Текст книги "Утеха падали"

Автор книги: Дэн Симмонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 72 страниц)

Глава 33

Чарлстон

Вторник, 16 июня 1981 г.

Полночь уже миновала, но Натали Престон все еще казалось, что она завязла в ночном кошмаре, который преследовал ее в детстве. Случай, происшедший после похорон матери, довел ее до такого состояния, что все то лето и осень она по меньшей мере раз в неделю просыпалась с криком и бежала искать защиты у отца.

Похоронная процедура осуществлялась по старомодному образцу, и на протяжении многих часов в морг шли и шли посетители, желавшие попрощаться. Собравшиеся друзья и родственники сидели у открытого гроба уже целую вечность, как казалось Натали. Все последние два дня она проплакала, и слез у нее больше не осталось – она сидела в скорбной тишине, держа отца за руку. Через какое-то время ей захотелось в туалет, и она сообщила об этом отцу. Он встал, собираясь отвести ее, но тут прибыла очередная группа пожилых родственников и проводить Натали вызвалась тетушка. Пожилая дама взяла девочку за руку, и они пошли по длинным коридорам, миновали несколько дверей и лестничный пролет, прежде чем добрались до белой двери туалета.

Когда Натали вышла, оправляя юбку своего жестко накрахмаленного темно-синего платья, тетушки почему-то не было. Девочка уверенно свернула налево, вместо того чтобы идти направо, прошла сквозь двери, миновала коридоры и лестничные площадки – и заблудилась. Однако это не испугало ее. Она знала, что большую часть первого этажа занимали часовня и притворы, и решила, что если будет открывать подряд все двери, то рано или поздно найдет отца. Не знала она лишь того, что черная лестница вела прямо в подвал.

Через два дверных проема Натали заглянула в большую пустую комнату, затем распахнула третью дверь, и свет, лившийся из коридора, упал на стальные столы, подставки с огромными бутылями, в которых колыхалась темная жидкость и длинные иглы с тонкими резиновыми шнурами. Девочка в ужасе прикрыла рот руками и попятилась обратно в коридор, потом повернулась и побежала через широкие двойные двери. Когда глаза ее привыкли к полутьме – занавешенные окна едва пропускали свет, она уже почти пересекла огромное помещение, заполненное большими ящиками, но остановилась. Ничто не нарушало смрадный покой, а ящики вокруг нее оказались вовсе не ящиками, а гробами. Тяжелое темное дерево словно поглощало слабый свет. У нескольких гробов створки крышек были открыты, как у гроба матери Натали. Не далее чем в пяти футах стоял маленький гробик, размером с нее саму, с серебряным распятием на крышке. Много лет спустя Натали поняла, что попала тогда просто на склад гробов, но в тот момент она была уверена, что осталась одна в окружении мертвецов. Она ожидала, что вот-вот из гробов начнут подниматься синеватые трупы, резко поворачиваясь к ней и открывая глаза, как в фильмах ужасов, которые они с отцом смотрели по пятницам.

Впереди виднелась еще одна дверь, но казалось, что до нее – тысячи миль, а главное, чтобы туда попасть, девочке нужно было пройти в непосредственной близости от нескольких гробов. Она двинулась вперед медленным шагом, не спуская глаз с двери, ожидая, что в нее вот-вот вцепятся бледные руки. Натали все же не позволила себе ни закричать, ни побежать, день был слишком важным для нее – похороны любимой мамы.

Она все-таки прошла через комнату, поднялась по освещенной лестнице и оказалась в коридоре неподалеку от входной двери. «Вот ты где, дорогуша!» – воскликнула пожилая тетя и повела девочку к отцу в соседнее помещение, по дороге успокаивая ее и убеждая больше не убегать.

Уже много лет Натали не вспоминала тот кошмар, но вот теперь, сидя в гостиной Мелани Фуллер напротив Джастина, глядевшего на нее своими безумными старческими глазами, утопленными в бледном пухлом личике, она пережила то же самое ощущение ужаса: будто и в самом деле крышки гробов открывались, сотни мертвецов принимали сидячее положение, потом вцеплялись в нее и тащили к маленькому гробику, предназначенному для нее.

