355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэн Симмонс » Утеха падали » Текст книги (страница 55)
Утеха падали
  • Текст добавлен: 22 сентября 2016, 03:48

Текст книги "Утеха падали"


Автор книги: Дэн Симмонс


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 72 страниц)

– Но если это действует на тебя, тогда это сможет воздействовать только на твоего оберста и больше ни на кого.

– Вероятно, да. Только он может иметь общий опыт с личностью, которую я создаю... пытаюсь создать... во время этих сеансов сочувствия.

– И по-настоящему это его не остановит, разве что смутит на несколько секунд, если вообще этот многомесячный труд и игры с энцефалографом что-либо значат?

– Верно.

Натали печально вздохнула и уставилась на два пучка света от фар, которые освещали бесконечную полосу дороги.

– Зачем же ты потратил на это столько времени, Сол?

Сол открыл досье. На снимке молодая девушка с бледным лицом, испуганными глазами, в темном пальто и платке. В верхнем левом углу фотографии едва виднелись черные брюки и высокие сапоги солдата СС. Девушка резко обернулась в сторону камеры, поэтому изображение получилось смазанным. В правой руке она держала маленький чемоданчик, левой она прижимала к груди потрепанную куклу домашнего изготовления. К снимку было приложено полстраницы печатного текста на немецком языке.

– Даже если ничего не получится, это стоило потраченного нами времени, – тихо промолвил Сол Ласки. – Власть имущие получили свою долю внимания, хотя порой их власть и являлась чистым злом. Жертвы остались безликой массой, исчисляемой лишь бездушными цифрами. Эти чудовища унавозили наше столетие братскими могилами своих жертв, но настало время, чтобы бессильные обрели имена и лица... а также голоса. – Сол выключил фонарик и откинулся назад. Прости, – промолвил он, – моя логика начинает страдать от собственной одержимости.

– Теперь я начинаю понимать, что это такое – одержимость, – вздохнула Натали.

Сол посмотрел на ее лицо, слабо освещенное приборной панелью.

– Ты все еще намерена поступать в соответствии со своей?

У Натали вырвался нервный смешок.

– Ничего другого мне не остается. Впрочем, чем ближе мы подъезжаем, тем страшнее мне становится.

– Мы можем сейчас свернуть к аэропорту в Шрив-порте и улететь в Израиль или Южную Америку.

– Нет, не можем, – возразила Натали.

– Да, ты права, – после небольшой паузы сказал он.

Они поменялись местами, и в течение нескольких часов машину вел Сол. Натали дремала. Ей снились глаза Роба Джентри, его испуганный изумленный взгляд, когда лезвие раскроило ему горло. Ей снилось, что отец убеждает ее по телефону: все это ошибка, на самом деле все в порядке и даже ее мать дома – жива и здорова. Но вот дочь приезжает – а дом оказывается пустым, комнаты опутывает липкая паутина, в раковине плавают какие-то темные сгустки. Потом Натали вдруг снова становилась маленькой, бежала в слезах в комнату родителей, но отца там не было, а вместо мамы из затянутой паутиной постели поднималась совсем чужая женщина – вернее, то был разлагающийся труп с глазами Мелани Фуллер. И этот труп начинал дико хохотать...

От этого хохота Натали стало совсем плохо, сердце заколотилось как бешеное – она проснулась. Фургон мчался по скоростной автомагистрали. Казалось, уже светало.

– Скоро утро? – спросила Натали.

– Нет, – ответил Сол усталым голосом, – еще нет.

Когда они подъехали к Старому Югу, города превратились в созвездия пригородов, гнездящихся вдоль автомагистрали, – Джэксон, Меридиан, Бирмингем, Атланта. В Августе они съехали со скоростной автомагистрали на шоссе 78, которое пересекало южную часть Южной Каролины. Несмотря на темноту, Натали уже узнавала привычные пейзажи – Сен-Джордж, где она отдыхала в летнем лагере, когда ей исполнилось девять лет, – это было бесконечное печальное лето в год, когда умерла ее мать; Дорчестер, где они жили у сестры отца, пока та не скончалась от рака в 1976 году; Саммервилл, куда она ездила по воскресеньям снимать старые особняки; Чарлстон...

