Текст книги "Любовь без обратного билета (СИ)"

Автор книги: Даша Камелина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

И отвернулась. Тоже посмотрела в окно. Кажется ему или нет, что она нервничает?

– А тебя отец-то не хватится? Ты с ним живёшь?

Она резко перевела на Максима взгляд. Так, а он, похоже, в точку попал!

– Слушай, Лера, если ты из дома сбежала, пусть даже к матери, то такие дела так не делаются, ты ж уже достаточно взрослая, чтобы понимать…

Договорить он не успел.

На улице вдруг стало светло, как днём, от непрерывно вращающихся сине-красных проблесковых маячков двух полицейских машин, материализовавшихся перед кафе как будто ниоткуда. Из них быстро выскочили несколько вооружённых автоматами полицейских, и через мгновение они уже ворвались в помещение кафе.

Подобравшись, Максим сделал знак растерявшейся Лере сидеть спокойно и не дёргаться, а сам прислонился к спинке стула и приподнял от стола руки, показывая, что в них ничего нет. И тут же получив удар прикладом в голову, оказался на полу, крепко прижатым к холодным, пахнущим каким-то моющим средством шершавым плиткам. На заведённых за спину руках щелкнули наручники.

Сознание Максим не потерял, получал удары и посильнее.

Когда суматоха немного улеглась и беспорядочные выкрики полицейских сменились на более или менее внятные команды, чьи-то сильные руки с обеих сторон подняли его и усадили обратно на стул.

Осмотревшись, Максим первым делом нашёл глазами Леру – очень бледная она сидела через несколько столиков от него, и женщина в полицейской форме обнимала её за плечи, что-то тихо говоря на ухо. Вдруг Леру затошнило, она согнулась и зажала рот обеими руками. Женщина помогла ей подняться, и они быстро скрылись в коридорчике, где были туалеты.

– Корнеев Максим Андреевич, тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения? – перед Максимом за столик сел чуть полноватый круглолицый шатен в гражданском. В руках он держал его паспорт. Надо же, успели обыскать, Максим даже не понял. Кивнув, почувствовал, как внутри головы словно бы перекатился огромный шар для боулинга.

Максим зажмурился. И сквозь вату в ушах услышал:

– Вы задержаны по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных статьями сто двадцать шесть, сто двадцать семь Уголовного кодекса Российской Федерации, похищение человека и незаконное лишение свободы. Вам это понятно?

Глава 3

Через полчаса Максима, всё так же в наручниках, доставили в Следственное управление. В кабинете следователя кто-то из омоновцев, сняв с него наручники, перевел ему руки вперёд и снова щёлкнул на запястьях тяжёлыми браслетами. Усадил на стул перед одним из столов. Максим не сопротивлялся, не видел смысла. Он даже ничего не спрашивал, прекрасно понимая, что ему ничего не ответят. Ну, или нахамят, в лучшем случае. Не стоит пока нарываться. Времени у него много. Сейчас допрашивать начнут, поймёт, не дурак.

Какое-то тревожное чувство появлялось в груди при мыслях о Лере, и это было странно – он узнал её всего несколько часов назад, с чего бы ему о ней тревожиться? Но интуиция в этот раз не просто шептала, она кричала, всё это не может быть случайным! И Максиму не давали покоя тоскливые нотки в словах Леры о её родителях – если девчонку использовали против него намеренно, то скорее всего, чем-то шантажировали. Он сжал челюсти – суки!

Дверь распахнулась и в неё неторопливо вошёл тот самый полноватый шатен, который при задержании пытался напугать его статьями уголовного кодекса. Прямо как Лера чуть раньше. Бросив на стол чёрную кожаную папку на молнии, шатен снял пиджак, повесил его на спинку стула и, взяв пульт от кондиционера, вытянул руку и начал переключать режимы:

– Ну что, Максим Андреевич, – выбрав наконец-то подходящий режим, он повернулся к столу, – я, конечно, следователь дежурный, и завтра ваше дело передадут кому-то другому, но, может, вы сделаете мне подарок, у меня как раз вчера день рождения был.

