Текст книги "Любовь без обратного билета (СИ)"
Автор книги: Даша Камелина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Даша Камелина (Tessa)
Любовь без обратного билета
Глава 1
– Макс, погоди, Макс, – Кирилл легко сбежал по ступенькам крыльца и почти сразу догнал сосредоточенно шагавшего к своему внедорожнику Максима, – ты только глупостей не наделай, ну куда ты собрался?
Сняв машину с сигнализации и открыв заднюю дверцу, Максим аккуратно уложил на сиденье сумку с ноутбуком, бросил туда же лёгкую ветровку, в Москве похолодало сегодня утром, но к обеду, как водится, снова запарило. И только потом повернулся к другу:
– Кир, ну чего ты хочешь? Какие глупости, когда я делал глупости?
– Так ведь и материал твой ещё ни разу не разворачивали, – Кирилл уверенной рукой задержал дверцу, которую Макс хотел захлопнуть. – Остынь, прав наш Великий и Ужасный, сырая у тебя статья, точки жирной не хватает…
– Вертел я эти точки, знаешь, на чём?!
Кирилл усмехнулся, а Максим продолжил уже спокойнее:
– Вот именно, Кирюх, это статья, всего лишь статья, а не уголовное дело, тем более – серия! Ведь все ж знают, что не крайняя! Чего ему там не хватило?
– Это наши все знают, а те, о ком твоя серия, быстренько подсуетятся и какой-нибудь иск редакции предъявят, что ты лажу прогнал, ты будешь это дерьмо разгребать?
Максим отвернулся и посмотрел злым взглядом на крыльцо перед входом в редакцию, из которой пять минут назад решительно вышел с намерением никогда больше обратно не возвращаться.
Достало всё! Это состояние не отпускало тридцативосьмилетнего Максима Корнеева уже месяца два, наверное. Да какие два месяца – не меньше года! Но по здравому размышлению, их главред, прозванный креативной журналистской братией Великим и Ужасным, в сокращённом варианте величаемым за глаза то Великим, то Ужасным, в зависимости от ситуации, а иногда и тем и другим одновременно, был, конечно же, прав. Максим и сам знал, чего не хватало в его статье. Но добыть конкретику у него пока никак не получалось, и вся надежда была на то, что клиенты засуетятся, наделают ошибок и сами выдадут себя с головой. Не прокатило.
Посмотрев на Кирилла, Максим вздохнул:
– Кир, ты в отпуске когда был?
Кирилл удивлённо уставился на Максима. Не столько от неожиданно сменившейся темы, сколько от наивности вопроса:
– Ну ты даёшь! Чтоб из обоймы вылететь? Пока не до отпусков!
И тут же совсем другим тоном осторожно поинтересовался:
– А чего ты вдруг, устал?
Максим ответил не сразу, помолчал:
– Устал… хрен его знает, я в этой обойме уже лет восемь, Кир, я тебе точно скажу, оно того не стоит, без выходных, без отпусков, без семьи, и всё равно твой материал пойдёт в топку, если кто-то так решит.
Максим слегка упёрся кулаком в грудь Кирилла:
– Кто-то, понимаешь, а не ты!
– Ну а чего ты хочешь, здесь так. Когда военкором по горячим точкам мотался, у тебя по-другому, что ли, было?
Максим отрешённо посмотрел на Кирилла, словно думая о чём-то своём:
– По-другому? Не помню уже.
Он опять вздохнул, получилось тяжело:
– Помню только, что с детства мечтал во-о-н на таком рассекать, – и Максим кивнул в сторону шикарного чёрного байка, неизвестно откуда взявшегося на их редакционной стоянке. Любителей креативить у них было хоть отбавляй, но не на дорогах, на работу все ездили в основном на авто разной степени солидности. – А тоже уже начинаю забывать об этом.
Он отвернулся, захлопнул наконец-то заднюю дверцу и открыл переднюю, водительскую:
– Ладно, Кирюх, давай, что-то я действительно устал, отдохну, пожалуй, с недельку. Подумаю, что со статьёй можно сделать. Нашему Великому сам позвоню, договорюсь, ты не переживай.
Они с Кириллом сцепили руки в прощальном крепком жесте, и Максим улыбнулся – немного отпустило.
