Текст книги "По обстоятельствам, без обязательств (СИ)"

Автор книги: Дасти Винд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Она на машине, я на машине. Договариваемся подъехать к кафе, расположенному выше по улице. Все тихо и мирно, без лишней суеты, а у меня ощущение, что отправляюсь брать важнейшее в жизни интервью, и от моего умения задавать вопросы и интерпретировать ответы будет зависеть вся моя карьера.

Запрокинув голову, взглядом нахожу окна кабинета Алексея.

Что ж, посмотрим.

Я иду вдоль парковки, стараясь привести чувства в равновесие. Раздражение, негодование, настороженность – эта смесь перцев сделает предстоящий разговор только острее, а мне пыхать пламенем не к чему. Нужно крепко держать себя в руках. И поэтому...

Мысль обрывается на полуслове, потому что меня снова кто-то окликает. На этот раз мужчина.

– Алина!

Вскидываю голову и, не успев сбавить шаг, спотыкаюсь и падаю в объятья Ларионова.

Глава 12

– Какая неожиданность! Я уж и не чаял увидеть вас снова!

Опираюсь на его руки, но как только твердо встаю на ноги, тут же делаю шаг назад.

– Здравствуйте, – чинно здороваюсь, поправляя сумку. – Действительно, неожиданная встреча. Рабочие будни?

– Да, они, будь неладны, – со вздохом отвечает Константин. – Как бы я хотел плюнуть сейчас на все дела и предложить вам кофе!

– Благодарю, но я тоже спешу на работу.

– А здесь какими судьбами?

Всё-то тебе надо.

– Живу поблизости. Нагло пользуюсь местом для парковки.

– Ай-яй-яй! Вы, оказывается, очень непослушная мадмуазель! – Ларионов пытается приобнять меня за талию, но я, уворачиваюсь выученным движением и даю деру к машине.

– Всего вам доброго! – бросаю через плечо, не удосужившись даже обернуться.

– И вам! И вам, Алина! Большого и доброго!

Злость накрывает с головой. Этот-то чего приперся? Ведь точно к Лёше. Но Лёша у нас – матерый волк в бизнесе, так что пусть разбирается сам. А я буду разбираться с его женой.

Анастасия подъезжает к кафе быстрее меня. У неё какой-то огроменный, похожий на бегемота, терракотовый паркетник. Наверное, с двумя детьми – самое то, делаю я вывод, все ещё проигрывая раздражению. Как она, интересно, с подбитой ногой так быстро ездит?

Кивнув друг другу, мы проходим в кафе, идем к стойке и сразу заказываем по чашке кофе. Садимся за столик у окна – Анастасия проворно притрачивает костыль между креслом и стеной. Надо сказать, бывшая Батурина в отличной форме – фигура у неё точеная, не придраться. И я теперь в душе негодую, что съела утром ту злосчастную шоколадную конфету.

– О чем вы хотели поговорить? – спрашиваю я, откладывая пакетик с сахаром.

– Об Алексее, конечно, – моя собеседница собирает ложечкой пенку со своего капучино. – Вы давно с ним знакомы?

Вопрос, вроде, без подвоха.

– Несколько месяцев.

Анастасия как-то странно дергает головой и не без удивления смотрит на меня.

– Эм... Вот как... Ясно, – снова опускает взгляд на свой кофе. Потом кивнув самой себе, вдруг улыбается.

– Знаете, я совершенно ничего против не имею ни вас, ни ваших отношений. Это чтобы вы сразу понимали – я вам не враг, честно.

Ага.

– Но я абсолютно против того, чтобы вы препятствовали моему мужу проводить время с нашими детьми.

Я молчу, не свожу глаз с собеседницы. Она ждет ответа, не дожидается, поджимает губы и, вздохнув, продолжает:

– Я сейчас переживаю развод. Дети, конечно, тоже нервничают. Отца им никто и никогда не заменит, у меня этого и в мыслях не было. Лёша для них очень много значит. Я, к сожалению, не могу сейчас уделять им столько времени, как раньше, вы должны понимать... А им нужно внимание. Больше, чем обычно. Поэтому я прошу вас не срывать их встречи с отцом.

– Я никогда и не пыталась этого делать. Лёша всегда предупреждает меня о встречах с детьми. И я его прекрасно понимаю. Он – любящий отец, и кто я такая, чтобы становиться между ним и его детьми. Наоборот, такое отношение мужчины к своим детям только восхищает меня.