Чарлстон.

Они въехали в город на четвертую ночь своего путешествия, перед восходом солнца, в тот мертвый час, когда дух человеческий воистину пребывает в самом незащищенном состоянии. Знакомые места, где прошло детство Натали, казались ей чужими и изменившимися, бедные чистенькие кварталы выглядели призрачными, как размытые изображения на тусклом экране. Дом Натали стоял с темными окнами. На нем не висело объявления «Продается», у подъезда не было никаких машин. Натали не имела ни малейшего представления, кто распоряжался имуществом и собственностью после ее внезапного исчезновения. Она взглянула на этот странно знакомый дом с маленьким крылечком, на котором пять месяцев назад она с Солом и Робом обсуждала за лимонадом глупые выдумки о мозговых вампирах, и у нее не возникло ни малейшего желания войти внутрь. Натали вспомнила, что не знает, к кому перешли фотографии отца, и с удивлением обнаружила, что глаза ей обожгли непрошеные слезы. Не сбавляя скорости, она проехала мимо.

– Мы можем не заглядывать сегодня в старые кварталы, – заметил Сол.

– Нет, поедем, – упрямо сказала Натали и свернула на восток, через мост в Старый Город.

В доме Мелани Фуллер светилось одно-единственное окно – на втором этаже, там, где была ее спальня. Свет был не электрический, то не было и мягким сиянием свечи, а какая-то болезненная пульсация слабого зеленого огня, напоминающая отвратительно фосфоресцирующие гнилушки в темной трясине.

Натали крепко вцепилась в руль, чтобы сдержать охватившую ее дрожь.

– Изгородь заменена на высокую стену с двойными воротами. – Сол присвистнул. – Настоящая цитадель. Не хватает только башен с бойницами...

Не отрывая взгляда, смотрела Натали на просачивающийся сквозь шторы и ставни зеленоватый свет.

– Но мы еще не знаем точно, она ли это, – промолвил Сол. – Джек собрал свои сведения на основании косвенных источников, к тому же этой информации уже несколько недель.

– Это она, – уверенно сказала Натали.

– Поехали. Мы устали. Надо найти место, где переночевать, а завтра необходимо пристроить куда-нибудь наше оборудование, чтобы оно было там в полной безопасности.

Натали включила двигатель и медленно тронулась вниз по темной улице.

Они отыскали дешевый мотель на северной окраине города и семь часов проспали как убитые. Проснулась Натали в полдень, испуганно вскочила, не осознавая, где находится, с одним лишь желанием ускользнуть из липкой паутины преследующих ее кошмаров, в которых к ней сквозь разбитые окна тянулись чьи-то руки.

Оба чувствовали себя уставшими и раздраженными – почти не разговаривая друг с другом, они купили копченую курицу и съели ее в парке у реки. День был жаркий – градусов под тридцать, солнце светило так же безжалостно, как лампы в операционной.

– Думаю, тебе не надо показываться днем, – предупредил Сол. – Тебя могут узнать.

– Они – вампиры, и мы скоро превратимся в обитателей тьмы. – Натали пожала плечами. – По-моему, не очень справедливо.

Прищурившись, Сол глядел на противоположную сторону реки.

– Я много думал о том шерифе и пилоте.

– Да?

– Если бы я не заставил полицейского выйти на связь с Хейнсом, пилот остался бы жив. Натали кивнула.

– Да. Как и сам Хейнс.

– Понимаешь, тогда мне казалось, что если потребуется принести в жертву обоих – и шерифа, и пилота, я все равно сделал бы это. Только чтобы добраться до этого человека. До Ричарда Хейнса...

– Он убил твоих родных. И хотел уничтожить тебя, пойми! – напомнила Натали. Сол покачал головой.

– И все равно... Шериф и пилот не имели к этому никакого отношения. Неужели ты не понимаешь, к чему это ведет? В течение двадцати пяти лет я ненавидел, презирал палестинских террористов, которые слепо уничтожали невинных людей лишь потому, что у них не хватало сил на открытую борьбу. А теперь мы пользуемся той же самой тактикой, поскольку неспособны иным способом противостоять этим чудовищам.

