Текст книги "Чисто убийственное зло"

Автор книги: Деби Глиори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

ДОМОЙ

Шотландский флаг на крыше «Герба Окенлохтермакти» уныло висел, под стать ему было настроение персонала отеля, который приступил к своим ежедневным обязанностям в настороженной тишине. В отеле царила подавленная атмосфера, служащие и гости ждали из больницы вестей о Мортимере. Провозившись всю ночь с впавшим в беспамятство хозяином отеля и отправив его наконец в больницу на санитарном вертолете, синьор и синьора Стрега-Борджиа рухнули на кровать, совершенно обессиленные.

– Это она, Лучано. Эта ужасная Ффиона. Я знала, что она опасна, с первой секунды нашего знакомства, – синьора Стрега-Борджиа лежала с открытыми глазами, не замечая того, что рассвет уже окрасил розовым окно спальни.

– Фельдшер уверен, что он принимал яд, – сказал синьор Стрега-Борджиа, потрясенный таким супружеским вероломством. – Подумать только, она жила и работала рядом со старым чудаком и каждый день подсыпала ему в питье на ночь крысиный яд, с нетерпением ожидая, когда несчастный умрет… – Он повернулся к жене за поддержкой: – Ты ведь никогда так не сделаешь, правда, Бачи? Даже если очень захочешь от меня избавиться?

Синьора Стрега-Борджиа повернулась лицом к мужу и обвила его руками.

– Ну, не знаю… – сказала она, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. – Моя стряпня, конечно, достаточно плоха, чтобы убить тебя, но ведь это непреднамеренно, ты же понимаешь.

– Не шути так, – голос синьора Стрега-Борджиа был приглушен объятиями жены.

– Я не шучу, – ответила она. – Обещаю тебе, что если ты когда-нибудь так меня доведешь, что я захочу от тебя избавиться, я не буду столь коварной, чтобы применять яд. О’кей? Я просто куплю ружье и застрелю тебя.

– Прекрасно, – сказал синьор Стрега-Борджиа. – Поскольку стрелок ты такой же никчемный, как и повар, меня ждет долгая и счастливая жизнь.

Небо уже совсем посветлело, когда на регистрационной стойке зазвонил телефон. Сигнал был автоматически переключен на кухню, где несколько служащих готовили завтрак для гостей, которые имели обыкновение рано вставать. Шеф-повар профессиональным движением перевернул три яйца, жарящихся на сковородке, и заспешил в другой конец кухни ответить на звонок.

– Алё? «Герб Окенлохтермакти». Четырехзвездочный отель в сердце Аргайла. Чем могу помочь?

Его собеседнику пришлось кричать, чтобы заглушить шум плюющихся яиц и бекона.

– He-а. Навряд ли он встал. Ну ладно, попробую найти. – Шеф нажал пару кнопок на телефоне, чтобы установить внутреннюю связь, с отвращением наблюдая при этом, как яйца на сковородке обугливаются по краям. Наконец на другом конце ответили. – Не торопитесь, как я погляжу! – рявкнул шеф-повар. – Вас тут спрашивают по телефону. Переключить на вас или спуститесь?

На другом конце провода синьор Стрега-Борджиа зевнул, чуть не вывихнув челюсть. Тридцатиминутный сон не только не освежил его, но даже не вернул ему в полной мере мыслительные способности. Он посмотрел на жену, которая сладко спала рядом, свернувшись в клубочек. Жалко ее будить, честное слово.

– Давайте же, соображайте скорее, – гаркнул шеф. – У меня тут яичница сгорела.

– Я спущусь, – объявил наконец синьор Стрега-Борджиа, бросил трубку, схватил халат и на цыпочках вышел в коридор.

Вернувшись через пять минут, синьор Стрега-Борджиа, с которого сон как ветром сдуло, вытащил из постели бурно протестующую жену.

– Идем, Бачи. Одевайся. Звонили из полиции. Надо ехать в Стрега-Шлосс.

– Но я не в состоянии… – стонала супруга, с трудом принимая вертикальное положение и пытаясь сфокусировать взгляд. – Лучано, пожалуйста…

Синьор Стрега-Борджиа уже выбрасывал ее одежду из шкафа на кровать.