– Плачу пенни за твои мысли, моя милая, – раздался старушечий голос из уст сидевшего напротив ребенка.

Натали вздрогнула и очнулась. После бессмысленного визга двадцать минут назад это были первые слова, произнесенные нормальным тоном.

– Что происходит? – спросила Натали. Джастин пожал плечами и широко улыбнулся. Его молочные зубы казались остро заточенными.

– Где Сол? – Пальцы девушки скользнули к монитору на поясе. – Говори! – прикрикнула она. Сол подсоединил телеметрическое устройство к взрывчатке, но запретил ей самостоятельно пользоваться этим оружием. Они нашли компромисс, что монитор передаст сигнал тревоги на второй приемник, находящийся в машине Джексона. Однако после того, как Сол отбыл на остров, Натали самостоятельно перепаяла провода напрямую к Си-4. В течение последних двадцати семи часов она несколько раз ловила себя на том, что почти хочет, чтобы старая гадина внедрилась в ее сознание и тем самым запустила действие взрывного механизма. Пребывание в постоянном страхе настолько утомило ее, что временами ей хотелось только одного – чтобы все это побыстрее кончилось. Она не знала, уничтожит ли взрывчатка Мелани Фуллер на таком расстоянии, но не сомневалась, что зомби Мелани не дадут ей подобраться ближе.

– Где Сол? – повторила она.

– О, его забрали, – небрежно ответил мальчик, Натали вскочила. Тени в соседних комнатах зашевелились.

– Ты лжешь! – крикнула она.

– Да ну? – улыбнулся Джастин. – Зачем мне это надо?

– Что случилось?

Джастин снова пожал плечами и демонстративно зевнул.

– Нина, мне пора спать. Почему бы нам не продолжить этот разговор утром?

– Говори! – закричала Натали, нащупывая пальцем кнопку на мониторе.

– Хорошо-хорошо, – надулся мальчик. – Твой еврейский друг убежал от охранников, но человек Вилли поймал его и отвел в особняк.

– В особняк? – выдохнула Натали.

– Да, в особняк – передразнил ее мальчик и ударил каблуками ботинок по ножке кресла. – Вилли и мистер Барент хотят поговорить с ним. Они собираются играть.

Натали оглянулась и заметила, как в коридоре что-то шевельнулось.

– Сол ранен? Джастин пожал плечами.

– Он еще жив? Мальчик скорчил гримаску.

– Я же сказала, Нина: они хотят поговорить с ним. А разве можно разговаривать с мертвецом?

Натали поднесла ко рту свободную руку и закусила палец, обдумывая ситуацию.

– Пора приступать к тому, о чем мы договаривались.

– Нет, не пора, – заскулил ребенок. – Ситуация совсем не похожа на то, что ты мне обещала Они просто играют.

– Ты лжешь, – сказала Натали. – Они не могут играть, если человек Вилли отсутствует, а Сол в особняке.

– Это другая игра, – пояснил мальчик, неодобрительно качая головой от ее недогадливости. Натали то и дело забывала, что он всего лишь плоть, манипулируемая старой каргой, лежащей наверху. – Они играют в шахматы, – пояснил он.

– В шахматы? – переспросила Натали.

– Да. И тот, кто победит, будет определять следующую партию. Вилли хочет играть на большие ставки – Джастин старчески покачал головой. – Он всегда питал вагнерианские пристрастия к Армагеддону. Думаю, в нем говорит немецкая кровь.

– Сол ранен и отправлен в особняк, где они играют в шахматы, – монотонным голосом повторила Натали. Она вспомнила полдень более полугода назад, когда они с Робом слушали историю Сола Ласки о лагерях и полуразрушенном замке в польском лесу, где молодой оберет бросил вызов старику генералу в финальной игре.

– Да-да, – со счастливым видом закивал Джастин. – Мисс Сьюэлл тоже будет участвовать в игре. В команде мистера Барента. Он очень симпатичный.

