Текст книги "Любовь по смете не проходит (СИ)"

Автор книги: Дасти Винд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Женя, будто что-то вспомнив, вмиг посуровел, и улыбка сползла с его лица.

– Потом мне стало все равно.

Я пристально посмотрела на Шершнева, но он молчал, поджав губы, словно не желал больше болтать лишнего. И мне вдруг стало страшно, что это конец, что мое признание возымело обратное действие, и вся эта исповедь – всего лишь прелюдия к нашему разрыву. Что Женя, став таким близким, теперь решит отдалиться. Окончательно, чтобы никто и никогда, используя его чувства и привязанности, не смог его контролировать.

– А сейчас тебе тоже все равно? – дрожащим голосом спросила я.

– Нет, – тихо ответил он, а потом, совершенно неожиданно ударив по тормозам, резко дал руля вправо, и мы вылетели на обочину.

Я, вцепившись в приборную панель, округлившимися глазами смотрела на раскинувшийся перед нами луг. Сейчас Женя явно не собирался рвать мне букет, и вообще этот его маневр здорово напугал меня. На секунду мне показалось, что мы попросту перевернемся – так лихо шеф ушел с дороги. Но нет, машину дернуло, и мы остановились – в траве, песке и клубах пыли, неподалеку от трассы. Женя сжал руль левой рукой, а правой переключил коробку передачу на паркинг.

– Аня, нам нужно поговорить, – произнес он, не глядя в мою сторону.

Его голос – отрывистый, яростный, низкий – напугал меня.

– Я тебя слушаю, – тихо и на удивление спокойно ответила я.

– Наверное, мне следовало рассказать тебе об этом раньше. Пока… Пока все не зашло слишком далеко. Но… Я не хотел и боялся. Не знаю, я и сейчас… Фух…

Он выдохнул и, отпустив руль, отвернулся. Я молча ждала.

– Не так давно я узнал, что… – и тут снова зазвонил его мобильный. Женя резко повернул голову, злобно посмотрел на источник шума и, схватив его, отключил. Бесцеремонно швырнул трубку на заднее сидение, после чего заглушил машину и опустил стекла. Снаружи пахнуло зноем и пряностью лета, а тишину нарушили привычные для этого времени звуки: шелестели, шурша под днищем машины, луговые травы, жужжали неутомимые насекомые, а с дороги доносился гул от пролетающих мимо автомобилей.

Среди этих тихих, мирных звуков голос Жени зазвучал оглушительно, как раскат грома.

– Аня, я бесплоден. У меня нет и, скорее всего, никогда не будет возможности завести детей. Это не последствия болезни или травмы. Это генетическое нарушение. То, что заложено в моем ДНК, то, что фактически неисправимо…Это не последствия болезни или травмы. Это генетическое нарушение. То, что заложено в моем ДНК, то, что фактически неисправимо…

Он не смотрел на меня, а я не сводила глаз с его затылка. Мысли будто комкались, как исписанные листы бумаги, и ничего в них теперь не было понятно.

– Фактически… – эхом повторила я и, протянув руку, коснулась Жениного плеча.

Вздохнула, успокаиваясь и собираясь с силами, и ласково, мягко попросила:

– Пожалуйста, не молчи. Расскажи мне все. И вместе… Вместе мы что-нибудь придумаем, хорошо?

– Прости, – он обернулся, взял мою ладонь в свою и начал целовать кончики моих пальцев, повторяя, как заведенный. – Прости меня. Прости меня…



Я отстегнула ремень безопасности и, упершись рукой в спинку сидения водителя, подалась вперед. Перекинула ногу через ноги Жени и устроилась у него на коленях. Он запрокинул голову и устало, грустно посмотрел на меня.

– Говори, – прошептала я, гладя его лицо, пальцами водя от виска к шее, от переносицы к подбородку. – Говори, потому что мне тебе сказать больше нечего. Я люблю тебя, вот и все.

Женя закрыл глаза, сглотнул и поморщился, будто от боли, а я осторожно коснулась своими губами уголка его губ. Он вздрогнул и, обняв меня за талию, крепко прижал к себе.

– Прости, что не рассказал об этом раньше, – теперь его голос звучал глухо. – Я не хочу тебя терять, но ещё больше я боюсь сломать тебе жизнь.

Я положила голову ему на плечо и затихла, прислушиваясь к ударам его сердца.

