдергивали штифты, и животные выходили из них, как только стенки клетки падали. У римлян были также клетки, две боковые стенки которых прикреплялись к задней на петлях, и они могли быть одновременно отброшены в сторону, полностью освобождая животных. Все эти приспособления были необходимы потому, что обычным способом заставить испуганное животное покинуть клетку было почти невозможно.

В один и тот же день арену могли затопить водой для проведения наумахии, заставить деревьями, изображавшими лес, возвести на ней искусственную гору, засаженную кустами и цветами с текущими по ней ручьями. Потом арена очищалась для проведения состязаний на колесницах. А вслед за этим устраивалась битва, изображавшая осаду Рима Ганнибалом. В армии Ганнибала были слоны и катапульты, а модель Рима защищали легионеры, осужденные за воинские преступления. Тысячи рабов участвовали в этих зрелищах, и каждый действовал по четкому графику. Разворачивали и сворачивали огромный веларий над Колизеем матросы императорского флота, поскольку только они могли управляться с таким огромным полотнищем. И сейчас еще видны отметины, оставленные тершимися о каменные стены веревками.

Глава пятая

К тому времени, когда был построен Колизей, зрелища с участием зверей стали важной частью игр. Издавна в играх демонстрировали дрессированных животных или показывали охоту на диких козлов и антилоп. Потом в цирках появились львы, леопарды, медведи и тигры, с которыми сражались гладиаторы. При Августе в клетку с дикими зверями бросили бандита по имени Селур. Это зрелище произвело такое впечатление на зрителей, что с тех пор в ходе игр постоянно стали бросать на растерзание зверям осужденных преступников. Использование на арене диких животных стало столь разнообразным и сложным, что для проведения номеров с ними стали привлекать специально обученных людей – бестиариев. Зрелища с животными особенно любила чернь. Высшие классы предпочитали гладиаторские бои. Бестиариев готовили в специальной школе. У них были свои традиции, своя форма и свой профессиональный жаргон.

Одного из знаменитых бестиариев звали Карпофор. Мы знаем о нем со слов поэта Марциала, который с восторгом писал: «Карпофор мог бы одновременно справиться с гидрой, химерой и пожирающими огонь быками». Это все, что мы знаем о Карпофоре.

Попробуем воссоздать собирательный образ прославленного бестиария времен императора Домициана, то есть вскоре после сооружения Колизея. Назовем нашего героя Карпофором.

Предположим, что Карпофор был свободным человеком. Его родители были вольноотпущенными. Они умерли, оставив мальчика без средств к существованию. Римская чернь презирала детей бывших рабов. Из-за этого предрассудка Карпофору было сложнее найти работу, чем большинству других римлян. Мальчик рос вблизи Большого цирка, цирка Фламиниев, цирка Нерона и других больших и малых цирков Рима, включая передвижные, которые устраивали представления в любом подходящем открытом месте и демонстрировали истасканных гладиаторов и побитых молью львов. Маленький Карпофор таскал воду для слонов, чистил клетки, полировал доспехи гладиаторам и был на побегушках за несколько медных монет и питание.

Ночью мальчик спал под арками Большого цирка. Сотни арок поддерживали трибуны, образовывая целый лабиринт пересекающихся проходов, отверстий, выходов и узких щелей, через которые мог пролезть только ребенок. Карпофор научился ориентироваться в этом хитросплетении с завязанными глазами. Здесь, «под трибунами», существовал свой особый мир, населенный предсказателями будущего, астрологами, проститутками, продавцами фруктов и сувениров, сосисок и гамбургеров. Все эти люди составляли одно братство, зарабатывающее себе на жизнь на зрителях, приходящих в цирк. Те, кому надоедало смотреть игры, спускались в этот подпольный мир отведать различных блюд, выставленных на лотках, достать бурдюк вина, поглазеть на сирийских и мавританских танцовщиц, исполнявших непристойные танцы под музыку барабанов, цимбал и кастаньет, попользоваться услугами пухлых размалеванных мальчиков, слоняющихся вокруг и около с задранными туниками и выставленными напоказ ягодицами.

Карпофор вырос в этом мире. Одно время он мечтал стать знаменитым гладиатором, потом – прославленным возничим, но его настоящий талант был в работе с животными. Он подобрал на улице пару бездомных собак и научил их танцевать на задних лапах, ходить по проволоке, зловеще выть, когда их спрашивали: «Что ты думаешь об упряжках Красных, Белых и Голубых?» и лаять с энтузиазмом, когда их спрашивали: «А что ты думаешь об упряжках Зеленых?». Последнее бывало тогда, когда у спрашивающего был зеленый цветок или шарф. Поскольку собаки реагировали не на слова, а на тайные движения руки Карпофора, они скулили или лаяли на любой цвет по его желанию.