Они с Солом обсуждали, что ей надо будет делать, если их план сорвется. Он советовал Натали бросить сумку со взрывчаткой, поставив таймер на сорок секунд, и бежать, даже если это означало, что Баренту и его команде удастся спастись. Второй вариант: надо было продолжать блефовать, надавливая на Мелани с целью заполучить Барента и остальных членов Клуба Островитян.

Теперь Натали увидела третью возможность. До рассвета у нее еще по меньшей мере есть шесть часов. Она вдруг осознала, что тревога за Сола гораздо сильнее ее стремления к справедливости и желания отомстить за отца. К тому же она знала, что все обсуждавшиеся планы отступления для Сола были пустыми разговорами – на самом деле он не собирался отступать. Справедливость требовала, чтобы она осталась и следовала намеченному плану, но сердце ее разрывалось от страстного желания спасти Сола, если это еще было возможно сделать.

– Я выйду на несколько минут, – решительно заявила Натали. – Если Барент попытается исчезнуть или возникнут другие непредвиденные обстоятельства, делай именно то, о чем мы договаривались. Я не шучу, Мелани и не потерплю здесь промашек. Твоя собственная жизнь зависит от этого. Если ты не сделаешь того, что должна, можешь не сомневаться: члены Клуба Островитян прикончат тебя, впрочем, я опережу их. Ты поняла меня, Мелани?

Джастин смотрел на нее с легкой улыбкой. Натали круто повернулась и направилась в прихожую. В темноте перед ней кто-то метнулся в сторону и исчез в столовой. Джастин двинулся следом. На площадке лестницы слышался шорох, из кухни тоже доносились неясные звуки. Натали остановилась в прихожей, не убирая пальца с красной кнопки. Кожа головы болела от клейкой ленты, которой были закреплены электроды.

– Я вернусь до рассвета, – пообещала она. Джастин улыбнулся, лицо его сияло в слабом зеленом свечении, лившемся со второго этажа.

Зубатка ждал уже более шести часов, когда из дома Фуллер наконец появилась Натали. Это не входило в заранее проработанный план. Он дважды нажал кнопку передатчика, который Джексон назвал «сломанной рухлядью», и присел в кустах, чтобы посмотреть, что происходит. Он еще не видел Мартина, но знал, что когда увидит, сделает все для спасения своего старого главаря от мадам Буду, что бы там ни случилось.

Быстрым шагом Натали пересекла двор и остановилась у ворот, пока неизвестный Зубатке ублюдок открывал их. Не оглядываясь, она перешла улицу и повернула направо, к переулку, где находился Зубатка, вместо того чтобы идти туда, где стояла машина Джексона. Это был условный сигнал, что за ней могут следить. Зубатка еще три раза нажал на кнопку передатчика, сообщив Джексону, что надо объехать квартал к условленному месту встречи, потом присел еще ниже и стал ждать.

Как только Натали скрылась из виду, из ворот дома Фуллер выскочил человек и, пригнувшись, бросился на противоположную сторону улицы. В свете фонаря Зубатка заметил, как блеснула сталь ствола. По виду это был большой автомат.

– Черт, – прошипел Зубатка, выждал еще минуту, убедился, что больше никого нет и, прячась за припаркованными машинами, проскользнул на восточную сторону улицы.

Зубатка не знал этого человека со стволом – он был слишком мал для того ублюдка, которого он видел во дворе, и слишком белым – для Марвина. Бесшумно добежав до угла, Зубатка прополз под кустами и высунул голову. Девушка уже прошла полквартала и собиралась переходить на другую сторону улицы. Тень с автоматом медленно скользила за нею. Зубатка четыре раза нажал на кнопку передатчика и двинулся следом. Черные брюки и ветровка делали его практически невидимым.