– И чем займёшься? – Кирилл тоже улыбнулся, но промелькнувшая в глазах хитреца не оставляла сомнений – мысли друга он разгадал. – Один пойдёшь банду брать?
Друзья рассмеялись. Не ответив, Максим сел за руль. И уже совсем спокойно, но в то же время как-то грустно, сказал:
– В Ладву съезжу, в старый дедов дом, я всё-таки там всё детство прожил, пока дед был жив, а не ездил туда… вот те самые восемь лет и не ездил! Соскучился. На кладбище схожу.
Он захлопнул дверцу, повернув ключ, до упора открыл окошко, выставил локоть наружу, а второй рукой нацепил на нос лежавшие на панели солнцезащитные очки:
– Вот прям сейчас и поеду, до трёх, чтоб в пробках не застрять. Только вещички кое-какие из дома захвачу.
И уже выруливая с места:
– Бывай, Кирюх, звони, если что!
– Ну-ну, бывай, – Кирилл отошёл чуть в сторону и проводил машину Максима пристальным взглядом.
Выехать получилось только в три, но вроде бы ему повезло, пробок ещё не было. Всё-таки вторник, не пятница. Встроившись в поток и приноровившись к нему, Максим, как всегда в дальних поездках, почти отключился от дороги, ведя свой старенький Вранглер практически на автопилоте. Но это ничего не значило – мозгу такое только на пользу, а в реакциях рук и ног Максим был уверен: сколько лет, сколько дорог изъезжено, бывали случаи, когда вести машину приходилось не то, что на автопилоте, а на каком-то десятом чувстве, в темноте, без фар, по бездорожью! Подлетая на очередной кочке и не зная, в какую яму сейчас приземлишься. Или на какой бок. Тогда помогало именно это самое отключение мозга, не орущего каждую секунду: «Стой! Куда! Опасно!». Сомнениям там не место.
Максим поморщился – шрам на плече опять заныл. У кого как, а у него шрам от полученного в бытность военкором ранения напоминал о себе не к непогоде, а от непрошеных воспоминаний. Тряхнув головой, Максим отогнал их и автоматически глянул в зеркало заднего вида. И руки на руле тут же вспотели – машины через три позади себя он успел углядеть метнувшийся в слепую зону шикарный чёрный байк.
Внутри Максима поднялась знакомая бодрящая волна, возникающая каждый раз, когда в деле, которым он занимался на тот момент, намечался какой-нибудь прорыв. Неужели забеспокоились? Забеспокоились! Ох, не подвело его чутьё, обратить внимание на этот мотобайк, нет ни у кого у них в редакции такого, не тот стиль жизни ведут занимающиеся криминальными расследованиями журналисты их издания.
Максим поудобнее устроился на сиденье и увереннее сжал руками руль, прежде чем снова пробежаться взглядом по зеркалам – вот он, красавчик, и два худосочных седока в чёрных интегралах, делающих совершенно неразличимыми их лица. Неужели будут стрелять? Здесь, на оживлённой трассе? Это вряд ли.
Так, ну и, какие будем принимать решения, товарищ Корнеев?
Фраза из детства, которой дед, ветеран военной службы, бывший военный лётчик, приучал маленького Максима к самостоятельности, как всегда, возымела своё действие – Макс собрался, в голове прояснилось, в руках почувствовался хороший зуд. Врезать бы кому! Максим улыбнулся своему отражению в зеркале – ведь это значило, что даже не опубликованная его статья дала свой эффект!
Но откуда могли узнать?
Ум тут же подсказал: да мало ли, Максим ни от кого особо не скрывал, что уже несколько месяцев занимается коррупционной схемой закупок медоборудования по завышенным ценам, с откатами, с подставными фирмами, всё как положено! И в этой схеме задействованы не только чиновники Минздрава, но и топ – менеджеры одной очень уважаемой финансовой группы. Это ему подсказал ум, а вот интуиция снова что-то зашептала, но Максиму пока некогда было с ней разбираться, и он сделал себе в памяти зарубку – вернуться к этому вопросу в более подходящее время.