– О своем бесплодии я узнал не так давно. Все началось с желания Риты завести ребенка. Она не любила меня, как и я ее. И весь этот фарс стал ее раздражать. Ей нужен был ребенок, для себя, для своей любви, как смысл жизни. Ничего предосудительного я в этом не видел. Да, мы друг друга не любили, но в остальном ни в чем не нуждались. Думали, все получится просто, но нет… Прошел год. Мы начали проходить обследования, одно за другим, и мои результаты оказались плохими. Точнее, вообще никакими. Наш врач стал искать причину моей стерильности. И нашел – все оказалось серьезнее, чем он предполагал. Мы поначалу никому ничего не сказали, только моим родителям и Инне. Мать приняла плохие новости спокойно, а потом не выдержала… Звонила мне втайне от отца и рыдала в трубку. Причитала, как хочет быть бабушкой, как ждет внуков… Начались дополнительные обследования, поездки. Я тратил на это кучу времени, на работе копились проблемы. В итоге мне согласились помочь в одной немецкой клинике, специализирующейся на подобных нарушениях. Но врач предупредил меня – даже после прохождения полного курса и при положительных результатах зачатие обычным путем все равно будет невозможно. Только через ЭКО с какими-то особенностями, я уже точно не помню, как он называл эту процедуру…

Женя помолчал, переводя дух. Провел ладонью по моей спине и, снова прижав к себе, продолжил:

– Пока меня не было, фирма начала сливаться. С управлением помогал отец, но у него не хватало знаний в практической области, да он особо и не углублялся в текущие проблемы. Строил бизнес по старинке, забивая на перспективы и креатив. Посыпались клиенты, сначала по одному, потом десятками. Выручка падала, зарплаты тоже. От нас стали уходить специалисты, и я вернулся. Отказался от лечения, решил отложить. А Рита, конечно, мое решение не приняла. Сказала, что это мои проблемы, а не ее, и из-за меня она, здоровая женщина, страдать не будет. Что ей нужен полноценный мужчина и полноценный брак.

Женя вздохнул.

– Я не стал с ней спорить. И ушел. Через несколько месяцев она подала на развод. Пришлось делить имущество. Наши родители перессорились, решив выяснить, кто и сколько нам дал, а, точнее, кто из нас больше виноват. Развод затягивался, эти разборки здорово отвлекали. Я торчал в офисе днями и ночами – тащил обратно клиентов, сотрудников, искал новые проекты, цеплялся за любую возможность показать, что мы живы и не потеряли хватку. А с разводом… Я решил оставить все Рите. Ведь, по сути, виноват был я.

Он замолчал. Его сердце стучало, как бешеное.

– Никто здесь не виноват, – произнесла я. – Вы просто не любили друг друга.

– Да, – задумчиво ответил Шершнев. – Просто…

Время шло, а мы сидели в тишине, прижавшись друг к другу. Заверещал телефон, на этот раз мой. Я думала, меня искали родители, но звонил Алексей Алексеевич.

– Аня, пни своего героя-любовника. Какого лешего он трубки не берет?

– Секунду, – я протянула мобильный Жене. – Твой зам.

Шершнев закатил глаза.

– Да, Леш. Приветствую. Да, помню. Уже тебе звонил? Ага, понял. Ну, скажи, смартфон перегрелся, а я уже еду. Да понял я тебя, не ори. Отбой.

– Потеряли?

– Да, ждут.

Я пересела на свое сидение, и Шершнев вернул мне мобильный. Мы замолчали, каждый думая о своем. Мне хотелось, чтобы Женя сегодня остался со мной, потому что на смену уверенности в собственных силах, пришло ощущение неопределенности, тупика. Женя ничего не обещал. Он просто свалил на меня свою правду и снова закрылся. Да, я понимала, что подобное признание равносильно признанию в любви, но что же дальше?

Куда мы двинемся?

Будет ли он готов ради меня оставить работу? А что если…

Я вздрогнула и тряхнула головой, отгоняя нехорошее.

– Женя… Останься со мной.

– Не могу, – он грустно посмотрел на меня. – Сегодня никак. Ты же понимаешь…

– Да, конечно.

"Но почему ты не понимаешь, что мне страшно? Что я боюсь и за тебя, и за себя?"

"Кто я в твоей жизни? На что ты готов ради меня, ведь я… Ведь я хочу вопящее, творящее беспорядок, хаос и счастье будущее! Потом, позже. Может, через три-четыре года, но… Но если проблема есть сейчас, не стоит ли подумать об этом заранее?