– Ммм, – Анастасия снова поджимает губы. – А почему же тогда, буквально в прошлую субботу, он отказался приехать к нам? Лида очень расстроилась, плакала весь вечер. Я еле её успокоила.

– Они весь вечер играли в "Драконов Спарты", – замечаю я. – А почему Лёша не счел нужным приехать, вам лучше спросить у него, потому что за весь вечер я и слова не сказала, чтобы его удержать. Мы фактически живем вместе, так что времени друг на друга нам хватает за глаза.

Анастасия прищуривается и долго молчит, не без недовольства глядя на меня. Однако со своими эмоциями эта актриса справляется блестяще.

– Я понимаю ваше стремление целиком и полностью завладеть вниманием Алексея, но...

– Я никогда ничего не скажу и не сделаю против его желания быть со своими детьми, – несколько резче, чем хотелось бы, заявляю я. – Повторю ещё раз. Я восхищаюсь тому, как Лёша предан своим детям. На этот счет вам совершенно не о чем беспокоится.

Анастасия смотрит в окно и кивает:

– Я поняла вас... Знаете, эти отношения... То есть ваши отношения с Алексеем – первые с нашего развода. У него были женщины – но только на один раз. Или на два. Для отдыха. И дети ни с кем не делили его внимание.

– Они и сейчас его ни с кем не делят. Лёша знает цену времени и отношениям.

– Вы не правы. Внимания его стало гораздо меньше. Мне виднее. И Лёшу я знаю лучше. И дольше.

– Поэтому считаете его дураком, которым легко может манипулировать женщина? – я не без улыбки смотрю на свою собеседницу. – Или же наоборот, злитесь, что с этими манипуляциями у вас ничего не выходит?

Глаза у Анастасии лезут на лоб. Она что, думала, я буду молчать и лебезить перед ней за ценные советы?

– Вы что имеете в виду? – в благородном порыве гнева вопрошает она.

– А давайте начистоту, Настя. Лёша из категории мужчин "все могу". И вам такого-то сейчас и не хватает. С ним нет проблем, его ни о чем не нужно просить дважды. Он – эталон самостоятельности и ответственности. Наверное, на определенном периоде совместной жизни эта его предсказуемость и заботливость начинают надоедать темпераментным особам. Вот только без него вдруг становится сложно. И самой проблемы решать уже тяжело и не хочется. Вы планируете его вернуть?

Анастасия открывает и закрывает рот, явно опешив от моего напора. Снова щурится, будто пытается таким образом понять, как со мной бороться и, наконец, приходит в себя – резко подается вперед, грудью толкая столик ко мне.

– Я забочусь о своих детях, – цедит с явной угрозой. – А вам этого не понять!

– Если мне этого не понять, к чему вообще весь наш разговор? Общайтесь лучше с отцом ваших детей. Вы ведь и сами знаете, под женщин он не прогибается.

Она оглядывает мое лицо и медленно возвращается в свое кресло. И вдруг одаривает меня ослепительной улыбкой.

– Хорошо, Алина. Я вас поняла, – тянет так медленно, как будто целится. Чувствую – сейчас станет больно. – Но, запомните, если мне нужен будет Алексей – я его верну без особых усилий. Прибежит, как по щелчку. Как месяц назад, например, когда мне было немножко одиноко. Вы ведь тогда уже были знакомы, верно?

Мне огромного труда стоит сдержать изумление. Месяц назад? Так, выходит, Лёша солгал о тех своих словах, которые я, якобы не поняла. ..

– Были, – возвращаю собеседнице издевательскую улыбку. – Виделись по работе несколько раз. А вот недели три назад Лёша остался у меня ночевать у. И теперь остается всегда.

– Всегда, Алина, всегда, – Анастасия отодвигает чашку с кофе и кивает. – Это очень правильное слово. Для мужчин. Они ВСЕГДА ходят по проторенным дорожкам. И, если Лёша снова захочет семью, угадайте, что он сделает?

Больше мы не обмениваемся ни словом. Анастасия берет костыль, официант помогает ей отодвинуть кресло, и она уходит, не прощаясь.

Я смотрю на кофейную гущу в собственной чашке. Темным-темно, одно большое, коричневое пятно. И думать не надо, что это значит.

Беру сумку, поправляю прическу.

Я ведь никому ничего не должна и не собираюсь забегать вперед. Но в перспективу хотя бы хочется верить.