Решив, что лучшая тактика сейчас, это наблюдение, Максим сосредоточился на зеркалах. Как назло, юркий, блестящий на солнце своими чёрными обтекаемыми боками байк больше не попадал в поле зрения. Чёрт, неужели показалось? Какова вероятность, что это тот же самый байк, который он видел на стоянке возле родной редакции? С учётом закона о случайностях, которые никогда не бывают случайностями, если ты занимаешься разоблачением очередной криминальной схемы, такая вероятность резко взлетала под сто процентов.
Может, всё же показалось? Пару раз неожиданно перестроившись, Максим внимательно следил за соседями, не вильнёт ли кто из них, уворачиваясь от какой-то невидимой ему помехи. Всё спокойно.
Где-то в районе Солнечногорска Максим всё же решил подстраховаться и остановился у придорожного кафе. Ладно, перекусит заодно. А в вечерних сумерках это лихо одноглазое можно будет без труда засечь.
Заказав себе порцию второго и бутылку минералки, Максим устроился за столиком у окна, из которого неплохо просматривалось место, где он оставил машину. Не идеально, конечно, но ближе не получилось.
Глянцево-чёрная обтекаемая Ямаха с ярко-красными вставками и полупрозрачными пластиковыми обвесами виртуозно просочилась между стоящими перед придорожным кафе автомобилями и остановилась почти на выезде со стоянки. Субтильный пассажир, весь в чёрном, легко спрыгнул с высокого сиденья, с некоторым усилием стянул с головы мотошлем, до этого полностью закрывавший лицо, и копна золотистых волос рассыпалась по его плечам.
– Ну что, дальше сама справишься? – из-за шлема голос водителя звучал глухо, но, несмотря на это, выдавал в его обладателе очень молодого человека.
– Сама, спасибо, – девушка, почти подросток, закрепила шлем на сиденье и скинула с плеч чёрный рюкзачок. Достав оттуда тонкую, тоже чёрную шапочку и блеснувший металлом баллончик, деловито попрощалась:
– Давай. Я позвоню.
Они символически сблизили кулаки, девушка закинула рюкзак обратно за спину, а мотобайк сорвался с места и через несколько секунд исчез из вида.
Не спеша поужинав с непонятно откуда взявшимся аппетитом, Максим, всё это время старавшийся незаметно сканировать обстановку вокруг и на улице, рассчитался, вышел из кафе. И в уже разлившемся вечернем летнем сумраке увидел у передней пассажирской двери своего угловатого брутала пацана в чёрном, выводящего струёй из баллончика с краской какие-то вензеля на лаковом покрытии!
Ну вот ему-то он сейчас и врежет!
И стремительно приблизившись к своей машине, со всей силы схватил оборзевшего зумера за плечи так, что вылетевший у того из рук баллончик описал широкую дугу в воздухе и с металлическим звоном покатился по асфальту. Слегка приподняв, Максим резко развернул говнюка и вдавил в борт машины, одной рукой зажав ему грудь, а вторую занеся для удара… но вырвавшийся при этом из хрупкого тела нежный девичий вскрик заставил его замереть с широко раскрытым ртом. Б**ть, девчонка!
Быстро отойдя от шока, Максим слегка ослабил хватку и занесённой для удара рукой стянул с её головы какую-то чёрную пидорку. Белокурые волосы рассыпались непослушными патлами по смазливому личику, на котором не было ни капли раскаяния или страха. Совсем обалдев, Максим изумлённо воскликнул:
– Ты кто такая?! Это что за хрень?
Он кивнул в сторону дверцы, на которой белым металликом переливались сплетённые между собой широкие линии каких-то непонятных букв.
Белобрысая дрянь хмыкнула и абсолютно спокойным голосом произнесла:
– Это не хрень. Граффити, искусство такое, слышал?
И пока Максим ошарашенно переваривал её слова, добавила:
– Круто же выглядит, чё ты, расслабься.
Этого он уже не вынес. Всё так же крепко прижимая её одной рукой к тёмно-синему боку поруганного автомобиля, достал из кармана ключ, нажал на сигнализацию, открыл дверцу Вранглера, ту самую, разрисованную, и толкнул девчонку на сиденье:
– Сейчас ты у меня сама расслабишься, в полиции, галерея такая, где постоянно выставки граффитчиков проходят, слышала?