– Поторопись. Они будут здесь через пять минут.

– Только не пурпурное, дорогой, я же замерзну.

– Тогда пуловер. Давай же, быстрее. Вон уже и полицейская машина подъехала.

Синьор Стрега-Борджиа глядел в окно, к отелю выруливала черно-белая патрульная машина. У него за спиной синьора Стрега-Борджиа тихо проклинала шотландскую зиму, лихорадочно натягивая на себя джемперы, шарфы, две шали и накидку. Щуря покрасневшие от недосыпа глаза, пошатываясь и спотыкаясь, пара сбежала вниз, где их уже ждал полицейский эскорт. Синие проблесковые маячки на крыше машины придавали всей картине особый драматизм.

– Будете любезны, на заднее, сэр, мадам, – коренастый полицейский держал дверь открытой для супругов Стрега-Борджиа. Они послушно скользнули на заднее сиденье, и черно-белая машина, разбрасывая гравий, сорвалась с места, с включенной сиреной и вращающимся маячком.

Синьор Стрега-Борджиа наклонился вперед и обратился к затылкам сидевших впереди полицейских.

– Неужели это так необходимо, констебль? Мигалка, сирена и все такое?

–  СержантМакдональд, сэр, – ответил затылок слева, не поворачивая головы. – Мы получили телефонный звонок от некоей Флоры Маклахлан относительно вторжения в…

Его прервал треск рации.

– Дельта Унция Манго Браво Оскар, как слышите меня, прием?

Сержант Макдональд, откашлявшись, бодро ответствовал:

– Слышу вас хорошо. Браво Оскар Сахар Сахар.

– Как трогательно… – заметила синьора Стрега-Борджиа.

– Доложите обстановку, прием.

– Направляемся на расследование инцидента около Лохнагаргулья на трассе В80261, движемся в западном направлении, прием.

Водитель полицейской машины, не участвовавший в радиопереговорах, повернулся к синьору и синьоре Стрега-Борджиа с широкой улыбкой. Это не слишком повысило степень их доверия полиции, поскольку в этот момент машина прыгала по ухабистой дороге, ведущей к Стрега-Шлоссу, на неприличной скорости.

– Как в кино, правда? – заметил водитель, вновь переключив внимание на управление автомобилем, чтобы в последний момент чудом избежать столкновения с деревом. – Повышает авторитет в глазах народа и все такое. А то бродили бы по горам вслепую, как улитки, без этой техники…

Машина заложила крутой вираж, поднимая фонтаны гальки и грязи, и резко остановилась у ворот Стрега-Шлосса, при этом синьора Стрега-Борджиа чуть не упала на колени мужа.

– Прибыли! – заорал Сэб, занявший наблюдательный пункт на самой высокой башенке дома. На кухне ждали миссис Маклахлан и дети. Лэтч уже стоял в прихожей, готовясь открыть дверь. Звери вцепились когтями в башенки и трубы, стараясь по возможности как можно больше походить на горгулий. Ток, плескавшийся во рву, подплыл к берегу, чтобы первым поприветствовать обожаемую хозяйку.

Шагнув на дорожку из розового кварца, синьора Стрега-Борджиа поплотнее закуталась в шали и огляделась. Заслоняясь рукой от солнца, она запрокинула голову, чтобы получше разглядеть повреждения крыши Стрега-Шлосса, призывая на помощь всю свою волю, чтобы не расплакаться при виде безнадежного состояния дома. Ее шали разом свалились наземь, рот сам собой открылся, и на несколько секунд она забыла о том, что человеку полагается дышать. Там, в вышине, на солнце блестела новенькая крыша.

– Крыша! Крыша! Дом! Я не верюсвоим глазам! О НЕБЕСА! ЭТО ПОХОЖЕ НА ВОЛШЕБСТВО… – Она обернулась с сияющим лицом и вытащила мужа из полицейской машины.

Синьор Стрега-Борджиа, все еще полусонный, прищурившись, смотрел на это чудо реставрации. Он быстро заморгал, потер глаза и бросился в объятия жены.

