Текст книги "Капитали$т: Часть 3. 1989 (СИ)"

Автор книги: Деметрио Росси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Договорились, – сказал я.

Договор был скреплен крепким рукопожатием.

– Оставьте ваш номер телефона, – сказал мне на прощание товарищ Рябов. – Ближе к сентябрю я с вами свяжусь. Проконсультирую по поводу пакета документов и прочих деталей.

Расстались мы в целом довольные друг другом.

В тот же день мне позвонил Николай Николаевич. На мои эмоционально-бессвязные упреки от ответил мне коротким: «Подъедь». Короткие гудки очень красноречиво свидетельствовали о том, что Николай Николаевич лишних слов тратить не собирается.

Я подъехал к милицейскому управлению. Буквально прилетел. На сей раз Николай Николаевич тоже не стал принимать меня в кабинете. Мы прогуливались около здания управления. В целях конспирации, наверное.

– Извини, Алексей, – сказал он, твердо посмотрев мне в глаза. – Никак не мог с тобой связаться. Работы – непочатый край…

– Николай Николаевич, – сказал я, стараясь говорить твердо, – недавно я разговаривал с Роговым. И он мне кое на что открыл глаза.

– А… – безразлично сказал Никола Николаевич.

Я с удивлением посмотрел на него и продолжил:

– Я бы не хотел иметь отношение к тому, что этого человека посадят.

Он нехорошо усмехнулся.

– Жалеешь?

– Дело не в этом… – сказал я. – Вы же сами понимаете.

Николай Николаевич задумался на несколько секунд, а потом строго сказал мне:

– Забудь.

– Что забыть? – не понял я.

– Все. Рогова. Всю эту свистопляску… Просто ничего не было, понял? Так для тебя лучше будет, Алексей.

– Но почему?

Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.

– Сегодня ночью при попытке задержания Олег Николаевич Рогов оказал вооруженное сопротивление сотрудникам милиции. В результате, сотрудники применили табельное оружие, согласно инструкции. На поражение. Рогов получил ранение… Несовместимое с жизнью. В результате обыска в доме у убитого преступника были изъяты значительные материальные ценности. Тебе все ясно, Алексей?

– Вот, значит, как? – сказал я. Меня слегка трясло.

– Да, вот так, – ответил он твердо. – Я же тебе говорю – забудь. Живи как жил. Приедет Бубенцов, будешь с ним работать. Если сам захочешь, конечно. Я бы на твоем месте захотел…

А у меня в голове всплыло легендарное:

'Если ты пьёшь с ворами, опасайся за свой кошелёк.

Если ты пьёшь с ворами, опасайся за свой кошелёк.

Если ты ходишь по грязной дороге, ты не сможешь не выпачкать ног.

Если ты выдернешь волосы, ты их не вставишь назад.

Если ты выдернешь волосы, ты их не вставишь назад.

И твоя голова всегда в ответе за то, куда сядет твой зад'…

Глава 26

Так уж получается, говорил я себе, когда ехал со встречи с Николаем Николаевичем. Так уж получается, что возле больших денег кто-то время от времени умирает… А ведь еще девяностые не начались. Пока что формально у нас стабильность и благолепие… И дальше будет больше. И еще больше, и еще… Ни о чем таком думать не хотелось, но… Рогов был враг. Во всяком случае, формально. Жизнь назначила нас во враги друг к другу, хотя никакой враждебности я к нему не чувствовал, а в конце даже промелькнуло что-то вроде уважения. Но, не важно. Формально он был враг, смерть которого развязывает нам руки. Я должен радоваться, только вот… почему-то не радостно, совсем не радостно. Древние римляне говорили, что труп врага хорошо пахнет… Теперь я совсем не уверен в этом. И второе… А если погибнет кто-то из тех, кто стал мне за это время друзьями? Через несколько лет на кладбищах начнут появляться новые аллеи, в сырую землю улягутся совсем молодые парни, сильные, дерзкие, жесткие… Может быть, некоторых моих близких не станет в ближайшие несколько лет… Я гнал от себя эти мысли, но они крутились и не давали покоя…

