Текст книги "Любовь по смете не проходит (СИ)"
Автор книги: Дасти Винд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Мать отступила и, покачав головой, протянула мне лопату.
– Убирай бардак и езжай обратно.
Старший брат мне помочь не успел – к отцу приехал местный инспектор ДПС с водителем фуры, попавшей в аварию на трассе. Им нужен был эвакуатор. Как рассказал инспектор, кто-то на легковушке подскочил под фуру со всеми вытекающими.
Папе, конечно, порулить не дали. Мать вообще не хотела его пускать, но он просто собрался и полез в кабину, благо Витька уже сел за руль.
– Живые хоть все? – спросила мать водителя фуры.
– Да водила живой вроде, – хмуро ответил тот и, сплюнув, добавил. – Даст Бог – соберут. А машина всмятку.
Мне стало как-то неспокойно. Снег мел все сильнее, а Джек, спрятавшись в будку, высунул нос и взвыл.
– Мама, – я поставила лопату у крыльца и заскочила в дом. Мать и Витькин отпрыск, Федя, лили из банки в кувшин персиковый компот. – Я, наверное, поеду.
Мать выглянула в окно.
– Метель подходит. Или поторопись, или сиди дома. Начнется вьюга – автобусы ходить перестанут.
– Баб! Баба! – взвизгнул Федя и уронил полупустую банку прямо на пол.
Естественно, та разбилась. Федя разревелся, а мы бросились собирать осколки. Я посадила племянника на стол, и побежала в ванную за тряпкой, а когда вернулась, мать у меня эту тряпку отобрала.
– Езжай. Сама разберусь.
Со двора я вышла в метель.
В принципе, снег не очень-то и мешал, пока я разгуливала по селу. Но как только вышла на дорогу, ведущую к остановке, так сразу поняла – хорошее время я уже упустила.
Трассу на вале не было видно. Да, она находилась не близко, но все же не настолько, чтобы перестать быть надежным ориентиром и в туман, и в проливной дождь.
Я вышла на дорожку, тянущуюся вдоль проезжей части, пару раз ожидаемо провалилась по колено и заковыляла к остановке, потуже затянув резинки у капюшона, чтобы не слетал. Когда, наконец, увидела впереди темные стенки остановочного коробка, спустилась ещё ниже, на тропу для скота, решив срезать путь. Снега здесь намело меньше и идти стало проще и быстрее.
– Здрасьте, – отряхиваясь и переводя дух, поздоровалась я с соседками, ждавшими автобуса на остановке.
– Ой, Анечка, а ты что, дома? – моя тезка, тетя Аня с Яблоневой, прищурилась, оглядывая меня.
– Да вот, заехала отца проведать.
– А я его с утра видела, – заметила вторая тетушка, держательница самых противных гусей на селе, баба Зоя или Жука, как называли ее соседки. – Опять работает?
– Он поехал с Витей на аварию.
– Ой, да! Кстати! Димка утром приехал, говорил такая авария тут, рядом, у знака, в сторону города, – тетя Аня обернулась и махнула куда-то назад, тряхнув огромным кошелем, который всегда носила в руках. – Машина, говорит, как ком бумажный. Я ему и сказала – дома сиди, пока метет. Страшно-то как.
– И то правда, – согласилась баба Зоя, пока я смотрела в ту сторону, куда указала тетя Аня, пытаясь что-то разглядеть в бело-серой пелене метели. – Нам, наверное, тоже бы лучше обратно. Автобуса сорок минут нет. Как затянет сейчас дорогу-то обратно, и пропадем тут совсем.
– Не пропадем. Выберемся как-нибудь, – тетя Аня придирчиво оглядела свою товарку и, решив, что бабуле, как спутнице, доверять не стоит, вздохнула. – Ладно. Уговорила. Пошли, бабка, обратно. Что-то боязно уже. Аня, идем.
– Нет, мне в город надо.
– Не придет автобус. Не видно же ничего.