"Я запуталась. Мне нужна капелька твоей уверенности, силы и терпения. Ты ведь смог пережить это, смог принять и…"

И тут меня озарило.

Женя не смог это принять.

Он от этого отказался.

* * *

В доме было тихо, поэтому я шла на цыпочках и почти не дышала – боялась разбудить родителей. Витя и Саша уехали к себе, остался только Коля – старший сын старшего сына. Пашка с Марго спали на втором этаже, в гостиной, а я коротала ночь в своей старой комнате. Сон не шел. Я думала, думала. Ни о чем и обо всем сразу. За окнами трещали сверчки, квакали лягушки – и так здесь было спокойно и уютно, что на миг мелькнула мысль: «А если все бросить?». Я замотала головой. Ну уж нет – Женя теперь мой, и я все сделаю, чтобы у нас было будущее.



Вот только какое?

С первыми петухами я высунулась в коридор и прошмыгнула на кухню. Налила себе стакан домашнего кваса и вышла во двор. Было довольно прохладно, поэтому я вернулась в прихожую и взяла "дежурный" плед. Где-то скрипнула дверь, я замерла, как вор, пойманный с поличным, но в коридор никто не вышел. Пожав плечами, я вернулась во двор. Села на резную, широкую скамейку перед клумбами, поставила рядом квас и завернулась в плед.

С детства я любила встречать рассветы – часами глазела на небо, наблюдая, как гаснут знаки Зодиака и бисеринки Млечного пути, великолепного и величественного без городского света. Только теперь что-то изменилось. Во мне, а не в мире вокруг. Раньше в тишине сада я отдыхала от шума дома и большой семьи, чувствуя себя свободной и невообразимо счастливой, а теперь, даже на любимой скамейке, мне было неуютно и, сколько не кутайся в плед, зябко.

По небу, вспыхнув и вмиг погаснув, пронесся метеор, но я успела загадать желание. Покрутила на запястье браслет, нашла звено с падающей звездочкой и ещё раз повторила заветное. На глаза навернулись слезы, но погрустить мне не дали. Снова скрипнула дверь, потом доски крыльца. Я не обернулась, только сдвинулась в сторону. Кому-то тоже не спалось. Понадеялась, что ко мне вышел папа, но на скамейку опустилась, запахнув теплый халат, Марго.

– Не могу уснуть на новом месте, – пожаловалась она.

– Петухи разбудили? – усмехнулась я, смаргивая слезы.

– И они тоже. А ты что не спишь?

– Не знаю… Думаю.

– О чем? Почему Женя всегда выбирает работу? Над этим размышляешь?

– Нет, – я скрестила руки на груди, один локоть положив на подлокотник. – На его месте я бы поступила также.

– Серьезно? – Марго порылась в карманах халата и достала пачку сигарет. – Будешь?

– Я не курю.

– Я тоже. Это Пашкин халат. Но что-то мне хочется подышать табаком. Знаю, вредно и некрасиво, но…

Щелкнула зажигалка. Марго затянулась и, выдохнув, заговорила:

– Хорошие у вас родители. Добрые, душевные. И дом огромный, и семья дружная. Мечта…

– Мечта, – согласилась я.

– Значит, с Пашкой я не ошиблась.

– Ты любишь его?

Маргарита кивнула.

– Сама удивляюсь. Ведь совсем не мой типаж, а так зацепил. Простой он, без всяких заморочек, тайн и высокомерия.

– Ты о Жене?

– Я о своем прошлом окружении, – она стряхнула пепел в жестянку у ножки скамейки. – И о Жене тоже. Тебе не тяжело с ним?

– Не тяжелее, чем со всеми.

– Как интересно, – она вздохнула и испытующе посмотрела на меня. – А он рассказал… Хм… Да… Рассказал, по глазам вижу. Значит, не все потеряно.

– Зачем ты вышла за него замуж? – спросила я.