У мальчика не было иллюзий в отношении своего ремесла, римской черни и самого императора. Однажды он бегал за вином для плотников, работавших для арены и сооружавших великолепную галеру, так хитроумно сконструированную, что, когда из нее вытаскивали один шпунт, весь корабль разваливался на куски. Предполагалось, что эта галера готовится для какого-то зрелища. В самом деле подобную галеру использовали в играх неделю назад, и император Нерон очень ею заинтересовался. Когда галера была построена, ее переправили в порт Вайа. Месяц спустя стало известно, что император как любящий сын подарил императрице-матери Агриппине новую великолепную галеру, но она по непонятным причинам развалилась на куски посередине залива. Некоторые плотники насплетничали об этом, и вскоре жизнь их кончилась на арене. Карпофор держал язык за зубами, но этот случай укрепил в нем веру в то, что весь мир похож на арену: в нем нет места справедливости и милосердию, и в нем выживают лишь энергичные и безжалостные.

Через некоторое время Карпофор получил место помощника бестиариев в цирке. Он изучил их технику обращения с опасными дикими животными. Однажды один из бестиариев попытался выгнать медведя с арены, используя плеть со свинцовыми шариками на концах, но медведь бросился на него и схватил за плечо. Юный Карпофор вырвал у раба-служителя пучок пылающей соломы и прогнал медведя прочь. Слухи об этом случае дошли до одного из инструкторов школы бестиариев, и он пожелал поговорить с юношей. Он предложил Карпофору пройти курс обучения в этой школе, но Карпофор должен был за это стать его рабом на следующие десять лет. Карпофор принял предложение инструктора и временно стал его рабом. В школе он провел два года, изучая методы обращения с различными животными, от лисиц до слонов.

Хотя все в школе восхищались умением молодого человека обращаться с животными, его очень не любили. Даже самые проницательные из его учителей не предполагали, что этот угрюмый и замкнутый юноша в один прекрасный день станет лучшим бестиарием Рима. Он был невысокого роста, смуглый, плотного телосложения, его нельзя было назвать неуклюжим, хотя изящным его тоже никто не назвал бы. В то время считали, что хороший бестиарий должен быть строен и подвижен, как современный матадор. Карпофор не был общительным. Жизнь сделала его подозрительным и научила не доверять людям. Это было одной из причин, почему он так страстно любил работать с животными. Его замкнутость и отчужденность не нравились его товарищам по школе. Они считали его надменным, а он смотрел на них как на сборище дилетантов. Большинство из них до прихода в школу не выступало с дикими животными на арене. Карпофор же работал с животными с раннего детства. Он также был невысокого мнения о своих наставниках. Они больше напирали на теорию и книжные знания и все время цитировали Аристотеля и Плиния. С точки зрения Карпофора ни один из этих ученых господ ничего не знал о животных. Они считали, что кобыла может забеременеть, если южный ветер подует ей под хвост. Карпофор знал, что это ерунда.

Но обучение в школе научило его многому, чего он не знал, работая мальчиком, убирающим клетки. Как существовало много типов гладиаторов, так существовало и много типов бестиариев: бестиарии, убегавшие от хищников; бестиарии, увертывающиеся от зверей; бойцы с быками, дрессировщики львов; бестиарии, прыгающие с шестами, и т. д. Карпофор обладал большой силой и жесткой техникой, поэтому он стал венатором, то есть охотником. Он научился, как следует драться с дикими животными голыми руками: душить их или ломать им шеи. Он научился, набрасывая львице на голову плащ, лишать ее возможности видеть, а затем убивать, ломая ей хребет ударом ребра ладони. (Римские писатели утверждали, что бестиарии могли это проделывать). Он также бился с медведями, держа в одной руке покрывало, чтобы отвлекать этим внимание зверя, а в другой – меч.

Для того, чтобы научить Карпофора увертываться от нападения зверей, его выставляли против леопарда и быка, связанных длинной веревкой. Поскольку бык бегал так же быстро, как и леопард, увернуться от последнего было труднее, чем если бы он был просто привязан к столбу, но гораздо легче, чем если бы леопард был свободен. Другой бестиарий с копьем находился позади животных и подталкивал их к Карпофору. Карпофора выставляли также одновременно против льва и леопарда, и он учился увертываться от обоих. Его заставляли лежать на земле, выпускали дикого кабана, и Карпофор учился вскакивать в последний момент, чтобы увернуться от нападения. Он научился раздражать диких животных, разрешая им почти настигнуть себя, но в последний момент перепрыгивая через низкий забор или за деревянный щит (как в современных боях быков). Целью этих маневров было только разъярить животных, чтобы они потом набросились на осужденных преступников, выведенных на арену.

Естественно, Карпофор вскоре был весь покрыт шрамами, но, как и все бестиарии, он гордился ими, как солдат гордится своими медалями, и смотрел на них, как на знаки своего профессионального мастерства. Карпофор мог подробно рассказать, как и когда он получил каждый из них.

У молодого бестиария было два серьезных недостатка: он много пил и имел бешеный нрав. Ученикам школы было запрещено пить спиртное, за исключением разбавленного вина во время трапезы. Но Карпофор добывал выпивку окольными путями.