Впереди показалось темное, нечеткое пятно. Соседки замерли, но пятном оказалась небольшая, медленно ползущая по колее легковушка. Вынырнула из вьюги и, проехав мимо остановки, пропала во мгле.
– Пошли-ка отсель, – соседки взяли сумки, поправили капюшоны и, склонив головы, поперли против метели.
У меня зуб на зуб не попадал то ли от холода, то ли от нервов. Я достала телефон – сети не было. Обычная здесь история – сеть в нашей глуши падала периодически.
Я спрятала мобильный. Вернуться домой? Но в душе нарастало ощущение несчастья. Я не хотела думать о догадке, которая бередила разум и заставляла сердце сжиматься в страхе за любимого человека, но что-то мне подсказывало, что это Женя ехал за мной.
И остался там, на трассе. Точнее здесь, совсем рядом – знак с названием села находился близко от остановки – пешком даже ближе, чем до дома. Решение пришло само собой.
Я огляделась по сторонам, спрятала руки в карманы и, выскочив с остановки, взяла правее – на обочину, к дорожке вдоль края вала. Край я видела, так что ориентир у меня был. Втянула голову в плечи и поспешила вперед, к знаку.
Ветер то стихал, давая вздохнуть, то толкал в бок, едва ли не вышибая дух, то вообще тянул назад. А ещё выл. Протяжно и страдальчески, и от его воя тревога накрывала меня куполом, как снег и холод.
Пусть бы изменял. Пусть, черт возьми, его слова окажутся правдой, лишь бы сидел он сейчас в тепле и уюте, а не трясся в реанемобиле. Лишь бы не он сейчас боролся за жизнь среди этой чертовой вьюги. Пусть останется со своей Натой, пусть вообще вычеркнет меня из жизни, но только чтобы эта жизнь была. Была…
– Аня!
Я остановилась, как вкопанная, обернулась. Ветер ударил в лицо, и я, отвернувшись, сделала шаг в сторону. Это, вне всякого сомнения, был его Женин голос. А его самого не было. Я прищурилась, пытаясь что-то разглядеть в неимоверной мути. И в ту же секунду позади завизжали шины. Противный и тягучий скрип резины по снегу перекрыл резкий взвизг клаксона.
А потом меня столкнули с дороги, и я полетела в снег.
Вместе с Женей.
Где-то в стороне, истошно сигналя, проехал автобус.
Проморгавшись, протерев лицо, я села, изумленно глядя на Шершнева, который оказался подо мной в сугробе на обочине.
– Господи, Женя, – я, сев на него верхом, зачем-то начала запахивать на нем пальто, так и не посмотрев ему в глаза.
Он схватил меня за руки, одетые в перчатки, и крепко сжал в своих ладонях.
– Ты с ума сошла? – спросил, садясь и не отпуская моих пальцев. Я съехала ему на колени. – Почему ты шла посредине дороги?! Ответь мне, Аня!
– Я шла по краю вала! – от его крика я окончательно растерялась. – Я отошла от остановки и пошла к знаку!
– Какому знаку? Не видно же не черта, сумасшедшая!
– Я шла к тебе! – вскричала я, качаясь под порывами ветра.
Женя схватил меня за плечи.
– В город? Аня, ты точно в порядке?
– Да, твою мать! Я в порядке! Я думала, ты попал в аварию, там, у знака! Я думала… – меня заколотило, как в припадке, и Женя, резко подавшись вперед, крепко обнял меня. – Я думала, тебя больше нет…
Капюшон упал, и вьюга, дернув волосы, разметала их по моим плечам.
– Я думала, ты ехал ко мне… И это случилось… И Джек выл… И все было плохо…
Женя распахнул пальто и ещё ближе прижал меня к себе, а я давилась рыданиями и не могла выговорить ни слова.
– Пойдем в машину, – наконец, мягко попросил Женя. – Ты замерзла.
– А ты вообще в пальто, – едва слышно произнесла я. – Почему ты в пальто?
Я подняла голову и рассеянно уставилась на него. Под левым глазом босса красовался впечатляющий синий фингал.