Он растянул тонкие губы в улыбке, сел за стол и, не мигая, уставился на Максима. Вдруг в его глазах появилось что-то жёсткое, и он продолжил совершенно другим тоном:

– Когда возник умысел на похищение дочери Самойлова Дмитрия Сергеевича, исполнительного директора финансовой группы «ФинКапиталГруп»? Кто ещё принимал участие в деле?

У Максима перехватило дыхание. Лера – дочь Самойлова?! Вот это да! Услышав фамилию человека, по его версии, одного из организаторов той преступной схемы, для полного разоблачения которой в статье ему не хватило информации, Максим чуть было не потерял самообладание. Но профессионализм всё-таки взял верх, и он всего лишь, опустив голову, прикрыл глаза, и сделал вид, что донельзя удивлён таким обвинением.

Так, а вот сейчас, товарищ Корнеев, представь, что идёшь по минному полю – шаг влево, шаг вправо может очень дорого обойтись, поэтому ни слова лишнего.

Лера – дочь Дмитрия Сергеевича Самойлова! Но тогда намеренное использование её против Максима исключается, ну не мог он себе представить, чтобы бизнесмен, чьё рыло было в пуху «по самое не хочу», отдал бы дочь ему на съедение. Разве только, в рамках сделки со следствием, но тогда получается, что у этого следствия с Максимом одинаковые задачи, зачем его-то подставлять?

Максим почувствовал, как в ушах начал нарастать звонкий гул, то ли от того, что сейчас услышал, то ли от полученного в кафе удара. И до него донеслось далёкое:

– Максим Андреевич, давайте без игр! Вы понимаете, в каком положении оказались?

Одновременно с этим следователь открыл папку и достал оттуда какие-то бланки. Потом включил компьютер. И Максим решил, что молчать хватит. Он поднял голову и чётко произнёс:

– Вы не представились.

Удивлённо вскинув на него глаза, следователь упёрся руками в стол, прислонился к спинке стула, и снисходительно ухмыльнулся:

– Ну извините, заработался. Следователь Следственного управления следкома России по Тверской области, капитан юстиции Фоминых Алексей Константинович, – его ухмылка стала ещё более снисходительной. – Неужели сейчас адвоката себе потребуете? А, Максим Андреевич? Как же вы все предсказуемы.

Улыбнувшись в ответ, Максим решил проверить пределы дозволенного ему:

– Ды вы тоже не блещете разнообразием, обвинить журналиста, копающего под отца, в похищении его дочери – старо, как мир.

– Мне неизвестно, под кого вы там что копаете, но очень хорошо известно, чем журналист, похитивший ребёнка, отличается от не журналиста, сделавшего то же самое – ничем!

Водянистые глаза Алексея Константиновича превратились почти в щёлки. Но Максим взгляда не отвёл:

– Я никого не похищал, девочка попросила подвезти её, мне оказалось по пути, согласился, только и всего.

– Куда она попросила вас её подвезти?

Внутри Максима что-то дёрнулось и помешало ему сказать правду:

– До Питера.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Максим, поменяв положение, устало вздохнул:

– Вы ж наверняка сможете отследить по камерам, где я…

По спине Максима пробежал леденящий холодок. Он вспомнил, как принял Леру за пацана и затолкал в машину.

Но следователь не обратил внимания на его заминку:

– Уже! По какому вопросу вы пытались обратиться в Отдел МВД по Солнечногорску?

Так, значит, сцену у кафе они пока не видели. А, может, там и камер нет. Хорошо! Про полицию Максим решил сказать правду, кому она может повредить?

– Лера разрисовала мне дверцу краской, я хотел написать на неё заявление, – и он снова спокойно улыбнулся, – но мы договорились без полиции.

И улыбнувшись ещё шире:

– Алексей Константинович, а вы не находите, что, будь я действительно похитителем, объезжал бы ваших за километр?

Тут ночную тишину кабинета разорвала неожиданно громкая телефонная трель. Наклонившись к карману пиджака и достав оттуда телефон, Алексей Константинович поднёс трубку к уху:

– Слушаю.

Флегматично-надменное выражение его лица сменилось крайним недоумением:

– Это как?! Вы там совсем ох**ли, что ли?