– Ерунда! – Натали махнула рукой, глядя на семейство из пяти человек, устроившее пикник у самой воды, – мать уговаривала малыша не подходить к берегу. – Ты же не подкладываешь динамит в самолет и не обстреливаешь автобусы из автоматов. К тому же это не мы убили пилота, а Хейнс.

– Но мы явились причиной его гибели, – возразил Сол. – Представь себе, что все они – Барент, Хэрод, Фуллер, оберет – очутились на борту одного самолета, в котором летят еще сотни невинных граждан. Тогда бы у тебя возникло желание покончить со всеми ними одним взрывом?

– Нет. – Натали энергично тряхнула волосами.

– Ну, подумай, – тихо продолжал Сол. – Эти чудовища повинны в гибели тысяч людей. И можно положить конец этому ценой еще пары сотен жизней. И прекратить все и навсегда. Неужели такое не стоит того?

– Нет, – твердо повторила Натали. – Так не годится.

Сол кивнул.

– Да, ты права, так действительно не годится. Если мы начнем размышлять подобным образом, мы превратимся в таких же, как они. Но лишив жизни пилота, мы уже встали на этот путь.

– Что ты пытаешься доказать, Сол? – гневно воскликнула девушка. – Мы обсуждали это в Иерусалиме, Тель-Авиве, Кесарии. Мы знали, на что идем. Ведь мой отец тоже был абсолютно невинной жертвой. Как и Роб, как твой Арон, Дебора и их девочки, как Джек, как... – она оборвала себя, сложила руки на груди и посмотрела на спокойную воду. Голос ее дрогнул, когда она переспросила чуть слышно:

– Что ты пытаешься доказать?

Сол встал.

– Я решил, что ты не будешь участвовать в следующей части нашего плана.

Натали резко повернулась и посмотрела на него как на ненормального.

– Ты сошел с ума! Это наша единственная возможность добраться до них!

– Ерунда! – теперь уже воскликнул Сол. – Просто мы не смогли придумать ничего лучшего. Но мы придумаем. Мы слишком спешим.

– Слишком спешим! – громко повторила Натали. Семейство у воды обернулось на звук ее голоса, и она перешла на настойчивый шепот. – Слишком спешим! Нас разыскивает ФБР и половина полиции страны. Нам известен только один момент – только один, когда все эти сукины дети соберутся вместе. С каждым днем они становятся все более осмотрительными и все больше набираются сил, мы же слабеем и поддаемся страху. Нас осталось всего двое, и я доведена до такого состояния, что через неделю вообще ни на что не буду способна... а ты говоришь: мы слишком спешим! – Она снова перешла на крик. Ей было так горько – почему он хочет уберечь ее?

– Согласен, – признал Сол, – но я решил, что этим человеком не обязательно должна быть ты.

– Что ты говоришь? Разумеется, это должна быть только я! Мы ведь решили это еще на ферме Давида.

– Тогда мы заблуждались, – продолжал упрямо твердить Сол.

– Она вспомнит меня!

– Ну и что? Мы убедим ее, что к ней послан второй посланец.

– То есть ты?

– Что вполне логично...

– Нет, не логично! – Натали чуть не плакала. – А как насчет всей этой кучи фактов, цифр, дат, смертей, географических названий, которую я заучивала начиная с дня Святого Валентина?

– Это не имеет никакого значения, – не уступал Сол. – Если она так безумна, как мы предполагаем, логика будет играть весьма незначительную роль. Если же она способна мыслить трезво, наших фактов все равно окажется недостаточно и эта версия будет выглядеть слишком шаткой.

– Ну здорово, черт побери! – воскликнула Ната ли. – Я пять месяцев подготавливала себя, а теперь ты говоришь, что в этом нет никакой необходимости и все равно ничего не получится.

– Я не говорю этого, – мягко сказал Сол. – Я говорю только, что нужно рассмотреть все возможные варианты и что в любом случае ты не тот человек, который должен заниматься этим.

Натали вздохнула.

– Ладно. Ты не возражаешь, если мы отложим этот разговор до завтрашнего дня? Мы еще не пришли в себя после путешествия. Мне надо как следует выспаться.

– Годится, – согласился Сол и, легонько сжав ее руку, повел ее обратно к машине.