– А это откуда? – стянув перчатку, я коснулась синяка.
Женя чуть поморщился.
– От Паши.
– За дело.
– За дело, – Шершнев улыбнулся и одел капюшон мне на голову. – Вставай. Пойдем, погреемся.
Его машина стояла рядом с остановкой и напоминала кусок черной скалы, засыпанный снегом. В салоне ещё сохранилось тепло, и пахло Жениной туалетной водой. Мне вдруг захотелось взять шарф, который висел на спинке водительского сидения, и укутаться в него, подышать ароматом моего любимого мужчины, которого я чуть не потеряла – и в мыслях, и в реальности.
Перебирая ворсинки бахромы заиндевевшими даже в перчатках пальцами, я поняла, как соскучилась. И как он был мне нужен.
Женя кое-как скинул снег со стратегически важных частей автомобиля, и запрыгнул на водительское.
– Проедем к селу, – заметил он, выкручивая руль. – Не очень удачное место для стоянки. Согрелась?
Он посмотрел на меня и снова улыбнулся.
Я ответила ему хмурым взглядом, стараясь не думать о том, что безумно хочу его поцеловать.
– Зачем ты приехал?
Он отвернулся к окну.
– Чтобы поговорить.
Мимо нас медленно проплыла остановка и затерялась в белой мгле. Порывы ветра ощутимо дергали машину. Женя вел очень осторожно, но я все же решила помолчать, чтобы не мешать ему. Моего терпения хватило ненадолго.
– Как на работе? – подала я голос, когда мы съехали с вала и осторожно покатились в сторону села.
– Я уволил Инну.
– Почему? – я слишком устала, чтобы злорадствовать. Да и не хотелось, если честно.
– С ней тяжело работать.
– Ой, – увидев соседок, бредущих сквозь метель, я схватила Женю за локоть. Машину чуть повело, но Шершнев без напряга нашел колею. – Прости, пожалуйста!
– Что такое?
– Эти тетушки – мои знакомые. Сможем их подвезти?
Женя чуть опустил голову, чтобы увидеть, о ком я.
– Конечно. Только тебе придется выйти и позвать их. Близко к обочине я подъехать не смогу.
В результате разговора не получилось. По крайней мере, у нас с Женей. Зато тетя Аня и баба Зоя знатно присели ему на уши. Я искоса поглядывала на босса, пытаясь понять, раздражает ли его их деревенское тарахтение, но Женя беззаботно улыбался, смотря на дорогу, и отвечал на вопросы, причем так, что соседки то покатывались со смеху, то восхищенно охали. Я и сама не могла сдержать улыбку.
Как же я любила его в этот момент!
Тетю Аню и бабу Зою мы доставили до калиток в целости и сохранности. Наш дом находился через три двора от дома бабы Зои, но на Женин молчаливый вопрос я ответила отрицательно – просто покачала головой. Он кивнул и, выехав на главную улицу, докатил нас до окраины села, на противоположную от трассы сторону. Здесь не было ни машин, ни людей, только два недостроенных дома. Женя остановился за кирпичным забором одного из них, надежно укрыв нас от ветра, и, переключив коробку передач, откинулся на спинку кресла.
Момент истины настал. Я затаила дыхание, слушая, как дико стучит сердце.
– Я хочу попросить у тебя прощения за свой идиотский, необдуманный поступок, – Женя помолчал, глядя на белое поле перед нами. Потом обернулся и посмотрел на меня, грустно и как всегда серьезно. – Я солгал тебе.
– По поводу чего? – а то я не знала ответа!
– Никаких измен не было. Ната несколько месяцев назад родила ребёнка, и теперь ищет его отца. Я только показал ей документы, по которым отцом быть не могу.
– Можешь. Просто с другими условиями.
– Да, – он опустил голову. – И из-за этого тоже. Согласно теперешнему моему состоянию, эффективность лечения – менее двадцати процентов.
Я не отводила от него глаз.
– Это не проблема. Проблема в том, что ты обманул меня.
– Я решил, что так будет лучше.
– Кому?