Нажав на кнопку блокировки, захлопнул дверь. Быстро обойдя машину, сел за руль, и тут же был невозмутимо проинформирован:
– Похищение человека и удержание против его воли, статьи сто двадцать шесть, сто двадцать семь УК РФ.
Молча скосив глаза на эту говорливую жертву современного подхода к воспитанию, Максим повернул ключ зажигания и резко стартанул так, что эту паршивку откинуло на спинку сиденья.
Возле первого же отделения полиции, адрес которого уточнил в поиске, Максим припарковался и за руку вытащил девчонку из машины. Он, конечно, не рассчитывал, что она будет умолять о пощаде, но вот ведь детки пошли, ничего не боятся! Он представил, если б его лет в тринадцать-четырнадцать незнакомый мужик потащил в полицию, да, во-первых, такого не могло бы случиться в принципе, а во-вторых… не успев додумать, что во-вторых, он подтолкнул юную художницу к зарешечённой дежурке, а сам наклонился к окошечку:
– Добрый вечер, заявление о порче имущества примите, пожалуйста.
На секунду оторвавшийся от телефонной трубки дежурный тоскливо взглянул на него и жестом попросил подождать.
Выпрямившись и обведя взглядом стены, чем только не увешанные, Максим наконец-то смог внимательно рассмотреть эту наглую тинэйджерку, у кафе и потом в машине ему было не до того. Худенькая, довольно-таки высокая, она как ни в чём не бывало облокотилась на узкую столешницу чуть ниже окошка. Разумеется, накрашена так, что и не поймёшь, как выглядит на самом деле. Её чёрную шапочку Максим в психе отшвырнул куда-то там же, на стоянке, и непослушные светлые волосы так и торчали в разные стороны, делая девчонку похожей на только что проснувшегося ребёнка. Если б не косметика. Хотя тут как посмотреть. У него в груди шевельнулось какое-то непонятное чувство – Максим уже начал успокаиваться. Почему она совсем не нервничает и даже не пытается защищаться? Ему бы так было проще.
– Что у вас? – голос дежурного вернул его в действительность.
Снова наклонившись к окошку и открыв было рот, Максим не успел произнести ни слова. Девчонка вдруг подёргала его за закатанный до локтя рукав рубашки и обиженно-просящим тоном провинившейся дочери негромко, но достаточно чётко, чтобы дежурный её хорошо расслышал, пробормотала:
– Пап, ну извини меня, ну я больше не буду!
Максим обомлел. И увидел полный спектр невыраженных, но понятных без слов эмоций, отразившихся на лице дежурного. В памяти вдруг всплыл случай, произошедший с одним из коллег-журналистов, когда тот в продуктовом магазине поймал за руку примерно такого же возраста и такого же вида девицу. И вызвал полицию. И около полугода потом таскался по разным комиссиям и судам, доказывая, что он её не лапал и не спал с ней. Может, это у них флешмоб какой?
Так ничего и не сказав, Максим кивнул дежурному, выпрямился, успев заметить мелькнувшее в глазах полицейского облегчение, крепко взял за плечо это прогрессивное дитя и повёл обратно к машине.
Усадив её на переднее сиденье, снова заблокировал дверцу, сел за руль и, проехав несколько улиц, остановился у «Пятёрочки». Девчонка всё это время равнодушно молчала.
– Значит так, дочь, не знаю, что это у вас за развлечение такое, я вообще в отпуск еду, – оставив руки на руле, Максим повернул голову и посмотрел на неё. В неярком свете уже включённых фонарей её ответный взгляд показался ему каким-то не таким, взрослым, что ли, серьёзным. И поразительно спокойным. – Покраска двери стоит плюс-минус пятнадцать штук. Что-то мне подсказывает, у тебя таких денег нет.
Максим отвернулся, осмотрел улицу перед магазином, помолчал и продолжил:
– Сейчас ты позвонишь маме, папе, брату, дяде, подружке, мне всё равно, кому, скажешь, что должна и попросишь перегнать тебе на карту пятнадцать тысяч рублей.
Он снова посмотрел на эту ходячую проблему:
– Потом пойдём с тобой к банкомату, ты снимешь деньги, отдашь мне, после чего мы мирно расходимся и дружно делаем вид, что никогда не встречались друг с другом.