Они решили оплатить номера в мотеле за две недели вперед. Сол занес к себе аппаратуру и работал до девяти вечера, пока Натали не пригласила его на обед, который она тем временем приготовила.

– Работает? – поинтересовалась она. Он покачал головой.

– Даже в самых простых случаях обратная биосвязь не всегда удается. У нас же случай не из простых. Я уверен, то, что я запомнил, может быть вызвано способом постгипнотической суггестии, но мне не удается установить механизм запуска. Воссоздать Тета-ритм невозможно, и генерировать альфа-пик я тоже не могу.

– Неужели весь твой труд пошел насмарку? – ахнула Натали.

– Пока да, – кивнул Сол.

– Может, ты отдохнешь?

– Попозже. Попробую поработать еще несколько часов.

– Тогда я сварю тебе кофе.

– Прекрасно, – улыбнулся Сол.

Натали вышла на маленькую кухоньку, вскипятила воду на электроплитке, положила в каждую чашку по две ложки кофе, чтобы сделать его покрепче, и осторожно добавила необходимую дозу фентиацина, который Сол показал ей в Калифорнии на случаи, если потребуется усыплять Тони Хэрода.

Сделав первый глоток, Сол слегка поморщился.

– Ну как? – спросила Натали, отхлебывая из своей чашки.

– Крепкий. Как раз такой я люблю, – заверил он. – Ты лучше ложись. Я могу припоздниться с этим.

Натали согласно кивнула, поцеловала Сола в щеку и вышла в соседнюю комнату.

Через полчаса она бесшумно вернулась, уже переодевшись в длинную юбку, темную блузку и свитер. Сидя в зеленом виниловом кресле с целой кипой досье на коленях, Сол сладко спал – снотворное сработало. Натали выключила компьютер и энцефалограф, перенесла папки на стол, положив на них коротенькую записку. Сняла с носа Сола очки и, накрыв его ноги легким одеялом, нежно погладила его по плечу. Он даже не шевельнулся.

Натали проверила, не осталось ли в машине чего-нибудь ценного. Взрывчатка была уже сложена в шкафу ее комнаты, детонаторы хранились у Сола. Она вспомнила о ключе от номера, выданном им в мотеле, и тоже отнесла его к себе в комнату. Не стала брать с собой ни сумочки, ни паспорта, ничего из того, что могло бы дать о ней какие-либо сведения.

Тщательно следуя указаниям светофора и не превышая лимита скорости, Натали направилась к Старому Городу. Она оставила машину у ресторана «Генри», о котором сообщала Солу в записке, и пешком прошла несколько кварталов до дома Мелани Фуллер. Ночь была темной и влажной, тяжелая листва, казалось, смыкалась над головой, скрывая звезды и высасывая кислород.

Подойдя к дому Фуллер, Натали уже не колебалась. Высокие ворота были заперты, но на них висел украшенный орнаментом молоток. Она постучала в ворота и замерла в ожидании.

Кроме зеленого сияния, лившегося из спальни Мелани Фуллер, в доме не светилось ни единого окна. Когда Натали постучала, свет все равно нигде не зажегся, только вскоре из темноты возникли две мужские фигуры. Тот что был повыше подошел к воротам – эдакая безволосая глыба плоти с маленькими глазками, рассеянным взглядом и микроцефалообразным черепом умственно отсталого.

– Что вы хотите? – произнес он, выделяя каждое слово, как неисправный речевой синтезатор.

– Я хочу поговорить с Мелани, – громко сказала Натали. – Передайте ей, что к ней пришла Нина.

Целую минуту оба мужчины не шевелились. Было слышно, как в траве стрекочут кузнечики, с пальмы, укрывавшей своими лапами эркер старинного дома, слетела ночная птица, громко хлопая крыльями. Где-то, на расстоянии нескольких кварталов, взвыла сирена и заглохла. Усилием воли Натали заставляла себя стоять прямо, хотя коленки у нее подгибались от ужаса.

Наконец огромный мужчина заговорил:

– Проходите. – Повернув ключ, он открыл ворота и втащил Натали за руку во двор.

В доме отворилась парадная дверь. Но в темноте Натали ничего и никого различить не могла. В сопровождении двух мужчин, один из которых продолжал крепко держать ее за руку, она вошла в дом.