– Тебе, – он снова посмотрел на меня.
– Да-а-а… – я скрестила руки на груди и недовольно заметила. – Мне было просто здорово. Просто прекрасно.
– Прости, я не знаю, чем думал. Идиотское решение. Я вроде бы пытался защитить тебя от той безысходности, которую сам испытал, когда узнал, что все будет сложнее, чем мы полагали. А в итоге только все испортил.
– Влияние тети?
– Возможно, – Женя положил руку мне на колено и чуть сжал. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. Открой бардачок и реши сама, что будешь делать дальше.
Я сглотнула. Протянула руку, надавила на защелку и заглянула внутрь. Поверх бумаг лежала черная продолговатая коробочка, которую я уже видела на столе у босса. Ещё решила тогда, что там штамп.
– Что это?
– Открой.
Я погладила атласную поверхность коробочки и осторожно приоткрыла крышку.
Женя снова заговорил, серьезно и вдумчиво чеканя каждое слово:
– Аня, я не могу без тебя. Ни о каких изменах не может быть и речи. Ты – все, что у меня есть.
– Я и двадцать процентов. Наши двадцать процентов, – прошептала я, откладывая крышечку.
На бархатистой ткани были закреплены два звена для моего браслета. С маленькими, золотистыми картинками. На одном – пара колец, на втором – аист со свертком в клюве.
– Мы и наши двадцать процентов, – тихо повторил Женя, наклоняясь ко мне.
Я прижала ладонь к губам и заплакала.
– Ты согласна быть моей женой и матерью моих детей?
Я только кивнула и сдавленно протянула:
– Же-е-еня…
– Что? Кольцо будет, обещаю. А это…
– Я… Я выкинула брасле-е-ет!!! – и снова разревелась. Наверное, не столько от счастья и маленькой досады, сколько потому, что хотела к Жене, в его объятья, в укрытие его спокойствия, уверенности и верности.
Он откинул спинку сидения и притянул меня к себе.
– Я куплю тебе новый, не расстраивайся.
– Зачем я его выкинула…
– Не плачь, сердце мое. Это такая мелочь. Только скажи мне…
– Да, – наконец, ответила я, расслабляясь под его поцелуями и ласками. – Да, любимый…
Эпилог
Три с чем-то года спустя
– Да, я совершенно точно уверена. Два сердечка. У вас двойня.
Я вышла в коридор, почему-то прижимая к себе сумку. Живота, конечно, ещё не было, но ощущение того, что наши дети уже есть, что они уже растут и развиваются, накладывало свой отпечаток на каждое мое движение и каждую мысль.
Марго поднялась мне навстречу.
– Ну что?
Кто бы мог подумать, что за меня будет переживать бывшая жена моего мужа!
– Их двое, – ответила я.
Марго вытаращила глаза, прижала два пальца к губам, смотря на меня, как на чудо морское.
– Вот это да…
А потом полезла обниматься, сама чуть не плача.
– Я же говорила! Говорила – вы сможете! Мы все верили! – и, отпустив меня, тут же схватилась за телефон. – Пашка с ума сойдет.
Я поймала ее за руку.
– Не надо. Не говори никому. Сначала об это узнает Женя.
Марго сжала губы и кивнула.
– Молчу.
Она повезла меня домой, по пути вслух рассуждая, а не завести ли им с Пашей второго ребенка.
– Было бы здорово, если бы мы носили детей вместе. Ходили бы по магазинам… Я бы помогала тебе покупать всякие полезные вещички.
Я отвечала односложно – новость оглушила меня. Конечно, я уже давно поняла, что наша попытка увенчалась успехом. Но двое…
– Как Алиса в садике? – спросила я, желая отвлечь Марго от рассуждений о трудностях беременности. Сейчас мне об этом знать не хотелось.
– Спит через раз. Иногда никак уложить не могут. Тебя же на работу, да?
Я кивнула. Марго покачала головой.
– Тебе следует себя беречь. ЭКО все же…
– Рита, все будет хорошо. Спасибо.