Одним из его заданий в школе было воспитать леопарда людоедом. Это было сложно, так как ни одна большая кошка сама не бросается на людей. Первая часть обучения состояла в преодолении инстинктивного страха леопарда перед человеческим существом. Для этой цели более всего подходил леопард, рожденный в неволе и поэтому не боявшийся людей. Обычно выбирался самый свирепый взрослый детеныш. Обвязанный мягкими тканями бестиарий приближался к леопарду и притворялся испуганным. Как только леопард бросался на него, бестиарий падал на пол клетки и начинал кататься по полу, изображая агонию. Вид распростертой жертвы побуждает любое агрессивное животное к нападению. К бестиарию были привязаны куски мяса. Таким способом леопарда обучали быть убийцей. Животное всегда побеждало в этих учебных боях, и дрессировщик никогда его не бил и не наказывал.

Леопарда кормили человеческим мясом, которого всегда было много в цирке. А позднее его подстрекали к нападению на рабов. Предварительно рабам ломали руки и выбивали зубы, чтобы они не могли оказать никакого сопротивления: ведь отчаявшийся человек мог убить леопарда голыми руками (Карл Экели, исследователь Африки, сделал это). Даже если леопарду бросали женщин или детей, надо было быть уверенным, что победа достанется ему без труда. Когда животное уже было уверено в своих силах, ему бросали для убийства неискалеченных рабов. Если раб слишком успешно сопротивлялся, наблюдавший за схваткой бестиарий убивал его ударом копья.

Людоед Карпофора был прекрасно обучен. Он никогда не нападал на Карпофора или кого-нибудь другого, кроме человека, специально выставленного для него на тренировочной арене. Он привык пожирать людей только в этих специфических условиях и умер бы от голода в лавке мясника, поскольку не воспринимал мясо, как что-то съедобное. (Это может показаться невероятным, но это правда. Ставший людоедом лев или тигр бросается через стадо овец к пастуху и не трогает только что убитую корову, поскольку он потерял вкус к чему-либо другому, кроме человеческого мяса. Так было с двумя знаменитыми львами-людоедами в Цаво (Кения), задержавших строительство железной дороги на три недели. Эти два льва игнорировали оставляемых для них козлов, крупный рогатый скот и даже зебр, которыми обычно любят лакомиться львы. Их в конце концов заманили в клетку-ловушку из двух отсеков, в одном из которых сидело два человека. Даже когда этих львов расстреливали, они пытались добраться до людей).

Леопард Карпофора так утвердился в своей манере поведения, что молодой бестиарий брал его на прогулку рядом с загонами, где находились антилопы, предназначенные для арены. Леопард не обращал на них никакого внимания. Однако на всякий случай Карпофор всегда держал его на поводке. Однажды Карпофор выпил лишку и не взял леопарда на поводок во время водопоя. К несчастью, что-то испугало антилоп, и они бросились бежать. Вид так близко бегущих от него животных пробудил в леопарде охотничьи инстинкты, и он прыгнул на сернобыка. Карпофору не удалось оттащить в сторону леопарда, вцепившегося в бок сернобыка своими длинными когтями. В слепой ярости Карпофор ударил его по голове цепом со свинцовыми шарами и убил на месте с первого удара.

Молодой бестиарий убил животное, которое было дороже, чем он сам. Разъяренный инструктор школы бестиариев, которому продал себя в рабство Карпофор, приказал бросить его на растерзание диким зверям на следующих играх. Карпофор принял свою судьбу в угрюмом молчании. Но использовавшиеся как палачи звери были хорошо известны Карпофору. Когда его выгнали на арену, он подошел к группе львов, тигров, леопардов и медведей и закричал: «Хеопс! Лесбиа! Ложись, Ирод! Ты хорошая девочка, Кипрос!» Озадаченные животные оставили его в покое и стали драться друг с другом. Это зрелище так поразило зрителей, что они потребовали освобождения Карпофора. Он вернулся в школу. После этого случая он никогда не пил во время работы с животными и старался держать себя в узде.

Окончив школу, Карпофор стал работать бестиарием на арене. В отличие от своих товарищей он никогда не забывал, что его основная задача – развлекать толпу, а не демонстрировать замечательные трюки, которые могли оценить только другие бестиарии или несколько знатоков с подиума. Так как он вырос под трибунами, то знал, что цирком управляет чернь, а не интеллектуалы из первых рядов и не старые бестиарии, сидящие по вечерам в винной лавочке Чило^[1] на Аппиевой дороге, описывающие свои былые подвиги молодым бестиариям, которые почтительно слушали их, открыв рот и веря каждому слову. Например, эти старики считали большим достижением научить самцов оленей тащить колесницу. Эти животные очень пугливы, и лишь немногим бестиариям удавалось проделать этот трюк: в Египте дрессировщики Птолемея обучили самцов оленей везти колесницу их царственного хозяина, и в Греции жрица ездила в экипаже, который тащили эти животные. Каждый бестиарий мечтал о повторении этого трюка, каждый, но не Карпофор. Он знал, что на публику этот трюк не произведет впечатление. Зрители так же оценили бы тянущих колесницу зебр или страусов, хотя это было сделать несравненно легче. Их вообще не интересовали экзотические животные, запряженные в колесницу. Они хотели более захватывающего зрелища. И Карпофор решил подготовить для них такое развлечение.