– Бачи? – его голос сорвался. – Может, я сплю? Наш дом? У меня галлюцинации? Если это сон, пожалуйста, не буди меня… – Обняв синьору Стрега-Борджиа, он закружился с ней по розовому кварцу, истерически хохоча:

– О, МЫ ДОМА! ДОМА! ДОМА!

Парадная дверь распахнулась, пропустив Лэтча, бледного и изможденного.

– Добро пожаловать домой, синьор, синьора… как жаль, что вам приходится возвращаться в такой день… – бормотал он, ломая руки. – Ужасное событие… несчастные люди… очевидно, они не читали предупреждение…

Совершенно опешившие от такого мрачного приема, супруги Стрега-Борджиа молча прошли вслед за дворецким в дом и застыли у кучи мусора, под которой были временно погребены Винсент Белла-Виста и его злосчастная подружка. Припудренные цементной пылью, их лица зловеще белели среди обломков рухнувших балок.

– О боже, – произнесла синьора Стрега-Борджиа. – Бедняги… – Она посмотрела вверх, сквозь огромную дыру, рваные края которой, смутно различимые в темноте дома, угадывались на всем ее протяжении вплоть до заново отремонтированного чердака. Содрогнувшись, она вновь опустила глаза на два трупа. – Но… ведь это мистер Белль Атависта… и его невеста. Что же с ними могло случиться?

Осторожно обогнув кучу обломков, сержант шагнул в прихожую и, достав из кармана записную книжечку, раскрыл ее. Основываясь на их поведении сразу по прибытии, он уже пришел к выводу о том, что мистер и миссис Стрега-Борджиа были, скорее всего, совершенно невменяемы, однако решил все же придерживаться стандартной полицейской процедуры… С глубоким вздохом он начал:

– Вы были знакомы с покойными? Сэр? Мадам?

– Оба были знакомы, и сэр, и мадам, – сказал синьор Стрега-Борджиа, с содроганием отводя глаза от трупа строителя, распростертого под кучей балок. При этом он встретился взглядом с Лэтчем и увидел, что дворецкий подает ему недвусмысленный знак, поднеся палец к губам, словно говорил «Рот на замок». Мысли синьора Стрега-Борджиа пришли в замешательство, и он начал заикаться: – Он… уммм… мистер Белла-Виста… он собирался… собирался как раз… они оба собирались… ну, то есть он с подругой собирались в отеле… – Он рискнул бросить взгляд на Лэтча, чтобы понять, одобряет ли дворецкий его неуклюжую импровизацию.

Не догадываясь об обмене сигналами между синьором Стрега-Борджиа и Лэтчем, полицейский продолжал допрос:

– А когда вы последний раз видели кого-либо из покойных?

– Вчера днем, – сказал синьор Стрега-Борджиа. – Он отвез нас в отель после того, как мы были в бог… после того, как мы осмотрели… хм… ну, в общем, мы смотрели его… ДОГА! Да-да, вот именно, его дога…

Синьора Стрега-Борджиа перебила мужа:

– Сержант, ни один из этих фактов не объясняет, почемунам сказали, что наш дом разрушен. Двое из ваших констеблей сообщили нам, что здание находится в таком плачевном состоянии, что наше возвращение чревато угрозой жизни.

Сержант потупился, нервно облизнул карандаш и отвел взгляд.

Нетерпеливо поправляя шаль, она продолжала:

– И вот, сержант, мы здесь, в нашем доме, который со всей очевидностью не представляет никакой опасности, не считая падающих строителей, а объявление там, снаружи – полицейскоеобъявление, заметьте – возвещает о том, что Стрега-Шлосс крайне опасен.

– Похоже, произошла какая-то ошибка, мадам. – Полицейский уже заметно нервничал. – Констебли Макбет и Макдуф будут отстранены от выполнения обязанностей до завершения расследования.

– Так вы признаете, что была допущена ошибка? – спросил синьор Стрега-Борджиа, делая шаг вперед.

– Хм. Да. Нет. Я хочу сказать, боюсь, мне лучше воздержаться от комментариев на этот счет. – Полицейский совсем запутался, зашаркал ногами и начал бросать отчаянные взгляды в сторону входной двери.