Собеседница поняла мой посыл и замолчала. Может, и обиделась, но нечего болтать, что не попади.
В офисе царила послеобеденная тишина. Попрощавшись с Марго и пообещав ей заехать на выходных, я зашла в холл. Поднялась по лестнице, держась за перила и, наверху глянув вниз, решила – так нельзя. Все нужно делать спокойно, но не становиться параноиком. А вот каблуки придется снять…
– У себя? – дойдя до кабинета мужа, я указала на дверь.
– Ага, – отозвалась Даша. Теперь, смотря на секретаршу, я не могла не вспоминать сцену, имевшую место на нашей свадьбе – Дарья и Алексей, обнимающиеся в подсобке. На Дашке тогда уже не было блузки, а на Леше – пиджака. Кстати сказать, они даже и не встречались. Просто решили узнать друг друга получше. Но слухов развели больше, чем про нас.
– Здравствуй, Жень.
Муж вскинул голову и внимательно оглядел меня.
– Все нормально? Что сказали?
Я бросила сумку в кресло и прошла к нему.
– Все подтвердилось. Я беременна.
Женя сглотнул, дернул ворот рубашки (пиджак висел на спинке кресла, позади которого я и встала), и попытался повернуться ко мне, но я не дала, склонившись к монитору.
– Что это ты делаешь?
– Проект дома, – отмахнулся муж. – Аня, а как ребенок? Все хорошо? Что вообще сказали?
– Погоди, – прервала я его. – Это проект нашего дома? И давно ты этим занимаешься?
– Три года как. Не хотел показывать, пока…
Я кивнула и тронула мышку, желая узнать, чего он там наворотил в тайне от меня.
– Ничего себе! Хоромы…
А в однушке так уютно.
– А это что за комната?
– Детская, – Женя накрыл мою ладонь своей. – Смотри, небольшая и с секретом. Вот здесь, в нише, будет диван…
– Тесновато.
– Почему? – он повернул голову в мою сторону.
– Потому что у нас будет двойня.
Женя сморгнул, медленно поднялся с кресла и, оглядев меня каким-то бешеным взглядом, обнял. А потом, не разжимая рук, опустился на колени, крепко прижимая меня к себе. Попросил хрипло, сдавленно, не поднимая головы.
– Скажи ещё раз.
– У нас будет двойня, – ответила я, ероша пальцами его волосы.
Сколько раз в жизни плакал мой муж? Точно могу сказать, что три. И этот раз был первым.
Второй – когда меня с Сашей и Настей выписывали из роддома. Мы уже сфотографировались, получили поздравления от приехавших встречать нас друзей и родственников, а когда рассаживались по машинам, и я устраивала малышей в автолюльки, Женя отошел в сторону. Я обернулась и увидела, как мой муж, опершись рукой о дерево, вытирает глаза.
Третий… Третий был совсем недавно. Сашка и Настена, с цветами, при параде, собирались на линейку своего первого в жизни учебного дня, а меня, как назло полоскало с самого утра. Не знаю, как выдержала тогда все мероприятие. Женя, конечно, был рядом, и не знал, переживать за меня ("Надо съездить в больницу, вдруг отравление, вечно ты ешь в своем филиале не пойми что"), или радоваться за наших первоклашек. А я молчала, чтобы не отбирать у детей праздник, и только поздно вечером, когда сын и дочь счастливо дрыхли в своей комнате в обнимку с рюкзаками, показала Жене положительный тест.
Муж уставился на меня, как громом пораженный.
– Это… Не ошибка? Мы же… Ничего не делали.
– Делали, – я лукаво улыбнулась. – Не совсем регулярно, но делали. Жень, у нас будет ребенок.
Он целовал меня долго и крепко, и впервые за всю жизнь я чувствовала на своих губах его слезы.
– Скажи ещё раз, – тихо повторял он, а я эхом отвечала.
– У нас будет ребенок.
Мы снова победили. Потому что когда делишься своим счастьем, его у тебя, вопреки всем расчетам и статистке, становится больше.
Конец