Бросив сердитый взгляд на Максима, он встал из-за стола и стремительно вышел в коридор. Пока за ним не закрылась дверь, Максим успел заметить растерянное лицо женщины-полицейского, которая в кафе обнимала Леру за плечи и повела её в туалет.

Вернувшись минут через двадцать, Алексей Константинович кивнул маявшемуся на стуле в углу омоновцу:

– Сейчас, пять минут и повезёте.

Сев за стол, шевельнул мышку и по-деловому, не глядя на Максима, заученно проговорил:

– Максим Андреевич, вам надо будет подписать протокол, что вы ознакомлены с предъявленными обвинениями и задержаны на сорок восемь часов согласно УПК РФ, минутку.

И уставился в экран монитора.

В камеру Максима доставили, уже когда на улице светало. От осмотра врача он отказался, мечтая побыстрее лечь уже хоть куда-нибудь, а то пришлось бы ещё ждать неизвестно сколько. Тем более, голова не беспокоила. Его беспокоило другое – куда делась Лера? Он конечно же понял, что она сбежала, как ни странно, почти не удивившись этому. Будто чего-то такого и ожидал от неё. Вот даёт, а! Отчаянная девчонка. Умом Максим понимал, что такая, как она, наверняка не пропадёт в незнакомом ночном городе, но где-то внутри росло и не давало спокойно уснуть какое-то незнакомое чувство – возможно, так он беспокоился бы о своей дочери, если бы она у него была.

– Сергеич, перестань паниковать, – уже совсем заплетающимся языком Геннадий Борисович пытался успокоить хозяина дома, нервно вышагивающего по кабинету от окна к столу и обратно.

Некоторое время назад Зёму с водителем Широкова они отправили обратно домой, а сами ждали звонка от контакта в Твери – там должны были задержать Максима Корнеева, а Леру передать отправившемуся за ней Вите.

Широков успел за это время прикончить первую бутылку коньяка, благо она была ноль триста пятьдесят, и приняться за вторую. Пришлось даже просить Зою Петровну приготовить на закуску что-нибудь посущественней лимона. Дмитрий Сергеевич видел, конечно, плохо скрываемое желание Зои Петровны спросить про Леру, но всем своим видом дал ей понять, что сейчас эти вопросы будут неуместны.

– Хотя, Сергеич, ты лох! – Геннадий Борисович подхватил вилкой квашеную капусту и с аппетитом принялся хрустеть ею, – ну как можно было так подставиться с почтой, а?

– Да случайно как-то, реквизиты карты ей отправлял, а у меня банковские документы все в этом ящике, – Дмитрий Сергеевич сел в кресло напротив, – кто ж знал, что она запомнит и сопоставит. Вроде как… ребёнок ещё…

– Во-о-т! – Широков погрозил ему пальцем, – все мы на это попадаемся! А сейчас дети, знаешь, какие пошли, с малолетства в этих своих гаджетах сидят, они, Сергеич, на порядок круче нас соображают, вот кто мог бы такие дела делать, такие…, – он опять завертел в воздухе рукой, не находя слов.

И вдруг перескочил на другое:

– На чём, говоришь, она из дома уехала?

Дмитрий Сергеевич наморщил лоб:

– Витя сказал, на такси, около одиннадцати утра.

Геннадий Борисович опять наполнил свой бокал. Над вторым задержал руку с бутылкой:

– Будешь?

Дмитрий Сергеевич отказался. Последние годы он вообще мало пил, а когда нервничал, даже есть не мог, не то что… он с лёгкой завистью посмотрел на Широкова – хотел бы он быть таким же беззаботно-спокойным. Хотя что-то подсказывало ему, что это показное, и на самом деле тот был совсем другим. Иногда даже казалось – опасным. Но поскольку по статусу оба были приблизительно равны, Дмитрий Сергеевич тешил себя надеждой, что опасным не для него. Он даже был в этом уверен. Почти.

Тем временем Геннадий Борисович, выпив и опять потянувшись к капусте, сквозь аппетитный хруст отрывисто проговорил:

– Сергеич, а вот тебя не интересует, где твоя дочь была до того времени, как их с Корнеевым засекли на камере у ментов? Это ж считай, целый день.