– Зачем? – она грустно улыбнулась. – Понимаешь, когда от сердца уже ничего не остается, начинаешь думать исключительно головой. Любви не хочется, потому что любовь большинства мужчин – это мука. А хочется спокойствия, предсказуемости, постоянства, чтобы тебя никто не трогал. Женя ведь тоже этого хотел. Я так думала, по крайней мере. А оказалось, что ему все равно. Он женился на мне из-за родителей и этой сучки, его тетки. Кстати, – Рита взмахнула рукой, и пепел с сигареты посыпался в траву. – Ой… Черт… Да, берегись Инны. Она – отвратительный человек. Считает, что всегда и всюду права. Вечно сует свой нос в чужую семью, особенно любил лезть в Женину жизнь. Знаешь, я очень удивлена, что она до сих пор не прицепилась к тебе. Либо Женя тебя хорошо скрывает, либо убедил ее в том, что отношения с тобой – всего лишь временная интрижка.

– Приятного мало.

– Согласна, – Марго кивнула. – Она мне такие речи вещала, когда мы решили разводиться, что я, хоть и не робкого десятка, чувствовала себя последней тварью. Она до сих пор свято верит, что только из-за моей жестокости и нелюбви Женя решился уйти. Что он, бедный и несчастный, от безысходности опять связался со своею Натой, от которой его, взрослого мужчину, нужно, оказывается, беречь.

– С Натой?

Рита поджала губы.

– Его роковая женщина. Ты ещё с ней не сталкивалась?

– Нет… – я помнила о звонке на рассвете, но решила промолчать.

– Надо же. А Женя тебя бережет. Или лапшу на уши вешает, как посмотреть.

Тебя забыли спросить.

– Так что за Ната? – напомнила я.

– Грандиозная ошибка бурной молодости. Он же учился не здесь, ты в курсе? Убежал из-под крыльев матери и когтей Инны, получил свободу и воспользовался ей по полной. С Натой он, кажется, познакомился в каком-то клубе или забегаловке. Подробностей я не знаю. Девчонка из самых низов, из компании отморозков. Пронюхала, что у парня родители – богачи, и начала с него тянуть. Александр Владимирович, Женин отец, деньги перечислял не глядя, а Инна заподозрила, что что-то не так. Собралась, никому ничего не сказав, и приехала к племяннику. Два дня искала, потому что на съемной квартире его не было уже неделю. Нашла в каком-то кабаке или притоне. Начала права качать, позвонила его матери. Скандал за скандалом, деньги они ему давать перестали. А Женя на все плюнул и пропал с этой своей Натой. Надолго. Почти на год. Они его где только не искали – и в полицию заявление писали, и детективов нанимали. А нашелся он сам. Попал в ментовку, за драку, прямо как Пашка. Оказывается, жил он в какой-то хибаре с этой своей Натой, за деньги рисовал картинки на улице, а ночью подрабатывал грузчиком. Конечно, Нату такое развитие событий не устроило. И в одно утро, придя с работы, Женя нашел ее в постели с любовником. Любовнику досталось так, что в себя парень пришел только через сутки, а Женю забрали. Пробили по своим каналам – а его ищут. Тут же приехали родители, оплатили расходы на лечение горе-любовника, добились снятия обвинения по соглашению сторон и увезли сына домой. А Ната на время пропала. Не знаю, может, они и ей денег дали, только все равно ненадолго хватило…



Марго пожала плечами.

– Вот так. Я же знаю Женю давно, с детства. И всю эту историю тоже. Он сильно изменился тогда. Уезжал одним, а приехал другим. Замкнутый, угрюмый, безразличный. Многое так в нем и засело, какая отстраненность, закрытость. Он неплохой человек, но как будто… равнодушный. Ровный. Он и улыбается редко, будто через силу. Но мне такой и нужен был, когда я… Когда и мне изменили.

Мы помолчали. Смотря в небо, я крутила браслет на запястье. Где-то за околицей просигналила машина, и по селу забрехали собаки.

– Почему ты решила мне об этом рассказать?

– Потому что с тобой он другой. Он меняется. Серьезно. И мне чуточку жаль, что я не смогла сделать его таким. Ничего личного, просто завидую по-белому твоему чувству к нему. А Ната… О ней тебе нужно знать. Она есть, и всегда где-то поблизости от Жени. Внезапно появляется в его жизни, и он всегда идет к ней. Как привороженный. Сколько бы ни старались Инна и тетя Рая, у них ничего не получается. Инна как-то даже купила ему амулеты, чтобы снять приворот. Бред, конечно… Он их сразу выкинул, но я часто думала, что, может и зря. Зачем возвращаться к человеку, который причинил столько боли?

– Потому что больше не к кому, – тихо ответила я.