Она отвернулась к окну, усмехнулась и опять посмотрела на Максима:
– У меня нет карты.
Максим на пару секунд прикрыл глаза и вздохнул. Понятно, что-то такое он и предполагал. Почему-то вдруг подумал, что уже мог бы быть в Твери, где собирался переночевать в знакомой гостинице. А вместо этого…
– Но есть вариант.
Максим медленно повернул в её сторону голову – это прозвучало так по-деловому, что его интуиция опять где-то там закопошилась. Но вводных было маловато, и он коротко бросил:
– Какой?
– Ты довезёшь меня до Новгорода, у меня там мать, она даст тебе деньги.
С минуту Максим разглядывал эту недоделанную Бэнкси почти с восхищением, начиная понимать, что его тупо развели. Потом спросил:
– Слушай, а тебе никто не говорил, что к незнакомым взрослым надо обращаться на «вы»?
Глава 2
– Дмитрий Сергеевич, – охранник Витя деликатно постучал в кабинет и, услышав голос хозяина, приоткрыл дверь, – Дмитрий Сергеевич, Леры всё ещё нет дома, мы территорию обошли, нам что, ждать или можно сигнализацию подключать?
У Дмитрия Сергеевича от удивления брови взметнулись вверх:
– Как это, нет? Она не предупреждала?
Витя отрицательно помотал головой.
Свернув на экране ноутбука открытые документы и закрыв его, Дмитрий Сергеевич привычно крутанулся в кресле и встал из-за стола. Мельком глянул в окно, отметил, что уже заметно стемнело – ну, и где носит его такую самостоятельную дочь?
Выйдя из кабинета, на ходу достал из кармана домашних брюк телефон и стал набирать номер дочери.
Только этого ему не хватало! Честно говоря, сам виноват, не надо было поддаваться на её уговоры и провокации, надо было оставить в Европе, ну и что, что СВО, в конце концов, не такая уж он заметная фигура в отечественном бизнесе, чтобы через дочь на него давить, в случае чего. Хотя, конечно, был ещё один момент…
Приятный женский голос в трубке известил о том, что аппарат абонента вне доступа.
Поднявшись на второй этаж, Дмитрий Сергеевич быстро прошёл по коридору до Лериной комнаты и заглянул туда. Темно. Явно никого.
Он усмехнулся – неужели предполагал, что она станет прятаться от него в доме?! Даже когда дочь была ребёнком, они не играли в такие игры. Они с ней вообще ни в какие игры не играли, Лерой всегда занималась Кристина, а ему надо было работать.
Работать, да. Сколько себя помнил, он всегда работал, как бы кому это не нравилось. Работал, когда был нищим студентом, потом, когда получилось устроиться юристом в банк «ФинКапиталГруп», входящий в одну из самых престижных в стране финансовых групп с аналогичным названием. И даже потом работал, когда женился на дочери владельца этой самой финансовой группы. После женитьбы тем более не стал расслабляться, несмотря на то, что мог бы себе позволить вообще не работать. Но он любил деньги, а деньги любят чтобы их везде водили за руку. Совсем как детей. Тут уж приходилось выбирать. И свой выбор Дмитрий Сергеевич сделал давным-давно.
Торопливо спустившись обратно на первый этаж, он повернул в сторону кухни, где Зоя Петровна готовила что-то на завтра. Дмитрий Сергеевич уже поужинал. Один. С момента возвращения домой Лера почти никогда не ужинала, какие-то там сантиметры всё высчитывала. Поэтому он и не понял, что дочери нет дома.
– Зоя Петровна, – Дмитрий Сергеевич отметил, что та вздрогнула от неожиданности. Или от чего-то другого? Ему показалось, она была какая-то напряжённая. – А что, Лера не говорила, во сколько собирается домой вернуться?
Только сейчас он догадался посмотреть на часы – половина одиннадцатого! Поздновато для пятнадцатилетнего подростка, всего как несколько недель вернувшегося пусть и домой, но в совершенно позабытую среду – новые друзья остались там, со здешними надо налаживать связи. Если решила остаться в городской квартире, наверняка позвонила бы. Но Дмитрий Сергеевич даже не знал, есть ли у Леры ключ от неё.