Хоть чуть-чуть.

Лёша приходит ко мне поздно вечером. Я пью вино и пишу рекламную статью, устроившись в офисном кресле, перед рабочим столом. В комнате свет только от ноутбука и фонарей с улицы, и в этом полумраке мне не хочется вставать навстречу своему позднему гостю. Сейчас моим нервам дергано и без него.

Алексей тихо подходит ко мне сзади, обнимает за плечи и произносит на ухо коротенькое, терпкое словечко:

– Прости.

Прости – это так просто, что даже фальшиво.

Поворачиваюсь на стуле, смотрю на своего гостя снизу вверх и сухо интересуюсь:

– За что?

– За утреннее недопонимание.

– Так тебе не передо мной извиняться нужно, а перед той девочкой.

– Я её домой отправил. Пусть отдохнет.

В ответ я пожимаю плечами – мол, чего и следовало ожидать.

– И не извинился? – мне хочется его попилить. Заслужил.

– Нет. Она же виновата и сама не...

Не имею желания это слушать.

– Лёша, а ты бы злился, если бы кто-то так общался с твоей дочерью? Пусть даже она бумажки какие-то перепутала и ему бы пришлось их переподписывать лишние пятнадцать минут?

Алексей пристально смотрит на меня, хмурится. Все это бесполезно.

– Я тебя понял, – отвечает сухо и как-то отстранено. – И принял во внимание твои пожелания.

И всё же я не сдаюсь:

– Мне жаль, что я лезу в твои личные постулаты, но, может, так будет лучше? И тебе тоже. .. Это ведь какие нервы нужны – на всех орать с утра до ночи.

– Я не на всех ору.

– На Ларионова не орал?

Лёша делает пару шагов назад и, плюхнувшись на диван, берет пульт с подлокотника.

– У входа его встретила?

– Ага. К тебе шёл?

Кивок.

– Что хотел?

– Предложил быть его подрядчиком.

Вскидываю брови.

– Предложил? Или поставил перед выбором?

– Меня начинает пугать твоя проницательность, радость моя.

Развожу руками:

– Какая есть. Так скажешь, зачем он заявился. Или мне самой покопать?

– Скажу, – Лёша включает телевизор, но не спешит включать приставку. На черном экране мигает квадрат с информацией об источнике. Лёша следит за квадратом, я слежу за ним.

– Почему ты не любишь говорить о работе? – не дождавшись ответа, спрашиваю я.

– Потому что ничего хорошего я в своей работе я не вижу, – через мгновение отвечает Алексей. – Это деньги, вызов, поле боя. Ничего, что стоило бы тащить в дом.

– Поэтому ты там такой злой... Воюешь...

– Воюю. А Ларионову я не очень вежливо отказал. Мне не нужна половина там, где я могу взять все целиком.

– У него большие связи.

Лёша, кивнув, опускает голову на грудь.

– Поживем – увидим, куда его эти связи приведут.

Мне хочется задать ему ещё один вопрос, но я не думаю, что время подходящее. Однако Лёша не спешит включать программу.

– Не забивай голову моими проблемами, – его голос становится мягче и теплее. – С работой я разберусь, и ругаться буду меньше. Обещаю. Иди ко мне, пожалуйста. Устала ведь...

Но я не двигаюсь с места.

– Лёша, сегодня я разговаривала с твоей бывшей женой.

Улыбка, только появившаяся на его лице, гаснет.

– Не понял, – он снова хмурится. – Когда?

– Утром. После того, как отдала тебе папку.

– Она тебя на выходе поймала? И что хотела?

– Ничего, – я стараюсь вести себя непринужденно. – Просто познакомиться.

– У неё ничего не бывает просто.

– Возможно... – я закусываю губу.

– Алина? Что ей было надо?

И я решаюсь.

– Лёша, ты мне сказал, что месяц назад, когда мы расстались, я тебя не поняла. И ты хотел быть со мной. Но потом... Почему тогда ты вернулся к бывшей жене?

– Я к ней не возвращался. Я с ней переспал. Думал, что, возможно, что-то почувствую. Не почувствовал.

– Ты... Ты всё ещё любишь её?

Он вздыхает, протирает ладонями лицо. На мгновение отводит взгляд и снова смотрит на меня.