Глава 19

Мелани

Она сказала, что ее прислала Нина.

На минуту я так испугалась, что полностью погрузилась в себя и даже попыталась сползти с кровати, волоча за собой омертвевшую часть тела, которая превратилась в ненужный кусок мяса и костей. Закачались капельницы, иглы вылетели из вен. На мгновение я потеряла контроль надо всеми – Говардом, Нэнси, Калли, доктором, сестрами и негром, по-прежнему стоявшим в темноте с мясницким тесаком в руках, – но затем расслабилась, позволила своему телу снова свернуться и замереть. Ко мне вернулось самообладание.

Сначала я решила, что Калли, Говард и цветной парень должны прикончить ее во дворе. А потом они водой из фонтана смоют с кирпичей все следы. Говард отнесет ее за гараж, завернет останки в душевую занавеску, чтобы не запачкать обивку «Кадиллака» доктора Хартмана, а у Калли не займет и пяти минут, чтобы отвезти ее на свалку.

Но мне еще не все было известно. Еще не все. Если ее прислала Нина, мне нужно узнать у нее кое-что. Если же это не Нина, то прежде чем что-либо делать с ней, необходимо выяснить, кто же ее прислал ко мне.

Калли и Говард провели девушку в дом. Доктор Хартман, сестра Олдсмит, Нэнси и мисс Сьюэлл сгрудились вокруг меня, а Марвин остался стоять в дозоре. Джастин тоже был при мне.

Негритянка, заявившая, что она от Нины, окинула взглядом мое «семейство».

– Здесь темно, – произнесла она странным тонким голосом.

В последнее время я редко пользовалась электрическим светом. Я настолько хорошо знала дом, что могла передвигаться по нему с завязанными глазами, члены же моей «семьи» тоже не нуждались в электричестве, кроме тех случаев, когда ухаживали за мной, да и тогда им хватало приятного мягкого сияния, исходившего от медицинской аппаратуры.

Если эта цветная девица говорила от лица Нины, то мне казалось странным, что Нина все еще не привыкла к темноте. Несомненно, в гробу у нее было достаточно темно. Но если девица лгала, вскоре ей тоже придется свыкнуться с тьмой. С вечной тьмой...

– Что вам угодно, барышня? – от меня обратился к ней доктор Хартман.

Негритянка облизала пересохшие губы. Калли усадил ее на диван. Члены моей «семьи» остались стоять. Слабые лучи света там и сям выхватывали лицо или руку, но в основном мы должны были казаться девице одной сплошной темной массой.

– Я пришла поговорить с тобой, Мелани, – ответила девица. Голос ее дрогнул, чего я прежде у Нины не замечала.

– Здесь нет никого с таким именем, – произнес доктор Хартман из темноты.

Негритянка рассмеялась. Может, мне только послышался в ее хихиканье хрипловатый смешок Нины? От этой мысли по моему телу пробежал озноб.

– Я знала, что ты здесь, – сказала она. – Точно так же, как я знала, где отыскать тебя в Филадельфии.

Как она меня нашла? Я заставила Калли положить свои огромные руки на спинку дивана позади негритянки.

– Мы не понимаем, о чем вы говорите, мисс, – произнес Говард.

Девица покачала головой. «Зачем Нине понадобилось использовать негритянку?» Я не могла этого понять.

– Мелани, я знаю, что ты здесь. Я знаю, что ты больна. И пришла предупредить тебя, – замогильным голосом медленно проговорила негритянка.

Предупредить меня? О чем? Шепотки в Ропщущей Обители предупреждали меня, но она не была частью этих шепотков. Она появилась позже, когда все пошло из рук вон плохо. Постой-ка, это ведь не она нашла меня, а я ее! Винсент поймал ее и привел ко мне.

А она убила Винсента.

Даже если она была посланницей Нины, лучше всего ее убить. Тогда Нина, возможно, поймет, что со мной шутки плохи, что я не позволю безнаказанно уничтожать моих пешек.

Марвин продолжал стоять в темном дворе с длинным ножом, который мисс Сьюэлл оставила на колоде для разделки мяса. Лучше это сделать за пределами дома. Не надо будет потом тревожиться о пятнах на ковре и паркете.