– Не-е-т, а что, её всё ещё нет дома? – Зоя Петровна уставилась на него таким искренне-встревоженным взглядом, что он тут же отбросил все сомнения, – я и не заметила, собиралась перед сном отнести ей яблоко с кефиром, она ж опять не поужинала, совсем желудок себе испортит!
Не слушая дальше её болтовню, Дмитрий Сергеевич кивнул ей и вышел из кухни. Пятидесятичетырёхлетнюю хлопотливую Зою Петровну он нанял пару месяцев назад, когда пришлось уволить их прежнюю домработницу, Ангелину, бессменную помощницу Кристины на протяжении более чем двадцати лет, практически заменившую его жене мать. Но уволить надо было, лучше уволить, чем…
Он не стал звонить охранникам, решив, что быстрее сам спустится к ним в цокольный этаж.
– Витя, – на его требовательный голос оба охранника, Виктор и Семён, как по команде повернулись к нему от мониторов, – а во сколько Лера уехала из дома? И на чём?
Её звали Лера. Уверенно ведя машину по трассе, Максим подумал, что имя очень подходит ей, такое же дерзкое и бесстрашное. Девчонка, одна, ночью автостопом из Москвы в Великий Новгород. И ведёт себя нагло. Правда, здесь сознание начинала подтачивать тревожная мысль – а правильно ли он поступил? Может, всё же не надо было поддаваться на её шантаж, и оставить в полиции заявление? Максим уже почти ругал себя за импульсивность. С толку сбило упоминание, что едет к матери, и то, как виртуозно Лера добилась своего: он не смог бы навскидку припомнить, чтобы его ещё кто-то так красиво сделал. Незаметно усмехнувшись, Максим слегка повернул голову в сторону своей неожиданной попутчицы.
Она убрала волосы за уши, и в голубовато-белом свете, идущем от приборной панели, её чистое лицо казалось неестественно бледным, как маска. А разрисованные словно для Хэллоуина глаза могли бы навести на Максима жути, если бы он ещё хоть чего-то боялся в этой жизни. Почувствовав его взгляд, маска тут же ожила:
– Ты хочешь ехать до Новгорода без остановок?
Понятное дело, его недвусмысленный намёк на вежливое обращение был полностью проигнорирован. Безнадёжно вздохнув, Максим ответил ей в том же тоне:
– Да. Хочу побыстрее получить с тебя свои пятнадцать тысяч.
Картинно закатив глаза, Лера чуть съехала вперёд, как будто сидеть прямо ей было невыносимо трудно. Аккуратный чёрный рюкзачок пристроила на коленях. Ремень безопасности, разумеется, тоже проигнорировала, заверив Максима, что если его за это оштрафуют, то сумму штрафа она прибавит к сумме за испорченную дверь. Вернее, мать прибавит. Эта вроде как нечаянная оговорка не очень понравилась Максиму – нет ли в голове этой продвинутой негоциантки какого-нибудь плана «Б». Надо быть начеку.
– У тебя что, родители в разводе? – не отрываясь от дороги, он решил проверить, устоит ли она против его профессионального навыка ненавязчиво выведывать информацию, разговорив собеседника в непринуждённой обстановке. Если устоит – он ей прямо-таки поаплодирует.
– А тебе зачем? – и ждёт ответ, переведя вопрос из риторического в уточняющий. И что прикажете отвечать?
Максим усмехнулся уже в открытую. Ну ладно, пока один-ноль в твою пользу.
– Выясняю уровень платёжеспособности твоей матери, – включив поворотник и глянув в зеркало, Максим перестроился на свободную левую полосу. Посмотрел на Леру:
– Обычно если родители в разводе, а ребёнок остаётся с отцом, это означает, что мать не в состоянии содержать ребёнка. И тогда плакали мои денежки. А ты обычная фуфлыжница, решившая на халяву проехать шестьсот километров.
Отвернулась. Помолчала минуту, потом ответила, так и не повернувшись к нему:
– Если родители в разводе, а ребёнок остаётся с отцом, это часто означает всего лишь, что отец козёл, а ребёнок игрушка против матери в его руках, только и всего.