Он надеялся, что Натали отсоединила детонатор от этой чертовой Си-4. От взрывчатки Зубатке становилось не по себе. Он видел клочки, оставшиеся от его лучшего друга Лероя, когда этот безумный малый подорвал шашку, которую таскал при себе. Зубатка не боялся смерти – он не надеялся дожить и до тридцати, – но он хотел лежать улыбающимся в здоровом гробу в своем лучшем семисотдолларовом костюме и чтобы Марси, Шейла и Белинда плакали над ним.

Предупрежденный четырехкратным сигналом, Джексон рванул по улице и прижался к левому поребрику, чтобы прикрыть Натали, пока она открывала дверцу машины. Тот, с автоматом, обеими руками схватил ствол, установил его на крыше припаркованного «Вольво» и начал целиться в отблеск фонаря на ветровом стекле машины прямо перед лицом Джексона.

«Похоже, вечером у мадам Буду был не один чай со сливками, – подумал Зубатка. – Видать, здорово достали старую шлюху». Он бесшумно подбежал в своих пятидесятидолларовых адидасовских кроссовках к белому ублюдку и сделал подсечку. Тот ударился подбородком о крышу «Вольво», и Зубатка вдобавок шмякнул его лицом о стекло, после чего выхватил автомат и на всякий случай положил указательный палец на спусковой крючок. В фильмах они швыряются стволами, как игрушками, но Зубатка видел братишек, убитых из упавших револьверов. «Людей убивают не люди, – рассуждал он, оттаскивая тело подальше от тротуара, – а поганые стволы».

Джексон дважды нажал на кнопку своего передатчика и завел мотор. Зубатка оглянулся, убедился, что белый ублюдок без сознания, но дышит, и только тогда спросил:

– Эй, братишка, что происходит?

– С дамой все в порядке, старик. Что у тебя? – Дешевый микрофон и слабая мощность исказили голос Джексона.

– Ублюдок с большим армейским револьвером 45 калибра, ему не понравилось твое лицо, старик. Сейчас он отдыхает.

– Как отдыхает? – проскрежетал голос Джексона.

– Дремлет. Что с ним делать? – У Зубатки был нож, но они решили, что если в таком фешенебельном районе будут обнаружены трупы, это может повредить делу.

– Тихо оттащи его куда-нибудь, – сказал Джексон.

– О'кей. – Зубатка поднял бесчувственное тело и бросил в кусты. Отряхнувшись, он снова нажал кнопку передатчика:

– Вы вернетесь или совсем сваливаете?

Из-за увеличившегося расстояния голос Джексона был едва слышен. Зубатка начал гадать, куда это они направляются.

– Позднее, старик, – ответил Джексон. – Не горячись. Мы вернемся. Не высовывайся.

– Черт, – выругался Зубатка, – вы, значит, едете кататься, а я сиди себе здесь?

– Право старшинства, старик. – Голос Джексона был уже еле слышен. – Я вступил в Братство Кирпичного завода, когда ты еще сидел в штанах своего папаши. Не высовывайся, братишка.

– Пошел к черту. – Зубатка помолчал, но ответа не последовало, и он понял, что они выехали за пределы слышимости. Он положил передатчик в карман и бесшумно двинулся обратно к своему укромному месту, вглядываясь в каждую тень, дабы удостовериться, что больше никаких военных сил мадам Буду не выслала.

Зубатка просидел между мусорным бачком и старым забором меньше десяти минут, вспоминая в подробностях и проигрывая одну из своих любимых сцен с Белиндой в постели гостиницы «Челтен», когда за его спиной что-то хрустнуло. Он мгновенно вскочил, на ходу раскрывая лезвие стилета. Стоявший сзади человек казался ненастоящим – слишком огромным и без единого волоса на голове.

Одним взмахом своей мощной ладони Калли выбил нож из руки Зубатки. Затем правой рукой схватил худого негра за горло и поднял его в воздух.

Зубатка задыхался, перед глазами у него все расплывалось, но, даже находясь в тисках этой массивной туши, оторвавшей его от земли, он умудрился дважды лягнуть Калли в пах и так ударить по ушам лысого ублюдка, что у того могли разорваться барабанные перепонки. Однако чудовище даже не поморщилось. Зубатка потянулся пальцами к его глазам, но огромные руки на его горле сомкнулись еще плотнее, туже, а потом раздался громкий хруст ломающихся позвонков.