Маргарита пристально посмотрела на меня, открыла было рот, чтобы что-то ответить, как за калиткой затормозила машина. Наш Джек, крупный черный пес, до ужаса спокойный и воспитанный, высунул нос из будки, стоящей чуть поодаль от навеса, где отец оставлял машину, и сонно гавкнул. Я вскочила на ноги и, скинув плед, поспешила к воротам. Обычно в такое время к отцу приезжали просить эвакуатор, и я, встав на перекладину, высунулась из-за калитки, чтобы проверить, не к нам ли гости.

Фары вмиг потухли, но я уже увидела, кто приехал ко мне на рассвете.

– Женя?!

– Разбудил? – он стоял перед калиткой, пошатываясь, цепляясь за колышки, и говорил невнятно, как пьяный. – Извини, я не мог до тебя дозвониться.

– Телефон в комнате оставила… Господи, так ты с города сюда?! – я спрыгнула на землю и, дернув щеколду, распахнула калитку. – Ты с ума сошел? Ехал всю ночь?

Он шагнул во двор, поймал меня за руку и рывком притянул к себе. Крепко пахнуло алкоголем.

Ещё чего не хватало.

– Я забыл тебе кое-что сказать. Про проблемы рассказал, а о самом главном…

– Жень… Ты… – я уперлась ладонями в его грудь, пытаясь отстраниться. – Ты пьяный что ли?

– Аня, я тебя люблю.

Его вело, он едва ли не повис на мне. Я прислонилась спиной к забору и посильнее тряхнула босса.

– Женя, ты что, в таком состоянии вел машину? Ты с ума сошел?!

– Не пищи, Сазонова, я его привез.

Алексей Алексеевич перехватил руку пошатнувшегося друга и, закинув себе на плечо, лихо встряхнул его.

– Леха, ну какого… Не тряси…

– Пардон, друже.

Я растерянно огляделась.

– Как только двор нашли. Он же утром сюда даже не доехал.

– Так и нашли, – Алексей мотнул головой. – У пастухов спросили.

– Господи, Женя, – я взяла его лицо в ладони и посмотрела в осоловевшие, прикрытые глаза. – Ну что же ты…

Он только и смог, что пожать плечами и снова улыбнулся.

– Анечка… Прости меня…

– Это ещё что? – на улицу вышел отец в одних штанах и, глянув на гостей, почесал затылок. – Машина у вас заглохла?

– Нет, пап, – ответила я. – Это… Это Женя, мой молодой человек, а это его лучший…

– Евгений, – Шершнев сунул свою руку в ладонь моего опешившего отца. – Здрастье…

– Владимир. Ну, здрастье, Женя… – папа, прищурившись, оглядел моего начальника и обратился к заму. – А чего он на ногах не держится… Алкаш?

– Алексей, – зам протянул свободную руку. – Нет, он, на моей памяти, никогда не напивался. Сам не знаю… Ань, может, ты скажешь, что случилось?

– Ничего, – тихо ответила я, гладя Женю по плечу. – Плохо ему.

– Ну… Бывает, – отец отодвинул меня в сторону и, закинув вторую руку Жени себе на плечи вместе с Алексеем повели Шершнева в дом. На дорожке, встречая нас, стояли Маргарита и мама. Мама не удержалась и захихикала.

– Анют, сваты никак приехали?

– Ой, мам! – я махнула рукой, проскакивая мимо.

Отец и Алексей сгрузили Женю на кровать в моей комнате. Я села рядом и помогла ему снять футболку. Он завозился, переворачиваясь на живот, и, устроившись на подушке, закинул руку мне на колени.

– Ладно, пусть спит, – Алексей кивнул мне. – Я поехал. Завтра заберу вас.

– Оставайтесь, Леш. Места у нас много, – предложила мама, успевшая тихо пробраться в комнату. – Что по ночи ехать.

– Да? Не стесню?

– Не стесните. Володь, проводи гостя. И накорми, а то, с дороги, глаза голодные.

– Спасибо, хозяйка.

Когда мужчины, тихо переговариваясь, удалились, в комнату неслышно зашла Маргарита, а мама, склонившись над Женей, заглянула ему в лицо.

– Ба, Нюта! – она всплеснула руками. – Какой мужик красивый! И лицо, и фигура. Никогда бы не подумала, что такого отхватишь!

– Мама! – шепотом возмутилась я.

– Ну что пищишь? Или я не женщина, и мне чуждо прекрасное? А плечищи-то какие! Как у братьев твоих!