И повернувшись к Максиму, посмотрела ему прямо в глаза чуть ли не с яростью. Так, понятно! Максиму даже стало немного неловко на фоне этой Лериной взрослости не по годам. Но он ничего не успел ответить, как она, мгновенно успокоившись, снова отвернулась и закончила почти безразлично:
– Только мои родители не в разводе, так что можешь не переживать.
Прозвучавшие в её голосе какие-то непонятные нотки тоски заставили Максима внимательнее посмотреть на Леру. И отказаться от дальнейших экспериментов – он не из тех журналистов, которые гонят кадр любой ценой. Мало ли что, только истерики ещё не хватает, подростки чувствительны к семейным разборкам, тем более, девочки, самый возраст.
Но про себя Максим всё-таки подумал – даже если у её матери не оказалось бы денег, Лера вполне могла расплатиться своим рюкзаком, знает он эту фирму, у них ценник как раз где-то с пятнадцати тысяч и начинается. Небедная девочка. А денег нет. Или врёт?
Помолчав немного, Максим сменил тему:
– Перед Тверью остановимся, надо заправиться, да и перекусить можно будет.
Лера молча посмотрела на него. Уловив в её молчании некоторую нерешительность, Максим всё понял:
– Да не переживай ты, я угощаю, прибавишь потом к сумме за дверь.
И примирительно улыбнулся. Хмыкнув, Лера тоже улыбнулась в ответ.
– Борисыч, не разбудил? – Дмитрий Сергеевич снова сидел за своим столом в кабинете. Спокойная ночь, похоже, отменяется. Лера, чёрт бы тебя побрал!
Услышав, как собеседник многозначительно хохотнул, мол, уснёшь тут с вами, продолжил:
– Борисыч, твой административный ресурс требуется, у меня дочь до сих пор дома не появилась.
Выслушав ответ, возмущённо воскликнул:
– Ей пятнадцать лет, Борисыч, рановато ещё для мальчиков на всю ночь! Тем более, думаю, что знаю, куда она отправилась. Попроси своих по камерам посмотреть, чтоб не зря пацанов гонять.
Объяснив, какое направление надо проверить, Дмитрий Сергеевич отрывисто бросил в трубку:
– Давай, жду.
И напряжённо откинулся в кресле, постукивая ребром телефона по подлокотнику – а если подтвердится, что он будет делать? Ну, отправит кого-нибудь из охраны за ней, привезут её, а дальше? Ведь если Леру обнаружат там, это значит, она не поверила его объяснениям про мать и, скорее всего, пообщалась с Ангелиной, только та могла что-то знать. Сколько ещё у него получится отвлекать внимание дочери? Уж чем, чем, а отсутствием ума Лера точно не страдает. Пусть он и не очень хорошо знает её, но в этом не сомневается.
Не надо было разрешать ей возвращаться, хоть она и просила, его косяк, но ко всему прочему очень не хотелось ему вызывать к себе ненужный интерес тем, что его дочь учится заграницей в такое неспокойное время. Тем более сейчас, когда сделки с медоборудованием идут полным ходом почти во всех регионах, а транши рекой текут в офшоры.
Проведя полчаса как на иголках, Дмитрий Сергеевич нетерпеливо ответил на входящий звонок сразу же после первого сигнала.
– Ну что?
Схватив свободной рукой листочек для записи, он потянулся было к подставке с авторучками, но остановился на полпути:
– Что?! Кто владелец?!
Ещё через полчаса в кабинете Дмитрия Сергеевича собралось небольшое совещание. Широков Геннадий Борисович, начальник отдела юридического сопровождения при Департаменте здравоохранения Москвы привёз с собой щупленького очкарика, который немедленно уселся за стол Дмитрия Сергеевича, уверенно пододвинув к себе святая святых – ноутбук хозяина. И высокомерно попросил не мешать ему. Лучше выйти.
В маленькой гостиной возле кабинета тучный Геннадий Борисович, тяжело плюхнувшись в кресло и, покосившись в сторону бесшумно работающего кондиционера, вытер пот со лба:
– Ночь, а всё ещё жарко, а?
И насмешливо посмотрел на напряжённо уставившегося в одну точку Дмитрия Сергеевича:
– Да не дрейф ты, Сергеич, ещё ж ничего не произошло!