Дмитрий Сергеевич недоуменно посмотрел на него и пожал плечами:

– А какая разница?

Вдруг зазвонил лежавший на столе телефон Дмитрия Сергеевича, и он, резво подскочив, почти мгновенно ответил:

– Да, Витя, ну как там?

Немного помолчав, он непонимающе переспросил:

– Не понял, Корнеева задержали? А Лера?

И его брови опять поползли вверх:

– Как сбежала?!

Выслушав Витю, Дмитрий Сергеевич отключился и уставился на Широкова:

– Лера сбежала из полиции…

Вытерев салфеткой рот, тот полез за своим телефоном:

– Погоди, сейчас я всё уточню.

Десять минут спустя они оба молча сидели в креслах возле невысокого столика.

– Нда, – Геннадий Борисович даже будто протрезвел, – лоботрясы!

Но тут же восторженно произнёс:

– А девка у тебя огонь! От ментов сбежать, молодец!

Хлопнув себя по коленям, он с тяжёлым вздохом, уперевшись обеими руками в подлокотники, встал из кресла:

– Но это ничего не меняет! Заявление подавал ты? Ты! А девчонка могла просто перенервничать, главное, Корнеева задержали, и пусть теперь доказывает, что он её не похищал.

И направился к выходу:

– Всё, давай, до завтра, вернее до сегодня, вся ночь насмарку!

Уже на улице, возле машины, Геннадий Борисович вдруг вспомнил:

– А, так я не понял, а Кристина-то где, что ты там говорил, она уже не в Италии?

Но Дмитрий Сергеевич только поморщился:

– Всё, Борисыч, не хочу сегодня об этом, давай позже.

Вернувшись обратно в дом, Дмитрий Сергеевич не пошёл в спальню, три часа утра, какой сон, придётся сегодня выходной брать. Уснуть он сейчас точно не сможет.

В кабинете взгляд упал на фотографию, стоящую на его столе. Кристина. Не стал убирать, чтобы лишних вопросов никто не задавал. Когда-то он действительно хотел сделать её счастливой, но это было так давно, что ему казалось, этого хотел какой-то другой человек, не он. Неужели он мог так измениться? Или он всегда таким был?

Впервые Кристину он увидел в аэропорту. Худенькая белокурая девчонка с тёмно-карими сосредоточенными глазами, удивительно похожая на нынешнюю Леру, хотя Кристине тогда было почти девятнадцать. Она тоже только вернулась в Россию, закончив престижную частную школу в Лондоне – её отцу, Михаилу Полежаеву, поставили серьёзный диагноз, и в семье решили, что Кристине лучше быть дома. В аэропорту произошла путаница с документами, понадобились какие-то банковские выписки, и он, двадцатишестилетний Дмитрий Самойлов, около полугода назад принятый юристом в банк, входящий в финансовую группу «ФинКапиталГруп», понёсся на служебном автомобиле в Домодедово.

После появления Дмитрия вопрос был решён в считанные минуты. Бросив на него благодарный взгляд, Кристина в сопровождении встретившего её работника службы безопасности отца вышла из здания аэропорта и, как подумал в тот момент Дмитрий, навсегда исчезла из его жизни на шикарном представительском Мерседесе.

Но получилось по-другому. В следующий раз они увиделись на новогоднем благотворительном аукционе, организованном «ФинКапиталГруп» в поддержку больных с пороками сердца – тогда многие уже знали, что у основателя одной из самых крупных, стабильно развивающихся финансовых групп год назад выявили комбинированный порок сердца, и он наотрез отказывался оперироваться, боясь не проснуться после наркоза. А на поддерживающей терапии врачи отводили ему срок от трёх до пяти лет. Даже при доступности любого вида этой самой терапии.

Дмитрий к тому времени уже был начальником одного из подразделений юридического Департамента их банка, чувствовал себя более уверенно и, увидев в лифте знакомую девушку всё с такими же сосредоточенными глазами, приветливо с ней поздоровался. Кристина входила в организационный комитет аукциона. Удивлённо кивнув в ответ, она вышла из лифта первая, а Дмитрий потом полчаса ругал себя за неуместное поведение, ведь наверняка Кристина даже не помнила тот случай в аэропорту.