– Барышня, – заставила я произнести доктора Хартмана, – боюсь, никто из нас не понимает, о чем вы говорите. Здесь нет никого по имени Мелани. Сейчас Калли вас проводит.

– Постойте! – вскричала девица, когда Калли взял ее под руку и развернул в сторону двери. – Подождите минутку!

Голос ее даже отдаленно не напоминал неторопливую воркотню Нины.

– До свидания, – хором произнесли все пятеро. Цветной парень стоял сразу за фонтаном. Я уже много недель не получала подпитки.

Негритянка пыталась вырваться из рук Калли, покуда он волок ее к двери.

– Вилли жив! – крикнула вдруг она. Я заставила Калли остановиться. Все замерли. Еще через мгновение доктор Хартман спросил:

– Что такое?

Негритянка бросила на всех высокомерный, пренебрежительный взгляд.

– Вилли жив, – спокойно повторила она.

– Объяснитесь, – попросил Говард. Девица покачала головой.

– Мелани, я буду разговаривать только с тобой. Если же ты убьешь эту посланницу, ты больше не услышишь меня. Пусть те, кто пытался убрать Вилли, а теперь собираются прикончить тебя, делают свое дело. – Она отвернулась и уставилась в угол, потеряв всякий интерес и не обращая внимания на огромную лапу Калли, крепко сжимавшую ее руку. Она напоминала какой-то механизм, который внезапно выключили.

Оставшись наверху одна, если не считать общества маленького молчаливого Джастина, я в нерешительности заерзала. У меня болела голова. Все это казалось каким-то дурным сном. Я хотела, чтобы она ушла и оставила меня в покое. Нина мертва. Вилли тоже мертв.

Калли снова проводил ее к дивану и усадил.

Мы все не спускали с нее глаз.

Я подумывала о том, не использовать ли мне ее? Бывает – и довольно часто, – что в момент перемещения в чужое сознание, в мгновение овладения им, соразделяются не только чувственные ощущения, но и поток поверхностных мыслей. Если девицу использовала Нина, мне не удастся уничтожить ее обработку, но я смогу ощутить присутствие самой Нины. Если же за ней стоит не Нина, я сумела бы уловить истинную мотивировку ее поступков.

– Мелани сейчас спустится, – произнес Говард, и в то мгновение, когда она реагировала на сообщение – не знаю, со страхом или удовлетворением, – я проскользнула в ее сознание.

Я не встретила никаких препятствий. Полнейшее отсутствие противодействия привело к тому, что я мысленно чуть не повалилась вперед, как человек, пытающийся в темноте опереться на спинку кресла или туалетный столик, которых вдруг не оказывается на месте. Контакт был кратким. Я уловила запах поднимающейся паники, чувство «только не это», часто встречающееся у людей, которых уже использовали, но которые не были как следует обработаны, и еще целый вихрь мыслей, с топотом разбегающихся в темноте, как мелкие животные. Никаких связных фраз в ее сознании не было. Мелькнул обрывок какого-то видения – старинный каменный мост, нагретый солнцем, переброшенный через море песчаных дюн и отбрасываемых опорами теней. Мне это ни о чем не говорило. Я никак не могла связать это с воспоминаниями Нины, хотя после войны мы так долго были в разлуке, что я не могла уже осознавать: где, когда и с кем проводила время моя бывшая подруга.

Я оставила мозг негритянки. Мне было неинтересно пребывать в ее сознании. Там не было никакой информации... Непонятно...

Девица дернулась и выпрямилась. Это Нина возобновляла свой контроль над ней или самозванка пыталась вернуть себе самообладание?

– Больше не делай этого, Мелани, – произнесла негритянка властным тоном, который впервые чем-то напомнил мне Нину Дрейтон. Ее манеру приказывать.

В гостиную со свечой вошел Джастин. Пламя осветило лицо шестилетнего ребенка снизу, и каким-то образом игра света сделала его глаза безумно старыми.

Негритянка посмотрела на него, как норовистая лошадь, вдруг заприметившая змею.

– Здравствуй, Нина, – сказал мальчик моим голосом, ставя свечу на чайный столик. Девица не дрогнула.

– Здравствуй, Мелани. А ты разве не хочешь поздороваться со мной лично?