Калли бросил бьющегося в агонии негра на гаревую дорожку и с безучастным видом стал наблюдать за ним. Агония длилась почти три минуты, сломанная шея перекрыла доступ воздуха в легкие. Калли пришлось наступить своим массивным сапогом на сотрясающееся и мечущееся тело. Когда все было кончено, он достал нож и произвел несколько экспериментов. Убедившись, что чернокожий действительно мертв, Калли зашел за угол, поднял бесчувственное тело Говарда и без всяких усилий перенес обоих через улицу в дом, где со второго этажа продолжал струиться слабый зеленоватый свет.

* * *

Когда Джексон и Натали были на полпути к мысу Плезант, дождь начался снова. Джексон попытался вызвать Зубатку по радиосвязи, но гроза и расстояние в десять миль, похоже, мешали этому.

– Как ты думаешь, с ним будет все в порядке? – спросила Натали. Сев в машину, она тут же сняла с себя пояс со взрывчаткой, но монитор энцефалограммы, который должен был дать сигнал тревоги при первом же появлении Тета-ритма, оставила. Однако Натали возлагала на это мало надежды. В основном она уповала на то, что Мелани не захочет в такой момент бросать вызов Нининому контролю. Натали гадала, не подписала ли она сама себе смертный приговор, признавшись в том, что не является Нининой пешкой.

– С Зубаткой? – переспросил Джексон. – Да, он побывал не в одной передряге. К тому же он не дурак. Кто-то же должен наблюдать, чтобы мадам Вуду за это время не удрала. – Он внимательно посмотрел на Натали. Дворники монотонно шуршали по залитому дождем ветровому стеклу. – У нас что, изменились планы ?

Девушка кивнула.

Джексон пожевал зубочистку.

– Ты собираешься на остров, да?

– Откуда ты знаешь? – выдохнула Натали.

– Сегодня днем ты звонила одному пилоту и просила его не уходить, так как для него может найтись дело.

– Да, – призналась Натали, – но тогда я думала о завтрашнем дне, когда все будет уже позади.

– А ты уверена, что завтра все будет позади, Натали?

Девушка смотрела вперед. Потоки дождя заливали стекло.

– Да, я уверена! – решительно ответила она.

* * *

Дерил Микс стоял в кухне своего трейлера, закутавшись в синий халат, и, прищурясь, смотрел на двух своих вымокших гостей.

– А откуда мне знать, что вы не какие-нибудь черномазые террористы, пытающиеся вовлечь меня в свою безумную затею? – осведомился он.

– Тебе незачем это знать, – ответила Натали. – Поверь мне на слово. Главные негодяи – это Барент и его группа. Они захватили моего друга Сола, и я хочу вызволить его.

Микс почесал седую щетину.

– Кстати, по дороге сюда никто из вас двоих не заметил, что там льет как из ведра и условия просто штормовые?

– Да, – кивнул Джексон, – мы заметили.

– И вы по-прежнему хотите оплатить полет на самолете?

– Хотим, – сказала Натали.

– Не знаю, каковы расценки для такой экскурсии, – бросил Микс, открывая банку с пивом.

Натали достала из-под свитера толстый конверт и положила его на кухонный стол. Микс заглянул внутрь, кивнул и отхлебнул пива.

– Здесь двадцать одна тысяча триста семьдесят пять долларов и девятнадцать центов, – сообщила она.

Микс почесал в затылке.

– Обобрали банк для такого дела, а? – ухмыльнулся он и сделал еще один большой глоток из банки. – Хотя какого черта! Отличная ночка для полета. Подождите здесь, пока я переоденусь. Наливайте себе пиво, если у вас в КГБ это не запрещено.

* * *

Дождь лил не переставая, скрывая из виду маленький ангар, освещенный прожекторами.

– Я тоже полечу, – сказал Джексон.