Дома я налил полстакана крымского «Муската» и выпил залпом, как лекарство. И только потом полез в холодильник за закуской – нашлись странные для любого нормального советского человека продукты – несколько мерзких турецких шоколадок, банка консервированных ананасов, кусок любительской колбасы и сырок «Дружба»… После осмотра найденных предметов меня слегка замутило, но, к счастью, я вспомнил, что совсем недавно купил на рынке с килограмм очень приличных зеленых яблок.

Я налил еще полстакана и закусил яблоком. Внутренняя дрожь слегка унялась, а обуревавшие меня чувства притупились, стали какими-то далекими, будто чужими. Потянуло в сон, и я завалился на кровать – сон сморил меня моментально, тяжелый и душный…

А утром меня разбудил ранним телефонным звонком Григорий Степанович Бубенцов. Бодрый и деловитый.

– Алексей⁈ – сказал он с напором. – Ты уж прости, что так рано и домой звоню. Давай ноги в руки и дуй на завод!

– Вы уже приехали? – спросил я, немного растерявшись.

– Приехал! Дел по горло! Нужно столько вопросов решить… Да ты что, не проснулся, что ли⁈ Чтобы через полчаса был у меня в кабинете! Дело нужно делать! Дело! – загремел Григорий Степанович.

– Все понял, – машинально ответил я.

– Одна нога здесь, другая там! – скомандовал Григорий Степанович и отключился.

На встречу с Бубенцовым мы ехали все втроем. По дороге я рассказал своим компаньоном о том, что случилось с Роговым.

– Во дают менты… – задумчиво сказал Валерик. – Грохнули мужика, кубышку выпотрошили, сейчас медалек себе навешают – опасную банду обезвредили. «Золотой заре» хана, походу?

Я пожал плечами.

– Не знаю, не интересовался. Скорее всего – да.

– Ушлые ребята – менты, – сказал Серега. – Таким палец в рот не клади, всю руку откусят. Спровоцировали конфликт, подставили, замочили… Но этот Рогов тоже, конечно, не святой. Если бы его посадили…

– То вряд ли бы в СИЗО он долго прожил, – закончил за Серегу я. – Если правду говорит Лисинский, что по его приказу вора убили…

– Короче, плакать по нему не будем! – заявил Серега.

– Плакать не будем, – сказал я. – Но одну вещь он мне сказал очень правильную. Играть нужно только в свою игру. Вот сейчас с Бубенцовым, например…

– Нужно было на эту встречу еще и Матвея с Андрюхой позвать на всякий случай, а также всю их банду, – пошутил Серега. – И если твой Григорий Степанович начнет морозиться, то прям в кабинете его прессануть!

Я усмехнулся. От Григория Степановича всего можно ожидать, никто не знает, что придет в голову опытного и хитрого партийного работника.

– Прессанем, – согласился я. – Если в наглую будет пытаться кинуть, то прессанем, сто пудов.

Одним словом, на встречу я ехал с тяжелым сердцем.

В кабинет Григория Степановича мы заявились тоже втроем. Кабинет был очень приличный – до первого секретаря обкома не дотягивал, но все же – удобные кресла и стулья, громадный письменный стол, кондиционер, а на столе, крое бумаг, имелись и признаки самой настоящей роскоши – фирменный кнопочный телефон «Панасоник», японский калькулятор и даже – о чудо! – самый настоящий персональный компьютер. «Макинтош», из той самой партии, что мы продали предыдущему директору.

– Ого! – поднял брови товарищ Бубенцов. – Как вас много!

– Мои компаньоны и друзья, – кивнул я на Валерика с Серегой. – Мы все вместе занимались решением известной проблемы.

– Мда… – сказал Григорий Степанович. – Это хорошо, что вместе. Коллектив – святое! Это все прекрасно… Слыхал про этого… как его… одним словом…

– Рогова? – подсказал я.

– Да-а… – протянул Григорий Степанович. – Я этого уголовника не знаю и знать не хочу. И в такие дела не вмешиваюсь.

– А вам и не нужно, – ласково сказал Серега. – Мы, в случае чего, разберемся.

Григорий Степанович посмотрел на него с подозрением и ничего не ответил.

– Этот негодяй оставил завод… Без всего! Вот, например, половина сырья шла через его кооперативы, а их сейчас милиция крутит! Сырье не идет! Это получается что? Это получается у нас простой в работе, невыполнение плана! А план – святое! Мне уже звонят и из обкома, и из управления торговли. Так что, ребята… нужно работать! Восстанавливать! Перестраивать!

– Что конкретно от нас требуется? – спросил я.

– Займетесь снабжением, – сказал Григорий Степанович. – Нужно все! Пшеница. Уксусная кислота. Клей! Этикетки на бутылки нечем приклеивать! Работы много, говорю сразу! Беретесь?

– Беремся, – сказал я.

Григорий Степанович потеплел.

– Вот это по-нашему! По партийному! А теперь, ребята, – Бубенцов обратился к Сереге и Валерику, – вы уж извините, мне Алексею несколько слов тет-а-тет сказать нужно!

С понимающими улыбками ребята покинули кабинет. Когда в кабинете остались только мы, я сразу перешел к делу.

– Людей Рогова уже уволили? – спросил я.

– Не так быстро, – покачал головой Григорий Степанович. – Спасибо, кстати, тебе и твоим друзьям, помогли с этим. Теперь уволим, конечно…

– Зря, – сказал я.

Бубенцов посмотрел на меня с удивлением.

– Это почему же?

– Потому что производством кто-то тоже должен заниматься, – сказал я. – А Рогов подбирал профессионалов. Они же здесь все знают, весь техпроцесс… и легальный, и нелегальный.

– Мда… – как-то неуверенно сказал Григорий Степанович. – Может быть ты и прав, нужно подумать, посоветоваться…

– Такой еще вопрос, Григорий Степанович, – сказал я, – мы в курсе дела, что ежедневно левой водки на заводе изготавливается примерно десять тысяч бутылок. Примерно на три миллиона в месяц. Что конкретно я могу пообещать своим друзьям?

Григорий Степанович нервно побарабанил пальцами по столу.

– Что же… – сказал он задумчиво. – Вы дело сделали, проблему помогли решить… Это хорошо.

– А сколько еще таких проблем может быть… – вежливо улыбнулся я.

– Может, – помрачнел Григорий Степанович. – И уже даже кое-что вылезает… но об этом после. Я же говорю – дело вы сделали, чего уж тут мелочиться! Привозите зерно, сделаем вам… ну, скажем, тысячу бутылок в день. Без оплаты, естественно.

– Григорий Степанович! – сказал я, стараясь придать голосу максимальный градус возмущенности. – Только левая водка три миллиона в месяц будет приносить, если все нормально организовать. Так у вас же не только левая водка! Вы же тоже заработаете порядочно! Это не считая всяких мелких радостей – подрядов, закупок и прочего.

Григорий Степанович мрачно посмотрел на меня.

– Ну ты тоже, парень, не того… – прогудел он. – Не горячись, одним словом. Что хочешь?

– Хотя бы две тысячи бутылок в день из нашего сырья, – сказал я.

– Полторы тысячи, – отрезал Бубенцов. – И не забывай, что у государства монополия на продажу водки.

Я весело улыбнулся.

– Ну что вы, Григорий Михайлович! Разве мы какие-то несчастные две тысячи бутылок в день не продадим так, чтобы наше государство об этом не узнало? Да даже в масштабе города народу похмелиться не хватит.

– Полторы тысячи, – поправил меня Григорий Михайлович. – И хватит об этом! Завтра с утра везите документы, будем составлять договора. Все, Алексей, отцу привет передавай при случае! Договорились или нет?

– Договорились, – улыбнулся я.

– Вот это по-нашему! – похвалил Григорий Степанович.

В коридоре меня ждали Валерик и Серега. Напряженные и взволнованные.

– Ну как? – спросил меня Серега.

– Бинго! – выдохнул я.

Серега посмотрел на меня вопросительно.

– Все ништяк, – бодро перешел я на более понятный моим друзьям язык. У нас есть полторы тысячи поллитровок в день. Правда из нашего сырья, и еще есть некоторые нюансы…

Мы вышли на улицу. На территории завода явственно ощущался запах спирта, чего-то химического и еще… пахло большими деньгами. Очень большими деньгами.

– Полторы тысячи бутылок… – сказал Валерик, который был слегка ошарашен таким количеством водки. – Это что выходит? Это выходит минимум пятнадцать штук в день?

– Выходит, что так… – сказал я. – И еще что-то заработаем на поставках. Но и накладные расходы предстоят, не забывай.

– Да пофиг накладные расходы! – жизнерадостно сказал Серега. – Пятнадцать тысяч это получается, что каждый день новую «тачку» можно брать? Парни… я до сих пор не особо верю, что это происходит на самом деле…

– Не привык еще? – улыбнулся я.

– Не привык. А кстати, о «тачках», мне на днях «девятку» предлагали – новье, муха не сидела! Двадцать три штуки. Я сказал, что пару дней подумаю.

– Че, «восьмерка» разонравилась? – спросил Валерик.

– Дело же не в этом… – вздохну Серега. – Это «девятка»… Мечта! Песня!

– Чего тут думать… – пожал плечами я. – Бери бабки и покупай, делов-то. Бабки все равно пристраивать куда-нибудь нужно. И кстати… Сегодня можем собраться в кабаке и отметить все это. Поводов хватает.

Завод мы покидали в самом веселом расположении духа, а на заводские корпуса поглядывали как-то даже немного по-хозяйски.

А вечером был ресторан «Театральный» – сверкающий и пафосный. На белоснежной скатерти – шампанское, фрукты, мясо, какие-то салаты…

Мы пьем за успех, как всегда, и советское шампанское сразу ударяет нам в голову, так что сразу становится понятно – успех гарантирован, мы обречены на успех! Если вокруг красивая музыка, красивые девушки, прекрасно сервированные столы и все такое, то успех кажется чем-то само собой разумеющимся. А мир снаружи, с его очередями, дефицитом, зассанными подъездами и нарастающим развалом – он какой-то ненастоящий…

– Вообще, друзья, – сказал я, чувствуя, как шампанское начинает действовать, – нам нужно радикально реорганизовать работу.

Валерик с Серегой переглянулись.

– Он пока еще может выговорить слово «реорганизовать», – сказал Серега.

– Нет, правда! – продолжил я с напором. – Нужны еще люди. Кто-то должен заниматься пленкой. Кстати, Серег, по пленки продажи упали?

– Упали, – сказал Серега. – Походу, имеющийся спрос закрыли, да и ажиотаж прошел, народ знает, что всегда есть в продаже и не парится. Уже полный склад…

– Так нужно думать чего-то! – вдохновенно сказал я. – Ехать в соседнюю область, новые рынки сбыта искать! Ну вы че, ребята⁈ Мы ж на себя работаем!

– Некогда, – сказал Серега. – Сам знаешь, какая свистопляска в последние недели!

– Знаю, – согласился я. – Потому и говорю – нужно реорганизовывать. Чтобы кто-то занимался пленкой, кто-то водкой, кто-то инвестициями, разделить снабжение и сбыт… А то мы распыляемся, эффективность теряем!

– Он пока еще может выговорить слово «эффективность», – сострил Валерик.

А Серега поднялся со стула:

– Вот за это мы и выпьем! За эффективность!