– Я не расположена к этому в данный момент. Возможно, я спущусь, когда ты сама придешь ко мне. На губах негритянки мелькнула слабая улыбка.

– Мне будет несколько сложновато сделать это.

Все завертелось у меня перед глазами, в течение нескольких секунд я была способна лишь на то, чтобы сохранять контроль над своими людьми. «А что, если Нина не умерла? Что, если она была всего лишь ранена?»

Но я же видела дыру у нее во лбу! Ее голубые глаза вылезли из глазниц.

Может, патроны были старыми? Пуля врезалась в череп, но не вошла в него, вызвав в мозгу повреждений не больше, чем у меня мое кровоизлияние?

Газеты сообщили, что она умерла. Я сама видела ее имя в списке жертв.

Впрочем, ведь там присутствовало и мое имя.

Рядом с постелью загудел один из медицинских мониторов, оповещая о критическом состоянии. Усилием воли я умерила одышку и сердцебиение. Гудки прекратились.

Выражение лица Джастина за эти несколько секунд не изменилось и в трепещущем пламени свечи по-прежнему напоминало лик бесенка. Он уселся и, подняв ноги, скрестил их на сиденье кожаного кресла, которое так любил мой папа.

– Расскажи мне о Вилли, – попросила я через Джастина.

– Он жив, – ответила девица.

– Этого не может быть. Его самолет разбился, и все пассажиры погибли.

– Все, за исключением Вилли и двух его приспешников, – усмехнулась негритянка. – Они покинули самолет до того, как он взлетел.

– Что же ты обрушилась на меня, если знала, что твой замысел с Вилли провалился? – вырвалось у меня.

– Самолет уничтожала не я, – призналась она после паузы.

У меня началась бешеная тахикардия, так что осциллограф начал выдавать зеленые вспышки, заливая комнату пульсирующим ярким светом.

– А кто же это сделал?

– Другие, – равнодушным тоном отозвалась она.

– Кто эти другие? Девица глубоко вздохнула.

– Есть группа лиц, обладающих нашей силой. Тайная группировка...

– Нашей силой? – перебила ее я. – Ты имеешь в виду Способность?

– Да.

– Глупости. Мы никогда не встречали кого-либо, даже с намеком на Способность. – Я заставила Калли поднять руки в темноте. Ее худенькая прямая шейка торчала из ворота темного свитера. Калли мог переломить ее запросто, как сухую веточку.

– А эти обладают ею, – уверенно произнесла цветная девица. – Они пытались убить Вилли. Они пытались убить тебя. Неужели ты не задумалась, кто это был в Джермантауне? Стрельба? Свалившийся в реку вертолет ?

«Откуда Нина может знать об этом? Откуда вообще кто-либо может знать об этом?»

– Ты вполне могла быть одной из них, – уклончиво ответила я.

Девица невозмутимо кивнула.

– Да, но в таком случае разве я стала бы предупреждать тебя? Я попыталась сделать это в Джермантауне, но ты не захотела слушать.

Я попробовала вспомнить. Предупреждала ли негритянка меня о чем-нибудь? Шепотки тогда уже звучали очень громко, и сосредоточиться было трудно.

– Ты и шериф приходили, чтобы убить меня, – возразила я.

– Нет, – голова девицы медленно шевельнулась, как у заржавевшей марионетки. Нинина компаньонка Баррет Крамер двигалась именно так. – Шерифа прислал Вилли. Он тоже хотел предупредить тебя.

– А кто эти другие? – осведомилась я.

– Известные люди, – ответила она. – Очень могущественные. Барент, Кеплер, Саттер, Хэрод...

– Мне эти имена ничего не говорят, – сказала я и вдруг поймала себя на том, что визжу голосом шестилетнего Джастина. – Ты лжешь! Ты не Нина! Ты умерла! Откуда ты знаешь про этих людей?

Девица помедлила, словно прикидывая, говорить или нет.

– Я познакомилась кое с кем из них в Нью-Йорке, – наконец ответила она. – И они уговорили меня сделать то, что я сделала.