И когда начался концерт, Дмитрий переместился в зону фуршета, решив с горя напиться, понимая, что как бы он ни старался, сколько бы ни работал, а такие девушки всегда будут не для него. Бывало с ним такое, редко, но бывало. Хоть и быстро проходило. В такие моменты он всегда вспоминал своих родителей, особенно мать, учительницу русского и литературы в обычной московской школе, частенько с усмешкой осаживающую своего амбициозного сына словами «выше себя не прыгнешь».

За всеми своими переживаниями он тогда едва услышал у себя за спиной нежный, чуть насмешливый голос:

– Привет!

Повернув голову, увидел Кристину, подошедшую к его столику с чашкой кофе.

– Можно?

Оказывается, она помнила не только его самого, но и то, как его зовут, и ещё раз поблагодарила, что он так оперативно всё решил в день её возвращения – тот перелёт дался ей тяжело и она мечтала поскорее оказаться дома.

Ещё через полгода Дмитрия перевели в головной офис, заместителем руководителя юридической службы всей финансовой группы.

И только лет через пять после свадьбы, когда Лере было уже четыре, а свёкра три года как похоронили, совершенно случайно, из разговора Кристины с её помощницей Ангелиной, Дмитрий узнал, какая роль была отведена ему в этой семье.

Дмитрий Сергеевич протянул руку и взял рамку с фотографией, на которой, стоя вполоборота, улыбалась, подставив мягкому тосканскому ветру свои роскошные платиновые локоны, Кристина. Три года назад они были там вместе. И сейчас он тоже всем сказал, что она уехала в Италию, кризис среднего возраста, тридцать шесть лет, поиск себя, решила отвлечься и развеяться. Многие, конечно, подумали, что между ними пробежала чёрная кошка, тем более, что это действительно было так, и у этой кошки даже было имя. Такие разговоры Дмитрий Сергеевич считал выгодными для себя – пусть, главное, чтобы никто не докопался до правды.

Тут он саркастически усмехнулся. Да-а, а вот Лере, похоже, это удалось. Он ещё не знал наверняка, зачем она полезла в его почту, но сильно сомневался, что из-за бизнеса, скорее всего, надеялась узнать что-то про Кристину. А переписку с клиникой он тоже держал там же. Вот идиот!

Дмитрий Сергеевич резко положил на стол фотографию жены изображением вниз. Откуда-то из глубины в нём поднялось что-то тёмное, и сжав зубы, он подумал:

«Не надо было, ох, не надо было так со мной поступать, любимая!»

Глава 4

– А можно мой рюкзак, у меня там салфетки, – приоткрыв дверь туалета, Лера выглянула в маленький коридорчик, где осталась женщина-полицейский с её рюкзаком, и сделав вид, что еле держится на ногах, с усилием ухватилась за ручку.

– Тебе помочь? – женщина двинулась было ей навстречу, но Лера, помотав головой, протянула руку, схватила свой рюкзачок, и тут же, с утробным звуком зажав рот другой рукой, скрылась обратно, щелкнув задвижкой.

За дверью она быстро, не переставая изображать звуки рвоты, включила воду, просунула руки в лямки рюкзака, накинула их на плечи и бесшумно потянула на себя оконную раму. Щеколды Лера отодвинула чуть раньше, проверяя, поддадутся ли рамы. Осторожно выглянула на улицу – никого, окно туалета выходило на противоположную от входа в кафе сторону. Усевшись на подоконник, легко перекинула ноги наружу, спрыгнула и быстро пошла вдоль глухой стены.