– Но послушайте, сержант, вы же не можете продолжать дезинформировать невинных представителей общественности относительно конструктивной безопасности их жилищ, – ободренный широкой улыбкой Лэтча, синьор Стрега-Борджиа продолжал вдохновенно развивать эту тему. – Вытаскивать их ни свет ни заря из постели, заставлять их смотреть на трупы, валяющиеся в прихожей… едва ли можно поставить нам в вину тот факт, что эти двое были столь неразумны, что упали с нашего чердака, не правда ли?

Он взял жену под руку и начал подталкивать ее в сторону кухни.

– Идем, Бачи. Мне так жаль, что я вытащил тебя из кровати по столь глупому поводу. Идем, выпьем кофе и дадим полиции разобраться с этим недоразумением, хорошо?

Багровый от смущения, полицейский сказал:

– Э-э, последняя формальность, сэр, будьте так любезны. Если бы смогли опознать тела, я бы мог договориться, чтобы их вывезли как можно скорее…

Синьор Стрега-Борджиа тяжело вздохнул и вместе с сержантом подошел к куче мусора. Лица обоих покойников сохраняли выражение вежливого удивления, словно, пробивая собой несколько этажей ветхой частной собственности, они слегка нарушили этикет.

– Все, что мне известно, сержант, это то, что человек слева – Винсент Белла-Виста, а рядом его подруга Вадетта – я не знаю ее фамилии, так как мы не были должным образом представлены друг другу.

– Они устроили настоящий бедлам в вашем доме. – Полицейский достал фонарик и посветил сквозь дыру в потолке.

– Мы свяжемся с нашим кровельщиком, – сказал синьор Стрега-Борджиа. – Хью Пайлум-Хэйт – вы его знаете?

– Да уж, знаем, сэр. Похоже, он ударился в бега. Мы разыскиваем его вместе с миссис Ффорбс-Кэмпбелл в связи с попыткой убийства.

– Боже правый, – удивился синьор Стрега-Борджиа. – Вы имеете в виду того несчастного в «Гербе Окенлохтермакти»?

Сообразив, что он сказал слишком много, ничего не получив взамен, полицейский захлопнул записную книжку, спрятал фонарик в карман и потер ладони.

– Кажется, кто-то упоминал здесь о кофе? – сказал он, заискивающе улыбаясь. – Я бы прикончилчашечку…

– Не кажется ли вам, что это неудачное слово? – пробормотала себе под нос синьора Стрега-Борджиа, провожая полицейского по коридору в кухню. Распахнув дверь, она одобрительно принюхалась:

– Мммм. Вкусно. Флора, я вижу, вы не теряли времени даром.

За столом сидели, поглощая булочки с корицей и изюмом, Титус, Пандора и Дэмп. Миссис Маклахлан, облаченная в фартук и прихватки, как раз доставала из плиты поднос, полный шоколадных кексов. Она выпрямилась, розовощекая, сияющая от удовольствия.

– Добро пожаловать домой, дорогие. Я знала, что вы проголодаетесь, поэтому приготовила вам немного фруктовых пышек, булочек с изюмом, шоколадных пирожных и торт пралине, а безе будут готовы через минуту… проходите и садитесь поближе к плите, вы, должно быть, продрогли.

Привлеченный божественным ароматом выпечки, полицейский протиснулся на кухню вслед за синьором и синьорой Стрега-Борджиа. Разглядывая эту кулинарную вакханалию, он вдруг заметил яйцо Ффуп, висевшее в котелке над плитой.

– Святые небеса, чем вы кормите своих кур? Ну и яйца они несут! – воскликнул он с неподдельным почтением.

Дэмп соскользнула со своего стула и зашлепала к матери, оставляя за собой дорожку из сладких крошек. Со счастливым вздохом малышка обвила ручонками мамины колени. Убедившись, что хозяева удобно устроились за столом, их чашки полны кофе и перед ними стоит тарелка с пирожными, миссис Маклахлан переключила внимание на маячившего у стола полицейского.