– Нет. – Натали, поглощенная своими мыслями, покачала головой.

– Черта с два! – прорычал Джексон и поднял тяжелую черную сумку, захваченную им из машины. – У меня плазма, морфий, бинты... полная аптечка. Что будет, если ты вылезешь из этого пылесоса, а человеку нужен врач? Ты подумала об этом, Нат? Предположим, ты вытащишь его и он умрет от потери крови на обратном пути – ты этого хочешь?

– Ладно, – согласилась Натали.

– Готов! – крикнул Микс из ангара. На нем была синяя бейсбольная кепочка с вышитой белыми нитками надписью «Киты Иокогамы», древняя кожаная куртка, джинсы и зеленые кроссовки. На ремне висела кобура, из которой выглядывала инкрустированная рукоять «смита-и-вессона» 38-го калибра. – Только два требования! – заявил он. – Первое: если я говорю, что сесть невозможно, значит это действительно так. Тогда я оставляю себе треть ваших денег. И второе: больше не вытаскивайте свой злосчастный «кольт», если не собираетесь им пользоваться. Советую вообще не решать со мной вопросы таким образом, не то придется вам плыть всю дорогу назад, понятно?

Джексон и Натали согласно кивнули.

* * *

Натали однажды каталась с отцом на «американских горках», и у нее хватило ума больше никогда этого не делать. Но их полет оказался в тысячу раз хуже.

Маленькая кабина «Сессны» запотела, по ветровому стеклу стекал настоящий водопад. Натали не могла даже точно сказать, когда они взлетели, разве что скачки и прыжки стали резче, а заносы – круче. Лицо Микса, освещенное снизу красноватыми огоньками приборного щитка, приобрело одновременно какие-то оттенки дьявольщины и слабоумия. Натали не сомневалась, что и ее лицо также выражает идиотизм со смесью откровенного ужаса. «Черт, старик», – иногда произносил Джексон, когда его подбрасывало вверх, а потом опять наступала тишина, если не считать воя ветра, грохота дождя, скрежета измученных механизмов, раскатов грома и жалостного тарахтения двигателя.

– Пока неплохо, – заметил Микс. – Подняться над этой заварушкой нам не удастся, но мы оставим ее позади, когда доберемся до Сапело. Все идет как надо. – Он повернулся к Джексону и осведомился:

– Вьетнам?

– Да.

– Морская пехота?

– Врач из сто первого.

– Когда демобилизовался?

– Не демобилизовывался. Нас с двумя братишками выперли, когда малыш Кит Карсон из ракетных войск подорвался на собственной мине, после того как мы накурились.

– А те двое?

– Прибыли домой в полиэтиленовых мешках. А мне дали еще одну ленточку, как раз вовремя, чтобы я успел проголосовать за Никсона.

– И ты проголосовал?

– Черта с два, – засмеялся Джексон.

– Да, я тоже не припомню, чтобы получал что-нибудь стоящее от политиков, – отозвался Микс. Натали переводила взгляд с одного на другого. Салон «Сессны» внезапно осветило вспышкой молнии, словно прорезавшей крыло самолета. В то же мгновение порыв шквального ветра попытался перевернуть их вверх тормашками, и они начали падать, пролетев едва ли не вертикально вниз двести футов, как сорвавшийся с троса лифт. Микс поправил что-то у себя над головой и постучал по прибору, в котором метался черно-белый шарик.

– Еще час двадцать, – зевнул он. – Мистер Джексон, там где-то у ваших ног стоит большой термос. И кажется, есть кое-что закусить. Почему бы вам не выпить кофе и не налить мне? Не хочу выглядеть негостеприимным. Мисс Престон, что я могу вам предложить? Полет в первом классе предполагает высокий уровень обслуживания на борту самолета.

– Нет, спасибо. – Натали отвернулась к иллюминатору. Внизу блеснула молния, осветив обрывки черных туч, похожих на лохмотья одеяния какой-нибудь ведьмы. – Пока ничего не хочется, – добавила она и попыталась закрыть глаза.