Обойдя здание кафе по периметру, оказалась на заправке, у крайней из колонок. Вроде никого. Неподалёку разглядела что-то типа беседки. Рядом, в едва достигающем этого места свете фонаря с заправки, стоял небольшой баннер, предлагающий высадить здесь пассажиров. Газовая колонка. Сейчас здесь было пусто. Опасаясь камер, Лера, натянув на свои светлые волосы футболку из-под курточки, сначала нырнула в темноту. Сделав небольшой круг по прилегающим кустам, прошмыгнула внутрь беседки и села на деревянный пол между скамейками. Затаилась. Через минуту сквозь балясины одной из стенок беседки увидела, как из кафе вывели Максима с заведёнными за спину руками, и сжалась ещё сильнее. Если её увидят, обязательно вернут домой, а возвращаться ей нельзя. Затевая всё это, Лера сразу понимала – обратной дороги не будет.

Максима усадили в одну из полицейских машин и увезли. В разрисованный Лерой Вранглер сел полицейский, сверкнул, разворачиваясь, белым металликом на дверце, и укатил следом.

Прекрасно понимая, что её вот-вот хватятся, а в незнакомом месте, в темноте, пешком, она далеко не уйдёт, Лера решила пока остаться здесь. Будь что будет, может, повезёт. Выходить на трассу и ловить попутку не вариант, это наверняка сразу проверять начнут. Да и куда она поедет? Ей нужен именно Максим. На свободе.

На крыльцо кафе выбежала сопровождавшая Леру женщина, что-то сказала стоявшим неподалёку другим полицейским, и они все вместе забежали в кафе. Ну всё!

Лера спрятала лицо в согнутых коленях, чтобы стать ещё незаметнее. Вспомнила, как один из охранников учил её, маленькую, прятаться от Ангелины – представь, что тебя здесь нет, тебя ищут, а ты как будто в другом месте, думай о чём-нибудь постороннем, не думай о том, что тебя могут найти, и тогда тебя никогда не найдут! Вот сейчас Лера и проверит.

Минут через пять её потянуло в сон. Откуда-то издалека до неё доносились обрывки каких-то выкриков, переговоров по рации, кто-то куда-то поехал. А её будто раскачивало на волнах, она всё ещё будто ехала в машине с Максимом, и он её о чём-то спрашивал. Это было невероятно, она никогда бы не поверила, что можно уснуть в такой обстановке – всего час назад на её глазах человек, только что мирно с ней разговаривавший, от удара автоматом в голову полетел на пол, а за ней самой по пятам гонится полиция и впереди та самая женщина, которую она обманула. Обманула же!

Резко подняв голову, Лера не сразу сообразила, где находится. Сначала вообще ничего не разглядела, такая вокруг стояла темень. Постепенно глаза, привыкнув, различили вдалеке подсвеченный вход в кафе. Там никого не было. Ни полицейских машин, ни самих полицейских, а на тёмном небе чуть выше здания кафе прорезалась тёмно-желтая рассветная полоса. Задрожав от утренней прохлады, Лера полезла в рюкзак и достала из потайного кармашка телефон. Включила.

Это была идея Костика, дать ей телефон, зарегистрированный на его имя, а Лерин оставить дома, чтобы её не вычислили. Она сама в этом мало что понимала. Когда она закончила начальную школу и родители решили, что ей полезно будет несколько лет поучиться заграницей, тринадцатилетний Костик, сын их соседей по дому, в котором они тогда жили, подарил Лере маленький керамический кулон в виде красного сердечка, на плетёной верёвочке, и скромно поцеловал в щеку. И только где-то через год Лера догадалась, что это миниатюрная флешка с записью, на которой романтичный и умненький Костик рассказывал Лере, что будет ждать её столько, сколько понадобится.

Конечно, они созванивались, и даже разговаривали по видео связи, пусть и не очень часто, но у каждого, в общем-то, была своя жизнь. Когда Лера вернулась домой и позвонила ему одному из первых, оказалось, что Костик, превратившийся в статного черноволосого юношу, не забыл тот свой почти детский порыв. И первые недели две после её возвращения они гоняли по московским окраинам на подаренном родителями Костику на его восемнадцатилетие навороченном байке, привыкая к тому, что выросли, но по-прежнему нравятся друг другу и могут не скрывать это.

А потом… потом Лере понадобилась помощь. И Костик отдал ей свой телефон. И немного смущаясь, шепнул при этом на ухо, что будет не только ждать её, но и сделает для неё всё-всё, пусть она не сомневается. И поцеловал. Только уже не в щёку.