– Кофе, сержант? – спросила она, доставая из буфета еще одну кружку. Она наполнила ее кофе и передала полицейскому, преднамеренно не став уговаривать его попробовать выпечку. Сделав вид, что огорчена собственной внешностью, миссис Маклахлан достала пудреницу и принялась похлопывать по носу подушечкой. Заметив это, Пандора напряглась. Ее мучил вопрос: в чьи именно тайные мысли собирается няня проникнуть с помощью своего волшебного ай-мата? Когда же няня повернулась так, чтобы крышечка пудреницы с встроенным зеркальцем была направлена на полицейского, Пандора затаила дыхание. Неужели он собирается арестовать их всех за соучастие в убийстве? Подозревает их в чем-то? Или же не догадывается о том, что случилось в Стрега-Шлоссе?

– Ну вот. Немножко косметики никогда не помешает, – удовлетворенно заявила миссис Маклахлан, захлопывая ай-мат и убирая его в карман фартука. – Так, по-моему, гораздо лучше.

Пандора с облегчением выдохнула и потянулась за очередной булочкой, чтобы отпраздновать избавление от тревог. Миссис Маклахлан подмигнула ей. Все нянино существо излучало уверенность в том, что все они действительно находятся вне опасности. В зеркальце она увидела изображение полицейского, несущего папку под названием «СТРЕГА-ШЛОСС» вниз по лестнице в подвал. На крошечном экране ай-мата было видно, как полицейский открыл пыльный шкаф, стоявший в самом темном углу подвала, и зашвырнул туда папку. На волнующейся поверхности компакт-пудры проступили слова «ПАПКА ПОД ГРИФОМ «ЗАБЫТЬ» и «НЕНАВИЖУ БУМАЖНУЮ РАБОТУ»».

Этим объяснялась и широкая улыбка миссис Маклахлан, и ее радушное обращение:

– Еще кофе, сержант? Вы должныпопробовать мои булочки… вот вам парочка для начала.

НАСЛЕДИЕ БОРДЖИА

Приготовления к шотландскому хогманаю в «Гербе Окенлохтермакти» начались ранним утром последнего дня старого года. В отсутствие обоих владельцев персонал совершил набег на винный погреб Ффорбс-Кэмпбеллов и теперь наливался запасами коллекционного шампанского, гордостью Мортимера. Повара с горничными собрались в баре гостиной, поднимая тосты за здоровье пропавших хозяев, и не заметили, как к отелю подъехало такси. Мортимер, бледный и осунувшийся, выбрался с заднего сиденья и, шатаясь, поднялся по ступенькам крыльца. Снабженный строгими предписаниями врачей не притрагиваться к алкоголю в любом виде, он был отпущен домой для празднования Нового года. Справившись с вращающейся дверью, Мортимер на цыпочках пересек тартановый ковер и целенаправленно устремился к своей единственной утешительнице – бутылочке «Old Liverot», запрятанной в укромном уголке прачечной.

«Только один глоточек», – думал он, откупоривая бутылку дрожащими от вожделения руками и поднося ее к губам.

– Твое здоровье, Морти, старый пень, – пробормотал он. – Глупые врачи ни черта не понимают, не так ли? Сборище шарлатанов, молоко на губах не обсохло… – Он внезапно умолк, услышав, как кто-то скребется в одной из раковин рядом с промышленной стиральной машиной.

– Крысы, а? – фыркнул он, ковыляя к раковине. – Если бы Повелительница подсыпала этот проклятый яд этим тварям вместо того, чтобы кормить им своего Благоверного… – при мысли о злодейском покушении на свою жизнь глаза старика увлажнились. – Гнусная вещь – брак, а? Должна была любить и почитать и все такое, а вместо этого пыталась отделаться…

Он еще раз поднес бутылку ко рту, но прежде чем живительная влага успела оросить его губы, пробка, закрывавшая слив в раковине, откинулась, стукнувшись о фарфор, и крошечная голая фигурка тяжело, словно пораженная артритом, выбралась из слива, кряхтя и постанывая. В тот же миг бутылка виски разбилась вдребезги о кафельный пол, выпав из рук Мортимера.