– Я любил её, Алина. У нас был, как я думал, крепкий брак. Я гордился своей семьей – женой, детьми, поставленным бытом. Но потом жене стало со мной скучно. Я не понимал, чего она хочет. Я был везде неправ. Мы развелись, а я её любил. У неё были другие мужчины, а я чего-то ждал.

– И так и не дождался?

Он как-то грустно улыбается, и переводит взгляд на окно.

– Странный это процесс – переставать любить. Пока любишь – больно. А потом – как отрубает. Нет ничего, и вспомнить не можешь, как оно бывает, – Лёша качает головой. – А мне повезло, знаешь – я стал свидетелем того, как люди могут любить друг друга. Смотрел и завидовал – да неужели же такое бывает? И как у них так получилось? И через трудности, препятствия – всё вместе, рука об руку, не ругаются даже, а только держатся крепче. Я им завидовал. Мне тоже так хотелось.

– О ком ты говоришь? – оживаю я. – Про чувство?

– О своем лучшем друге и его жене. Мы все работали вместе, и их отношения прошли передо мной. Как кино посмотрел. Хорошее кино. О любви и вере.

– Вере... – я сама теперь не могу сдержать улыбку. – Ты сейчас будто рассказываешь о моей близкой подруге и её мужчине. Я то же самое чувствовала, когда она мне о них рассказывала, когда я их видела. Могут же люди быть счастливыми вместе! Но... Лёша, я столько раз оступалась, что для меня такие истории скорее чудо, исключение из правил, понимаешь?

Алексей  вместо ответа поднимается с дивана, проходит мимо меня к столу, разворачивает к себе ноутбук и открывает поисковик.

Перевожу растерянный взгляд с экрана монитора на лицо своего любимого.

– Ты что делаешь?

Лёша находит какое-то видео и, нажав на "Play", протягивает мне руку.

– Потанцуй со мной.

– Танцевать? Прямо здесь?

Он кивает, и тут начинается песня. Это Юрий Антонов, "Двадцать лет спустя". Я теряю дар речи.

Боже, что за мужчина мне достался? Такие разве не вымерли?

Сжимаю его ладонь, и он тянет меня вверх, в свои объятья.

– Я прошу тебя сумей забыть

Все тревоги дня.

Пусть они уйдут и может быть

Ты поймешь меня...

Я кладу голову на крепкое плечо, чувствую теплое дыхание на своей шее, ощущаю нежность ладоней на талии, через ткань домашней футболки. Мы кружим по темной комнате под песню-откровение, и мне хочется плакать, потому что до сих пор не верю, что это случилось со мной, не могу осознать, что такое возможно. И лишь тихий, нежный голос убеждает меня в реальности происходящего:

– Я люблю тебя, сердце мое. Никуда не уйду, пока сама не прогонишь...

И мне хочется довериться этому мужчине так безрассудно, так без остатка, будто у нас нет прошлого, а в будущем есть только мы.

Глава 13

Я возвращаюсь с работы, скидываю туфли, как зомби иду в гостиную и падаю на диван. У меня опять болит этот чертов зуб.

Почему за счастье всегда так дорого платишь?

Несколько дней назад мне было хорошо и прекрасно – Лёша рядом, мы делаем ремонт, вечером катаемся на велосипедах по набережной, на выходных едем на рыбалку и ждем отпуска.

А теперь...

Теперь он уехал. С детьми и бывшей женой, потому что эта крыса захотела с ними, не в самолете, а на машине, чтобы дети посмотрели страну. Набрались впечатлений. Лёша хотел её послать, но в итоге согласился. Почему? Потому что дети! Дети тоже захотели покататься! Билеты сданы, и они теперь там, в какой-то деревне, вчетвером, счастливая семья!

О, Анастасия ужом извернется, чтобы притянуть Лёшу к себе, а мне не хватило наглости попроситься с ними.

Мне – и не хватило наглости!

Почему?

Потому что дети.

Потому что там я буду лишняя.

И потому, что Лёше, где-то в самой глубине души, я хочу доверять безоговорочно, без всяких "но".

Мне плохо теперь. Ещё болит зуб. Хочется сбежать от всех мыслей, сомнений, неопределенности. На улице – солнце, пахнет сиренью, и на работе я с завидной регулярностью впадаю в какое-то мечтательное оцепенение.

Нельзя так влюбляться после тридцати – это плохо кончается.

А сейчас я лежу на диване и хочу плакать. Я устала, и Лёши нет рядом. Ничего без него не клеится.