От этого воспоминания приятное тепло разлилось по всему телу, и дрожь прошла. Лера улыбнулась. Звонить Костику не стала, побоявшись, что её голос могут услышать, хоть вроде бы вокруг никого и не было. Написала. И он тут же ответил: «Оставайся там, я тебя вижу, через полчаса тебя заберут».

И когда мимо поста ГИБДД на въезде в Тверь, рыча моторами, пронеслись пять или шесть стремительных байков с опознавательными знаками местного клуба «Викинг», никому на посту не пришло в голову остановить их. За плечи одного из байкеров крепко держалась худенькая девушка с аккуратным рюкзачком за плечами, чьё описание уже было разослано всем патрульным машинам города.

– Всё, Валер, хватит, я уже сыта твоими обещаниями по горло! – и Наташа для наглядности провела ребром ладони где-то у себя под подбородком, – слышу эти твои отговорки полгода, надоело!

И она со всего размаха, ухватив за длинные ручки, бросила к его ногам небольшую спортивную сумку:

– Вали отсюда, женись на своей газете, может, она будет терпеть по два года без отпуска и всю жизнь без детей!

– Наташ…, – Валера умоляюще поднял руки, но не договорил, потому что Наташа развернулась, вышла в коридор и закрылась в ванной комнате. И оттуда глухо прокричала:

– Если выйду, и ты ещё будешь здесь, вызову полицию!

Вот ведь психованная! Валера поднял сумку со своими вещами и перекинул через плечо ремень второй, для ноутбука и документов, которую даже не успел толком никуда пристроить, когда пришёл домой всего-то полчаса назад. Ну да, поздно, конечно, но он же не в баре с тёлками зависал!

Придётся теперь возвращаться обратно в офис редакции, куда он попрётся ночью? Тем более, что на работе надо бы быть часам к десяти, не позже. А лучше бы раньше. Не выяснять же до самого утра отношения. Вдруг и в самом деле полицию вызовет? Хотя вообще-то для журналиста это может оказаться неплохой рекламой. Но всё же рисковать Валера не стал.

Выйдя на улицу, остановился у подъезда, поставил спортивную сумку на скамейку и закурил. Сел. Глубоко вздохнув, посмотрел на светлеющее небо – тридцать четыре года, сколько он ещё будет надеяться на чудо? Чего он ждёт в своем зачуханном филиале московской редакции, состоящем из двух работников, его, Сёмочкина Валеры, и выпускающего редактора Лены, грудастой девахи с четырьмя детьми и бессловесным мужем? Вот она тут на своём месте, а ему давно надо было бросить всё к чертям собачьим, и ехать в Москву, да хоть в ту же редакцию, пару лет поработал бы за штатом, а там, глядишь…

Отбросив окурок, Валера поёжился и усмехнулся – три года назад солидная запись в трудовой книжке «Корреспондент тверского филиала московской редакции Центра криминальных расследований» вводила его в состояние лёгкой эйфории. Казалось, ещё чуть-чуть, и у них в Твери произойдёт какое-нибудь чрезвычайное событие, кого-нибудь посадят, убьют, расчленят, и написав об этом, он прославится, рейтинг их филиала взлетит до небес, фамилия Сёмочкин будет звучать на Первом канале, а его самого тут же пригласят в Москву. Но время шло, что-то происходило, конечно, однако не такое масштабное, и вот уже даже терпеливой, удобной Наташе, со своей собственной квартирой и стабильным заработком от ногтевого бизнеса, всё это надоело.

Валера снова вздохнул, поднялся, подхватил сумку и направился в сторону центра, где на одной из улиц на первом этаже жилого дома в специально перепланированной под офис однокомнатной квартире располагался их филиал. Даже такси не вызвать – денег почти совсем не осталось, а до следующей зарплаты ещё две недели.