– Паше вон тоже с парой повезло, – я схватилась за соломинку, чтобы перевести разговор.

– Ах, да, – мама выпрямилась и обернулась. – Про Пашу я вообще молчу. И как тебя, Рита, угораздило?

– Не знаю, – Марго счастливо улыбнулась. – А это, между прочим, мой бывший муж.

– Да ты что!? – вскричала мама и тут же прикрыла рот рукой.

Женя что-то пробормотал во сне и притянул меня к себе так, что я едва не повалилась ему на спину.

– Ой, извиняюсь… – мама виновато посмотрела на меня. – Спите, дети. Пойдем, Рита. Рано ещё.

Мама попятилась и, взяв Марго за руку, повела ее к двери. Только у самого порога остановилась, будто что-то забыв, и, обернувшись, задумчиво произнесла:



– А знаете что, девочки… Ведь так и говорят – иногда одной несчастливой паре нужно расстаться, чтобы появилось две счастливых. Значит, судьба.

Рядом с Женей я быстро уснула. Ни о чем больше не думалось. Так уютно и тепло было у него под боком, что просыпаться не хотелось.

– Здравствуй, Нюта.

Я вздрогнула и приподнялась на руке. Обернулась. У двери стоял дед. Он улыбнулся и помахал мне.

– Отцу привет передавай.

Я открыла глаза. В комнате уже было светло. Уткнувшись носом в мое плечо, рядом сопел Женя. Я осторожно высвободила из-под него онемевшую руку и села на кровати, спустив ноги. Посмотрела на дверь и по спине побежали мурашки. Конечно, никого там не было, но дед из головы не шел. Я поднялась, оглянулась на Женю, который даже не пошевелился, когда я его подвинула, и решила выйти на разведку. Соседа по кровати будить не хотелось, а про сон следовало рассказать кому-нибудь незамедлительно. Я погладила Женю по щеке и, прикрыв шторы, вышла в коридор. Из кухни доносились звон посуды и шум воды. Мама мыла посуду, притворив дверь. Я прошмыгнула на кухню и, выдвинув стул, устроилась за столом.

– Наливай себе чай, – сказала мама, ставя тарелку на сушилку. – Под салфеткой оладьи, все что осталось.

Ровно два. В большой семье, как говорится…

– Мальчик твой спит?

– Да, – я стащила один оладушек и ткнула им в вазочку с остатками, как оказалось, айвового варенья. – Мальчик, значит…

– Я не дурочка, Анюта. Вижу, что он тебя старше. Но все же… У меня сыновья его возраста, поэтому мальчик.

– Он старше Сашки.

– Не намного.

– Ну да, – я вздохнула, украдкой посмотрела на мать, собираясь с силами, чтобы рассказать о своем сне. – Мам… Мне сон приснился. Нехороший.

– Про что? – мама не обернулась.

– Я деда видела. Он велел отцу привет передать.

Намыленная тарелка вылетела из маминых рук и со звоном ударилась о дно раковины. Я дернулась было вперед, но мама, опершись руками о мойку опустила голову и глухо ответила.

– Не разбила.

– Мам, что с папой?

Мать выключила воду, вытерла ладони о полотенце, висевшее у нее на плече и обернулась. Скрестила руки на груди, посмотрела в окно, поверх меня и спросила, едва шевеля губами.

– Что отец тебе сказал?

– Что с сердцем проблемы. Ничего серьезного.

– Ничего серьезного… Да… Но и их лечить нужно, – мама, взяв себя в руки, гораздо веселее посмотрела на меня. – Лечим, как можем. Но он на месте не сидит. Все-то ему работать надо… Тракторист чертов…

Она скомкала полотенце и бросила его на столешницу.

– Сон ты забудь. Я за деда свечку поставлю, заупокойную закажу. А ты не думай. Все с отцом будет хорошо. Он мужик крепкий.

– Но ему нельзя работать в таком же темпе, как раньше.

– Он больше отдыхает. Не курит. Пьет лекарства.

– А сейчас он где?

– В поле…

– Мама, ну в самую жару!

Мать вздохнула и снова отвернулась к раковине.

– Да вас разве переспоришь… Упрямые же, как бараны…

Я поднялась и, подойдя сзади, обняла мать за талию и положила голову ей на плечо.

– Ты сама-то не устала, а, дочь?

– Не устала, мам. Я – молодая, все могу.

– А Женя, значит, начальник твой? Не хмурься Алексей сказал. Сам, не выпытывали.