И тяжело выдохнув, огляделся:
– У тебя коньяк есть?
Через пять минут всё такая же встревоженная Зоя Петровна поставила на маленький столик пузатенькую бутылочку, два низких коньячных бокала и тарелку с нарезанным лимоном. Так и не решившись ни о чём спросить, бросила на хозяина настороженный взгляд и молча вышла из комнаты.
Разлив коньяк, Геннадий Борисович протянул бокал другу:
– Давай, лучше думаться будет.
Они чокнулись, выпили по глотку. Геннадий Борисович, подхватив лимон, поморщился и спросил:
– А может всё-таки случайность? Ну где они могли пересечься, этот журналюга и твоя малолетняя дочь? И самое главное, куда они вместе могут ехать-то?
Резко поставив бокал на столик так, что из него плеснулся недопитый коньяк, Дмитрий Сергеевич воскликнул:
– Я не знаю, куда едет он, а Лера…
Помолчав, поиграл желваками и нехотя продолжил:
– Борисыч, ты не в курсе моей семейной ситуации, и я, в общем-то, не собираюсь тебя в неё посвящать, но Лера наверняка отправилась к матери.
Геннадий Борисович колыхнулся от удивления:
– Куда? В Тверь?! Кристи ж где-то в Италии отдыхает?
Дмитрий Сергеевич обвёл глазами комнату и неожиданно остановил взгляд на собеседнике:
– Уже нет, она…
– Можно? – на пороге возник очкарик с открытым ноутбуком в руках. Не дожидаясь разрешения, он прошёл к столику, поставил на него ноут, сел в свободное кресло и неодобрительно покосился на коньяк.
– Вот здесь видно, – он ткнул пальцем в какую-то чёрную таблицу, висевшую на экране поверх рабочего стола, пестрящую мелкими непонятными белыми буковками, – что в один из ваших ящиков, вот в этот, – и он снова ткнул пальцем в белую полосу наверху, – дважды был совершён несанкционированный вход, третьего и седьмого июня, с незнакомых устройств, потом их пытались стереть, но мне удалось…
– Так, Зёма, – Геннадий Борисович покрутил в воздухе рукой, – давай без вот этого всего, я и так знаю, что ты гений, но на твои цифры у меня аллергия.
Уперевшись в подлокотники, он переместил своё тело из глубины кресла на край и сразу стал похож на взявшего след бульдога:
– То есть ты хочешь сказать, что кто-то порылся в почте Дмитрия Сергеевича?
Зёма кивнул.
Геннадий Борисович перевёл взгляд на побледневшего Дмитрия Сергеевича:
– Что у тебя там было?
Не сводя глаз с экрана, тот прокашлялся, но всё равно смог только прохрипеть:
– В этой – всё.
– И ты как последний лох не запаролил вход на комп?!
Дмитрий Сергеевич поднял на него глаза и набрал в грудь воздуха, но ответить не успел.
– Геннадий Борисович, вы, видимо, не поняли, вход был совершён не с этого ноута, – в голосе Зёмы послышалось плохо скрываемое превосходство, – и, может быть, даже не в этом доме, достаточно было знать аккаунт, браузер и пароль почты, – он перевёл взгляд на Дмитрия Сергеевича, – что, дата свадьбы или день рождения дочери?
Не отвечая, Дмитрий Сергеевич уронил голову на сложенные руки.
Максим осторожно отхлебнул горячий кофе и посмотрел в окно на свою машину. Он только что заправил полный бак, отъехал от колонки, и сейчас они сидели с Лерой в практически пустом кафе при заправке – время уже за полночь перевалило.
Лера сходила в туалет и когда вернулась, Максим отметил, что косметики на ней стало гораздо меньше. Он улыбнулся – и какая напасть в этом возрасте на девчонок находит? Портить такие милые чистые личики.
Заметив его улыбку, Лера недовольно отодвинула от себя блюдце с пирожным:
– Не буду, зачем ты взял мне, я не ем вечером, тем более вообще ночью.
Максим удивлённо приподнял брови и постарался придать голосу как можно больше серьёзности:
– Почему? Неужели фигуру бережёшь?
Она бросила на него подозрительный взгляд поверх чашки с кофе и коротко ответила:
– Не привыкла.