Мы пьем за эффективность, и я продолжаю развивать мысль:

– И из ДК нужно съезжать! Уже не помещаемся, да и несерьезно как-то…

– Куда это? – поднял глаза Серега.

– Нужно думать, – сказал я. – Пойдем в исполком, пусть сдадут нам нормальное помещение в аренду. Вон, в старом городе – целые улицы разваливаются, как после бомбежки, бывшие купеческие особняки пустые стоят.

– Что ж это такое делается?.. – спросил Валерик плачуще. – Нет, товарищи, ну как же так можно-то⁈ Почему у нас любая посиделка превращается в производственное совещание⁈ Почему советские кооператоры не умеют нормально отдыхать, я вас спрашиваю⁈

– За нормальный отдых! – провозгласил Серега, и мы немедленно выпили.

Было весело, а потом появились какие-то девушки, – их, как обычно, привел Серега, – и стало еще веселей. Мы выпили за знакомство, а потом еще за что-то, а потом в голове все смешалось, мысли запрыгали, в голове появилась необычайная легкость… Потом было прокуренное такси, подъезд и лестница (почему-то очень подвижная, ускользающая) по которой я долго и упорно брел к своей двери. А потом ключ никак не хотел залезать в замочную скважину, но все же залез, чему я несказанно обрадовался… А потом была кровать и сон – тяжелый, без сновидений.

Наутро мне было нехорошо, но крепкий кофе немного облегчил страдания. Я собрал документы и отправился на завод, однако по пути решил заскочить к Евгению Михайловичу.

Евгений Михайлович оказался на месте, и мы обменялись рукопожатием. Почему-то только сейчас я заметил, как сильно постарел Лисинский за последнее время. Да и вид у него был озадаченный…

– У вас все в порядке? – спросил я.

Евгений Михайлович горестно вздохнул.

– Как приличный человек, готовясь отойти на заслуженный отдых, я купил себе небольшой дом неподалеку от Сухуми… Но теперь там, кажется, начинается война… И не только там. Спрашивается, как может приличный человек сейчас уйти на заслуженный отдых?

– Теперь это не так просто, как раньше… – дипломатично ответил я.

– Да уж… Я слышал о том, что произошло с Роговым. Мое мнение – это был скверный и опасный человек, но так поступать… Это уже излишне – пуля в лоб. Мы, деловые люди, очень не любим такого, чтобы пуля в лоб. А что у вас нового? Как дела у нового директора ликеро-водочного?

– Дела неплохо, – сказал я. – Кстати, Евгений Михайлович, есть водка на продажу…

– Сколько? – деловито спросил Лисинский.

– Тысяча бутылок в день – минимум. Может у вас есть, какие-нибудь знакомые…

– Никаких знакомых, – строго сказал Лисинский. – Еще чего – знакомые! Я все беру. Если вы не продорожитесь, конечно…

– По чирику, – сказал я с улыбкой. – Евгений Михайлович, но, простите… зачем вам столько?

Евгений Михайлович искоса посмотрел на меня.

– Зачем и почему – это очень нескромные и совсем не приличные вопросы, молодой человек. Если кто-то покупает, значит ему нужно. По чирику меня вполне устраивает, благодарю!

– Где-то через несколько дней начнем отгружать, – сказал я. – Через неделю, самое большее.

– Договорились! – сказал Евгений Михайлович. – Кстати, я еще хотел поблагодарить вас за решение проблемы моего цыганского партнера…

– Всегда пожалуйста, – улыбнулся я. – Только если его люди опять возьмутся за свое, то мы уже ничем помочь не сможем…

– Это само собой, – сказал Евгений Михайлович.

– Кстати, – спросил я, – а этому вашему партнеру… ему можно доверять? Просто я бы хотел кое-что у него приобрести…

Лисинский усмехнулся.