Повернув на нужную ему улицу, и пройдя пару десятков метров, Валера вдруг замедлил шаги. Уже начало светать, и в лёгкой предрассветной дымке он увидел, что аккурат возле хайтековского крылечка их филиала собралась небольшая компания – какие-то парни, поставив несколько мотоциклов полукругом, тихо переговаривались, кто-то из них сидел на корточках рядом, кто-то прислонился к чёрным сиденьям. Валера совсем остановился. Времени пяти утра нет, город ещё спит, чего им тут понадобилось?

Пока он стоял и размышлял, что делать дальше, его заметили. И один из парней, в бандане с черепом и чёрной кожаной куртке весело произнёс:

– Эй, мужик, а ты случайно не на работу идёшь?

И все заржали.

Валера посмотрел по сторонам – никого. Если будут бить, надо сумку с ноутбуком подальше в кусты отбросить. Новый ноутбук он себе долго не сможет купить. А для него это практически хлеб.

Тем временем от компании байкеров отделился какой-то крепыш, не спеша подошёл к Валере, и ткнул пальцем в сумку с ноутом:

– Журналист, что ли?

Валера почувствовал, как по спине заструился холодный пот. Но в голове стало странно легко и даже как-то бесшабашно – а, наплевать, что он, по морде не получал, что ли, раз уж день сегодня такой. И он обречённо кивнул:

– Журналист.

И обалдел – крепыш, как родного, обнял его за плечи и повёл ко всем:

– На ловца и зверь бежит, Лера, глянь, он?

Дмитрий Сергеевич вошёл в зал ресторана. Поспать ему сегодня так и не удалось. А вечером Широков предложил вместе поужинать – отказываться не стоило, Леру так и не нашли, а в арсенале Дмитрия Сергеевича административного ресурса не было. Только деньги. А они, как выясняется, решают далеко не всё.

Подошедший к нему знакомый официант проводил до столика, за которым расположился неунывающий Геннадий Борисович. Увидев его, он взял в руки графинчик с коньяком:

– О, Сергеич, давай садись, что будешь?

И не спрашивая, будет ли он алкоголь, разлил коньяк по двум бокалам.

Сделав заказ, Дмитрий Сергеевич вдруг подумал, что идут вторые сутки, как Леры нет дома. Не сказать, чтоб он сильно тревожился именно из-за её отсутствия, в конце концов, последние четыре года они виделись только на каникулах, да и то не каждый раз. Для тревоги была совсем другая причина: ему не были известны планы Леры, а это напрягало. Ему не было известно, смогла ли она разобраться в сворованных у него документах и успела ли передать что-то Корнееву. Но кроме того, её отсутствие напоминало о том, что в его жизни есть ещё одна нерешённая проблема – Кристина.

– Что, смотрю, не выспался? – Геннадий Борисович неожиданно бросил на него пристальный взгляд, – Сергеич, ты меня, конечно, извини, но получается, твоя дочь наша общая проблема.

Он поднял бокал и вопросительно уставился на Дмитрия Сергеевича.

Вздохнув, тот поднял свой, но только пригубил – после бессонной ночи голова и так была тяжёлая.

– Ты о чём?

Потянувшись к нарезке, Широков продолжил:

– О том. Если Корнеев своим расследованием привлечёт внимание соответствующих органов, ты ж понимаешь, нам обоим крышка.

Его лицо снова, как ночью, приобрело черты идущего по следу бульдога. Он коротко хохотнул:

– Тебе-то точно!

И не обращая внимания на протестующий жест Дмитрия Сергеевича, закончил:

– Я сегодня попросил ребят пошерстить по камерам, куда твоя дочь доехала на такси от дома.

– И куда, увидели?

– Увидели, – Геннадий Борисович перестал жевать и, не мигая, уставился на Самойлова. – Выехав из посёлка, она доехала до первого торгового центра и на стоянке пересела на чёрную Ямаху МТ-07, принадлежащую Лактионову Константину Андреевичу, две тысячи седьмого года рождения.

В памяти Дмитрия Сергеевича всплыли обрывки каких-то воспоминаний:

– Лактионов? Погоди, погоди…, – он вдруг чётко увидел картинку – подстриженная лужайка, красивые молодые женщины в летних платьях, садовая мебель из ротанга, мангал и бегающие друг за другом Лера с пухлым черноволосым мальчишкой. – Какого года рождения?