Меня будто током бьет, и я резко сажусь, держась за щеку.

Попалась.

Мне. Плохо. Без. Мужчины.

И я уже не могу делать ремонт сама. И на велосипеде не поеду гулять одна. И даже хочу, чтобы к врачу меня отвезли, обратно привезли и пожалели.

У мужской (вообще-то, у любой) заботы есть темная сторона – к ней привыкаешь. Расслабляешься. Начинаешь ныть больше положенного, чтобы поняли, как тебе плохо, и пожалели. Решили бы проблемы за тебя.

Нет, мне такого не надо. Как бы Лёшку я не любила, но я могу быть одна.

Сглотнув, встаю и решительным шагом иду на кухню. Выпью обезболивающее, чтобы по дороге не сдуреть от боли, и поеду в экстренную.

Так-то. А он пусть подставляет плечо своей вечно ноющей жене. Бывшей, кстати, жене.

Я ревную. Но выхода из этого лабиринта не вижу. Здесь как раз приходится полагаться только на Алексея. А в остальном я, как всегда, положусь на себя.

Лёша не возвращается в назначенный день. Дети упростили его проехать через какой-то посёлок, где какой-то музей.

Дети и музей? Ну что ж...

Я не беру тур. Я не хочу с ним никуда ехать.

Да, я обижена.

Обижаюсь и тогда, когда слышу поздно ночью, спросонья, как ходят ключи в замочной скважине, как чуть скрипит открываемая дверь. Накинув халат, выхожу в прихожую, дергаю шнурок бра.

– Здравствуй, – и он берет меня в объятья, крепкие, как моя обида, но куда более прочные. От него пахнет кофе и дымом. Он целует, а я убеждаю себя, что злюсь.

Хотя злиться я буду завтра утром, а пока остаюсь с ним. Мысли не одной в голове, только безумная тяга к его губам, к его теплу.

– Лёша... Как же ты долго...

– Разлюбить не успела?

– Почти.

– Чего? – он останавливается и недоуменно смотрит на меня.

Нет. Разговор будет сейчас. Я отстраняюсь.

– Я не взяла билеты. Наш отпуск накрылся. Ты оставил на него слишком мало времени.

– Знаю. Прости, что так вышло. Давно никуда не ездил с сем... – он запинается. – С детьми.

– Ты хотел сказать "с семьей"? А мне какое место уготовано в твоей жизни?

Лёша оторопело оглядывает меня.

– Алина, я не понимаю, к чему ты завела весь этот разговор.

Ухожу из его рук. Пожимаю плечами.

– К тому, что я была тут, а ты – где-то с бывшей женой.

– Мы отдыхали с детьми. Алина, я не могу мать оторвать от детей. Но между нами ничего нет и не будет.

– Она использует детей, чтобы вернуть тебя?

Он не сводит с меня глаз и отвечает абсолютно простодушно:

– С неё станется.

– И ты не сдашься? Не пойдешь у неё на поводу?

Он делает шаг вперед.

– Ну что мне сделать, чтобы ты поверила? Не хочу я обратно, это прошлое. Она – бывшая, понимаешь?

Я опускаю глаза. Не поднимая рук, прижимаюсь к его груди. Он обнимает меня,  кладет подбородок на макушку. Вздыхает глубоко, как будто затягивается.

– Знаешь, радость моя. Пора бы тебе пообщаться с моими детьми.

Зажмуриваюсь. Мне действительно страшно от одной этой мысли, а Лёша продолжает:

– Мы бы могли вместе проводить время. И даже если бы Настя увязывалась за нами, ты бы могла видеть, что свои когти об меня она уже поломала. Ну? Ну, посмотри на меня, пожалуйста.

– Ладно.

– Не слышу.

Вскидываю голову и резко, зло бросаю:

– Так точно!!!

– Разошлась.

– Есть немного, – повожу плечами, когда он целует меня в шею. – Это сложно. Вот если бы ты оказался на моем месте? То есть я бы ездила отдыхать с детьми и бывшем мужем?

– Я бы с тобой поехал, – влет отвечает Лёша. – Вообще бы не оставлял одну.

– Тебе бы было проще.

– Расслабься, – его поцелуи всё ниже.

– Не могу.

Он отрывается от меня и поднимает голову, смотрит в глаза.

– Мы вместе со всем разберемся. Это временные проблемы. Алина?

Мне хочется ему верить, и я сдаюсь.