– Хуже, чем я думал, а? – пробормотал он. – Уже мерещится черт-те что. Маленькие розовые человечки в прачечной. Дурной знак, Морти, старый черт. Пора завязывать, а? Хватит повышать настроение чарочкой…

Протерев глаза, Морти повернулся и зашагал из прачечной навстречу своему будущему, которое, как он поклялся себе, с момента лицезрения престарелого клона будет кристально трезвым.

В игровой комнате Стрега-Шлосса несколько настоечных солдатиков с увлечением играли в «Монополию», тогда как их коллеги дремали, уютно устроившись в лузах бильярдного стола. Во всю длину одной из стен тянулся застекленный шкаф, полки которого прогибались под тяжестью множества настольных игр, обожаемых поколениями Стрега-Борджиа. Шахматные наборы, сделанные из самых разных материалов, от каррарского мрамора до ляпис-лазури, высились над коробками с «морским боем» на батарейках. Древняя игра «го», сделанная, согласно легенде, для императора Тай Ф’Туаня, перемешалась с набором карточек для ма-джонга из позолоченного фарфора, датируемых эпохой династии Пинь. Головоломки, карты, покерные фишки, бирюльки, мраморные шарики, стебли тысячелистника, кости, домино, карточки «Счастливого случая», листы для ведения счета в бридже, фишки от скрэббла, кусочки пластика, дерева и металла неопределенного назначения – все эти груды мусора могли занять на целые месяцы усердного домовладельца, склонного целыми днями каталогизировать, сортировать и раскладывать все по отдельным коробочкам. В промежутках между возней с Дэмп и производством духовок, полных вкуснейшей еды, миссис Маклахлан примерно по часу в неделю пыталась навести здесь порядок, но пока преуспела мало.

Мечтая о создании клона миссис Маклахлан, который мог бы рассортировать хаос в игровой комнате, синьора Стрега-Борджиа встала на пороге и тяжело вздохнула. Она напомнила себе, что быть владелицей девяноста шести комнат Стрега-Шлосса означает, что все попытки навести здесь подобие порядка обречены на провал, и с легкой улыбкой подошла к окну игровой комнаты, откуда открывался лучший вид на Лохнагаргулью. У нее за спиной рассыпавшиеся по бильярдному столу настоечные солдатики замерли, пытаясь, насколько возможно, выдать себя за неживых оловянных солдатиков, разве что одетых в килты.

– Ты счастлива, дорогая? – Синьор Стрега-Борджиа пересек комнату, чтобы обнять жену, замершую на фоне расстилавшегося за окном величественного пейзажа.

– Абсолютно, Лучано, – сказала она, показывая на вид за окном. – Я так рада оказаться дома – и как раз ко времени полночного фейерверка…

Обнявшись, они стали смотреть на берег залива, где Лэтч под наблюдением зверей и Тока вколачивал в покрытый галькой пляж деревянные стойки. На молу один на другом стояли три деревянных ящика; фейерверков, петард и хлопушек в них было столько, что всем обитателям Стрега-Шлосса была обеспечена глухота еще на несколько часов после встречи Нового года.

Полицейский фургон, забравший тела Винсента и Вадетты в деревню для похорон, отъехал уже далеко; патрульная машина сержанта Макдональда сопровождала его на почтительном расстоянии. Поднос с домашней выпечкой миссис Маклахлан, покачивавшийся на заднем сиденье, гарантировал, что ночная смена в полицейском участке Окенлохтермакти не будет страдать от нехватки калорий в новогоднюю ночь.

– Как ты думаешь, что на самом делездесь случилось? – спросила синьора Стрега-Борджиа, провожая взглядом две машины, подпрыгивающие на ухабистой дороге.