– Если речь идет о рыжье, – сказал он, – то вас они обманывать не станут. – Евгений Михайлович сделал ударение на слове «вас». – Но заломят дорого, сразу говорю…

– Дорого или нет, а деваться некуда, – сказал я грустно.

Евгений Михайлович понимающе кивнул.

Когда я ехал с завода, вдруг ударила гроза – она налетела невесть откуда со шквалом, градом, молниями и какими-то тропическими потоками воды. «Тьма, пришедшая со Средиземного моря», вдруг всплыло у меня в голове. А потом я вдруг вспомнил, что давно не видел Леру, и сразу возникло чувство – очень острое, непереносимое настолько, что я развернулся и поехал сквозь грозу к ней…

Около ее дома оказался исправный телефонный аппарат (первое чудо!), откуда-то из глубин памяти всплыл ее номер, хотя я редко запоминал телефонные номера (второе чудо!) и, ко всему прочему, она оказалась дома (третье чудо!), да еще и взяла трубку.

– Алло! – сказала она.

– Привет! – сказал я.

Она засмеялась довольно:

– А я знала, что ты позвонишь! Вот знала, что именно сейчас, в грозу!

– Так бывает иногда, – ответил я. – Иногда люди оказываются на одной волне.

Она хмыкнула.

– А ты думаешь, что мы на одной волне?

– Понятия не имею, – сказал я честно, – но ты же знала, что я позвоню. Вот я не знал еще десять минут назад…

– Может быть я экстрасенс, – сказала она кокетливо.

– А я – пришелец из будущего, – опять честно сказал я.

– И как тебе в нашем времени? – подхватила она игру.

– Нормально. В том времен, откуда я прибыл, ходят легенды, что у вас очень вкусный пломбир. Я попробовал – да, вкусный. Но я бы сказал, что ничего сверхъестественного.

– А я бы сказала, что ты зануда. И никакой не пришелец из будущего!

– Пришелец… – вздохнул я. – Еще какой…

– А что, – спросила она, – какие у вас в будущем девушки?

– Разные, – признался я. – Как и здесь. Как и во все времена!

– Что носят? – не отставала она.

– Носят кроссовки, – постарался припомнить я. – Всюду, всегда и везде – кроссовки. И джинсы. И вообще, одежду, которая напоминает лохмотья.

– Фу, – сказала она с разыгранным ужасом.

– И еще, они все время сидят в телефоне.

– В телефонной будке?

– Нет. В телефоне. В том смысле, что они постоянно смотрят в телефон.

– В телефон не нужно смотреть, – сказала она тоном заботливой мамочки, объясняющей непутевому пятилетнему сыночку, что пальцы в розетку засовывать нельзя. – По телефону обычно говорят. Какой смысл на него смотреть? Или у вас какие-то другие телефоны?

– У нас другие телефоны, – подтвердил я. – По ним не только говорят. По ним отсылают почту, с их помощью слушают музыку и смотрят фильмы, знакомятся, рисуют и вообще – занимаются черт знает чем. Но это тайна!

– Почему? – удивилась она.

– Я не должен выдавать, как оно будет. Разглашать такие вещи запрещено, а я разглашаю…

– Понятно, – сказала она. – а ты где сейчас? Дома?

– Возле твоего дома, – сказал я.

Она удивилась.

– Ты псих ненормальный⁈ Ведь гроза, всемирный потоп! А в будке нет стекол!

В телефонной будке действительно не было стекол.

– Ерунда, – сказал я беспечно, – гроза уже заканчивается. Выходи и мы постараемся ее догнать.

– Ты псих! – констатировала она, но в голосе ее слышалось восхищение. – Я не умею так быстро бегать.

– А бегать и не нужно. Мы поедем ее догонять на машине…

– Ты псих… – повторила она, на этот раз задумчиво.

… Через десять минут моя «восьмерка» мчалась по огромным лужам – мы догоняли грозу.

От автора:

1. Всем, кто читал и поддерживал автора – огромная благодарность!

2. Четвертая книга цикла здесь: /work/339585