– Хорошо, – запрокидываю голову. – Доверюсь твоему опыту, а не своему.

– Ничего не хочу знать о твоем опыте.

– Да что ты...

– Не дразни меня.

Смеюсь ему в губы. Он улыбается, чуть отстраняясь, оглядывает мое лицо.

– Солнце мое, я за тебя сдохнуть готов, если позволишь, только себе разреши поверить, что я не очередной безмозглый кобель.

– Очередной? Ну вот спасибо!

– Это все, что ты услышала? – он отпускает меня, мрачнея. – Тогда извини.

– Нет, – обвиваю руками его шею и тяну к себе. – Я всё слышала, Лёш, и, наверное, во всё поверю... Но потом... Иди ко мне, я скучала.

Он все ещё хмурится, явно раздосадованный тем, что я не приняла его громкие слова с восторгом. Но это лишь слова – их быстро забываешь.

А в рыцарей я не верю.

Лёша обнимает меня все крепче, прижимает спиной к стене. Тянется к бедру и, поймав под колено, закидывает мою ногу себе на талию. Я стягиваю с него рубашку, он отбрасывает мой халат. Приподнимает меня, когда я обхватываю ногами его бедра, разворачивает и сажает на туалетный столик. Разлетаются в стороны баночки, скляночки, падает фен. Столик бьется о стену, я вскрикиваю в такт ударам, царапаю спину любовника, выгибаясь ему навстречу. Мы с ним всегда на одной волне, всегда в одной фазе. Прострация после вершины наслаждения длится долго.

Я прижимаюсь спиной к стене. Лёша, ладонями опираясь о столик, роняет голову на мое плечо.

Жарко.

Я поворачиваюсь к шкафу, смотрю на нас в зеркало в свете маленькой лампочки бра. Красивый секс, красивые тела и их сплетения. Но по зеркалу, от верхнего угла к нижнему, тянется темная трещина. Это пугает меня настолько, что я вскрикиваю.

Лёша вскидывает голову.

– Что такое?

– Не смотри, – обнимаю его, прижимаю обратно к себе, и отворачиваюсь сама. – Зеркало на шкафу разбилось.

Лёша целует мою грудь.

– Наверное, что-то в него откинули, – говорит между прикосновениями. – Боишься?

– Да.

– Закрой глаза.

Послушно опускаю веки, зажмуриваюсь. Лёша ловит меня под колени, плавно поднимает вверх.

– Ты тоже не смотри, – шепчу я, прижимаясь к его груди.

– Не смотрю, – тихо отвечает он. Останавливается на миг и осторожно опускает меня на кровать. Хочет уйти, но я, не разцепляя рук, тяну его к себе.

– Не ходи туда.

– Я не буду смотреть.

– Лёша, пожалуйста.

– Я его просто сниму, чтобы ночью не рассыпалось. Спи, я тихо.

Целует меня и уходит в темноту.

Я проснусь рано утром, а зеркала и осколков уже не будет. Но и Лёши рядом не окажется тоже.

На мобильный ему не дозвониться. Я начинаю нервничать. Принимаю таблетку антибиотика, полоскаю свой злосчастный зуб, иду искать завтрак на кухню – и Лёша возвращается. Совершенно не в духе – хмурый, отводит взгляд.

– Что-то случилось?

– Да так. По работе. Два тендера просрали.

– Ларионов?

Короткий кивок.

– А ты... – но Лёша не дает мне договорить.

– Всё, Алин. Ничего страшного.

Закрываю рот, пожимаю плечами. Раздражает, конечно, эта его отмашка, что всё, касаемо работы – не мое дело. Но, может, и правда – не моё? Не хочу гадать. Он сам со всем справится, я уверена.

– Пойдем завтракать, – беру его за руку и тяну на кухню. В ответ – теплый взгляд, усталая улыбка.

– Радость моя.

В незнании – счастье, правда?

Завтракаем, делаем ремонт, едем на набережную. Лёше все время приходят какие-то сообщения. Не по работе точно – он просматривает их и улыбается.

– С кем ты переписываешься? – наконец, спрашиваю я.

– Настя кидает фотки с отдыха.

Кисло усмехаюсь:

– Здорово.

– Смотри, – показывает мне снимки своих детей. Антон – невероятно жизнерадостный пацан, рот до ушей на каждом фото. А вот Лида порой в образе – то хмурая, как туча, то вообще отворачивается. Насти на фотографиях немного, чаще всего это селфи, Лёша её почти не фотографировал.