– С Винсентом и Вадеттой? – спросил в ответ синьор Стрега-Борджиа, задумчиво покусывая указательный палец. – Ты имеешь в виду, сами они упали или им… ээ… помогли? Были ли они в сговоре с миссис Ффорбс-Кэмпбелл и мистером Пайлум-Хэйтом? Или они просто невинно прогуливались прошлой ночью по чердаку, когда прогнившая балка обвалилась под их тяжестью? Я подозреваю, что Лэтч и миссис Маклахлан знают ответы на эти вопросы, но, честно говоря, предпочел бы остаться в блаженном неведении. Что касается чудесного восстановления нашей крыши – видишь ли, Бачи, дорогая моя, ты всегда учила меня, что в хорошей магии не существует слов «Как?», «Почему?» и «Зачем?», поэтому я просто вознесу молчаливую благодарность за тот факт, что мы вновь здесь, в Стрега-Шлоссе, в целости и сохранности…

Внизу, на кухне, Титус просматривал высушенную на плите спасенную почту, в то время как Пандора и Дэмп по очереди облизывали венчик, которым миссис Маклахлан взбивала безе.

– Два для вас, миссис Маклахлан, четыре коричневых для мамы и папы, для Лэтча экземпляр «Gentleman’s Gentleman», открытка для Дэмп от… о господи, от Мари Бэн. Я прочитаю ее тебе, Дэмп, хорошо? Дай-ка посмотреть… о, черт, она возвращается… хорошо провела отпуск… медленно поправляется от гастроэнтерита… ждет не дождется, когда вновь начнет нам готовить… – желудок Титуса издал предостерегающее ворчание, охваченный мрачным предчувствием возвращения из отпуска худшей поварихи Западного полушария. С тяжелым вздохом он вернулся к пачке писем. – Тебе ничего, Пан, и… подождите, вот это для меня, – Титус так редко получал почту, что уставился на конверт в крайнем изумлении.

– Сумасшедший дом извещает тебя о том, что пора вернуться и продолжить лечение? – спросила Пандора, отскребая последние несколько атомов безе от стенок миски и предлагая их Дэмп. – Или, может, Федерация Слабоумных Братков напоминает тебе о том, что пора выплачивать ежегодный взнос…

Не обращая внимания на инсинуации сестры, Титус вскрыл конверт и достал небольшой кремового цвета лист, который благодаря высокому качеству бумаги достойно пережил долгое погружение в сточные воды с последующим полосканием и сушкой на печке.

– …или это твой пластический хирург сообщает, что в марте у него образовалось окно, которое он может посвятить полной перекройке твоего лица, – продолжала Пандора, заглядывая Титусу через плечо. – Кто это такие – Домби, Фиглио и Сонни? Черт, никогда не знала, что твое среднее имя Андроникус? Ничего себе: Титус Андроникус Химера ди Карне Стрега-Борджиа… – ее голос постепенно стихал по мере того, как она вчитывалась в следующий абзац письма, которое Титус сжимал в дрожащих руках.

– Миссис Маклахлан, сколько лир в фунте? – спросил Титус, пытаясь выглядеть равнодушным, но с тревогой замечая, что его голос срывается в возбужденный писк.

– Это унции, а не лиры, детка, – отозвалась миссис Маклахлан, погруженная в изучение кулинарной книги. – А зачем тебе?

– Потому что он только что унаследовал сто сорок семь миллиардов лир, – сказала Пандора. – Во всяком случае унаследует в свой следующий день рождения.

– Здорово, детка, – рассеянно проговорила миссис Маклахлан.

– Но почему дедушка Борджиа оставил все эти лиры тебе? – пробурчала Пандора. – Это такнесправедливо.

– Мозги и красивая внешность, я думаю… – буркнул Титус. – А теперь еще и деньги. Некоторым парням везет во всем.

– И все же… – с надеждой произнесла Пандора, – а вдруг ты не доживешь до тринадцатого дня рождения. Какой-нибудь ужасный случай может погубить тебя, и тогда все унаследуем мы с Дэмп, как твои ближайшие родственники.

– Твои ближайшие родственники отличаются загнутыми хвостиками и имеют тенденцию по каждому поводу говорить «хрю», – ответил Титус, разочарованно глядя в пустую миску из-под безе.

– Дети! Достаточно! – сказала миссис Маклахлан, со вздохом поднимая голову от поваренной книги. – Положи этот нож, Пандора, и перестань злить Титуса. У вас есть над чем подумать в связи со свалившимся наследством. А пока мне нужен ваш совет: что испечь – фунтовый пирог или пряники миллионера? Что скажете?