– Начальник, – сухо ответила я.

– Ты смотри, опасное это дело, работать на того, кого любишь. Не заметишь, как умаешься. А если он сам с головой в работе – то и не остановит тебя. Молодость – это хорошо, сил еще много, но гробить себя нельзя. Ради мужчины тоже.

– Я просто люблю свою работу.

– Ну да. И работу, и начальника… А как начнут злые языки говорить, что ты через постель к успеху идешь, что тогда делать будешь?

– Работать, – буркнула я. – И Женя – не такой простофиля. Ему для компании важны мои профессиональные заслуги.

Мама обернулась и, грустно улыбаясь, оглядела меня.

– Ты, доченька, может и институт закончила с красным дипломом, а я – только школу с одними тройками, но жизнь тебе ещё жить, а мне уже лет много. Не тянись за тем, до чего не допрыгнуть. Шею свернешь.

– Ты не понимаешь… – запротестовала я. – Мы…

– Все я понимаю, и мальчика твоего не осуждаю. Мужики работу любят, не спорю, особенно умные и одинокие. Им природой уготовано средства к существованию добывать. А ты будешь пахать и пахать, всем доказывая, что умом своим живешь, а не тем самым местом…

Я недовольно посмотрела на маму.

– Ты не права.

– Мое дело – предупредить, – она беспечно пожала плечами. – Давай ка оладьи твоему Жене сделаем. Голодный ведь будет.

Мамин финт удался. Про сон я благополучно забыла. Сказала, в задумчивости, что пойду проверить, не проснулся ли Женя и поспешила в комнату. В маминых словах, конечно, была доля толка, но я не могла думать о работе в подобном ключе. Я в принципе много работала, стремилась все делать правильно, до мелочей продуманно, фактически идеально. Если это так и есть, то к чему мне что-то доказывать?

Я вошла комнату очень осторожно, но Женя уже проснулся. Сидел на кровати, положив локти на колени, и ладонями протирал лицо. Посмотрел на меня красными с похмелья глазами и, сморгнув, опустил руки.

– И во сколько я к тебе приехал?

– В четыре утра, – ответила я, подходя к нему и садясь рядом.

– Совсем двинулся, – он покачал головой и, вздохнув, огляделся. – Я…

– Жень, все нормально.

– Не нормально. Безалаберность какая-то, подростковый идиотизм, – он поднялся, потер щеку, все ещё озираясь по сторонам. – Здорово я перед твоими родителями себя показал, ничего не скажешь.

– А синяк от удара совсем посветлел… – невпопад заметила я, оглядывая его спину. – Быстро прошел.



– Что? Черт… Да куда он денется…

– Женя, я же говорю, все нормально.

– Нормально? Что я познакомился с твоими родителями пьяным в ноль? Да как-то не очень.

Я вздохнула, с улыбкой наблюдая за его беспокойством. Никак не могла припомнить, чтобы видела босса таким рассеянным и расстроенным.

– Мои родители – не снобы и не какие-нибудь знатные персоны. Они совершенно простые, душевные люди и все понимают. Мама, кстати, вчера долго восхищалась, как меня угораздило отхватить такого красавца.

Женя хмуро посмотрел на меня.

– Не очень-то я красавец, когда пьяный, – ответил он, потирая шею.

– Да нет, впечатление все равно производишь.

– Правда? – он сделал шаг ко мне и вдруг, резко рванувшись вперед, повалил меня на кровать, нависнув, как хищный зверь над жертвой. Я взвизгнула от неожиданности и зажмурилась.

– Теперь мне нужно и тебя увидеть в изрядном подпитии, – прошептал он, своим телом прижимая меня к кровати и губами касаясь моего плеча. – Так сказать, повысим градус.

– И мне тоже надо будет ехать к твоим родителям?

Женя отстранился и недовольно посмотрел на меня.

– Что? – невозмутимо поинтересовалась я.

– Я бы не хотел плохо говорить о своих родителях, но все, что ты сказала о своих… Для моих это с точностью да наоборот.

– Да ладно…

– Забудь, – он поцеловал меня в точку под ухом, и от этого касания я вмиг подалась ему навстречу, обвив руками его шею.

– Разве так важно, кто наши родители? – спросила мягко и тихо.

Он улыбнулся тепло и нежно, счастливо вздохнул, оглядывая мое лицо, и ответил неслышно, одними губами.

– Уже нет…