– Жалко, мы с тобой не съездили отдохнуть, – заявляет Алексей. – Летом махнем, да?

– Куда?

– Покатаемся по Италии?

– Звучит... – не успеваю договорить – Лёше приходит очередное сообщение. Он бросает быстрый взгляд на экран и кладет телефон в карман своей джинсовой куртки.

– Так что? – переспрашивает весело, как ни в чем не бывало. – Поедем?

– Пока не знаю, – отвечаю неопределенно и замолкаю. Говорить не о чем.

На набережной возвращаем взятые в аренду велики и идем в ближайшее кафе, пообедать. Людей много – погода располагает к отдыху, а после отдыха на воздухе хочется кушать.

Лёша вешает куртку на спинку стула и идет к стойке – заказать какую-нибудь пасту (зря, что ли, про Италию вспомнили). А я... Совесть проигрывает схватку с любопытством и ревностью. Я поступаю ужасно – лезу в карман джинсовки своего мужчины, которому обещалась доверять, и достаю его мобильный. Пароль знаю – дни рождения детей (кто бы сомневался), захожу в whatsApp. Настя там "Настя". От неё одно непрочитанное.

К черту.

Открываю – фоточка с воздушным поцелуем. "Спасибо, папочка, за чудесный отдых! Ждем повторения".На это сообщение Лёша не ответил. Мог бы и вообще удалить.

– Лина?

Отрываю взгляд от экрана телефона. Лёша удивленно смотрит на меня и на свой мобильный.

– Это как понимать?

– Это называется ревность, – я кладу мобильный с открытым сообщением от его бывшей жены на стол. – Это называется "не надо делать из меня дуру".

Лёша бросает взгляд на экран.

– Алина, это её сообщения. А мои ты читала? Хотя... Нет, наверное, – он явно раздосадован. – Тебе же важно, как она ко мне относится, а мок отношение так... По боку. И... Ты могла бы у меня спросить. Я бы дал тебе телефон без всяких "но". Зато теперь... Блин... Алина, зачем же лазить по карманам?

Я, не сводя с него глаз, запускаю руку в верхний кармашек его куртки и достаю оттуда ключи от своей квартиры. Легко и просто, потому что Алексей так и не нацепил их на общую связку. Мгновение держу ключи на ладони и, наконец, решившись, сжимаю в кулаке и поднимаюсь из-за стола. Алексей сводит брови, понижает голос. Ах, какой сердитый!

– Алина, что за детский сад?

Отвечаю холодно, сдержанно, хотя сердце стучит, как бешеное:

– Я хочу, чтобы эта женщина, с которой ты мило переписываешься, знала границы. И, что бы ты там не надумывал, эти границы ей диктуешь ты. Или она до сих пор вертит тобой, как хочешь?

– Да она может писать, что угодно! Это...

– Нет, не может! – я повышаю голос, и на нас оборачиваются посетители кафе. – У вас общие дети, а не общая жизнь! Меня унижает её уверенность в том, что ты у неё на привязи, а я так... Косточка на один с зубок.

– Ты меня с собакой сравниваешь?

– Думай, как знаешь.

– Алина, это уже... – он хватает меня за запястье, пытаясь удержать, потому что я намерена уйти – свое слово сказала, больше мне выяснять нечего.

– Пусти.

– Давай поговорим.

– Пусти, – я отворачиваюсь, дергаю рукой.

Держит. Не больно, но крепко. Эта демонстрация силы бесит невероятно.

– Алина! Что ты как ребенок? Мне ещё и с тобой нянкаться?! – заметно повышает голос. Готовится наорать?

Да какого черта!

Даже не думая, вскидываю руку и со всего размаху бью Лёшу по щеке.

А в ладони были зажаты ключи.

Он отпускает меня. Я, опешив, прикрыв рот рукой, смотрю, как растекается красная ссадина на скуле моего мужчины.

Или все же не моего?

Алексей, не сводя с меня глаз, рукавом рубашки вытирает кровь. Молча, рывком, снимает куртку со спинки стула и... уходит.

– Лёша, телефон! – глупо кричу я вслед.

– Себе оставь. Почитай на досуге.

Я смотрю на его мобильный. Смартфон вжикает, и на экране появляется сообщение  без единого знака препинания с номера без подписи:

"По старой памяти чекист".