Наступила такая мертвая и продолжительная тишина, что через все свои восемь источников я могла слышать, как на карнизе эркера воркуют голуби. Мисс Сьюэлл бесшумно удалилась на кухню и теперь стояла в тени дверного проема, держа тесак в складках бежевой юбки. Калли переступил с ноги на ногу, и я ощутила отголосок обостренной готовности Винсента в его кровожадном нетерпении.

– Они убедили тебя уничтожить меня, – сказала я, – и пообещали расправиться с Вилли, пока ты занимаешься мною.

– Да, – ответила она.

– Но им так же ничего не удалось, как и тебе.

– Да.

– Зачем ты рассказываешь мне это, Нина? – поинтересовалась я. – Ведь этим ты только вызываешь еще большую ненависть к себе.

– Они обманули меня, – хрипло прошептала девица. – Когда ты явилась, они бросили меня. И я хочу покончить с ними.

Я заставила Джастина чуть склониться вперед.

– Поговори со мной, Нина, – попросила я тихо. – Расскажи мне о нашей юности. Она покачала головой.

– На это нет времени, Мелани. Я улыбнулась, чувствуя, как слюна увлажнила детские зубы Джастина.

– Где мы познакомились, Нина? На чьем балу мы впервые сравнили свои карточки с ангажементами? Негритянка слегка задрожала и поднесла ко лбу руку.

– Моя память, Мелани... после ранения... образовались провалы.

– По-моему, несколько секунд назад они тебя не тревожили, – ехидно заметила я. – Кто ездил с нами на пикники на остров Дэниел, Нина, милая? Неужели ты не помнишь его? Наших ухажеров в то далекое-далекое лето?

Девица качнулась, не отводя руки от виска.

– Мелани, прошу тебя, я вспоминаю, а потом забываю... боль...

К ней сзади подошла мисс Сьюэлл. Ее сестринские туфли на резиновых подошвах не издавали ни малейшего шума.

– Кого мы выбрали первым для нашей Игры в то лето в Бад Ишле? – осведомилась я лишь для того, чтобы дать возможность мисс Сьюэлл сделать два последних бесшумных шага. Я знала, что цветная самозванка не сможет ответить на эти вопросы. Посмотрим, сможет ли она изображать Нину, когда голова ее скатится на пол. Может, Джастину будет интересно поиграть с таким «футбольным мячом» ?

– Первой была танцовщица из Берлина, – вдруг сказала негритянка, – по фамилии Майер, кажется. Подробностей я не помню, но мы, как всегда, обратили на нее внимание, когда сидели в кафе «Зайнер».

– Что? – ошарашенно воскликнула я.

– А на следующий день... нет, это было через два дня, в среду... такой смешной мороженщик. Мы оставили его труп в морозильной камере... висеть на железном крюке... Мелани, мне больно. Я то вспоминаю, то забываю! – девица начала плакать.

Джастин сполз с кресла, обошел чайный столик и похлопал ее по плечу.

– Нина, – прошептала я. – Прости меня. Прости меня.

Мисс Сьюэлл приготовила чай и подала его в моем лучшем веджвудском фарфоре. Калли принес свечи. Доктор Хартман и сестра Олдсмит поднялись наверх проведать меня, в то время как Говард, Нэнси и остальные устраивались в гостиной. Негр остался стоять у парадной двери.

– А где же Вилли? – спросила я через Джастина. – Как он?

– С ним все в порядке, – ответила Нина, – но я не знаю точно, где он. Ему, бедняге, приходится скрываться.

– От этих людей, которых ты упомянула?

– Да.

– Почему они желают нам зла, Нина, милая?

– Они боятся нас, Мелани.

– Почему? Мы же не сделали им ничего дурного.

– Они боятся этой нашей... нашей Способности. И еще того, что могут быть разоблачены из-за... эксцессов Вилли.

Маленький Джастин кивнул.

– Вилли тоже знал о них?

– Думаю, да, – ответила Нина. – Сначала он хотел вступить в их... в их клуб. Теперь он просто хочет остаться в живых.

– Клуб? – переспросила я.

– У них есть что-то вроде тайной организации, – пояснила Нина. – Место, где они встречаются каждый год и охотятся на заранее выбранных жертв...

– Я понимаю, почему Вилли хотел присоединиться к ним... А сейчас мы можем ему доверять?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю